1.   Генетическая  природа преступлений  и  иных форм отклоняющегося  поведения

Отклоняющееся поведение в специальной криминологической литературе называется по-разному: фоновое, предпреступное и т. п. Это вызвано спецификой, конкретными задачами исследования. В тех случаях, когда отклоняющееся поведение (точнее, некоторые его формы) предшествует преступлению, и такого рода связь установлена статистически, его называют предпреступным. В то же время мы знаем, что некоторые формы отклоняющегося поведения (например, отправление некоторых религиозных культов) в нынешних условиях редко выступают в качестве «переходной» к преступлению формы. Мы знаем также, что некоторые индивиды, постоянно отклоняясь от нормы в поведении, практически не совершают преступлений. В тех случаях, когда все формы отклоняющегося поведения рассматриваются в качестве основания пирамиды, где на вышележащих уровнях находятся различные виды преступлений, его называют фоновым. Замечено, что некоторые формы отклоняющегося поведения связаны с преступностью по принципу «сообщающихся сосудов»: при увеличении уровня одного понижается уровень другою и наоборот1.

Очевидно, что проблема отклоняющегося поведения и борьбы с ним—вполне самостоятельная и более широкая, чем проблема борьбы с преступностью. Это хорошо показано в статье Я. Гилинского и Э. Раска2. Поэтому необходимо ограничить ее связью с преступностью, так как важно изучить не всаг формы отклоняющегося поведения, а лишь те из них, которые в действительности являются предпреступными, фоновыми и т. п., поскольку речь в настоящем исследовании идет о предупреждении преступлений.

Связь   отклоняющегося   поведения   с   преступностью   может

— 73 —

быть выражена количественно. В первом случае можно говорить о тех формах отклоняющегося поведения, которые наиболее тесно коррелируют с преступностью. Причем, разумеется, корреляция эта прямая, т. е. с увеличением числа актов отклоняющегося поведения растет и число преступлений. Во втором случае нужно говорить о тех формах отклоняющегося поведения, от которых до совершения преступления, образно говоря, один шаг, а также об общественной опасности той или иной формы как таковой.

Если статистические корреляции некоторых форм отклоняющегося поведения достаточно полно описаны в криминологической литературе, то этого нельзя сказать о втором виде связей. Вместе с тем установление этих связей и описание их представляется крайне важным, так как от этого зависит решение ряда практических вопросов: необходимость применения мер индивидуального профилактического воздействия, характер применяемых мер, интенсивность воздействия и т. д. В этой связи нужно решить две теоретические проблемы.

Во-первых, надо установить общность оснований причин преступности и причин отклоняющегося поведения, т. е. единство их социальной природы. Только оно дает право говорить о том, что те или иные формы отклоняющегося поведения могут перейти з преступление. Если же это рассуждение перевести в практическую плоскость, то генетическое единство дает право на применение мер профилактического воздействия к лицу, совершившему акт отклоняющегося поведения, так как при сохранении существующих условий жизнедеятельности это поведение может перейти в преступное.

Во-вторых, желательно установить связь различных форм отклоняющегося поведения с видом рассогласования в ценностно-нормативных системах индивидов. С одной стороны, такого рода исследование должно установить единство оснований преступлений и форм отклоняющегося поведения в терминах ценностей и норм поведения. С другой стороны, связь отклоняющегося поведения с преступлениями уточняется. Преступление как действие (бездействие) запрещается нормой, т. е. феноменом, который относится к инструментальным ценностям. В то же время в некоторых формах отклоняющегося поведения (религия) индивид ориентируется на ценности-цели (точнее, антиценности-цели), но использует при этом приемы нейтральные с точки зрения господствующей ценностно-нормативной системы. Разумеется, что в этом случае всегда есть возможность оживления старой идеологии, с которой идет борьба, но если эта идеология не влечет за собой использование ее апологетами социально опасных способов реализации, то о связи с преступностью говорить не приходится3.

— 74 —

В таком случае возникает вопрос: есть ли смысл такого рода формы отклоняющегося поведения относить именно к отклоняющемуся поведению? Думается, что не только можно, но и нужно. Ценности-цели, как говорилось, связаны с инструментальными ценностями непосредственно, и сами выполняют нормативную функцию. Ориентация на антиценности должна настораживать уже потому, что ориентирующийся на них противопоставляет себя обществу и, следовательно, не только его ценностям-целям, но и ценностям-нормам. Иное дело, что такого рода форму отклоняющегося поведения нельзя связывать с преступлениями, для чего и необходимо провести исследование о связи, описанной в терминах ценности и нормы. Такого рода исследование уточняет характер общественной опасности отдельных форм отклоняющегося поведения, что хорошо иллюстрирует пример с некоторыми формами отправления религиозных культов, соблюдения обрядов.

Отклоняющееся поведение, которое находится в поле зрения криминологов, включает различные формы: самоубийства, пьянство, наркоманию, проституцию; правонарушения—мелкую спекуляцию, мелкое хулиганство и т. п., а также правонарушения в виде преступлений. Не все формы отклоняющегося поведения связаны с преступностью. Но все они связаны с целью выявления наиболее значимых с преступлениями связей, но и с целью демонстрации важности ценностно-нормативного подхода к из^-чению отклоняющегося поведения.

Причины преступности, если снязать категорию причины с категорией возможности, действуют таким образом, что «преступность возникает только на пересечении двух возможностей, каждая из которых выступает как «помощь» извне, необходимая для ее превращения в действительность—противоположность между общественным и личным интересом плюс пережитки прошлого в обыденном сознании»4. Противоположность между общественным и личным интересом есть прямой результат сохраняющегося в социалистическом обществе неравенства, которое является, в свою очередь, следствием реально существующих противоречий общественного развития. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС отмечалось: «У нас все имеют равные права и равные обязанности перед обществом. Полное же равенство в смысле одинакового пользования материальными благами будет возможно лишь при коммунизме. Но до этого еще предстоит пройти долгий путь. Тут требуется гораздо более высокий уровень и экономики и сознания людей. А сегодня, если не считать определенной части общественных фондов потребления, каждый гражданин у нас имеет право лишь на такие материальные блага, которые соответствуют количеству и качеству его общественно полезного труда»5.

— 75 —

Пережитки же прошлого в сознании не исчезают с падением общественного строя (досоциалистического), порождающего их, они еще продолжают сохраняться. «Рабочие,—писал В. И. Ленин,—строят новое общество, не превратившись в новых людей, которые чисты от грязи старого мира, а стоят по колени еще з этой грязи. Приходится только мечтать о том, чтобы очиститься от этой грязи. Было бы глубочайшей утопией думать, что это можно сделать немедленно»6. Формирование нового человека-дело весьма сложное, кропотливое, требующее времени и необходимых ресурсов. Оно наступает не сразу же за улучшением условий жизни.

Чем объяснить такое явление? Прежде всего тем, что формирование нового человека, сбросившего с себя «груз» пережитков прошлого и вобравшего в себя все личностные качества, необходимые для строителя нового общества, требует не только слома старого общества и старых производственных отношений, но и соответствующей материальной базы, утверждения и совершенствования новых производственных отношений, повышения образовательного и культурного уровня людей, титанической воспитательный работы, и не в последнюю очередь—значительного повышения уровня материальных условий жизни. Во-вторых, реализация широкого комплекса общесоциальных и экономических мер, в том числе значительное повышение уровня материальных условий жизнедеятельности людей сразу, сиюминутно, не приводит к соответствующему повышению уровня сознания, взглядов людей, формированию комплекса социально одобряемых, разумных потребностей и освобождению от всего груза пережитков прошлого в сознании. Совершенно прав А. Б. Сахаров в том, что «изменение условий материальной жизни общества и соответствующих им общественных отношений никогда не может сразу и полностью получить адекватное отражение в индивидуальном сознании всех членов общества»7.

Здесь мы сталкиваемся с таким явлением, когда принцип сообщающихся сосудов не полностью срабатывает, т. е. увеличение экономических и общесоциальных потенций общества не приводит тут же к адекватному снижению, сокращению пережитков прошлого в сознании людей. В подтверждение этого сошлемся на следующие данные. За период с 1950 по 1976 гг. производство предметов потребления в нашей стране возросло в 7,4 раза. В 1978 г. 75 % национального дохода было направлено на удовлетворение потребностей трудящихся. За этот же период реальные доходы на душу населения возросли в 3,7 раза. За годы советской власти жилой фонд в стране увеличился в 3 раза. В 1977 г. выплаты из общественных фондов потребления на душу населения

— 76 —

составили 382 руб. против 21 руб. в 1936 г. Доходы крестьян в 1976 г. по сравнению с 1913 г. возросли в 14,1 раза, а доходы рабочих промышленности и строительства—в 9,7 раза. В 1976 г. по сравнению с 1913 г. выплаты из общественных фондов потребления рабочим и служащим увеличились в 31 раз, а крестьянам---более чем в 50 раз8.

Не менее внушительны и показатели увеличения средств, направленных на повышение уровня образования, культуры советских людей. И тем не менее сознание, взгляды многих граждан изменились в позитивном плане не в таком масштабе, каким были вышеперечисленные и иные мероприятия. Даже после того, как преодолеваются основные причины, обусловливающие существование пережиточных явлений в сознании, эти явления немедленно не исчезают из сознания. Для этого требуется время, титаническая воспитательная работа всего общества, а также меры, направленные на ликвидацию всех иных причин существования пережиточных явлений в сознании людей. «Говоря о превращении «моего» в «наше»—пишет орган ЦК КПСС, теоретический журнал «Коммунист»,—нельзя забывать, что это длительный многоплановый процесс, который не следует упрощать. Даже тогда, когда окончательно устанавливаются социалистические производственные отношения, кое у кого еще сохраняются, а то и воспроизводятся индивидуалистические привычки, стремление поживиться за счет других, за счет общества. Все это, пользуясь терминологией Маркса, последствия отчуждения труда, и они не улетучиваются автоматически и вдруг из сознания, хотя само отчуждение уже ликвидировано»9.

В-третьих, экономические, социально-культурные, массово-воспитательные и иные ресурсы и возможности, преимущества социалистического строя и достижения науки не повсеместно использовались в полном объеме и с достаточной эффективностью. Тут сказались организационные недостатки, упущения, ошибки и просчеты.

Иначе чем объяснить то, что хотя за последние годы значительно повысилась заработная плата многих категорий трудящихся, миллионы советских людей отпраздновали новоселье в благоустроенных домах, значительно возросли поступления от общественного фонда и т. п., эти достижения и ресурсы не повсеместно привели к значительному обогащению духовной жизни людей, уровня их сознания, культуры и соответствующему снижению уровня преступности. В связи с этим на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС говорилось: «В нашем распоряжений богатейший арсенал средств просвещения и воспитания. Это и печать, и радио, и телевидение, и огромная сеть учебных заведений различных

— 77 —

типов... Дело за тем, чтобы более правильно использовать все эти средства, применять их более активно, творчески, учитывал, в частности, значительно возросший уровень образованности и запросов советских людей. Здесь нам еще предстоит многому научиться, и главные наши противники на этом пути—формализм, шаблон, робость, а порой и леность мысли»10.

В-четвертых, факт существования пережитков прошлою в сознании советских людей обусловлен, отчасти, и объективными, и субъективными причинами, связанными с негативными явлениями в различных сферах жизни общества. Как отмечалось на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС, «взгляды, настроения трудящихся формируются под влиянием не только наших достижений, но и недостатков, трудностей»11. Пережитки прошлого а сознании людей относительно самостоятельны, они не только могут существовать не в прямой связи с общественными условиями жизнедеятельности членов общества, но и живучи и поддерживаются противоречиями развития общества12, негативными явлениями и недостатками, допускаемыми в процессе этого развития.

В-пятых, общественное сознание формируется и развивается неравномерно, что создает определенные трудности в сфере воспитания, искоренения пережиточных явлений в сознании людей, в формировании нового человека.

Общественное сознание, как и:вестно, состоит из совокупности политических, философских, правовых, эстетических, моральных, нравственных, религиозных и других воззрений.

Изменение различных сторон общественного сознания происходит не одинаково интенсивно. Особенно отчетливо эта неравномерность развития становится заметной при изучении различных сторон индивидуального сознания. Например, политические взгляды людей нашей страны развивались и развиваются весьма интенсивно и довольно быстро достигли степени высокой зрелости. В то же время другие воззрения, в особенности морально-нравственные, этические, развиваются сравнительно медленно, в результате чего политические взгляды значительной части советских людей по своему уровню заметно опередили морально-этические. Отставание обусловлено тем, что эти воззрения людей сравнительно устойчивее, более трудно поддаются изменению, поскольку они неисчислимыми нитями связаны с национальными, местными, религиозными, культурными традициями и обычаями, навыками, а они, эти навыки, в свою очередь имеют многовековую историю со всевозможными наслоениями.

Коммунистическая партия проделала титаническую работу, чтобы идеи марксизма-ленинизма, прогрессивные политические взгляды завладели умами пролетариата, всех трудящихся, ибо

— 78 —

только люди, овладевшие идеологией марксизма-ленинизма, могли построить социалистическое общество. Конечно, большое значение при этом придавалось и развитию, совершенствованию морально-этических взглядов людей, но решение этой задачи было гораздо сложнее, недоставало необходимых для этого материальных и иных ресурсов.

В нашей стране, где основным законом является максимальное удовлетворение потребностей членов общества, преобразились, как отмечалось, условия жизни людей. Тем не менее отставание морально-этических взглядов советских людей от их политических воззрений, отставание общественного сознания от общественного бытия все еще заметно. Отставание уровня морально-этических воззрений выражается, в частности, в том, что многие пережитки прошлого, мешающие продвижению нашего общества вперед и служащие звеном в цепи причин индивидуального противоправного (аморального) поведения, остаются в сознании, в поведении многих людей, несмотря на то, что строй и порядок, породившие их, навсегда исчезли в нашей стране. Чуждые нашему обществу навыки и привычки, образ жизни и поведение, будучи порождением досоциалистических обществ и присущих им общественных отношений, как уже отмечалось, не ликвидируются сразу с ликвидацией этих обществ. Хотя и в ходе социалистического и коммунистического строительства многие из пережитков прошлого в сознании /.юдей исчезли и значительно повысился уровень морально-этических и иных воззрений многих советских людей, однако эти пережитки далеко еще не преодолены, они еще живучи и потому способны порождать у многих людей антиобщественные, индивидуалистические взгляды и привычки. А поскольку преступление есть одна из уродливых форм реализации антиобщественных, индивидуалистических взглядов, устремлений, то пережитки прошлого и выступают как одна из причин преступности и преступлений в СССР.

Естественно, одно наличие этих негативных взглядов в сознании индивида фатально не ведет к совершению им преступления или иных правонарушений, но чаше всего благодаря им, при наличии иных криминогенных факторов и ситуаций, индивид встает на путь совершения преступления. Поэтому эти негативные взгляды должны быть рассмотрены как элемент объекта индивидуально-профилактического воздействия.

Антиобщественные взгляды, привычки, навыки, как элементы структуры пережитков прошлого в сознании людей, представляют собой дефекты нравственного формирования личности, которые происходят в конкретных сферах социальной жизни и в конкретной •социальной среде—семье, школе, трудовом коллективе, ближай-

— 79 —

щем бытовом окружении и т. п. Формирование личности—длительный, сложный, зигзагообразный процесс. Он начинается с раннего детства, с момента социализации новорожденного и не прерывается на протяжении всей его жизни. Каков этот результат, т. е. какие взгляды, нравственные, психологические устои сформировались у данного лица, предопределяется характером, интенсивностью всех тех явлений социальной среды, под воздействием которых это лицо живет, развивается, воспитывается, формируется.

Говоря об этсш процессе и обстоятельствах, влияющих на формирование взглядов, привычек и навыков, всей ценностно-нормативной системы личности, важно помнить, что сам человек не может быть представлен в виде самонеуправляемого и самонерегулируемого объекта, подгоняемого волнами факторов социализации и формирования личности то к одному, то к другому берегу. Человек в этом сложном процессе не беспомощное, не пассивное, не бессильное существо. Он может и должен варьировать между «рифами», т. е. между неблагоприятными обстоятельствами социализации, избегать их, активно противодействовать, плыть к тому «берегу», где наиболее позитивны обстоятельства формирования личности.

Это означает, что в формировании у данного индивида антиобщественных взглядов, привычек, навыков, интериоризации13 антиценностей и т. д. повинны не только социальная среда, референтные группы, но и сам индивид, не захотевший или не проявивший достаточной воли и целеустремленности для того, чтобы «плыть» против течения неблагоприятных обстоятельств воспитания. Иной подход может привести к совершенно ошибочному выводу о том, что поскольку социализация происходит в социальной среде, то именно она и только она повинна в дефектах нравственного формирования личности. Очевидно, что установление единства основания причин преступности и причин отклоняющегося поведения состоит в выяснении роли отмеченных причин и факторов—пережиточных явлений, противоречий общественного развития и т. п.

Можно предположить, что различные формы отклоняющегося поведения определяются преимущественно тем или иным фактором. Поэтому их можно ранжировать по мере возрастания роли одного и убывания другого. Если начать анализ с такой формы отклоняющегося поведения, как самоубийство, то первое, что обращает на себя внимание—это ярко выраженная роль индивидуального сознания. В восприятии и оценке ситуации, в которой оказался индивид и которая или временна, или не представля-

— 80

ется другому столь безысходной, она чрезмерна, о чем свидетельствуют специальные исследования14.

В то же время психические состояния, предшествующие этой форме отклоняющегося поведения, вызваны реально происходящими событиями, пусть и искаженно оцениваемыми. Например, в нашей стране существует ответственность в порядке, предусмотренном мголовным законом, за доведение до самоубийства лицом, от которого потерпевший находился в материальной, служебной или иной зависимости. Сам факт зависимости существует объективно. Специальные исследования показывают, что акты самоубийства определенным образом распределяются среди возрастных, социально-демографических групп (исслед. С. В. Бородина, А. С. Михлина и др.). Распределение свидетельствует о том, что психологические причины суицидного поведения обостряются под влиянием объективных обстоятельств.

Поведение верующих также активно направляется сознанием. Эта активность иллюзорна, т. е. обращена к несуществующей «всевышней силе». Но сами иллюзии существуют потому, что надобность в них возникает под давлением жизненных обстоятельств. Характерно, что обращение к религии усиливается по время трудностей, которые переживает отдельный человек. В то же время они должны сопровождаться ослаблением межличностных связей, когда реальное общение, фактическая поддержка заменяются (компенсируются) общением с божеством и ожидаемой с его стороны поддержкой.

Религия сильна именно своей этической стороной, которая оказывает сильное влияние на устойчивость некоторых групп, проповедующих прежде всего эти ее стороны15. Отсюда можно сделать два вывода: во-первых, религиозные проявления в их классическом варианте имеют место тогда, когда наблюдается разрыв между требованиями социалистической морали в отношениях к людям и фактическим отношением; во-вгорых, изменение условий жизни людей, способствующих возрастанию коллективизма, самым существенным образом может изменить религиозное мировоззрение. Однако здесь немало проблем. «Нельзя ослаблять работу,—говорил на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС тов. К. У- Черненко,—и с такой специфической группой населения, как верующие. Под влиянием религии еще остается часть людей и часть, прямо скажем, не такая уж малая. Многочисленные идеологические центры империализма стремятся не только поддерживать, но и насаждать религиозность, придать ей антисоветскую, националистическую направленность. Особая ставка делается на религиозных экстремистов»16.

Пьянство и наркомания, в отличие от религии, как бы отклю-

— 81 —

6—1022

чают сознание. Обе эти формы отклоняющегося поведения более тесно связаны с условиями жизнедеятельности, хотя и здесь, особенно в пьянстве, видна роль традиций, сохраняющихся в сознании. Покажем эту связь на примере злоупотреблений спиртными напитками. Во-первых, «питейные» традиции сильны чаще всего среди определенных групп населения, которые отличаются относительно низким уровнем образования, заняты неквалифицированным трудом, образ жизни которых в силу неравномерности развития общества меньше соответствует социалистическому17. Во-вторых, пьянство нередко является суррогатом подлинною культурного общения. Поэтому оно усиливается там, где созданы плохие или недостаточные условия для досуга. Например, в местах индустриальных новостроек молодежь, которая обычно тяготеет к активным формам отдыха, пристращается к употреблению спиртных напитков из-за отсутствия спортивных сооружений, клубов и т. п.18

Наркомания, в отличие от пьянства, не всегда представляет собой суррогат духовного общения. Скорее наоборот—она дает возможность для индивидуальных сильных ощущений. Но как показывают специальные исследования (Л. П. Николаева, В. М. Фокин и др.) тяга к такого рода ощущениям детерминируется, по существу, теми же факторами, что и употребление спиртных напитков. У молодых людей, несмотря на индивидуализацию ощущений, она прививается благодаря групповому давлению, которое сопровождается любопытством, стремлением быть не хуже товарищей, т. е. всем тем, что способствует отклонениям в поведении как таковым. Причем в местах традиционного употребления наркотиков также сильна роль традиций, которые в силу изменений условий утратили свою силу регуляторов поведения, но сохранились в качестве пережитков обыденного сознания.

Другой формой отклоняющегося поведения является бродяжничество, причем такое, которое является для некоторых индивидов своеобразным устойчивым способом существования, образом жизни, отвечающим его личностным свойствам и прежде всего, как будет показано далее, ценностно-нормативной системе Специальные исследования показали, что такого рода бродяги выпадают из общественных связей потому, что у них неразвиты приспособительные механизмы и в первую очередь наблюдается своеобразное отчуждение от норм общества19. Поэтому и приспособление осуществляется на таком примитивном уровне. Вместе с тем и здесь нельзя отбрасывать влияние условий жизни. С одной стороны, развитие сознания, в котором не закреплены нормы поведения, есть результат формирования индивида. С другой стороны, первым толчком к бродяжничеству чаще всего служит сте-

— 82 —

чение обстоятельств, о чем свидетельствует распространенность бродяжничества в различных типах поселений: портовые города, районы с активной миграцией населения и пр. (исследование Г. А. Злобина и др.). Можно предположить, что в тех случаях, когда резко изменяется среда, в которой, к тому же, в силу объективных причин ослаблен социальный контроль, имеются трудности с организацией быта и т. п., неумение приспособиться к новым условиям способствует «выпадению» индивидов из системы общественных связей.

Сознание индивида играет более активную приспособительную роль, когда дело касается преступлений. Разумеется, что и здесь эта роль неодинакова в различных ситуациях совершения различных видов преступлений. Причины насильственных преступлений, хулиганства более тесно связаны со сферой сознания, коренятся в отсталых, отживающих традициях, искаженных этических представлениях20. Но и в этих случаях в поведении индивида просматривается желание своими действиями восполнить то противоречие, которое он испытывает между представлениями о должном поведении и способами их реализации в конкретной ситуации. Например, исследованиями установлено, что некоторым типам насильственных преступников (убийцы, хулиганы) свойственно накопление психического напряжения, которое нередко выливается в агрессивных действиях. Само это напряжение является результатом неверного осознания ценности собственного «я», когда индивид подолгу носит в себе чувство неполноценности, неудовлетворенности, которое может укорениться в сознании настолько, ч го сам индивид не осознает его. но в то же время он всегда готов к самоутверждению при помощи средств, которыми он располагает21. Причем и личностные свойства, и средства, используемые для самоутверждения, сформировались в определенной среде и восприняты индивидом из этой среды. Криминологические исследования показывают, что формирование личности и, следовательно, сознания у таких преступников происходило ч более тяжелых культурно-бытовых условиях. Сами преступники отличаются низким уровнем образования, неразвитостью интересов и пр. Нельзя не согласиться с Г. В. Джангиряном в том, что «люди с низким образовательным и культурным уровнем особо остро ощущают и болезненно воспринимают свою социальную ущербность. Для них в силу субъективных качеств (небольшого кругозора, отсутствия культурных навыков, интересных друзей) значительно сужены формы и возможности культурного общения, самоутверждения, хотя от этого потребность в них не уменьшается»22.

То обстоятельство, что личность способна в искаженном виде

— 83 —

воспринимать действительность и поведение других людей, подтверждается и тем, что насильственные преступления чаще всего «ситуативные», когда преступник не «справляется» с конкретной ситуацией. Характерно и то, что насильственные преступники склонны обвинять в случившемся других, действия которых нередко воспринимаются ими как враждебные, настораживающие и т. п.

Понятия «агрессия», «агрессивность» теснейшим образом связаны с психологическим понятием «фрустрация». Последнее обь-ясняет причину и механизм агрессии, ее формы и разновидности. Фрустрацией называют «состояние дезорганизации сознания и деятельности, возникшее, когда вследствие каких-либо препятствий и противодействий мотив остается неудовлетворенным или его удовлетворение тормозится»23. Такие препятствия или противодействия могут быть и реальными и мнимыми (когда субъект неправильно оценивает ситуацию).

В специальной литературе указывается на три элемента, образующих или составляющих фрустрацию, а именно:

а)             конкретные   жизненные   проблемные   ситуации,   которые

противодействуют, блокируют удовлетворение того или иного мо

тива, крушат надежды и планы личности, приводят к отказу от

реализации  значимых для нее  целей, изменяют структуру само

сознания.   Такие   проблемные   ситуации   называются   фрустрато-

рами;

б)            психологическое   состояние,   возникающее   под   влиянием

фрустратора:   глубокое  разочарование,     подавленность,   замеша

тельство, ненависть и т. п. или отказ от прежних планов, целей и

внутренняя переориентация на новые планы и цели;

в)             защитные психологические механизмы, которыми личность

отвечает на фрустратор, стремясь избавиться от него или противо

действовать   ему24.

Фрустрация—это не только фрустрирующие ситуации, но и защитные реакции личности- Одним из наиболее часто встречающихся таких защитных механизмов является агрессия, имеющая различные по социальной значимости вариации. Четкое представление об этих вариациях помогает правильному пониманию и оценке поведенческих актов в различных ситуациях. Но прежде чем перечислить и характеризовать вариации, отметим, что агрессия—весьма распространенная форма защитного поведения, когда фрустрированная личность ощущает враждебность по отношению к фрустратору и пытается или ликвидировать его, или лишить возможности порождения фрустрации25.

Самой элементарной формой агрессии является использование грубой физической силы против тех факторов, которые тор-

— 84 —

-мозят самоутверждение личности, против фрустратора (реального или мнимого). Это вместе с тем самая элементарная форма защитной реакции человека. Данная форма агрессии не всегда является общественно опасной или социально порицаемой. Мы имеем в виду те случаи проявления агрессии в виде применения грубой силы, которые имели место с целью необходимой обороны. В некоторых же случаях степень общественной опасности или социальной порицаемости агрессии сравнительно невелика. Например, в случаях превышения пределов необходимой обороны.

Но чаще всего применение грубой физической силы по отношению к фрустратору (тем более мнимому) является неоправданным и представляет общественную опасность. Такая форма агрессии может лишь на сравнительно небольшой отрезок времени полностью или чаще всего частично снять физическое или психическое напряжение, так как агрессия вызывает осуждение окружающих, применение санкций, а это в свою очередь становится источником нового напряжения.

Другой формой применения грубой физической силы, как реакции на фрустрацию, является так называемое замещение а1рессии, т. е. направление индивидом агрессии на такой объект или лицо, который не только не фрустрировал его, но и никакого отношения не имел к реальному фрустратору. В специальной литературе замещение агрессии подразделяется на следующие три вида или формы: нахождение «•козла отпущения»; «свободно витающий» гнев; направление агрессии на собственную личность.

Нахождение «козла отпущения» характеризуется тем, что индивид ощущает собственное бессилие, беспомощность по сравнению с фрустратором и потому сбою злость, месть, ненависть замещает на другом объекте или лице. Оно выражается в применении грубой физической силы или в отношении имущества, предметов или в отношении лиц, ничего общего не имеющих с фрустратором. Причем «козлом отпущения», жертвой в подобных случаях может стать собственное имущество (или имущество других лиц) и близкие люди. Нахождение «козла отпущения» редко когда ощутимо снимает физическое или душевное напряжение, так как индивид осознает свое бессилие, необоснованность своих действий, а это порождает в свою очередь новое напряжение. Вообще для лица, находящегося в фрустриру-ющей ситуации, характерны такие психические состояния, как боязнь, беспокойство, тревога, неудовлетворенность и т. п.

«Свободно витающий» гнев характеризуется прежде всего тем. что у личности формируется постоянное состояние гнева, враждебности. В подобных случаях личность проявляет вражеб-ность почти во всех жизненных ситуациях, независимо от того

— 85 —

эти ситуации фрустрирующие, нейтральные или дружеские. Интенсивность «свободно витающей» агрессивности выше той силы которая играет роль возбудителя. В подобных случаях враждебность перемещается не только на отдельного «козла отпущо-ния», но любой объект или человек может стать «козлом отпущения». «Свободно витающий» гнев аккумулируется на протяжении всей жизни и под воздействием продолжительных фрустраций. Процесс аккумуляции агрессивности нередко начинается с малых лет и обусловлен нездоровым, фрустрирующим отношением родителей к ребенку. В результате ребенок на фрустрацию подсознательно отвечает агрессией, и постепенно она становится для него привычной и предпочтительной формой защитного поведения. Постепенно свое враждебное отношение он распространяет и на других лиц, считая всех их своими врагами, и остерегается их.

Отмеченное выше криминологическое исследование Г. В. Джангиряна подтверждает, что около 2/3 насильственных преступлений, совершенных в сфере досуга в крупных городах Армянской ССР, носят ситуативный характер и являются результатом фрустрации. Аккумуляция агрессивности опасна не только тем, что она направляется против всех, но и тем, что она нередко приводит к взрыву, эффектному состоянию, чреватому весьма ощутимыми негативными последствиями. Что же касается такой формы замещенной агрессии, как направление ее на собственную личность, то здесь имеются в виду те случаи, когда внешние фрустраторы настолько сильны, что фрустрированная личность агрессию направляет против собственной личности. Это агрессия как бы «вовнутрь». Одной из наиболее крайних и опасных форм проявления такой агрессии является самоубийство.

Следующей формой агрессии при фрустрациях являются ее символические разновидности, которые с точки зрения криминологии большого интереса не представляют. Характерным здесь является то, что агрессия носит не форму применения грубой физической силы, а выражается в виде сплетен, злословия, клеветы, при помощи которых субъект стремится нанести фрустратору моральный урон и тем самым снять, в какой-то мере, душевное напряжение.

Наконец, в литературе указывается еще на один вид агрессии, проявляющийся в виде чрезмерного строгого контроля над несовершеннолетними или подчиненными, применения особо строгих педагогических мер воздействия и т. п.26 Эта форма агрессии для криминологии также не представляет большого интереса.

В дальнейшем изложении, при упоминании агрессии, насилия, мы будем иметь в виду только те их формы, которые про-

— 86 —

•являются в использовании грубой физической силы при фрустрациях.

Корыстные преступления отличаются тем, что при их совершении сознание преступников не просто активно: оно конструктивно в тем смысле, что преступники умеют использовать благоприятную ситуацию, стремятся создать условия, способствующие и\ преступной деятельности. Разумеется, что в данном случае различные категории преступников по-разному ведут себя. Лица, совершающие хищения в мелких размерах, как правило, используют благоприятную ситуацию Преступники, которые изобличены в совершении крупных хищений, умели влиять на ситуацию, формировать ее таким образом, что создавались условия для длящихся преступлений. Не удивительно, что эти две категории преступников отличались уровнем образования, служебным положением, профессиональной подготовкой. Но всем им свойственно одно: пережиточные явления в сознании проявлялись в том, что они связывали социальную значимость человека и, следовательно, свою, с его социальным, а больше даже с материальным статусом, с наличием престижных вещей и т. п. Поэтому они и стремились компенсировать неудовлетворенность своего материального статуса таким прямым и эффективным, по их мнению, путем.

Разумеется, что такого рода представления, которыми руководствуются корыстные преступники, поддерживаются объективными условиями жизни. Действительно, в социалистическом обществе существует, как отмечалось, неравенство в сфере потребления. Известно также, что обыденному сознанию свойственно связывать ценность человека как личности не с личностными качествами в первую очередь, а со статусными признаками, которые всего лишь должны символизировать значимость личностных свойств, реализуемых в профессиональной деятельности, за которые следует вознаграждение. Кроме того, в процессе совершения преступлений эти категории преступников активно используют частные противоречия в организации, управлении и т. п. Так, например, по данным К- Т. Черновой, участники организованных хищений создавали свою организованную группу таким образом, чтобы была возможность иметь «своего» человека во всех звеньях. Такая организация позволяла им использовать противоречия, недочеты во всех звеньях хозяйственного механизма27. Вот почему в криминологической литературе указывается на необходимость совершенсг вования хозяйственного механизма, отношений в сфере управления и организации народного хозяйства28.

Таким образом, можно констатировать, что различные формы отклоняющегося поведения имеют единую природу, лежащую

— 87 —

в области существующих социальных условий и массового обыденного сознания. Разница между ними в том, что варьируется преимущественная роль того или иного фактора, т. е. пережиточных явлений обыденного сознания или противоречий общественного развития29. Поэтому необходимо обратиться к анализу таких феноменов, изучение которых позволило бы установить различия между формами отклоняющегося поведения и вместе с тем показать их связь с преступлениями. Такими феноменами являются ценности, нормы личности, а также вовлеченность в ту или иную сферу деятельности, которая наполняет ценности и нормы личностным смыслом. При этом следует учитывать то обстоятельство, что на уровне индивида отличие его ценностно-нормативной системы от системы окружения может стать причиной преступления.