III

Рассмотрим особенности вопроса о причинной связи в области применения норм о повышенной в недоговорной ответственности. Дело идет о применении норм ст. 404 ГК, ст. 78 Воздушного кодекса СССР, ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР и норм, сходных с ними. Особенности вопроса о причинной связи могут состоять здесь, конечно, не в каких-либо отступлениях от общих понятий причинности и причины, как они даны философией марксизма-ленинизма. О таких отступлениях не может быть и речи ни в каком институте гражданского права, ни в какой отрасли советского социалистического права вообще. Наши законодательные акты никогда не искажают понятия причины, а исходят из научного марксистско-ленинского представления о причине и следствии.

Особенности, на которые мы собираемся указать, — это особенности отсылки закона к фактору причинной связи. Такие особенности в области применения норм о повышенной ответственности действительно имеются.

Как общее правило, закон, устанавливая гражданско-правовую ответственность за причиненный вред, предполагает, что этот вред причинен поведением самого отвечающего за вред лица.

Не совсем так обстоит дело в гражданско-правовых нормах, устанавливающих повышенную ответственность за внедоговорный вред. Отсылка закона к причинной связи фактов здесь имеется, но смысл ее несколько иной.

Прежде всего, в ст. 404 ГК, в ст. 78 Воздушного кодекса СССР, в ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР закон отсылает не к причинной связи между вредоносным результатом и поведением ответственного лица. В ст. 404 ГК речь идет о вреде, «причиненном источником повышенной опасности», и об ответственности владельца этого источника. В ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР говорится о вреде, причиненном «пассажиру во время и вследствие перевозки», и об ответственности перевозчика. В ст. 78 Воздушного кодекса СССР речь идет о случаях, когда причинены «при стартах, полетах и посадках смерть и телесные повреждения пассажирам гражданских воздушных судов» и об ответственности за этот вред воздушно-транспортного предприятия. Итак, по мысли закона, для возложения ответственности на определенное лицо требуется, чтобы необходимо-причинная цепь связывала вредоносный результат в одних случаях с действием «источника повышенной опасности» (ст. 404 ГК), в других—с морской перевозкой (ст. 132 КТМ СССР),

в третьих — с воздушной перевозкой (ст. 78 ВК СССР). В каком же причинном отношении к вредоносному результату в этих случаях оказывается поведение ответственного лица — владельца «источника повышенной опасности» или морского или воздушного перевозчика?

В зависимости от обстоятельств конкретного случая ответы на этот вопрос могут быть различны.

В некоторых случаях поведение ответственного лица само может оказаться одной из необходимых причин вредоносного результата наряду с таким же значением фактора, указанного законом, как достаточное основание ответственности (т. е. наряду с действием «источника повышенной опасности»).

По иску Московского городского отдела социального обеспечения к фабрике «Гознак» Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР выдвинула, между прочим, такое положение: «согласно ст. ст. 403 и 404 ГК возмещение вреда лежит на обязанности причинившего вред» 1. Мы думаем, что речь здесь шла о лице, причинившем вред, а потому приходим к выводу, что приведенный тезис, безупречный в отношении к ст. 403 ГК, не всегда применим к ст. 404 ГК. Не всегда поведение самого владельца «источника повышенной опасности» есть причина вреда, за который он отвечает по ст. 404 ГК.

По иску управления железной дороги к одной организации (1949 г.) было установлено, что автомашина ответчика наскочила на проходивший поезд, пострадала сама, но одновременно причинила повреждения и поезду. Государственный арбитраж при Совете Министров СССР выяснил дополнительно, что шофер ответчика при плохой видимости не остановил автомашины и не убедился в возможности безопасного проезда через переезд железнодорожного полотна.

Ниже мы рассмотрим особо вопрос, почему виновное поведение рабочих или служащих, которым вверена эксплуатация автомашины, должно рассматриваться, как проявление собственной вины юридического лица — «владельца источника повышенной опасности» 2. Теперь отметим только, что поведение шофера автомашины, наскочившей в тумане на поезд, было самостоятельным причинным фактором возникновения вреда. Виновность поведения шофера усиленно подчеркивала потерпевшая железная дорога. Конечно, неосторожная езда в тумане по путям железной дороги была одной из причин возникшего в данном случае вреда. Но если бы поездка происходила при ясной видимости и наезд автомобиля на поезд железной дороги был бы

1 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за второе полугодие 1939 г., Юриздат, М„ 1941, стр. 163.

2 Мы не касаемся здесь особых осложнений данного случая: спор шел между двумя владельцами «источников повышенной опасности» — владельцем автомашины и железной дорогой. Этот вопрос рассматривается нами в связи с вопросом о значении вины потерпевшего (гл. четвертая, ч. вторая, п. VII).

следствием разрыва тормозного механизма при полной невиновности шофера, но тем не менее ответственность владельца автомобиля по ст. 404 ГК не была бы устранена. В этом и состоит особенность правил о повышенной ответственности. Итак, поведение самого владельца «источника повышенной опасности» или его агента может выступать как другая необходимая причина несчастного случая 1. Но есть случаи, когда поведение ответственного лица — только причинно-случайный фактор в отношении к возникшему вреду.

По иску управления железной дороги к одному заводу было, установлено, что во время следования поезда лопнуло колесо одного из вагонов. Это и привело к серьезной железнодорожной аварии. Иск в арбитраже был предъявлен Дорогой к поставщику колес.

Государственный арбитраж при Совете Министров СССР, учитывая данные экспертизы, указывал в своем решении (1949т.) по этому делу: «Каких-либо дефектов, которые могли бы послужить непосредственной причиной преждевременного разрушения колеса, ни при исследовании вида излома (колеса. — Б. А.), ни в химическом составе, ни в механических свойствах, а также по макро- или микроструктуре не обнаружено» 2.

По этим соображениям иск дороги к заводу-поставщику колес был отклонен. Не могла ли и дорога в свою очередь сложить, с себя ответственность перед потерпевшими владельцами грузов, ссылаясь на отсутствие причинной связи между ее, дороги, поведением и возникшим вредом (повреждением грузов), — поскольку вред произошел ведь от той же самой порчи колеса вагона в пути?

Как мы видели, основанием для освобождения поставщика от ответственности перед железной дорогой было установление невиновности поставщика в порче колеса. Эта порча была для поставщика субъективно непредвидима: никаких дефектов в материале колеса или в его обработке не было установлено. Этого было достаточно для освобождения от ответственности по правилам ст. 118 ГК 3. Если так обстояло дело с поведением по-

1 Невиновным, но причинно-необходимым следствием вред был бы и в том случае, если бы наезд произошел ввиду того, что шофер внезапно впал в обморочное состояние и выпустил руль из рук. Понятия виновного и невиновного не совпадают с понятиями причинно-необходимого и причинно-случайного

следствия.

2 Очевидно, выражение «непосредственная причина» было употреблена здесь в переносном смысле — вместо «действительной причины» или «необходимой причины».

3 По имеющимся обстоятельствам дела трудно сказать, было ли отношение поставщика к результату вместе с тем причинно-случайным или оно выступало все же как причинно-необходимое. Для освобождения от ответственности поставщика было совершенно достаточно установить, что последствие было невиновно, хотя бы оно и было причинно-необходимым. Невиновность одинаково возможна и при причинно-случайном и при причинно-необходимом, отношении невиновного лица к вредоносному результату.

ставщика, — он оказался невиновным в роковой аварии с колесом, — то, очевидно, нельзя в чем-либо упрекнуть и железную дорогу как юридическое лицо. В деле вовсе нет данных, свидетельствующих, что агенты дороги допустили какую-либо упречность в своем поведении, не касавшемся взаимоотношений с поставщиком колесных скатов. Тем более, нельзя упрекнуть дорогу в приемке колес плохого качества или по крайней мере качества, не вполне соответствовавшего стандарту. Если по делу об ответственности поставщика качество колеса не было опорочено, то, очевидно, при отсутствии каких-либо новых данных нельзя признать упречным и поведение агентов дороги, принимавших данное вагонное колесо от поставщика.

Однако в силу ст. 68 Устава железных дорог СССР все эти соображения практически бесполезны для железной дороги в ее споре с грузовладельцами. Указанная статья также является нормой, устанавливающей повышенную ответственность. Для освобождения от ответственности дороге следовало бы доказывать не невиновность своего поведения, а либо 1) отсутствие причинной связи между своей деятельностью и возникшим вредом, либо 2) недостаточность причинной связи, ее случайность («стихийное бедствие», по терминологии Устава железных дорог, или «непреодолимую силу»—по терминологии ГК 1), либо, наконец, 3) — обстоятельства, зависевшие от потерпевшей стороны и содействовавшие возникновению вреда.

В условиях рассматриваемого случая железная дорога не могла, конечно, вовсе отрицать существования причинной связи между повреждением перевозимого груза и эксплуатацией железнодорожного предприятия. До очевидности ясно, что при изложенных условиях ущерб, причиненный клиенту, был следствием именно неисправности в железнодорожном предприятии. Нет вовсе данных, которые хотя бы намекали на упречность поведения клиентов дороги. Поэтому вопрос о вине потерпевшего клиента дороги полностью должен быть снят в рассматриваемом деле.

Остается, следовательно, один лишь вопрос — можно ли считать имеющуюся в данном случае причинную связь достаточной для того, чтобы возложить ответственность на железную дорогу за повреждение или гибель груза? По терминологии Устава железных дорог СССР, вопрос этот равносилен, как мы отмечали, вопросу: можно ли считать «стихийным явлением» поломку колеса вагона, в которой нельзя винить агентов дороги? Если дело обстояло бы именно так, то деятельность железной дороги как предприятия, эксплуатирующего «источник повышенной опасности», оказалась бы в отношении к вреду в положении только случайного фактора. Однако судебная практика вполне последовательно отвергает такое заключение. Вредоносные последствия,

1 О равнозначности этих терминов см. гл. четвертую, ч. первую, § 1, VII.

вызванные неисправностью любой части железнодорожного механизма, рассматриваются всегда как присущие железной дороге неполадки, а не как проявление стихии, объективно-случайной для железнодорожного предприятия. Судебная практика отказывается признавать объективным для дороги случаем неисправность рельсового пути, паровоза, вагонов, сигнализационной системы и т. д. и т. п. 1.

По делу Мироновой суд первой инстанции признал, что «в материалах дела отсутствует указание на причинную связь между гибелью принадлежащего Мироновой имущества и деятельностью склада» 2. Дело шло именно о недостаточности причинной связи, а не о полном ее отсутствии, об объективно-случайном для склада возникновении вреда: пожар, уничтоживший дом Мироновой, был продолжением и развитием пожара, происшедшего на складе ответчика. Отрицать при таких условиях всякую причинную связь второго очага огня с первым его очагом было бы просто невозможно. Но суд, разрешавший дело, счел эту связь недостаточной ввиду ее случайности, — суд признал возникновение пожара на складе ответчика, химзавода, «непреодолимой силой».

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР отвергла соображения суда первой инстанции о наличии в данном случае объективного случая — «непреодолимой силы», учитывая, что на складе хранилась в открытом виде огнеопасная кристаллическая сера 3. Поэтому возникновение пожара даже от искры проходившего поблизости паровоза не могло рассматриваться как причинно-случайное обстоятельство. Это обстоятельство было причинно-необходимым следствием хранения горючего вещества. Такой вывод прямо вытекает из самого примерного перечня «источников повышенной опасности», приведенного в ст. 404 ГК. Едва ли отмеченный вывод судебной практики о необходимом характере причинной связи вреда с деятельностью «источника повышенной опасности» может вызывать сомнение. Но совсем к иному выводу о характере причинной связи приходится прийти, если исследовать связь поведения людей с вредом, возникшим в двух только что рассмотренных случаях. Для поведения агентов управления железной дороги порча колеса в пути представляется объективным случаем. Для администрации химзавода попадание искры

1 См. об этом в гл. четвертой, ч. первой, где рассматривается вопрос о «непреодолимой силе» как о виде причинно-случайного явления.

2 Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по иску Мироновой к химзаводу — «Судебная практика Верховного суда СССР» 1946 г., вып. VII (XXXI), стр. 27 — 28.

3 В гл. четвертой, ч. первой в связи с понятием о «непреодолимой силе» мы рассматриваем на материале приведенного дела также и соотношение между «объективным случаем» («непреодолимой силой») и казусом (т. е. субъективно случайным, невиновным событием).

в находившуюся на складе кристаллическую серу могло бы также приобрести причинно-случайный характер 1.

Встречаются, наконец, и такие случаи, в которых совсем нельзя говорить о причинной связи между поведением людей, в частности владельцев «источников повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК, и вредоносным результатом. Вместе с тем в этих случаях необходимо-причинная связь между действием «источника повышенной опасности» и вредоносным результатом не подлежит сомнению. В таких случаях всегда существует причинная связь (случайная или необходимая) между поведением других лиц и вредоносным результатом. Эти другие лица иногда могут быть названы также «владельцами источника повышенной опасности» (наряду с тем владельцем, с поведением которого нет вовсе причинной связи). Иногда эти другие лица не могут быть названы и «владельцами» в указанном смысле слова. Случаи такого рода, когда нет причинной связи между поведением владельца «источника повышенной опасности» и вредом, по большей части возникают, когда владелец средства транспорта передает другому лицу владение и пользование этим средством транспорта. Передача может быть безвозмездной (так называемая ссуда вещи) или возмездной (имущественный наем) 2.

Если владелец автомобиля передал владение и пользование им другому лицу на срок, устранившись по договору от контроля за отдельными поездками, то можно, конечно, настаивать на недействительности подобного самоустранения и на остающейся на первом владельце ответственности по ст. 404 ГК. Эту ответственность, однако, нельзя построить во всех случаях на соображении о существовании причинной связи (даже случайной) между поведением первого владельца и возникшим вредом.

Если в самом акте передачи владения не заключена объективно причина происшедшего позднее несчастного случая (аварии с автомобилем), то акт передачи только механически предшествует несчастному случаю, а не обусловливает его. Говоря о причине, заключенной в самом акте передачи владения, мы

1 Мы говорим «могло бы приобрести» потому, что в деле, рассмотренном Судебной коллегией по гражданским делам Верховного суда СССР, оказались привходящие факторы, которые (независимо от вины конкретных работников завода) сделали пожар необходимым следствием не только реакции серы на искру паровоза, но также и других факторов, в частности того обстоятельства, что сера оказалась лежащей под открытым небом.

2 Мы не касаемся здесь случаев, в которых владелец средства транспорта теряет владение помимо своей воли. Когда утрата владения правомерна, — например, при реквизиции автомобиля на срок, — вовсе устранен и вопрос об ответственности по ст. 404 ГК первого владельца: ответственность начинает нести учреждение, которое после реквизиции эксплуатирует машину. Когда утрата владения неправомерна, — например, в случае кражи автомобиля, — судебная практика обыкновенно не признает первого владельца ответчиком по ст. 404 ГК, если только этот владелец не создал условий, объективно способствовавших хищению автомашины другим лицом. На этом вопросе мы останавливаемся особо в гл. пятой.

имеем в виду этот фактор независимо от момента субъективного. Виновно или невиновно действовал владелец, передавая свое владение автомашиной другому лицу, — это не существенно для установления причинной связи между актом передачи и последовавшей затем аварией у преемника по владению 1. Существенно, была ли объективно создана актом передачи предпосылка для последовавшей затем аварии. Создание такой предпосылки мыслимо и без дополнительного момента виновности передающего лица. Достаточно допустить, что владелец автомашины не знал и не должен был знать о скрытом недостатке в механизме автомашины 2.

Но если в самой передаче автомашины от одного владельца к другому владельцу объективно не заключена причина последовавшей затем аварии, то нет решительно никаких оснований к тому, чтобы утверждать, будто поведение первого владельца есть причина (пусть случайная) возникшего от аварии вреда. Такое понимание причинной связи насквозь механистическое.. Propter hос смешивается здесь с простым роst hос 3.

Став на этот путь, пришлось бы также утверждать, что магазин, продавший покупателю исправный мотоцикл, был причиной (хотя бы случайной) аварии, которая произошла позднее с этим мотоциклом, находившимся в эксплуатации нового собственника. Юридическое различие сравниваемых нами случаев несомненно. В первом случае владелец автомашины только на срок передавал свое владение (оставаясь собственником). Во втором случае передача владения сопровождалась и переходом права собственности, который делал смену владельцев окончательной. На юридические последствия это различие имеет существенное влияние. Прежде всего, это влияние сказывается, когда обсуждается вопрос об ответственности. Перед третьим лицом, потерпевшим вред от аварии, отвечает в силу ст. 404 ГК всегда новый собственник. Отвечает он независимо от своей вины. Напротив, прежний собственник перед потерпевшим третьим лицом не отвечает, он отвечает только перед приобретателем, по правилам о договорной ответственности, т. е. за свою вину 4.

1 Напротив, наличие или отсутствие вины имеет решающее значение при ответе на вопрос: отвечает или не отвечает первый владелец автомашины перед вторым за убытки, которые возникли от аварии.

2 Сплошь и рядом причинная связь между актом передачи и аварией оказывается причинно-необходимой, так что вопрос об ответственности (или об освобождении от ответственности) первого владельца автомашины всецело зависит от его виновности или невиновности.

3 Ргорtег hос — вследствие; роst hос — после того.

4 Это положение получило ясное выражение в рассмотренном выше деле по иску управления железной дороги к заводу. Государственный арбитраж рассматривал вопрос об ответственности завода под углом зрения вины в нарушении договора.

Но в тех случаях, когда в самой передаче (безразлично на срок или бессрочно) не было предпосылки будущей аварии, нельзя говорить и о причинной связи между поведением первого владельца и вредоносным результатом.