§ 2. Юридическая природа государственной территории в эпоху капитализма

Крепостнически-патримониальные отношения, эконо­мическая разобщенность и политическая раздробленность эпохи феодализма вступили в противоречие с быстрым развитием производительных сил нового, капиталистиче­ского общества. Капитализм требует больших объединен­ных в единое государство территорий, на которых только и может сплотиться, уничтожая -все старые, средневеко­вые, сословные, узко местные и прочие перегородки, класс буржуазии. Вместе с классом буржуазии развивается и сплачивается его неизбежный антипод — класс пролета­риев.

Капиталистическое производство, уничтожая феода­лизм и феодальную раздробленность, преодолевая замк­нутость феодальных поместий и княжеств, собирает вое­дино и консолидирует разобщенные доселе части народа в одно национальное целое, преобразует существующие этнические отношения в отношения национальные. Наро­ды в эпоху капитализма развились в нации — в исто­рически сложившиеся устойчивые общности людей, воз­никшие на базе общности языка, территории, экономиче­ской жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.

16

А-

Хотя наличие «своего» собственного «национального» государства и не составляет признака или элемента на­ции, однако глубокие экономические корни обусловлива­ют исторический корреляти'визм между становлением на­ций и образованием буржуазных государств. Те явления базиса, которые в эпоху капитализма обусловили возник­новение буржуазного государства, создали необходимость согласования границ государства с границами нации, све­дения границ государственной территории к границам национальной территории.

«Нации неизбежный 'продукт и неизбежная форма буржуазной эпохи общественного развития» '. Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над фео­дализмом была связана с национальными движениями. «Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, го­ворящим на одном языке...»2.

Национальное государство есть политическая над­стройка над экономикой капитализма: «Политическая надстройка над экономикой. Демократизм, суверенность наций. Inde «национальное государство»..!6 И пример все­го передового цивилизованного человечества, и пример Балкан, и пример Азии доказывают безусловную правиль­ность положения: «национальное государство есть прави­ло и «норма» капитализма, пестрое в национальном от­ношении    государство — отсталость    или    исключение»4.

Преобразование феодального государства в буржуаз­ное в процессе становления наций означало ликвидацию отношений и границ, созданных или определенных клас­сом феодалов.

В борьбе против феодализма буржуазия выступала под знаменем защиты прав и независимости нации, она отме­тала патримониальные вещные права своих и чужеземных феодалов, претендовавших на земли формирующихся на­ций.

1              В. И. Л е н и н. Соч., т. 21, стр. 56.

2              В. И. Ленин, Соч., т.  20, стр. 368.

3              Ленинский сборник, XXX, стр. 62.

4              В. И. Л евин, Соч., т. 20, стр. 372.

2-  Ю      Г.   Барсегов         17

Феодально-патримониальное территориальное верхо­венство заменялось верховенством буржуазного нацио­нального государства. Хотя в эпоху капитализма земли в пределах государственной территории приобретают харак­тер частной капиталистической собственности, террито­риальное верховенство принимает характер публичной власти.

Феодально-патримониальной концепции территории буржуазия противопоставила свою концепцию, в которой первоначально господствовала революционная идея суве­ренитета нации. Эта концепция, имея целью создание буржуазного национального государства, признает нацию территориальным сувереном и требует установления государственных границ в соответствии с национальной принадлежностью территории.

Формирование этой буржуазной концепции первона­чально происходит в рамках феодальных правовых 'Поня­тий. Поэтому сохраняется конструкция территории как объекта собственности, «о субъектом такого права соб­ственности провозглашается нация. Территория рассмат­ривается как объект собственности нации.

Выработанная в недрах феодализма еще в XVI— XVII вв. политическая теория монархомахов рассмат­ривала территорию как собственность народа, отожде­ствляя ее с вещью. Король не может считать себя хозяи­ном территории. Один только народ вправе распоряжаться территорией. Дореволюционный русский международник Шалланд считал, что взгляды монархомахов на террито­рию представляют все ту же старую «патримониальную точку зрения наизнанку» '. На деле же патримониальная теория была доведена до такой крайности, что по своему политическому содержанию превращалась в свою проти­воположность.

Идеологи буржуазной революции, продолжая рассма­тривать территорию как объект собственности, выдвигают народ в качестве ее собственника. Согласно теории Рус­со, народ ио отношению к государственной территории об­ладает вещными правами собственности.

Французская буржуазная революция выдвинула под­держивавшийся якобинцами революционный тезис: «тер-

1 Л.    Шалланд,    Юридическая    природа    территориального верховенства, т. 1, СПб., 1903, стр. 98.

18

ритория принадлежит нации». В Декларации международ­ного права аббата Грегуара, рассмотренной Конвентом 23 апреля 1795 г., провозглашалось, что «народы по отно­шению друг к другу независимы и суверенны, каково бы ни было количество составляющих их лиц и размеры за­нимаемой ими территории» (ст. 2). «Каждый народ — хо­зяин своей территории» (ст. 10) '.

Однако, придя к власти под знаменем нации, буржуа­зия ставит себя над нацией. Ее больше не устраивает понимание территории как собственности нации. Буржуаз­ные юристы, исключая итальянскую школу Манчинни (школа Манчинни была протагонистом принципа нацио­нальности), переносят право собственности на террито­рию с нации на государство, объясняя это тем, что нация, не будучи в состоянии сама осуществлять свой суверени­тет, делегирует свои права государству. В трудах юристов этого направления сохраняется конструкция территории, как объекта собственности, но на место собственника-народа ставится собственник — буржуазное государство Территория рассматривается как объект вещного права собственности государства, а территориальное верховен­ство как осуществление права собственности на террито­рию.

Понимание территории как объекта собственности го­сударства принципиально отлично от понимания терри­тории как объекта собственности нации. Из новой конст­рукции территории, выдвинутой буржуазной революцией, устраняется ее революционное содержание — суверенитет нации и ее исключительное іправо на территорию. Обос­новывается исключительное право государства суверенно распоряжаться территорией, право по своему усмотрению, без согласия нации, уступать, продавать, покупать, менять территорию.

Происходит рецепция феодально-патримониального по­нимания территории как объекта собственности. Гербер, Лабанд, Цорн, Зейдель и другие юристы «немецкой шко­лы» создают теорию публично-вещного права государства на территорию (так называемая теория объекта или объ­ектная теория — dominium juris publici).

1 См «Французская буржуазная революция 1789—1794 гг.», под ред. акад. В. П. Волгина и акад. Е. В. Тарле, М.—Л., 1941, стр. 537—538.

2*            19

В отличие от феодальной конструкции, облекавшей полномочия государства по отношению к территории в частно-правовую форму, объектная теория облекает их в публичнонправовую форму: государство властвует над территорией не как частное лицо, а как «публично-право­вое единство». Но территория по-прежнему остается объ­ектом публично-вещного права государства, его собствен­ностью. Государство распоряжается территорией помимо своих подданных. Территориальное верховенство озна­чает полное я непосредственное господство государства над территорией и всем тем, что на ней находится, по упомянутому уже принципу «quidquid est in territorio est etiam de territorio».

Несмотря на свою распространенность, теория публич­но-вещного права государства на территорию не стала единственной, а тем более классической концепцией бур­жуазии, так как она не соответствовала юридическому представлению буржуазии о собственности вообще и зе­мельной собственности в частности.

Как известно, большинство представителей буржуаз­ной цивилистики при конструкции понятия собственности, в том числе и земельной, исходят из неограниченного пра­вового господства над вещью. Собственность характери­зуется ими как полное и исключительное господство над вещью, как правомочие располагать ею по своему усмот­рению, устранять от этого каждого другого и даже унич­тожать ее. Неограниченное господство над вещью рас­сматривается как основная  черта   права собственности.

С точки зрения юридической, земельный собственник может поступать с землей подобно тому, как владелец то­вара поступает со своим товаром. Он обладает властью «употреблять части земного шара и злоупотреблять ими».

Частная земельная собственность предполагает моно­полию известных лиц в распоряжении отдельными частя­ми государственной территории как исключительными сферами их личной воли, с устранением всех остальных. «Одна часть общества требует в этом случае от дру­гой дани за право обитать на земле, как и вообще земель­ная собственность включает право собственников эксплу­атировать земной шар —недра земли, воздух, а вместе с тем всё необходимое для сохранения и развития жизни» 1.

і К- Маркс, Капитал, т. III, Госполитиздат,    1955,   стр. 787. 20

Юридическое представление о неограниченности соб­ственности более или менее близко к действительности в период промышленного капитализма, в «либеральный» период развития буржуазного государства, хотя и в это время допускается законное ограничение права собствен­ности в «публичных интересах».

Но чем больше буржуазное общество приближается к монополистической стадии развития, чем больше монопо­лии срастаются с государственным аппаратом, чем боль­ше государство вмешивается в хозяйственную жизнь стра­ны, тем реже говорится о неограниченности собственности. Создается теория, рассматривающая собственность как социальную функцию и допускающая законное ограниче­ние права частной собственности в «общих» или «публич­ных» интересах общества, т. е. в пользу государства, как «идеального совокупного капиталиста». Индивидуальные права капиталиста ограничиваются интересами коллекти­ва капиталистов как класса. Сфера публичного права рас­ширяется. Не случайно, конечно, теория публично-вещного права государства на территорию находит больше привер­женцев именно в конце XIX века. Объектная теория го­сударственной территории оправдывает вмешательство го­сударства в право распоряжаться частной поземельной собственностью. Государство іможєт отчуждать землю У частных лиц, устанавливать налоги и т. п. «Отдельное лицо может распоряжаться своей собственностью для всех своих частных целей, государство же распоряжается об­ластью для целей общественных. Эти два права могут придти в столкновение; в таком случае частная собствен­ность должна уступить», —писал русский государствовед Чичерин '.

Буржуазные правоведы стремятся сохранить принцип абсолютной, ничем не ограниченной собственности как основы всего общественного устройства. Собственность, ограниченная государством в действительности, в идее должна была оставаться неограниченной. Исходя из этого, часть юристов сознательно игнорирует социальные момен­ты монополистической стадии развития и свои теории строит на так называемой формальной неограниченности частной собственности.

1 Б. Ч и ч е р и л, Курс государственной науки, ч   1   Общее госу­дарственное право, М.,  1894, стр. 53.

21

В юридической конструкции государственной терри­тории формально неограниченная частная собствен­ность на землю (неограниченное .право «употреблять ча­сти земного шара и злоупотреблять ими») приходила в противоречие с публичной, «о в основе своей вещной соб­ственностью государства на территорию.

В буржуазной доктрине права, начиная с Гуго Гроция, проводится грань между доминиумом (собственность) и империумом (суверенитет) '. С точки зрения правосозна­ния нарождающейся буржуазии право собственности, яв­ляясь исключительным правом, не может осуществляться одновременно государством и частными лицами. Собствен­ность входит в сферу частного права. Право собственно­сти, «ак частное господство над землею, принадлежит только частным лицам, которые и (Извлекают из нее поль­зу для своих частных целей. Это право священно и не­прикосновенно. Государство уполномочено буржуазией быть администратором и стражем интересов частной соб­ственности, но у него нет и не может быть права собст­венности на государственную территорию. Если бы терри­тория была собственностью государства, то никто не маг бы иметь своей поземельной собственности. Государство вправе делать хозяйственные распоряжения и использо­вать для своих нужд только те части государственной территории, которые никому не принадлежат. Если же само государство все же имеет земельную собственность, то в этом случае оно выступает лишь в качестве частного лица и пользуется собственностью по правилам частного владения. Территориальное верховенство не заключает в себе права собственности на территорию. Территориаль­ное верховенство входит в сферу публичноіго права, тогда как собственность входит в сферу частного права и, следо­вательно, эти два рода господства над земною поверхно­стью не совпадают друг с другом. Верховенство над тер­риторией, как понятие публично-правовое, принципиаль-

; ' Эти правовые понятия были заимствованы из римского права, покоящегося на частной собственности". Римское право ясно различало понятия частно-правового dominium'a и публично-правового imperium'a. По принципу Сенеки: «Omnia rax im^erio possidet, singuli dominio» («De beneficiis». Цит. Academie de droit international. Recueil des cours, 1929, V, Tome 30 de la Collection, p. 96)

22

но отличается от права на вещи—доминиумы. Таковы предпосылки возникновения и основные положения новой концепции государственной территории, построенной в принципе на началах публично-правового империума и ставшей классической буржуазной концепцией террито­рии.

Впервые пространственная конструкция территории как империума теоретически была обоснована в 1860 го­ду профессором киевского университета В. А. Незабитов-ским в диссертации «Учение публицистов о междугосудар­ственном владении». Незабитовский категорически отверг воззрение на территорию как на вещь. «Территория не вещь, которою владеет государство, но пространство, в пределах которого державная власть государства суще­ствует и действует. Это государственная область, округ, предел державной власти. Государство владычествует в пределах территории, но не над территорией, и террито­рия не предмет, а предел державной власти» '.

Другой адепт этой концепции — немецкий юрист Фри-кер также утверждает, что у государственной территории нет функции вещи. Вся роль и значение ее заключаются в определении границ властвования государства; она его пространственный предел, сфера действия верховных лрав суверена.

Поскольку территория не вещь, а только пространст­венный предел суверенной власти государства, то учение о территории не имеет ничего общего с учением о цивили-стическом владении. Следовательно, из международного права следует устранить учение о территориальном вла­дении, заимствованное из гражданского орава. Таковы взгляды основоположников этой новой концепции террито­рии. С теми или иными отклонениями пространственную теорию признал ряд крупных буржуазных юри­стов — Лист, Дюги, Коркунов, Вестлейк, Еллинек и другие.

Однако, несмотря на пространственную конструкцию и отрицание вещного права собственности на территорию в буржуазной теории права, в своей международной прак-

1 В. А. Незабитовский, Собрание сочинений,  Киев,   1884, стр. 140.

23

тике буржуазные государства продолжали обращаться с территориями как с объектом своих вещных .прав. Терри­тория, составлявшая предмет всевозможных сделок, про­должала уподобляться вещи, объекту собственности го­сударства; ее продавали, покупали, обменивали, закла­дывали и т. п. Подобные случаи имели место не только в XIX веке, но и в XX веке. Так, например, в 1899 году ис­панское правительство продало Германии Палау, Каро­линские и Марианские острова за 25 000 000 пезет. В 1917 году Дания продала Соединенным Штатам Амери­ки свои владения иа Антильских островах. Датский флаг был спущен, а американский поднят в тот момент, когда государственный секретарь США вручил -послу Дании чек на сумму в 25 000 000 долларов.

Подобная практика буржуазных 'государств .побудила буржуазных теоретиков начала XX века комбинировать идею имлериума в государственном праве с идеей доми-ниума в международном праве. Возникла новая теория, рассматривающая территорию как объект «международ­ной собственности государства».

Такое понимание территории должно было совместить внешнеполитические интересы буржуазии с интересами частной собственности внутри государства. С точки зре­ния внутреннего права государства территориальное вер­ховенство относится к сфере публичного, а не вещного права. Территориальное верховенство характеризуется как властвование в пределах территории, причем последняя является лишь ареной власти государства. От государст­венно-правовой функции территории сторонники этой тео­рии отличали ее международно-правовые функции. Тер­ритория, по их мнению, представляет собой объект вла­сти государства, его «международную собственность».

В пределах территории государство осуществляет свою власть в двух направлениях: оно подчиняет своему импе-риуму все лица, находящиеся на территории, а также осуществляет dominium publicum, обладая способностью распоряжаться территорией как собственностью. Право собственности на часть земного шара является, таким об­разом, для всех государств изначальным правом. Каждое государство в своих отношениях с другими государствами является собственником территории. Этой точки зрения придерживаются Лабанд, Розен, Циттельман, Уляниц-кий,. Камаровский, Мартене, Штрупп,   Бусгамянте, Ориу,

24

Фошиль, Оппенгейм, Лаутерлахт и другие '. Особо отме­чают работу Дон а то Донати 2.

Попытка преодолеть внутреннее противоречие юриди­ческой конструкции путем раздвоения юридической при­роды территории на внутригосударственную (предел вла­сти) и международную (собственность) практически представляет для буржуазии определенные выгоды для оправдания политики завоевательных колониальных войн и аннексий. Однако теоретически такое раздвоение несо­стоятельно. Попытка примирить теорию предела с тео­рией объекта путем раздвоения природы государственной территории, не порывая с порочным идеалистическим юри­дическим методом, не могла увенчаться успехом. Против­ники такой теории отмечали, что когда одному и тому же юридическому отношению придают одну структуру в го­сударственном праве, а другую — в международном, то одно это служит доказательством искусственности и оши­бочности конструкции. Юридическая природа государст­венной территории не может меняться в зависимости от сферы ее проявления. Либо одно понимание, либо другое. Либо концепция объекта, либо концепция предела. Такова неразрешимая дилемма, в которой запутались буржуаз­ные юристы.

Правда, указанные концепции не всегда представлены в «чистом» виде, нередко их пытаются комбинировать и подчас бывает трудно определить, к какой из теорий сле­дует отнести автора. К этому прибавляются трудности, проистекающие из смешения терминов (например, зна­чение английского термина «dominium»). Но, отвлекаясь от деталей и выделяя главное, типичное в различных тео­риях, можно установить, что в буржуазной доктрине меж­дународного права сущность контроверзы сводится к на­личию двух концепций территории — теории предела и теории объекта. Сторонники этих концепций, отправляясь от разных исходных позиций, путем формально-догмати­ческого метода юридической    абстракции,    выхватывают

1              См. К. S t г u p p,  Les   regies   generates   du  droit  de la paix,

Academie de droit international. Reciieil des cours,  1934, I, Tome  47

de la Collection, p. 540 et suiv.;     P.    Fauchille,    Traite de droit

international public, t. I, premiere partie, Paris,   1922, p. 450 et suiv.

2              D. D о n a t i, Stato e territorio, Roma, 1924.

25

те или иные стороны проблемы и приходят к взаимо­исключающим выводам.

Абстрактность, односторонность и формально-догма­тический подход не позволили «и одной из этих теорий дать исчерпывающее определение -и объяснение юридиче­ской природы территории буржуазного государства. Объ­ектная теория замкнулась в вещное понимание террито­рии, видя в ней только землю и игнорируя пространст­венную функцию государственной территории. Теория же предела игнорирует тот факт, что территория — часть земного [Пространства, заключающая в себе средства про­изводства и служащая объектом исторически обусловлен­ного типа ■хозяйствования.

Практическое значение интерпретации территории, как объекта собственности государства, заключалось в том, что она, примыкая к политическим принципам легитимиз­ма, равновесия сил и т. п., .игнорировала национальный суверенитет и национальную принадлежность территории: Согласно этой теории, территория есть объект вещных прав государства, его собственность. Территориальное вер­ховенство означает полное и непосредственное господство государства над территорией и всем тем, что на ней нахо­дится, включая ее население.

Отправляясь от понимания территории как объекта вещных прав государства и игнорируя национальный су­веренитет народов, объектная теория дает возможность к способам и основаниям приобретения территории при­менять начала римского права, поскольку «применение этих начал, конечно, возможно лишь в том случае, если территория мыслится как объект вещного права» '.

С точки зрения объектной теории, единственной логи­чески-правильной концепцией приобретения территории является та концепция, которая переносит в международ­ное право категории римского права. О полном или ча­стичном применении к способам приобретения территории, как международной собственности, начал римского права говорили Мартене, Ривье и другие2.

і Л. Ш а л л а н д, Юридическая природа территориального верховенства, т. I, СПб., 1903, стр. 142.

2 См. Ф. Мартене, Современное международное право циви­лизованных народов, изд. 5-е, т. I, СПб., 1904, стр. 357—368. A. Rivier, Principes du droit des gens, I, Paris, 1896, p. 174 et suiv.

26

С теми или иными изменениями в международное пра­во было перенесено учение римских юристов о modi acquirendi dominii. Правовые основания территориальных изменений, нося на себе отпечаток патримониальных взглядов на территорию, совпадают с правовыми титула­ми приобретения частной собственности. По аналогии с .началами римского права в качестве титулов приобрете­ния территории доктриной и практикой международного права признавались: приращение, завладение или окку­пация, куллячпродажа, мена, уступка или цессия, дав­ность, арбитраж.

К иным выводам в теории приобретения территории приводит публично-правовая конструкция империума. Она отвергает патримониальные воззрения на территорию и ставит вопрос о производном характере права государ­ства на территорию.

Согласно этой теории господство над территорией есть господство публично-правовое. Территориальное верховен­ство не доминиум, а империум. Иміпериум же есть власть повелевать. Власть повелевать возможна только по отно­шению к людям, но не по отношению к территории и, та­ким образом, власть государства состоит в господстве над лицами, которое немыслимо без территории. Территория не объект, а пространственный предел властвования го­сударства. Поэтому и содержание права на эту террито­рию исчерпывается правом самопроявления государства в известных пределах. «Когда мы говорим о государст­венной территории, то понимаем под этим само государ­ство в пространственном ограничении... Государство — это не что иное, как на основе права организованный в пределах определенного пространства народ» '. Право го­сударственной власти над территорией —территориальное верховенство — является самой государственной властью в ее отношении к населению, живущему на данной тер­ритории. Территориальное верховенство — это право не на территорию, а на население. Государство никогда не может господствовать над своей территорией непосредст­венно, помимо своих граждан. Территория является со-

1 F г і с к е г, Von Statsgebiet,    1867,    S.   27.    Цит.   по           статье

И. П. Т р а й н и н,  Вопросы территории в государственном праве,

«Известия Академии   наук  СССР», отделение экономики  и                права,

1947 г. № 4, стр. 225.

27

ставным элементом государственной личности не сама по себе, а через посредство населения, живущего на ней. Право государства на территорию есть не что иное, как рефлекс личного господства. Территориальные права но­сят исключительно рефлективный характер. Судьба тер­ритории следует судьбе населения '.

Из этого постулата с логической необходимостью вы­текают важные выводы как для теории, так и для практи­ки межгосударственного территориального урегулирова­ния. С точки зрения теоретической, из конструкции тер­ритории как предела власти государства проистекал вы­вод, что приобретение территории государством должно совершаться по иным правовым титулам, чем приобрете­ние вещи. Теория территориальных приобретений должна существенным образом отличаться от учения гражданско­го права о приобретении собственности. Передача терри­тории одним государством другому не есть вещная пере­дача. Государство приобретает не территорию, а право территориального верховенства в /пределах определенной области. Право государства на территорию, являясь реф­лексом права господства над людьми, не может быть воплощено в частно-правовых формах купли-продажи, залога, завещания и т. п. Для юридической правомерности приобретения территории, наряду с соглашением госу­дарств и фактическим занятием территории, необходимо признание территориального изменения самим населением территории, переходящей от одного государства к друго­му. Такое признание не нужно для фактического подчине­ния страны, но существенно необходимо, чтобы придать приобретению территории характер правомерности 2,

В области международных отношений исторически прогрессивное значение этой буржуазной концепции госу-

1              См. Г. Еллинек, Общее учение о государстве, СПб., 1903,

стр.   261;  Ф.  Кокошкин,  Лекции  по общему государственному

праву, М.,  1912, стр.  186; см. также В. Н є з а б и т о в с к и й, Уче­

ние   публицистов о  междугосударственном  владении,    Киев,   1860;

Л. Шалланд, Юридическая природа территориального верховен­

ства, т. I, СПб., 1903; Ф. Лист, Международное право в системати­

ческом изложении, Госиздат,  1926. и др.

2              См. Блюнчли, Современное международное право цивили­

зованных государств, изложенное в виде кодекса. Перевод со вто­

рого немецкого издания В. Уляницкого и А. Ладыженского под ре­

дакцией Л. Камаровского, М., 1877, стр. 187, 189.

28

дарственной территории и территориальных изменений было обусловлено тем, что ее возникновение непосредст­венно связано с борьбой буржуазии за национальное объ­единение, за создание буржуазного государства. Она сыграла положительную роль, способствуя в частности, построению государства на национальных началах.

Эта .буржуазная концепция территории я территориаль­ных изменений находилась в согласии или, во всяком слу­чае, не противоречила буржуазному принципу националь­ности, по которому люди одной нации «должны составлять одно государство и один народ» '.

В буржуазном принципе национальности нашла свое выражение историческая необходимость построения госу­дарства на национальных началах. Этим принципом долж­ны были определяться законные пространственные пределы властвования при переделке буржуазией границ отдельных государств. При разграничении государств го­сударственные границы должны устанавливаться в соот­ветствии с национальной принадлежностью территории так «чтобы границы национальностей и государств совпа­дали между собой» 2.

В эпоху буржуазно-демократических войн и революций XIX в. принцип национальности был направлен против установленных абсолютизмом в соответствии с отживши­ми реакционными принципами легитимизма и равновесия государственных границ. Такое значение этот принцип имел и в период буржуазных войн и революций в цент­ральной Европе (в частности гарибальдийских войн эпо­хи итальянского «рисорджименто»), и в период войн и национальных движений за освобождение балканских и ближневосточных народов от ига султанской Турции в XIX в.

Буржуазная доктрина национальности сыграла опре­деленную роль в борьбе с Феодальным легитимизмом и реакционными принципами равновесия и статус «во Свя­щенного союза. Опираясь на принцип национальности, многие народы, ранее расчлененные, добивались объеди­нения,  а порабощенные нации добивались своего оево-

1              Ф. М а р т е н с, Современное международное право цивилизо­

ванных народов, изд. пятое, т.  I, СПб.,   1904, стр. 29.

2              В. Даневский, Системы политического равновесия и леги­

тимизма и начало национальности в их взаимной связи, СПб., Мо­

сква, 1882, стр. VIII

29

бождения. Так, в 1830 году .признается независимость Греции и Бельгии. По принципу национальности осуще­ствляются территориальные изменения в Румынии в 1858 году, происходит объединение Италии в 1860— 1870 гг. и Германии в 1866—1871 гг. В 1878 году на Бер­линском конгрессе признается независимость Румынии, Сербии и Черногории и т. д.'.

Однако исторически этот принцип означал образова­ние буржуазных национальных государств и, в «конечном счете, использовался буржуазией против народов слабо­развитых стран. Захватив государственную власть, бур­жуазия использовала ее не только для защиты террито­рии своего «национального» государства, но и для расши­рения территории своего господствующего класса за счет территории других государств.

Принцип национальности из орудия борьбы против феодальной реакции превратился в средство завоеватель­ной .политики капиталистических государств. Франция прикрывала им захват двух провинций Сардинского коро­левства — Савойи и Ниццы в 1860 году, Германия — захват Эльзас-Лотарингии во франко-прусской войне 1870—1871 гг. и т. д. Принцип национальности, сформули­рованный буржуазной доктриной международного права, исключал вопрос о суверенитете народа, вопрос о грани­цах, покоящихся на национальном гнете. Роль нации бы­ла сведена к роли пассивного фактора при установлении границ.

Естественно, буржуазной конструкции территории не удавалось миновать категорий римского права в теории территориальных изменений.

Попытка пересадить вопрос о приобретении террито­рии с цивилистической почвы на почву публичного права результатов не дала и, естественно, не могла дать. «Ча­стноправовая сущность сквозит сквозь публичные покро­вы, и дело, в конце концов, все-таки сводится к «приобре­тению территории», а не к распространению территори­ального верховенства»2. Приверженцы пространственной

' См. В. Уляницкий. Международное право, Томск, 1911, стр. 40; «Международное право», под ред. В. Н. Дурденевско-г о иС.Б. Крылова, Юриздат, 1947, стр. 70—71; Н. В. Черно-головкин, Принцип самоопределения народов и колониальная проблема  з международном праве, диссертация, М.,  1950, стр. 97.

2 Л. Шалланд, Юридическая природа территориального вер­ховенства, т. I, СПб., 1903, стр. 267.

30

конструкции территории в лице Листа, Геймбургера и дру­гих, так же как и сторонники объектной теории террито­рии, должны были признать в качестве международно-правового титула приобретения территории первоначаль­ную оккупацию, цессию, завоевание, приобретательную давность и т. п. Французский международник Люйер ут­верждает, что несмотря на отказ от взгляда на террито­рию, как на объект собственности, старые формулы при­обретения территории: первоначальная оккупация, дебел-ляция, приобретательная давность и другие могут быть сохранены, так как они «удобны». Кроме того, заявляет Люйер, «существует очевидное сходство между способами приобретения собственности и способами приобретения ти­тулов, узаконивающих, с точки, .зрения международного права, осуществление государством территориальной ком­петенции в определенном пространстве» '. В конструкции этих титулов, как отмечал еще Шалланд, «частно-право­вая точка зрения окончательно торжествует победу» 2.

Так рассматривался вопрос о юридической природе государственной территории в период капитализма. Бур­жуазные правовые концепции территории и террито­риальных изменений, являясь надстройкой над капитали­стическим базисом, призваны были служить ему, способ­ствовать его укреплению.

Однако в период империализма, когда противоречия капитализма углубились и обострились до предела, ста­рые буржуазные концепции территории эпохи промыш­ленного капитализма уже не удовлетворяли потребностей экономического базиса империализма.