5. ПОЛНОМОЧИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ (ПРОКУРОРА) В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ США

В США функция государственного обвинителя возложена на атторнейскую службу. Обвинение по уголовным делам - важная, но не единственная функция государственной атторнейской службы, под которой Понимается совокупность правоприменяющих органов (федеральных, штатных, местных) исполнительной власти, выполняющих юридическое консультирование правительства, представляющих его интересы в судах и обеспечивающих исполнение закона. Атторнейская служба действует как служба обвинения, управомоченная именем государства возбуждать уголовные дела, расследовать нарушения закона, привлекать правонарушителей к уголовной ответственности, поддерживать обвинение в судах.

Атторнейская служба - типичный для США институт государственной власти, н,е имеющий точного аналога в правовых системах других стран. Полномочия этой службы по уголовному преследованию аналогичны функциям прокуратур других государств, поэтому в литературе ее обычно называют «прокуратурой», а самих атторнеев «прокурорами»

Генеральный атторней США - глава федеральных органов обвинения чаще в литературе именуется как «министр юстиции», а не «генеральный прокурор». Термин «министр юстиции» может вводить в заблуждение относительно функций генерального атторнея и подчиненного ему министерства юстиции, поскольку последнее никакого отношения к судебному управлению не имеет.

Генеральный атторней США, возглавляющий министерство юстиции как приданный ему аппарат, выполняет такие функции, которые в других странах возложены на прокуратуру, министерство внутренних дел, органы контразведки и уголовного розыска, тюремные ведомства. Как совокупность правоприменяющих органов исполнительной власти атторнейская служба подчинена только этой власти и в силу принципа разделения властей организационно не связана ни с судами, ни с законодателями. Федеральное устройство США обусловило существование трех самостоятельных звеньев атторнейской службы: федеральной, штатной и местной. При этом каждое звено имеет свои особенности в организации, комплектовании и компетенции и действует в пределах своей территориальной и предметной юрисдикции. Каждый штат вправе на основе собственной конституции или соответствующего законодательства установить организацию и определять объем полномочий атторнейской службы в штате, а федеральная служба функционирует на основе законов, принимаемых конгрессом США. Ни генеральный атторней США, ни подчиненные ему органы не управомочены руководить ат-торнейскими службами в штатах.

В отличие от федеральной системы, в штатах отсутствует централизация: ни генеральный атторней США, ни подчиненные ему органы не управомочены руководить атторнейскими службами в штатах.

 В большинстве штатов генеральный атторней - выборное должностное лицо; обьем его правомочий устанавливается законодательством и в разных штатах не одинаков. Обычно генеральный атторней консультирует губернатора, должностных лиц штата и членов законодательного собрания по правовым вопросам, представляет штат в суде и возбуждает уголовные дела по фактам нарушения законодательства штата.

Атторней на местах в разных штатах именуются по разному, хотя, как правило, это «окружной атторней». В разных Штатах полномочия местного атторнея в сфере уголовного преследования неодинакова - она может быть ограничена, скажем, преследованием за тяжкие преступления, но в целом функции окружного атторнея идентичны их коллегам На штатном и федеральном уровнях.

Атторней-обвинитель играет большую роль на всех стадиях уголовного процесса и является важной составной частью механизма уголовной юстиции. Роль атторнея в возбуждении уголовного преследования очень значительна111. Практически его монопольное право - осуществлять уголовное преследование от имени государства.

Возбуждение уголовного дела в американском уголовном процессе не является единовременным процессуальным актом, осуществляемым и оформляемым одним должностным лицом. Данная стадия процесса складывается из решений и действий нескольких должностных лиц112.

Решение о возбуждении уголовного преследования принимается обвинителем на основе материалов расследования, проведенного полицией и иными органами расследования, в том числе и следователями атторнейской службы. Вместе с выводами, основанными на материалах расследования, в атторнейскую службу для неформального утверждения представляется заявление на ордер на арест или обыск. Без согласия обвинителя непосредственное обращение к судье-магистрату за ордером практически бесполезно, поскольку последующий отказ обвинителя осуществлять уголовное преследование на основе ордера, выданного вопреки его пожеланиям, лишает этот ордер смысла.

Обвинитель, возбуждая дело на основе «достаточности оснований», возбуждает его только тогда, когда полагает, что сможет выиграть дело.

Особо следует отметить, что выигрыш дела - осуждение обвиняемого - в американской системе правосудия необязательно понимается как достижение истины при полном всестороннем рассмотрении обстоятельств дела судом. Этот выигрыш нередко знаменуется осуждением обвиняемого на основе признания им вины в результате своего рода «сделки». В отличии от уголовного процесса РФ, признание вины в уголовном процессе США устраняет необходимость полного судебного разбирательства с исследованием доказательств.

Изучая материалы расследования, обвинитель дает оценку собранным полицией доказательствам с точки зрения правомерности методов их получения и, тем самым, их допустимости в. случае судебного разбирательства. Обвинитель вправе отказаться от приобщения к материалам дела доказательств, полученных как прямо незаконными способами, так и способоми, правомерность которых вызывает хоть малейшее сомнение. Оценивая допустимость доказательств, обвинитель по сути дела осущестляет достаточно эффективный контроль за работой полиции, поскольку отказ обвинителя приобщить к материалам дела доказательства, полученные полицией, сводит на нет ее работу. С другой стороны, это способствует совершенствованию методов работы полиции.

После возбуждения уголовного дела вторым по важности решением, определяющим дальнейшее движение дела в уголовном процессе США, является решение о предании обвиняемого суду. После его принятия формулируется и предъявляется официальный обвинительный акт, и дело может быть направлено в суд. Функция предания суду составляет прерогативу Большого жюри по делам о наиболее серьезных преступлениях и магистрата по большинству уголовных дел.

Магистрат 113 принимает решение о предании суду на предварительном слушании Дела. В соответствии с законами штатов предварительное слушание проводится в присутствии обвиняемого и его защитника, магистрат может выслушать свидетелей обвинения и защиты, изучить иные доказательства и после этого вынести распоряжение о передаче дела в суд. Предварительное слушание во многих случаях превращается в легко преодолеваемую обвинением стадию, не требующую тщательной подготовки всех доказательств.

Магистрат, как и при выдаче санкции на ордер, полагается на обвинителя, предпочитая, что коль скоро атторнейская служба взялась за уголовное преследование лица, то доведет дело до осуждения. Магистратская проверка «достаточности оснований» в предварительном слушании превращается поэтому в процедуру подтверждения первоначального решения обвинителя об уголовном преследовании.

Магистрат вправе на стадии предания суду прекратить уголовное дело за недостаточностью оснований. Практика показывает, что он делает это редко. Атторнейская служба контролирует предание суду и тогда, когда эта функция выполняется Большим жюри114.

После вынесения Большим жюри или магистратом постановления о предании суду обвинение документально оформляется, утверждается обвинителем и официально предъявляется обвиняемому. После ознакомления с обвинительным актом обвиняемый имеет право заявить ходатайство о признании вины или о непризнании вины. Правилами уголовного процесса для федеральных судов США установлено, что «суд может отказаться принять ходатайство о признании вины и не должен принимать ходатайство о признании вины, пока предварительно не обратится к обвиняемому персонально и не установит, что ходатайство делается добровольно и не является результатом применения силы или угроз, либо обещаний, помимо сделанных в ходе соглашения»115.

Практически предварительное «собеседование» с обвиняемым и принятие ходатайства превращаются в краткий диалог.

Заявленное обвиняемым ходатайство, как правило, есть результат (и судья отлично знает об этом) своего рода «сделки» между обвиняемым и его защитником, с одной стороны, и государственным обвинителем, с другой. Суть таких сделок сводится к следующему: обвиняемый признает свою вину в менее тяжком преступлении, чем ему вменялось первоначально (либо только по одному из пунктов предъявленного обвинения), а в обмен на это государственный обвинитель обещает рекомендовать суду назначить более мягкую меру наказания. Хотя правила требуют формально удостовериться, что никаких обещаний обвиняемому не давалось, судья знает, что без обещаний снисхождения сделка не имела бы смысла для обвиняемого.

Обвиняемый прямо заинтересован в поступлении ходатайства о признании вины. Такое ходатайство означает в уголовном процессе США прекращение «спора» между государством и обвиняемым. При этом дело заканчивается выигрышем обвинителя - осуждением обвиняемого. Признания позволяют также высвобождать ресурсы атторнейской службы на тщательную подготовку процессов по тем делам, где признания не поступили.

Очевидно, что решения судов, санкционирующих практику признания вины на основе сделок, отражают заинтересованность основных участников уголовной юстиции в бесперебойном функционировании этой системы в условиях роста преступности и большого скопления уголовных дел.

Власть, предоставленная обвинителю, включает право немотивированного отказа от обвинения, автоматически влекущего прекращение уголовного дела. Это является особенностью правового статуса обвинителя, в основе которого лежит идея о полной власти «поверенного» государства распоряжаться судьбой «иска» по какому-либо уголовному делу. На протяжении десятилетий американские суды подходили к данному праву - nolle prosequi - как к исключительной прерогативе обвинительной власти. Решение обвинителя прекратить дело в порядке nolle prosequi считалось окончательным и не подлежащим контролю суда.

В настоящее время nolle prosequi продолжает считаться неотъемлемым правомочием государственного «поверенного», принадлежащим ему в силу общего права. Законодательством и судебной практикой право на nolle prosequi признается абсолютным правом обвинителя на всех стадиях уголовного процесса, предшествующих началу разбирательства дела по существу.

В некоторых штатах законодательство не устанавливает вообще никаких ограничений на прекращение дела обви-

нителем. В большинстве штатов право nolle prosequi минимально ограничено требованием изложить причины отказа от обвинения. Согласно федеральным правилам уголовного процесса США заявление генерального атторнея или ат-торнея об отказе от обвинения после того, как был предъявлен обвинительный акт, может быть представлено только с разрешения суда; во время рассмотрения дела по существу отказ от обвинения не может быть заявлен без согласия обвиняемого.

Практически, как отмечают американские юристы, суд крайне редко отказывается утверждать решение обвинителя о прекращении дела, когда такое утверждение требуется по закону, и поэтому разрешение суда выступает скорее потенциальным, нежели реальным ограничением свободы усмотрения обвинителя. Nolle prosequi рассматривается судами как часть единого комплекса правомочий обвинителя, логическим следствием той особенности американской системы организации обвинения, в силу которого уголовное преследование - право, но не обязанность государственного атторнея-обвинителя.           

Главная отличительная черта процессуального положения обвинителя в США - его, усмотрение в использовании обвинительной власти. Широкое усмотрение обвинителя -традиционная особенность американской правовой системы. Американский ученый, проф. К. Дэвис в книге «Правосудие по усмотрению» подчеркивает: « Взятая в широкой перспективе американская правовая система предстает пронизанной множеством излишних и неконтролируемых дискреционных правомочий; из их числа одно выделяется особенно резко, это правомочие осуществлять судебное преследование».

Все процессуальные действия после поступления материалов полицейского расследования и до начала суда так или иначе преломляются в призме обвинителя. По усмотрению обвинителя решаются основные вопросы уголовного преследования: возбуждение дела, отказ от обвинения, ква

лификация преступления, заключение с обвиняемым сделки о признании вины.

Отказ обвинителя от первоначально возбужденного уголовного преследования даже при наличии «достаточных оснований» не мотивируется и практически не может быть обжалован.

Немотивированный отказ от возбуждения уголовного дела сочетается с Дискреционным правомочием отказаться от дальнейшего уголовного преследования после того, как производство по делу началось. До момента утверждения и предъявления обвинения прекращение дела в порядке nolle prosequi, как было указано, никем не контролируется. После предъявления обвинения отказ от уголовного преследования в принципе контролируется судом, но фактически суд редко выступает против решения атторнея.

Широкое усмотрение проявляется при квалификаций преступления, определения объема обвинения. Руководствуясь тактическими соображениями, обвинитель может «завышать» или «занижать» обвинение. При так называемом «завышенном обвинении» по одному эпизоду предъявляется завышенное число пунктов обвинения. В случае сделки обвинитель имеет запас пунктов обвинения, по которым он выторговывает признание; если дело доходит до суда, то у обвинителя опять-таки есть запас на случай, если суд снимет часть обвинений или исключит часть доказательств.

Искуственно «заниженное» обвинение как результат сделки о признании вины также осуществляется по усмотрению обвинителя. Усмотрение обвинителя при решении вопросов, связанных со сделкой, не подлежит судебному контролю. Федеральный суд постановил, что решение атторнея США не подлежит пересмотру в судебном порядке, и суд не вправе вмешиваться в "отправление исполни-тельной властью своего усмотрения решать, когда возбуж-дать уголовное преследование, возбуждать ли его вообще и Какое именно предъявить обвинение..."

Устойчивая «выживаемость» дискреционной власти обвинителя объясняется рядом причин. Главная, юридического свойства, состоит в том, что усмотрение обвинителя прочно вросло в американский «исковый» уголовный процесс. Хотя закон чаще всего обходит молчанием вопрос об усмотрении обвинителя, его правомочие в качестве государственного поверенного свободно распоряжаться уголовным «иском» - иммаментная особенность статуса обвинителя, как он сформулирован английским общим правом, воспринят, закреплен и развит американской судебной практикой, и в этом смысле имеет под собой солидный правовой фундамент. На протяжении истории США суды как федеральные, так и штатов объявили усмотрение обвинителя «неотъемлемой» чертой, вытекающей из «самой природы должностей» согласно общему праву.

Отправление обвинительной власти по усмотрению объявлено судом также прерогативой исполнительной власти, сообразующейся с конституционным механизмом разделения властей. Именно в качестве должностного лица исполнительного департамента федеральный обвинитель пользуется усмотрением в вопросе, поддерживать или отказаться от обвинения по конкретному делу.

В принципе существуют указанные в законе и выработанные судебной практикой средства внешнего контроля над усмотрением обвинителя. Эти правовые средства могут быть прямыми (принуждение к исполнению процессуального действия) и непрямыми (отстранение от должности или от ведения дела и привлечение к уголовной ответственности), однако такие средства применяются редко.

За последние десятилетия полномочия и престиж американского прокурора сильно изменились. Во-первых, прокуроры получили гораздо больше полномочий, чем когда-либо имели. Во-вторых, прокуроры получили большую независимость от судебного надзора за своей деятельностью. Эти изменения были связаны с переходом с середины 70-х годов от процессуально-ориентированной

модели уголовного судопроизводства в США к модели, все более ориентирующейся на борьбу с преступностью и предотвращение преступлений. Современная преступность стала более сложной и организованной, соответственно и борьба с ней должна была приобрести более широкомасштабный и продуманный характер. Поэтому прокурор, с его юридическим образованием и опытом, стал центральной фигурой этой реформы. На практике эти изменения прокурорских полномочий привели к значительному нарушению баланса в системе уголовного судопроизводства в пользу обвинения. Возросшие полномочия прокурора в областях следствия, обвинения, признания вины и вынесения приговора настолько возросли, что это неравенство стало угрожать принципу состязательности судебного процесса.

СЛЕДСТВЕННЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ. В уголовном расследовании сегодня прокурор играет основную роль. В настоящее время правовые нормы, касающиеся права на обыск и арест, права быть представленным в суде, правила электронного наблюдения и прослушивания и прочих подобных вопросов, настолько запутанны, что полиции приходится постоянно, даже на самых ранних стадиях досудебного расследования консультироваться с юристами, чтобы узнать, что она может делать и чего не может. Прокурор разрабатывает и координирует планы больших секретных расследований; с помощью Большого следственного жюри расследует сложные преступления (торговля наркотиками, отмывание денег, должностная коррупция, преступления "белых воротничков" и организованная преступность); обращается за санкциями на получение ордера на прослушивание; запрашивает следственные материалы; привлекает к сотрудничеству свидетелей. Кроме того, с помощью иногда спорных следственных методов прокурор имеет возможность обойти, нейтрализовать или даже устранить защиту как помеху эффективному расследованию. Прокуроры часто используют секретные методы расследования для получения

доказательства совершения преступления. Суды признают что следственные методы, связанные с обманом, часто бывают необходимы для получения доказательств некоторых видов преступной деятельности, в особенности это относится к преступлениям, совершаемым втайне, когда мало надежд на вещественные доказательства совершаемого преступления или на обращение жертв в правоохранительные органы. Сегодняшние секретные операции американских прокуроров связаны с проникновением в криминальные структуры, а во многих случаях - с прямым участием в незаконной деятельности. Например, правоохранительные органы основали, финансировали и управляли целой сетью подпольных предприятий в таких отраслях преступного бизнеса, как производство и торговля наркотиками, фальшивомонетничество, незаконная торговля виски, бары и рестораны как прикрытия для преступной деятельности, фиктивные корпорации, производство порнографии и др. Судебная власть одобрила подобную деятельность, спровоцировав тем самым еще более агрессивные и дерзкие методы, применявшиеся, например, в широкомасштабной операции «Эбскэм» по расследованию коррупции в законодательных структурах, и в операции «Грейлорд» по расследованию коррупции в судах. Среди других секретных операций по расследованию коррупции в судах можно назвать операцию «Коркскрю», расследовавшую случаи подкупа в Муниципальном суде Кливленда, штат Огайо, и операцию «Бар-Тэб», расследовавшую случаи подкупа в судах Лейк-Кауйти, штат Индиана. Операция «Эбскэм», проведенная в начале 80-х, стала водоразделом в практике тайных расследований. Под надзором местных федеральных прокуроров и министерства юстиции ФБР создало фиктивную ближневосточную корпорацию. Секретные агенты выступали в роли представителей сказочно богатых арабских шейхов, желающих потратить огромные суммы на подкуп государственных чиновников с целью гарантировать их содействие. Когда операция «Эбскэм» началась, прокурорам не было известно

конкретных случаев подкупа должностных лиц на высшем уровне. Операция была разработана лишь для «проверки моральных устоев» высоких правительственных чиновников путем создания благоприятных условий для коррупции. Результатом операции стало осуждение одного сенатора, шести конгрессменов, одного мэра и ряда других должностных лиц. В качестве доказательств на суде фигурировали видеозаписи акта получения взятки. Все приговоры были утверждены после апелляции, хотя несколько судей выразили возмущение методами расследования. Они указывали на то, что объектами инсценировки становились должностные лица, в отношении которых не имелось никаких подозрений в прошлой, настоящей или будущей преступной деятельности; что подстрекательство продолжалось и усиливалось, перерастая в силовое давление даже после того, как первоначальные попытки потерпели неудачу; что размеры взяток были рассчитаны так, чтобы заведомо соблазнить даже законопослушных граждан; что в своем стремлении породить новые преступления и новых преступников правительство пользуется «гестаповскими методами тайного сыска». Таким образом «Эбскэм» стал неизбежным следствием попустительства судов, вызвав к жизни другие, еще более экстремальные формы секретных методов. В деле Джекобсона (1996 г.) прокуроры потребовали от Верховного суда США еще больше расширить допустимые пределы секретных операций. Джекобсон был обвинен в получении по почте порнографического журнала с изображением детей. Он был выбран объектом целевой секретной операции, так как его имя было обнаружено в списке почтовых отправлений книжного магазина: он приобрел несколько эротических журналов, что не являлось правонарушением, и брошюру со списком торгующих порнографическими изданиями магазинов. У чиновников не было никакой информации, позволяющей предположить, что Джекобсон когда-либо заказывал детскую порнографию или помещал где-либо объявления о своем желании ее приобрести, что он когда—

либо приобретал или производил детскую порнографию либо был предрасположен к ее получению или распространению. Тем не менее следствие разработало операцию, продолжавшуюся два с половиной года и заключавшуюся в 12 случаях подстрекательства со стороны 5 отдельных созданных следственными органами структур с целью побудить Джекобсона приобрести порножурнал с изображением детей, который был произведен и отправлен по почте следственными органами. В конце концов Джекобсон поддался на провокацию, был обвинен и осужден. Использование более «творческих» и более «энергичных» следственных методов способствует формированию специфической ориентации прокуроров, заключающейся в стремлении расширить свои полномочия настолько, насколько позволят это сделать суды. Ас середины 70-х годов суды стали все более терпимы к «наступательным» методам полицейского правоприменения», и прокуроры приобрели большой опыт в извлечении своей выгоды из нежелания судов держать их в узде. Таким образом, несмотря на раздающиеся требования свободы личности и таких прав, как «право быть оставленным в покое» (прайвеси), возможно дальнейшее использование прокурорами все более изобретательных и агрессивных методов секретных операций с целью как расследования дел подозреваемых в совершении преступления (что является вполне законной целью), так и проверки лиц, не подозреваемых в совершении какого-либо преступления (что является целью противозаконной).     

Одна из угроз принципу состязательности - использование прокурорами всевозможных средств для: атаки и нанесения как можно большего урона адвокатуре по уголовным делам. Одним из самых опасных инцидентов за последние десять лет была попытка прокурора принудить представителей защиты дать показания и представить документы, которые могли уличить их клиентов. Обычно дачи показаний требуют по вопросу о гонораре адвоката, который, по мнению большинства судов, не подпадает под право

адвоката не разглашать полученную от клиента информацию. Опубликованная недавно статистика показывает, что в США прокуроры выдают повестку о вызове в суд в среднем 645 представителям защиты в год. Помимо вызовов адвокатов в суд Большого жюри прокуроры стали прибегать к статутному праву вызова в суд Службы внутренних государственных доходов (СВГД) с целью заставить адвокатов по уголовным делам раскрыть личности тех их клиентов или третьих сторон, которые выплачивают им гонорары более 10 тыс. долларов. В одном из своих последних заявлений министр юстиции США (он же Генеральный прокурор США) указал федеральным прокурорам, что при проведении следствия, которое требует личного контакта с лицами, представляемыми в суде, на федеральных прокуроров не распространяется этическая норма, запрещающая юристу общение с клиентами противной стороны. Следствием этой новой стратегии прокуроров может стать уничтожение принципа состязательности. Представителей защиты то и дело вынуждают обороняться, благодаря чему в распоряжении прокуроров оказывается больше средств воздействия на их клиентов. Размываются сами основы доверия и уверенности, которые необходимы клиентам и адвокатам для совместной деятельности. Более того, многие адвокаты могут попросту уйти из области защиты в суде, уступая давлению, преследованиям и страху потерять доходы из-за конфискаций. Член Верховного суда США Дж. Блэкман в особом мнении по делу, рассмотренному еще в 1980 году, указывал:

«Следствие будет всегда подвергаться искушению использовать орудие конфискации против особенно талантливого или агрессивного представителя защиты ..... то есть адвоката, лучшего, с точки зрения следствия, чем заслуживает обвиняемый». Странным выглядит и то, что, продолжая настаивать на высочайших этических нормах среди адвокатов по уголовным делам, Верховный суд США в то же время продолжает то и дело поощрять неправомочные действия прокуроров, которые представляют гораздо большую уг-

розу для будущего состязательного принципа правосудия и прав личности.                          

ОБВИНИТЕЛЬНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ. Будучи наделен полномочиями обвинять в совершении преступления, прокурор всегда считался одним из самых могущественных государственных чиновников. Недавно Верховный суд США разъяснял этот вопрос, заявив: "Между частной жизнью гражданина и государственным обвинением в совершении преступления стоит прокурор. Этот государственный чиновник наделен полномочиями использовать все механизмы государства для рассмотрения дела любого отдельно взятого индивидуума". Исторически прокуроры пользуются почти неограниченной свободой в выдвижении обвинений. Такие концепции, как доктрина о сговоре позволили прокурорам объединять разных обвиняемых и разные правонарушения в одном и том же обвинительном акте. Презумпция добросовестности прокурора сделала обвинительные полномочия практически недоступными для судебного надзора. В последнее время обвинительные полномочия прокуроров еще более усилились благодаря принятию законодательных актов, личной инициативе прокуроров и поддержке судов. Прокурор пользуется абсолютным иммунитетом от гражданской ответственности за превышение обвинительных полномочий. Чтобы пополнить уже и так внушительный арсенал прокурора, Конгресс США в период 70-90-х годов принял ряд еще более мощных, чем ранее, законов: «Акт о сросшихся с рэкетом и коррумпированных Организациях» (RIKO), «Акт о продолжении преступной деятельности», «Акт о конфискации в уголовном порядке», «Акт о деятельности, связанной с оружием», «Акт об отмывании денег» и другие. Наметившаяся в последнее время тенденция к установлению обязательного минимума при вынесении приговора дала прокурорам еще более совершенное средство для заключения в принудительном порядке сделок о признании вины, для принуждения противной стороны к

сотрудничеству и определения сроков заключения. Законодатели, подвергаясь давлению общественности, мечтающей о победе в «войне с преступностью», продолжают изобретать все новые преступления. Недавно, например, Конгресс США принял новый билль по уголовному законодательству, который позволит федеральным судам выносить смертный приговор наркобаронам, а также применять высшую меру за приблизительно 50 федеральных преступлений. Один из пунктов «Антикриминального билля» президента США Буша предлагал снабдить прокуроров полномочиями созывать специальные трибуналы для процессов над иностранными гражданами, обвиняемыми в террористических актах. При судопроизводстве этими трибуналами обвиняемый должен был быть лишен возможности опровергнуть или даже увидеть имеющиеся против него улики. Прокурор выполняет свою обвинительную функцию независимо от" судебной власти. Частное лицо не имеет право заявить иск о совершении преступления, если прокурор решает не преследовать ответчика в уголовном порядке. Судебная же власть продемонстрировала заметную пассивность в ответ на требование осуществлять надзор за обвинительными решениями прокуроров. Некоторые суды предпочитают, постоянно полагаться на усмотрение прокурора, даже если доказано, что его решение несправедливо.

ПОЛНОМОЧИЯ В ПРИЗНАНИИ ВИНОВНЫМ. Задача прокурора по признанию обвиняемого виновным существенно облегчилась благодаря нескольким факторам. Расширение следственных полномочий и усложнение секретных операций обеспечивают прокурору большое количество доказательств, необходимых для признания вины. Многие ограничения на правило об исключении доказательств были ослаблены судебной властью. Возросла терпимость судов к превышениям обвинительной власти, особенно расширенное использование концепции несущественной ошибки и

уменьшение контрольных полномочий облегчают вынесение обвинительных вердиктов. Неспособность судебной власти к выработке разумных стандартов для компетентного представления защиты приводит ко все множащимся случаям непрофессионализма защиты, что, естественно, облегчает задачу обвинения. Особое значение это принимает в делах со смертными приговорами, когда суды никак не реагировали на полную некомпетентность защиты, которая приводила к вынесению приговора и приведению его в исполнение. Получив преимущество в доказывании и пользуясь новым стратегическим превосходством в наши дни, прокурор в США также облагодетельствован изменением норм доказательственного права в свою пользу. Федеральные нормы доказательственного права, которые используются во всех федеральных судах и большей части судов штатов санкционируют применимость тех доказательств, которые ранее могли не приниматься. Так как прокурор несет исключительное бремя доказывания по уголовному делу, то подобное расширение применимости выгодно именно ему. По той же причине расширение усмотрения судебной власти в применимости доказательств, также предусмотренное федеральными нормами, будучи теоретически выгодно как обвинению, так и защите, на практике приносит гораздо больше пользы обвинению. Прокурорам запрещено требовать осуждения, приводя в качестве доказательства дурную репутацию обвиняемого. Подобное доказывание может оказать далеко идущее влияние на непредвзятость присяжных. Хотя федеральные нормы доказательственного права в основном запрещают такое доказательство, несколько исключений санкционируют их применимость, а суды толкуют эти исключения расширительно. Например, норма 404(Ь) Федеральных норм позволяет прокурору приводить в качестве доказательства с целью доказывания существенного элемента, вменяемого в вину правонарушения, то, что обвиняемый уже совершал подобные правонарушения. Эта норма была истолкована в пользу обвинения. Так, например, в

деле Хаддлестона. Верховный суд США расширил критерий применения доказательства по репутации. Подсудимый был обвинен в хранении краденого. Обвинение потребовало принятия в качестве доказательства «виновности» то, что подсудимый уже дважды был уличен в хранении краденого; Подобным образом в деле Доулина Верховный суд США разрешил применение в качестве доказательства другой формы предумышленного преступного поведения — предыдущее вооруженное ограбление, причем обвиняемый был в нем оправдан, - для доказывания ограбления, в котором подсудимый обвинялся на этом процессе. В последние годы также были приняты новые доказательственные нормы для дел по половым преступлениям, призванные облегчить обвинению доступ к доказательствам и ограничить возможности обвиняемого дискредитировать потерпевшего. Например, принцип недопустимости показаний с чужих слов во многих юрисдикциях был модифицирован таким образом, чтобы санкционировать исключение для показаний с чужих слов детей - жертв сексуальных преступлений. Подобным же образом в федеральные нормы доказательственного права и практически во все собрания норм штатов введены так называемые «статуты о защите прав жертв изнасилования», которые ограничивают возможности представителей защиты по перекрестному допросу потерпевших относительно их сексуального поведения в прошлом. Были также приняты статуты, избавляющие жертв изнасилования от необходимости физически присутствовать на очной ставке с обвиняемым во время процесса. «Акт о несовершеннолетних жертвах преступлений», принятый в 1990 г., предусматривает использование закрытых телесетей для дачи показаний несовершеннолетними свидетелями, если имеет место один из четырех достаточно расплывчато сформулированных факторов: 1) ребенок «неспособен дать показания перед судом по причине страха»; 2) существует «реальная вероятность того, что ребенок получит эмоциональную травму от дачи показаний в суде»; 3) ребенок стра-

дает «психическим или другим расстройством»; 4) имеет место такое поведение обвиняемого или его представителей, которое «лишает ребенка возможности продолжать дачу показаний». Наконец, были приняты законодательные акты, защищающие потерпевших в несвязанных с половыми преступлениями делах от чрезмерно агрессивного или настойчивого перекрестного допроса на предмет их сексуального поведения. Возможности заслушивания мнения экспертов были расширены таким образом, что прокурору стало легче добиться принятия важнейшей информации в качестве доказательства. Норма 702 Федеральных норм была истолкована так, что дала экспертам гораздо большие возможности в вынесении заключений о конечных вопросах в деле. Экспертам, привлекаемым обвинением, было разрешено, например, высказывать свое мнение о том, что поведение обвиняемого изобличает в нем продавца наркотиков, что определенное место, вероятно, является местом продажи наркотиков, что некая тайная деятельность свидетельствует об имеющей место торговле наркотиками или что некие неразборчивые записи имеют отношение к торговле наркотиками. Новые технологии произвели революцию в следственной процедуре. «Отпечатки» ДНК, например, были провозглашены «единственным величайшим достижением в деле «поиска истины» со времен введения перекрестного допроса». Эксперты утверждают, что тестирование ДНК может почти со 100%-ой точностью установить личность насильника или убийцы. Федеральные суды США и суды штатов все чаще принимают такое доказательство, позволяя прокурорам добиваться осуждения в делах, которые раньше даже не могли быть возбуждены. Одной из самых заметных тенденций в нарушении баланса полномочий в уголовном судопроизводстве было расширение возможностей обвинения вынуждать свидетелей предоставлять информацию и сотрудничать с обвинением дачей показаний. Согласно федеральным инструкциям по вынесению приговоров и действующим в штатах статутах об иммунитете один только

прокурор может определить, будет ли тот или иной человек вознагражден за помощь следственным органам. То есть от него зависит жизнь и свобода человека, а иногда и смертный приговор. Огромные обвинительные полномочия прокурора в сочетании с законами об обязательном назначении наказания более чем когда- либо позволяют прокурору вынуждать людей к сотрудничеству с обвинением и наказывать их за нежелание сотрудничать. Расширились возможности прокуроров в использовании законов об иммунитете с целью принуждения свидетелей к разглашению информации. Сама дискуссия об иммунитете являет собой наглядный пример неравенства между обвинением и защитой. Суды последовательно выражают мнение, что обвинение обладает исключительными полномочиями в выборе лиц, наделяемых иммунитетом и ненаделяемых им. Законодательные органы и суды весьма чувствительно относятся к вопросам бремени доказывания в уголовных делах и время от времени требуют уменьшить бремя прокурора. Например, в результате следствия по делу Джона Хинкли, обвиняющегося в покушении на президента Рейгана, Конгресс США внес поправку в нормы защиты, которая перекладывала бремя доказывания невменяемости с обвинения на защиту. В результате этого изменения от обвинения больше не требуется опровергать невменяемость; на защиту же возложено бремя доказывания невменяемости явным и убедительным доказательством. В более чем половине штатов обвиняемый должен теперь доказывать свою невменяемость с помощью перевеса доказательств.

ПОЛНОМОЧИЯ ПО ВЫНЕСЕНИЮ ПРИГОВОРА. Прокурор всегда играл важнейшую роль в вынесении приговора. Эта роль стала еще более значительной после принятия в 1984 г. Акта о реформировании системы назначения приговора, плодом которого стали федеральные инструкции по назначению приговора. Одной из целей создания инструкций было ограничение усмотрения судьи в вынесении приговора. Это

привело к расширению усмотрения прокурора в том, что касается вердиктов обвинения и принуждения граждан к сотрудничеству. Несколько аспектов новых Полномочий обвинения, предусматриваемых инструкциями, вызывают довольно серьезные вопросы: исключительные полномочия обвинения в сокращении срока наказания в обмен на сотрудничество обвиняемого; право прокурора в одностороннем порядке отказываться от обвинений с целью избежания доказательственных и процедурных препятствий на процессе, но при этом использовать правонарушения, лежащие в основе этих недоказанных обвинений, для увеличения наказания при гораздо более мягких критериях доказанности;

имеющаяся у прокурора возможность обойти конституционные гарантии, такие как, право на процессуальное обжалование и право на безотлагательное рассмотрение. Более того, появившаяся у прокурора возможность манипулировать вердиктом о вынесении смертного приговора продолжает способствовать тому, что смертная казнь остается самой произвольной формой наказания в Америке. Самым важным пунктом инструкций, позволяющим суду назначить менее суровый приговор, является инструкция 5К1.1, которая санкционирует извещение прокурором выносящего приговор суда о том, что обвиняемый оказал "существенное содействие" обвинению в следствии и уголовном преследовании, и таким образом, расширяет "отступление в сторону уменьшения" от предписываемого инструкциями приговора. Без ходатайства прокурора о снижении наказания, основанном на содействии обвиняемого, суд должен назначить наказание, предписываемое инструкциями. Таким образом, прокурор становится единственным человеком, от которого зависит, получит ли обвиняемый снижение наказания. Инструкции снабдили обвинение полномочиями вносить на рассмотрение на слушаниях по приговору преступления гораздо более серьезные, чем те, в которых был признан виновным подсудимый, но при этом не доказанные на суде. В результате следствия по делу Кикумура обвиняемый был признан виновным в нескольких

нарушениях паспортного режима и законов о владении оружием, по которым ему грозило от 27 до 33 месяцев заключения. На слушаниях по вынесению приговора прокурор привел доказательство того, что обвиняемый изготовил в домашних условиях три зажигательные бомбы для совершения серьезного террористического акта в Америке. Основываясь на этой преступной деятельности обвиняемого, по которой он не привлекался к суду и не был обвинен, районный судья вынес приговор в 30 лет тюремного заключение, что представляло собой самое большое увеличение наказания со времен вступления в силу инструкций. В нескольких недавних слушаниях Верховный суд США не применил никаких санкций в связи с превышением полномочий обвинения и, более того, ослабил доказательственные ограничения в использовании «эмоционального доказывания». Так, в деле Пейни Верховный суд США аннулировал недавние прецеденты и придал юридическую силу допущения на слушаниях по смертному приго-вору доказательства того, что совершенное обвиняемым убийство принесло вред семье жертвы. До этого решения Верховный суд США считал необходимым делать различия в нормах доказывания: они допускали доказательство фактов, способных смягчить смертный приговор, и не допускали доказательств отягчающих факторов, если они не относятся непосредственно к делу. Теперь Верховный суд США не признает подобных различий, придерживаясь мнения, что возможность обвиняемого избежать смертной казни должна быть уравнена с возможностью обвинения доказать ценность жизни убитого. Очень нетрудно доказать, что ценность жизни убитого выше, чем ценность жизни его убийцы. Это эмоциональное доказательство несправедливо повышает вероятность смертной казни. Правило "несущественной ошибки" разрешает апелляционным судам подтверждать осуждение, если вина подсудимого доказана, даже когда имели место Процессуальные нарушения. Это правило было задумано как средство апелляционной инстанции для предотвращения «слепого следования процессуальному этикету и «излишнего

внимания к процедурным частностям» и нейтрализации ока-зываемого этими явлениями влияния на вердикт. В настоящее же время оно является самым мощным орудием судебной власти для оставления приговора в силе, если апелляционный суд, заседая в качестве высшей инстанции, подтверждает, что подсудимый явно виновен. Таким образом, правило "несущественной ошибки" модифицирует поведение прокурора самым опасным образом: оно дает понять прокурору, что он может соотносить свои доказательственные или процедурные нарушения не с юридическими или этическими нормами, а со своей способностью предвидеть игнорирование апелляционным судом его нарушений, когда представлено достаточное доказательство вины подсудимого.

Подводя итог, хочется отметить, что сегодня прокурор, в силу ряда социальных и политических факторов, стал преобладающей силой в уголовном судопроизводстве США. Его правовые и процедурные полномочия продолжают расширяться, суды все более ссылаются на усмотрение прокурора. При отсутствии различных юридических и этических ограничений злоупотребления обвинительными полномочиями усилило неравенство между обвинителем и обвиняемым. Из этого следует, что интересы правосудия и справедливости регулируются и определяются не такими формальными и беспристрастными механизмами, как судьи и суды присяжных, а прерогативами и полномочиями обвинения.