§ 3. Структура личности преступника

Все многообразие личностных качеств с целью облегчить изучение и анализ делят на определенные группы, совокупность которых принято называть структурой личности. Ученые выде­ляют различные группы указанных качеств, а соответственно и структуры личности различны. Рассмотрим наиболее простую и общепризнанную классификацию личностных свойств, согласно которой все качества личности можно разделить на три группы:

1. Социально-психологические.

2. Психофизиологические.

3. Социально-демографические.

К социально-психологическим характеристикам личности от­носятся: убеждения; знания, взгляды, интересы, социальные ори­ентации; умения, навыки; привычки, стереотипы поведения, ус­тановки.

Психофизиологические качества личности включают тип тем­перамента, способности, особенности мышления.

Психофизиологические особенности личности имеют важней­шее значение для решения вопроса о вменяемости. В отдельных случаях они оказываются решающими при определении профес­сиональной пригодности человека. А это в свою очередь весьма важно знать при разрешении уголовных дел о неосторожных преступлениях.

Однако наибольшее криминологическое значение имеет анализ социально-психологических качеств личности. Если мы знаем, что человек хочет, к чему он привык и что он может, то мы знаем практически все самое главное о нем, мы знаем то, что позволяет достаточно объективно ответить на вопрос, что за человек перед нами. И именно убеждения являются той главной

58

Глава III

характеристикой, которую можно назвать стержнем человеческой личности. Недаром некоторые авторы совокупность убеждений называют направленностью личности. Ведь именно от того, в чем человек убежден, зависит направление его деятельности, круг его желаний и приемлемых способов их удовлетворения. Если человек убежден в недопустимости безнравственных по­ступков, если у него сформирован комплекс убеждений в необ­ходимости уважительного отношения к другим людям, их мне­нию, в необходимости не позволять себе того, что непозволи­тельно другим, который обычно называют совестливостью, то можно быть уверенным в чистоте помыслов такого человека.

Убеждения обычно формируют привычки, привычный образ жизни. Привычки, стереотипы поведения можно считать проек­циями убеждений на неосознаваемом уровне: вначале человек сознательно выбирает ту или иную линию поведения, а затем эта линия становится привычной. Но привычки нельзя считать чем-то второстепенным. Однажды сформировавшись, они начи­нают играть самостоятельную весьма значительную роль в мо­тивации поведения, оказывают сильное воздействие на убежде­ния: препятствуют их изменениям, внесению новаций во взгляды. В то же время иногда привычки формируются не на основе убеждения, а на основе принуждения (например, в условиях лишения свободы, когда человек не в силах изменить среду, он вынужден к ней приспосабливаться вначале на уровне рефлек­сивном, а затем и убеждения подстраиваются под сформировав­шиеся привычки). В этих случаях привычки могут инициировать формирование новых убеждений.

Основой формирования убеждений являются взгляды, знания. Вначале человек узнает что-либо, он строит поведение в соот­ветствии со своими знаниями и в зависимости от того, приносит или не приносит определенное поведение ему удовлетворение, он приходит к убеждению в правильности своих познаний. В первом случае знания превращаются в убеждения, во втором они теряют способность мотивировать поведение. Таким образом, убеждение можно считать знанием, которое приобрело мотиви­рующую силу, знанием, в правильности которого человек убежден.

Личность преступника

59

Убеждение способно породить общую устремленность чело­века. Но каким будет его реальное поведение, во многом зависит от умений. Человек может быть убежден в недопустимости нарушений закона, в том, что нельзя поднимать руку на другого человека, но неумение владеть собой может в конфликтной ситуации привести его к насильственному преступлению (напри­мер, в ответ на оскорбление). Поэтому так велика в мотивации поведения роль умений.

Роль убеждений, взглядов, умений, привычек в мотивации преступного поведения можно назвать главенствующей, посколь­ку именно они нейтрализуют культурные барьеры, которые об­щество с помощью воспитания, права и различных организаци онных мер формирует у человека.

Если мы задумаемся, почему большинство людей не совершает преступлений, то можем прийти к выводу, что от преступлений их удерживает либо совесть, либо страх уголовного наказания или общественного осуждения. Именно эти барьеры на пути формирования преступного поведения могут нейтрализовать кри­миногенные убеждения, привычки или компенсировать отсутст­вие антикриминогенных умений.

На этой основе все криминогенные качества человека С.М. Иншаков делит на четыре группы:

1) криминогенные качества, нейтрализующие сдерживающее воздействие совести;

2) криминогенные качества, нейтрализующие сдерживающее воздействие уголовного наказания;

3) криминогенные качества, нейтрализующие сдерживающее воздействие общественного осуждения;

4) отсутствие умений, необходимых для реализации сдержи­вающего влияния трех указанных факторов.

Убеждения, относящиеся к первой группе криминогенных качеств, можно, в свою очередь, подразделить на:

— убеждения, обусловливающие отсутствие совестливости (например, уверенность, что «мне можно то, чего нельзя другим»);

— убеждения, являющиеся основой механизма психологичес­кой защиты (например, убеждение, что все люди допускают

60

Глава III

несправедливые поступки, и связанный с этим жизненный прин­цип: «я не хуже других»);

— убеждения, обусловливающие правовой нигилизм (напри­мер, уверенность, что законы не выражают интересов большин­ства людей).

Убеждения, относящиеся ко второй группе криминогенных качеств, также можно подразделить на группы:

— убеждения, являющиеся основой чувства безнаказанности (например, уверенность, что определенным способом можно так совершить преступление, что раскрыть его будет невозможно);

— убеждения, составляющие сущность правового инфанти­лизма (например, уверенность, что за совершаемое преступление предусмотрено весьма мягкое наказание: штраф и т. п.);

— убеждения, обусловливающие безразличное отношение к уголовному наказанию (уверенность, что в колонии можно не­плохо жить, или надежда на скорый побег оттуда)'.

К числу криминогенных качеств, нейтрализующих сдержи­вающее воздействие общественного осуждения, можно отнести уверенность, что никто не осудит за совершаемое преступление, и безразличное отношение к такому осуждению.

К социально-демографическим характеристикам личности от­носятся: пол; возраст; образование; социальное положение, род занятий; семейное положение; материальное положение, место жительства, жилищно-бытовые условия; судимость и др.

Изучение социально-демографических характеристик личности имеет особую ценность в связи с тем, что по ним можно судить об иных качествах личности. Например, по образованию можно сделать вывод о наличии у человека тех или иных знаний, по факту, работал ли человек до призыва на военную службу (и кем), — каково его отношение к труду. Наличие судимости дает повод предполагать, что у человека есть криминогенные качества.

В связи с изложенным необходимо остановиться на вопросе о соотношении социального и биологического в личности пре-

' См.: Иншаков С.М. Криминология. С. 44—45.

Личность преступника

61

ступника. Суть заключается в том, от каких качеств человека зависит преступное поведение:

— от тех, которые достались ему по наследству, переданы генетически (например, способности, темперамент, быстрота ре­акции, особенности реагирования на окружающий мир, генети­чески переданные программы поведения);

— от тех, которые он приобрел в процессе жизни в обществе (в результате воспитания, обучения, общения, то есть процесса социализации).

Существуют три точки зрения на данную проблему:

1. Определяющую роль в генезисе преступного поведения играют социальные факторы.

2. Главными факторами преступного поведения являются био­логические.

3. В отношении одних преступлений главными оказываются социальные факторы, а в отношении других — биологические.

С позиций правового подхода данная проблема решается достаточно просто на логическом уровне. Если исходить из того, что преступность — антинормативное явление, необходимо при­знать, что одним из признаков ее является уголовно-правовой характер. Преступность в данной трактовке — это сложная совокупность преступлений с некоторыми признаками системы. Таким образом, преступность вторична по отношению к право­вому регулированию человеческого поведения: нарушение запрета появляется после установления запрета.

До появления нормативного регулирования оценивать сово­купность убийств, иных форм насилия, фактов захвата, отбирания предметов у других как преступность некорректно. Совершение таких деяний в период «царства дикости» было нормой, прояв­лением господства «права сильного». При таком господстве нет и не может быть преступлений, поскольку нет того, через что переступать: любое деяние вписывается в систему этого права как правомерное, поскольку главными аргументами в этой сис­теме являются крепкие зубы и быстрые ноги.

Нельзя говорить о преступности применительно к миру зверей. Так же бессодержателен этот термин применительно к ненор­мативному людскому сообществу.

62

Глава III

Говоря о сущности правового (и иного нормативного) регу­лирования человеческого поведения, следует иметь в виду, что норма может регулировать поведение лишь в том случае, если человек способен, во-первых, сознательно, адекватно ее воспри­нять; во-вторых, сознательно руководить своим поведением, то есть у человека должна быть свобода выбора: поступать в соответствии с законом или вопреки ему.

Биологические доминанты так называемого прирожденного преступника отрицают свободу воли: так же, как тигр не может питаться травой, клептоман не может не красть, а маньяк не в силах противостоять кровожадным импульсам, побуждающим его к убийству. Нормативный запрет изначально не способен удержать их от этих действий, а следовательно, такие «прирож­денные преступники» находятся за пределами правового регу­лирования, и, несмотря на внешнюю похожесть этих деяний на преступления, их к разряду преступных отнести нельзя (да и сама правовая система исключает оценку таких деяний как преступлений в связи с отсутствием вменяемости).

Если же решающим фактором общественно опасного деяния были не непреодолимые биологические доминанты, а, например, социально обусловленное чувство мести или желание жить не хуже других в сочетании с надеждой на безнаказанность, то социальная природа преступления налицо.

Значительную сложность представляет анализ совокупности биологических и социальных импульсов. Например, известный убийца Чикотило совершал преступления под влиянием не под­дающихся самоустранению импульсов к кровавым делам. При этом он не только не пытался избавиться от этих импульсов с медицинской помощью, но, напротив, направлял весь свой ин­теллект на то, чтобы найти преступный способ разрядки и обеспечить безнаказанность за содеянное (он весьма тщательно планировал преступления, отказывался от их совершения, если предвидел малейшую возможность последующего разоблачения, тщательно скрывал следы преступлений).

В мировой практике зафиксированы случаи, когда лица, со­вершив преступления под воздействием непреодолимой тяги к

Личность преступника

63

преступным деяниям кровавого типа, осуждались и отбывали длительные сроки наказания. При появлении импульсов к кро­вавым преступлениям в местах заключения или после выхода на свободу они добровольно обращались к специалистам, и им оказывалась достаточно эффективная медицинская помощь. Как мы видим, эти люди способны правильно воспринимать правовые запреты и с помощью общества (в лице специалистов данного рода) удержать себя от совершения преступления. Если общество не оказывает им своевременной помощи (или они не информи­рованы о возможности ее получения), это уже не биологическая, а социальная предпосылка преступления. И в случае совершения преступления лицами такого типа именно она окажется решаю­щим фактором преступного поведения.

В то же время данная категория людей, несомненно, оказы­вается в более сложных по сравнению с обычными гражданами положении. В целях обеспечения большей справедливости при решении вопроса об уголовной ответственности таких лиц за­конодатель в УК РФ ввел специальное положение об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исклю­чающими вменяемости (ст. 22 УК). Такие лица подлежат уго­ловной ответственности в соответствии с законом, однако «пси­хическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитыва­ется судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера». В законодательстве некоторых зарубежных государств такое состояние называется уменьшенной вменяемостью. Главное, что следует иметь в виду при анализе уменьшенной вменяемости, заключается в следующем. Уменьшенная вменяемость — это не что-то промежуточное между вменяемостью и невменяемостью. Это один из видов вменяемости.

Авторы социологических концепций преступности главными детерминантами этого явления признают социальные факторы.

Сторонники антропологического подхода к трактовке преступ­ности концентрируют свое внимание на тех явлениях, которые юристы относят к разряду общественно опасных деяний, совер­шенных в состоянии невменяемости либо уменьшенной вменя-

64

Глава III

емости. В этом отношении их позиция весьма уязвима, поскольку за пределами анализа антропологов в таком случае остается значительный массив преступлений.

Теологический подход как бы переносит проблему преступ­ности в совершенно иную (идеальную) плоскость, где вопросов о соотношении социального и биологического практически не возникает.