§ 1. Психологические проблемы ответственности лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости

На базе проблемы вменяемость-невменяемость возник і ряд производных проблем, решение которых, с одной сто-1 роны, вытекает из этих общих понятий, а с другой — уточ-^ няет границы их применения.

Эти производные проблемы вместе с тем имеют и самостоятельное значение для конструирования и применения : некоторых новых уголовно-правовых институтов. Выделим проблемы так называемой ограниченной вменяемости1, психического состояния субъекта преступления, совершенного в состоянии опьянения и профессиональной вменяемости.

Суть проблемы ограниченной вменяемости хорошо передает проект нормы, предложенный в Модели уголовного закона: «Если во время совершения преступления лицо вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости, могло лишь частично осознавать фактический характер, либо общественную опасность своих действий (бездействия) или частично руководить ими, оно подлежит уголовной ответственности. Однако при назначении наказания суд руководствуется положениями раздела о принудительных мерах медицинского характера»2.

Новый закон (ст. 22 УК 1996 г. ), используя понятие «психическое расстройство, не исключающее вменяемость», предусматривает возможность учета этого обстоятельства

1 В литературе используются также термины «уменьшенная», «частичная», «пограничная», «условная вменяемость» и др   Их содержание тождественно или крайне близко.

2  Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / Под ред. В. Н. Кудрявцева и С. Г. Келиной. С. 74.

Психология уголовной ответственности                                           163

судом при назначении наказания и принудительных мер медицинского характера.

Существование проблемы влияния психических аномалий на психическое состояние лиц, совершивших действия, запрещенные уголовным законом, относительно кото-рьіх они были признаны вменяемыми, сомнений не вызывает. «Налицо — психологическая реальность, которую закон не может игнорировать»1. И хотя пессимистичным представляется прогноз, что преступления субъектов с психической патологией могут занять ведущее место в преступности, стать нормой, а преступления лиц без патологии рассматриваться как исключения, следует согласиться, что проблема преступности лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости существенно актуализировалась2.

По приведенным в литературе данным, в контингенте лиц, направляемых на экспертизу в связи с возникшими сомнениями во вменяемости, доля лиц, признанных вменяемыми, но имеющих выраженные психические аномалии, составляет 62—69%3.

Бесспорным является необходимость рассмотрения влияния психических аномалий в случаях, когда они имеются у лиц, признанных вменяемыми, на способность к управлению поведением. Необходимо учитывать, что у лиц с психическими аномалиями могут быть изменены пороги чувствительности, эмоциональной устойчивости, способности к осознанному самоконтролю, обострены такие черты личности, как отсутствие эмпатии, склонность к самовзвин-

1  Апсель М. Новая социальная защита / Пер. с франц. М., 1970. С. 173.

2 См.: Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. М., 1991. С. 4, 241.

3 См.: Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983. С. 84—85; Уголовный закон Опыт теоретического моделирования. С. 74—75; Сб. Проблемы изучения личности правонарушителя. М., 1984. С. 145; Печерникова Т. П. Психические аномалии в судебно-психиатри-ческой практике // В кн. : Психические расстройства, не исключающие вменяемости. М., 1984. С. 11—19 и др.

Нередко данные о распространенности психических аномалий в среде преступников интерпретируются и как доказательство их большей распространенности по сравнению со всем населением. Эта гипотеза достаточно вероятна, так как при прочих равных условиях криминальный срыв лица с аномальной психикой может встретиться чаще. Но это только гипотеза, так как сопоставительных исследований распространенности психических аномалий в законопослушной среде, насколько известно, не проводилось.

164

О. Д. Ситковская

чиванию и пр.1. Обоснованно указывается и на возможность проявления в процессе совершения общественно опасных действий (бездействия) повышенной внушаемости, ограниченных  способностей к определенным видам, деятельности, расторможенности влечений и пр.2

Необходимость экспертной и правовой оценки этих] случаев была отмечена 100 лет назад Крафт-Эбингом, кон-, статировавшим, что лица, имеющие психические анома- і лий, но вменяемые, проявляют при совершении преступ-j лений интеллектуальную слабость, «извращения» харак-і тера, что увеличивает силу безнравственных стремлений душевных страстей и ослабляет способность им противо^ стоять, проявлять самообладание3.

В связи со сказанным надо подчеркнуть, что рассмат^| риваемая проблема, как и проблема вменяемости-невменяемости,  «привязана» к конкретным общественно опасным деяниям. Необходимо выяснить, влияют ли и как именно на подготовку, принятие и реализацию решения о npe-jj ступлений аномалии психики, характер и выраженность,! которых недостаточны для того, чтобы признать их обла-| дателей невменяемыми относительно этого деяния4.

При попытке проигнорировать необходимость такого под-} хода центр тяжести переносится на более или менее деталь-4 ные перечни вариантов «нарушаемого течения сложной цепи мозговых процессов, представляющих симптомы психических ] расстройств», которые могут быть как у вменяемых, так и у< невменяемых. Упоминается, например, о нарушениях ориен- • тации, бессвязности мышления, отсутствии отчетливого вое- ] приятия окружающего, галлюцинациях5 и т. д. Очевидно, од-' нако, что подобные психические состояния в период совершения деяния, видимо, повлекли бы вывод о невменяемости.

1  См.: Печерникова Т. П., Гулъдан В. В. Актуальные вопросы комплексной психолого-психиатрической экспертизы // Психологический журнал. 1985. № 1. С. 97—98.

2 См.: Антонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб Ц. А. Преступное поведение лиц с психическими аномалиями и его профилактика // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1980. № 32. С. 53, 55. Мы бы лишь предложили добавить в этот перечень и изменения возможностей волевого управления поведением.

1 См.: Крафт-Эбинг Р. Судебная психопатология. СПб., 1885. С. 24.

4 При соответствующих психических состояниях «имеются нарушения механизмов произвольной регуляции», приводящие к ограничению способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими (Шостакович Б. В., Ткаченко А. А. Эксгибиционизм. М, 1992. С. 172).

" См.: Костицкий М. В. Судебно-психологическая экспертиза. Львов, 1987. С. 97.

Психология уголовной ответственности                                           165

Нельзя согласиться и с попыткой зафиксировать также без упоминания о конкретном поведенческом акте уголовно-правовое значение таких особенностей личности, как легкая возбудимость, неустойчивость, колебания настроения и пр.1. Они присущи значительному числу лиц, не имеющих психических аномалий, а если и являются проявлениями аномалий, необходимо исследование, повлияли ли они на конкретное деяние.

С учетом сказанного полагаем верным замечание Н. И. Фе-линской, относящееся к некоторым видам психических аномалий, обладатели которых признаются вменяемыми. Их поведенческие акты и мотивация обусловлены прежде всего психологическими, а не психопатологическими закономерностями2. Иными словами, в рассматриваемых случаях надо исследовать наличие и влияние последних на обычные механизмы осознанно-волевого поведения.

Ранее мы показали, что медицинский (психиатрический) критерий, как правило, не предопределяет выводов о вменяемости-невменяемости. Точно так же медицинская (психиатрическая) характеристика психической аномалии субъекта, признанного вменяемым, не предрешает вывод о том, что эта аномалия существенно сказалась на конкретном поведенческом акте. Медицинский диагноз — сигнал о такой возможности. Проявилась ли она и насколько существенна в механизме конкретного преступного поведения — это самостоятельный вопрос.

Сравнительно недавно Б. С. Братусь выдвинул гипотезу об уровнях психического здоровья3. Используя тот же методологический подход, можно, как представляется, говорить об уровнях управляемости поведением, установление которых значимо для индивидуализации ответственности субъекта, признанного вменяемым4. Нельзя согласиться

1 См.: Фрейеров О. Е. О так называемом биологическом аспекте причин преступности // Сов государство и ираво, 1966. № 10. С. 45. Наряду с этим автор обоснованно выделяет аффективно-волевые аномалии вменяемых, но «психически неполноценных личностей», которые могут ослаблять самоконтроль и избирательность поведения. Однако опять говорится вообще о возможности ослабления самоконтроля и пр., а не об анализе его влияния на конкретное противоправное поведение.

2  См.:   Фелинская Н. И. Реактивные состояния в судебно-психиатрической клинике. М., 1968. С. 252.

3 См.: Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988. С. 67—74.

4  При рассмотрении близкой проблемы 3. Фрейд выделил признак «недостаточно управляемой эффективности», как типичный для некоторых форм психических аномалий (Фрейд 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Книга 2. Тбилиси, 1991. С. 411).

166

О. Д. Ситковская

с утверждением, что  «к этим лицам, хотя они и был* признаны вменяемыми, вряд ли можно подходить с тем* же мерками, как и к психически здоровым, и при оценке совершенного ими деяния и при назначении наказания»1! Главное здесь в том, что мы будем понимать под «мерка-Г ми». Если речь идет об индивидуализации ответственнос-1 ти и наказания, то общий подход здесь не меняется: учи-1 тываются все значимые факторы, относящиеся к деянию] его мотивации и последствиям личности. Другое дело, чтс здесь вводятся дополнительные «мерки»: влияние психических аномалий на принятие и реализацию решений вме-няемым лицом.

Применительно к конкретному случаю выясняется, следовательно, характер болезненного расстройства психики] его симптомокомплекс, имело ли место влияние последнего на выбор варианта поведения и его реализацию2, в чед

1 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 75,1

2  Сказанное хорошо иллюстрируется аналитическими данными, приводимыми в литературе относительно уголовно-реле-| вантных последствий такой своеобразной формы патологии вле-1 чения, как эксгибиционизм. Констатируется, что навязчивое вле-1 чение иногда столь сильно, что способность воздерживаться от" соответствующих действий утрачивается (Шостакович Б. В., Тка-ченко А. А. Указ соч. С. 171—172; см. также: Свядощ А. М. Женская сексопатология. М., 1988. С. 36).

Проведенное нами изучение материалов дел о серийных убийствах (Кулик, Сливко и др. ) показало наличие как бы двух этапов развития опасного поведения, основанного на патологическом сексуальном влечении к детям, лицам пожилого возраста, связанных с садистскими переживаниями. На первом этапе растет психологическое напряжение, субъект осознает это и борется, не желая попасть в «ситуацию воронки». Здесь он еще может сдержать себя при помощи волевых усилий, опираясь на известные ему способы компенсации. Кстати, в своих показаниях многие из них упоминали об осознании ими возрастания состояния напряженности и о том, что в некоторых случаях им удавалось остановить развитие опасного влечения. Но если таких усилий не предпринимается, наступает второй этап, когда субъект уже не может руководить своими действиями, удерживать себя от реализации влечения. При этом осознание значения своих действий сохраняется.

Представляется, что в подобных случаях непреодолимость влечения является относительной и признание таких субъектов, несмотря на выраженные психические отклонения у них, способными к виновной ответственности за конкретно содеянное опирается на вывод о том, что на этапе приготовления к реализации влечения руководство этой подготовкой у них сохранялось и еще имелась возможность сдержать себя. Она утрачивалась лишь на следующем этапе.

Психология уголовной ответственности                                           167

это проявилось. «Способность сознательно регулировать свое поведение, рассматриваемая не как постоянное свойство человека, а как характеристика его психики в момент совершения правонарушения»1, является и здесь предметом психологического анализа, но уже не для решения вопроса о возможности вменения субъекту его деяния, а для индивидуализации ответственности. Факт вменяемости при этом должен рассматриваться как установленный на предшествующем этапе исследования, хотя в принципе не исключается возможность в результате детализированного изучения влияния психической аномалии на конкретное деяние поставить вопрос о необходимости повторной экспертизы вменяемости.

Отталкиваясь от одной из форм психических аномалий Ю. Б. Леонтьев дает следующую схему анализа: наличие в силу психического расстройства искажений в отражении действительности и регулятивной функции мозга — нарушения потребностно-мотивационной сферы, ценностных ориентации, интеллектуальных возможностей, эмоциональных проявлений — частичное определение этими факторами форм поведенческой реакции2. Эта схема требует некоторого уточнения.

Во-первых, искаженное отражение действительности не может носить здесь глобального или грубого характера. Иначе, как правильно говорит в другом месте Ю. Б. Леонтьев, встанет вопрос о вменяемости. Фактические связи предпринимаемых действий (бездействия), вероятные последствия должны осознаваться правильно. Во-вторых, ценностные ориентации, интеллект, эмоциональные особенности и пр. в данном случае охватываются предметом исследования лишь в той мере, в какой они связаны с конкретным поведением.

Несмотря на очевидность роли психологических знаний применительно к рассматриваемой проблеме, предпринимались попытки отнести и ее к компетенции психиатрии. Необходимо решение вопроса об ограниченной вменяемости, — писал Р. И. Михеев, — взаимоприемлемое с

1  Коченов М. М. Теоретические основы судебно-психологи-ческой экспертизы. Автореферат докт. дисс. С. 35.

2 См.: Леонтьев Ю. Б. О значении психических расстройств в механизме противоправного поведения несовершеннолетних // В кн.: Совершенствование деятельности органов внутренних дел по предупреждению правонарушений среди несовершеннолетних М., 1988. С. 42.

168

О. Д. Ситковская

точки зрения уголовного права и судебной психиатрии»1. Нельзя не согласиться с мнением о том, что аргументация участников дискуссии по проблеме ограниченной вменяемости «носит в основном юридический и психиатрический характер. Здесь явно не хватает психологических аргументов.., поскольку никакие внешние и внутренние, в том числе патологические, факторы не могут порождать никакого поведения, включая преступное, не преломляясь через психику человека»2.

Рассмотрим с позиции психологического подхода возможные варианты правового регулирования ответственности и наказания лиц, признанных вменяемыми, но имеющих психические аномалии, повлиявшие на подготовку, принятие и реализацию решения о преступлении.

Часть авторов (преимущественно психиатров, но не только), несмотря на различия используемой терминологии, фактически исходит из наличия промежуточной группы лиц, совершающих общественно опасные деяния, которые отличны как от вменяемых, так и от невменяемых. Так, утверждается недостаточность альтернативы вменяем-невменяем, поскольку «промежуточные группы больных относятся к категории вменяемых или невменяемых в значительной степени в зависимости от субъективных взглядов экспертов»3. Или что ограниченная вменяемость является промежуточным звеном между вменяемостью и невменяемостью4; промежуточной ступенью «между нормальным психическим состоянием и состоянием психической болезни»5.

1 Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. С. 92. Однако уже на с. 102 автор солидаризуется с необходимостью комплексной психолого-психиатрической оценки психических аномалий.

2 Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Указ. соч. С. 220.

3  Семенов С. Ф. К вопросу об ограниченной (уменьшенной) вменяемости // Невропатология и психиатрия. 1966. Т. 6  Вып. 8. С. 1268.

4 См.: Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М., 1966 С. 207. Автор возражает против использования понятия «ограниченная вменяемость», но именно потому, что оно неадекватно обозначает «промежуточное состояние».

1 Астемиров 3. А. Уголовная ответственность и наказание несовершеннолетних. М., 1970. С. 38. Автор не только говорит о промежуточном состоянии, но и подменяет соотношение вменяемость-невменяемость соотношением нормального психического состояния и болезни.

Психология уголовной ответственности                                           169

Такую конструкцию приходится отвергнуть и не только исходя из логического анализа (с точки зрения предпосылок уголовной ответственности, субъект либо вменяем, либо нет), но и из положений психологии, характеризующих субъекта преступления.

Во-первых, нельзя отождествлять безответственного душевнобольного, в отношении которого возможны лишь меры безопасности, и лицо с психическими дефектами, но ответственное за свое поведение, в отношении которого требуется наказание в пределах ответственности и меры безопасности (медицинского характера) в пределах влияния психических аномалий на поведение.

Во-вторых, игнорируются психологический критерий невменяемости и его содержание. Способность осознавать фактическое и социальное значение своих действий (бездействия) в конкретном случае и руководить ими либо существует, либо нет. Если лицо, имеющее психические аномалии, признано вменяемым, то этот вопрос решен однозначно: субъект вменяем, способен отвечать за вину, а не «способен, но...»1. Если же ограниченно вменяемые выделены в качестве промежуточной группы, то они не охватываются общим понятием вменяемости, как предпосылки уголовной ответственности2. Границы понятия вменяемости вполне определенны и отнюдь не ориентируют на бесконечное исследование степени развития интеллекта, степени способности к волевым усилиям и деталей их проявления в конкретном поведенческом акте. Для констатации вменяемости необходимо и достаточно выяснить способность к осознанно-волевому поведению в тех пределах, в которых подготавливается, принимается и реализуется решение об общественно опасных действиях (бездействии): осознание конкретной цели, вреда, который принесет ее реализация и готовность к соответствующему поведению, несмотря на запрет; целенаправленный выбор средств и их использование с учетом ситуации. Здесь не требуется выяснение наличия высокого уровня интеллекта и воли или способности к прослеживанию всех ближайших и от-

1 По мнению Ю. С. Богомякова, действующее законодательство основано на одной альтернативе «психически здоров или психически нездоров», (Богомяков Ю. С. Проблемы невменяемости в советском уголовном праве. Уфа, 1978. С. 20). Фактически альтернатива носит иной характер вменяем-невменяем.

2  С таким же успехом можно обозначить эту промежуточную группу как «ограниченно невменяемые».

170

О. Д. Ситковская

даленных последствий и т. д. Используя упоминавшуюся терминологию Б. С. Братуся, можно сказать, что при решении вопроса о вменяемости выясняется базовый уровень интеллекта и воли. Иными словами, минимально значимый уровень, который в полной мере присущ в рамках конкретного поведенческого акта любому вменяемому субъекту, имеет он психические аномалии или нет.

Сошлемся в связи со сказанным на описание Т. П. Пе-черниковой и В. В. Гульданом 21 случая, когда при совместном психолого-психиатрическом исследовании было дано заключение, что а) у подэкспертных имелись болезненные изменения психической деятельности, не исключающие вменяемости; б) большинство из них характеризовалось низким уровнем общих знаний, бедностью и примитивностью интересов, несформированностью моральных норм, неразвитостью мышления и пр. И тем не менее констатировалось, что этот низкий уровень психической деятельности сочетается с наличием способности критически оценивать соответствующие действия, понимать их противоправность и наказуемость. Все это, как подчеркнули авторы, не позволяло сделать вывод о том, что наличие психических аномалий, низкий уровень развития психических функций лишили подэкспертных способности виновно отвечать за содеянное1.

В соответствии с УК 1960 г. и УК 1996 г. при назначении наказания учитываются личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность. «Внутрипсихологические опосредования»2 аномалий психики применительно к конкретному деянию субъекта, если они способствовали выбору и реализации данного варианта поведения, как раз и принадлежат к сфере личностных особенностей, которые закон требует учитывать3.

1  См.: Печерникова Т. П., Гульдан В. В. Указ. статья. С. 99.

2 Братусь Б. С. Указ. соч. С. 196.

3 Интересный пример негативных последствий отказа от исследования таких психологических опосредовании и подмены его оценкой психических аномалий  «вообще»  находим в истории послереволюционной юстиции в деле по обвинению лидера левых эсеров М. А. Спиридоновой. Установив свидетельскими показаниями Н. И. Бухарина «логическую несообразность высказываний» Спиридоновой, «истерический тон и жесты» (в том числе выхватывание оружия, «чрезвычайную неустойчивость психической структуры»), то, что подсудимая — «не вполне вменяемый человек», суд сослался в приговоре на «болезненно-истерическое состояние» Спиридоновой и постановил «изолировать от политики и

Психология уголовной ответственности

171

В литературе предложены следующие варианты использования данных о наличии психических аномалий в рамках вменяемости для дифференциации и индивидуализации ответственности:

исследовать роль аномалий в механизме конкретного преступного поведения как особенностей личности1;

включить психические аномалии, затруднявшие в конкретной ситуации выбор поведения, соответствующего социальным (правовым) требованиям, в число обстоятельств, смягчающих ответственность2;

учитывать значимость данного обстоятельства не только для индивидуализации ответственности, но и для применения мер медицинского характера параллельно с наказанием3;

сформулировать отдельную норму о правовых последствиях влияния психических аномалий на конкретное преступное поведение4.

С психологических позиций, вопрос, необходима ли самостоятельная норма УК, решающего значения не име-

общественной жизни сроком на один год посредством заключения в санаторий» (из стенограммы заседания Московского революционного трибунала по делу М. А. Спиридоновой от 24 февраля 1919 г.» (см.: сб. Неизвестная Россия. XX век. Кн. 2. М., 1993. С. 45—52). Даже при положительной оценке попытки суда (вначале достаточно демонстративной) использовать, несмотря на условия гражданской войны, специфическую возможность индивидуализации ответственности и при абстрагировании от своеобразного способа доказывания «не вполне вменяемости», очевидно отсутствие связи между общей оценкой психического состояния и анализом его проявления в конкретном деянии. Это создавало предпосылки для произвольности выводов о характере и степени ответственности. Впрочем, сам суд сослался на важность целесообразности («в интересах охраны рабоче-крестьянской революции»), а не виновной ответственности.

1 См.: Шахриманьян И. К. К вопросу о так называемой уменьшенной вменяемости // Вестник ЛГУ (Серия Право). 1961. Вып. 4. № 2. С. 175.

2  См.: Антонян Ю. М., Бородин С. В. Указ. соч. С. 139—147; Михеев Р. И. Указ. соч. С. 83—90. В этих источниках дан и обзор литературы по данному вопросу.

3 См.: Чечель Г. И. Об учете психических аномалий виновного в совершении преступления при определении ответственности // Уч. зап. Саратовского юр. ин-та. Саратов, 1970. Вып. 19. Ч. 2. С. 179.

4 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 75— 80. Используется термин «ограниченная вменяемость», по существу же имеются в виду психические аномалии вменяемого субъекта, проявившиеся в решении о преступлении и его реализации.

172

О. Д. Ситковска

ет, если исходить из трех постулатов: а) вменяемость уста-1 новлена; б) умысел или неосторожность установлены; в) тре-| буется установить с участием экспертов — психолога и пси-1 хиатра — наличие или отсутствие существенных затруднен ний произвольно-волевого поведения субъекта в конкретної] ситуации вследствие влияния психических аномалий.

Вместе с тем определенные преимущества самостоя-] тельной нормы имеются. Ее наличие означает, что одно иЯ обстоятельств, существенных для индивидуализации ответ-1 ственности и наказания (как и для реабилитации личности і не только в социальном, но и в медицинском плане), выде- ' лено в силу специфичности из общих перечней. Такой подход известен как отечественному, так и зарубежному законодательству. Например, § 21 УК ФРГ, хотя и не предписывает обязательного смягчения наказания в рассматриваемых случаях, но разрешает такое смягчение. Ст. 392 УПК 1960 г., как уже упоминалось в гл. III, специально выделяет из общего перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию (в материальном законе, к сожалению, не было до 1996 г. адекватной нормы), невозможность несовершеннолетнего полностью сознавать значение своих действий в силу умственной отсталости. Наконец, укажем, что ст. 104 и 110 УК 1960 г. выделяли состояние сильного душевного волнения как основание для существенного смягчения наказания, хотя это же обстоятельство было предусмотрено п. 5 ст. 38.

Очевидно, такой подход законодателя позволяет привлечь внимание правоприменителей к соответствующим обстоятельствам, требующим исследования и оценки именно с позиций психологии1. Создается возможность детальнее описать основные признаки соответствующего обстоятельства и предусмотреть его учет при назначении не только наказания, но и мер медицинского характера. Конечно, возникает и опасность того, что данное обстоятельство будет рассматриваться изолированно от других обстоятельств, индивидуализирующих ответственность и наказание по жестко упрощенной схеме: «меньше вменяемости — меньше наказания». Но эта опасность может быть нейтрализована, если подчеркнуть в законе или в комментарии, что суд вправе, а не обязан признать рассматриваемое обстоятельство смягчаю-

1 Нельзя согласиться с Р. И. Михеевым (см.: Указ. соч. С. 103), рассматривающим в качестве смягчающего обстоятельства само наличие психических аномалий, которые он к тому же приравнивает по значению к физическим аномалиям. Речь должна идти не просто о наличии, но о влиянии аномалии на решение о преступлении и его реализацию.

Психология уголовной ответственности                                           173

щим ответственность1, что оно «не имеет самодавлеющего значения и учитывается... в совокупности с другими обстоятельствами, характеризующими преступление и личность»2.

Таким образом, предпочтительно правовое урегулирование ситуаций, связанных с возможностью влияния на преступление психических аномалий вменяемого субъекта, в виде отдельной нормы. В пользу такого решения говорит и специфика рассматриваемых ситуаций: а) надо устанавливать не только факт психической аномалии, но и проявлялась ли она в конкретном поведении; б) соответственно в отличие от других обстоятельств, перечисленных в законе в качестве смягчающих, рассматриваемое обстоятельство может быть либо смягчающим, либо нейтральным.

Полагаем правильным введение в закон этой нормы (ст. 22 УК 1996 г.) без использования термина «ограниченная вменяемость»3. Речь идет «о психическом расстройстве в рамках вменяемости». Наличие такой нормы оправданно в силу того, что она отражает специфику рассматриваемого обстоятельства: несводимость его значения к однозначнно смягчающему ответственность и-наказание обстоятельству4.

1 См.: Михеев Р. И. Указ. соч. С. 103. Автор обобщил практику, когда с учетом отягчающих обстоятельств, иных отрицательных характеристик личности преступника и его поведения в суде рассматриваемое обстоятельство не  влияло на вид и размер наказания (см. также: Роксин К. Основания уголовно-правовой ответственности и личность преступника // В кн.: Актуальные вопросы современного уголовного права, криминологии и уголовного процесса. Тбилиси, 1986. С. 26).

2 Антонян Ю. М., Бородин С. В. Указ. соч. С. 148.

3  Автор имел возможность внести в рабочую группу свои предложения по данному вопросу.

4  Наша позиция, в соответствии с которой наличие психической аномалии в рамках вменяемости не может автоматически рассматриваться как смягчающее обстоятельство, а является своего рода «сигналом» для исследования экспертным путем, влияла ли эта аномалия при совершении конкретного поведенческого акта на реальную избирательность поведения, не имеет существенного противоречия с позицией И. А. Кудрявцева в статье «Ограниченная вменяемость». (Государство и право. 1995. № 5. С. 107— 116). Несмотря на использование им термина «ограниченная вменяемость», казалось бы, предполагающего предустановленно смягчающее значение такого состояния психической деятельности, И. А. Кудрявцев приходит к правильному выводу о том, что наличие аномалии в рамках вменяемости   может «учитываться при назначении наказания» и, кроме того, является основанием для применения сопутствующих мер медицинского характера (С. 116).

174

О. Д. Ситковская

С введением в уголовный закон этой нормы возникает необходимость в изучении, систематизации и анализе конкретных «психических расстройств», значимых в рассматриваемых случаях. Представляется, что с учетом психологического механизма влияния на конкретное поведение к их числу можно было бы отнести ярко выраженные акцентуа^ ции характера, длящиеся депрессивные состояния1 (естественно, в рамках вменяемости), зависимость от наркотиков, алкоголя, азартных игр и т. п.2. Иными словами, необходимо исходить из реально существующих аномалий интеллекта, воли, эмоций, проявляющихся в момент деяния.

Нельзя ли, исходя из требований гуманизма, как и из известного правила о том, что неустранимое сомнение толкуется в пользу субъекта уголовной ответственности, по крайней мере презюмировать, что наличие психического -расстройства (аномалии) является обстоятельством, смягчающим ответственность, если ее связь с преступным поведением не опровергнута? Ведь некоторые старые и современные авторы говорят в этих случаях «об уменьшенной вине»3.

На этот вопрос приходится дать отрицательный ответ по следующим основаниям:

механизм связи психических аномалий, не исключающих вменяемости, с преступным поведением и внешне сходной связи психических расстройств с опасными действиями невменяемых различен по самой природе. При невменяемости поведение обусловлено в решающей степени именно болезненным расстройством, при вменяемости же решающим в детерминации поведения (преступления) является адекватная связь с внешним миром4;

1  По данным ВОЗ, в среднем 5% населения развитых стран страдают от длящихся депрессий. В России этот показатель выше.

2 Развернутая аргументация отнесения зависимости от азартных игр (буквально «страсти к игре») наряду с зависимостью от наркотиков, алкоголя и т. д. к числу обстоятельств, влияющих на способность к виновной ответственности в силу дефектов волевой и эмоциональной сферы, дается в статье: Meyer G. Die Beurteilung der Schuldfahigkeit bei Abhangigkeit vom Gliicksspiel // Monatss-chrift fur Kriminologie und Strafrechtsreform. 1988. N 4. S. 213— 228. Здесь обобщена и практика психологической экспертизы по этому вопросу.

3  Из старых авторов см. например:  Крафт-Эбинг Р. Указ. соч. С. 24; из новых см.: Роксин К. Указ. соч. С. 26.

4 См.: Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Генетика, поведение, ответственность. М., 1982. С. 243.

Психологии уголовной ответственности                                           175

психическая аномалия может быть несущественной для детерминации конкретного преступления. Например, симп-томокомплекс возбудимых психопатов характеризуется эмоционально-аффективными расстройствами1, которые могут иметь важное значение для ситуативного насильственного преступления, но не сказаться на механизме должностного, хозяйственного и т. п. преступлений; возможна и их нейтрализация2.

вывод о наличии или отсутствии существенной связи в конкретном случае — результат использования специальных знаний;

влияние психических аномалий на поведение в типичных или предвидимых ситуациях в большинстве случаев заранее известно субъекту или должно быть известно. Поэтому целенаправленный самоконтроль может во многих случаях предотвратить попадание в определенные «опасные» ситуации. Игнорирование же субъектом значимости для него такого самоконтроля может нейтрализовать смягчающее значение влияния психической аномалии на конкретное преступное поведение3.

Как обоснованно отмечается в литературе, часто наблюдается негативное развитие линии поведения от менее тяжкого к более тяжкому поступку, от единичного поведенческого акта к системе, если такое поведение представляется для личности приемлемым, удовлетворяющим4, т. е. не имеющим отрицательных для нее последствий5. И

1 Симптомокомплексы, характеризующие различные психические аномалии и их влияние на поведение, подробно рассматриваются в упомянутых работах Ю. М. Антоняна, В. В. Гульдана, Б. В. Зейгарник, И. А. Кудрявцева, Б. В. Шостаковича.

2 Роксин К. (Указ. соч. С. 26) говорит в этой связи об «уравновешивании влияния аномалии другими факторами».

3 В этом отношении интересна позиция Верховного суда ФРГ по конкретному делу (см.: Апсель М. Указ. соч. С. 173). Судьи не сочли возможным смягчить наказание убийцам-психопатам, поскольку общество вправе требовать от тех, кто в силу особенностей личности заведомо для себя представляет повышенную угрозу для граждан, целенаправленных усилий, чтобы противостоять своим наклонностям.

4 См.: Кудрявцев В. Я., Нерсесянц В. С, Кудрявцев Ю. В. Социальные отклонения. М., 1984. С. 213.

5  Антонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб ІД. А. (Указ, статья. С. 61) отмечают в этой же связи, что если психическая аномалия в сочетании с другими особенностями личности и неадекватными мерами воздействия способствует первому преступлению, то с каждым новым преступлением ее воздействие усиливается.

176

О. Д. Ситковская

наоборот, социальная, правовая и медицинская профилактика, основанная на адаптации к системе общественных отношений и выработке навыков ответственного поведения нередко оказывается удачной: лица с психическими аномалиями не совершают правонарушений1.

В целом удельный вес лиц с аномалиями психики среди убийц почти на треть ниже, чем в контрольной группе2. Причины рецидива в их среде в большинстве случаев также обусловлены социальным отчуждением или влиянием негативной среды, а не решающим значением психической аномалии, как таковой3.

Поэтому можно исходить из того, что в конкретном преступлении вменяемого субъекта с психическими аномалиями в предмет доказывания с обязательным участием экспертов  (психолога и психиатра) должно включаться выяснение того, повлияло ли психическое расстройство (аномалия) на принятие и реализацию решения о преступном поведении. Корректным представляется и вопрос экспертам: «Осознавал ли (мог ли осознавать) субъект наличие, характер и возможное влияние на поведение в кон-| кретном случае имеющихся у него психических аномалий?>: Формулируя вопрос, мы учитываем, в частности, склон-] ность некоторых из этих лиц к рефлексии, самонаблюде-і нию. Как вытекает из экспертной практики, такое свойст-| во у этих субъектов является достаточно распространен- і ным. Например, по известному делу Сливко, совершивше-J го ряд убийств подростков на  сексуальной почве,  было! установлено, что в письмах к жене он выражал опасения, < что дети могут унаследовать аномалии его психики. К их;

1  См., например: Фрайеров О. Е. О так называемом биологическом аспекте проблемы преступности // Сов. государство и право. 1966. № 10. С. 11. Автор отмечает, что если такие действия совершаются, в механизме преступного поведения, как правило, обнаруживается криминогенное влияние среды или пьянство.

2 См.: Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Указ. соч С. 247. Эти данные соответствуют и результатам исследования, осуществленного с нашим участием в 1988 г. авторским коллективом, в который входили также А. Р. Ратинов (руководитель), С. Н. Богомолова, Л. А. Волошина, Л. П. Конышева, Э П. Котова, С. В. Кудрявцев, В. В. Устинова и др. : доля лиц с психическими аномалиями в особо жестоких преступлениях существенно ниже средней и их доли в импульсивных преступлениях (величина выборки около 500 случаев).

3  См.: Антонян Ю. М., Бородин С. В. Указ. соч. С. 102, 107— 108, 168—169 и др.

Психология уголовной ответственности                                           177

числу он относил, в частности, порочность своих половых влечений при осознании этого и в то же время блокировании угрызений совести по поводу них, настойчивость в достижении цели, несмотря на понимание отклонений от нормального полового поведения. Сливко подробно описывает волнообразность появления «отклонения», специфическое действие запахов1, стимулирующее значение осознания конспиративности своих действий, отсутствия свидетелей и контроля, приоритет удовлетворения своих желаний во что бы то ни стало, нежелание использовать помощь врачей и родственников для смягчения возбудимости, раздражительности, корректировки отклонений2 и др.

Опираясь на выводы комплексной психолого-психиатрической экспертизы, следователь, суд, сопоставляя эти материалы со всеми сведениями о личности и поведении обвиняемого, могут исследовать важные для индивидуализации ответственности субъекта с психическими аномалиями в рамках вменяемости вопросы: стремился ли он уменьшить осознаваемый риск преступного поведения, сопротивлялся ли попаданию в провоцирующие ситуации, где высока вероятность проявлений аномалий в поведении; стремился ли уйти от развивающегося конфликта или решать его в приемлемых формах, воздерживался ли от алкоголя и пр. К. Роксин говорит в этой связи о выяснении, был ли субъект «самонадеян», т. е. не пренебрег ли он перед развитием ситуации преступления знанием слабых мест своей личности3. Полагаем, однако, что этот термин здесь не вполне адекватен. Речь идет не о пренебрежении возможными последствиями, а скорее, об игнорировании их либо о вытеснении более сильными побуждениями. Значение этого обстоятельства, особенно по делам о серийных преступлениях, может интерпретироваться как начальный этап развития осознанно-волевого преступ-

1  Интересно, что это самонаблюдение Сливко объективно совпадает с констатацией Э. Фромом типичной тяги лиц с некрофиль-ными половыми извращениями к запахам крови, гнили и пр., от которых они приходят в возбуждение (см.: Фром Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии / Пер. с англ. М., 1992. С. 9).

2  См.: Архив Ставропольского краевого суда за 1987 г. См. также: Кузьмин С. В., Пшизов В. С. Некоторые результаты изучения серии убийств, совершенных на почве сексуальных извращений. Архив СПб Института усовершенствования следователей за 1989 г.

3  См.: Роксин К. Указ. статья. С. 26.

178

О. Д. Ситковская

ного поведения, (осознавал приближение кризисного состояния, но за помощью не обращался)1.

Таким образом, важное значение введения в новый УК ст. 22 связано с требованием учета наличия психического расстройства при назначении наказания и мер медицинского характера. Однако, к сожалению, формулировка, предлагаемая нами, а именно учет влияния этих расстройств на конкретное преступное поведение не была учтена разработчиками УК. При этом необходимо не только оценивать наличие и степень затруднений в осознанно-волевом поведении в связи с психической аномалией, но и значимость данного обстоятельства во всей совокупности обстоятельств, влияющих на характер и степень ответственности.

Практическое использование психологических знаний при дифференциации и индивидуализации ответственности лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости во многом зависит не только от законодателя, но и от позиции надзорных судебных инстанций. Они могут последовательно ориентировать практику на необходимость устанавливать наличие этих аномалий не вообще, а в момент совершения инкриминируемого деяния2, на недопустимость автоматического вывода об ограниченных возможностях осознанно-волевого поведения без исследования механизма конкретного поведения. Наконец, с помощью специалистов-психологов и психиатров надзорные судебные инстанции могли бы в своих постановлениях и определениях ориентировать следователей и судей относительно специфики влияния психических аномалий на типичные ситуации совершения преступлений различных видов. Игнорирование этой проблематики в постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ представляется пробелом.

1 Allen С. A textbook of psychosexual disorders. Oxford-London, 1969. P. 11—19.

2 Принципиальное значение имеет в этой связи позиция Верховного Суда РФ по делу Тихонова. В приговоре суда первой инстанции утверждалось, что преступление совершено «вне какого-либо расстройства душевной деятельности» и в подтверждение этого была сделана ссылка на акт экспертизы по другому делу 15-летней давности. Верховный Суд отменил приговор, указав, что оценка психического состояния субъекта должна производиться относительно конкретного времени и конкретного деяния, а не «вообще» или «раз навсегда» (см.' Обзор практики Верховного Суда РФ по рассмотрению дел в кассационном и надзорном порядке в 1992 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1993. № 6. С. 12).

Психология уголовной ответственности                                           179