V

В чем, однако, внутреннее основание, по которому закон изменяет границу ответственности для некоторых случаев? Почему принцип вины, воспитательное значение которого вне сомнений, заменен в ст. 404 ГК другим принципом?

Изучив значительное количество судебных и арбитражных дел, в которых применялась ст. 404 ГК или ст. 78 Воздушного, кодекса СССР или, напротив, где отвергалась возможность применения этих норм, — можно прийти к заключению, что ответы на эти первостепенной важности вопросы должно искать только в изучении причинных факторов, под влиянием которых известная деятельность становится «источником повышенной опасности». Только с помощью применения сталинского учения об определяющих влияниях, о главных силах, определяющих общественное развитие, становится очевидным, по каким особым основаниям может быть решен в советском гражданском праве случай ответственности за действие «источников повышенной опасности» на транспорте, на производстве и т. д.

В своих трудах товарищ Сталин неоднократно показывал, как следует отличать определяющие факторы от необходимых условий определенных явлений и что нужно понимать под главной силой, под определяющим влиянием. Так, на прочном материале истории развития человеческого общества товарищ Сталин показал, что «Географическая среда, бесспорно, является одним из постоянных и необходимых условий развития общества и она, конечно, влияет на развитие общества, — она ускоряет или замедляет ход развития общества. Но ее влияние не является определяющим влиянием, так как изменения и развитие общества происходят несравненно быстрее, чем изменения и развитие географической среды 2.

1941 г. № 18, стр. 15 (вошло в Сборник постановлений Пленума и определении коллегии Верховного суда СССР за 1941 г., М., 1947, стр. 112).

1 Д. М. Генкин, В. И. Серебровский, Г. К. Москаленко, Судебная практика по гражданским делам в период войны, Юриздаг, 1943, стр. 4—5.

2  Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 548

Точно так же отвергается определяющее влияние и другой причины — роста народонаселения, поскольку плотность населения далеко не всегда соответствует высоте типа общественного строя.

И только, пишет товарищ Сталин, «...способ добывания средств к жизни, необходимых для существования людей, способ производства материальных благ — пищи, одежды, обуви, жилища, топлива, орудий производства и т. п., необходимых для того, чтобы общество могло жить и развиваться», может быть признан «.. .главной силой развития общества, определяющей характер общественного строя, физиономию общества» 1.

Наука социалистического права, как и советский законодатель, не могут обходить вопрос об определяющих факторах. Когда речь идет об определяющих факторах гражданских правонарушений, то выявление их необходимо для того, чтобы с ними бороться. В одной группе правонарушений в качестве определяющей причины выступает упречное поведение действующих лиц—лица, противоправно причинившего вред, и лица, потерпевшего от правонарушения. Здесь средство борьбы с определяющими факторами должно состоять и состоит в воздействии на сознание, чувства и волю граждан путем возложения ответственности по началу вины.

В другой же группе гражданских правонарушений определяющей причиной вредоносного события оказывается именно то, что ст. 404 ГК называет «источником повышенной опасности»—эксплуатации железной дороги, трамвая, машины и т. д., словом, деятельность особого рода.

Как мы видели, нельзя объяснять особый подход законодателя к этому случаю причинения вреда стремлением создать «повышенную заботливость», ибо в социалистическом обществе требования иной заботливости и не может быть ни в одном случае, не может быть тем более там, где речь идет об охране жизни и здоровья граждан, об охране социалистической и личной собственности граждан.

Как мы видели, нельзя объяснить особо строгий подход законодателя к этому случаю ответственности стремлением «урезать прибыли того, кто получает выгоду», ибо в социалистическом обществе подавляющая масса «источников повышенной опасности» принадлежит государству и эксплуатируется в общем интересе и к общенародной выгоде.

Детальное изучение причин большого числа вредоносных случаев названного выше типа показывает, что определяющей их причиной является самый род деятельности, а не особенности конкретного случая. В конкретном случае не-

1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 550.

счастья, — например, аварии на железнодорожном транспорте, — проявляются общие факторы, которые необходимо образуют то, что часто, но не точно называют «опасностью железнодорожного предприятия». В других аналогичных предприятиях, при других видах деятельности можно установить также проявление подобных определяющих причин.

Необходимые причины конкретного вреда в таких условиях выступают как определяющие факторы. Так, при эксплуатации железных дорог в качестве определяющих причин большинства несчастных случаев выступает высокая скорость движения поездов, несущихся и днем и ночью, сооружение железнодорожных линий по земле, так что их приходится пересекать и людям и животным, шум и грохот, оглушающие людей, соприкасающихся с железнодорожным предприятием, и т. д. и т. п.

Признание особенностей данного рода деятельности определяющей причиной несчастных случаев ничего общего не имеет с механическими соображениями о частоте несчастий, встречающихся при данного рода деятельности. Подробнее этот вопрос предстоит осветить в главе о понятии «источника повышенности опасности». Сейчас ограничимся лишь замечанием, что частота несчастий при данного рода деятельности сама по себе не выявляет еще определяющей причины этих несчастий. Из года в год понижающееся количество несчастных случаев на железных дорогах СССР не устраняет того вывода, который в 1922 году наш законодатель сделал об определяющих причинах несчастий на железнодорожном транспорте. Московский метрополитен, почти не знающий несчастных случаев при эксплуатации, все же с точки зрения ст. 404 ГК остается в категории «источников повышенной опасности».

В отдельных несчастных случаях на транспорте, на производстве обнаруживается иногда дополнительное воздействие других факторов. Речь идет либо об обстоятельствах причинно-случайных для деятельности, называемой «источником повышенной опасности», либо о виновных или невиновных действиях самих потерпевших вред лиц, либо о виновных (или невиновных) действиях агентов предприятия и т. д.

Воздействие таких факторов оказывается при этом в свою очередь обусловленным «источником повышенной опасности».

Очевидно, что обнаружение определяющих факторов вредоносных явлений данного рода должно быть основанием для общего правила об ответственности в таких случаях. Выходящие же из ряда вон случаи, складывающиеся под влиянием других, упомянутых нами факторов, должны послужить предпосылкой для норм, устраняющих или ограничивающих действие общего правила.

Основанием особой ответственности за вред, причиненный «источником повышенной опасности», по нашему мнению, в советском праве является то обстоятельство, что использование та-

кого источника само по себе составляет определяющую причину возникновения вредоносных происшествий.

Каковы же те привходящие обстоятельства, которые меняют эту картину?

Это, во-первых, поведение самого потерпевшего, которое иногда может содействовать возникновению вреда от «источника повышенной опасности», иногда увеличивает вредоносность действия, иногда, наконец, усугубляет уже сложившийся вредоносный результат.

Это, во-вторых, содействующие обстоятельства, которые выступают как причинно-случайные для «источника повышенной опасности». Эти привходящие причинно-случайные факторы учтены в ст. 404 ГК в понятии так называемой «непреодолимой силы».

Отмеченные привходящие обстоятельства наш закон почти во всех нормах об ответственности за неправомерное причинение вреда учитывает, но учитывает неодинаково.

Фактор поведения потерпевшего в нашем праве характерен тем, что он вовсе не учитывается, когда содействовавшее вреду поведение потерпевшего было вовсе невиновным или заслуживало лишь легкого упрека. В зависимости от обстоятельств даже грубая вина потерпевшего может привести не только к полному устранению требования потерпевшего о возмещении вреда, но и к ограничению этого требования. Но нет такого случая внедоговорной ответственности, где грубо-виновное поведение потерпевшего (его умысел или грубая неосторожность) не имело бы никакого влияния на его право получить возмещение.

Напротив причинно-случайный фактор, именуемый в законе «непреодолимой силой», упоминается лишь в тех случаях, когда закон не установил более льготного правила для освобождения от обязанности по возмещению вреда. Там, где для освобождения от ответственности за причиненный вред достаточно доказать свою невиновность, закон не имеет нужды упоминать о «непреодолимой силе» как о факторе, освобождающем от ответственности, и обыкновенно о ней не упоминает.

В ст. 403 ГК не установлена обязанность возместить вред, который является необходимо-причинным последствием поведения ответчика, если поведение ответчика не признано виновны м. Поэтому практический вывод — освобождение от ответственности — не изменится, если сверх невиновности ответчика будет еще установлено, что и само вредоносное последствие было только причинно-случайным следствием поведения ответчика.

В этом случае теоретически существуют, конечно, и невиновность ответственного лица и содействие «непреодолимой силы».

Но то обстоятельство, что понятие «непреодолимой силы» имеет смысл только как понятие особого рода причинной зависимости вреда от фактора, за который отвечают, — это несо-

мненно. Если вред признан результатом действия «непреодолимой силы», то по нашему закону может последовать только полное устранение требования потерпевшего о возмещении вреда. Признание действия «непреодолимой силы» равносильно признанию отсутствия достаточной причинной связи между вредом и фактором, за который отвечают. При таком положении естественно, что компромиссное решение об ограничении ответственности, которое мы встречаем в случае вины потерпевшего, здесь невозможно. Но все это подтверждает лишний раз, что раскрытие понятия «непреодолимой силы» нужно искать в плоскости причинной связи, а не в плоскости вины. Впервые на это указал проф. Д. М. Генкин, заявив, что «вина и казус лежат в ряду необходимой причинности, непреодолимая же сила связана с понятием случайной причинности» 1. Подробнее на вопросе о смысле и значении «непреодолимой силы» мы останавливаемся в главе четвертой части первой настоящей работы.

Сейчас же констатируем, что в ст. 404 ГК «непреодолимая сила» устраняет ответственность за действие «источника повышенной опасности» не как обстоятельство, «снимающее» вину с владельца этого источника, а как обстоятельство, показывающее недостаточную зависимость вреда от самого действия «источника повышенной опасности».

Этот вывод имеет большое значение для нашего взгляда на природу гражданской ответственности по ст. 404 ГК и по сходным с нею другим нормам. Дело не в виновности ответственного липа, а в том определяющем причинном значении, которое данный род деятельности имеет для известного рода вредоносных происшествий.

Высказанное соображение о природе гражданской ответственности за вредоносное действие «источника повышенной опасности» относится ко всем случаям этой ответственности. Оно равным образом приложимо и к тем случаям, когда «источник повышенной опасности» находится в собственности предприятии или лиц, «профессионально» использующих этот источник для общественных, промышленных или транспортных целей, так и к случаям использования подобного источника для удовлетворения гражданином личных своих нужд и потребностей. Это соображение одинаково применимо и тогда, когда лицо, использующее «источник повышенной опасности», ставит себе хотя бы побочной (дополнительной или контрольной) целью извлечение дохода (железная дорога, автобусное предприятие и т. п.), и тогда когда вопрос о доходе, прибыли вовсе выпадает (воинская часть» орган государственной власти, личный пользователь автомашины и т. д.).

1 См. прения по докладу Б. С. Антимонова в ВИЮН о гражданской вине—«Советское государство и право» 1949 г. № 11, стр. 73 (обзор заседания сектора гражданского права, составленный А. И. Пергамент).

Нельзя смешивать каузальное основание ответственности за вредоносность «источника повышенной опасности» с попыткой обосновать эту ответственность просто на данных статистики несчастных случаев.

При статистическом обосновании подчеркивают большую якобы вредоносность механизированного производства или транспорта в сравнении с немеханизированным или менее механизированным производством.

Это объяснение глубоко реакционно по своей природе. В нем проглядывает идейка о лучших якобы временах, когда не было железных дорог, не существовало машин на предприятиях и т. п., — явный отголосок феодально-помещичьего «социализма», о котором основоположники марксизма говорили еще в Манифесте Коммунистической партии.

Это объяснение, однако, лживо даже для капиталистического общества. Если не извращать данных статистики и говорить об относительной вредоносности железных дорог, то оказывается, что на равное количество перевезенных пассажиров вредоносность этого способа транспорта ниже, чем вредоносность перевозки в «доброе старое» время дилижансов и т. п.

Но в буржуазном мире «статистическое» обоснование особой ответственности владельца «источника повышенной опасности» пользовалось все же успехом, несмотря на связанные с ним выпады против капиталистического прогресса техники. Здесь проявилось лицемерие буржуазии. Отчего не поругать «проклятые железные дороги» и фабричные машины, если всем и каждому известно, что брань на вороту не виснет, что железные дороги и машины не запретят, несмотря ни на какую брань. Вместе с тем извращение смысла статистических данных приводит буржуазных ученых к приятной для них мистификации: вредоносность механизированных предприятий выступает здесь как необходимая жертва в интересах всего общества, и потому остается только терпеть постоянный рост аварий и травматизма.

Как мы уже имели случай отметить, поддержание этой «безнадежной» теории дает монополистическому предпринимателю надежду на то, что повышение тарифов и цен будет «понято» эксплуатируемыми массами.

Расходы на возмещение вреда жертвам несчастных случаев, происшедших в связи с использованием «источников повышенной опасности» на капиталистическом предприятии, с точки зрения «статистической теории», являются якобы общим делом всего населения, но никак не заботой самого капиталиста. Последнему остается лишь перелагать на чужие плечи убытки, «несправедливо» и «случайно» оказавшиеся на его балансе.

Ничего похожего на эти лжеучения и обманные расчеты нет в основании повышенной внедоговорной ответственности по советскому праву.

Несмотря на то, что на советском транспорте, на советских предприятиях количество несчастных случаев, — и вообще невысокое, — уменьшается непрерывно, можно и должно признать, что определяющей причиной этих случаев, как правило, являются именно «источники повышенной опасности», огромные энергетические мощности, а не что-нибудь другое.

Дело здесь не в количестве несчастных случаев, а в причинах тех несчастных случаев, которые все же имели место. Статистика несчастных случаев при применении энергетических мощностей, которые являются «источником повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК, вовсе не дает оснований к пессимистическому выводу: так было, значит, так и будет. Дело строителей социализма, — по крылатому слову Маркса, — в том, чтобы «изменить мир». В области техники дело также в том, чтобы изменить то, что было. Так было, но так не будет, тем более не будет при коммунистическом строе, говорит советский законодатель по вопросу о вреде, причиняемом «источником повышенной опасности».

Не в том дело, чтобы утешать себя и других воспоминанием о временах, когда человек делал все своими руками, не пользуясь концентрированном энергии. Не назад, а вперед обращен взор нашей Партии и Правительства и всего советского народа. Не в том только дело, чтобы возмещать конкретный вред, возникающий от действия «источника повышенной опасности». В этом только часть задачи.

Основной вопрос — в том, чтобы ослабить, изменить, искоренить определяющие причины несчастных случаев на производстве, на транспорте. В социалистическом обществе несчастные случаи от применения передовой техники вообще принципиально устранимы. Решение вопроса не в ослаблении техники, а в ее усилении. Энергетические мощности должны стать вполне подвластной, прирученной стихией и сами помочь устранению того вреда, который ранее сами же вызывали.

Борьбу с несчастными случаями советский законодатель проводит, прежде всего пользуясь началом вины. Это начало — мощный рычаг в борьбе против примиренчества с авариями и травматизмом на производстве, на транспорте, в быту.

Но начало вины неразрывно связано с субъективным моментом — с личностью конкретного человека, с его силами, способностями и возможностями. Только учитывая этот субъективный момент, можно опираться на начало вины. Не фальшиво, не фиктивно звучит упрек конкретному человеку в совершении недолжного только тогда, когда можно сказать: хотя ты мог, но не сделал того, что от тебя требовало Советское государство.

Иногда — нужно это признать — злоупотребляют понятием вины. В особенности это встречается при разрешении дел о дополнительных требованиях потерпевшего работника к своему страхователю (ч. 3 ст. 413 ГК).

Как известно, ответственность администрации за так называемый «страховой случай» устранена первой частью этой же ст. 413 ГК. Потерпевший получает в таком случае возмещение только от органов социального страхования. Но при наличии «преступного действия или бездействия» администрации возникает упомянутое требование потерпевшего о дополнительном возмещении вреда, поскольку органы социального страхования не возместили вреда в полном его размере.

Таким образом, от наличия или отсутствия вины администрации зависит право потерпевшего на дополнительное возмещение. Когда судебная практика признала, что под преступным действием или бездействием нельзя понимать только уголовное преступление, вопрос передвинулся в плоскость понятия гражданской вины 1. В п. 18 постановления Пленума Верховного суда СССР от 10 июня 1943 г. понятие преступного действия или бездействия разъяснено именно в широком смысле гражданской вины. «Ответственность страхователя по ст. 413 ГК РСФСР и соответствующим статьям ГК других союзных республик наступает при наличии между сторонами трудовых отношений и когда вред возник в результате преступного действия или бездействия страхователя, если при этом страхователь не докажет, что о н не мог предотвратить вреда.

Под преступным действием или бездействием страхователя понимается установление компетентными органами несоблюдения страхователем или лицами, осуществляющими технический надзор за работами, действующих правил об охране труда, технике безопасности и иных постановлений, регулирующих применение труда, имевшее своим последствием несчастный случай с потерпевшим» 2.

Однако в отдельных случаях суды делают еще шаг вперед и, настаивая на названии «вина», лишают это слово его общепринятого содержания.

Так, по делу гр-на К. Московский городской суд в 1949 году писал в своем определении:

«Объясняют невиновность администрации тем, что на гильотинных ножницах ограждение не было предусмотрено. Однако эти доводы не основательны, так как после несчастного случая с К. ограждение поставлено».

1 Старая практика по этому вопросу приведена полно в сборнике «Обеспечение увечных» под ред. Е. Н. Даниловой, 1927, см. также Л. Майданик, Регрессные иски профсоюзов и иски потерпевших к предприятиям, М., 1946, стр. 85 и ел.

2 Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924—1944 г., под ред. И. Т. Голякова, 1946, стр. 178. Подчеркнуто мной. — Б. А.

Очевидно самый факт устройства нового ограждения после несчастного случая вовсе не устанавливает вины администрации в момент несчастного случая. Иначе пришлось бы сделать неожиданный вывод, что администрация и после несчастного случая, не додумавшаяся до возможности устроить дополнительное ограждение, этим сняла бы с себя вину! Последующие действия администрации не могут снять или создать вину администрации, так сказать, с обратной силой во времени. Важно установить, нарушало ли то устройство механизма, которое существовало на момент несчастного случая, какие-либо правила по технике безопасности. Об этом суд в своем определении не сказал и, вместо обоснования своих выводов началом вины в соответствии со ст. 413 ГК, дал по существу лишь формальную ссылку на принцип вины. Именно неправильность такого рода неопределенных формулировок Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР отмечала в своем инструктивном письме за 1931 год 1. «Верховный суд РСФСР неоднократно указывал судам на необходимость точного установления, в чем выразилось преступное действие или бездействие …, какие меры предосторожности не были соблюдены администрацией ... Тем не менее ... встречаются решения, в которых никаких конкретных нарушений со стороны администрации не устанавливается, а ответственность предприятия обосновывается общей фразой о том, что предприятие не приняло нужных мер, а каких — неизвестно... Удовлетворяются иски... на том основании, что условия работы в данном предприятии могли бы быть лучше, и тогда бы риск уменьшился».

Кажется, нельзя более отчетливо выразить мысль о неприемлемости для советско-гражданского права фикции гражданской вины, на которую только можно вообще сослаться, но которую нет возможности ясно обрисовать.

Вдумываясь в процесс неуклонного улучшения и расширения у нас техники безопасности во всех направлениях и во всех отраслях народного хозяйства, нельзя не прийти к выводу, что подразумевание вины там, где ее не было, является весьма вредной фикцией. Вместо приложения сталинского учения об учете условий места и времени при оценке любого явления, сторонники «виновной подоплеки» ст. 404 ГК предлагают в сущности метафизическую формулу, которая не может, конечно, удовлетворить советской практики.

Всем известно, что применение автоматического закрывания и открывания дверей на транспорте привело к резкому снижению несчастных случаев. Изжиты таким образом несчастные случаи вследствие спрыгивания пассажиров до остановки автобуса,

1  «Судебная практика РСФСР» 1931 г. № 2, стр. 1—6. Подчеркнуто мной. — Б. А.

троллейбуса, трамвая. Устранены несчастные случаи, происходившие при вскакивании в вагоны до полной их остановки. Крупный шаг в борьбе с травматизмом на транспорте сделан. Но кому придет в голову утверждать, что использование вагонов без автоматической блокировки дверей образовывало состав личной вины транспортного предприятия или его агентов? Никому, кроме тех, кто смешивал вопрос об ответственности за вину с вопросом об ответственности независимо от моментов вины. Такое смешение неминуемо дискредитирует, обессиливает самое начало вины как личного упрека.

То же самое можно сказать и в связи с другими изобретениями и усовершенствованиями по технике безопасности, которые постоянно и широко внедряются в СССР на всех участках народного хозяйства.

Автоматическая блокировка стрелок, усовершенствованная световая сигнализация, повышение скорости торможения подвижного состава, самые разнообразные ограждения и охранения движущихся, режущих и т. п. механизмов и устройств также приводят либо к полному устранению несчастных случаев данного рода, либо делают их редкими, менее серьезными и т. д. Но разве можно говорить, что до введения вновь изобретенного устройства ограждения все пользователи данного механизма были виновны, притом умышленно виновны?!

Если они были виновны, то в долгу перед наукой права те исследователи, которые доказывают, но до сих пор не смогли доказать, что ответственность за действие «источника повышенной опасности» основана на начале вины. Если они не виновны, как думаем мы, то нужно признать, что в советском праве борьба с несчастными случаями возможна и необходима всеми средствами, в том числе и путем возложения ответственности независимо от вины. Стимулировать, побуждать к деятельности можно и не обвиняя.

«Теория риска», как мы видели, — это буржуазная теория, основанная на фаталистическом уверении, будто нельзя бороться с несчастными случаями на производстве, на транспорте и при тому подобной деятельности, а можно лишь «нести риск», или перелагать с себя риск этих несчастных случаев.

В противоположность этому вскрытие вредоносных определяющих причин несчастных случаев мобилизует на борьбу с этими случаями, поскольку понятие определяющей причины не содержит в себе момента неизменности, неодолимости определяющего фактора.

Совершенно справедливо проф. Н. Г. Александров пишет в своей работе о сущности права:

«С победой социализма объективные общественные закономерности полностью подпадают под контроль общества, под контроль государства. Общественно-историческая необходимость действует не как слепая, стихийная сила, а как полностью осо-

знанная и планово направляемая необходимость. В этих условиях общественное сознание вообще и, в частности, — общественное сознание, объективированное в социалистических юридических нормах, становится решающим фактором общественного развития, протекающего именно в тех формах, которые ему придает направляемое большевистской партией социалистическое государство. Этим обусловлена колоссальная творческая роль социалистического права» 1.

Творческая сила советского социалистического государства, и права, однако, такова, что она способна изменять также и действие сил природы, «направляя их в то русло, где они из вредоносных становятся не только безвредными, но и полезными».

1  Г. Н. Александров, Сущность права, М., 1950, стр. 14—15.