§ 4. Нарушение договора я возложение обязанности возместить возникший вред

В некоторых случаях вред возникает в договорных отношениях вследствие действия участника договора, нарушающего условия договора, и потому противоправного. Таковы случаи поставки продукции ненадлежащего качества, немаркированных изделий, некомплектных партий, отгрузки продукции либо товаров по неправильному адресу ', отказа от акцепта платежного требования, разнарядки партий по неправильным адресам и т.д.

Но, пожалуй, чаще вред возникает у участника договора в условиях неисполнения договора другой стороной, например, при недопоставке продукции либо товаров, т. е. при бездействии обязанного лица, хотя по условиям договора это лицо обязано было действовать. О несовершении должных действий приходится говорить и в тех случаях, когда покупатель не дал поставщику разнарядки на отгрузки, подрядчик не выполнил работы в срок, заказчик не передал подрядчику документации, необходимой для выполнения работ.

Хотя совершение недолжного действия, как и несовер-щение должного действия, – это разновидности противоправного поведения, нарушающего договорные обязательства, 9Днaкo это все же различные виды нарушения договора, и связь между вредом и убытками, необходимая для возложения на другую сторону обязанности возместить вред, в первом и во втором случаях не одинакова.

hhjt кого не возникает сомнения в том, что участник договора, нарушивший его условия, обязан возместить убытки, возникшие при таком нарушении у другого участника договора, если, конечно, норма права не исклю–чает требования о взыскании убытков. Но между

' Дела о взыскании убытков в связи с ошибками в адресовании продукции или товаров, к сожалению, все еще встречаются в практике. По одному из дел Госарбитраж при Совете Министров СССР взыскал ввиду ошибочного адресования груза: стоимость переадресовки, оплату дополнительного тарифа, стоимость простоя вагона. Незначительная, казалось бы, ошибка при аа< полнении накладнои, как было установлено по другому делу, вызвала довольно значительный убыток у получателя груза. Вместо: Москва II Митьково в накладной значилось по ошибке грузоотправителя: Москва Товарная Киевская. Пришлось дополнительно оплатить перевозку по надлежащему адресу.

208

исследователями данного вопроса есть разногласие. Одни авторы полагают, что неисполнение договора (т. е. несовершение действия) есть причина возникновения, убытков. Другие с этим не'соглашаются и думают, что само по себе нарушение договора путем несовершения обещанного действия не создает автоматически убытков у другой стороны, т. е. не является причиной этих убытков, а лишь условием их возникновения.

Среди сторонников признания неисполнения договора причиной убытков нужно назвать Л. А. Лунца, Г. К. Матвеева, О. С. Иоффе, Б. Г. Шлифера. Отметим при этом, что сторонники “причинности бездействия” расходятся между собой в одном принципиальном вопросе. В то время как Г. К. Матвеев и Б. Г. Шлифер выдвигают общее положение: “Противоправное бездействие не отличается от противоправного действия”}, другие авторы, отрицая причинность бездействия в явлениях природы, допускают ее только в общественных отношениях (О. С. Иоффе,2 Л. А. Луни3).

В противовес сторонникам причинности • бездействия Б. С. Антимонов, Е. А. Флейшиц, П. И. Седутин полагают,. что причина выделяется из числа условий именно своей активностью, что причиной всегда является действие – и в области природных явлений и в общественной жизни (в частности, в явлениях, договорной ответственности).

Активность причины неоднократно подчеркивалась Энгельсом: “Причина, которая не действует, не есть вовсе

' См. Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве, Киев, 1955, стр. 96; Б. Г. Шлифер, Некоторые спорные вопросы договорной ответственности по советскому гражданскому праву (“Советское государство и право” 1956 г. № 9, стр. 117).

2 См. О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л., 1958, стр. 456.

8 См. И. Б. Новицкий и Л. А. Лун ц, Общее учение об обязательстве, Госюриадат, 1950, стр. 313.

Однако ставить вопрос о каузальности отсутствия действия в природе невозможно. В коллективной работе Института философии АН СССР “Проблема причинности в современной физике” (ивд-во АН СССР, 1960) справедливо сказано: “Иногда причиной явления объявляется отсутствие какого-либо другого явления. От того, чего нет, ничто не может быть передано тому, что существует. Думать иначе – значит допускать какое-то сверхъестественное, мистическое пожелание связи явлений. По самому смыслу понятия причинности нельзя считать причиной чего-либо происходящего то, чего нет в действительности” (стр. 55)

110

причина”'; причина и действие–это тождество2;

“Сила измеряется проявлением ее, причина – действием” 3.

Нельзя искусственно расчленять вопрос о причинности на две части, признавать бездействие причинным в договорных отношениях и не признавать бездействие причиной в случае землетрясения, наводнения, пожара от удара молнии и т.п. Такого дуализма в учении о причинной связи мы не находим, конечно, у Энгельса. Энгельс, как известно, писал: “Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своей обобществленной жизни” 4.

' Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1957, стр. 358. Указывали, что Энгельс будто бы имел здесь в виду не то, что бездействие не может быть причиной, что оно “некаузально”, а только то, что не следует делить причины на действующие и бездействующие. Нам представляется это понимание высказывания Энгельса неправильным. В цитированном месте работы Энгельс дал критический разбор положения, защищавшегося Эрнстом Геккелем. Этот ученый естествоиспытатель извратил мысль Гегеля и приписал ему деление причин на целесообразно, т. е. осмысленно, действующие и на причины механические. Энгельс по этому поводу и сказал, что бессмысленно называть только некоторые причины действующими, поскольку всякая причина действует.

''Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1950, стр. 225.

s Там же.

В. Г. Шлифер, специально рассматривая вопрос о договорной ответственности, сослался на то, что Энгельс признал бездействие каузальным, т. е. имеющим причинное значение (В. Г. Шлифе'?, Некоторые вопросы договорной ответственности, “Советское государство и право” 1956 г. № 9, стр. 117).

На мой взгляд, доказать это В. Г. Шлиферу не удалось. Действительно, в одном месте “Диалектики природы” (Госполитиздат, 1952, стр. 71) Энгельс похвалил Кирхгофа за его тезис: “Покой есть частный случай движения”. На это высказывание и опирался Б. Г. Шлифер. Однако Энгельс здесь вовсе не говорит, что бездействие есть причина, как не говорит этого и в других местах, где касается причинной зависимости в природе и обществе. В цитированном месте “Диалектики природы” Энгельс ставит вопрос о соотношении движения и покоя, а вовсе не говорит о том, что покой, бездействие есть причина. Цитированные в тексте высказывания показывают как раз иное, именно, что Энгельс считал тождеством причину и действие.

4Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1957, стр. 267.

Ill

Причинами общественных перемен согласно взглядам Энгельса бывают общественные действия, а не покой и ожидание. Характеризуя социалистическое общество, Энгельс писал: “Одного только познания, хотя бы оно шло дальше, глубже познания буржуазной политической экономии, недостаточно, чтобы подчинить общественные силы господству общества. Для этого необходимо прежде всего общественное действие” '.

Человеческое общество, в частности, государственно организованное общество может для достижения определенных целей устанавливать ответственность за бездействие, например,,за неисполнение договорных обязательств. Но применение такой ответственности за бездействие не может рассматриваться, как причинное следствие бездействия участника договорного отношения.

Отсутствие предусмотренных договором действий есть та обстановка, при которой возможно возникновение убытков2. Но нельзя утверждать, что неисполнение договора автоматически создает убытки так же, как причина создает свое следствие.

Разногласия между юристами о значении неисполнения по договору в качестве причины вреда и убытков имеют практическое значение.

Если считать неисполнение договора автоматически, т. е. причинно порождающим вред и убыток у другого участника договора, то придется, очевидно, отказаться от изучения других обстоятельств возникновения вреда и убытков – действий сил природы, действий кредитора и третьих лиц, например, перевозчика. Не нужно искать причин вреда, если бездействие должника есть причина. Но можно утверждать, что такие решения, которые основаны на “простом” признании каузальности бездействия, это ошибочные решения. Арбитражная практика, как мы покажем в дальнейшем, избегает таких решений.

' Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1952, стр. 300. 2 П. И. Седугиы писал по этому поводу: “Бездействие как категория причинности относится к явлениям- условиям и, будучи связано с явлениями-п ричинами (подчеркнуто нами.–Б. А.), вызывает определенные последствия, в том числе повреждение здоровья, смерть, имущественный вред и т д.”. (П. И. С е д у г и н, Гражданская ответственность социалистических организаций за вред, понесенный работниками при исполнении ими трудовых обязанностей. Автореферат кандидатской диссертации, М., 1960).

иг

Когда договор нарушен действием лица, участвующего в договоре, то можно с полной точностью проверить, это ли действие участника договора причинило вред и убытки другому участнику договора. Здесь возможен эксперимент, который, повторяя в определенных условиях действие, предполагаемое в качестве причины, убедительно показывает, было ли данное действие и в самом деле причиной, породившей тот или иной результат. Эта та самая проверка, которую Энгельс считал создательницей самого представления о причинности: “… благодаря деятельности человека и обосновывается представление о причинности, представление о том, что одно движение есть причина другого” 1. Этим путем и идет арбитраж, когда приходится устанавливать последствия действий.

По одному делу встал вопрос, по какой причине возник пожар, уничтоживший партию гранитоля: от рецептуры, примененной поставщиком при изготовлении гранитоля, или вследствие условий хранения партии гранитоля на складе у потребителя2. Экспертиза установила, что завод-изготовитель применил в качестве пластификатора гранитоля вместо касторового масла его заменитель, который легко подвергается окислению кислородом воздуха с выделением значительного количества тепла, что вызывает самовозгорание. Но наряду с этим были нарушены правила укладки и хранения; рулоны гранитоля были уложены сплошными штабелями, в горизонтальном положении и без достаточных зазоров; гранитоль хранился при высокой температуре. Государственный арбитраж признал, что самовозгорание гранитоля возникло от двух причин, действовавших одновременно и совместно: от неправильных действий поставщика при изготовлении и от неправильных действий покупателя при хранении.

По другому делу возник вопрос о причинах, от которых разрушаются поршни при вводе их в эксплуатацию. Поставка поршней производилась тремя заводами: один изготовлял отливки, другой производил механическую

'Ф Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1946, стр 184

2 См дело JM” 5/1251/1958 по иску конторы снабжения и сбыта Киевского Горместпрома к Калининградскому технохимзаводу (“Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР”, вып. 12, Госюриздат, 1960, стр 37–39)

обработку, третий, головной поставщик в этой кооперированной поставке, осуществлял сборку. С помощью экспертизы и наблюдения над производственным процессом было выяснено, что два завода допускали нарушения в технологии, а все три – пропускали через технический контроль изделия, которых пропускать не полагалось. Точно такой же вопрос возник и по другому делу.

По одному из приведенных дел стороны заключили между собой соглашение о таком распределении убытков:

один ответчик признал себя обязанным возместить */з убытков, а другой 2|з• По другому делу убытки, также по соглашению сторон, были распределены в равных долях. Оба соглашения были утверждены арбитражем, так как распределение убытков соответствовало заключению экспертизы.

В указанных случаях вопрос стоял о причинном значении неправильных действий исполнителей договоров. Здесь можно было получить от технической экспертизы точный и обоснованный ответ на поставленный технический вопрос о том, что” явилось причиной вреда.

Рассмотрим методику, применяемую органами арбитража при установлении причин действий в других случаях.

По спору между Саратовским сплавным рейдом и Волжским пароходством нужно было выяснить, что являлось причиной убытка от утраты древесины при ее сплаве. ргоимость этой древесины в качестве причиненного убытка истец просил взыскать с ответчика. Арбитраж установил, что утрата древесины была следствием двух причин: 1) нарушения ответчиком условий пропуска плота через шлюзы; 2) некачественность ремонта плота в аванпорту. И в том и в другом случаях речь шла о неправомерных действиях. Поэтому арбитражу не приходилось ставить перед собой вопроса, что могло бы произойти, если бы одна из этих причин иди обе вместе не действовали1. При возложении обязанности возместить

• Ставить такие вопросы рекомендует, как известно, умозрительная. идеалистическая теория причинной связи, которая получила в литературе название “теории необходимого условия”. Эта теория немало способствовала отождествлению действительно совершенных действий с отсутствием действия.

114

вред арбитраж принимал во внимание только действительные причины и их результат.

Вот другое дело, рассмотренное в арбитраже Совета народного хозяйства Харьковского экономического района. В этом деле истец просил взыскать с ответчика-поставщика – Харьковского завода имени Малышева возмещение понесенного убытка, возникшего в связи с поставкой недоброкачественных стальных отливок.

Приведем текстуально рассуждение арбитража: “Актом… от 22 июля 1959 г., составленным с участием представителей ответчика, подтверждается поставка ответчиком стального литья с дефектами металлургического происхождения. Следовательно, вина ответчика – изготовителя стального литья доказана”.

Говоря о вине ответчика, арбитраж имел в виду не только этот субъективный момент, но также и причинную связь между поведением ответчика и возникшим у истца вредом, т. е. момент объективный. Здесь вполне возможна была экспертиза для выяснения действительных причин возникновения недостатков, и она была произведена.

После установления причины брака продукции арбитражу пришлось изучить 'последствия поставки некачественной продукции. Эти последствия никак нельзя назвать “непосредственными”, хотя арбитражи постоянно пишут в решениях именно о “непосредственных причинах” (вместо действительных). Первый факт – изготовление литья с внутренними газовыми раковинами; второй факт –пуск литья в механическую обработку; третий факт – производство действий по этой обработке; четвертый факт – установление газовых раковин в процессе-обработки; пятый факт – признание некачественности полученных деталей.

Все перечисленные факты причинно связаны между собой, так что факт № 5 есть следствие факта № 1. Но самая множественность звеньев этой связи лишь наглядно показывает^ ошибочность термина “непосредственная причинная связь”. Этот термин не безвреден потому, что он запутывает вопрос, вводит в заблуждение, подсказывая, будто бы в области права нужно учитывать лишь те следствия, которые можно назвать фактом.№ 2, так как он находится во времени и в пострчнстве непосредственно после и возле причины.

Проследим ход рассуждении арбитража в данном деле;

причиной вредоносного результата (брака литья) была неправильная деятельность изготовителя; следствием этой причины был напрасный расход заказчика. Поскольку изготовитель обязан был и мог сдать продукцию без внутренних раковин, он не только причинил вред, но и виновен в его причинении, а потому и несет имущественную ответственность.

В одном деле по спору между грузополучателем и железной дорогой арбитраж установил два факта: 1) при вскрытии вагона-холодильника была обнаружена температура +5° С. Это обстоятельство было удостоверено своевременно составленным коммерческим актом; 2) прибывшая в этом вагоне партия рыбы-горбуши понизилась в качестве, была переведена из первого сорта во второй. Арбитраж высказал предположение, что понижение сортности рыбы могло быть следствием транспортировки ее в ненадлежащих температурных условиях, что рыбопро-дукция оказалась среднесоленой, а это могло произойти в процессе транспортировки при плюсовой температуре.

Но наряду с этим арбитраж установил, что рыба-горбуша уже при ее отгрузке была в некоторой части пониженного качества: управление госинспекции по качеству предложило грузоотправителю рассортировать рыбу перед ее отгрузкой. Несмотря на это, партия рыбы была отгружена в ее первоначальном состоянии. Условная форма первых двух выводов арбитража (“могло бы”) явно не соответствовала поставленному им вопросу: это не был вопрос о том, чье поведение могло понизить качество спорной партии рыбы, а вопрос о том, чье поведение в действительности понизило ее качество. Рыба ведь в действительности перевозилась при недопустимо высокой температуре вагона-ледника, и в этом была одна из причин изменения ее солености и понижения сортности.

Другая причина вреда состояла в том, что уже при отгрузке рыба была пониженной сортности. Воздействие двух причин и привело к тому вредоносному результату, с учетом которого и был подсчитан убыток. Вместе с тем арбитраж применил ограничение ответственности железной дороги, основываясь на виновном поведении и грузоотправителя и дороги. Значит, по существу арбитраж

216

был убежден в действительности обеих причин, которые он указал предположительно.

Рассмотрим, как протекает разрешение тех споров, в которых убытки возникли при несовершении участником договора обязательных для него действий, т. е. при бездействии его, например, при недопоставке.

Пензенский дизельный завод просил взыскать с ответчика, Харьковского завода “Электротяжмаш”, убытки, возникшие от недопоставки,

Обоснование иска было следующее: неисполнение ответчиком договора было причиной неисполнения другого договора поставки самим истцом по настоящему делу. Сумма иска была определена истцом как арифметическая разница между суммой неустойки, уплаченной истцом покупателю, Брянскому заводу, и суммой неустойки, полученной истцом от ответчика по данному делу – Харьковского завода. Если считать, что неисполнение договора есть причина, т. е. обстоятельство, неизбежно, автоматически влекущее за собой возникновение убытков, то не оставалось ничего, кроме удовлетворения иска о возмещении убытка после проверки расчета этого убытка. Однако в решении от 16 января 1961 г. Государственный арбитраж поставил два принципиальных вопроса: 1) мог ли истец компенсировать возникшие у него убытки той неустойкой, которую он мог (имел право) взыскать с ответчика; 2) мог ли истец выполнить обязательства перед Брянским заводом при том объеме исполнения, который фактически дал ответчик?

При исследовании этих вопросов оказалось прежде всего, что истец, удовлетворившись суммой неустойки, добровольно выплаченной ответчиком, утратил возможность полностью компенсировать свой убыток, относящийся к первому периоду поставки. Сопоставление графика поставок, произведенных ответчиком, с графиком поставок дизелей, произведенных истцом Брянскому заводу, показало, что истец мог бы полностью выполнить обязательства перед Брянским заводом, если бы сам нормально выполнял свои производственные работы. По этим основаниям иск был отклонен.

Анализируя это дело, нетрудно установить, что арбитраж вовсе не стал на позицию причинения убытков самим по себе фактом неисполнения договора. Выяснить

117

отсутствие у истца убытков, подлежащих возмещению, удалось лишь в результате анализа взаимоотношений сторон в плане возможности: истец мог бы – компенсировать часть своего убытка, но не сделал этого; истец мог бы и при полученном от ответчика объеме продукции избежать уплаты Брянскому заводу убытков, если бы сам работал исправно, но он не сделал этого. Вывод также получился в плане возможности: истец сам создал возможность возникновения убытка и потому не может претендовать на его возмещение.

Г. К. Матвеев так писал о последствиях бездействия в договорных отношениях: “Здесь налицо два объективных факта – неисполнение договора в форме бездействия и последовавшие за ним убытки. Если мы скажем, что эти факты не связаны между собой определенной причиной, то естественно возникает вопрос – что же породило эти убытки? Выходит, что некоторые явления (убытки) не имеют своей причины? Материалистическая философия отвергает, однако, беспричинные явления” 1.

Верно, что беспричинных явлений не бывает. Не бывает и договорных убытков без причин. Ошибочно, что всякая связь явлений – это непременно причинная связь. Бывают и другие виды связей, кроме причинной. Ленин писал, что “каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи” 2. Безнадежна попытка всякую связь явлений подводить непременно под категорию причинной связи. Неисполнение догово] эа^как_. и^всяко& дру-^гое бездействие, выступает как_дсловие,__которое_дает простор действию различных причин, в том числе тех,, которые производят убыТКЯГ9. ' •“' ~” –– – '~'”

'Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве, Киев, 1955, стр. 96, сноска 4.

2 В. И. Ленин, Философские тетради, Госполитиздат, 1947, стр. 136.

3 В статье “Некоторые спорные вопросы договорной ответственности по советскому гражданскому праву” Б. Г. Шлифер указывал на противоречивость выдвинутых мною положений:

1) признание несовершения обязанных по договору действий, не имеющих значения причины: 2) признание, что ответственность при неисполнении договора соразмерна все же с вредом, возникшим с другой стороны. В. Г.. Шлифер считал, что последнее по-

118

В инструктивном письме Госарбитража при Совете Министров СССР от 18 апреля 1951 г. читаем: “Иск о возмещении убытка может быть удовлетворен, если доказано, что между невыполнением или ненадлежащим выполнением договорных обязательств и убытком имеется непосредственная причинная связь”.

Но мы видели, насколько своеобразен ход рассуждении арбитража в тех случаях, когда ему приходится решать вопрос о “причинной связи” между несовершенным действием обязанного по договору лица и возникшим убытком.

Вот обстоятельства одного спора, разрешенного Харьковским областным Госарбитражем. Ответчик по делу (Харьковский электромеханический завод – ХЭМЗ) не-допоставил истцу – заводу “Электросила” электродвигатели, т. е. не совершил действия, предусмотренного договорным обязательством. JB одном_из_ пунктов искового заявления истец требовал взыскания с ответчика убытков, возникших вследствие непоставки.

В решении по делу арбитраж прежде всего воспроизвел приведенную формулу инструктивного письма от 18 апреля 1951 г. о необходимости для взыскания убытков причинной связи между этими убытками и н е – исполнением договора '. Но вместе с тем арбитраж записал в решении: “… истец не доказал, что непоставка им агрегатов была вызвана только просрочкой в поставке электродвигателей, что со своей стороны истец принял все меры к надлежащему исполнению своих обязательств перед заводом… к обусловленному договором сроку изготовил все необходимые детали и части агрегата, подготовил

ложение равносильно “признанию причинности бездействия” (см. “Советское государство и право” 1956 г. № 9, стр. 117).

На мой взгляд, упрек в противоречивости и конечный вывод несправедливы. Нужно различать вопросы о гражданской ответственности, об исполнении обязательства от вопросов о причинной связи одного явления с другим. Объем обязательства поручителя соразмерен объему неисполнения главного должника, но это не значит, что поручитель “причинил” вред кредитору. Вред, возмещение которого по ст. 404 ГК возлагается на владельца автомобиля, соразмерен объему вреда, причиненного водителем этого автомобиля; но это вовсе не значит, что владелец автомобиля “причинил” вред, хотя вел машину водитель.

' См. “Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР”, вып. 3, Госюриздат, 1956, стр. 231.

119

комплектующие изделия, поставленные другими поставщиками, и т.д.”.

Всюду арбитраж ставил свои вопросы в плане реальных возможностей, а не в плане действительности. Может быть, истец все-таки не выполнял бы своего договора с заводом, если бы даже ответчик и поставил истцу полагавшиеся по договору между ними электродвигатели?

Приведем другое дело. Оно было разрешено на несколько лет ранее только что рассмотренного дела Южным арбитражем Министерства металлургической промышленности. Истец, металлургический завод, требовал взыскания с ответчика убытков, возникших ввиду недопоставки ответчиком доменного присада. Ответчик, возражая против иска, между прочим, указал, что действительная потребность истца в доменном присаде была покрыта полностью, так что дополнительная поставка присада “могла привести к увеличению остатков доменного присада, а не к дополнительному его расходу взамен железной руды”.

Решая стоявший перед ним вопрос, арбитраж поинтересовался тем, что мог бы сделать истец, если бы он получил от ответчика то количество присада, которое было предусмотрено договором, но в действительности получено не было. В решении так и было записано: “Истец не доказал, что он при отгрузке ему дополнительных количеств доменного присада использовал бы таковые в течение спорного периода для выплавки передельного и литейного чугуна и добился бы за этот счет дополнительного снижения стоимости шихты”.

Возможно, что обстоятельства сложились бы именно так, как предположил арбитраж. Более того, такой ход событий представляется даже весьма вероятным. Но, соглашаясь с этим, нельзя вместе с тем забывать, что речь идет все же о предположительных событиях, что сделанные выводы могли бы существенно измениться при известных условиях. В нашей советской действительности мы не раз встречались с тем, что планы перевыполнялись, что предположения, основанные на изучении опыта прошлого, устоявшегося, типичного, опрокидывались и то, что казалось пока недостижимым, невозможным, становилось действительностью. Если действительность опрокидывает возможность и вероятность, то, очевидно, нельзя подменять одно понятие другим и утверждать, что

120

таким же образом, каким мы отыскиваем причину и ее следствие в действительности, мы можем найти причину и следствие в области реальной возможности.

О. С. Иоффе привел яркий пример возникновения убытков у кредитора:

“Склад, арендованный для хранения сырья, пустовал в течение определенного времени потому, что сырье не было своевременно поставлено контрагентом. Расходы, произведенные арендатором по внесению арендной платы, являются правомерными и дозволенными, но они стали убыточными уже не в силу действий арендатора, а вследствие бездействия неисправного поставщика” 1.

Заметим, прежде всего, что обязанность уплачивать арендную плату есть юридическое, а не причинное следствие заключения договора аренды. Далее, то обстоятельство, что склад пустовал напрасно, не есть причинное следствие непоставки сырья данным контрагентом. Если бы у арендатора были другие товары или другое сырье, их можно было бы разместить в арендованном складе, и тогда убытки не возникнули бы. Наконец, зная, что склад пустует и нет возможности занять его другими товарами или сырьем, арендатор мог отказаться от договора аренды либо сдать помещение в субаренду и т.д.

Органы арбитража, встречаясь с требованием о взыскании убытков, возникших в условиях неисполнения договорного обязательства, всегда выясняют такого рода возможности. Поэтому категорический вывод о причинности бездействия, который О. С. Иоффе делает, опираясь на приведенный пример, по нашему мнению, не находит себе подтверждения.

Если исходить из существа арбитражной практики, а не из внешней формы изложения решений, то приходится констатировать различие в анализах обстановки возникновения договорных убытков: а) в тех случаях, когда отыскивается связь между действием участника договора и возникшим убытком; б) в тех случаях, когда отыскивается связь между неисполнением договора и возникшим убытком. Если в первом случае арбитраж ставит вопрос о действительной причинной связи, то во втором случае ставится вопрос о возможной причинной связи между тем

'О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л., 1858, стр. 456.

шш другим фактом и возникшим убытком в условиях бездействия обязанного лица, т. е. в условиях неисполнения договора.

В заключение остановимся еще на одном вопросе. В литературе указывалось, что всегда очень трудно, а иногда и невозможно разграничить поступки, являющиеся бездействием, и поступки, являющиеся действием '.

Так, Л. А. Лунп сослался, в частности, на примеры, свидетельствующие о таких трудностях: кассир банка допустил просчет при приемке денежных сумм; обходчик небрежно осмотрел свой участок железнодорожного пути.

Нам представляется, что в обоих случаях достаточно ясно, что действия были совершены, хотя недолжным образом. Кассир все же выдал расписку в приеме большей суммы, чем та, которая в действительности была им принята; обходчик все же совершил обход участка, но был при этом невнимателен. Если кассир вообще не принял бы денежной суммы или не выдал бы расписки, то обстоятельства дела существенно изменились бы. Если бы обходчик не совершил вовсе обхода, например по болезни или просто, нарушая правила внутреннего распорядка, то выводы также были бы иные: заболевшего должна была заменить администрация в соответствии с действующими правилами, прогульщика также заменили бы при проверке инспектора или по сигналу обходчика соседнего участка. Но обходчик все же вышел в обход и тем самым скрыл или пытался скрыть свою невнимательную работу.

К счастью, трудности квалификации поведения обязанного лица вовсе не так непреодолимы, как это иногда полагают.

Иначе мы оказались бы в серьезнейшем затруднении при применении Положений о поставках. Как известно, непоставка (случай несовершения должного действия) по своим последствиям в Положениях резко различается от поставки недоброкачественной партии и, тем более, от поставки партии некондиционной (случай совершения недолжного действия).

В первом и во втором случае совсем по-иному строится система санкции2; непоотавленная продукция (за ее

'См. И. Б. Новицкий и Л. А. Лун ц, Общее учение об обязательстве, Госюриздат, 1950, стр. 314.

2 Ср. пп. 59 и 60, 63 Положения о поставках продукции.

1S2

отсутствием) никогда не может быть засчитана в счет исполнения договора, а продукция ненадлежащего качества может быть засчитана, если она принята получателем (покупателем) '.