ГЛАВА    ЧЕТВЕРТАЯ. УМЫСЕЛ

В огромной количественно иностранной литературе по вопросам вины одно из первых мест занимает умысел — его определение, выяснение его содержания, спор о соотношении в нем элементов сознания и воли, дифференциация умысла с самых разнообразных точек зрения и т. д. Неизмеримо меньшее внимание уделяется неосторожности.

За редкими исключениями, иностранная литература, посвященная исследованию умысла, отличается теоретическим убожеством. За этим убожеством скрывается, однако, определенная политическая цель. За формальными, искусственно усложненными схоластическими конструкциями скрывается классовый характер трактовки умысла буржуазным законодательством и практикой буржуазных судов. При помощи формально-психологических определений маскируется использование института вины в политических интересах господствующих классов.

Этим задачам служит и формально-логический метод, которым руководствуются буржуазные ученые, пишущие об умысле. Этими задачами объясняется теоретическая бесплодность и антинаучность бесчисленных попыток установления различных оттенков умышленной вины и ничтожных споров по формальным и не имеющим никакого теоретического значения вопросам. Этими задачами объясняется н то, что буржуазные криминалисты не выработали никаких общих положений, а бесчисленные споры по поводу этих делений не привели ни к каким результатам.

Несмотря на полуторатысячную историю учения об умысле, — историю, которая начинается с древнего Рима, проходит через все средневековье и кончается немецкими криминалистами XIX и начала XX веков, —■ несмотря даже на более чем полуторатысячную историю законодательства об умысле, несмотря, наконец, на некоторые изменения,

12   Зак. 5568.   Б.  С.   Утевский.

177

которые претерпело определение умысла в буржуазной теории уголовного права и в буржуазном уголовном законодательстве,— прогресс в этом вопросе был крайне ничтожным как в теории, так и в уголовном законодательстве. Бесконечные схоластические споры по самым малозначащим деталям, бесчисленное повторение одних и тех же убогих идеек скрывали скудость и бесплодность теоретической мысли средневековых и буржуазных юристов в этом важнейшем вопросе уголовного права.

Учение об умысле, несмотря на свой пол утор атысяче-летний возраст, недалеко ушло в буржуазной юридической литературе от первых лет своего младенчества. В особенности это относится к последнему столетию. Можно смело утверждать, что буржуазная наука уголовного права XIX и начала XX в. в основном не ушла ни на шаг вперед от определений умысла, данных в § 54 учебника Фейербаха в самом начале XIX века '.

Английская (а тем более американская) доктрина по вопросу об умысле стоит до сих пор на самой примитивной точке зрения. Английское уголовное право до сих пор не в состоянии выйти в этом вопросе за рамки средневекового понятия «mens геа», которое английский юрист Гар-рис определяет как «некоторое виновное состояние духа» («Some guilty condition of mind») 2, а редактор русского перевода книги английского юриста К. Кении Б. С. Никифоров—словами «виновная воля»3.

В английском праве нет даже твердо признанного термина, равного по содержанию умыслу. Чаще всего употребляемое в этом смысле «malice» имеет и другое значение. Термин criminal intention также не соответствует в точности понятию умысла. Только крайне низким уров-

1  В   немецкой литературе отсутствует даже  единая терминология, и термины Vorsalz u Absicht употребляются в самом различном смысле.

2  Harris,  Principles  and Pracjice of the Criminal Law, 1934 г., p. 18.   Хотя  известный  английский  юрист Джеке  в   своей   книге «Английское право» считает, что  доктрина   о «mens геа» оставила «определенные,  по  не  очень   существенные следы в современном уголовном праве» (русск. перев., 1947 г., стр. 138), нотемне менее все его  дальнейшее изложение вопроса  основывается   на том же «mens геа» (стр. 139—141).

3  К. Кении, Основы уголовного   права,  1949 г., стр. 39, примечание.

178

нем английского права (тем более это относится к уголовному праву США) следует объяснить то обстоятельство, что Н. Полянский в его работе «Уголовное право и уголовный суд в Англии», в разделе, посвященном преступлению, вовсе не останавливается на вопросе о вине, об умысле и неосторожности по английскому уголовному праву.

Бедностью отличается в вопросе об умысле и французская наука уголовного' права. Французские криминалисты довольствуются, говоря об умысле, главным образом ссылками на иностранных (итальянских и немецких) авторов. Их собственные рассуждения отличаются беспомощностью и неопределенностью, объясняемой в значительной степени отсутствием во. французском уголовном кодексе определений умысла и неосторожности и необходимостью для французских криминалистов самим конструировать эти понятия.

Образцом схоластичности и 'бесплодности теоретических споров, происходивших по вопросу об умысле в буржуазной литературе, является спор двух теорий — волевой теории и теории представления. Сторонниками каждой из этих теорий были написаны десятки книг и сотни статей. Спор этот занял десятилетия. Итоги спора были поистине плачевны. Обе спорящие стороны вынуждены были в конце концов признать, что практически они пришли к одним и тем же выводам и что теоретическое различие между ними стерлось К

В то же время в буржуазной литературе до сих пор остался без сколько-нибудь углубленного исследования такой важнейший вопрос учения об умысле, как вопрос об элементах умысла, т. е. его интеллектуальном и волевом признаках (об эмоциях буржуазные ученые вообще не говорят).

Психологическая сторона рассуждений об умысле и неосторожности отличается свойственным буржуазным криминалистам объективизмом и формалистичностью. Буржуазные криминалисты, избегающее показывать подлинное лицо преступности и подлинного преступника, подменяют живое сознание и живую волю при умысле абстрактным сознанием и абстрактной волей. Они не могут в силу своих классово-политических задач признать, что

1 См. данные по этому вопросу   в  учебнике Общей части уголовного права А. Н, Трайнина, 1929 г., стр. 265.

12*

179

I

сознание и воля наполнены определенным классовым содержанием, что сознание и воля буржуа резко отличны от сознания и воли пролетария. Не поставили и не могли поставить по этим же причинам буржуазные криминалисты и вопроса о соотношении между индивидуальным сознанием и общественным сознанием.

Это может сделать только советская наука уголовного права.