4. Реальный принцип

Действующее советское уголовное законодательство полностью отказалось от применения советского уголовного закона в соответствии с реальным принципом, или принципом защиты

4 — те                                                                                                                               49

государственных интересов, а также пассивного персонального принципа, или принципа защиты индивидуальных интересов. Как уже было сказано, начиная с 1924 г. ни в общесоюзном законодательстве, ни в уголовном законодательстве союзных республик реальный принцип действия уголовных законов в пространстве больше не был предусмотрен.

— К сожалению, в теории советского уголовного права недостаточно исследован не только вопрос о служебной рели этого принципа, но и вопрос о причинах отказа советского законода-теля'от этого принципа.

В конце тридцатых годов некоторые авторы критически относились к реальной теории. Указывали, что она служит интересам буржуазии, обосновывает вмешательство империалистических государств во внутренние дела других государств53. Такая оценка реального принципа, как мы полагаем, связана с тем, что государства, в которых в тот период был установлен или устанавливался фашистский режим, и в первую очередь гитлеровская Германия, стремились всемерно расширить сферу действия своих уголовных законов, используя для этой цели все возможные пути, в том числе и реальный принцип, под прикрытием которого они стремились обосновать ответственность иностранных граждан за якобы совершенные ими за границей посягательства ш интересы фашистской Германии, за деяния, противоречащие   «духу»   немецкой   нации   и   арийской   расы.

Однако такое расширение пределов применения фашистского уголовного законодательства под прикрытием реального принципа свидетельствует не о порочности самого принципа, а о правовом империализме тех, кто его таким образом использовал. Поэтому с существовавшей отрицательной оценкой реального принципа во всех случаях нельзя согласиться. Реальная теория может служить охране интересов социалистического государства и его граждан от посягательств извне, а также от преступных посягательств против граждан социалистических государств за границей. Нет никаких оснований также для признания реального принципа несовместимым с принципом государственного суверенитета.

В кокще тридцатых годов в связи с разработкой проекта УК СССР в редакционной статье журнала «Проблемы социалисти-кого права» высказывались соображения за признание реального принципа применения советских уголовных законов. В ней отмечалось, что «у нас нет оснований отказываться от уголовной ответственности иностранцев, совершивших против Союза ССР тягчайшие преступления за границей и оказавшихся в дальнейшем по каким-либо основаниям на территории СССР»54.

50

В период до Великой Отечественной войны за включение реального принципа в советское уголовное законодательство высказывался также М. Д. Шаргородский55. Большинство же ученых того времени ограничилось констатацией самого факта — отказа советского уголовного законодательства от применения уголовного закона в соответствии с требованиями этого принципа56.

Вопрос о реальном принципе действия уголовных законов з пространстве стал особенно актуальным в годы Второй мировой войн'Ы и после ее окончания, так как был непосредственно связан с определением подсудности уголовных дел о преступлениях, совершенных в годы войны. Даже в такой классической стране господства территориального принципа, каковой всегда являлась Англия, в 1942 г. высказывались соображения о необходимости изменить действующее английское законодательство, ибо «при существующем законодательстве английский суд не может преследовать немца за преступления, совершенные против англичанина, если преступление совершено вне Великобритании. Любой немец, убивший англичанина в германских лагерях для военнопленных, может после войны поселиться в Англии и благоденствовать в уверенности, что никто не имеет права тронуть его»57.

Говоря о военных преступлениях, А. Н. Трайнин указывал, что нельзя упускать из виду, что нередко местом совершения тягчайших преступлений войны (убийства военнопленных и др.) является территория самой Германии. Право каждого государства судить за все преступления, совершенные против его интересов, независимо от того, на какой территории они совершались, не должно вызывать сомнений. Компетенция национальных судов, по мнению А. Н. Трайнина, не может и не должна исчерпываться рассмотрением уголовных дел о преступлениях против мира и человечества, совершенных на территории соответствующих стран58.

М. Д. Шаргородский также указывал на то, что лица, которые подвергали миллионы советских людей тягчайшим издевательствам на территории Германии и оккупированных территориях за пределами Советского Союза, должны быть и будут наказаны; они должны ответить перед советским судом на основании советских законов59.

На основании советских уголовных законов были подвергнуты заслуженной каре иностранцы, задержанные на территории, занятой Советской Армией, виновные в убийствах, калечении, мучительствах и иных злодеяниях в отношении советских граждан, насильно угнанных в рабство60. Однако в этих случаях

<*                                                                                                                                         51

советский уголовный закон применялся на основании уголовно-правового режима оккупации территории врага. В послевоенный период М. Д. Шаргородский продолжал защищать реальный принцип действия уголовного закона в пространстве. Он показал, что отказ от реального принципа является недостатком советского уголовного законодательства (имелось в виду уголовное законодательство до 1958 г.) и высказал пожелание, чтобы это положение было исправлено в будущем. М. Д. Шаргородский справедливо ставил вопрос о том, что преступления, совершенные за границей против Советского государства в целом или против советских граждан, не должны оставаться безнаказанными и в настоящее время; это привело его к выводу о необходимости расширить пределы действия советских уголовных законов за счет внесения в уголовное законодательство положений реального принципа61.

Мы полностью согласны с такой позицией. Полагаем, что в советском уголовном законодательстве должны быть закреплены положения реального принципа62. Следует учесть, что не только в условиях войны и в послевоенный период, но и в мирное время не исключены всевозможные провокации и преступления против Советского государства и советских людей, находящихся за границей. Такие преступления могут быть направлены против советских дипломатов и других должностных .лиц, против советских моряков и рыбаков, против советских ученых, специалистов и туристов.

Иностранные граждане, виновные в совершении различных преступлений за границей против Советского, государства и его граждан, зачастую вообще не привлекаются к уголовной ответственности по месту совершения преступления. Вряд ли можно отказаться от права наказывать этих лиц за совершенные преступления, если они окажутся в пределах советской уголовной юрисдикции.

Кроме того, при решении вопроса о пригодности реального принципа для советского права применения уголовных законов следует учесть и опыт других социалистических государств, имея в виду, что реальный принцип признан в настоящее время почти всеми зарубежными социалистическими странами. В отличие от уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в социалистических государствах Европы закреплен реальный принцип действия уголовного закона в пространстве. В большинстве социалистических государств реальный принцип закреплен только как принцип защиты государственных интересов (реальный принцип в собственном смысле), в остальных — как принцип защиты государственных интересов и инте-

52

ресов граждан (реальный принцип и пассивный персональный принцип). Только реальный принцип закреплен в уголовном законодательстве ГДР, ВНР, ПНР, ЧССР и СФРЮ. Реальный и пассивный персональный принципы закреплены в УК НРБ и УК СРР.

Этот принцип, как мы уже показали, закреплен и в законодательстве большинства капиталистических стран, что также не может для нас быть безразличным. При заключении международных конвенций многие вопросы решаются, исходя именно из того факта, что в национальном законодательстве почти всех стран закреплен реальный принцип действия уголовного закона в пространстве. Поэтому интересы Советского государства и его граждан могут в определенных случаях оказаться менее защищенными, чем интересы других государств и их граждан, в законодательстве которых предусмотрен реальный принцип действия уголовного закоша в пространстве. Так, например, в соот-1^ ветствии со ст. 19 Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне от 29 апреля 1958 г. уголовная юрисдикция прибрежного государства не осуществляется на борту иностранного судна, проходящего через территориальное море (право мирного прохода), за исключением трех случаев, предусмотренных этой статьей.

Если в чужих территориальных водах на борту иностранного судна совершается преступление, потерпевшим от которого является гражданин этого иностранного государства, а виновным — гражданин другого государства, то последнего по прибытии судна на родину потерпевшего можно привлечь к ответственности в соответствии с реальным принципом. Если такой случай имеет место в иностранных территориальных водах на борту советского судна и пострадавшим является советский гражданин или интересы Советского государства, а совершившим преступление — иностранец, то в соответствии с действующим у нас правом применения уголовных законов виновный не может быть привлечен к уголовной ответственности советским судом на основании советских законов (если отсутствует соответствующая международная конвенция). С таким положением нельзя согласиться. Это — еще одно соображение в пользу восстановления в советском уголовном законодательстве реального принципа действия советского уголовного закона в пространстве.

Некоторые ученые полагают, что реальный принцип предусмотрен в действующем советском законодательстве по отношению к лицам без гражданства. Так, И. И. Солодкиш расценил положение ч. 2 ст. 5 Основ уголовного законодательства  как

53

частичное использование реального принципа в действующем уголовном законодательстве63. Вряд ли с этим можно согласиться, ибо в указанной статье предусмотрена ответственность лиц без гражданства по советским уголовным законам за совершенные ими за границей преступления не только в случаях, когда эти преступления посягают на интересы Советского государства или его граждан. Поскольку закон никаких ограничений не предусмотрел, то следует полагать, что лица без гражданства могут быть привлечены к уголовной ответственности советским уголовным законам также в случае совершения ими посягательств на интересы иностранных государств и граждан, если деяния наказуемы и в СССР. И. И. Солодкин прав в том, что применение советских уголовных законов к находящимся в СССР лицам без гражданства, совершившим преступление за границей, более убедительно, если эти преступления посягают на интересы СССР и его граждан.

Мы полагаем, что установление и законодательное закрепление положений реального принципа действия советского уголовного закона в пространстве способствовало бы усилению охраны интересов Советского государства и народа.