§ 2. Воля как элемент вины

Советская! психология установила следующие этапы, из которых, как правило, слагается сознательное волевое действие: во-первых, возникновение у человека потребности или желания; во-вторых, осознание человеком этой потребности или желания; в-третьих, борьба желаний и мотивов за и против удовлетворения этой потребности данным способом; в-четвертых, принятие решения (т. е. появление решимости, если речь идет о преступлении) и, в-пятых, выполнение этого решения '.j

То, что в теории уголовного права называется умыслом на совершение преступления, составляет четвертый этап сознательного волевого действия. У человека имеется уже воля — удовлетворить свою потребность путем совершения преступления, все противодействующие мотивы (чувство долга, страх, доводы рассудка) преоборены, лицо решило совершить преступление. (

При анализе волевого процесса, происходящего в психике лица, совершившего преступление, необходимо, далее, иметь в виду, что воля, точно так же как и созна-

1 П. А. Ш с в ы р е в, Психология, 1946 г.,  стр. 175.

ИЗ

нйе людей, зависит от кбнкретно-исторйческой обстановки. Воля советских людей по своему характеру глубоко отлична от воли людей буржуазного мира.

Воля советских людей выковалась в более чем тридцатилетней борьбе с классовыми врагами, с пережитками капитализма, в борьбе за строительство социалистического общества, за свободу и независимость Родины, за сохранность социалистической собственности, за социалистическую дисциплину труда. В новом человеке, в советском человеке, и воля новая. Это воля победителя, воля революционера и патриота, воля стахановца и ударника, воля строителя коммунистического общества.

Воля советских людей неразрывно связана с их морально-политическим долгом. Их воля находит свое проявление б выполнении своего долга. Но поскольку чувство долга определяется интересами той общественной группы, к которой принадлежит человек, и, следовательно, чувство долга советского человека определяется интересами класса трудящихся, то и воля советского человека тем самым определяется интересами трудящихся, интересами социалистического государства '.

Нет ничего общего с такой волей у воли преступника. Его воля — это воля, направленная на удовлетворение своих личных индивидуалистических интересов и потребностей за счет потребностей и интересов коллективных. Это воля шкурника, предателя, труса, стяжателя, лодыря, насильника. Она определяется влиянием капиталистического окружения, антиобщественными мотивами, пережитками капитализма.

Пережитки прошлого, влияющие на формирование воли к совершению преступления, — это те «дикие привычки», «дикие чувства и взгляды», о которых товарищ Сталин говорил, что «они не так уж вечны, как это некоторые предполагают» 2.

«В грандиозном процессе социалистического' строительства происходит переделка сознания людей — актив-

1   Советская   психология   именно  так   понимает  чувство долга: «При преодолении внутренних препятствий воля проявляется в умении заставить себе сделать то, чего требует чувство долга... В основе чувства долга лежит сознание человеком интересов   той общественной группы, к которой  он  принадлежит,  и   своих  обязательств по отношению к ней». — Б. Т е п л о в, Психология, 1946 г., стр. 175,176.

2  И. Сталин,   Соч., т. 1, стр. 338.

144

ных строителей социализма. Новый, социалистический общественный строй, основанный на товарищеской солидарности и взаимопомощи свободных от эксплоатации работников, породил крупнейшие сдвиги в психологии людей, в их деятельности, в нормах поведения. Освобожденные от гнета частной собственности, по-новому развились и расцвели мысли и чувства, интересы и способности советских людей, созрело и обогатилось новым содержанием их сознание, окрепла и превратилась в неодолимую силу их воля, преодолевающая все и всяческие трудности на пути к коммунизму» '.

Опасность для общества людей, совершающих преступления, обусловлена тем, что их сознание и воля не подверглись этим изменениям, что их поведение определяется их отсталым сознанием, их чуждой советским гражданам отсталой волей.

Эта их отсталость находит выражение и в мотивах, влияющих на выбор ими решений, и в целях, которые они себе ставят.                                                                .       __

Вопрос о роли мотива совершения преступления' в субъективной стороне преступления ставился многими советскими криминалистами. Вопрос этот не был в советской юридической литературе предметом специального научного исследования, но получил в работах некоторых советских криминалистов хотя и недостаточно четкое и научно обоснованное, но тем не менее правильное по существу разрешение.

Ряд советских криминалистов признает мотив элемен' том умысла2. Некоторые советские криминалисты в то же -время   или   не считают   мотив   необходимым   элементом

1  В.  К о л б ано в с к н и,   За  марксистское освещение вопросов философии, «Большевик», 1947 г., № 17, стр. 55.

2  За то, что мотив входит в субъективную сторону состава преступления, высказывается А. В. Лаптев, Состав преступления и квалификация уголовных дел, М., 1939 г., стр. 14. Также В.М. Чхиквадзе,  который   в  отношении воинских преступлений доказывает, что   «субъективная   сторона   этих   преступлений   но  исчерпывается умыслом  или  неосторожностью,   но   что  в   нес   входит   и  мотив» (В.М. Чхиквадзе, Военно-уголовное право. Часть!, Общая, 5946 г., стр. 190; также этот автор и в книге   «Советское   военно-уголовное право», М., 1948 г., стр. 184). Обязательным элементом умысла считает мотив  М. Ш а р г о р о д с к и й  в рецензии на учебник Общей части уголовного права ВИЮН, 19.58 г., «Советская юстиция», 1939 г.,№ 4, стр.    55; также  статья   (без автора)   «Мотив    преступления»,  «Советская юстиция», 1941 г., № 4, стр. 7.

Ю Зак. 6568.   Б.  С.   Утевский.

145

субъективной стороны состава преступления! или вообще умалчивают о мотиве при исследовании вопроса вины.

Нечеткость в определении роли мотива преступления, отрицание мотива, как необходимого элемента преступления, и полное игнорирование мотива объясняются в значительной мере тем, что вопрос о мотиве решается в отрыве от советской психологии. Между тем советская психология раскрыла психологическую природу мотива и его место в процессе волеобразования.

Волевой момент в умысле состоит й решимости совершить определенное действие {украсть, убить, ранить и т. д.). Но всякое действие, учит советская психология, «исходит из некоторых мотивов и направлено на некоторую цель» 2. Что же такое мотив? На это дается следующий ответ: «Мотивами называются те стремления, влечения, желания, которые побуждают человека к действию, заставляют совершать тот или иной поступок» 3.

В процессе образования воли, направленной на определенное действие, наибольшей интерес для криминалиста представляет решение. Принятие решения означает появление у лица того, что криминалисты называют умыслом. Но принятию решения предшествует «сложный процесс обсуждения различных возможностей: действовать или воздержаться от действия, в каком направлении и каким путем действовать. Этот процесс заканчивается принятием решения»4. Современная советская психология называет этот процесс также «борьбой моти-

1   За  то,  что мотив только   может  входить в   субъективную сторону состава преступления,— Г. Смолицкий, «Социалистическая законность», 1936  г., № 6,  стр. 55;  В   учебнике   Уголовное  право. Общая часть, 3948 г. позиция А. А. Пионтйовскогов вопросе о мотиве недостаточно ясна. С одной стороны, говорится, что «в сущности без определенного мотива не совершается ни одного преступления» (стр.286), — с  другой,  утверждается, что   мотив   «для большинства преступлений  лежит   за   пределами самого   состава преступления» (там же) и что «мотив не является необходимым   признаком состава каждого преступления» (стр. 287). Таким образом, вопрос о мотивах сводится как будто только к юридической конструкции с точки зрения состава  преступления.   Но   автор  вслед за   этим  признает, что мотив «не является  безразличным  для   суда. Суд должен учитывать при определении наказания  характер мотива  совершенного преступления» (стр. 287).

2  Б. Те плов, Психология, 1946 г., стр. 7,

3  Там же.

4  Там же, стр. 171.

146

bob». До принятия решения (до появления умысла, если речь идет о преступлении) в сознании человека происходит борьба мотивов (побуждений, желаний, хотений). При образовании решения в конечном итоге побеждает какой-либо один мотив, который и определяет содержание, направление воли человека./

Для понимания роли мотива в образовании умысла на совершение преступления (это относится и к образованию решения действовать при неосторожности) существеннейшее значение имеет положение, сформулированное Б. Тепловым следующим образом: «Борьба мотивов в подлинно волевом действии — это всегда борьба между сознанием долга, чувством долга и какими-либо противоречащими долгу побуждениями» '.

Характерным при образовании умысла (неосторожности) и является победа общественно-опасного мотива над сознанием долга.

РВсякое человеческое действие, всякий акт поведения человека предполагает какой-то мотив и какую-то цель. Безмотивных действий нет. Действия человека сознательно произвольны, а сознательные произвольные действия исходят из определенных мотивов 2.

Применяя эти положения советской психологии к вине в уголовном праве, следует прежде всего установить, что виновного действия без мотива не может быть. Ни одно преступление не может быть совершено без мотива, побудившего виновного к его совершению.

Мотив предшествует появлению у лица виновного отношения к его действиям (умысла или неосторожности). Как уже указывалось в советской юридической литературе, «Мотив является побуждающим стимулом, толкающим преступника к совершению преступления» 3. j

1  Б. Т еп л об, психология, 1946 г., стр. 175; См. также П. А. Ш е-в ы р е в,  Психология, изд. ВЮА, 194G г., стр. 175.

2  Б. Тсплов, Психология, 1946 г., стр. ]67.

8 В. М. Чхиквадзе, Воешю-уголовпое право. Часть I, Общая, 194G г., стр. 1У0; также в учебнике «Советское военно-уголовное право», 1948 г., стр. 184. То обстоятельство, что мотив порождает умысел на совершение преступления, было установлено в советской юридической литературе еще в 1918 г. Л. Саврасовым, который пришел к выводу, что «мотив преступления есть та живая, окрашенная эмоциональными тонами, глубоко внедренная в психику идея, которая при  известном толчке — импульсе—извне   порождает в   результате

10*                                                                                                 147

*■ Судебная практика показывает, что в каждом деле Надо и можно установить мотивы, побудившие подсудимого совершить преступление.

В обвинительных речах А. Я. Вышинского можно найти много примеров, показывающих всю важность установления мотивов, направляющих волю на совершение преступления. Так, например, по делу бывшего начальника зимовки на острове Врангеля Семенчука и каюра Старцева А. Я. Вышинский, анализируя обстоятельства убийства Семенчуком доктора Вульфсона, говорил: «Убийство совершено по мотивам, которые руководили Семенчуком... Мотив один — устранить доктора Вульфсона как опасного разоблачителя Семенчука, как бесстрашного критика семеичуковщины. Это обычный мотив, когда оружие убийцы направляется против общественного деятеля, когда оружием убийцы руководит стремление убрать со своего пути ненавистного ему и опасного разоблачителя его преступлений» '.

По делу работников Гукон А. Я. Вышинский говорил: «Мысль работала у них в сторону удовлетворения личных корыстных интересов. Их отношение к делу можно охарактеризовать как стремление к наживе, к удовлетворению личных интересов» 2.

Без мотива не может быть умысла. Умысел может возникнуть и укрепиться только под влиянием какого-либо мотива: умысел на убийство — под влиянием мотивов корысти, ревности, соперничества, вражды, хулиганских мотивов и т. д.

В психологическом процессе, происходящем в сознании преступника, появление мотива предшествует появлению умысла на совершение преступления3.

более или менее сложного процесса умысел—волю к преступлению». Л. Саврасов, Мотив в убийстве, «Пролетарская революция и право», 1918 г., № 8, 9—10, стр. 45.

1  А. Я. Вышинский, Судебные речи, 1948 г., стр. 279.

2  Там  же, стр. 112.

3  О «мотивах умысла» говорится в одном из протестов в порядке судебного надзора Прокуратуры СССР. В этом протесте мы читаем: «Оставляя в силе приговор суда, коим действия Перспелкина квалифицированы по ст. 142 УК, т. е. кап умышленное  тяжкое  телесное повреждение, Верховный суд не счел нужным  объяснить,  чем  мог быть   вызван   такой    умысел,   в    чем    его   мотивы   (курсив мои.—Б. У.), если по  всему  ходу дела не возникает сомпения, что никаких взаимоотношений между Беловым и Иерепелкиным никогда и не было» («Социалистическая  законность»,   1935 г., № 6, стр. 62).

148

Обусловленность каждого действия мотивом относится не только к умышленным действиям (и неправильны поэтому попытки связывать мотив только с умыслом), но и к неосторожным. При преступной самонадеянности решимость совершить действие, сопровождающееся легкомысленной надеждой на предотвращение преступных результатов, исходит из какого-либо мотива (желания, побуждения). Но и при преступной небрежности виновный, совершая действие, руководствуется каким-либо мотивом (скорее закончить работу, показать свою ловкость, испугать кого-либо, пошутить и т. д.) '.Ив психике лица, действующего с преступной небрежностью, может происходить борьба мотивов (например, при шутке: побуждение — сейчас же нацелиться и нажать курок и побуждение — проверить раньше, не заряжено ли ружье; побеждает первое побуждение, нажимается курок, и выстрелом убивается потерпевший).

Конечно, возможны случаи, когда при небрежности борьбы мотивов и не происходит. Это возможно и при умысле (так называемый внезапный умысел). Однако это не исключает того, что тот или иной мотив всегда руководит человеком, совершающим определенное действие по небрежности. Трудно представить себе совершение по небрежности какого-либо действия без мотива. Виновный в небрежности, принимая под влиянием того или иного мотива решение совершить действие, не осознает, что в результате наступят определенные послед- . ствия. Но основанием уголовно-правового упрека в этом случае является то, что он должен был и мог эти последствия предвидеть.

А. Я. Вышинский   в   обвинительной   речи   по   делу Семенчука и Старцева говорил: «Не следует думать, что"] в каждом деле легко открыть мотив преступления, по-   I буждения, которые можно было бы считать вполне доста-точгьши. Установить мотив не так легко и не всегда воз-   ■ можно. Известна категория так называемых «безмотивных

1 Против этого в отношении воинских преступлений—В. М. Чхиквадзе, считающий, что «мотив невозможен лишь в неосторожных воинских преступлениях» («Военно-уголовное право. Часть I, Общая», 1946 г., стр. 190; М. Шаргородский, «Советская юстиция», 1939 г., № 4, стр. 55); за наличие мотивов и при неосторожных действиях — в статье (без автора) «Мотив преступления», «Советская юстиция», 1941 г., № 4, стр. 7.

149

I

преступлений»,  то есть  таких  преступлений,  в  которых

мотив оказался неустановленным. Тем не менее мотив в каждом преступлении, если оно созершено не в состоянии невменяемости, должен быть и не может не быть» *.

Если вина всегда конкретна и виновный всегда преследует какую-либо вполне конкретную цель, то мотив необязательно связан с определенным конкретным деянием. Мотивы (классовая вражда, корысть, ревность и т. д.) могут жить в психике субъекта без попытки их объективизировать в действии. Мотивы могут быть настолько неинтенсивны, что они пребывают в пассивном состоянии, не выходя из стадии переживания как такового. Но мотив может активизироваться, и тогда в психике субъекта могут произойти процессы, которые в конечном итоге создадут в нем решимость совершить преступление и приведут к образованию у него умысла на совершение преступленияЛ'Умысел после того, как он объективизировался в определенном деянии, больше не существует, — он исчерпал свое существование. Мотив же, породивший умысел, может продолжать существовать и может породить новый умысел на совершение нового преступления и т. д; Так, например, корыстный мотив может повести к нёЩнократному появлению и осуществлению умысла на совершение кражи.

Роль мотивов при разрешении вопросов виновности крайне велика. Мотивы, побуждающие людей на совершение преступлений, определяются их классово-политическим положением, их отношением к общественной среде, к своему классу и к классу враждебному. Мотивы, руководящие поведением людей, придают их поведению определенное классово-политическое содержание.

Так же как сознательное действие человека не может не иметь мотива, так же мотив не может не иметь определенного общественного содержания. Не может быть мотива без определенного морально-политического содержания. Мотив так же является необходимым результатом общественного бытия человека, как и вся его психика в целом.

1 Акад. А. Я. Вышинский, Судебные речи, 3948 г., стр. 179. В отношении воинских преступлений см. В. М. Чхиквадзе: «Не может быть безмотивного умышленного воинского преступления». «Советское в о ешю-у головное право», 1948 г., стр. 184.

150

Акад. А. Я- Вышинский говорит, что воля человека «зависит от побуждений, которые приводят в движение не только отдельных людей, но большие человеческие массы — целые народы или целые классы данного народа. Эти побуждения в конечном счете определяются потребностями классов, производственными отношениями, развитием производительных сил и условий обмена»1. Сказанное акад. А. Вышинским относится и к тем мотивам, которые толкают людей на совершение тех или других действий. Мотивы человеческих поступков определяются их общественным бытием. Так, например, корыстные мотивы носителей пережитков прошлого, взглядов и обычаев капитализма создают решимость и умысел на совершение хищений, растрат, разбойных нападений и других преступлений.

Отсюда ясно, какое значение имеет установление мотива преступления для всесторонней оценки поведения человека, для установления вины подсудимого и ее степени. В советской юридической литературе показано, что мотив преступления характеризует вину подсудимого, влияет на ответственность виновного, свидетельствуя о большей или меньшей общественной опасности подсудимого 2. Это же подчеркивается и в судебной практике 3. Понятным становится поэтому, почему Верховный суд СССР придает такое большое значение установлению в каждом деле мотива преступления. «Обвинение, — говорит Верховный суд СССР, — не может считаться доказанным, если по делу не установлены место, время и мотивы совершения преступления» 4.

1  А. Я. Вышинский, Теория судебных доказательств в совет-ском праве, 1948 г., стр. 152.

2  В. М. Чхиквадзе, Военно-уголовное право. Часть I, Общая, 1946 г., стр. 191; А. Герцензон, Учебник, стр. 344.

3    Сборник   постановлений   Пленума   и   определений   коллегий Верховного суда СССР, 1944 г., М., 1948 г., стр.   105—106,   определение по делу У.

4    Сборник  постановлений   Пленума   и   определений   коллегий Верховного суда СССР, J940 г., стр. 75. Насколько   большое значение придает Верховный суд СССР  установлению   по каждому делу мотива преступления, видно  из того, что он считает   недостаточным одного только   указания  суда  в приговоре на   мотив преступления. Верховным суд СССР указывает, что выводы о  мотивах преступления не могут быть основаны на предположениях, не подкрепленных материалами дела. По делу Султанова, осужденного по   ст. 171 УК

151

tt*"-

B ряде случаев мотив предусматривается в диспозициях статей уголовных кодексов как обязательный признак данного состава преступления. Правда, законодатель не всегда пользуется термином «мотив», а иногда применяет другие термины, как-то: «соображения», «виды», «побуждение» и др.; но за этими терминами скрываются «мотивы». Так, например, в ст. 95 УК РСФСР говорится о «корыстных мотивах»; в ст. 109 — о «соображениях корыстных или иной личной заинтересованности»; в ч. 2 ст- 111-а — о «корыстной или иной личной заинтересованности»; в ст. 114 —о «корыстных или иных личных видах»; в ч. 2 ст. 115 — о «личных либо корыстных видах»; в ст. 120 — о «корыстных соображениях»; в ст. 136 — о «корысти, ревности и других низменных побуждениях»; в ст. 19317 — о «корыстных целях» и др. В некоторых случаях, когда законодатель говорит о «целях», это слово может означать и цель и мотив (например, ст. 19320 и ст. 19321 говорят о совершении! преступления «в целях способствования неприятелю»).

Установление мотива преступления имеет особенное значение в тех случаях, когда наличие в действиях подсудимого того или другого мотива признается законом квалифицирующим обстоятельством или, наоборот, смягчающим вину обстоятельством. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР указывает в определении по делу У. от 1 апреля 1944 г.: «Убийство принадлежит к числу тех преступлений, для установления которых имеет существенное значение выяснение мотивов,

Азербайджанской ССР (умышленное убийство) к семи годам лишения свободы, суд исходил из предположения, что убийство было совершено Султановым потому, что он боялся, как бы не быть убитым самому. Таким образом, мотивом убийства суд признал страх. Однако Судебная коллегия Верховного суда СССР указала: «На основании каких данных основан вывод суда—-неизвестно; никаких улик, кроме показания Гюльмамед п его матери, в деле не имеется, между тем строить обвинение Султанова Хатама на показаниях родственника убитого, которым сам суд не верит в отношении троих из оговариваемых им четырех обвиняемых,—неправильно, и такие материалы не могут быть признаны убедительными и достаточными для осуждения» (Там же, стр. 11!). Дело по обвинению Магеррамова в мошенничестве было прекращено Судебной коллегией по уголовным делам определением от 4 октября 1938 г. на том основании, что ничем не доказано, что Магеррамов действительно имел намерение полученную сумму обратить в свою пользу, а не раздать по принадлежности (Там  же, стр. 125).

152

побудивших данное лицо совершить его. От того, каковы были эти мотивы, зависит квалификация преступления, так как одни из них признаются отягчающими обстоятельствами {ст. 136 УК), Другие — обстоятельствами, смягчающими вину» Ч

Квалифицирующим признаком определенные, описанные в законе, мотивы признаны в ч, 2 ст. 95, ч. 2 ст. 111-а, ст. 114 и других статьях УК РСФСР.

Но не только в диспозициях статей Особенной части мотивы могут играть роль квалифицирующего, отягчающего обстоятельства. Уголовные кодексы союзных республик предусматривают и в Общей части мотивы, наличие которых вообще служит отягчающим обстоятельством. Такими обстоятельствами признаются: совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений (п. «г* ст. 47 УК РСФСР). К числу таких низменных побуждений следует отнести, в частности, и хулиганские мотивы 2.

В ряде случаев отсутствие низменных мотивов (главным образом корыстных, но и других) признается обстоятельством, смягчающим вину и превращающим преступление из квалифицированного в простое (например, ч. 2 ст. 120, ст. 137, ст. 19317 и др.).

Отсутствие корысти или иных низменных побуждений признается вообще смягчающим вину обстоятельством во всех уголовных кодексах союзных республик (п. «в» ст. 48 УК РСФСР).  Однако  в  литературе  справедливо

* Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР, 1944 г., М., 1948 г., стр.  105-106.

s Верховный суд РСФСР в постановлении от 16 марта 1925 г. указал, что «Хулиганство само собою признается общественно-опасным явлением, вследствие чего убийство из хулиганских побуждений, если такой мотив убийства установлен судом, должно быть квалифицировано как убийство при отягчающих обстоятельствах по л. «а» ст. 142 УК» (ст. 136 УК ред. 1926 г.), (Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, М„ 1932 г.,стр.297). Верховный суд РСФСР признал также в 1929 г. убийством из низменных побуждений убийство на дуэли. Пленум Верховного суда указал при этом, что рассматриваемое им дело является первым в практике советского суда, см. Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, изд. второе, 1932 г., стр. 440. О «хулиганских побуждениях» при телесном повреждении см. постановление Пленума Верховного суда СССР от 17 августа 1944 г. по делу Богданова, — Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР, 1944 г., стр. 30.

153

**•

указывалось,   что   отсутствие   низменных    мотивов   не

всегда может считаться смягчающим обстоятельством. В качестве примеров приводится выпуск недоброкачественной продукции (Указ от 10 июля 1940 г.), обмен и отпуск на сторону оборудования и материалов (Указ 10 февраля 1941 г.) К

Г~Мотив может служить признаком для разграничения в некоторых случаях составов преступлений и для правильной, на основе такого разграничения, квалификации преступления. Так, например, Пленум Верховного суда СССР в постановлении от 29 апреля 1939 г. «О судебной практике по делам о хулиганстве» прямо указал — квалификация таких действий, как нанесение побоев, тяжких или легких телесных повреждений, оскорбление и т. п., как хулиганство «может иметь место лишь в том случае, когда установлено, что эти действия совершены именно из озорства, в целях проявления явного неуважения к обществу, а не тогда, когда в их основе лежали мотивы, связанные с личными взаимоотношениями обвиняемого с потерпевшим» 2.

В советской литературе попытка классификации мотивов преступления была предпринята проф. А. Герцензо-ном. Проф. А. Герцензон разделяет все мотивы на три основные группы: 1) контрреволюционные мотивы, 2) низменные мотивы и 3) мотивы, обусловленные неустойчивостью и недисциплинированностью 3. Автор полагает, что между мотивами первой и остальных двух групп имеется качественное различие, так как контрреволюционные мотивы делают преступление тяжким противогосударственным преступлением, в то время как мотивы второй и третьей группы характерны для преступлений, нарушающих социалистический порядок. Предложенной А. Гер-цензоном классификации можно было бы сделать упрек, что мотивы второй и третьей группы могут перерасти в мотивы первой группы, мотивы третьей — в мотивы второй. Впрочем, сам автор признает, что «приведенная классификация мотивов нуждается в дальней-

1  А. Т ра йни н, В. Мепьшагин, 3. Вышинская, Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий, 2-е изд., 1944 г., стр. 53.

2  Сборник действующих постановлений Пленума и директивны а писем Верховного суда СССР, 1924—1944 гг., 1946 г., стр. 49.

а А. А. Герце нзон,  Уголовное право.'чм., 1948 г., стр. 343.

154

шей разработке и детализации, так как она дает лишь

общие контуры учения о мотиве как одном из обстоятельств, характеризующих вину и общественную опасность преступника» Ч

Надо к тому же отметить, что стабильной системы мотивов не может быть. В связи с изменением общественных условий одни мотивы человеческих поступков могут исчезать (например, все более ослабляются и исчезают различные мотивы, порождаемые пережитками капитализма в сознании людей), другие могут вновь появляться. Наконец, практической необходимости в классификации мотивов не ощущается. Это не исключает необходимости теоретического анализа отдельных мотивов, в особенности наиболее опасных (например, мотивы, исходящие из классовой ненависти) или наиболее типичных для отдельных категорий преступлений (например, корысть при имущественных  преступлениях  или  при  спекуляции  и  дт

Мотив надо отличать от цели преступления, хотя \ между мотивом и целью имеется внутренняя психическая 1 связь. «Действия человека, — пишет Б. Теплов, — исхо-дят из определенных мотивов и направлены на определенные цели. Мотив — это то, что побуждает человека к действию, цель — то, чего человек стремится достигнуть в результате этого действия. Ставя себе ту или другую цель, человек всегда руководствуется определенными мотивами, определенными побуждениями. Мотивы —-это то, что побуждает человека к постановке тех или других целей»2. Таким образом, цель — это то, чего конкретно стремится достичь преступник, это то конкретное изменение во внешнем мире, которого он добивается при помощи преступления. Мотив же — это то внутреннее побуждение, которое побудило

1  А. А. Г е р ц е ы з о н, Уголовное право, М. 1948 г„ стр. 343—344.

В буржуазной юридической литературе делались попытки классификации мотивов преступлений. В особенности такая классификация интересовала представителей тех направлений в буржуазной науке уголовного права, которые в центре уголовного права ставили не преступление, а преступника, т. с. «антропологов» и «социологов». Предлагавшиеся ими схемы представляют интерес только с той стороны, что все они не упоминали тех мотивов, которые они считали наиболее опасными для капиталистического строя и ради борьбы с которыми создавались их «теории», «школы», «идеи» и т. п., а именно — революционных  мотивов.

2  Б. Теплов, Психология, 1946 г., стр. 164.

155

преступника поставить себо конкретную цель^ Например, корысть является мотивом действий растратчика. Целью его является удовлетворение этой корысти путем присвоения определенной суммы денег, определенных ценностей. Мотивом, руководящим лжедоносчиком, является месть, злоба, корысть и др. Цель лжедоносчика — вынесение судом неправосудного приговора '. Особенно четко признак цели выступает при контрреволюционных преступлениях. Контрреволюционная цель хотя прямо и не упоминается в общем определении контрреволюционного преступления в ст. 58 ' УК РСФСР, но именно эту цель имеют в виду указания диспозиции этой статьи: «действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти Рабоче-Крестьянских Советов». Прямо о цели (контрреволюционной) говорят статьи 582, 58б, 587, 589, 5814 УК РСФСР2, Ст. 591 УК РСФСР говорит об отсутствии контрреволюционной цели при преступлениях особо для Союза опасных против порядка управления.

1  А. Трайнин  в   книге  «Учение о  составе преступления» не проводит сколько-нибудь четкой грани между мотивом и целью. Он говорит «о цели или мотиве» (стр.   103,   104),  как   бы не видя различия между этими двумя понятиями. Но далее он пишет, что «близким признаку цели  субъективным  элементом  состава   преступления является мотив действия» (стр. 104).

Мотив и цель смешивает А. Лаптев, Состав преступления и квалификация уголовных дел, М„ 1939 г., стр. 14. По мнению В. М. Чхиквадзе, «Мотив существенно не отличается от цели преступления. Цель — это то, к чему преступник стремится в результате совершения преступления». Военно-уголовное право, часть I, Общая, 1946 г., стр.   190.

Точно так же не проводит разницы между мотивом и целью А. Герцензон в брошюре «Квалификация преступлений», М, 1G47, стр. 12. Наоборот, М. Шаргородский — против отождествления мотива и цели, в рецензии на учебник Уголовного права. Общая часть — «Советская юстиция», 1939 г., № 4, стр. 55. Учебник Уголовное право. Общая часть, 1S48 г. не ставит цель преступления в связь с мотивом преступления (стр.  287).

2  Контрреволюционная  цель   как  основной признак субъективной стороны контрреволюционных преступлений со всей   четкостью установлена  Верховным  судом  СССР  в   разъяснении   18   Пленума Верховного суда СССР от 22 января 1928 г.  «О  прямом и косвенном умысле при контрреволюционном преступлении» и в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 31 декабря 1938 г. «О применении ст. ст. 587,  5S9 и 58й УК   РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик».—«Сборник действующих постановлений  Пленума   и  директивных  писем Верховного   суда  СССР, 1924—1944 гг.», 1946 г., стр. 39.

156

О цели преступления говорят и ряд других статей УК РСФСР, как-то: ст. 59 зб («с целью вызвать крушение поезда»); ст. 63 («в целях обхода закона о наследовании и дарении»); ст. 72 (в целях использования поддельных удостоверений и др.); ст. 731 («в целях прекращения» деятельности должностных лиц или общественных работников); ст. 78 («в целях препятствования правильному разрешению дел или вообще деятельности учреждения»); ст. 79 ' («с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему»); ст. 101 («с целью сбыта» спиртных напитков); ч. 2 ст. 102 («без цели сбыта»); ст. 104 («с целью сбыта»); ст. 107 («в целях наживы»); ст. 119 («в целях последующего изобличения давшего или принявшего взятку»); ст. 121 («в целях передачи... сведений, не подлежащих оглашению»); ст. 123 («с целью возбуждения суеверия»); п. «г» ст. 136 («с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление»); ст. 148 («из корыстных или личных целей»); ст. 149 («с корыстной целью»); ст. 158 ' («в корыстных целях»); ст. 168 («с корыстной целью»); ст. 169 («в целях получения имущества или права на имущество»); ст. 169а («с целью воспрепятствовать чекодержателю получить сумму чека»); ст. 170 и 171 («в корыстных целях»); ст. 182J («с целью продажи или распространения»); ст. 200 («с целью принудить потерпевшего или его родичей дать удовлетворение за нанесенную обиду»). Отдельные воинские преступления предполагают наличие у виновного изменнической цели (например, п. «а» ст. 19320 УК РСФСР).

Появление у субъекта мотива предшествует появлению у него не только умысла, но и цели. Б этом смысле ст. 30 «Основных Начал» говорит о «мотивах преступления». В этом же смысле п. «в» ст. 48 УК, РСФСР говорит о «мотивах», лишенных корысти или иных низменных побуждений», ч. 2 ст. 95 УК РСФСР — о корыстных мотивах и т. д.

Правда, терминология в уголовных кодексах в этом отношении не всегда выдержана, и в ряде случаев вместо термина «мотив» уголовные кодексы употребляют другие термины («соображения», «побуждения», «виды», «заинтересованность», «цель»). Например, ст. 109 УК РСФСР говорит о «корыстных соображениях», ст. 111-а — о «корыстной заинтересованности», ст. 114—о «корыстных или

157

иных личных видах», ст. 136 — о «корысти, ревности и других низменных побуждениях», ст.ст. 168, 170 и 171 — о «корыстных целях» и т. д. Нетрудно, однако, из смысла этих статей убедиться, что во всех этих случаях речь идет не о чем ином, как о мотивах преступления. Верховный суд СССР точно так же пользуется часто вместо термина «мотив» термином   «заинтересованность»,   «цель» и др. !.

В некоторых случаях закон считает мотив или цель одним из признаков состава преступления, вводя его в диспозицию соответствующих статей уголовных кодексов. Мотив является одним из признаков состава преступления при возбуждении национальной вражды или розни (ст. 597 УК РСФСР), при угрозе должностным лицам или общественникам (ст. 731 УК РСФСР), при хищническом убое скота (ст. 791 УК РСФСР), при ложном доносе (ст. 95 УК РСФСР), при спекуляции (ст. 107 УК РСФСР), при корыстном злоупотреблении властью (ст. 109 УК РСФСР), при постановлении неправосудного приговора (ст. 114), при умышленном убийстве (ст. 136 УК РСФСР) и многих других преступлениях.

Мотив входит в материальную характеристику преступления и играет весьма существенную роль при оценке подсудимого и его деяния, при установлении его вины и ее степени.

На решение суда о виновности и о степени вины подсудимого может оказать большое влияние, — а в некоторых делах даже решающее, — характер мотива, который руководил подсудимым. Наиболее низменными мотивами являются контрреволюционные мотивы. Мотивы могут иметь и иной низменный характер (например, корысть, ревность, злоба и др.). Они могут быть лишены низменного характера (ложно понятые сострадание, чувство дружбы, чувство долга и т. д.). Суд по-разному отнесется к подсудимому, совершившему убийство из корысти, и к подсудимому, убившему с целью избавить безнадежно больного от страданий, хотя в том и другом случае действия преступника общественно-опасны и требуют наказания.

Это относится и к цели преступления. Цель, которую преследовал подсудимый, также является одним из объек-

1 См. Сборник постановлений Пленума и определений коллегий. Верховного суда Союза ССР, 1940 г., стр. 40, 41, 98,   104 и др.

158

тов оценочной Деятельности суда при разрешении вопроса о вине подсудимого и ее степени. Верховный суд СССР

прямо указывает, что для раскрытия «подлинного содержания умысла» необходимо установить цель, которую преследовал виновный. Так, устанавливая по конкретному делу различие между ст.ст. 1937 и 193ю УК РСФСР, Пленум Верховного суда СССР в постановлении от 5 апреля 1946 г. по делу Рагозина указал: «Если по делу установлено, что получение обвиняемым разрешения на преждевременное увольнение или отпуск преследовало с его стороны задачу лишь облегчить или замаскировать таким путем осуществление своего умысла на длительное незаконное оставление части, то такого рода действия нет основания квалифицировать по ст. 193 10 УК. В этих случаях, поскольку длительность незаконного отсутствия сверх разрешенного отпуска или кратковременного увольнения раскрывает подлинное содержание умысла обвиняемого (разрядка наша — Б. У.), действия последнего надлежит квалифицировать как самовольную отлучку или дезертирство в зависимости от обстоятельств дела» '.

Несколько иначе вопрос стоит в тех случаях, когда мотив или цель прямо предусмотрены в диспозициях статей Уголовного кодекса в качестве признака преступления (ст. ст. 597, 731, 79!, 107, 114 ив других статьях УК РСФСР), или когда они по характеру преступления, очевидно, являются обязательным признаком состава преступления без прямого упоминания о том в диспозиции (так, например, при всех контрреволюционных преступлениях мотивом являются контрреволюционные настроения и взгляды), или когда, наконец, мотив преступления является отягчающим обстоятельством (ч. 2 ст. 95, ч. 2 ст. Ш-а, ст. 120, ст. 136 УК РСФСР). В таких случаях мотив, не теряя своего значения в общей оценке субъекта и его поведения, вместе с тем входит в состав преступления в качестве одного ив элементов субъективной стороны преступления. В таких случаях закон исходит из предположения, что виновный, совершая преступление, руководствовался указанными в диспозиции мотивами и целями.

1 «Судебная  практика   Верховного  суда   СССР», 1946   г., вып. Ill (XXV11), стр. 4.

159