§ 3. Проблема верхней возрастной границы уголовной ответственности

Проблема верхнего возрастного порога уголовной ответственности ни в юридической психологии, ни в отечественной правовой литературе послереволюционного периода не ставилась. Это объясняется двумя причинами. Во-первых, сфера правового регулирования верхней возрастной границы уголовной ответственности, если бы она имелась, была бы гораздо более узкой, чем сфера регулирования нижней возрастной границы, т. е. потребность общества в таком регулировании менее актуальна по сравнению с определением соответствующей возрастной границы для несовершеннолетних. Во-вторых, представители юридической психологии, следуя традиции, как бы устранились от этой проблемы, «отдав» ее судебной психиатрии, несмотря на очевидную несводимость ее к судебно-психиатрической проблематике. Недостаточность сугубо медицинского подхода для решения данной проблемы подтверждается и при анализе психиатрических работ. Так, Ю. Д. Криворучко отмечает, что «снижение интеллекту-ально-мнестических способностей, сочетающееся с изменениями в эмоциональной и волевой сферах», в позднем возрасте носит такой характер, что сама по себе констатация органического поражения мозга не позволяет выйти на юридический критерий невменяемости. Наличие симптомокомплекса,  лишающего в конкретных случаях

116

О. Д. Ситковская

субъекта способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими, выявляется лишь при оценке дополнительных психогенных влияний ситуации в сочетании с оценкой сохранности или несохранности «волевого признака»1. Очевидно, что такая оценка требует участия психолога.

В свою очередь Э. С. Наталевич приводит мнение П. В. Ган-нушкина о связи старческого преобразования личности с возрастным кризом вследствие изменений в деятельности эндокринных желез2.

Отметим, наконец, и позицию Л. А. Яхимова, который интеллектуально-волевую несохранность стариков, совершающих общественно опасные деяния, наличие у них «уцелевшего фасада, но не дома» объясняет развитием в большинстве случаев атеросклеротической деменции, а не наличием психических заболеваний в собственном смысле этого слова. Он указывает, что закономерностью данного возрастного периода развития личности является наличие механизма компенсации интеллектуально-волевых дефектов, что позволяет удовлетворительно приспособиться к жизни в привычной обстановке, когда достаточно относительно простых навыков управления поведением; при нестандартных же ситуациях этих навыков может оказаться недостаточно3.

Возражая против трактовки рассматриваемой проблемы как судебно-психиатрической, отметим, что при таком подходе сам вопрос о верхнем возрастном пороге уголовной ответственности теряет смысл, так как проблема пере-

1  См.: Криворучко Ю. Д. Дифференциальная оценка признаков юридического критерия невменяемости в некоторых случаях органического поражения головного мозга у лиц позднего возраста // В кн.: Проблемы вменяемости в судебной психиатрии / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1983. С. 106—109.

2  См.: Наталевич Э. С. Актуальные вопросы вменяемости при психопатиях в подростковом и юношеском возрасте // Там же. С. 52.

3  См.: Яхимов Л. А. Судебно-психиатрическое значение ате-росклеротического слабоумия (вопросы дееспособности) // В кн.: Теоретические и организационные вопросы судебной психиатрии / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1977. С. 44—46. Ю. Д. Криворучко в упомянутой выше статье также связывает необходимость выяснения способности к виновной ответственности (дееспособности) не с любыми действиями лиц старческого возраста, а с попаданием в ситуации, требующие активной адаптации или быстрой ориентации для адекватного их разрешения. Психологическое содержание здесь очевидно.

Психология уголовной ответственности                                            117

водится на уровень решения вопроса о вменяемости-невменяемости для отдельных (конкретных) случаев исходя из медицинского (психиатрического) критерия.

В литературе мы находим ряд констатации увеличения доли лиц старческого возраста в общем числе лиц, способность которых к виновной ответственности (вменяемость в широком смысле этого слова) проверяется по уголовным делам1. Конечно, несопоставимы масштабы распространенности деяний, запрещенных УК, в среде несовершеннолетних и в среде лиц старческого возраста. В первом случае (применительно к России) речь идет о сотнях тысяч участников этих деяний, во втором — о сотнях или немногих тысячах, выявляемых ежегодно. Но значимость вынесения справедливых решений, от которых зависит судьба (а возможно, и жизнь, если учесть последствия вынесения обвинительного приговора лицу старческого возраста), не определяется большим или меньшим количеством случаев, когда в этом возникает необходимость. Приоритетный характер охраны и защиты прав человека делает необходимым привлечь внимание как законодателя, так и правоприменителя к проблеме верхнего порога уголовной ответственности, а не только нижнего. Без профессионального применения знаний в сфере юридической психологии эту проблему представляется невозможным не только решить, но и адекватно поставить.

В отличие от позиции современной отечественной литературы рассматриваемая проблема пользовалась достаточным вниманием у дореволюционных авторов. Такой известный процессуалист, как Н. Д. Сергиевский, например, выделял «одряхление» в качестве самостоятельного основания для вывода об уголовно-правовой недееспособности. При этом он полагал, что, если недостижение возраста уголовной ответственности может рассматриваться как неспо-

1 Так, Э. Я. Штернберг в статье «Расстройства психической деятельности и процессы старения» (см.: Вестник Академии медицинских наук СССР. 1980. № 3. С. 33—36) сообщает о постоянном увеличении количества лиц пожилого и старческого возраста, обследуемых в психиатрических учреждениях. Речь идет не только о психических заболеваниях, но и об особенностях психики, свойственных позднему возрасту. Ю. Д. Криворучко также отмечает распространенность в позднем возрасте патологических сексуальных действий — эксгибиционизма, фетишизма и пр. Наконец, уголовная статистика фиксирует определенное число случаев причинения телесных повреждений, краж, сексуальных посягательств на детей, совершаемых в старческом возрасте.

118

О. Д. Ситковская

собность к виновной ответственности, определяемая формальным признаком1, то «одряхление» есть вопрос факта (как и утрата способности к виновной ответственности в результате доведения до умоисступления и беспамятства, т. е. как бы мы сказали на современном языке — под влиянием сильного аффекта)2. Позиция Н. Д. Сергиевского отвечала и действовавшему в то время российскому уголовному законодательству: в соответствии со ст. 97 Уложения о наказаниях не вменяются в вину «преступления и проступки, учиненные лицами, потерявшими умственные способности и рассудок от дряхлости или старости».

Специалисты по патопсихологии конца XIX — начала XX в. информировали законодателей и правоприменителей, а также экспертов относительно «общего процесса телесного увядания в преклонном возрасте, которое распространяется и на головной мозг и изменяет характер человека и его способности к умственным отправлениям ,.. | ослабевает и воля ,.. способность к противодействию вле-1 чению оказывается ослабленной»3. Позицию Крафт-Эбинга разделяли и отечественные исследователи,  в том числе I В. П. Сербский, который связывал недееспособность и col случаями возрастной невозможности адекватного пони-1 мания окружающего, неспособности руководить своим по- [ ведением при интенсивном внешнем давлении4.

Содержательная характеристика рассматриваемой проблемы с позиции юридической психологии не может игнорировать общепсихологические исследования старших возрастных периодов развития личности. Так, А. Г. Ковалев полагает, ссылаясь на конкретные исследования, что возрастной период 61—74 года не имеет в качестве типичного признака существенного изменения к «худшему» нравственных ориентиров, «интенсивности психических процессов» и способности к социальной адапта-

1  Н. Д. Сергиевский придерживался концепции вменяемости-невменяемости в широком смысле слова. Он исходил из психологического (юридического) ее критерия, связанного, но не тождественного психиатрическому, как и иным патологическим состояниям субъекта!

2  См.: Сергиевский Н. Д. Русский уголовный процесс. СПб., 1908. С. 208—213.

3  Крафт-Эбинг Р.   Судебная психопатология. СПб.,  1895. С. 219—221.

4 См.: Сербский В. П. Судебная психопатология. М., 1896. С. 102.

Психология уголовной ответственности                                            119

ции. Однако в старческом возрасте, т. е. в 75—90 лет эти изменения наступают, развиваются и могут рассматриваться как типические1.

Р. М. Грановская предлагает несколько иные возрастные границы, по достижении которых появляются основания для рассмотрения признаков и глубины одряхления. Этой границей она считает достижение 60—70 лет2.

Б. Г. Ананьев констатирует множественность точек зрения о соотношении верхней границы зрелости и нижней границы старости: до 55 лет (В. В. Бунак, В. В. Гинзбург, Д. Б. Бромлей, Г. Векслер); до 75 лет (Д. Биррен)3.

Б. В. Зейгарник и Б. С. Братусь указывают, в частности, на период от 65—70 лет, как старости (в отличие от старения, когда происходит ослабление всех социальных связей)4.

Таким образом, не останавливаясь на аналогичных высказываниях других авторов, можно констатировать, что дряхлость, как типичное или распространенное в определенной возрастной группе состояние, отмечается исследователями ближе к 70-летнему возрасту или после его наступления. При этом (что очень важно для нас) в литературе настойчиво подчеркивается наступление признаков дряхлости исподволь, незаметно, со значительными индивидуальными различиями5, с маскировкой интеллектуальных снижений изменениями характера6. В этой же связи отмечается наличие компенсаторных механизмов, ослабляющих или замедляющих процессы дряхления, что обусловливает необходимость оценивать про-

1  См.: Ковалев А. Г. Психология личности. М., 1970. С. 383— 385. Содержательный анализ этих изменений в части значимой для нашего предмета дается ниже.

2  См.: Грановская Р. М. Элементы практической психологии. Л., 1988. С. 378—380. Автор ссылается и на зарубежные исследования старших возрастных периодов.

3 См.: Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекозна-ния. М., 1977. С. 87. См. также: Зейгарник Б. В.,   Братусь Б. С. Очерки по психологии аномального развития личности. М., 1988. С. 134.

4  Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. Указ. соч. С. 134—135.

5  Bromliy D. В. The Psychology of human ageing. L., 1974, P. 441; Birr en J. E. Human aging. A biological and behavioral stady. Washington, 1974. P. 314.

6  Крафт-Эбинг P. Указ. соч. С. 220; Руководство по судебной психиатрии / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1977. С. 230; Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. Указ. соч. С. 135 и др.

120

О. Д. Ситковская

явления дряхлости «не вообще», а в определенный момент времени или применительно к определенным поступкам. «Изменения личности могут иметь либо временный характер, либо необратимый с последующим дефектом личности»1. У лиц старческого возраста «мощь адаптации ... действительно падает, но она может быть компенсирована»2.

Исследуя значимые для уголовно-правового регулирования «характерные для старческого возраста переходные или промежуточные состояния» между нормой физиологического старения и патологией3, рассмотрим формирующиеся здесь и могущие с различной интенсивностью проявиться в поведенческом акте интеллектуальные, эмоциональные, волевые и ценностные особенности.

Что касается интеллектуальных нарушений, присущих старческому возрасту, различные авторы единодушно указывают на связанные с атеросклерозом и другими компонентами физиологического старения грубые нарушения памяти, внимания (что особо значимо для механизма неосторожного преступления); замедление восприятия и обработки информации; ослабление и нарушение баланса процессов возбуждения и торможения; диссоциацию между нарушенной способностью понимать ситуацию и достаточной сохранностью привычных навыков поведения; затруднительность или невозможность найти оптимальное разрешение ситуации, в которой требуется быстрая ориентация4. Как характерное, констатируется «увеличение времени ориентировочного этапа для переработки новой информации, снижение темпа и эффективности за-

1  Меграбян А. А. Общая психопатология. М., 1972. С. 223.

2 Давыдовский И. В. Что значит старость? М., 1967. С. 9.

3  См.: Штернберг Э. Я. Расстройства психической деятельности и процессы старения // Вестник Академии медицинских наук СССР. 1980. № 3. С. 36.

4 См.: Блейхер В. М. Клиническая патопсихология. Ташкент, 1976. С. 277—303; Грановская Р. М. Элементы практической психологии. Л., 1988. С. 380—386; Клиническая психиатрия / Под ред. Г. Груле и др. М., 1967. С. 783—789; Криворучко Ю. Д. Церебральный атеросклероз и его судебно-психиатрическое значение. Автореферат канд. дисс.  М., 1980. С. 13; Манъковский Ю. Б. Старение и болезни нервной системы // Вестник Академии медицинских наук СССР. 1980. № 3. С. 31; Разумовская С. П. Вопросы судебно-психиатрической оценки сосудистых заболеваний головного мозга // В кн.' Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М., 1983. С. 98 и др.

Психология уголовной ответственности                                            121

крепления воспринятого, что связано с большой затратой времени на обдумывание... ответа»1.

В эмоциональной сфере констатируется формирование и проявление плохо контролируемых склонностей к враждебности и агрессивности в отношении к окружающим, скупости, эгоцентризма, обидчивости и неадекватным реакциям в отношении обидчика, срывам при повышенных эмоциональных нагрузках и т. д.2

Но ключевыми для юридико-психологического подхода к проблеме верхнего возрастного порога уголовной ответственности являются данные о нарушениях в волевой сфере. Речь идет об утрате возможностей осмысливать определенные ситуации в целом, прогнозировать последствия своих и чужих поступков (несмотря на сохранение формально правильной ориентировки в других конкретных ситуациях). Имея в виду и сравнительную распространенность в старческом возрасте плохо контролируемых патологических сексуальных влечений, приходится для соответствующих ситуаций ставить и решать вопрос о симптомокомплексе, снижающем или аннулирующем способность лиц старческого возраста, совершающих определенные деяния, предусмотренные УК, к виновной ответственности. «Личность можно оценивать через анализ критического отношения человека к себе и окружающему, через анализ контроля... Чувства, эмоции, переживания становятся регулятором поведения лишь в случае, если у субъекта сохранена критичность. В противном случае они могут стать дезорганизатором поведения»3.

Наконец, некоторые авторы, начиная с Крафт-Эбин-га, обращают внимание на присущее многим людям старческого возраста ослабление или деформацию «руководящих нравственных принципов», неспособность к оценке соответствующего поступка или способов его совершения, исходя из нравственных критериев4.

1  Разумовская С. П. Указ. соч. С. 98. См. также: Криворучко Ю. Д. Указ. автореферат. С. 13.

2  См.: Клиническая психиатрия / Под ред. Г. Груле и др. С. 783, 789; Ковалев А. Г. Психология личности. М., 1970. С. 385; Манъковский М. Б. Указ. соч. С. 31;  Schulz R. Emotionality and aging: a theoretical and empirical analysis // Jornal of gerontology. 1982. Vol. 37. N 1. P. 42—51.

3 Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. Указ. соч. С. 79—81.

4  Крафт-Эбинг Р. Указ. соч. С. 220; Якимович Л. А. Дееспособность и ее судебно-психиатрический критерий // В кн.: Правовые вопросы судебной психиатрии / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1990. С. 121.

122

О. Д. Ситковская

Итак, бесспорно, что нарушения психической деятельности, возникающие, развивающиеся и проявляющиеся в старческом возрасте, могут существенно нарушить или даже аннулировать управляемость поведением в конкретном случае. Но нельзя не заметить и другого: отличия этой проблемы от проблемы способности несовершеннолетних к виновной ответственности, которая решается на уровне неопровержимой презумпции определенной с точностью до суток возрастной границы, и недостижение ее снимает необходимость анализа того, способен ли подросток к виновной ответственности в конкретном случае. Применительно же к верхнему возрастному порогу уголовной ответственности проблема имеет качественно иной характер, связанный уже с последствиями достижения определенного возраста. Лица старческого возраста в свое время после достижения 14 (16,18) лет приобрели статус способных к виновной ответственности. И надо решать, сохраняют ли они его или нет. При этом необходимо учитывать следующие существенные обстоятельства:

достижение определенного возраста в старости само по себе не означает физиологического одряхления, а протекание последнего не сразу и не в одинаковой степени влечет дефекты управляемости поведением в случаях, которые существенны для уголовного закона. «Нельзя рассматривать биологическое одряхление, как жестко связанное с личностными изменениями. Нередко можно видеть людей, которые несмотря на свой преклонный возраст мало отмечены психологическим старением»1. Поэтому при решении рассматриваемой проблемы необходимо иметь в виду одновременно календарный возраст, физиологическое состояние и психическое состояние;

растянутость процесса одряхления и значимость в этой связи психологических характеристик темпов, интенсивности, глубины этого процесса;

наличие компенсационных процессов. Однако то обстоятельство, что они имеют определенные пределы, обусловливает значимость вопроса, не оказалось ли в конкретном случае давление экстремальной ситуации или нервно-психической перегрузки достаточным для срыва способности к управлению своим поведением несмотря на компенсаторный механизм.

Сказанное приводит к выводу, что жесткое регулирование верхнего возрастного порога было бы психологи-

I

Грановская Р. М. Указ. соч. С. 387.

Психология уголовной ответственности                                            123

чески неверно. В отличие от нижнего возрастного порога зафиксировать его на «все случаи жизни» невозможно. Нами предлагается поэтому следующее концептуальное решение: 1) достижение определенного возраста, например 70 лет, является юридическим фактом, обязывающим органы расследования выдвинуть и проверить версию о старческом одряхлении, которое не связано с психическим заболеванием; при обнаружении признаков одряхления назначается психологическая экспертиза; 2) достижение следующего возрастного порога, например 75 лет, должно рассматриваться как самостоятельное основание обязательного назначения психологической экспертизы.

Таким образом, вопрос о верхнем возрастном пределе уголовной ответственности надо решать каждый раз применительно к конкретному субъекту и конкретной ситуации. Закон же должен предусматривать возможность или обязательность установления (опровержения) факта старческого одряхления и его правовых последствий. При этом возможны четыре варианта решения: а) установлена утрата способности к виновной ответственности в силу старческого одряхления, т.е. неспособность в конкретном случае осознавать значение своих действий или руководить ими; б) установлено распространенное в старческом возрасте психическое заболевание (расстройство), что требует рассмотрения вопроса о вменяемости субъекта в традиционном смысле; в) установлено наличие процессов одряхления, вследствие чего в конкретном случае способность управлять своим поведением была ограничена, но не утрачена. По существу возникает ситуация, аналогичная наличию у субъекта психических аномалий в рамках вменяемости; г) установлено, что несмотря на достижение определенного возраста у субъекта отсутствует симп-томокомплекс одряхления, и он не повлиял на управление поведением в конкретном случае, с учетом обстоятельств места, времени, мотивов, ситуации в целом, прогнозирования последствий, выбора и реализации варианта действий и пр.

В психиатрической литературе делались попытки сведения поставленной нами проблемы (но в более узкой психиатрической ее интерпретации) к проблеме уменьшенной вменяемости1, однако такая постановка вопроса проблему верхнего возрастного порога уголовной ответствен-

1 См., например' Разумовская С. П. Указ. соч. С. 98.

124

О. Д. Ситковская

ности целиком не охватывает. Ведь речь может идти и о полной  утрате способности к управлению поведением в конкретном случае. Кроме того, проблема исследуется с позиции возрастного развития, сохранения частичной или полной утраты способности управлять уголовно значимым поведением. Оценка этой способности связана с анализом процесса психофизиологического одряхления, как такового, безотносительно к наличию психиатрического) заболевания в точном смысле этого слова. Предлагав-1 мые в психиатрической литературе формулировки о| «пограничных формах психической патологии при сосудистых заболеваниях головного мозга» или о «характер-' ных для старческого возраста промежуточных состоя-1 ниях между нормой и патологией»1 имеют рациональное! зерно: они сигнализируют о целесообразности комплексных психолого-психиатрических экспертиз старческого і одряхления, когда есть вероятность сопутствующих ] психических заболеваний. Если такая экспертиза установит невменяемость в традиционном смысле,  то будет избыточен вопрос о способности к виновной ответственности из-за физиологического одряхления. Но с позицш юридической психологии эти формулировки явно не пол-1 ны, так как не учитывают возможность  «психологичес-1 кой патологии» при отсутствии психиатрической ее ос-| новы.

Сказанное позволяет сделать следующие предложе-j ния:

дать в уголовном законе (после статьи о возрастных1 границах ответственности несовершеннолетних) статью «Предпосылка уголовной ответственности лиц старческого возраста» примерно со следующим содержанием: «к уголовной ответственности не могут быть привлечены лица старческого возраста, если вследствие физиологического одряхления, не связанного с психическим заболеванием (расстройством), они не могли при совершении конкретного деяния осознавать значение своих действий или руководить ими»;

в перечень обстоятельств, смягчающих ответственность, или в качестве отдельной статьи предусмотреть необходимость оценки при индивидуализации ответст-

1 Разумовская С. П. Указ. соч. С. 98; Штернберг Э. Я. Указ. соч. С. 36. Авторы отмечают, что в этих случаях главным является психологический, а не психиатрический аспект: анализ интеллектуального снижения, нарушений критичности и воли.

Психология уголовной ответственности

125

венности и наказания наличия и значения симптомоком-плекса одряхления, не влекущего полной утраты управляемости  поведением;

дать в УПК норму (часть нормы) о случаях и порядке производства психологической или комплексной экспертизы старческого одряхления.

Представляется также, что и на основе действующего законодательства (УК РФ 1996 г., специально эти вопросы не регулирующего) возможно производство таких экспертиз и решение с учетом их выводов вопроса о способности к виновной ответственности.