§ 2. Право наций на самоопределение   как правовой титул территориального владения

Признание юридической силы за принципом самоопре­деления наций ставит вопрос о государственно-политиче­ском статусе наций и, следовательно, о границах госу­дарств, покоящихся на национальном гнете. Вопросы о го­сударственной власти и границах государства ■— основные вопросы национального самоопределения. Это неизбежно следует из содержания самого права самоопределения: «если мы хотим понять значение самоопределения наций, не играя в юридические дефиниции, не «сочиняя» абст­рактных определений, а разбирая иеторико-экономичеокие условия национальных движений, то мы неизбежно при­дем к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных кол­лективов, разумеется образование самостоятельного на­ционального государства» '.

Даже в весьма ограниченном американском толкова­нии Устава ООН принцип самоопределения «имеет двой­ной смысл: уважение к желаниям народа, заинтересован­ного в решении вопросов о территориальных изменениях, и право народов избрать форму правления, при которой они должны жить» 2.

Нация абсолютно свободна в решении вопросов своего государственного бытия. Только сама нация имеет право свободно определить свою политическую судьбу, устанав­ливать государственные границы. Никто не имеет права вмешиваться в жизнь наций, насильственно удерживать ее в пределах своих границ, распоряжаться территорией без согласия населения.

Право на самоопределение нации создает для других наций и государств обязанность не нарушать это суверен­ное право. Всякое ущемление суверенных прав нации пред­ставляет собой акт насилия и не может иметь правовой силы.

1 В. И. Л е н и и, Соч., т. 20, стр. 369.

a L. М. Goodrich and Е. Н a m b r о, Charter of the United Nations. Commentary and Documents, World Peace Foundation, Bo­ston, 1946, pp. 61—62. Во втором «пересмотренном» издании коммен­тария (1949 г.) вопрос о самоопределении обойден молчанием.

76

Установление границ государства вопреки воле насе­ления представляет собой нарушение самоопределения или аннексию. Идея самоопределения исключает всякую аннексию: аннексия есть нарушение самоопределения на­ций, есть установление границ государства вопреки воле населения. Исчерпывающее определение аннексии дано Вторым Всероссийским съездом в Декрете о мире:

«Под аннексией или захватом чужих земель прави­тельство понимает сообразно правовому сознанию демо­кратии вообще и трудящихся классов в особенности вся­кое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добро­вольно выраженного согласия и желания этой народно­сти, независимо от того, когда это насильственное присо­единение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоеди­няемая или насильственно удерживаемая в границах дан­ного государства нация. Независимо, наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет.

Если «акая бы то ни было нация удерживается в гра­ницах данного государства насилием, если ей, вопреки выраженному с ее стороны желанию —■ все равно, выраже­но ли это желание в печати, в народных собраниях, в ре­шениях партий или возмущениях и .восстаниях против на­ционального гнета, —■ не предоставляется права свободным голосованием, при полном выводе войска присоединяющей или вообще более сильной нации, решить без малейшего принуждения вопрос о формах государственного суще­ствования этой нации, то присоединение ее является ан­нексией, т. е. захватом и насилием» !.

В понятие аннексии, следовательно, входит: 1) поня­тие насилия (насильственное присоединение или удержа­ние в рамках государства, навязывание границы вопреки воле населения) и 2) понятие чуженационального гнета (присоединение «чужой» области, удержание нации в пре­делах границ чуженационального государства) 2.

Исходя из значения принципа самоопределения, сле-

1              «Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьян­

ского Правительства».  1 декабря 1917 г. № 1, Отдел первый, ст. 2.

См. также В. И   Лени н, Соч., т. 26, стр. 218.

2              См. В. И.'Ленин, Соч., т. 22, стр. 314.

"    77

дует квалифицировать как аннексию не только насильст­венное присоединение, но и насильственное удержание в границах государства того или иного народа. Длительное фактическое владение территорией вопреки воле народа, независимо от того, когда эта аннексия совершена, не представляет собой юридического факта. Утверждение принципа самоопределения наций в международном пра­ве презумирует так называемую «нормативную силу фак­тического» в территориальных отношениях лишь там и до тех пор, где на это есть «точно, ясно и добровольно выраженное согласие и желание» соответствующего на­рода. В противном случае существующее территориаль­ное отношение должно квалифицироваться как аннексия, т. е. захват и насилие, лишающие статус кво какого бы то ни было морального, политического, равно как и юри­дического основания независимо от давности владения. Это, следовательно, не юридическое владение, а фактиче­ское владение, «е находящее себе оправдания в законе, юридически необоснованное.

Политическое статус кво капиталистического мира в значительной мере было создано войнами и насилиями ведущих империалистических держав в ущерб националь­ным интересам подавляющей части населения земли. США и другие колониальные державы, «округлив» свои тер­ритории, стремились увековечить выгодные и угодные им границы, не считаясь с правами и интересами народов. «К тому времени, — пишет один из ведущих дипломатов США Кенан, — мы были удовлетворены своими собствен­ными границами; и нам было приятно думать, что во внеш­нем мире другие народы точно так же удовлетворены . или должны быть удовлетворены своими границами». По­этому США стремились «скрепить и увековечить это сча­стливое статус кво» '.

В современную эпоху краха колониальных режимов в жизни народов происходят великие исторические изме­нения. Пробудившиеся народы поднимаются на борьбу за свою независимость. В этих условиях попытка враждеб­ных им сил увековечить нарушающие их права статус «во, естественно, вызывает противодействие   народов, стремя-

1 G. К е n n а п. Realities of American Foreign Policy. Princeton University Press, 1954, p   16.

78

щихся обрести политическую независимость или добить­ся национального воссоединения.

Прогрессивная общественность выступает за измене­ние статус кво, если и когда это исторически оправдано и соответствует воле народов. Реакционные элементы вы­ступают за сохранение и увековечение отжившего статус кво и даже за возвращение к существовавшему прежде положению, к status quo ante там. где народы осущест­вили   принадлежащее им право на самоопределение.

Нежелание Соединенных Штатов и других колониаль­ных держав признать реальные факты и закономерность антиимпериалистических антиколониальных революций мешали разработке конструктивной программы мира и были одной из причин международной .напряженности: «Сегодня нам приходится признать, — пишет Кена«, — что брожение в колониях является именно отражением глубоко укоренившегося и серьезного отказа миллионов людей мириться с существующим статус кво. И это не единственная причина, требующая изменения статуса и границ. Таким образом, задача международной политики заключается не в пресечении перемен, но в отыскании пу­ти к осуществлению перемен без постоянных нарушений международного мира» '.

С точки зрения современного международного права и правосознания народов основой для демократического, справедливого и прочного мира должно служить уваже­ние территориальной целостности государства в сочетании с признанием права наций на самоопределение.

Право самоопределения исключает насильственное удержание любой нации в .границах чуженационального государства и предполагает коренное изменение его гра­ниц в соответствии с волеизъявлением населения. Терри­ториальные изменения на основе права наций на само­определение не нарушают принципа территориальной це­лостности государства, напротив, они являются необходи­мой предпосылкой полной, действительной национально-государственной целостности народов и их территорий.

Вопрос о целостности того или иного государства и вопрос о «неизменности его границ» совершенно различ-

1 G. К е n n а п.  Realities of American Foreign Policy, Princeton University Press,  1954. pp. 35—36.

79

ные проблемы, между которыми нельзя ставить знак ра­венства.

Устав ООН, признавая за входящими в эту междуна­родную организацию государствами их суверенитет, а значит и их «основные трава» — .независимость, самостоя­тельность, территориальную целостность и неприкосновен­ность и т. д. вместе с тем признает право наций на само­определение и обязывает государства-члены претворять это право в жизнь. В праве наций на самоопределение нет и не может быть ничего противоречащего территориаль­ной неприкосновенности и территориальной целостности государств.

Принцип территориальной целостности государств, не отрицая законности территориальных изменений на основе самоопределения, исключает насильственное расчленение и аннексию территории извне в результате агрессивной войны.

Было признано, что «агрессивная война не должна ни­когда служить способом для разрешения споров между государствами, и таким образом она является междуна­родным преступлением» '.

По Уставу Лиги Наций к числу противоправных войн следовало относить «внешнюю агрессию» против «терри­ториальной целостности и ^политической независимости» (ст. 10).

Государства, подписавшие в августе 1928 года пакт БрианачКеллога, выразив уверенность, что «всякие изме­нения в их взаимных отношениях должны изыскиваться в мирных средствах», торжественно заявили от имени своих народов, что они осуждают обращение к войне для урегу­лирования международных споров и «отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики».

Вследствие осуждения обращения к войне для урегу­лирования международных споров и отказа от войны как орудия национальной политики, по определению конгрес­са Ассоциации международного права в Будапеште в 1934 году, более 60 государств, подписавших пакт Бриана-Келлога, не имеют права считать приобретенными де-юре какие-либо территории или выгоды, полученные де-факто

1 См. Декларативную резолюцию восьмой Ассамблеи Лиги На­ций от 27 сентября 1927 г.

80

путем обращения к войне в качестве орудия национальной политики'.

Ряд формальных обязательств «не признавать терри­ториальных изменений.., которые были получены посред­ством применения силы», содержатся в панамериканских актах. Статья 11 конвенции о правах и обязанностях го­сударств, заключенной на седьмой панамериканской кон­ференции 26 декабря 1933 г., предусматривала, что «тер­ритория каждого государства неприкосновенна и не мо­жет быть объектом военной оккупации или других насиль­ственных мер, применяемых другим государством прямо или косвенно или по каким-либо мотивам, хотл бы вре­менно». Эти обязательства были подтверждены в актах 1936 года (в ст. 1 Договора об обеспечении выполнения действующих договоров говорилось, что «стороны не бу­дут признавать каких-либо территориальных соглашений, достигнутых не мирными средствами, а также не будут признавать юридическую силу оккупации или приобрете­ния территории, осуществленной силой оружия») и 1940 го­да (в конвенции о временном управлении европейскими колониями и владениями в Америке говорится, что аме­риканские республики считают, что «сила не может быгь основой права и что они осуждают всякое насилие, как в форме завоевания, так и в виде постановлений, устанав­ливаемых воюющими в договорах или в какой-либо иной форме»). Принятый 30 апреля 1948 г. в Боготе Устав Ор­ганизации американских государств специально огова­ривает, что «победа не создает прав» (ст. 5 е) и что «тер­риториальные приобретения и особые преимущества, по­лученные путем применения силы или любых других средств принуждения» не будут признаны  (ст. 17).

Необходимо подчеркнуть, что упомянутые прогрессив­ные институты международного права были созданы на­родами Латинской Америки в их борьбе за независимость. Они противопоставлялись народами этих стран экспан­сионистской политике США, попыткам последних к рас­ширению своей территории за счет территории латиноаме­риканских стран.

В соответствии с Уставом ООН, члены ее «воздержи­ваются в их международных отношениях от угрозы силой

1 См. А. Т р а й н и н, Защита    мира    и    уголовный закон, М., 1937, стр. 46.

6. Ю. Г. Барсегов                81

или ее применения как против территориальной неприкос­новенности, или политической независимости любого го­сударства, так и каким-либо другим образом, несовмести­мым с целями Объединенных Наций» (п. 4 ст. 2). Они должны разрешать свои международные споры, и в том числе территориальные, «мирными средствами таким об­разом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» (п. 3 ст. 2).

Следовательно, согласно нормам современного между­народного права, территории всех 'государств неприкосно­венны от внешнего нападения и юридическая сила терри­ториальных приобретений, полученных в результате за­воевания с применением силы оружия, отрицается. Это значит, что территориальная целостность государств с точ­ки зрения международного права должна основываться на свободном, добровольном согласии наций, входящих в пределы данных государственных границ и, 'следова­тельно, не исключает, а, напротив, предполагает возмож­ность и законность территориальных изменений на основе права наций на самоопределение.

В соответствии со ст. 10 Устава Лиги Наций члены ее обязывались «уважать и охранять против всякого внеш­него нападения территориальную целостность и существу­ющую политическую независимость всех членов Лиги. В случае нападения, угрозы или опасности нападения, Совет указывает меры к обеспечению выполнения этого обязательства». Формально положение ст. 10 предполага­ло отказ членов Лиги Наций от признания результатов агрессии и обязательство восстановить существовавшее прежде положение (так называемое restitutio in integrum).

Британский официальный комментарий, изданный в июне 1919 года1, характеризовал Устав Лиги Наций как содержащий «взаимную гарантию территории и незави­симости» и обращал внимание на слово «внешний», как показывающее, «что Лига не может быть использована, как использовался Священный Союз,— для подавления на­циональных или других движений внутри государств — членов ее, а только для предотвращения насильственной аннексии извне». В этом комментарии подчеркивалось так­же и то, что ст. 10 связана со ст. ст. 11 и 19 и «не имеет

1 Содержание комментария* приводится по Л. О п пен гейм. Международное право, т. I, полутом 1, Издательство иностранной литературы, 1948, стр. 364.

82

своим назначением наложить на новое территориальное устройство печать чего-то священного и навеки неизмен­ного».

В резолюции, принятой в 1921 году комиссией по пере­смотру Устава Лиги Наций, отмечалось, что «цель статьи 10 не в увековечении территориальной и политической ор­ганизации в том виде, как они были установлены, и так, как они существовали в период заключения последних мирных договоров. В эту организацию могут быть внесены изменения различными законными средствами. Пакт до­пускает такую возможность» '.

И хотя Устав Лиги Наций, фиксировавший в ст. 10 принцип территориальной целостности, был инкорпориро­ван во все мирные договоры 1919 года, однако, это, по все­общему признанию, не означало гарантии неизменности новых границ. Мало того, в первоначальном варианте ст. 10 указывалась даже сама процедура изменения тер­риториального статуса на основе самоопределения. Но впоследствии победители, опасаясь за судьбы аннексиро­ванных ими территорий и боясь роста национально-осво­бодительных движений, изъяли это положение.

Устав Организации Объединенных Наций в этом отно­шении идет гораздо дальше в сторону признания закон­ности мирных территориальных изменений на основе само­определения наций. Как отмечает С. Б. Крылов, при со­ставлении Устава ООН многочисленные сторонники по­становления ст, 10 Устава Лиги Наций, участвовавшие в Конференции в Сан-Франциско, энергично настаивали (в Комитете I—1) на воспроизведении его їв Уставе Органи­зации Объединенных Наций 2. Несмотря на их усилия, в Уставе ООН территориальные гарантии истолкованы мно­го эластичней, чем в Уставе Лиги Наций. Участники пере­говоров исходили из того, что, запрещая войну и агрессию, они, вместе с тем, не гарантируют статус кво на вечные времена и не исключают возможности изменения государ­ственных границ3. Соответствующее    положение Устава

1              Цит. Academie de droit international. Recueil des cours, 1935,

IV, Tome 54 de la Collection, p. 226.

Комментарий излагается по кн. С. Б. Крылов а, Материа­

лы к истории  Организации Объединенных  Наций, вып.  1. М.—Л ,

1949, стр. 255—256.

«A Commentary on the Dumbarton Oaks Proposals» — Британ­

ская «белая книга», Cmd   6571.

6*            С             83

ООН (п. 4 ст. 2) не гарантирует территориальной целост­ности государств ' в тех случаях, когда территориальные изменения происходят не в результате угрозы силой или применения силы, а в соответствии с принципом само­определения наций, в соответствии с желанием народа данной территории.

Такое толкование подтверждается также и тем, что конференция не приняла поправки представителей Новой Зеландии и Австралии, предложивших включить в Устав ООН пункт о гарантии территории государств, входящих в состав международной организации. Глава делегации УССР заявил представителям печати, что он выступал против такого рода предложений, «'поскольку это выходит за пределы возможностей международной организации и может противоречить праву на самоопределение народов, желающих изменить свой статут или произвести мирный обмен' территориями, тогда как международная организа­ция должна поддерживать такое право» 2.

Каждое государство — член ООН должно уважать тер­риториальную целостность и границы всех других госу­дарств, но это не значит, что оно гарантирует на вечные времена неизменность их границ.

Устав ООН не ставит и не может ставить никаких препятствий мирным изменениям территориального или политического статуса, существовавшего в момент созда­ния Организации в 1945 году. Он может быть изменен в соответствии с правом наций «а самоопределение согла­шениями самих государств либо на основе решений авто­ритетных международных органов, если они соответст­вуют общепризнанным принципам международного права (например, территориальные постановления Потсдамской конференции трех великих держав, Парижской мирной конференции и т. п.).

История показывает, что при определенных обстоя­тельствах сохранение существующего политического или территориального статус кво может прийти в противоре­чие с интересами свободного развития народов, входящих в состав того или иного государства. Так было с Австро-

1 «A Commentary on the Charter of United Nations» — Британ­ская «белая книга», Cmd   6666. і «Правда» 18 мая 1945 г.

84

Венгрией, так было с Оттоманской империей, так обстоит дело с колониальными империями.

Уважение территориальной целостности государств ни

в коем случае не означает закрепления и увековечения

политического статуса или границ, созданных насилиями

и войнами. Между тем, нередки случаи, когда государства

пытаются сохранить именно такой статус, претендуя на

порабощенные ими некогда территории, которые в исто­

рическом, этническом, экономическом и географическом

отношении представляют собой самостоятельное целое или

части других стран.            .    .

Португальское правительство, например, считает ин­дийскую территорию Гоа неотъемлемой частью Португа­лии. Португальская конституция рассматривает Гоа как «провинцию» Португалии.

Португальские власти жестоко расправлялись с гоан-ским освободительным движением и участниками движе­ния мирного сопротивления — сатьяграха, пытавшихся мирным путем освободить порабощенную часть своей на­циональной территории. Последних обвиняли в «наруше­нии государственной границы», в посягательстве на тер­риториальную целостность Португалии. Действия Индии в гоанском вопросе лиссабонское правительство представля­ло как «империалистические замыслы» в отношении пор­тугальских анклавов, как «попытку аннексировать сосед­нюю территорию» и, следовательно, нарушение террито­риальной целостности другого государства. При этом пор­тугальский министр иностранных дел намекал даже на ст. 4 Североатлантичеокого договора, предусматриваю­щую, что «договаривающиеся стороны будут консульти­роваться между собой всякий раз, когда, по мнению лю­бой из них, территориальная целостность, политическая независимость или безопасность любой из договариваю­щихся сторон окажется под угрозой». Он заявлял, что «подобно любому другому члену НАТО, Португалия име­ет полное право поставить свое дело (относительно Гоа) на рассмотрение Совета НАТО».

Между тем известно, что Гоа составляет часть Индии. Именно сохранение Гоа под властью Португалии, является одним из примеров вопиющего нарушения территориаль­ной целостности государства. Гоанцы имеют неотъемлемое право на свободу и воссоединение с Индией. Индийский

народ имеет полное право защищать целостность своей территории.

Исходя из того, что Гоа является неотъемлемой частью Индии, Коммунистическая партия Индии считает, что оказание полной поддержки своим собратьям в Гоа в их борьбе за освобождение и объединение с Индией есть пра­во и обязанность индийского народа. В резолюции пле­нума ЦК Компартии Индии по гоанскому вопросу, опуб­ликованной 19 сентября 1955 г., отмечалось, что, посколь­ку португальцы являются агрессорами, нарушающими территориальную целостность Индии, освобождение Гоа индийским народом и его правительством полностью соот­ветствует пяти принципам мирного сосуществования и необходимо для дела мира.

Известно, что определенные круги Франции упорно считают, что «Алжир — это Франция». Когда на X сес­сии Генеральной ассамблеи ООН голосами арабских и азиатских стран, участниц Бандунгской конференции, в повестку дня был включен алжирский вопрос, министр иностранных дел Франции выступил в дебатах против по­пытки «разъединить то, что едино». Он расценил это как «интервенцию», как «вмешательство во внутренние дела» и утверждал, что решение Генеральной Ассамблеи может послужить прецедентом и тогда «были бы поставлены под угрозу территориальная целостность любого государства, все договоры, давние и недавние, установившие границы. Таким образом было бы покончено с безопасностью мно­гих государств и независимостью наиболее слабых». Он оказал, что это приведет к «разъединению и расчленению государств» *. Но министр иностранных дел Франции ока­зался в меньшинстве. Большинство государств — членов ООН, считало, что уважение прав народов Алжира не на­рушает территориальную целостность Франции.

Уважение территориальной целостности Великобрита­нии и Франции не исключает также и национального объ­единения и независимости Камеруна. Как известно 2, в ре­зультате захватов и переделов колоний население Каме-

1              «Revue politique   des idees et des institutions»,    15    octobre

1955, N 15, p. 476.

2              См. В. Ларин, Народ Камеруна в борьбе за объединение и

независимость своей    страны,    «Международная    жизнь»,   1955 г.

№ 10, стр. 91—98.

86

руна оказалось разъединенным и в настоящее время про­живает на двух подопечных территориях — французской и английской. Британская часть Камеруна в свою очередь была расчленена и включена в состав Нигерии: Северный Камерун в качестве составной части Северного района этой колонии, а Южный Камерун — в виде отдельной единицы в составе федерация. В то время как Англия стремится удержать британскую часть Камеруна путем присоединения ее к Нигерии, Франция пытается добиться той же цели посредством «включения французской части Камеруна в состав Французского Союза. Как Франция, так и Великобритания рассматривают свои зоны в Каме­руне как интегральные части метрополии.

С точки зрения современного международного права борьба камерунского народа против колониального гос­подства, за объединение и независимость своей родины вполне обоснована.

К достижению целостности и полной независимости своей территории путем освобождения от колониализма и воссоединения Западного Ириана стремится Индонезия.

В последнее время вновь активизировалось движение за воссоединение Ирландии. Ирландский народ протестует против раздела своей страны.

Принцип территориальной целостности не исключает также необходимости выявления и уважения воли народа Пуштунистана, Кипра и др.

Таким образом, принцип территориальной целостности и неприкосновенности не исключает теоретически и не мо­жет исключать практически права наций на самоопреде­ление. Территориальные изменения на основе права наций на самоопределение являются необходимой предпосылкой полной, действительной ■национально-государственной це­лостности народов, некогда насильственно лишенных своей государственности и желающих вновь обрести ее, либо воссоединиться в границах единого национального государства. Поэтому закономерны и юридически обосно­ванны территориальные изменения, наступившие в резуль­тате национально-освободительной борьбы порабощенных народов и замены чуженационального государственного верховенства верховенством национального государства; при воссоединении разрозненных частей нации со своей родиной, поскольку   без    восстановления национального

87

единства национальная жизнь есть лишь призрак'; при восстановлении попранного права путем возвращения ра­нее неправомерно отторгнутых земель; при добровольной и безвозмездной уступке части своей территории другому государству или обмене части своей территории на часть территории другого государства с целью приведения го­сударственных границ к максимальному соответствию с принципом национального самоопределения и взаимного удовлетворения справедливых чаяний заинтересованных народов.

Возможны и законные изменения политического и территориального статуса при добровольном объ­единении народов нескольких государств в одно союзное государство. Таким добровольным объединением суверен­ных республик является СССР. Акт вступления республик в состав Советского Союза ни в коей мере не нарушает их территориальную целостность. Напротив, он служит реальной гарантией того, что их территориальная целост­ность будет уважаться другими.

Примером может служить вступление в состав Союза ССР прибалтийских республик Литвы, Латвии, Эсто­нии. Исторический акт провозглашения Советской власти в Литве, Латвии и Эстонии и вступление их в Союз Совет­ских Социалистических Республик был результатом сво­бодного волеизъявления народов, выраженного в актах верховных законодательных органов этих стран.

В частности, в Декларации Литовского народного сей­ма, принятой 21 июля 1940 г., говорилось:

«Выражая единодушную волю свободного трудового народа Литвы, Народный Сейм провозглашает установле­ние Советской власти на всей территории Литвы.

Литва объявляется Советской Социалистической Рес­публикой. Отныне вся власть в Литовской ССР принадле­жит трудящимся города и деревни в лице Советов депута­тов трудящихся».

В этот же день Литовским сеймом была единогласно принята вторая Декларация — о вступлении Литвы в со­став СССР.

Аналогичные решения были приняты парламентами других прибалтийских республик — Латвийским сеймом и Эстонской Государственной думой.

1 См. К. Маркс  и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. I, стр. 154 88

Верховный Совет СССР постановил удовлетворить просьбу народов Литвы, Латвии и Эстонии, и эти три го­сударства вошли в состав СССР в качестве суверенных и равноправных советских социалистических   республик.

Правовой основой территориальных изменений служит право наций на самоопределение. Соответствие фактиче­ского территориального владения государства праву на­ции на самоопределение дает ему юридический титул, пра­во на владение и распоряжение территорией.

В связи с международным признанием принципа са­моопределения наций в качестве высшего правового титу­ла территориального владения и правового основания тер­риториальных изменений, проблема территории в между­народных отношениях ставится на принципиально новые ооноівьі. Существенные изменения вносятся в теорию и практику территориального разграничения. Способы и ос­нования территориальных изменений получают принци­пиально новую оценку.

Между тем буржуазная доктрина международного права и практика капиталистических государств, невзирая на официальное признание принципа самоопределения на­ций, продолжает упорно выдвигать в качестве правовых оснований территориальных приобретений действия, кото­рые были достаточны для приобретения территории еще во времена древности; «даже сегодня в международном пра­ве мы устанавливаем границы государства по извлечен­ным из римского права правилам приобретения собствен­ности», — признаются буржуазные юристы-международ­ники '.

С точки зрения современной буржуазной доктрины, приобретения территории, право государства на террито­рию создают: оккупация, завоевание, порабощение, цес-сля. К правовым, способам приобретения территории отно­сят также: давность, приращение территории и иногда присуждение.

По традиции перечисленные способы приобретения территории делятся на основные и производные в зависи­мости от того, имеет ли место передача существующих прав от одного государства другому или возникает перво-

1 J. L. В г і е г 1 у, Regies generates du droit de la paix. Academie de droit international. Recueil des cours, 1936, IV, Tome 58 de la Collection, p. 148.

89

начальное право суверенитета над территорией, ранее не принадлежавшей другому суверену.

Известно, что эти правовые основания территориаль­ных приобретений и их классификация заимствованы из норм римского права в далеком прошлом. Они формиро­вались в то время, когда территория рассматривалась как объект собственности феодала или .монарха >.

Начиная с эпохи великих географических открытий и вплоть до завершения раздела мира в эпоху империализ­ма для «легализации» колониальных захватов буржуаз­ные государства использовали первоначальную оккупа­цию 2. Оккупация как основание для приобретения терри­тории сыграла большую роль при образовании обширных колониальных империй. И сейчас еще она используется для оправдания колониального гнета.

Первоначальная оккупация территории государством, как правовое основание территориальных приобретений, буржуазной доктриной и практикой относилась ко всякой территории, ранее не подчиненной власти государств «христианской цивилизации» или государств «индивиду­ально допущенных в международное сообщество», либо к территории, оставленной этими государствами (terri-toire derelictum). Такой «ничьей территорией» — так на­зываемой terrae nullius—могли считаться либо незасе­ленные земли, либо территории, политическая власть ко-

1              Люйер, например,  утверждает,    что    старые    формулы    спо­

собов приобретения территории могут быть сохранены несмотря на

отказ от взгляда на территорию, как на объект собственности, так

как они «удобны» и так как «существует неоспоримое соответствие

между способами приобретения собственности и способами приобре­

тения титулов, узаконивающих с точки зрения международного пра­

ва осуществление    государством    территориальной    компетенции в

определенном пространстве: J. L'Huillier, Elements de droit interna­

tional public, Paris,  1950   (Avec Addendum de mise   a jour au 1 er

Janvier 1954), § 416, p. 243. Профессор международного права Кор-

неллского университета США Герберт Бриггс считает правомерными

следующие пять «признанных    международным    правом» способов

приобретения территории:  первооткрытие и оккупация, завоевание,

приращение, давность,    цессия    (Herbert W.  Briggs    (Edited by),

The Law of Nations. Cases, Documents and Notes, New York, 1938).

Этой точки зрения придерживается большинство буржуазных юри­

стов.

2              Оккупацию как способ приобретения    территории не следует

смешивать с военной    оккупацией,    временной и не порождающей

территориальных прав.

90

торых не была признана государствами, составлявшими «международное сообщество». Практически это были не­заселенные пространства Арктики и Антарктики и терри­тории колониальных и полуколониальных (по политиче­ской терминологии той эпохи — «малоцивилизованных») стран Азии и Африки.

Если территории этих стран не были подвластны ка­кой-либо колониальной державе, то независимо от воли туземного населения их территории можно было занять в качестве «ничьей земли» '.

В частности, к такой категории США относили терри­тории, населенные индейцами. «Они занимают террито­рию, на которую мы, независимо от их воли, присваиваем себе правовой титул до ликвидации их права на владе­ние территорией», — так определил положение индейцев главный судья Маршалл в 1821 году2. Чтобы получить представление о масштабах экспроприации, достаточно сказать, что только у индейцев племени криков в резуль­тате военного захвата и мошенничества во время (войны 1812 года было отторгнуто около 23 267 тыс. акров земли, составляющих ныне территорию штатов Джорджия, Ала­бама и Миссисипи.

Признание принципа самоопределения и юридического равенства наций, естественно, исключает возможность от­носить к «ничьей» земле какую-либо населенную часть территории, включая колониальные территории. Всякая населенная территория является достоянием народа, на­селяющего эту территорию, и не может больше считаться «ничьей землей».

Все-нации, и в том числе колониальные, имеют право на самоопределение. «Гигантское большинство, наверно девять десятых всего населения земли, может быть 95%, подходит под эту характеристику...» 3

Что касается необитаемой территории, ю и тут перво-

A. Verdross,   Regies generates du droit international   de la

paix. Academie    de  droit inteinational.  Recueil  des   cours,   1929,  V,

Tome 30 de la  Collection, p. 368; L. С a v a re, Le droit international

public positif, t. I, Paris,  1951, p. 277-    L'H u і 11 і e r. Elements de

droit international  public,  Paris,   1950   (Avec Addendum  de mise  a

jour au 1 er Janvier 1954), § 417, pp. 244—245.

4. 4. Хай д, Международное право, его понимание и приме­

нение  Соединенными   Штатами  Америки,  т.   1,  Издательстзо  ино­

странной литературы, 1950, сто   92.

В. И. Л е н и н, Соч., т. гэ" стр. 151—152.

91

начальная оккупация далеко не единственный критерии. Практически эта форма приобретения территории потеря­ла свое значение в эпоху империализма, когда раздел ми­ра был уже закончен, так что дальше предстояли лишь пе­ределы, переход от одного «владельца» к другому, а не от бесхозяйности к «хозяину» '.

Столь же вопиющим образом противоречит современ­ному международному праву завоевание или так называе­мое debellatio, под которым имеют в виду завладение не­приятельской территорией, подчинение ее населения с по­мощью военной силы и фактический переход суверенитета побежденного государства над принадлежавшей ему тер­риторией победителю. Если территория, оккупированная и присвоенная победителем, составляет лишь часть не­приятельской территории, то для перехода права сувере­нитета над этой территорией требуется, чтобы побежден­ное государство признало существующее положение. Если такое признание имеет место, то этот способ приобрете­ния территории относят к цессии. Но буржуазная доктри­на допускает также возможность полного игнорирования законного суверена путем прекращения его существова­ния. «Воюющий может фактически оккупировать всю тер­риторию своего врага и, подавив всякое сопротивление, уничтожить его как государство, присвоив в результате победы его территорию», — пишет Хайд2. В этом случае имеет место покорение, сопровождаемое полным уничто­жением побежденного государства.

Наиболее полно и откровенно содержание этого «спо­соба» приобретения территории изложено Кельзеном: «Приобретение территории незаконными действиями, — пишет он, — может иметь место и в случае так называе­мого покорения. Если государство в ходе войны оккупи­рует вражескую территорию и наносит своему противнику полное поражение, когда дальнейшее сопротивление с его стороны уже невозможно, победитель может, после того, как он прочно установил свое господство над завоеванной территорией, включить ее в состав своей территории. Та­кое присоединение территории без согласия ее законного

і См. В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 241—242.

2 Ч. Ч. Хайд, Международное право, его понимание и приме­нение Соединенными Штатами Америки, т. 6, Издательство ино­странной литературы, 1954, стр. 386.

92

собственника называется аннексией. Территория побеж­денного государства может быть аннексирована победив­шим государством с целью включить ее навсегда в состав своей территории или с намерением рано или поздно рас­порядиться ею, например, уступив ее третьему государ­ству или создав на этой территории новое государство. Но каковы бы ни были намерения победителя, аннексиро­ванная территория, по праву принадлежит ему, даже если выигранная им война была незаконной, а аннексия по­бежденного государства международным деликтом. Прин­цип эффективного владения, как принцип международно­го права, служит тут основой территориального измене­ния» '.

В этом случае отсутствует даже видимость при­мирения противной стороны с создавшимся положением. Для приобретения суверенных прав побежденного ставит­ся единственное условие: война должна окончиться успеш­но и сопротивление противника должно быть подавлено. Территория побежденного государства в этом случае буд­то бы становится «ничьей», «бесхозяйной землей» и, по аналогии с первичной оккупацией, может рассматриваться как принадлежащая победившему государству. Здесь нет никакого территориального правопреемства, ибо нет до­говора между победителем и побежденным. Прежний су­верен игнорируется, а победитель ничем не ограничен. Для приобретения суверенных прав побежденного побе­дитель должен путем формального акта аннексии подтвер­дить свое намерение приобрести право суверенитета над данной территорией. О своем намерении победитель объ­являет односторонним актом. Примером такого акта мо­жет служить королевский декрет 9 мая 1936 г., поставив­ший Эфиопию под суверенитет Италии: «Территория и народы Эфиопии поступают под полный и нераздельный суверенитет итальянского королевст-ва. Титул императора Эфиопии принимает на себя за него и его наследников ко­роль Италии»2.

Завоевание и порабощение как способ и правовое ос­нование приобретения территории своим происхождением

і Н. К el sen, Principles of International Law, New York, 1952, p. 214.

2 Royal Institute of International Affairs, Documents on Inter­national Affairs (1929—1936) Edited by J. W. Wheeler-Bennett, vol. II, London, 1935, p. 472.

93

уходят в первобытные времена с его «правом сильного». Ученые, обосновывая этот принцип, опирались на римское право, которое рассматривало завоевание за счет против­ника как лучшее средство приобретения собственности. В эпоху империализма этот первобытный способ приобре­тения территории считался вполне естественным. Импери­алистические державы нередко прибегали к нему. Так, например, Англия в 1900—1901 гг. покорила и аннексиро­вала территорию Оранжевой республики и Трансвааля, Италия в войне 1935—1936 гг. покорила Эфиопию и т. д. И в настоящее время в буржуазной доктрине междуна­родного права нередко ставят вопрос: можно ли рассмат­ривать «дебелляцию» как законный, с точки зрения меж­дународного права, титул приобретения территории.

Завоевание и порабощение полностью противоречат нормам современного международного права. Основой за­воевания, как и основой покорения, служит применение неприкрытого насилия. Следовательно, завоевание и поко­рение несовместимы со свободным самоопределением на­селения. Несовместимы они также и с принципами тер­риториальной целостности и неприкосновенности государ­ственной территории.

В целом ряде рассмотренных выше официальных меж­дународных актов отрицается юридическая сила террито­риальных приобретений, полученных под угрозой войны или в результате завоевания с применением силы оружия. В частности, мирные договоры 1947 года, которыми за­вершилась вторая мировая война, аннулировали террито­риальные изменения, совершенные державами оси. Согла­сно ст. 33 мирного договора с Италией, последняя призна­ла и обязалась уважать суверенитет и независимость Эфиопского государства. Согласно ст. 34 того же договора Италия формально отказалась в пользу Эфиопии от всей собственности, прав, интересов и преимуществ всякого ро­да, приобретенных когда-либо итальянским .государством в Эфиопии, а также от всех претензий на особые интересы или влияние в Эфиопии.

Устав Организации Объединенных Наций в преамбуле предусматривает существенное ограничение применения вооруженных сил, допуская их использование лишь в об­щих интересах поддержания мира, а в силу п. 4 ст. 2 все члены Организации воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как про-

94

тив территориальной неприкосновенности или политиче­ской независимости любого государства, так и каким-ли­бо другим образом, несовместимым с целями Объединен­ных Наций.

Территориальные изменения должны совершаться мирным путем, предусмотренным нормами современного' международного права. Территориальное урегулирование, достигнутое силой оружия в результате агрессивной вой­ны против воли коренного населения этой территории, не может быть признано правомерным. С точки зрения дей­ствующего права, дебелляция больше не может рассмат­риваться как законное правооснование территориального приобретения ни по своему содержанию (нарушение пра­ва свободного самоопределения), ни по средствам осуще­ствления (агрессивная война). Некоторые буржуазные авторы так или иначе признают, что современное между­народное право отвергает завоевание как законный спо­соб территориальных приобретений'.

Однако и империалистическая практика, и империали­стическая доктрина стремятся доказать, что на народы ко­лониальных стран это не распространяется. Представи­тель североамериканской доктрины международного права Ч. Ч. Хайд мотивирует «законность» колониальных захватов следующим образом: «Если жители данной тер­ритории принадлежат к нецивилизованному или крайне-отсталому народу, неспособному обладать правом сувере­нитета, то завоеватель может фактически игнорировать их правовой титул и осуществлять завладение страной та­ким образом, как если бы она никому не принадлежа­ла» 2.

Однако ни подобные доводы колонизаторов, ни соот­ветствующая им практика империалистических держав в. странах Азии и Африки не имеют ничего общего с правом. В соответствии с действующими международно-правовы­ми нормами, а именно: правом всех наций на самоопреде­ление, суверенным равенством больших и малых наций, а

L.  Cavare,  Le  droit  international   public  positif,   t.   I,   Pa­

ris, 1951, p. 274; A. Ver dross, Regies    generates du droit interna­

tional de la paix, Academic de drat international, Recueil des coursv

1929, V, Tome 30 de la Collection, p. 374.

4. 4. X а й д, Международное право, его понимание и приме­

нение Соединенными  Штатами  Америки,  т.  2,  Издательство  ино­

странной литературы, 1951, стр. 68.

95

также признанием неправомерности территориальных приращений, полученных в результате агрессивной войны, противоправный характер аннексии определяется незави­симо от того, насколько развитой или отсталой является нация, насильственно удерживаемая в границах данного государства, независимо от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет.

Игнорирование воли народов, ставших объектом терри­ториальной экспансии агрессивных государств, проявляет­ся и в отношении тех народов, исключительные права ко­торых как суверенов данной территории были признаны «международным обществом». С точки зрения империали­стической доктрины и практики, победитель при желании «может удержать за собой в качестве плода победы заня­тую им территорию и приобрести на нее суверенитет». Для этого он должен оформить «передачу» суверенного права на территорию посредством какой-либо «подходящей» процедуры. «Обычно применяемый для этого метод зак­лючается в том, что победитель требует и добивается в форме соответствующего договора передачи права суве­ренитета» 1.

Завоевание с последующим оформлением захвата в мирном договоре между победителем и побежденным в буржуазной доктрине международного права относят к цессии, как самостоятельной категории в системе терри­ториальных правооснований.

Цессия или уступка территории самый распространен­ный способ территориальных изменений. Признание противоправности территориальных приращений, достиг­нутых в результате агрессивных войн, в международно-правовой практике приводит к тому, что агрессивные госу­дарства завоеванию и покорению как способу территори­альных приобретений стали предпочитать так называемую цессию, или уступку территории.

Цессией государственной территории называют пере­дачу суверенитета над территорией одним государством другому государству. В отличие от завоевания или чора-бощения, которые представляют собой акт голой силы и не требуют согласия прежнего суверена, цессия, или уступ-

1 Ч. Ч. Хайд, Международное право, его понимание и приме­нение Соединенными Штатами Америки, т. 2, Издательство ино­странной литературы,  1951, стр. 69_

Ж

ка территории, предполагает наличие формального согла­сия сторон.

Соглашение о цессии территории должно быть оформ­лено в виде договора между государством, которое усту­пает, и государством, которое приобретает территорию. Такой договор может быть результатом мирных перего­воров или войны. В соответствии с этим различают добро­вольные цессии и цессии принудительные, вынужденные.

Добровольная уступка территории путем мирных пере­говоров почти исключена в международной практике эксплуататорских государств, она немыслима в условиях капитализма, где действует волчий закон захвата и гра­бежа территорий более слабых стран. Практически речь идет об оформленной в мирном договоре принудительной передаче победителю территории побежденного в войне государства.

Подобные акты перехода территории содержатся поч­ти во всех мирных договорах, которыми заканчивались войны между государствами: во Франкфуртском мирном договоре 1871 года, в Версальском, Сен-Жерменском, Нейиском, Трианонском, Севрском и в заменившем его Лозаннском мирных договорах, которыми была заверше­на первая мировая война, в Брест-Литовском договоре 1918 года и т. д.

В качестве примера такого рода «добровольной» уступки обычно называют японо-корейский договор 1910 года, «оформивший» захват Кореи Японией. «Добро­вольность» усматривается в том, что ст. 1 силой навязан­ного договора гласила, что «его величество император Кореи совершает полную и на вечные времена уступку его величеству императору Японии всех прав суверенитета на всю Корею»'.

Другим примером является захват гитлеровской Гер­манией Чехословакии, также оформленный как «добро­вольный» отказ последней от самостоятельного государ­ственного существования. Сначала Чехословакию заста­вили «уступить» Германии Судетскую область, а через некоторое время и вся остальная территория страны была включена в состав германского райха. После того как германским войскам был дан приказ оккупировать Чехо­словакию, для юридического оформления этого акта ан-

1 «Международная политика новейшего времени в договорах. нотах и декларациях», ч. І, М., 1925, стр, 346.

7.  Ю.   Г.  Барсегов            97

нексии были вызваны в Берлин президент Чехословакии Гаха и министр иностранных дел Хвалковский. В Берлине их заставили подписаться под текстом «соглашения», в котором говорилось, что чехословацкий президент «с пол­ным доверием передает судьбы чешского народа и страны в руки фюрера германского государства» '.

С точки зрения буржуазного учения о цессии, передача такого рода возможна. «Поскольку дело касается между­народного права, каждое государство, как правило, мо­жет уступить любую часть своей территории другому го­сударству или может быть целиком поглащено другим го­сударством путем передачи ему всей своей территории»,— утверждает Оппенгейм 2. При этом законность приобре­тения территории, юридическая обоснованность цессии не зависят от того, совершена ли она добровольно или при­нудительно. Хайд утверждает, что «юридическая сила ак­та передачи прав суверенитета, воплощенного в договоре об уступке территории, не зависит от мотивов, побудив­ших передающее государство отказаться от этого права» •".

Такой акт может быть результатом военных действий и поражения территориального суверена, он может быть обусловлен боязнью последствий, угрожающих в случае сопротивления требованиям победителя. Достаточна лю­бая формулировка цессии независимо от мотивов, побу­дивших государство отказаться от своего территориаль­ного суверенитета.

Буржуазная доктрина абстрагируется от содержания цессии, ее причин и мотивов и правомерность ее всецело связывает с наличием договора. Договор или иной фор­мальный акт, завершивший войну, рассматриваются в ка­честве правового титула территориального владения.

При такой постановке вопроса агрессивным государ­ствам оставляется широкая возможность для «легализа­ции» завоевания   и   покорения   чужих   территорий   под

1              «Внешняя политика  СССР.  Сборник документов», т. IV, М.,

1946 г. № 320 (А, Б, В), стр. 407—411.

2              Оппенгейм, Международное право, т. 1, полутом 2, Изда­

тельство иностранной литературы, 1949, § 215, стр.  121. См. также

J. L'H u і 1 1 і є г, Elements de droit international public, Paris,  1950,

(Avec Addendum de mise a jour au 1 er Janvier 1954), § 422, p. 247.

3              4. 4. Хайд, Международное право, его понимание и приме­

нение Соединенными Штатами Америки, т. 2, Издательство иност­

ранной литературы, 1951, § 108, стр. 76.

98            .        .      •

видом ее уступки по неравноправным договорам. И не слу­чайно, конечно, часто в практике одна и та же террито­рия, в зависимости от исхода войны, в одном мирном до­говоре передается одному государству, а в последующем послевоенном договоре вновь возвращается под власть прежнего суверена. Эльзас и Лотарингия по Франкфурт­скому мирному договору 1871 года были переданы Герма­нии, по Версальскому мирному договору 1919 года они вновь перешли к Франции, после поражения Франции в период второй мировой войны Петэн отдал Эльзас и Ло­тарингию гитлеровцам, которые присоединили их к «тре­тьей империи», а после безоговорочной капитуляции Гер­мании Эльзас и Лотарингия вновь были воссоединены с Францией. Ныне западно-германские реваншисты снова требуют пересмотреть вопрос о «спорном пограничном пространстве бывшего средневекового лотарингского го­сударства». Так, газета «Ост-Вест курир» открыто заяви­ла: «Нужно пересмотреть существующее представление о том, что Эльзас и Лотарингия являются французской территорией». Нельзя, разумеется, признать одинаково правомерными столь противоречивые распоряжения тер­риторией только на том основании, что во всех случаях передача оформлялась «договором».

Нельзя забывать, что при капитализме немыслимо иное основание для раздела территорий, иной принцип дележа, кроме силы государств — силы общеэкономической, фи­нансовой, военной и т. д.'.

Мирные договоры обычно представляли собой запись тех изменений в соотношении сил противников, которые были созданы военными действиями. О правовой ценности такого рода «договоров» и об отношении к ним «великих» империалистических держав можно судить по открове­ниям германского профессора международного права Ка­уфмана, который в книге «Сущность международного пра­ва» (1911 т.) писал:

«Право государства простирается так далеко, как ве­лика его сила настоять на своем. В силу этого при столк­новении воли нескольких государств, если угроза недоста­точна, должно решать насилие, на чьей стороне право. Вследствие этого война даже и приблизительно не являет­ся прекращением правового состояния, но есть единствен-

1 См. В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 310; т. 22, стр.  281.

99

ное в международном праве допустимое последнее пра­вовое доказательство. Отсюда непосредственно вытекает правильное понимание существа международных догово­ров. Так как сила государств есть единственный критерий права, то она одна может решать вопрос о расширении или ограничении годности договоров... Но они теряют свою обязательность, коль скоро государство, заинтересованное в их упразднении, имеет силу от них освободиться» '.

Этой же точки зрения придерживается Кельзен, ко­торый оправдывает любое нарушение территориальной целостности государств, если это юридически оформлено: «Согласно международному праву,-—пишет Кельзен,— государства обязаны уважать территориальную целост­ность других государств; но нарушение этого обязатель­ства не исключает перемены правового положения. Принцип ex injuria jus non oritur (право не может основы­ваться на незаконном акте), защищаемый некоторыми ав­торами, не применяется к международному праву, или применяется с значительными исключениями»2.

В условиях эксплуататорского общества война, как правило, приводила к навязыванию побежденным стра­нам грабительских мирных договоров, нарушающих эле­ментарные права этих государств. В отношениях между империалистическими государствами мирный договор, бу­дучи выражением воли эксплуататорских классов госу­дарств-победителей, захватнических и грабительских це­лей их войн, нередко служил средством юридического оформления аннексий, передела мира, перераспределения рынков сбыта, источников сырья, сфер влияния и т. д. К числу таких мирных договоров относятся, в частности, Версальский мирный договор 1919 года и многие другие. Подобные «мирные» договоры не только не ликвидируют противоречий между воевавшими государствами, но, на­против, обостряют их и фактически превращают мир в пе­ремирие до тех пор, пока ослабленная военным пораже­нием страна не окрепнет настолько, чтобы потребовать отнятое у нее обратно 3.

Очевидно, что право на территорию невозможно сво-

1 «Новое время» 1955 г. № 13, сгр. 11.

2 Н. Kelsen,   Principles    of    International Law,  New York, 1952, pp. 215—216.

з См. «Мирный договор», Юридический словарь, 1953, стр. 335.

100

дить к неравноправному договору или к праву сильного, к праву победителя.

Но чем же, в таком случае, определяется правомерный и справедливый характер территориального урегулирова­ния, если подчас договоры между одними и теми же го­сударствами по поводу одних и тех же территорий пред­писывают прямо противоположные решения?

Очевидно, что территориальные права зиждятся на более широких правовых основаниях, чем договор или другой формальный акт между победителем и побежден­ным. Характер и юридическая сила мирного договора, завершающего войну, могут определяться только соот­ветствием положений договора нормам и принципам меж­дународного права. Правообразующими в данном случае являются общепризнанные нормы международного права в применении отдельно к каждому конкретному случаю. Договор фиксирует, закрепляет и оформляет террито­риальную передвижку в соответствии и на основе общих норм международного права. Отсюда очевидно, что цес­сия должна соответствовать нормам права.

Маскировка противоправных акций юридическими ак­тами компрометирует силу этих актов, равно как и самую идею права. Несправедливая, агрессивная война за за­хват чужих территорий и ее последствия, хотя бы и «оформленные» в международно-правовых актах, непра­вомерны. Территориальные изменения, наступившие в ре­зультате войны, не могут быть признаны законными, если имели место насилие над населением, игнорирование его суверенной воли, нарушение неотъемлемого права нацио­нального самоопределения.

Поскольку высшим принципом территориального раз-граничения в современном международном праве служит принцип самоопределения наций, то всякая цессия должна соответствовать праву наций на самоопределение, равно как и другим, связанным с ним, общепризнанным прин­ципам международного права — принципу суверенного равенства, целостности и неприкосновенности территории от неспровоцированного нападения извне, отказа от агрес­сивной войны и непризнания ее результатов. Только при соответствии цессии этим принципам международного права она будет юридически обоснованна, и государство, приобретающее территорию, получит на нее юридически действительный международно-правовой титул.

ЮГ

Установление границ вопреки общепризнанным прин­ципам международного права, в нарушение принципа са­моопределения, есть акт, совершенный вопреки праву, и как таковой лишен какого бы то ни было законного ос­нования, какого бы то ни было оправдания в праве. Не­равноправные договоры, фиксирующие несправедливые границы, могут быть отвергнуты в соответствии с между­народным правом стороной, чьи суверенные права нару­шены.

Совершенно иной характер имеют мирные договоры, которыми завершаются справедливые освободительные войны.

. Справедливые и юридически обоснованные демократи­ческие принципы мирного урегулирования предусматри­вают наказание агрессоров, искоренение причин агрессии путем создания благоприятных предпосылок для мирного развития и демократизации внутреннего строя побежден­ных государств.

Демократические и справедливые принципы заключе­ния .мирных договоров признают закономерность терри­ториальных изменений в осуществление права наций на самоопределение, но при этом принцип самоопределения должен быть применен ко всем нациям, в том числе и по­бежденным.

Примером справедливого в основном разрешения по­слевоенных территориальных вопросов могут быть мирные договоры 1947 года с Финляндией, Италией, Венгрией, Румынией и Болгарией.

Финляндия сохранила свои границы на 1 января 1941 г., возвратив СССР лишь область Петсамо (Печен­га), добровольно уступленную ей Советским Союзом по мирным договорам 14 октября 1920 г. и 12 марта 1940 г. Границы Румынии установлены такими, как они были на 1 января 1941 г., кроме границы с Венгрией, передавшей Румынии принадлежавшую ей Трансильванию, в отноше­нии которой было отменено решение так называемого Венского арбитража от 30 августа 1940 г. Граница между Румынией, и Венгрией осталась такой, как она су­ществовала на 1 января 1938 г. Болгария осталась в пре­делах границ, существовавших на 1 января 1941 г. Благо­даря Советскому Союзу, находившемуся в числе держав-победительниц, болгарский народ сохранил территориаль­ную целостность своей страны. .

102!

Следует отметить* что стороной в законном акте цес­сии территории может быть лишь правомочное на то государство-, представляющее суверенную нацию, признан­ное не только «международным сообществом», но и (преж­де всего) суверенной самоопределяющейся нацией. По­этому в свое время был признан юридически ничтожным Александролольский мирный договор, подписанный 2 де­кабря 1920 г. кемалистской Турцией и правительством дашнакской Армении. Поскольку до подписания догово­ра, 29 ноября 1920 г. в Армении была провозглашена советская власть, подписавшее договор свергнутое даш-накское правительство уже не могло считаться правитель­ством Армении. Не могут быть признаны и не имеют никакой юридической силы и «международные» акты чан-кайшистской клики и т. п.

Поскольку государство, уступающее территорию, дол­жно выражать волю нации и поскольку оно может пе­редать право на территориальный суверенитет лишь в том объеме, в каком оно само владеет этим правом, то совершенно ясно, что ни одно государство не может усту­пить другому государству территорию третьего государ­ства. Никто не может произвольно распоряжаться чужой территорией, уступать ее против воли суверенного насе­ления территории.

Этот вопрос возник в связи с решением сессии совета военного блока для Юго-Восточной Азии (СЕАТО), со­званной в Карачи 6—8 марта 1956 г. по инициативе США. Совет попытался снова возродить искусственно создан­ную колониальными державами «кашмирскую проблему», выдвинув вопрос о плебисците. В заключительном коммю­нике сессии участники этого военного блока заявили так­же, что они «признают линию Дюранда международной границей Пакистана с Афганистаном» и что «район дей­ствия договора СЕАТО расширен до этой линии».

Между тем известно, что Афганистан не признает «ли­нию Дюранда» границей между Афганистаном и Пакиста­ном и ставит вопрос о самоопределении Пуштунистана. Поэтому афганское правительство направило странам — участницам пакта СЕАТО решительный протест в связи с обсуждением проблемы Пуштунистана на сессии сове­та СЕАТО. Критикуя решение СЕАТО о признании линии Дюранда в качестве законной границы между Афганиста­ном и Пакистаном, афганский посол в Лондоне д-р Над-

103

жибулла подчеркнул, что «территория, населенная пата­нами, принадлежит им» и что «никакая иностранная держава или группа держав не имеет права дарить ее ко­му-либо по своему усмотрению». «Могут существовать сот­ни СЕАТО и НАТО, — заявил посол, — но патаны всегда будут решительно отстаивать свое право на самоопреде­ление, которое основывается на Уставе Организации Объ­единенных Наций и Декларации прав человека».

Что касается «кашмирского вопроса», то, как извест­но, штат Джамму и Кашмир в соответствии с волей его населения является неотъемлемой частью Индии, а вопрос о Кашмире ни в какой мере не относится к СЕАТО. По­этому решение совета СЕАТО, касающееся Кашмира, вызвало в Индии бурю протестов. Премьер-министр Каш­мира Г. М. Бакшми, выступая перед Учредительным со­бранием штата, сказал, что требование совета СЕАТО о проведении плебисцита является оскорблением собрания, избранного народом, депутаты которого приняли оконча­тельное решение о присоединении к Индии. Премьер-ми­нистр Индии Неру расценил это вмешательство как «не­достойный акт». «Мы поражены,—сказал он, — тем, что совет СЕАТО на своей сессии в Карачи счел возможным, по предложению одного из своих членов, обсуждать во­прос о Кашмире и включить заявление по этому вопросу в свое заключительное коммюнике». Неру сообщил, что индийское правительство заявило протест странам — уча­стницам СЕАТО против «необычной процедуры, принятой советом».

Однако, несмотря на протесты Индии, была сделана еще одна попытка распорядиться судьбой Кашмира, на этот раз со стороны участников другой, ближневосточной агрессивной группировки — Багдадского пакта. С 16 по 19 апреля 1956 г. в Тегеране проходили заседания по­стоянного совета Багдадского военного блока. Как видно из заключительного коммюнике, сессия совета предприня­ла попытку вмешаться во внутренние дела Индии, вклю­чив в повестку дня сессии «вопрос о Кашмире», подобно тому, как это имело место на сессии совета СЕАТО в Ка­рачи.

Там, где «уступки» чужой территории все же имели место, всегда возникали международные трения и ослож­нения, нередко ставящие под угрозу мир и безопасность

104

народов. Так, Франция, преследуя свои политические цели, произвольно распорядилась принадлежавшим Сирии санд­жаком Александретта (Искендерон) в пользу Турции. В 1938 году Турция ввела сюда свои войска, а в следую­щем году эта территория была аннексирована ею и превращена в вилайет Хаттай. Присоединение Александ-реттского санджака к Турции было оформлено франко-турецким соглашением, подписанным 23 июня 1939 г. Это была плата Турции со стороны правительств Англии и Франции за ее вступление в антисоветский англо-француз­ский военный блок и участие в «мюнхенской» политике по­ощрения германской агрессии на Восток. Сирия не при­знала аннексии, и вопрос о судьбе Александреттокого санджака стал предметом дискуссии и трений между Си­рией и Турцией. Сирийские политические круги продол­жали рассматривать санджак Александретту как сирий­ский, а не турецкий район.

Сказанное выше о цессии в равной мере относится и к такой ее форме, как купля-продажа территории. Как и прежде, в эпоху капитализма цессия нередко совершает­ся в форме купли-продажи, причем предметом купли-про­дажи являются целые народы. К такой форме приобрете­ния территории часто прибегали США. В 1867 году США купили у русского царя Аляску (586 400 кв. миль), в 1803 году они купили у Наполеона Луизиану (827 191 кв. миля), в 1853 году они навязали Мексике договор Гадсде-на, оформивший «куплю-продажу» значительной части мексиканской территории, в 1917 году США купили у Да­нии Виргинские острова. Осуждая этот акт купли-прода­жи населенной территории, В. И. Ленин с возмущением писал: «Кто это сказал, что людьми не торгуют їв наше время? Отлично торгуют. Дания продает Америке за столько-то миллионов (еще не сторговались) три ост­рова — все населенные, конечно» К

В настоящее время США по-прежнему продолжают смотреть на народы как на объект коммерческой сделки. Так, в январе 1952 года в конгресс США был представ­лен законопроект о создании специального комитета из 5 сенаторов и 5 членов палаты представителей для изуче­ния возможности «аннексии Канады Соединенными Шта­тами» или покупки    Канады у Англии. В законопроекте

і В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 124.

105-

указывалось, что Англия должна уступить Соединенным Штатам свои права и интересы в Канаде в погашение зай­мов, предоставленных ей Соединенными Штатами в пер­вую и вторую мировые войны, по «плану Маршалла» и др. К

В 1951 году американский миллионер Джон Хэнли, прозванный в США «бароном Бродвея», сделал предло­жение о покупке Северной Ирландии за 18 миллионов долларов. Свою покупку он собирался преподнести «в по­дарок» государству Эйре и таким образом разрешить исторический спор между двумя государствами.

«Мы не продаемся», — ответил премьер-министр Брук-боро. Миллионер не имел успеха и на Даунинг-стрит.

По прошествии четырех лет он снова явился в Север­ную Ирландию. Размахивая чеком «Бэнк оф Америка», он заявил корреспондентам: «Я хочу купить шесть графств Северной Ирландии и присоединить их к остальной части Ирландии. В 1951 году я предлагал за этот район 18 мил­лионов долларов, а сейчас я даю 24 миллиона долларов. Если ваш премьер-министр Брукборо не возьмет чек, я поеду в Лондон и сделаю подобное же предложение Ан­тони Идену» 2.

Понимая, что уступка территории, с точки зрения со­временного международного права и правосознания наро­дов, представляет собой политический акт, но не частно­правовую сделку, подобно купле-продаже или дарению вещи, некоторые буржуазные юристы предлагают, чтобы в этих случаях выданная сумма рассматривалась как ком­пенсация того экономического ущерба, который повлекла за собой уступка территории, но не как собственно цена.

Этот чисто формальный подход не меняет сути дела. Признание за всеми народами права на самоопределение исключает возможность цессии территории против воли народов, независимо от того, оформлена ли она как куп­ля-продажа или как «добровольная» безвозмездная пере­дача, или как-либо иначе.

1              См. «Правда» 19 января 1952 г. О планах аннексии всей или

части Канады Соединенными Штатами Америки см. В. В. Сущен-

к о, Англо-американские противоречия    в    Канаде,  Госполитиздат,

1956, стр. 145—148.

2              «Литературная газета» 20 сентября 1955 г.

106

Таким образом, понятие цессии в буржуазной доктри­не международного права абстрактно, неопределенно и не содержит в себе юридической базы для определения правомерности территориальной передвижки. Признание всякой цессии, безотносительно к ее содержанию, усло­виям, причинам и прочим детерминантам в качестве юри­дического титула владения территорией практически ве­дет к оправданию территориальной экспансии агрессив­ных государств и несовместимо с идеей права и справед­ливости.

Буржуазная доктрина допускает и другую возмож­ность незаконного приобретения территории: приобрета-тельную давность (prescription acquisitive, называемую также usucapio). Эту возможность доктрина относит как к территории, оспариваемой двумя государствами,так и к части территории одного государства, аннексированной силой другим государством.

«Государство, — утверждает Кельзен, — может не только удержать, но и приобрести территорию действиями, которые представляют собой нарушение международного права. С этим соглашаются многие авторы при так назы­ваемой давности...» '.

Фактической основой титула служит противоправная узурпация. Давность по своему фактическому составу представляет собой длительную оккупацию территории, которой государство овладело «незаконно и несправедли­во» 2.

Оккупация как таковая не создает в пользу оккупанта никакого права, никакого законного титула. Однако по аналогии с частным правом из usucapio римского права было заимствовано для международного права понятие «давность с незапамятных времен» (praescriptio imme-morialis, і. є. cuius contraria memoria non existit).

По мнению Гроция, незапамятная давность оккупации позволяет предположить, что между народами произошло соглашение. Большинство буржуазных авторов — Гефтер,

1              Н. Kelsen, Principles of International Law, New York, 1952,

p. 214.

2              J.-L. Brier 1 y, Regies generates du droit de la paix. Academie

de  droit international,  Recueil    des cours, 1936, IV, Tome 58 de la

Collection, p.  149 et suiv.;  G.  Scelles,   Cours de droit international public, Paris, 1948, p.  159

107

Георг Мартене, Люйер и другие приняли точку зрения Гроция. Но некоторые авторы — Ваттель, Филлимор, Блюнчли, Прадье-Фодерэ не считали необходимым вла­дение с незапамятных времен, а полагали, что если вла­дение продолжалось хотя бы в течение некоторого времени, то никем не нарушаемое непрерывное владение может при определенных условиях создавать правоосно-вание для фактического владельца территории.

Оппенгейм определял давность в международном пра­ве как приобретение суверенитета над территорией по­средством постоянного и никем не нарушаемого осущест­вления суверенитета над «ей в течение такого периода времени, который необходим для создания, под влиянием исторического развития, общего убеждения, что существу­ющее положение вещей находится в соответствии с меж­дународным правопорядком '.

По мнению Блюнчли, «если даже не существует осо­бого юридического основания для приобретения террито­рии, или если можно доказать, что первоначальное завла­дение совершилось путем насилия и правонарушения, но если при этом,, с другой стороны, владение не прерыва­лось в течение такого долгого времени, что населением признается его прочность и необходимость, то следует принять, что первоначальное насилие перешло, вследствие очищающей силы времени, в надлежащее юридическое состояние»2.

Люйер утверждает, что «давность — это способ приоб­ретения, проистекающий из мирного и длительного осу­ществления внутренней компетенции государства на опре­деленной территории» 3.

Из определений давности, данных буржуазными юри­стами, равно как и из международной практики, нельзя установить какого-нибудь общего правила в отношении сроков и других условий, необходимых для создания пра­ва на основании давности. Нельзя предвидеть, когда су-

1              Л.  Оппенгейм,  Международное  право,  т.   1,  полутом  2,

Издательство иностранной литературы, 1949, стр. 149.

2              Блюнчли, Современное международное право цивилизован­

ных государств, изложенное в виде кодекса, М., 1877, стр_ 192.

3              J. L'H u і 11 і є г,   Elements de droit international    public, Pa­

ris, 1950 (Avec   Addendum    de   mise a jour au 1 er Janvier  1954),

§ 420, p. 245.

108

ществующее противоправное положение вещей будет признано соответствующим международному правопоряд­ку. Но при всех случаях признание соответствия существу­ющего положения вещей международному праву остава­лось необходимым условием признания законности территориального владения. Считалось, что назначение давности состоит именно в том, чтобы со временем создать общее убеждение, что владение де-факто отвечает тре­бованиям, необходимым для владения де-юре, что суще­ствующее положение вещей находится в соответствии с "международным правом. Таким образом, признавалось, что давность не может отменить права.

Исходя из этото, в науке международного права всегда высказывались возражения против -признания за давно­стью незаконного владения значения одного из самостоя­тельных способов приобретения территории. Против дав­ности высказывались Гефтер, Ривье, Лист и другие.

«Международное право не признает давностного сро­ка, ибо государство владеет данной территорией, пока мо­жет и намерено поддерживать над нею свою верховную власть, — писал Ф. Мартене. — ...Государственная (власть может фактически лишиться своего владения, но может всегда стараться возвратить его тем или иным обра­зом» '.

Однако в буржуазной доктрине международного пра­ва, как указывалось, были и сторонники признания дав­ности в качестве законного способа приобретения терри­тории, «доброкачественного титула». В международно-правовой практике буржуазных государств имели место ссылки на давность в качестве правового основания при­обретения или сохранения территории. Международная практика империалистической эпохи в какой-то мере при­знавала этот титул, не предписывая, однако, определенно­го срока давности.

Некоторые арбитражные решения требовали владения с «незапамятных времен». В споре между США и Нидер­ландами из-за острова Пальмас (в 20-х годах XX века) была принята давность в двести лет. В других случаях требовалась шестидесятилетняя оккупация,  как,  напри-

1 Ф.  Мартене,  Современное  международное  право  цивили­зованных народов, т. 1, Изд. пятое, СПб., 1904, стр. 358.

109

мер, в споре о границе Аляски между США и Россией в 1903 году, либо более длительное владение, чем владение первоначального суверена, в споре между Швецией и Нор­вегией. В специальном соглашении от 2 февраля 1897 г. о границах Британской Гвианы между Великобританией и Венесуэлой было установлено, что владение в течение пятидесяти лет образует действительный титул для при­обретения территории. Однако здесь речь шла о партику­лярной конвенционной норме, которая не обязывала ни­кого, кроме двух участников конвенции.

Во (всяком случае не существовало никакой общепри­нятой международной нормы, установившегося обычая или общепризнанной доктрины, устанавливавших срок, необходимый для создания правового титула в силу дав­ности владения.

Наряду с продолжительностью фактического владения территорией существенными условиями давности призна­вались непрерывность и ненарушимость владения, осуще­ствляемого animo domini без применения насилий, мир­ным путем, что позволяет предположить молчаливое согласие других государств и населения территории с фактическим положением вещей.

В арбитражном решении от 15 июня 1911 г. по спору между США и Мексикой относительно территории Шами-зал отмечалось, что арбитр, рассмотрев, было ли владе­ние спорной территорией Соединенными Штатами, как они на то претендовали, «ненарушенным, непрерывным и мир­ным», счел, что не было выполнено ни одно из этих усло­вий, «служащих основой давности». В споре между США и Нидерландами относительно суверенитета над островом Пальмас арбитр в своем решении от 4 апреля 1928 г. от­метил в качестве аргумента, что голландский суверенитет над спорной территорией был «ненарушенным и гласным»^ что государственная власть осуществлялась там суверен­но и что не имело места насилие.

Поскольку сила давности заключалась в подразуме­ваемом согласии или примирении другой стороны с фак­тическим положением вещей, то представлялось очевид­ным, что государство всегда может активно оспаривать или противодействовать осуществлению на принадлежа­щей ему de jure территории суверенитета другого государ­ства и тем самым создавать перерыв давности как осно­вы его территориальных притязаний.

110

Для перерыва давности и предупреждения перехода правового титула «а территорию достаточны любые соот­ветствующие обстановке действия, свидетельствующие о непризнании законности фактически существующего по­ложения. Считается, что для этой цели достаточно, напри­мер, простого дипломатического протеста государства, хотя бы и не поддержанного применением силы '.

Признавалось, что перерыв давности может создаться не только в. результате действий государств, но и в ре­зультате действий самого населения захваченной терри­тории — восстаний, протестов или иных действий, выра­жающих волю народа. «Здесь, —■ замечает Ссель, — поня­тие давности сходится с нормой самоопределения или правом народов и из нее черпает новые основания своей законности» 2.

Все это настолько очевидно, что даже буржуазные юристы должны были согласиться с «вероятностью» уменьшения в будущем числа случаев удержания терри­тории в силу давности владения. Они не могли не при­знать, что присвоение незаконно захваченной территории в силу давности владения «противно морали».

В настоящее время, в эпоху бурного подъема нацио­нально-освободительного движения народов, краха коло­ниальной системы и утверждения принципа самоопреде­ления народов, ссылка на давность не только «противна морали», «о и противоречит позитивным нормам современ­ного международного права. В силу принципа самоопре­деления народов во всех случаях, когда вопрос касается судьбы населенной территории и права населения на са­моопределение, ссылка на частноправовой институт дав­ности в обоснование захвата чужой территории и ее удер­жания силой юридически несостоятельна.

Всякое присоединение к большому или сильному госу­дарству или удержание в его границах «в силу давности владения» малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой на­родности, независимо от того, когда это на­сильственное присоединение было с о в е р-

1              Ч. Ч. X а й д, Международное право, его понимание и приме­

нение  Соединенными  Штатами  Америки,  т.  2,  Издательство  ино­

странной литературы, 1951, стр.  104.

2              G. S с е 11 е, Cours de droit international public, Paris,   1948,

P. 161-

Ill

шено, следует квалифицировать как противоправную аннексию, как захват и насилие, как вопиющее нарушение международного права.

Однако некоторые политические деятели капиталисти­ческих государств не желают признать изменений в жиз­ни народов и все еще продолжают ссылаться на приобре-тательную давность в качестве нормы права.

«С 1830 года, на протяжении более ста двадцати лет, Алжир является составной частью французской террито­рии. Все подписанные нами международные договоры, в том числе и Устав Объединенных Наций, распространяют­ся на Алжир как на французскую территорию. Никто ни­когда не ставил это под сомнение.

Как и по какому праву сегодня хотят поставить под сомнение национальный и международный факт более чем вековой давности?» — так, 29 сентября 1955 г. фран­цузский министр иностранных дел Антуан Пииэ с трибу­ны Организации Объединенных Наций доказывал, что Алжир принадлежит Франции '.

Те же аргументы выдвигались португальцами в отно­шении их владений — Макао в Китае и Гоа в Индии. Они даже пытались придать этому империалистическому «ар­гументу» характер торжественности. 25 ноября 1955 г. португальское правительство организовало празднование «Дня отвоевания», т. е. 400-летней годовщины завоевания португальцами Гоа. Подобные же империалистические демонстрации португальские колонизаторы собирались провести в Макао. Попытка португальских властей от­праздновать 400-летие захвата Макао, как сообщала газе­та «Женьминьжибао», вызвала возмущение китайского народа, который хорошо знает, что Макао является терри­торией Китая и не забудет о своем праве требовать от Португалии ее возвращения.

Что касается Гоа, то он, как отмечалось, является ча­стью территории Индии, а его население имеет право на свободу и воссоединение с Индией, сколько бы лет ни прошло со дня его завоевания. Однако ввиду позиции, занятой Соединенными Штатами в этом вопросе, события, связанные с Гоа, получили широкий международный от­звук и совершенно   четко и ясно   выявили   две   различ-

1 «Revue bolitique des idees et des institutions»,   15 octobre 1955 N   15.

112

ные точки зрения, два подхода к некоторым вопросам международных, отношений и международного права. Нельзя не согласиться с Неру, что Гоа является крите­рием, по которому можно судить о намерениях государств в отношении колониализма.

Как известно Гоа, Даман и Диу попали под власть Португалии 400 лет назад, в начале XVI века.

Борьба жителей Гоа, Дамана и Диу за свое националь­ное освобождение и воссоединение с Индией не прекра­щалась все годы португальского господства. Возможно, ни в одной части Индии народ не восставал против ино­странных захватчиков так часто, как в Гоа. Только в XIX веке было не менее двадцати вооруженных восстаний против португальского ига. Лидер Национального кон­гресса Гоа Альварес указывал, что действия гоанцев сви­детельствуют об их желании освободиться от португаль­цев.

Особенно усилилась борьба гоанского народа после 1947 года, когда индийский народ добился независимости. Независимая Индия естественно не может мириться с этим историческим анахронизмом — порождением давно прошедшей эпохи колониальных завоеваний. «Наша поли­тика в отношении иностранных владений в Индии ясна, — заявил премьер-министр Неру. — Мы не допустим, чтобы в какой-либо части Индии сохранялись иностранные коло­ниальные опорные пункты».

Считая, что освобождение Гоа является только вопро­сом времени, правительство Индии стремится разрешить проблему Гоа- мирными средствами, отвергая применение силы. Все эти годы индийское правительство неоднократно обращалось к Португалии с предложением начать перего­воры с целью найти справедливое решение вопроса о бу­дущем португальских владений в интересах их населения. Однако все предложения правительства Индии категори­чески отвергались португальским правительством. Игно­рируя законные национальные чаяния индийского наро­да, ссылаясь на «давность» и на англо-португальский до­говор 1642 года, португальское правительство настаивало на своем «праве» сохранять колониальный режим в своих владениях в Индии.

В этом оно пользовалось сочувствием и поддержкой колониальных государств. США поддерживают Португа­лию в вопросе о Гоа точно так же, как они поддерживают

8   Ю.  Г.  Барсегов             ЦЗ

другие колониальные страны, например, Голландию в во­просе о Западном Ириане. Следует отметить, что полити­ческие деятели США до 1955 года сохраняли в отношении Гоа позицию, не влекущую за собой никаких обязательств. Посол США в Индии пытался убедить индийцев, что США не примкнули ни к одной из сторон в споре из-за Гоа.

В конце 1955 года по приглашению американского пра­вительства в США с двухнедельным официальным визи­том прибыл министр иностранных дел Португалии Паоло Кунья.

На первой же официальной пресс-конференции в США Кунья заявил, что правительство Португалии рассматри­вает свои заморские территории как неотъемлемую часть Португалии. Выступая в Национальном клубе печати, Кунья пространно говорил о статусе Гоа. «Мы находимся там по праву и закону»,—сказал он. Кунья утверждал, что «именно Индия проводит политику колониализма в. отношении Гоа», угрожал, что Португалия будет «драть­ся», если Индия попытается силой аннексировать Гоа, и притворно взывал к международной законности.

По окончании переговоров между государственным се­кретарем США Даллесом и министром иностранных дел Португалии Кунья ими было опубликовано официальное коммюнике, в котором португальские владения на Даль­нем Востоке рассматриваются как «провинция» Португа­лии, то есть как ее неотъемлемая часть. 6 декабря Даллес выступил на пресс-конференции с разъяснением свое­го заявления о Гоа. Остановившись на совместном амери­кано-португальском коммюнике, в котором Гоа квалифи­цировался как «португальская провинция», Даллес за­явил, что, используя слово «провинция», США имели в виду термин, -применяемый португальской конституцией для обозначения Гоа и Макао. «Насколько мне известно, Гоа всеми рассматривается как португальская провин­ция», — заявил Даллес.

Заявление Даллеса было одобрено государственными деятелями Соединенных Штатов. Так, член сенатской ко­миссии по иностранным т,елам сенатор Майк Мэнсфилд сказал, что применение в совместном коммюнике слова «провинция» может быть оправдано с юридической точки зрения, поскольку Португалия определяет свои отношения с зарубежными владениями как отношения с неотъемле­мой частью своей страны.

114

Таким образом, США считают захваченную силой ин­дийскую территорию Гоа неотъемлемой частью Португа­лии только на том основании, что эта территория находит­ся в руках португальских колонизаторов около 400 лет. Подобные ссылки на давность отражают идеологию про­шлого, правосознание колонизаторов. С такой точкой зре­ния, естественно, не могут согласиться свободолюбивые народы.

Эта колонизаторская точка зрения совершенно игно­рирует законные интересы народов, их неотъемлемое пра­во на самоопределение и, следовательно, такое отношение к народам несовместимо с духом и буквой современного международного права.

Неправомерно отторгнутая и насильственно порабо­щенная территория должна быть возвращена ее законно­му хозяину. «Сколько бы лет ни прошло, ворованное ос­тается ворованным, и оно должно быть возвращено тому, кому принадлежит по праву», — сказал Н. С. Хрущев на встрече с депутатами парламента Индии — членами пар­ламентской ассоциации по развитию языка хинди 13 де­кабря 1955 г.

Индийская газета «Фри 'пресс джорнэл», касаясь за­явлений советских руководящих деятелей о Гоа, отмеча­ла, что они являются «символом духа антиколониализма, который представляет одну из сторон советской тради­ционной позиции с момента создания нынешнего русского государства».

Таким образом, анализ международно-правовых докт­рин, равно как и международной практики, со всей оче­видностью показывает, что оценка Советским Союзом гоаноких событий и данная т связи с этим оценка роли и значения приобретательной давности в международном праве отражает демократическое правосознание народов, горячо поддерживается ими и основана на нормах совре­менного международного права. Позиция же, занятая в этом вопросе Соединенными Штатами Америки, отражает правосознание колонизаторов: она основана на старых, отживших свой век понятиях «права» эпохи колониализ­ма и противоречит современному международному праву.

Из оставшихся нерассмотренными двух традиционных институтов буржуазного международного 'права естест­венное приращение территории (accessio) играет ничтож­ную роль в международной жизни и каких-либо принци -

8*            115

пиальных политических пли правовых проблем .не выдви­гает, а присуждение территории по арбитражному ре­шению (adjudicatio) не представляет собой самостоятель­ного титула приобретения территории, хотя в международ­ной практике встречается довольно часто.

В частности, известны случаи применения арбитража в споре между США и Англией о границе по реке Сент-Крой (25 октября 1798 г.), между Венесуэлой и Велико­британией по вопросу о границе Британской Гвианы (3 октября 1899 г.) и др. Мирные договоры 1919 года предоставляли конференции 'послов — коллективного ор­гана пяти великих держав — право устанавливать новые границы на основе территориальных изменений, обуслов­ленных в самих договорах. 26 апреля 1920 г. Верховный совет союзных держав пригласил президента США Виль­сона .взять на себя обязанность арбитра в вопросе о гра­нице между Турцией и Арменией в вилайетах Зрзерум, Трапезунд, Ван и Битлис, а также предписать необходи­мые меры относительно выхода Армении к морю. Позже к этим условиям присоединились государства, подписав­шие Севрский договор.

16 декабря 1925 г. на основании п. 2 ст. 3 Лозаннско­го договора Советом Лиги Наций была установлена гра­ница между Ираком и Турцией.

В некоторых случаях в связи с территориальными спо­рами обращались в международный суд. Например, По­стоянная палата международного правосудия 6 декабря 1923 г. вынесла консультативное заключение по вопросу о Яворжине (польско-чешская граница), 17 июня 1924 г. она вынесла заключение по вопросу о монастыре св. Нау­ма (албанско-югославская граница); 21. ноября 1925 г.— по вопросу о Мосульеком вилайете (турецко-иракская граница).

Обычно в основе арбитража лежит спор о интерпре­тации или применении договора. Арбитру поручают либо разрешение спора об интерпретации или применении до­говора, вносящего территориальные изменения, либо бо­лее точное определение границ в связи с намеченными территориальными изменениями.

Присуждение территории по арбитражному решению всегда должно основываться на общих нормах права и в этом случае арбитраж есть средство, которое стороны из­брали для выяснения и оценки относящихся к делу фак-

116

тов и установления, на чьей стороне право. Третейская запись определяет не только предмет спора, процедуру разбирательства, но и источники права, подлежащие при­менению в арбитраже. В исключительных случаях, когда по той или иной причине невозможно охватить существу­ющими нормами права всего многообразия проблемы, стороны соглашаются дать арбитру правомочие устано­вить границу согласно принципам справедливости.

Следовательно, значение международного арбитража <как мирного средства разрешения международных споров и его юридическая сила определяются соответствием ар­битражных решений праву и справедливости. Игнориро­вание права и справедливости, произвол арбитра лишают арбитраж его юридического значения. Так, например, ре­шения фашистских правительств Италии и Германии в роли арбитров Венского арбитража от 2 ноября 1938 г. и Венского арбитража от 30 августа 1940 г. о передаче Венгрии значительных территорий Чехословакии и Румы­нии были отменены соглашениями о перемирии с Румы­нией 12 сентября 1944 г. и с Венгрией 20 января 1945 г. и впоследствии мирными договорами 1947 года с Румынией (ст. 2) и Венгрией (ст. 1).

Изложенная традиционная буржуазная доктрина тер­риториальных изменений в силу своей классовой ограни­ченности и консервативности не соответствует требова­ниям современного международного права, а выдвигаемые ею основания территориальных приобретений сами по себе не могут рассматриваться как бесспорные правовые титулы.

В настоящее время высшим правовым титулом терри­ториального разграничения служит право наций на само­определение. Им определяются не только содержание, но и пределы территориальных прав.

В связи с изменением правовых оснований террито­риального разграничения в современном международном праве возникает теоретически и практически важный во­прос о юридической силе международных актов, заклю­ченных на прежних правовых основаниях в эпоху, истори­чески предшествовавшую утверждению в международном

117

праве принципа самоопределения   наций.    Сохраняют ли они свою юридическую силу?    Какова    правовая основа территориальных титулов, приобретенных по этим актам? К примеру, титулы на большую часть государственной территории США формально основаны   на   частноправо­вых актах купли-продажи. В 1803 году США за 15 млн. долларов купили у Наполеона Луизиану, в 1819 году США купили у Испании за 5 млн. долларов Флориду, в резуль­тате войны с Мексикой в 1846—1848 гг. США силой на­вязали Мексике сделку (договор Гваделупе-Идальго), по которой за 15 млн. долларов приобрели   Техас, Новую Мексику, Верхнюю Калифорнию и часть Аризоны с общей площадью свыше 1300 000 кв. км, или более 40%  тер­ритории этой страны. В декабре 1853 года США в связи с постройкой Тихоокеанской железной дороги приобрели с помощью так называемого «договора Гадсдена»  («по­купки Гадсдена») еще около 140 000 кв. км мексиканской территории между реками Колорадо и Рио Гранде, упла­тив за нее 10 миллионов долларов. В 1867 году Соединен­ные Штаты за 7,2 млн. долларов купили у русского царя Аляску. По Парижскому мирному договору, подписанно­му 10 декабря 1898 г., США получили Филиппинские ост­рова, за которые обязывались уплатить Испании 20 млн. долларов, а также острова Пуэрто-Рико и Гуам в каче­стве компенсации за военные расходы. В 1916 году США за 25 млн. долларов купили у Дании Виргинские острова в Вест-Индии, отклонив предложение Дании решить во­прос о передаче этих островов при помощи плебисцита. В результате в большей своей части    состав и внешние пределы государственной территории    США   формально определяются перечисленными выше актами и старинны­ми титулами. Такие явления имеют место и в отношении территории других современных государств.

Внешние границы территории, унаследованной Союзом Советских Социалистических Республик в порядке исто­рического и правового преемства от бывшей Российской империи, нередко определялись договорами России, за­ключенными в XVII, XVIII и XIX вв. Среди них можно на­звать Нерчинский договор 1689 года, Буринский и Кях-тинский договоры 1727 года, Айгунский и Тяньцзинский договоры 1858 года, Пекинский договор 1860 года и дру­гие в отношении дальневосточных территорий, Туркман-чайский .мирный договор 1828 года о размежевании с Пер-

118

сией и много других договоров, при заключении которых не могло быть и речи о самоопределении наций в совре­менном его значении. Однако практически невозможно, а политически неверно и ничем ие оправдано отрицать на этом основании какое бы то ни было значение за всеми актами прошлого.

Анализ международной практики говорит, что одни акты прошлого отвергаются народами, другие сохраняют свое значение, в одних случаях территориальное статус кво пересматривается, в других — сохраняется.

Поскольку в настоящее время отжившие нормы права не могут служить основанием для разрешения террито­риальных вопросов, необходимо отказаться от тех догово­ров и вытекающих из них правооонований прошлого, ко­торые противоречат праву наций на самоопределение. Так именно поступило Советское социалистическое государст­во при своем возникновении. В Декрете Советского прави­тельства от 29 августа 1918 г. устанавливалось, что «все договоры и акты, заключенные правительством бывшей Российской империи с правительствами королевства Прусского и Австро-Венгерской империи, касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия -принципу само­определения наций и революционному правосознанию русского народа, признавшего за польским народом не­отъемлемое право на самостоятельность и единство, — от­меняются настоящим бесповоротно». Советской властью была также провозглашена независимость Финляндии и были аннулированы территориальные правооонования Ни-штадтского мирного договора 1721 года и Фридрихсгам-ского мирного договора 1809 года, по которым царская Россия приобрела финские территории. Если бы в эпоху национального самоопределения мы удержали Финляндию насильственным путем, то это вовсе не значило бы, что мы ее приобрели '.

Из прежних международных договоров сохраняют зна­чение в качестве правового основания при территориаль­ном разграничении те акты, которые объективно соответ­ствуют принципу самоопределения наций и, следователь­но, не ущемляют суверенных прав заинтересованных на­ций. Все зависит от содержания, которое вкладывается историей в ту или иную правовую форму. Поэтому оста-

1 См. И. В. Сталин, Соч., т. 4, стр. 23.

119

вались неизменными старые границы Российской империи с Ираном, Афганистаном, Китаем. По ту сторону китай­ской границы образовались Монгольская и Тувинская на­родные республики, а в пределах территории бывшей Рос­сийской империи вдоль означенных границ на осно.ве национального самоопределения возникли средне-азиат­ские национальные республики, вошедшие в состав СССР. Старое территориальное разграничение получило призна­ние заинтересованных народов и осталось неизменным, за исключением тувинского участка, измененного в связи с добровольным присоединением в 1943 году Тувинской на­родной республики к Советскому Союзу. Правовым титу­лом Советского государства «а территории в пределах го­сударственных границ СССР служит добровольный и не­рушимый союз свободных народов этих территорий на основе права всех наций на свободное самоопределение, гарантированное Конституцией Советского Союза.

Самоопределение наций в качестве правовой основы территориального верховенства предусмотрено законами народно-демократических государств. Оно признано также в конституционных актах некоторых буржуазных госу­дарств. Например, согласно разделу 2 ст. 27 Конституции Франции 1946 года «никакая уступка, никакой обмен и никакое присоединение территории не могут быть дейст­вительны без согласия заинтересованного населения». Во исполнение этого требования 16 сентября 1947 г. во Фран­ции был издан закон ', а 12 октября 1947 г. под наблюде­нием трех нейтральных наблюдателей Франция провела опрос населения территорий Италии, присоединяемых к Франции по мирному договору 1947 года.

Но и в тех случаях, когда принцип самоопределения не предусмотрен в законе непосредственно, международ­ное признание права наций «а самоопределение презуми-рует соответствие фактического территориального верхо­венства государства национальному самоопределению до тех пор, пока народ соглашается с существующим терри­ториальным статусом.

Такое соответствие дает государству право на владе­ние и распоряжение подвластной территорией. Поэтому презумпция соответствия территориального верховенства суверенной воле народа и должна служить, с точки зре-

1 «Journal Officiel de la Republique Francaise», 17 septembre 1947.

120

ния современного международного права, высшим право­вым основанием территориального владения. Но там, где народ требует изменения существующего статус кво в со­ответствии с правом на самоопределение, старинные пра­вовые титулы теряют всякую силу.

Так, акты покупки территорий, входящих в «черный пояс» США, не исключают права негров на самоопределе­ние, поскольку негры на юге США обладают всеми при­знаками нации ' и как всякая другая нация они могут стремиться к самоопределению 2.

Акты аннексии Францией Алжира и установления в прошлом протектората над Тунисом и Марокко также не могли служить юридическим препятствием к самоопре­делению и национальной независимости этих стран. Как известно, французское правительство под воздействием национально-освободительного движения вынуждено бы­ло признать национальную независимость Марокко и Ту­ниса, но отказывается сделать это в отношении Алжира, взывая к «святости» договоров, силой навязанных Алжи­ру колонизаторами и противоречащих духу и букве совре­менного международного права. Естественно, подавляю­щее большинство государств (за исключением ■ США и нескольких колониальных держав) не поддерживают по­зиции французского правительства. Так, при обсуждении алжирского вопроса на десятой сессии Генеральной Ассам­блеи ООН представитель Йемена Шаманди отверг ссылки на договоры, связывающие Алжир с Францией, подчерк­нув, что эти договоры были навязаны Алжиру и никогда не признавались алжирским народом. Представитель Афганистана К>бур Лудин подчеркнул, что признание «насильственных союзов» противоречит Устану ООН и что Алжир объединен с Францией именно таким союзом. Делегат Индии К- Менон также отметил, что завоевание

1              W.    Z     Foster,    The    Negro  People in American History.

International' Publishers, New York,  1954, p. 474.

2              Чтобы предотвратить такую возможность, определенными кру­

гами США инспирирован «гарвеизм» — реакционное движение  под

лозунгом:   «Обратно  в  Африку».  Авторы  этого  «проекта»  решение

негритянской проблемы сводят к высылке 16-миллионного негритян­

ского народа из США в Африку и расселению его в Либерии, верх­

нем течении Конго, Абиссинии и других районах. С помощью этого

«проекта» реакция безуспешно пыталась отвлечь негров от борьбы

за свои права в пределах США.

121

не создает права, а право завоевания нигде в Уставе ООН не записано.

Таким образом, во всех случаях коллизии прежних правовых титулов с правом наций «а самоопределение юридическая сила признается за последним. В обоснова­ние своих территориальных прав государство может опи­раться на старинный правовой титул лишь в той мере, в какой он не противоречит праву наций на самоопределе­ние. Это логическое следствие признания принципа само­определения наций основным началом международного права.