III

Советское гражданское право регулирует в основном имущественные отношения, и в институте возмещения внедоговорного вреда эта особенность гражданского права ясно проявляется. Непосредственной задачей этого института является возмещение конкретного имущественного вреда, который вызван противоправным нарушением чужих субъективных гражданских прав или чужих благ. Нормы гражданского права, посвященные ответственности за причинение внедоговорного вреда, решают вопросы об имущественных последствиях нарушения права социалистической собственности, нарушения права

1  М. М. Агарков решительно протестует против сближения института возмещения внедоговорного вреда с институтами права, преследующими цели общего предупреждения. «Обязательства из причинения вреда, — пишет М. М. Агарков, — направлены прежде всего на возмещение вреда потерпевшему» («Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 317—318). Однако в дальнейшем изложении (стр. 319) М. М. Агарков все же подчеркивает и вторую, по его мнению, задачу института возмещения внедоговорного вреда: «Социалистическое общество заинтересовано в том, чтобы от противоправно причиненного вреда не страдали ни общество в целом, ни потерпевший». Задача предупреждения в общем плане здесь рассматривается как первоочередная.

Более последовательную позицию занимает Е. А. Флейшиц, подчеркивая, что непосредственная задача обязательства из причинения вреда — возмещение вреда лицом, ответственным за вред, — не исключает и не затушевывает общей предупредительной функции этих обязательств: «В своей превентивной, воспитательной функции обязательства из причинения вреда сближаются с наказанием, налагаемым в силу постановлений уголовного законодательства» («Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения», 1951, стр. 9).

личной собственности граждан, об имущественных — и только имущественных — последствиях причинения вреда здоровью и жизни граждан.

Однако большой важности задача возмещения конкретного имущественного вреда не является самодовлеющей. Одной этой задачей советское гражданское право не может себя ограничивать, потому что наше гражданское право — это отрасль социалистического права.

Принцип возложения обязаннности возмещения вреда на конкретное лицо в советском социалистическом праве всегда включает в себя нечто большее, чем стремление восстановить нарушенное в определенной поврежденной имущественной сфере за счет нарушителя. В нашем гражданском праве важный вопрос о возмещении конкретного вреда никогда не заслоняет собой более широкого вопроса о борьбе с неправомерной вредоносностью вообще.

С. И. Аскназий высказал по этому вопросу в общем правильную мысль, когда писал: «Не нужно искать каких-либо специальных правовых принципов для обоснования ответственности и в этих случаях», имея в виду случаи применения ст. 404 ГК. Конечно, дело не в особых правовых принципах, подбором которых занимаются буржуазные правоведы. В связи со ст. 404 ГК нужно выяснить цели, преследуя которые законодатель в некоторых случаях устанавливает повышенную ответственность, не устанавливая ее в других. Но вскрыть эту цель в ее развернутом виде и показать юридические основания для повышения ответственности, с нашей точки зрения, необходимо. Нас не может вполне удовлетворить то объяснение, которое дает С. И. Аскназий, указывая, что «достаточным основанием такой повышенной ответственности этих предприятий является особая правовая охрана жизни, здоровья и имущества граждан, которую им должно предоставить наше право».

Прежде всего это высказывание, правильное по существу, не охватывает всего вопроса в целом. Статья 404 ГК охраняет имущественную сферу не только граждан, но и юридических лиц — социалистических организаций. Между тем в формулировке С. И. Аскназия вопрос об охране социалистической собственности не затрагивается.

Затем нужно заметить, что и ст. 403 ГК охраняет те же права и блага, что и ст. 404 ГК. Поэтому общая отсылка к защитной функции ст. 404 ГК, очевидно, не может решить вопрос, по каким основаниям эти две нормы, защищая одни и те же права и блага, устанавливают вместе с тем ответственность, существенно различную по своей строгости.

1  С. И. Аскназий, Основные принципы Гражданского кодекса СССР а свете решении XVIII съезда ВКП(б), «Советская юстиция» 1939 г. № 15—16, стр.

Требуется, следовательно, более углубленное изучение вопроса, при котором многообразие форм защиты в отдельных случаях не затушевывалось бы, а выступало бы с полной ясностью.

Необходимо войти в обсуждение тех особых неюридических оснований, которые стоят за ст. 404 ГК и заставляют устанавливать более строгую ответственность в сравнении со ст. 403 ГК.

Простая ссылка на понятие «источника повышенной опасности», о вредоносном действии которого говорит ст. 404 ГК» помощи не оказывает, поскольку это понятие само еще требует расшифровки. Необходимо, в частности, определить, что такое «опасность» в смысле ст. 404 ГК и почему она названа в ст. 404 ГК «повышенной». Разве существует нормальная, обыкновенная опасность во всех других случаях? Не кажется ли самой опасной та деятельность, которая уже причинила вред в данном случае? Но если так, то почему за вред, уже причиненный вне условий, предусмотренных ст. 404 ГК, ответственность все же менее строгая, чем по ст. 404 ГК? Где граница, которая отделяет одну «степень опасности» от другой?

Ответить на эти вопросы, по нашему мнению, можно только после изучения предварительного вопроса о природе воспитательного воздействия норм советского права.

Каждая норма советского социалистического права ставит перед собой воспитательную задачу. Задача эта в том, чтобы предупредить, предотвратить появление, распространение, повторение неугодных закону, т. е. вредоносных для нашего общества, фактов. Гражданско-правовые нормы не составляют исключения — каждая из них ставит указанные задачи так называемого общего и специального предупреждения. Ни у кого не вызывает сомнения, что такой смысл имеют те нормы гражданского права, которые возлагают ответственность по началу вины. Возложение материальной ответственности на лицо, виновное в причинении вреда, воздействует на сознание, волю, чувства не только данного правонарушителя, но и на других членов общества.

Никем не оспаривается, что гражданско-правовая ответственность в этом случае является орудием воспитания и предупреждения точно так же, как и соответствующие соприкасающиеся институты других отраслей права: например, права административного, права уголовного 1.

Вместе с тем очевидно, что нормы гражданского права о возмещении вреда не могут рассматриваться как неизменные спутники, дополняющие институты других отраслей права: например, уголовно-правовые нормы, которые устанавливают наказания для правонарушителей, причиняющих вред личности или имуществу,

1  Обзор практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР в случаях преступных нарушений правил уличного движения работниками автотранспорта и городских железных дорог см. в журнале «Советская юстиция» 1941 г. № 8, стр. 24—30.

в частности, за причинение телесного повреждения, смерти, за кражу и т. д.

Гражданско-правовой институт возмещения вреда не приходит в действие, когда, несмотря на факт правонарушения, у потерпевшего лица нет имущественного вреда. При отсутствии имущественного вреда нет и гражданско-правовой ответственности 1. В этом — односторонность рассматриваемого гражданско-правового института, в этом — необходимость дополнения его нормами в других отраслях права. В советском социалистическом праве — и только в нем — этот вопрос разрешается научно и гармонично. Физическая боль, нравственное страдание, горе утраты близкого человека не принижаются в советском праве и не расцениваются на деньги. В противоположность буржуазно-правовым системам, которые не стесняются все и вся выражать в денежном чистогане — и честь, и достоинство человека, и его совесть, — советское право борется с преступлениями против личности, не имеющими имущественных последствий, за пределами гражданского права — с помощью административно-правовых и уголовно-правовых норм. Граница гражданского права как права, регулирующего в основном имущественные отношения, ясно выступает таким образом и в области регулирования ответственности за правонарушение. Но вместе с тем нормы других отраслей права, сопряженные в известных случаях с гражданско-правовым институтом возмещения вреда, сами по себе не во всех случаях оказываются достаточными для успешной борьбы с вредоносными неправомерными фактами. Нормы административного права и тем более нормы уголовного права охватывают лишь небольшую сравнительно часть вредоносных правонарушений (имея здесь в виду имущественную вредоносность). Сплошь и рядом в уголовном порядке дело против правонарушителя прекращается или даже вовсе не возбуждается, поскольку поведение лица, причинившего вред, не образует состава преступления. В таких случаях на гражданско-правовой институт возмещения вреда, и только на него, ложится вся тяжесть общей задачи предупреждения

1  Заведующий гаражом Ю. и шофер Т. были осуждены в уголовном порядке за их виновное поведение, которое привело к автомобильной катастрофе, повлекшей за собой увечье истца гр-на П. Тем не менее гр-ну П. было отказано в иске, и ГКК Верховного суда РСФСР признала решение народного суда правильным. В своем определении ГКК писала: «Прибылову было отказано в присуждении разницы..., ибо материальное положение Прибылова таково, что выплачиваемая ему пенсия—687 р. 71 к. обеспечивает его в достаточной степени» («Судебная практика РСФСР» 1931 г. № 12, стр. 6—7). Если в этом деле, как оно отражено в опубликованном материале, не совсем ясен вопрос, полностью ли возместила пенсия заработок, утраченный потерпевшим, то в деле 1949 года по иску гр-на М. никаких сомнений в этом отношении не возникает.

Суд отклонил иск потерпевшей ввиду того, что пенсия — 142 р. 50 к. в месяц, получаемая в порядке социального страхования, «полностью возмещает ущерб, выразившийся в утрате трудоспособности на 35%». В этом деле вина администрации в смысле ст. 413 ГК была вне спора.

вреда и подобного рода случаев. В других же случаях в гражданском порядке перед потерпевшим должно нести ответственность не то лицо, которое осуждено, наказано в уголовном или в административном порядке. Здесь сфера действия норм гражданского права значительно шире, чем сфера действия административной или уголовно-правовой нормы. Эту особенность гражданско-правового института возмещения вреда наша судебная практика давно учла.

Так, в своем определении от 15 апреля 1936 г. «Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР указывала: «То обстоятельство, что X. был осужден 1 за нарушение правил езды на автомобиле, не освобождает владельца источника повышенной опасности от имущественной ответствен-ности перед потерпевшим...» 2.

Вместе с тем судебная практика в течение трех десятилетий после-довательно отвергает соображения о сложении ответственности с владельца «источника повышенной опасности» в тех случаях, когда такой владелец или его агенты оправданы уголовным судом за отсутствием состава преступления, вследствие их невиновности.

По делу гр-на В. Судебная коллегия Верховного суда РСФСР' писала в определении (1949 г.): «Истец В. вправе на основании ст. 404 ГК требовать возмещения независимо от разрешения уголовного дела о привлечении шоферов столкнувшихся машин к ответственности за нарушение правил уличного движения».

«Оправдание в уголовном порядке заведующего тепловозным депо, — писала в одном из своих определений ГКК Верховного суда РСФСР, — не лишало гражданский суд права поверки обстоятельств, сопровождающих несчастный случай, вызвавший смерть мужа истицы» 3.

Здесь ясно проведена мысль, что гражданская ответственность может существовать там, где уголовной ответственности нет. Это вполне соответствует указанию, которое Пленум Верховного суда РСФСР дал в своем разъяснении от 28 июня 1926 г.: «При применении ч. ч. 2 и 3 ст. 413 ГК суд обязан каждый раз надлежащим образом установить в гражданском деле и точно указать, в чем конкретно заключается преступность действия или бездей-

1  Имеется в виду осуждение шофера X. приговором суда в уголовном порядке.

2  «Советская юстиция» 1936 г. №18, стр. 23—24. Подчеркнуто мной,—Б. А.).

Та же идея разделения вопросов уголовной вины и ответственности от вопросов о гражданской ответственности проведена в определении Уголовно-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР по делу № 2186 по обвинению Я. («Судебная практика РСФСР» 1930 г. № 1, стр. 15).

3  Определение ГКК Верховного суда РСФСР от 19 ноября 1925 г. по делу № 34291. Цитирую по книге Л. Майданика, Регрессные иски профсоюзов и иски потерпевших к предприятиям, М., 1946, стр. 86.

ствия предпринимателя, приведшая, по мнению суда, к увечью» 1.

В своем инструктивном письме № 1 за 1926 г. ГКК Верховного суда РСФСР касается двух вопросов, связанных с соотношением уголовного и гражданского правонарушения. Во-первых, рассматривается случай, когда «иск был предъявлен в уголовном процессе и уголовным приговором признано право истца на удовлетворение его гражданского иска, причем суд передал дело в порядке ст. 329 УПК в гражданский суд для определения размеров».

В этом случае ГКК с полным основанием предлагает судам при рассмотрении дела в гражданском порядке «отказывать сторонам в вызове таких свидетелей, которые вызываются не для установления или опровержения размера исковых требований» 2. Пересмотр вопроса о самом праве на возмещение вреда невозможен, — этот вопрос уже разрешен уголовным приговором.

Однако тем самым не исчерпано еще соотношение между гражданским и уголовным правонарушением. Факт вины потерпевшего, как известно, может повлечь за собой и уменьшение размера иска, подлежащего удовлетворению, но также и полный отказ в иске 3. Очевидно, что рассматривая вопрос в порядке гражданского судопроизводства, никогда нельзя отказаться от выяснения степени вины самого потерпевшего, тем более, что в уголовном порядке суд решает не этот вопрос, а вопрос о вине правонарушителя. Однако гражданский суд, устанавливая вину потерпевшего, уже не может вовсе отвергнуть его иск, так как это противоречило бы правилу об уголовной преюдиции, данному в ст. 13 и 329 УПК.

Вот почему нужно считать правильным указание циркуляра Верховного суда РСФСР от 26 января 1926 г. № 1, а именно, что «предоставленное... уголовному суду ст. 329 УПК право передачи иска в гражданский суд для подробного расчета или собирания дополнительных сведений может быть использовано уголовным судом лишь в исключительных случаях, при фактической невозможности произвести все сложные расчеты, по гражданскому иску в том же судебном заседании, в котором разрешается по существу уголовное дело» 4.

Другой вопрос, касающийся соотношения гражданского и уголовного правонарушения, также затронутый в инструктивном

1 См. Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, изд. «Советское законодательство», 1932, стр. 97 и сл.; Л. Майданик, Регрессные иски профсоюзов и иски потерпевших к предприятиям, М., 1946, стр. 88—89;«Еженедельник советской юстиции» № 29.

2  «Справочник по вопросам судебной практики», Юриздаг, 1937, стр. 143.

3  Ст. ст. 403 и 404 ГК; постановление Пленума Верховного суда СССР от 10 июня 1943 г., п. 12.

4 Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, официальное издание 1948 года, стр. 188—189.

письме ГКК РСФСР за 1926 г. № 1 —относится к прекращению уголовного дела в стадии следствия. Идея принципиальной независимости этих двух сторон правонарушения дана здесь в урезанном виде.

Коллегия писала, что «прекращение уголовного дела... не может служить для гражданского суда основанием к отказу в иске об убытках», но здесь же подчеркивалось, что дело идет только о прекращении уголовного дела «за недостатком улик, а также по амнистии или по применению к ст. 6 УК»1.Согласиться с этим правилом едва ли возможно. Пленум Верховного суда РСФСР нашел, что даже вступивший в силу оправдательный приговор суда по уголовному делу не предрешает вопроса об ответственности в гражданском порядке. При этом подразумевалось, конечно, что в уголовном процессе не был заявлен и разрешен гражданский иск потерпевшего 2.

Для гражданского суда, как мы видели, обязательны факты, установленные в приговоре по уголовному делу 3. Факты эти могут быть как положительными, так и отрицательными. Таково, например, наличие или отсутствие причинной связи между поведением лица и вредоносным результатом. Однако, если правило об обязательности для гражданского суда фактов, установленных в приговоре уголовного суда, покоится на ст. 13 Уголовного кодекса РСФСР, то суждение следственных органов о фактах, ими расследованных в силу закона, не связывает суждения гражданского суда при решении вопроса о гражданской вине сторон или о противоправности в смысле нарушения гражданско-правовых норм, или, наконец, о причинной зависимости вредоносного результата от действия «источника повышенной опасности».

Рассматривая в гражданском порядке иск потерпевшего, суд должен составить себе самостоятельное суждение по этим существенным моментам гражданской ответственности.

Итак, вопрос о воспитательном и предупредительном значении гражданско-правовой нормы ясно решается в положительном смысле, когда гражданская ответственность возлагается по началу вины. Уголовная преюдиция является здесь только привходящим, далеко не всегда встречающимся фактором. Поэтому гражданско-правовая норма о возмещении вреда по началу вины имеет свой самостоятельный воспитательный и предупредительный смысл независимо от нормы уголовно-правовой.

1  «Справочник по вопросам судебной практики», Юриздат, 1937, стр. 143;

Л. Майданик, Регрессные иски профсоюзов и иски потерпевших к предприятиям, М., 1946, стр. 88.

2  Постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 20 февраля 1928 г. (протокол № 5); Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, официальное издание 1948 года, стр. 159.

3  См. указанное постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 20 февраля 1928г.