1.  Проблема личности преступника в  современной советской

криминологии

Проблема личности преступника—одна из важнейших проблем криминологии. Первой значительной работой, посвященной исследованию этой проблемы, явилась монография А. Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР» (1961), ставшей на долгие годы настольной книгой криминологов1.

Проблема личности преступника всегда являлась и продолжает оставаться предметом дискуссии в советской криминологии. Однако содержание ее изменилось. Если ранее она велась в основном в пределах понимания причин преступности и была своим острием направлена против биопсихических тенденций в советской криминологии2, то сейчас суть ее в другом3. Она заключается в ответе на вопрос: воплощаются ли социальные причины на индивидуальном уровне в некие специфические свойства и качества личности, которые, во-первых, отличают преступника от пра-вопослушного гражданина; во-вторых, могут рассматриваться как основание для выделения социального типа—типа преступника; в-третьих, предопределяют выбор противоправного варианта в поведении в ситуациях, которые можно назвать проблемными? Очевидно, что ответ на этот вопрос имеет существенное значение, так как от него зависит понимание объекта индивидуального профилактического воздействия, возможности индивидуального прогноза, объем и интенсивность профилактических мероприятий и т. п.

Одни авторы стоят на точке зрения, согласно которой в содержание понятия «личность преступника» должны вкладывать только и только устойчивые характеристики, а именно—устойчивые антисоциальные черты личности4, другие предлагают отно-

— 101 —

сить это понятие к числу конвенциональных5, обозначая этим термином лиц, совершивших преступление. В то же время они отказывают понятию в наличии каких-либо содержательных призна ков, кроме самого факта совершения преступления6. В этом случае понятие отражает социальное явление, но оно не представляет никакой социальной общности, социальной среды.

По мнению Ю. Д. Блувштейна, ответ на вопрос о том, что же является содержанием понятия «личность преступника», каковы общие и специфические для всех преступников признаки, может быть таков: «о всех преступниках можно сказать только, что это достигшие определенного возраста вменяемые лица, виновно совершившие уголовно наказуемое деяние. Однако эта совокупность признаков образует содержание другого понятия—«субъект преступления»7. Далее он отмечает, что некоторые авторы в понятие «личность преступника» вкладывают более широкий круг признаков: социальные функции, комплекс интеллектуальных, волевых качеств, положение в социальных группах и т. д., и заключает: «можно было бы согласиться с тем, что все эти признаки действительно входят в содержание понятия «личность преступника» при том, однако, обязательном условии, что эти признаки отличали бы личность преступника от личности законопослушных граждан. Между тем речь идет о признаках, свойственных личности вообще, а не только личности преступника, т. е. о явлениях неспецифических»8.

В этом плане более определенной является точка зрения А. М. Яковлева, согласно которой попытка найти внутри человека такие специфические черты, свойства, которые бы объясняли причины его противоправного поведения, обречена на неудачу. Причины противоправного поведения следует искать в наличном социальном окружении индивида, либо в тех вариантах этого окружения и элементах индивидуального опыта, которые составляют процесс развития, формирования данного человека9.

Такая точка зрения расходится с концепцией личности преступника, согласно которой преступникам присущи определенные черты, свойства в виде дефектов сознания, ценностно-нормативной системы, системы потребностей и т. д., которые при определенных внешних воздействиях (ситуация и т. п.) детерминируют преступное поведение.

Сторонники концепции личности преступника выражаются определеннее. Говоря о личности преступника как о типе, А. Р. Ратинов пишет: «При этом типичное следует понимать не в статистическом смысле, как чаще всего встречающееся (такая трактовка является распространенной среди авторов, использующих лишь количественные критерии), а как своеобразное и неповтори-

— 102 —

мое сочетание каких-либо свойств, выражающих искомую сущность определенной категории людей, Причисляя кого-либо к определенному типу, мы тем самым определяем своеобразные черты, отличающие данного субъекта от множества других лиц, принадлежащих к каким-то иным типам»10. Причем своеобразие и неповторимость, по мнению А. И. Долговой, выливаются не только в отдельные эпизодические преступления, но порождают «устойчивую противоправную ориентацию личности, а как следствие этого—ее последовательно преступное поведение»11. Поскольку это так, то допустимо использование индивидуальных прогнозов, 1 чьей помощью «можно было бы достаточно надежно различат! лиц, от которых следует или не следует ожидать совершения преступлений», как возможно определение момента, с которого отпадает необходимость в «воздействии, когда в результате прогнозирования не остается сомнений в тем, что данное лицо не станет на путь совершения преступлений»12. Каким же образом пытаются обосновать свою позицию сторонники концепции личности преступника?.

Под личностью ими понимается человек как носитель сознания, участник общественных отношений и субъект деятельности. Посредством деятельности субъект взаимодействует со средой и создает тем самым себя как личность13. Для установления специфического облика личности важно выявить не просто набор деятельностей, а выделить среди них ведущую деятельность, которая отражает жизненный смысл для субъекта. Но субъект действует в определенной социальной среде. Через деятельность он усваивает определенные свойства среды. Отсюда исследовательская задача по отношению к любому субъекту, по словам А. Н. Леонтьева, заключается в том. чтобы «понять личность как психологическое новообразование, которое формируется в жизненных отношениях индивида, в результате преобразования его деятельности»14. Однако данные конкретных исследований, приводимые авторами, по нашему мнению, недостаточны для подтверждения сформулированной концепции. Недостаточность связана с рядом обстоятельств.

Так как свойства (или комплекс свойств) личности преступника своеобразны, неповторимы, то мы вправе ожидать того, что своеобразие присуще той социальной среде, где индивид сформировался как преступник. В то же время в исследованиях, посвященных проблемам личности преступника, содержание деятельности и особенности среды не рассматриваются, что затрудняет установление связи между своеобразными свойствами среды и качественной неповторимостью личности. Можно предположит,-), что своеобразие и неповторимость каких-либо свойств обнаружи-

— 103 —

ваются лишь на уровне личности, а в деятельности и в среде они отсутствуют. Но тогда возникает другое предположение: эти свойства пусть и закономерны, но вероятней всего лишь результат воплощения в личности свойств и качеств, которые с различной частотой распределены в социальной среде. Однако с такой трактовкой вряд ли согласятся сторонники концепции личности преступника, так как типичное они не хотят понимать в «статистическом смысле, как чаще всего встречающееся». Правда, авторы говорят не о качественном своеобразии неповторимости свойств личности, а о своеобразном и неповторимом сочетании каких-либо свойств. Но и это уточнение не снимает противоположного предположения, а именно:

устойчиво ли это сочетание настолько, чтобы на основании его можно было конструировать типы личности;

вероятностное по своему характеру сочетание должно каким-то образом закрепиться, чтобы стать устойчивым и позволяющим применять прогноз поведения, хотя авторы не указывают на причины, способствующие устойчивости и закреплению;

возможно, что устойчивость и закрепление сформировались в ходе социализации индивида и связаны с типичными ситуациями, распространенными в той или иной среде, соответствующих тому или иному образу жизни, что в свою очередь требует описания среды и ситуаций, которое отсутствует в работах сторонников концепции личности преступника.

Одним словом, дополнительные предположения вновь возвращают к проблеме взаимосвязи трех элементов: специфики среды, особенностей деятельности и качественного своеобразия свойств личности

Нельзя сказать, чтобы сторонники качественной неповторимости не ощущали необходимости соединить перечисленные выше три элемента. Ранее уже приводилась выдержка из работы А. И. Долговой, в которой она определяет понятие криминогенной среды и преступной среды. Оно сопровождалось нашим анализом, показавшим, что понятие не указывает с достаточной полнотой на связь среды, деятельности и свойств личности. Более того, были показаны противоречия, содержащиеся в самом определении. Имеется монографическое исследование Ю. М. Антоняна, посвященное социальной среде и формированию личности преступника15. Но и в нем перечисляются факторы, которые с той или иной интенсивностью действуют в любой среде, не определяя ее как качественно неповторимую. Поэтому опять же вступают в силу перечисленные выше противоположные предположения.

Противники концепции личности преступника учитывают особенности категории «преступление» как категории правовой,

— 104 —

оценочной, содержательное значение которой устанавливается уголовным законом16. Общественные отношения, складывающиеся объективно, более подвижны, нежели сознательные способы регулирования этих отношений, к которым относится уголовный закон. Уже это обстоятельство делает проблему свойств, которыми обладают носители отношений и которые должны отличать их как преступников от участников тех же или почти тех же отношений, но не преступников, трудноразрешимой. Законодатель нередко сужает или расширяет сферу правового регулирования общественных отношений. Это приводит к тому, что субъектами преступления могут стать индивиды, которые ранее были вне внимания исследователей и о личностных свойствах которых не задумывались. Возможно, что имеются люди, совершившие преступления, относящиеся к так называемому «ядру преступности», или же преступники, чья противоправная деятельность стала для шх ведущей, которые по своим личностным свойствам отличаются от правопослушных граждан17. Однако вопрос о психологическом характере отличий, которые можно было связать с причиной индивидуального акта поведения, каким является преступление, остается открытым.

Устранение тех или иных негативных факторов из жизни общества, связанных с теми или иными сторонами противоречий, несомненно повлечет и устранение преступности. Но обязательно ли этот процесс будет одновременно связан с исчезновением людей, которые ранее ориентировались на существование определенных отношений с целью использования их в своих интересах? Если сказать другими словами, то проблема выглядит таким образом: с исчезновением сопутствующих условий не переквалифицируется ли спекулянт во взяточника, мошенник в расхитителя и т. п. Имеются виды преступлений, которые, как отмечалось, относятся к «ядру преступности» и существуют в истории человечества длительное время. Защита личности и насилие над личностью, обладание имуществом и отбирание имущества—привычные атрибуты цивилизации.

Вполне возможно допущение, что в обществе существуют группы людей, индивидуальные свойства которых, сформировавшиеся в относительно устойчивых социально-правовых условиях, предопределяют форму реакции в конфликтных ситуациях. Кроме того, исследования А. И. Гурова, посвященные криминальному профессионализму, показывают, что имеются преступники, склонные рассматривать противоправную деятельность в качестве ведущей, которые, возможно, приобретают в результате этой деятельности определенные личностные черты, отличающие их не

105 —

только от правопослушных граждан, но и от других преступников.

Характерно, что противники концепции личности преступника вынуждены отмечать это обстоятельство, оговаривая, что «в содержательном (а не в формальном, условном) аспекте о личности преступника можно говорить лишь применительно к весьма узкому контингенту лиц, для которых совершение преступлений стало основной, ведущей деятельностью. Именно «преступная профессия» (воровство, мошенничество, частнопредпринимательская деятельность и т. п.), а не общая деградация, обесценение личности, обусловила их социальное «отсекание»18.

Какие же выводы можно сделать из разбора аргументов, высказываемых обеими сторонами? Сторонники концепции личности преступника накопили значительный конкретный материал, относящийся к личности совершившего преступление. Ими апробированы и адаптированы многие методы конкретных исследований, а также психологические методики, которые успешно используются другими исследователями. Но в своих исследованиях они изучали в основном один объект—личность. Особенности деятельности в среде, отличающейся ценностно-нормативной системой, формирующие определенный тип личности, в исследованиях не описываются с достаточной полнотой и убедительностью. Правда, А. Р. Ратиновым и его учениками сформулирован и в какой-то мере реализован в конкретном исследовании ценностно-нормативный подход. Но и в нем, по нашему мнению, должна быть более полно представлена связь среда—деятельность—личность, без которой не только ослабевает доказательность подхода, но и утрачивается возможность использования его данных в «чистом виде» для нужд индивидуального предупреждения преступлений. Это вызвано тем, что основанием для решения о профилактике служат конкретные поведенческие акты, свидетельствующие о реальной возможности совершения конкретным индивидом преступления. В то же время сама по себе ценностно-нормативная система является слабо фиксируемым показателем. Ненадежность ее выказывает себя в пограничных ситуациях при так называемом рассогласовании статусов, т. е. при наличии связи ценностно-нормативная система индивида—социальная среда, требующая адекватной системы ценностей и норм поведения. О возможности установления связи между личностными свойствами правонарушителей, при изучении которых основное внимание уделялось системе ценностных ориентации индивида и элементами среды и образа жизни, свидетельствует исследование А. И. Долговой, В. Д. Ермакова19 и др. Хотя нужно иметь в виду, что исследователи применяли теорию распознавания образов, которая в основе своей является статистической.

— 106 —

Имеются слабые стороны в позиции тех, кто отвергает концепцию личности преступника. Так, например, можно предположить, что в условиях относительно устойчивой социально-правовой системы, когда воспроизводятся определенные социальные группы с их средой и образом жизни, правомерно говорить о тесной и устойчивой связи между личностными свойствами и актами поведения, в том числе и противоправными. До тех пор, пока не будут проведены исследования связи личностных свойств с актами поведения, распространенными в той или иной среде, в том числе с актами отклоняющегося поведения, всегда останется место тля различного рода предположений и, следовательно, для полемики. Поэтому мы постараемся проанализировать связь личностных свойств с условиями среды с тем, чтобы выяснить вопрос специфике личностных свойств, присущих правонарушителям появляющихся под влиянием социальной среды. Решение этого вопроса важно и в практическом смысле, так как от ответа на него зависит направленность предупреждения преступлений. Но прежде чем приступить к такому анализу, подведем итог дискуссии вокруг проблемы личности преступника.

Каждая из указанных точек зрения содержит определенную позу истины. В самом деле, до сего времени не установлено на-чичие в структуре личности таких признаков и свойств, каждая из которых в отдельности или в определенном сочетании фатально порождала бы преступное поведение20. Но вместе с тем невозможно отрицать, что изучение личности преступника на статистическом уровне всегда подтверждает тот вывод, что те или иные негативные признаки личности (отдельно или в совокупности) наше наблюдаются у лиц, совершивших преступление и менее--у законопослушных граждан. Вместе с тем наличие в структуре ничности законопослушных граждан тех или иных негативных свойств, которые более характерны для личности преступника, :амо по себе свидетельствует о том, что эти свойства фатально не детерминируют преступное поведение.

То же самое можно сказать о точке зрения относительно внутренних и внешних причин преступлений. Если взять за основу точку зрения, согласно которой причины преступного поведения надо искать вне личности, в окружающей его социальной греде, то сразу же возникает вопрос: почему только отдельные, гдиничные члены этой среды, а не все, совершают преступление' "ели же встать на точку зрения, согласно которой причины преступного поведения заложены прежде всего в личностных свойствах индивида, то опять же возникает вопрос: почему преступления совершают далеко не все лица, характеризующиеся именно-такими признаками?

— 107 —

Одно бесспорно: сравнительное изучение лиц, совершивших преступление, и законопослушных граждан показывает, что у первых дефектных свойств, признаков (в ценностно-нормативноп системе, в системе потребностей, в правосознании и т. п.) значительно больше и они ярче выражены, чем у вторых. Это говорит в пользу концепции личности преступника, но тем не менее такой довод недостаточен для доказывания правильности указанной концепции.