§ 3. Право наций на самоопределение как правовое основание    территориального    разграничения

Международно-правовой принцип самоопределения на­ций предполагает, что вопросы государственного сущест­вования наций и, следовательно, территориального раз­граничения государств будут решаться свободным выра­жением суверенной воли населения. Воля нации относи­тельно своей территории священна и исключительна: «границы определяются волей населения» '.

Следовательно, при установлении государственных границ прежде всего должна учитываться суверенная, точно, ясно и добровольно выраженная воля заинтересо­ванных наций — все равно, выражена ли она в печати, в народных собраниях, в решениях партий или в возмуще­ниях и восстаниях против национального гнета. Свободное и подлинное выражение воли народа является существен­ным элементом принципа самоопределения 2.

В качестве организованных форм действительного и непосредственного выявления и учета воли населения международная практика и правовая доктрина выдвину­ли плебисцит и референдум, т. е. народное голосование или опрос населения по вопросу о передаче территории. Посредством плебисцита или референдума могут быть ре­шены вопросы об отделении и самостоятельном государ­ственном существовании нации и о передаче какой-либо территории от одного государства другому.

В. И. Л е н и н, Соч., т. 24, стр. 267.

U N С I О, Report of Rapporteur   of'   Committee I to Commis­

sion I, Doc. 944, 1/1/34(1), p. 10 (Documents, VI, p. 455).

.122

Юридическое значение плебисцита заключается в сво­бодном выражении воли самоопределяющегося народа, в свободном определении судьбы населения и ее террито­рии. Свободное выражение воли является абсолютно не­обходимым условием плебисцита. Всякая попытка наси­лием или несправедливостью влиять извне на результаты волеизъявления народа безусловно должна быть исклю­чена. Плебисцит или референдум должны быть организо­ваны таким образом, чтобы была обеспечена свобода голосования для всего автохтонного населения данной тер­ритории, не исключая эмигрантов и беженцев, покинув­ших свою страну в связи с преследованиями за участие в национально-освободительном движении.

Однако практика организации и проведения плебисци­тов нередко противоречит необходимому условию свобод­ного волеизъявления опрашиваемого населения. К таким плебисцитам относятся австрийский плебисцит 1938 года, «консультация» населения Юго-Западной Африки, пред­принятая с единственной целью оправдания «инкорпори­рования» этой территории, или, наконец, планировавший­ся в Кашмире плебисцит под фактическим контролем США, преследовавших свои корыстные цели.

Поскольку выявление посредством проведения подлин­но свободного и демократического плебисцита суверенной воли населения территорий, ставших объектом империа­листической экспансии служит правовым барьером на пути осуществления политики аннексий, агрессивные го­сударства прибегают к прямой фальсификации воли на­родов, искажая и подтасовывая результаты плебисцитов и референдумов.

Обычно для фальсификации результатов плебисцита или референдума заинтересованные государства специаль­но подбирают состав участников плебисцита: они либо опрашивают всю страну, либо так делят плебисцитную территорию в административном отношении, чтобы полу­чить большинство, хотя бы и относительное. Организован­ный германским фашизмом в 1938 году плебисцит в Австрии по вопросу о ее присоединении к Германии про­водился не только в Австрии, но и по всей Германии. Под-считывались только общие результаты голосования по обеим странам, что означало полное игнорирование воли австрийского народа. А между тем право на самоопреде­ление «означает решение вопроса именно не центральным

123

парламентом, а парламентом, сеймом, референдумом отделяющегося меньшинства» '. Поэтому весьма важно правильно и точно определить пределы самоопределяю­щейся области и контингент.лиц, имеющих отношение к плебисциту.

Разумеется, плебисцит должен иметь место' до переда­чи или присоединения территории. Однако в практике та­кие «детерминативные» плебисциты почти не встречаются. Чаще имеют место так называемые «ратификационные» плебисциты, организуемые заинтересованными правитель­ствами с целью подтвердить, юридически обосновать фак­тически уже совершенные ими аннексии. Обычно такие плебисциты аннексирующим государством проводятся в условиях режима военной оккупации, в присутствии и под давлением вооруженных сил. Естественно, в истории почти не было случая, чтобы такой плебисцит внес изме­нения в совершившийся факт.

В тех случаях, когда агрессивному государству не удается фальсифицировать в свою пользу волю населе­ния, оно стремится оправдать свои агрессивные посяга­тельства ссылкой на действительную или мнимую общ­ность языка, религии или какими-либо другими «объек­тивно существующими» данными.

Несмотря на имеющие место в практике эксплуата­торских государств бесчинства и насилия над волеизъяв­лением населения, народам нередко удается" выразить свою волю, если не путем плебисцита, то путем протестов, восстаний, национально-освободительных войн или, на­конец, путем международных расследований.

Условия, абсолютно необходимые для юридически действительного референдума, были исчерпывающе изло­жены в «Конспекте программы переговоров о мире», на­писанном в качестве инструкции советской делегации в Бресте для переговоров о перемирии и мире с Германией и ее союзниками. В качестве «предварительных условий, гарантирующих осуществление права наций на свободное самоопределение», предусматривалось: а) вывод войск из пределов самоопределяющейся области; б) водворение в означенную область беженцев, а также выселенных от­туда властью с начала войны жителей этой области; в) создание в данной области временного правления из

і В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 491.   ;

124

демократически избранных представителей самоопреде­ляющейся «ации с правом (между прочим) претворения в жизнь пункта б и др.'.

На основе этой демократической программы 11 января 1918 г. был издан Декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР о свободном самоопределении Турецкой Армении.

Совет Народных Комиссаров, объявив армянскому на­роду, что рабочее и крестьянское правительство России поддерживает право армян Турецкой Армении на свобод­ное самоопределение вплоть до полной независимости, вместе с тем указал, что «осуществление этого права воз­можно лишь при условии ряда предварительных гаран­тий, абсолютно необходимых для свободного референду­ма армянского народа».

Такими гарантиями Совет Народных Комиссаров счи­тал: 1) вывод войск из пределов Турецкой Армении и не­медленное образование армянской народной милиции в целях обеспечения личной и имущественной безопасности жителей Турецкой Армении; 2) беспрепятственное возвра­щение беженцев-армян, а также эмигрантов-армян, рас­сеянных в различных странах, в пределы Турецкой Армении; 3) беспрепятственное возвращение в пределы Турецкой Армении насильственно выселенных во время войны турецкими властями вглубь Турции армян, на чем Совет Народных Комиссаров обещал настаивать при мир­ных переговорах с турецкими властями; 4) образование Временного народного правления Турецкой Армении в ви­де Совета депутатов армянского народа, избранного на демократических началах 2.

Декрет Совета Народных Комиссаров о независимости Турецкой Армении — документ большого значения; в нем были зафиксированы принципы и необходимые условия свободного волеизъявления с учетом, конечно, и специфи­ческих особенностей и исторических условий Армении. В нем нашли свое выражение правовые принципы социа­листического демократизма. Империалистической поли­тике национального угнетения Советское правительство противопоставило политику полного освобождения угне­тенных народов.

1 См. В. И. Л е н и н, Соч., т. 26, стр. 313—314. - См. «Декреты   Октябрьской   революции»,      т.    І,    М      1933, стр. 393—394.

;25

В буржуазной доктрине в зависимости от условий вы­двигаются две точки зрения по вопросу об основаниях территориального разграничения. Одна из них утверж­дает, что юридическая сила территориального разграниче­ния на основе самоопределения зиждется на «научно кон­статируемых основаниях материального порядка», таких, как раса, язык, религия, история, геополитика и т. д. С другой точки зрения, основания территориального раз­граничения по своей природе исключительно субъективны, т. е. всецело и исключительно определяются результатами выражения коллективной воли к самоопределению. Этот «психологический» тезис в противовес «историко-этниче-окому» аргументу нередко выдвигают те государства, ко­торые рассчитывают в определенных случаях на благо­приятный результат плебисцита.

Подлинные политические мотивы подобных «теорети­ческих» рассуждений убедительно вскрываются практи­кой капиталистических государств. Так, в споре между Англией и Турцией из-за территории Мосульского вилайе­та обе стороны апеллировали к воле населения и выдвига­ли ряд экономических, исторических, этнографических и прочих аргументов. Но каждая из сторон придавала раз­личное значение так называемым «субъектизяым» и «объ­ективным» моментам.

Турция, принимая во внимание антиимпериалистиче­ские, антибританские настроения эксплуатируемого насе­ления Ближнего Востока, предлагала провести плебисцит путем вручения каждому голосующему двух листков, иа одном из которых изображен флаг английской империи, на другом — турецкий флаг с мусульманским полумеся­цем. Голосующий кладет в урну символ того государства, который он избрал. Предлагая, таким образом, испове­дующему ислам курдскому населению спорной территории из двух зол выбрать наименьшее, Турция определенно рассчитывала на благоприятный для себя исход.

Англичане же, напротив, делали упор на объективные данные языка, экономики, географии и другие данные, свидетельствующие о национальной обособленности от турок коренного курдского, равно как и арабского насе­ления Мосульского вилайета. В меморандуме английского министерства колоний утверждалось, что проведение пле­бисцита невозможно и что оно может привести к недо-

126

оценке «стратегических, географических, экономических или административных соображений».

Такое противопоставление субъективного «психологи­ческого» момента объективному «историко-этническому» моменту при определении границ, равно как и перечисле­ние среди «оснований материального порядка» расы, ре­лигии, геополитики вызывает, естественно, серьезные воз­ражения. Ненаучно и ничем сне оправдано противопостав­ление воли нации ее «историко-этническим» объективным данным. Если отказаться от идеалистического объяснения воли самоопределяющегося народа, то ее следует искать именно в материальных условиях жизни самоопределяю­щегося национального коллектива.

Следовательно, данные «материального порядка» име­ют непосредственное отношение к формированию и пони­манию воли нации в вопросах территориального разгра­ничения. Чтобы правильно определить устанавливаемые в соответствии с самоопределением нации ее территори­альные пределы, надо знать «историко-этнические» дан­ные нации и ее территории. Это тем более необходимо, что буржуазные нации по своему составу делятся на антаго­нистические классы и нередко под видом общенациональ­ной воли выступает воля ее эксплуататорской верхушки, не совпадающая с волей нации. С другой стороны, силь­ные империалистические государства с целью оправдания политики аннексий фальсифицируют волю малых и сла­бых наций, игнорируя исторические, экономические, этни­ческие и прочие объективные данные «материального по­рядка», которыми определяется подлинная воля той или иной нации или народа.

Что касается круга объективных факторов, которыми определяются воля нации и ее национально-государствен­ные территориальные пределы, то следует исходить из са­мого понятия нации.

Что же характеризует нацию и, следовательно, ее на­циональные требования в отношении территории?

Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общно­сти специфических особенностей национальной культуры. Поскольку нация представляет сочетание всех четырех ос­новных признаков,    взятых    вместе, то и материальной

127

основой прав нации на территорию служит совокупность исторических, экономических, этнографических, культур­но-бытовых связей нации со своей национальной терри­торией.

Существование нации без территории невозможно; тер­ритория — необходимый элемент нации и лишение нации ее национально-территориальной общности неизбежно ве­дет к посягательству на самое существование нации.

Нация складывается только в результате длительных и регулярных общений, в результате совместной жизни людей из поколения в поколение, а длительная совмест­ная жизнь невозможна без общей территории.

Самоопределение предполагает право на такую терри­торию, в пределах которой нация образовалась и которая дает возможность нации, не нарушая прав и интересов других наций, жить и развиваться экономически, полити­чески, культурно, внося тем самым свой вклад в общее де­ло прогресса человечества. Эта территория и является на­циональной территорией.

При определении национальных границ следует от­стаивать самый решительный и последовательный демо­кратизм на основе учета еоли нации и данных языка, эко­номики, культуры, которые определяют национальную «этническую» принадлежность территории.

Нация — это прежде всего определенная, исторически сложившаяся общность людей. Общность — не расовая и не племенная, а национальная. Она образовалась истори­чески из разных племен и рас. Нынешняя итальянская нация образовалась из этрусков, римлян, германцев, гре­ков и т. д. Французская нация сложилась из галлов, рим­лян, бриттов, германцев и т. д. Армянская нация образо­валась из хайев, арменов, хеттов, урартов, парфян, рим­лян, курдов и т. д. Тот же процесс образования нации из людей различных рас и племен прошли русские, англича­не, немцы, турки 'И все другие еовоеменные нации.

Пределы национальной территории можно определить границами расселения национальной группы. При само­определении наций и выделении их в государства это дает вспомогательный критерий для разграничения территорий. Определение границ государственной территории при по­мощи национального состава населения в международном праве принято условно называть «этническим» принципом. Результаты национально-государственного разграничения

•328

территорий по «этническому» принципу ближе всего под­ходят к результатам волеизъявления народов, и часто эти два критерия рассматриваются как равнозначные прин­ципы территориального разграничения.

Иногда разграничение по национальному составу на­селения бывает единственно возможным способом уста­новления границ. Так, например, изданный 11 января 1918 г. Декрет Совета Народных Комиссаров о само­определении армян Турецкой Армении вплоть до полной независимости предусматривал, что границы Турецкой Армении определяются демократически избранными пред­ставителями армянского народа с демократически же из­бранными представителями смежных спорных мусульман­ских и иных округов. Когда, однако, в силу ряда особых исторических обстоятельств установление границы таким путем оказалось невозможным, тогда летом 1920 года в переговорах с турецкой делегацией правительства Кемаль-паши и с делегацией дашнакокого правительства Армении Советское правительство выдвинуло принципы этнографи­ческой границы, основанной на национальных взаимоот­ношениях, существовавших до мировой войны. Советское правительство предложило произвести взаимное пересе­ление для того, чтобы создать с обеих сторон однородную этнографическую территорию. В переговорах с турецкой делегацией Бекир Сами бея Советское правительство вы­двигало принцип такой ректификации старой турецкой границы, при которой земли с преобладающим мусуль­манским населением перешли бы к Турции, а земли, где до 1914 года было армянское большинство, перешли бы к Армении'.

Практически определение национальной принадлеж­ности спорной территории по «этнографическому» методу встречает известные препятствия со стороны заинтересо­ванных правительств. Бывают случаи, когда националь­ную принадлежность населения определяют не по его на­циональному языку и другим характерным чертам нации, а по религии, которая не является признаком нации и не может служить основанием для определения 'Национально-государственных границ. Так, например, одним из суще­ственных элементов фальсификации турецкой официаль-

1 См.'«Годовой отчет   НКИД к VIII Съезду   Советсш    (1919— 1920 гг.)», М.,  1921, стр. 69.

9   Ю.  Г.   Барсегов            129

ной статистики всегда была этнографическая формула корана. «Коран и основанное «а нем мусульманское зако­нодательство сводят географию и этнографию народов всего мира к простой и удобной формуле деления на две половины: правоверных и неверных» 1.

В результате .под одной общей рубрикой объединялись совершенно разные нации с различными, иногда и проти­воположными интересами и чаяниями. Так, например, в такого рода статистических выкладках в общей графе «мусульмане» оказывались курды, арабы и турки, хотя арабы и кйфды относились к числу порабощенных наций, а турки относились к господствующей нации.

Мало того, в условиях, когда нужно было «выбирать» между кораном и мечом, в порабощенных турками стра­нах целые районы с немусульманским населением были вынуждены переходить в магометанство. Это наблюдалось в Болгарии, Югославии, Армении, Греции и других под­властных туркам странах.

Несмотря на жесточайшие преследования, обращенные силой в мусульманство инонациональные группы сохраня­ли язык, нравы и обычаи своей нации, носили свои нацио­нальные имена, сохраняли связи с культурой своего народа. Турецкая официальная статистика не считала при­надлежащими к своей нации лиц, которым в разное время многовековых гонений и избиений был силой навязан ислам. Их заносили в графу «мусульмане» и противопо­ставляли своей же национальной группе. Подобные дан­ные, конечно, не могут служить источником при научном исследовании этнического состава территории.

Кроме того, правительства, заинтересованные в иска­жении действительного положения вещей, прибегают к искусственному расчленению этнически компактных тер­риторий, присоединяя к ним земли с инонациональным большинством, тем самым нарушая существующую этни­ческую пропорцию. В. И. Ленин на примере Литвы пока­зал цель подобных средневековых, крепостнических, казенно-бюрократических административных делений. Берут четыре губернии: Виленскую, Коеенскую, Гроднен­скую и Сувалкокую, уверяя читателей (и самих себя), что в них «главным образом» живут литовцы, причем, соединяя вместе население этих губерний, получали про-

1 К. Маркси Ф. Энгельс, Соч., т. X, стр. 6. 130

цент литовцев — 23 % всего населения, а если присоеди­нить к литовцам жмудь, то 31 % населения — менее трети. Вывод, разумеется, получается тот, что мысль об автоно­мии Литвы «произвольна и искусственна»1.

Не ограничиваясь подобными манипуляциями, заинте­ресованные власти при проведении переписей прибегают к прямому мошенничеству. Нередко в этнические группы включается огромное число правительственных чиновни­ков, многотысячные оккупационные армии. В то же время организуется массовая экспатриация коренного населения.

Истории известны случаи, когда с целью удержать в границах чуженационального государства завоеванные и порабощенные территории угнетатели прибегали к физи­ческому истреблению целых национальных групп при по­мощи армии, полиции, путем организации разбойничьих банд и т. д. Физическим истреблением народов, массовой резней и высылками захватчики пытались уничтожить са­мую возможность национального самоопределения и, сле­довательно, территориального отделения.

Как отмечается в международно-правовой литературе, «в новое время такие случаи были редки, но не без пре­цедентов».

В частности, этот «прием» использовался и германским фашизмом. Излагая программу действий германских ко­лонизаторов, Гиммлер говорил: «в течение 20 лет мы про­двинем границу народностей на 500 километров на во­сток». Эту «передвижку» населения германские погром­щики собирались провести «без всяких ограничений, не спрашивая ни о чем, с размахом и революционным напо­ром» 2.

С точки зрения «этически-правовой концепции» агрес­соров достаточно вырезать какой-либо народ, чтобы при­обрести право на его землю. В качестве правообразую-гцего факта ими выдвигается «передвижка населения» или «отсутствие» аборигенов на их исконной территории. Результаты своих чудовищных преступлений по истреб­лению целых национальных групп, это отрицание права и

і См. В. И. Лени н, Соч., т. 20, стр. 31.

2 См. Процесс главных немецких военных преступников в Нюрн­берге. Заключительная речь главного обвинителя от СССР Р. А. Ру-денко по вопросу о преступных организациях 30 августа 1946 г. («Внешняя политика СССР, Сборник документов», т. VI, М., 1947, д. № 339, стр. 551).

9*            131

возведение в культ убийств и насилий в международных отношениях они пытались представить как правооснова-ние, «ак правовой титул на территорию истребленного и изгнанного со своей земли народа.

Очевидна беспочвенность подобной «юридической ар­гументации», основанной на страшном преступлении гено­цида -и на попрании норм международного права. Никогда еще в летописях международного права факт по­головного истребления местного населения не служил в ■качестве аргумента, обосновывающего права виновника этого преступления на территорию истребленных.

То, что геноцид является преступлением, подтверждено Генеральной Ассамблеей ООН резолюциями 96 (1) от 11 декабря 1946 г. и 180 (II) от 21 ноября 1947 г. В резо­люциях Генеральной Ассамблеи указывалось, что геноцид противоречит духу и целям Объединенных Наций и весь мир осуждает это преступление. Отказывая в праве на существование целым человеческим группам, геноцид со­действует уничтожению человечества и ставит под угрозу цивилизацию. Геноцид — преступление не только 'Против человечности, но и против человечества, а потому преду­преждение и пресечение его являются важнейшей задачей международного права.

В соответствии с вошедшей в силу международной конвенцией о предупреждении и наказании преступления геноцида под ним подразумеваются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расо­вую или религиозную группу как таковую: 1) убийство членов такой группы, 2) причинение серьезных телесных или умственных повреждений членам такой группы, 3) предумышленное создание для какой-либо группы та­ких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение ее, 4) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы, 5) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Применение этнографического, национального прин­ципа к территориальному разграничению, їв соответствии с требованиями международного права, игнорирует ре­зультаты преступления геноцида. Это противное челове­ческой совести и международному праву преступление с заранее обдуманной целью не может породить никаких

132

прав. «Нельзя допустить, чтобы нарушения права заме­нили само право»'.

Тот факт, что для оправдания аннексий агрессивным государствам приходится прибегать к физическому унич­тожению национальных или этнических групп и тем самым совершать преступление против международного права, сам по себе свидетельствует о силе сопротивления наций ассимиляции и значении, которое может иметь этнически-языковый момент при определении национальной принад­лежности территории.

Следует, однако, иметь в виду, что при всех достоин-' ствах «этнического» принципа при национальном разме­жевании, применению его в известных обстоятельствах ставятся определенные пределы. Затруднения могут встре­титься при размежевании наций, говорящих на одном об­щем языке (например, между Канадой и США, между латиноамериканскими странами, между Австрией и Гер­манией и др.) или сходных языках (например, тюрко-язычные народы).

Кроме того, в зависимости от исторических, экономя-' чеоких, политических и культурно-бытовых условий, окру­жающих ту или иную человеческую группу, может слу­читься, что она добровольно примкнет к «чужой» нации, появятся экономические, политические, культурно-быто­вые и прочие связи с ней. Судьба Эльзаса и Лотарингии может служить ярким тому примером. Французские нем­цы этих областей, невзирая на язык и историческое про-; шлое, в борьбе французской буржуазной революции с ре­акционным германским феодализмом примкнули к фран­цузской буржуазной революции и срослись в единый на­род с исконными французами. В отличие от буржуазного принципа национальности принцип самоопределения та­кую возможность допускает.

В других случаях на чужой национальной территории может оказаться, в качестве чужеродного тела колониза­торский элемент той или иной империалистической дер­жавы, например, немцы в Судетокой области Чехослова­кии, в Бразилии, в Польше и других странах. С 1937 года до 1939 года японское гражданское население в Маньчжу­рии увеличилось с 40 тысяч до 837 тысяч человек, в боль­шинстве — резервистов   японской   армии.    При помощи

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XII, ч. II, стр. 212.         і

1331

субсидий, предоставления домов, скота, земельных наде­лов итальянскому правительству удалось привлечь в Ли­вию 137 000 итальянских колонистов.

Встречаются также относительно широкие двуязычные зоны или территории со смешанным населением.

В таких случаях принцип «языковых» или «этниче­ских» границ в применении агрессивными государствами принимает ярко выраженный экспансионистский характер. Германский фашизм под предлогом объединения с судет-скими немцами захватил всю Чехословакию, насильствен­ное «воссоединение» Эльзас-Лотарингии сопровождалось •порабощением всей Франции. В «территорию немецкого языка» стали включаться страны, где немецкая речь су­ществовала лишь в виде «языковых островков», т. е. в ме­стах, где жили потомки немецких переселенцев. На этом основании германский фашизм претендовал на создание «Новой Германии» даже в Бразилии. Под тем предлогом, что немецкие переселенцы будто занимали руководящее политическое положение среди буров и что политическая история Южной Африки будто связана с «бесспорно не­мецкими именами» — Крюгера, Герцога и других, фаши­сты претендовали и на эти территории '. Одна лишь об­щность языка служила для немецких захватчиков доста­точным основанием для оправдания аншлюсса Австрии, а в дальнейшем под немецким языком стали подразумевать ■голландский язык, фламандский язык, на котором говорит половина населения Бельгии, и т. д. Но, как известно, по­пытка фашистов перекроить политическую карту мира на столь порочной основе не удалась. После окончания войны Германия была введена в действительно национальные границы, а немцы, осевшие в результате колонизации на чешских и польских землях, были возвращены на свою родину.

Одной из разновидностей зкспансионистокой идеологии является пантюркизм, требующий объединения под эги­дой Турции всех «тюркоязычных» народов и отторжения от Советского Союза огромных территорий, начиная с Азербайджана и вплоть до Китая2. В годы второй миро-

1              См. Ю. Н.  Семенов, Фашистская  геополитика на службе

американского  империализма,   Госполитиздат,   1952,  стр.   128—129.

2              Basri    Gun    Tekin, Le Monde   turc et sa Mission histo-

rique, Leipzig,  1929.

134

вой войны пантюркисты носились с планами территориаль­ных приобретений за счет СССР. «Границей теперешней Турции не является Турция; ее граница идет далеко за горы Кавказа, за Каспийское море», — заявил генерал Эркилет в турецком журнале «Чинаралты» '. Журнал «Бозкурт» в июле 1941 года поместил карту, из которой следовало, что пантюркисты хотели захватить почти по­ловину Советского Союза: весь Кавказ до Ростова, побе­режье Дона до Сталинграда, все Заволжье от устья Вол­ги до Казани, всю советскую Среднюю Азию, Крым и большую часть Сибири. Пантюркисты вели переговоры с Германией о насильственном присоединении к Турции со­ветского Азербайджана и «тюркских» народов «на восток от Каспийского моря». Уже 5 августа 1941 г. Папен до­носил министру иностранных дел Германии, что «ввиду успеха немцев в России турецкие правительственные кру­ги все больше начинают заниматься судьбой своих сооте­чественников, находящихся по ту сторону турецко^русской границы, и особенно судьбой азербайджанских тюрков. В ставке фюрера пантюркисты обсуждали с Гитлером во­прос о вступлении в войну с СССР с целью «объединения всех турок»2.

После разгрома фашистской Германии вдохновителя-.ми плана создания «Великого Турана» выступили Соеди­ненные Штаты. Газета «Джумхуриет» 17 октября 1950 г. опубликовала призыв американского полковника Томаса Гамби к турецким солдатам в Корее: «В Маньчжурии на­ходится 40 000 000 турок. Все они ждут вас с большем не­терпением. Вы освободите от коммунистического ига не только Корею, но и ваших братьев»8.

Особенно щедры посланцы Уолл-стрита в обещаниях «территориальных компенсаций» за счет советских респуб­лик. В США рассчитывали использовать агрессивный пантуранизм «против России в Центральной Азии»4. Пантюркисты открыто призывают к войне про.тив СССР

і «Чинаралты»  1942, № 53.

2              «Документы МИД Германии», вып. II,   Германская политика

в Турции,  1941—1943 гг., Госполитиздат, 1946, д. № 10.

3              См. «Mondes d'Orient», Paris, 1951, N 2, p. 6 (38).

* См. «Turkey's Position in the Post-War World» by J. Daniel, Docteur en droit, «The Year book of World Affairs», 1951, Vol. 5, p. 218.

135

с целью захвата его территорий. Об этом свидетельству­ют, в частности, выступления ораторов на «первом кон­грессе федерации турецких эмигрантов и переселенцев», созванном в Стамбуле в марте 1955 года. Один из орато­ров, Кадырджан Кафлы, отрекомендовавшийся представи­телем «Культурной ассоциации турок Северного Кавказа», призывал к объединению под турецким знаменем «всех своих братьев», живущих за пределами Турции. Кафлы заявил, что Турция, которая сегодня имеет 24 миллиона населения, «завтра будет иметь 64 миллиона». «Мы рас­ширим свои границы», — сказал он в заключение. Депутат меджлиса Субхи Танриовер заявил, что «все люди тюрк­ской национальности должны быть объединены в рамках турецкого государства» '.

Подобные территориальные домогательства, прикры­ваемые демагогическими лозунгами защиты «националь­ных» интересов, естественно, обречены на провал, но для их разоблачения при определении национальной принад­лежности территории одного «языкового» показателя не­достаточно. Если каждая нация имеет свой, общий для нации язык, то это вовсе не значит, что не может быть несколько наций, говорящих на одинаковых или схожих языках.

. Общность языка ■— это только один из необходимых признаков и характерных особенностей нации. Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономи­ческой жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. Поскольку ни один из указанных признаков, в том числе и общность языка, взятый в от­дельности, недостаточен для определения национальной принадлежности и поскольку только наличие всех при­знаков, взятых вместе, дает нацию, то при разграничении национальных территорий этнически-языковый фактор закономерно сочетается с экономическими, историческими и прочими факторами.

Наряду с языком другим важным фактором, опреде­ляющим национальную принадлежность территории и, следовательно, влияющим на формирование территори­альных требований, является общность экономической жизни национального коллектива.   Части    национальной

1 «Новое время» 1955 г. № 15, стр. 16—17. 136

территории связаны между собой в экономическое целое благодаря разделению труда между ними, развитию пу­тей сообщения, развитию торгового оборота и т. д.

Требование возможно большего единства националь­ного состава населения одно из необходимых условий для свободного и широкого, действительно современного тор­гового оборота. Это один из важнейших факторов, но не единственный и не важнейший среди других. Города, на­пример, играют важнейшую экономическую роль при ка­питализме, а между тем города везде отличаются наибо­лее пестрым национальным составом населения. Подоб­ные явления особенно характерны для городов ранее порабощенных стран. Эти города, нередко служившие военными и административными центрами инонациональ­ного господства, особенно интенсивно заселялись колони­стами, чиновниками, военнослужащими господствующей национальности.

Отрывать города от экономически тяготеющих к ним сел и округов из-за национального момента нелепо и не­возможно. Тем более, что со-" временем они вновь возвра­щают себе свой национальный характер.

Это, видимо, учитывалось при справедливом разреше­нии вопроса о государственной принадлежности г. Вильно и Виленской области '.

При территориальном разграничении наряду с требо­ванием возможно большего единства национального состава населения необходимо учитывать также экономи­ческие потребности исторически сложившихся хозяйствен­но целостных территорий. Экономический фактор при на­ционально-государственном разграничении учитывает эко­номические и торговые связи, разделение труда между отдельными областями национальной территории, наличие и значение рынков и источников сырья. Он включает не­обходимость предоставления при возможности выхода к морю или к международным водным артериям с учетом характера национальной железнодорожной, речной, ав­тодорожной транспортных систем и значения их для эко­номической жизни страны.

Примером учета экономических интересов при уста­новлении государственных границ может служить совет-

1 См. «Внешняя политика   СССР.   Сборник документов», т. IV, М., 1946, д. № 364, стр. 456—458.

137

■око-афганское соглашение 1946 года о пересмотре линии границы. Раньше, по соглашению 1873 года, государствен­ная граница на большом протяжении проходила по лево­му (афганскому) берегу Аму-Дарьи и все острова на этой реке составляли территорию России. В 1926 году, в ре­зультате решения смешанной советско-афганской комис­сии, остров Урта-Тугай был передан Афганистану «ввиду преобладающих экономических интересов последнего». В июне 1946 года в Москве было подписано новое согла­шение между СССР и Афганистаном об изменении госу­дарственной границы обоих государств по реке Аму-Дарье. Новая линия границы проходит по тальвегу Аму-Дарьи, а там, где эта река не судоходна, — по ее середине. Это изменение имеет существенное экономическое значе­ние для Афганистана, так как дает ему возможность поль­зоваться рекой для судоходства и ирритации '.

В 1951 году, в результате советско-польских перегово­ров, начатых по инициативе польского правительства, между СССР и Польской Народной Республикой был подписан договор об обмене небольшого пограничного участка территории Польши (в районе Люблинского вое­водства) на равный пограничный участок территории СССР (в районе Дрогобычской области УССР) «вследст­вие экономического тяготения этих участков к смежным районам СССР и Польши»2.

Образцом учета экономической общности территории, хозяйственных и культурных связей при разрешении тер­риториальных проблем между суверенными социалисти­ческими республиками Советского Союза может служить передача Крымской области из РСФСР в состав Украин­ской ССР. Как известно, Крымская область не имела об­щей границы с другими областями РСФСР, а непосред­ственно примыкала к территории Украинской Республики, являясь продолжением южных степей Украины, и состав­ляла единую территорию этого района. Географическое положение Крыма в значительной степени обусловливало непосредственную связь его экономики с экономическим развитием Украины.

Передача Крыма Украине способствовала дальнейше­му развитию экономики и культуры Крымской области и

1              См. И. М. Рейснер, Афганистан, М., 1948, стр. 4.

2              См. «Правда> 22 мая 1951 г.

138

отвечала интересам русского и украинского народов и общим государственным интересам Советского Союза '.

То же можно было бы сказать и о великодушном ре­шении казахского народа о передаче Узбекистану части территории Голодной степи и Бостандыкского района. В результате Узбекская ССР располагает в районе Сыр-Дарья — Мирзачуль — Джизак самым крупным сплош­ным массивом земель, занятых под посевы хлопчатника. Здесь расположатся новые хлопководческие совхозы и колхозы, развернется большое водохозяйственное строи­тельство. Это будет иметь большое значение для благосо­стояния и развития экономики обеих республик и всего Советского Союза в целом.

Следует отметить, что государства эксплуататорского типа часто игнорируют экономические интересы малых государств, даже в том случае, если они вполне обосно­ванны с точки зрения международного права.

Так, например, Эфиопия долгое время была совершен­но изолирована от моря. Прибрежные районы Сомали, •населенные народностью эфиопской расы — сомали, были еще в XIX в. поделены между Великобританией, Фран­цией и Италией. В 1885 году Италия захватила также эфиопскую провинцию Эритрею 2, тем самым полностью отрезав Эфиопию от моря. В начале 1941 года итальян­ские войска, оккупировавшие Эфиопию и Эритрею, были разбиты, и власть над Эритреей перешла в руки англий­ской военной администрации. Население страны было уверено, что английская оккупация носит временный ха­рактер и что в скором времени Эритрея получит возмож­ность свободно решить свою судьбу и, в частности, вопрос о воссоединении с Эфиопией. Однако британская военная администрация, взявшая на себя управление страной, сохранила прежние колониальные законы и порядки, со­хранила итальянскую полицию, оставила на своих постах большинство итальянских чиновников. Как и раньше, на­род подвергался расовой дискриминации и колониально-

См. «Правда» 28 марта 1954 г.

Площадь Эритреи около 125 тыс. кв. км, население 1,1 млн.

человек. Основная  часть населения относится к эфиопской расе  и

говорит на семито-хамитских языках.

139

му гнету. Члены эритрейских юнионистских организаций подвергались преследованиям со стороны британской ад­министрации. В такой обстановке и развернулась борьба Эфиопии за воссоединение с Эритреей, за предоставление Эфиопии выхода к морю. Только в декабре 1950 года по­сле пятилетнего обсуждения V сессия Генеральной Ассам­блеи ООН приняла компромиссную резолюцию о включении Эритреи в состав Эфиопско-Эритрейокой феде­рации в качестве автономной единицы '. «Теперь Эфиопия не изолирована больше от моря... После того, как была исправлена шестидесятилетняя несправедливость и нам были возвращены наши эритрейокие подданные, Эфиопия вновь обрела национальное единство и целостность», — заявил император Хайле Селассие в тронной речи по слу­чаю своего 25-летнего царствования.

Учет экономического фактора при определении нацио­нальных границ, отвечая интересам экономического раз­вития общества, вместе с тем исключает возможность «обоснования» территориальной экспансии ссылками на экономические «потребности» создания «жизненного про­странства» для монополий крупных империалистических держав.

Поскольку еация есть историческая категория, то меж­ду правом нации на территорию и национальной историей есть внутренняя логическая связь. Современные нацио­нальные территории есть продукт сложного исторического пути, пройденного человеческим обществом. Поэтому нельзя отрывать право от истории си противопоставлять их, равно как и сводить все содержание права к истории. А между тем, в международно-правовой практике еще имеются попытки обосновывать свои территориальные притязания «библейской» историей, игнорируя естест­венные жизненные исторические процессы в развитии народов.

Но было бы столь же неверно на этом основании отри­цать значение истории при определении прав народов на территорию. Такой нигилистический подход был бы нару-ку агрессору, притязания которого, естественно, лишены какого-либо исторического обоснования и ему остается ссылаться либо на «факт» истреблений и высылок корен-

iPankhurst   S. and Pankhurst  R., Ethiopia and Eritrea. The Last Phase of the Reunion Struggle, 1941 — 1952, Essex, 1953.

140

ного населения и искусственной колонизации тер­ритории, либо на «право завоевания» и «давность вла­дения».

Однако «давность» владения чужой территорией нель­зя смешивать с историческими правами наций. Например, правящие круги буржуазно-помещичьей Польши на Па­рижской мирной конференции 1919 года ставили перед собой целью воссоединение Польши в «исторических границах 1772 года», т. е. требовали Западную Украину и Западную Белоруссию, ссылаясь на мнимые «историче­ские права» на эти территории. На самом деле историче­ски польские территории исключали Украину и Белорус­сию и включали западные польские земли, захваченные Германией '.

Разумеется, давность владения чужой территорией не может 'быть принята в качестве основания при террито­риальных разграничениях. Так, многовековое господство не может, естественно, создать какие бы то ни было тер­риториальные правооснования для господствовавших го­сударств. В этих условиях особенно возрастает значение исторического принципа в качестве необходимого усло­вия справедливого и юридически обоснованного решения вопроса.

Современная международная практика знает ряд при­меров установления границ на основе восстановления исторической справедливости. Например, исторические права были одной из юридических основ передачи Литве г. Вильно и Виленской области в соответствии с договором от 10 октября 1939 г. между СССР и Литвой.

Еще более ярким подтверждением значения этого принципа может служить разрешение вопроса о госу­дарственной принадлежности западных польских земель.

После второй мировой войны при установлении новых польско-германских границ к Польше вернулись ее древ­ние земли, которые когда-то были колыбелью Польского государства, но в X—XVIII вв. были отторгнуты от нее Германией. Нынешняя территория Польши совпадает с исторической территорией этой страны времен Пястов. Такое решение вопроса отвечало интересам прочного и справедливого мира.

і См. М. В. Яновский, указ. диссертация, стр. 122—124, 370.

141

Аналогичное явление имело место и в Чехословакии. Историко-географические данные свидетельствуют о при­оритете славянских народов в заселении территории, со­ставляющей современную Чехословакию. Преобладание немецкого населения в ряде северо-западных районов страны являлось результатом германской экспансии, и этот факт, видимо, учитывался при определении границ вновь созданного государства после первой мировой вой­ны. Однако, несмотря на конституционные гарантии, обес­печивавшие нормальное развитие и равноправие немецко­го населения с коренным населением Чехословакии, оно всегда оставалось пятой колонной в этой стране. Сепара­тизм немецкого населения сначала тайно, а затем и от­крыто поощрялся и поддерживался Германией. Наконец, в октябре 1938 года, в результате мюнхенского .сговора фашистская Германия захватила Судетокую область. Эта несправедливость была устранена только после победонос­ного завершения второй мировой войны. Чехословакия по­лучила все исторически чешские земли. На основе реше­ния Потсдамской конференции 2,5 миллиона немцев в 1945—1946 гг. были переселены с этих территорий в Гер­манию, что способствовало превращению Чехословакии в единое в этнографическом отношении государство. Этого требовали интересы безопасности страны и мира в Европе.

Из приведенных примеров видно, что игнорирование исторических данных при определении национальной при­надлежности территории было бы неправильно, а в извест­ных случаях могло бы привести к оправданию террито­риальных притязаний агрессивных государств.

С этой точки зрения представляет интерес и отличает­ся большим своеобразием палестинский вопрос. Истори­ческий фактор здесь представлен в «чистом» виде, дове­ден до крайности и не подкрепляется другими аргумен­тами. Краткая история палестинского вопроса заключает­ся в следующем.

Евреи пришли в Палестину из Аравии в XV—XIII вв. до н. э. Но уже с VIII в. до н. э. после завоевания Асси­рией Израильского царства началась диаспора (рассея­ние) древних евреев. Особенно большие размеры диаспора евреев приняла в начале VI в. до н. э. после того, как Иудейское царство подверглось вавилонскому завоева­нию. После Иудейской войны (66—70 гг. н. э.) и разру­шения римлянами Иерусалима, которое сопровождалось

142

массовыми избиениями местного населения, основная мас­са евреев Палестины была рассеяна по свету.

Арабы завоевали Палестину в VII в. и с тех пор стали заселять ее. В начале XVI в. Палестина, как и все окру­жающие арабские земли, была захвачена турками. После поражения Турецкой империи в войне 1914—1918 гг. Па­лестина стала подмандатной территорией Англии.

В 1918 году еврейское население Палестины составля­ло всего лишь около 56 000 человек. Основными жителя­ми страны были арабы, свыше тысячелетия населявшие эту территорию и мало причастные к рассеянию евреев.

В конце XIX в. возникло сионистское движение за пе­реселение евреев диаспоры в Палестину. Английское правительство, опубликовав декларацию Бальфура, обяза­лось содействовать созданию в Палестине «еврейского на­ционального очага». Оно стремилось воспользоваться соз­данием второй национальной группы для упрочения своего положения в Палестине.

Однако подъем национально-освободительного движе­ния заставил Англию в 1947 году отказаться от своего мандата на эту территорию и передать палестинский во­прос в Организацию Объединенных Наций.

В сложившихся условиях перед ООН возникла воз­можность либо создать в Палестине двунациональное арабо-израильское государство, либо, если это окажется ■невозможным, .разделить Палестину на два независимых государства — арабское и еврейское. ООН тюшла по вто­рому пути.

К моменту вынесения резолюции ООН о разделе Па­лестины население страны составляло 1 845 000 человек, из которых 608 тыс. человек было евреев. По плану раз­дела Палестины, составленному Комиссией ООН, терри­тория арабского государства должна была составлять 11,1 тыс. кв. км, а территория еврейского государства — 14 тыс. кв. км. Город Иерусалим с прилегающими к нему районами выделялся в самостоятельную административ­ную единицу с особым международным режимом.

14 мая 1948 г. было объявлено об образовании еврей­ского государства Израиль, а на следующий день между Израилем и арабскими странами началась война. Она за­кончилась благодаря вмешательству ООН в 1949 году пе­на

ремирием. В ходе военных действий Израиль занял значи­тельную часть территории, отведенной по решению ООН для самостоятельного арабского государства, которое предполагалось создать на территории Палестины. В ре­зультате Палестина, включая г. Иерусалим с прилегаю­щими районами, оказалась расчлененной на несколько частей: 20,7 тыс. кв. км территории Палестины вместо 14 тыс. кв. км, предусмотренных решением Генеральной Ассамблеи ООН, контролируется 'государством Израиль; свыше 5 тыс. кв. км — Иорданией; примерно 250 кв. км в районе Газы перешло под контроль Египта.

Почти все арабское население Палестины — в общей сложности около миллиона человек — вынуждено было покинуть свою родину. Лишенные крова, они живут в спе­циальных лагерях на территории арабских государств и требуют возвращения в свои родные места. Израиль от­казывает в возвращении арабам и вместе с тем прилагает все усилия для переселения в Израиль евреев диаспоры — для «ускоренного сбора изгнанников».

«Государство Израиль открыто для иммиграции ев­реев, из всех стран диаспоры» — так была сформулирова­на иммиграционная политика государства Израиль в Де­кларации независимости 1948 г. В результате усиленной иммиграции из 60 стран уже после создания государства Израиль еврейское население страны увеличилось вдвое и сейчас насчитывает свыше полутора миллионов человек. В предвыборной программе 1955 года правящая партия Мапай предлагала в ближайшие 4 года довести числен­ность населения Израиля минимум до двух миллионов че­ловек.

Это, естественно, вызывает беспокойство арабов. Араб­ские государства не признают ни нынешние израильские границы, ни саімо существование государства Израиль. В арабских странах усматривают нарушение принципа демократии и самоопределения в том, что вопреки воле местного населения здесь была создана «община» «чуже­земных» евреев, которой был придан статут государства и которая затем расширила свои границы. Арабы счита­ют,   ЧТО   евреи,   ПОКИНуВШИе   ПалеСТИНу   ОКОЛО   ДВУХ   ТЫСЯ1'

лет тому назад, потеряли всякое право считать эту стра­ну своей родиной, ставшей с VII в. арабской страной. Возвращение евреев в Палестину они считают преступным актом сионистов по отношению к истинным хозяевам этой

144

страны — арабам, и категорически 'Настаивают на возвра­щении своей территории.

В интервью американскому журналисту Лилиенталю король Саудовской Аравии Сауд заявил: «Дело арабов — справедливое дело, и их права в Палестине неоспоримы. Если евреи и находились в какой-то данный момент на ее территории, то и на территории вашей страны жили дру­гие народы, а не те, что живут сейчас. Разве вы можете допустить, чтобы эти народы потребовали вашу страну себе в силу той простой причины, что их предки обитали на ее территории в прошлом?.. Палестина принадлежит арабам,—сказал Сауд. — Она священна для нас. Она неделима». Этой точки зрения придерживаются все арабы.

Израильские государственные деятели стремятся к расширению территории Израиля путем насильственной аннексии арабской части Палестины и даже аннексии ря­да новых территорий для осуществления массовой имми­грации. Правящая партия Израиля Мапай широковеща­тельно заявляет, что ставит своей целью воссоединение в пределах Израиля всего еврейского народа диаспоры, ко­торый, как известно, насчитывал около 17 млн. человек (1937- г.). Находящаяся в оппозиции партия Херут при­зывает к воссозданию «территориальной целостности зе­мель Израиля» («Эрец Исраэл») по обе стороны реки Иордан в пределах его «исторических границ». В плат­форме, опубликованной в газете «Херут» 22 июля 1955 г., эта партия отмечала, что ее цель в области внешней по­литики состоит в объединении «всех израильских земель с ее вечной столицей Иерусалимом под еврейским фла­гом». Такую же «активистскую политику» (т. е. политику нажима вплоть до применения оружия в целях «урегули­рования» отношений с арабскими государствами) прово­дят халуцианская сионистская «социалистическая» пар­тия «Ахдут гаавода — Поалей Цион», религиозная пар­тия «Агудат Исраэл» и др.

Существующую ныне временную демаркационную ли­нию перемирия израильские руководители склонны рас­сматривать как государственную границу, которая может быть изменена только в пользу Израиля. Всякую попыт­ку прийти к урегулированию путем уступки части терри­тории, ныне находящейся под контролем Израиля, они рассматривают как покушение на «территориальную це­лостность» Израиля: «уже было сказано и можно еще раз

10   Ю.  Г.   Барсегов          145

повторить, что мир с Израилем означает мир с Израилем таким, каким он есть в настоящее время, учитывая насе­ление и его нынешнюю территорию», — заявил министр иностранных дел Израиля. Предложение английского премьер-министра об установлении постоянных границ Израиля между линией разграничения, установленной ООН в 1947 году, и линией перемирия 1949 года израиль­ский министр назвал «ошибочным с точки зрения логики, необоснованным с точки зрения права и несостоятельным с точки зрения морали» '.

Проводя «активистскую» политику по отношению к своим соседям, правительство Израиля постоянно нару­шает заключенные с ними соглашения о перемирии. Вдох­новленный США, Англией и Францией Израиль, в ночь с 29 на 30 октября 1956 г., напал на Египет. Англия и Франция обещали Израилю расширить его границы пу­тем аннексии части египетской территории на Синайском полуострове. Англо-франко-израильская агрессия в Егип­те, как известно, потерпела неудачу. Правительственная газета «Давар» писала, что район Газы и остров Тиран должны быть включены в состав территории Израиля и восточная граница Израиля должна «быть исправлена». Израильская печать «развернула кампанию за немедлен­ный вывоз в район Газы «нескольких тысяч евреев для добровольной колонизации Газы» и поселения их в остав­ленных арабами домах.

Такая агрессивная политика ни в "коей мере не отве­чает национальным интересам Израиля и, конечно, не на­ходит никакого оправдания в праве. Ревизионистское стремление к расширению территории государства Из­раиль используется иностранными монополистическими кругами для борьбы с национально-освободительным дви­жением народов Арабского Востока.

Для установления подлинного мира на арабско-изра-ильских границах необходимо урегулировать мирным пу­тем все разногласия между Израилем и арабами посред­ством переговоров без империалистического вмешатель­ства и предварительных условий на взаимоприемлемой основе. Поскольку основной причиной арабско-израиль-ского конфликта являются территориальные вопросы, то

1 «Combat» 22 novembre 1955 146

прежде всего необходимо разрешить вопрос о границах на основе права и справедливости.

Основой рассмотренных выше этнографических, эко­номических и исторических принципов территориального размежевания служит принцип самоопределения нацио­нальной группы людей. Поэтому иногда в иностранной правовой литературе границы, устанавливаемые на основе этнически-языковых, экономических и исторических дан­ных, относят к границам «антропогеографического типа». Им противопоставляются естественные географические границы 1. Возникает вопрос, исключает ли принцип само­определения возможность применения в качестве крите­рия территориального разграничения физической геогра­фии с учетом военно-стратегического значения террито­рии, возможность проведения границ по горным хребтам, рекам, пустыням и прочим естественным рубежам.

Еще в XVII—XVIII вв. возникла так называемая тео­рия «естественных» рельефных границ, т. е. границ, осно­вывающихся исключительно на военных соображениях. Такими естественными границами считались крупные при­родные преграды — горы, реки, моря. Если у государства не было таких границ, то считалось, что «по законам при­роды» оно вправе достичь их, не считаясь с волей наро­дов. По теории «естественных границ» Франция ради хорошей военной позиции по Рейну должна была присо­единить к себе 9 млн. валлонов, нидерландцев и немцев, Германия из-за военной позиции на «естественной» грани­це по реке По должна была поработить 6 млн. итальянцев. Теория «естественных границ», примененная к Португа­лии, требует расширения границ этой страны до Пиренеев и позволяет включить в границы Португалии всю Испа­нию. Принцип «естественных границ», понятно, не может быть поставлен в основу справедливого территориального разграничения. К. Маркс во втором воззвании Генераль­ного Совета Международного товарищества рабочих о войне еще в 1870 году заменил, что возведение военных соображений в принцип, 'Согласно которому должны опре­деляться национальные границы, является вообще неле­постью и анахронизмом: «Если бы национальные грани­цы определялись военными интересами, то претензиям не

і S. W. В о g g s, International Boundaries. A Study of Boundary Functions and Problems. Columbia University press, 1940, pp. 25—26.

10*          147

было бы конца, ибо всякая военная линия по (Необходи­мости имеет свои недостатки и может быть улучшена по­средством присоединения новых примыкающих к ней областей; а сверх того эти границы никогда не могли бы быть окончательно и справедливо установлены, ибо каж­дый раз победитель диктовал бы условия побежденному, и тут, следовательно, был бы уже зародыш новых войн» К

Однако, несмотря на всю нелепость и явный анахро­низм, все еще имеются случаи возведения военных сообра­жений е принцип территориального разграничения. Как известно, гитлеровская клика официально заявляла, что в своей нынешней политике Германия руководствуется «геостратегическими соображениями». Но даже крах этой агрессивной политики безудержной территориальной экс­пансии не возымел должного воздействия на любителей чужого добра.

На Парижской мирной конференции 1946 года, собрав­шейся для мирного урегулирования послевоенных проб­лем, представители тогдашнего правительства Греции вы­ступали на пленарных заседаниях конференции и в ко­миссии по политическим и территориальным вопросам для Болгарии с притязаниями на значительную часть нынеш­ней болгарской территории. Греция мотивировала свои требования «стратегическими» соображениями, именуя предлагаемые территориальные изменения «стратеги­ческим исправлением границы». Военной комиссии мирной конференции было поручено рассмотреть эти притязания с «чисто военной стороны с особым учетом степени без­опасности, которая явилась бы результатом передачи Гре­ции естественных укреплений, главных оборонительных позиций необходимой глубины для оборонительных стра­тегических передвижений, коммуникационных линий». Как отметил представитель Советского Союза, поставлен­ная перед военной комиссией задача была очень похожа на те, которыми обычно занимаются не мирные конферен­ции, а генеральные штабы, готовящиеся к будущим сра­жениям «а чужой территории 2. В действительности пред­лагаемые территориальные изменения представляли собой ничем не обоснованные домогательства на десятую часть

1              К. Маркс  и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. II, стр. 96.

2              См, «Внешняя политика СССР. Сборник документов, сентябрь

1945 г. —февраль 1947 г.», т. VI, М., 1947, д. № 381, стр. 728.

148

всей территории Болгарии. Удовлетворение греческих пре­тензий означало бы, что северо-восточная граница Греции была бы в ущерб территориальной безопасности Болгарии значительно отодвинута на север и находилась бы не бо­лее чем в 95 км от столицы Болгарии — Софии и всего в 35 км от Пловдива, второго по величине и по значению города Болгарии. «Стратегические соображения», о кото­рых говорила греческая делегация, сводились в сущности к тому, чтобы присоединить к себе обширную часть бол­гарской территории и сделать стратегически уязвимыми основные политические и экономические центры Болгарии.

Широко используются «геостратегические» соображе­ния Соединенными Штатами. Брукингский институт, на­пример, утверждает, что «стратегические границы Соеди­ненных Штатов уже не совпадают с территориальными водами Северной Америки; они расширены до Централь­ной Европы, Среднего Востока, Южной и Юго-Западной Азии и Дальнего Востока»1. Бывший президент Гарвард­ского университета Конэнт выразил надежду, «что боль­шинство американцев пришло к выводу, что граница их свободы проходит где-то восточнее Рейна» 2.

Смысл и значение возведения подобных «геостратеги­ческих» соображений в принцип внешней политики рас­крыл бывший военный министр США Стимсон: «Я хочу говорить о «безопасности» в самом широком смысле сло­ва. Я не хочу ограничивать его значение защитой от втор? жения на нашу территорию. Я хочу говорить о такой «без­опасности», которая обеспечивает этому государству (Соединенным Штатам) руководство всеми народами мира»3.

Такое расширительное понимание интересов «безопас­ности» США, естественно, приводит к полному игнориро­ванию законных прав и интересов всех других государств мира. «При новой технике ведения войны невозможно предсказать ее территориальные пределы, — пишет Берл-младший. — Национальные границы, национальные госу­дарства, нейтралитет и т. п. мало значат при таком поло-

1              Major Problems of United  States Foreign Policy,  1952—1953.

Prepared by the Staff    of  the  International   Studies  Group   of  the

Brookings Institution, 1952. p. 37.

J. С о n a n t,   Anglo-American    Relations in the   Atomic   Age

London, 1952, pp. 11—12.

S t і m s о n, Faut-il recommencer la guerre, p. 39.

149

жении. Отсюда следует, что при проведении внешней по­литики необходимо руководствоваться взглядами, по меньшей мере, такой же широты, как и диапазон возмож­ного конфликта» '.

Эти рассуждения, как известно, подкре»: тяются прак­тическими действиями. Так, 24 января 1955 г. президент Эйзенхауэр обратился с посланием к конгрессу, а 25 ян­варя палата представителей приняла в связи с посланием резолюцию, разрешающую президенту использовать воо­руженные силы для «обеспечения и защиты» острова Тай­вань, островов Пэнхуледао (Пескадорокие), а также «свя­занных позиций и территорий этого района».-В США при­знают, что оккупация Соединенными Штатами Тайваня и островов Пэнхуледао, бесспорно принадлежащих Ки­таю, опирается не на права, а «а силу и вызвана геостра­тегическими «интересами» Соединенных Штатов. Возвра­щение островов законному владельцу, как говорилось в послании, «создало бы прорыв в цепи островов в запад­ной части Тихого океана, составляющих для Соединенных Штатов... географический становой хребет их системы без­опасности на этом океане».

Таким образою, в Соединенных Штатах объявляют «становым хребтом их системы безопасности» заведомо чужую территорию, вдобавок находящуюся в другой ча­сти света и отстоящую от США на много тысяч миль.

Система далеко выдвинутых «стратегических границ», практикуемая Соединенными Штатами и в других райо­нах мира, ставит под угрозу безопасность и целостность любой страны, территорию которой власти США произ­вольно объявляют входящей в их «систему безопасности».

На «стратегическую географию» ссылались и некото­рые другие страны Запада.

Так, во Франции стремление обосноваться в Северной Африке оправдывают необходимостью обеспечения нацио­нальной безопасности. Оправдывая колониальную экспан­сию Франции, ГастО'Н Жозеф, бывший государственный советник и директор политического департамента фран­цузского министерства по делам заморских территорий утверждает, что «если раньше, в XVII—XVIII вв. реки, не говоря уже о морях, считались «естественной» границей, то в XX в. даже море не признается преградой»: Африка

1 «The Reporter» 2 December 1954. 150

«представляет собой естественное продолжение Западной Европы... Средиземное море не является демаркационной линией между континентами. Сегодня можно вылететь ут­ром из Парижа, позавтракать и уладить дела в Алжире с тем, чтобы вечером быть уже в Париже» Ч

Англия для оправдания своего отказа признать за на­селением Кипра право на самоопределение стала прибе­гать к столь же искусственной аргументации, ссылаясь иа стратегию и военные нужды НАТО. Эти аргументы не на­ходят оправдания вправе и не встречают, разумеется, по­нимания со стороны населения Кипра. Лидеры киприотов неоднократно заявляли, что «военные соображения и воєн* ные базы не должны определять будущее народа»2.

Подобного рода притязания под предлогом обеспечения «безопасности» или «стратегического исправления границ» несовместимы с правом наций на самоопределение и про­тиворечат нормам международного права. Только в рам­ках самоопределения возможно взаимное обеспечение без­опасности и гарантия мирных добрососедских отношений.

При территориальном урегулировании на основе пра­ва наций на самоопределение и суверенного равенства прав обеих сторон стратегические и географические фак­торы не имеют самостоятельного значения, они играют подчиненную роль в территориальном разграничении, имея целью взаимное обеспечение безопасности, сохране­ние мира и создание дополнительных предпосылок для мирного развития народов. Именно в этих целях при уста­новлении государственных границ наряду с этническим, экономическим и историческим факторами в известной мере учитываются также военно-стратегические и геогра­фические факторы. Вместе с тем, в зависимости от кон­кретной международной обстановки и специфических на­циональных условий может возникнуть необходимость учета при территориальном разграничении интересов на­циональной обороны, в особенности, если столица, важ­нейшие населенные пункты и промышленные центры, железнодорожные магистрали и другие важные объекты находятся под ударом обосновавшихся по соседству аг-

1 «Rev.ue politique des idees et des institutions», 1955, N 2, p. 52. э Cm  «Greek news agency. Weekly survey of greek news», May 13, 1955, N 458.

151

рессивных сил. Так ставился вопрос о безопасности Ле­нинграда со стороны Финляндии!

Как отмечалось, самостоятельность Финляндии, вклю­ченной ранее в состав Российской империи, была предо­ставлена Советским социалистическим государством, однако границы Советского Союза со стороны Финляндии нередко оказывались необеспеченными от угрозы нападе­ния. Особенно остро встала проблема безопасности СССР со стороны финляндской границы в условиях начавшейся второй мировой войны. Государственная граница с Фин­ляндией проходила всего в 32 километрах от Ленинграда, т. е. только на расстоянии артиллерийского выстрела. Территория Финляндии уже к 1939 году была превраще­на с помощью фашистской Германии в готовый военный плацдарм для нападения на Советский Союз. Осенью 1939 года Советское (правительство поставило перед Фин­ляндией вопрос о необходимости некоторых изменений го­сударственных границ в целях обеспечения безопасности Ленинграда от вражеских вторжений. Советское прави­тельство предложило отодвинуть финскую границу на Карельском перешейке на несколько десятков километ­ров. Взамен этого Советское правительство предлагало Финляндии территорию вдвое большую. Переговоры ре­зультате не дали. Финляндия развязала войну с Совет­ским Союзом и вскоре потерпела поражение1.

12 марта 1940 г. был подписан советско-финляндский мирный договор. Статья II мирного договора определяла новую линию государственной границы между 'СССР и Финляндией. Советский Союз ограничился минимальны­ми территориальными изменениями, необходимыми в соз­давшихся тогда условиях для обеспечения Ленинграда, а также Мурманска и Мурманской железной дороги. В состав территории СССР включались Карельский пе­решеек с г. Выборгом и Выборгским заливом с острова­ми, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольмом, Сортавала и Суоярви, ряд ост­ровов в Финском заливе, территория восточнее Меркярви с г. Куолаярви, прежде принадлежавшие Финляндии час­ти полуостровов Рыбачьего и Среднего.

1 См. «Внешняя политика СССР, сборник документов, сентябрь 1945 г.— февраль  1947 г.», т. VI, М.,  1947, стр. 484.

152

Условия этого договора были нарушены Финляндией, начавшей совместно с гитлеровской Германией 22 июня 1941 г. агрессивную войну против СССР. В результате вторичного разгрома Финляндии 10 февраля 1947 г. был заключен новый мирный договор, восстановивший дей­ствие советско-финляндокого договора 1940 года с заме­ной его IV, V и VI статей статьями 2 и 4 договора 1947 го­да. Границами Финляндии признаются границы, сущест­вовавшие на 1 января 1941 г. со следующим изменени­ем: в соответствии с соглашением о перемирии от 19 сен­тября 1944 г. Финляндия подтверждает, что она возвра­тила Советскому Союзу область Петсамо (Печенга), добровольно уступленную Финляндии Советским государ­ством по мирным договорам от 14 октября 1920 г. и от 12 марта 1940 г.

Можно привести и другой пример учета интересов бе­зопасности при территориальном урегулировании. По ре­шению Потсдамской конференции великих держав, после ликвидации прусского государства, бывшего очагом аг­рессии на западной границе СССР, в интересах обеспече­ния безопасности СССР и укрепления всеобщего мира Советскому Союзу был передан г. Кенигсберг и при­легающий к нему район (ныне Калининград с областью).

При обеспечении внешней безопасности некоторые, но при современном уровне развития военной техники отно­сительные преимущества имеют естественные рубежи. Там, где это возможно, при установлении государствен­ных границ пользуются природными рубежами и тогда оборонно-стратегические и географические факторы до­полняют друг друга.

Из числа такого рода границ в Европе французско-испанская граница проходит по Пиренеям, северная гра­ница Италии с Францией, Швейцарией и Австрией прохо­дит по Альпам, Дунай служит границей между Болгарией и Румынией, между Румынией и Югославией, между Че­хословакией и Венгрией, Одра и Ниса Лужицкая служат границей между Польшей и Германией. В Азии Гималаи служат границей между Индией и Китаем, границей между Ираном и Турцией служит горная система Загрос. Границами служат река Ялуцзян (Амноккан) между Ко­реей и Китаем, реки Амур и Уссури между СССР и Ки­таем. В Северной Америке река Рио-Гранде-дель-Норте

153

на значительном пространстве образует границу между США и Мексикой. Принятие естественных рубежей в ка­честве государственных границ особенно характерно для Южной Америки. Границами здесь служат реки Ориноко, Корантейн, Марони и Ояпок, Путумайо, Жавари, Гуапо-ре, Парагвай, Парана, Пилькомайо, Уругвай и другие. Много границ установлено по водоразделам и в частно­сти границы между Бразилией и Венесуэлой и между Бразилией и Гвианой. Границы Боливии и Аргентины с Чили проходят по Андам.

Большие возможности использования естественных рубежей в качестве границ обусловлены характером рас­пределения населения Южной Америки. Различные груп­пы населения отделены друг от друга обширными, но ма­лонаселенными пространствами. За исключением границ между Эквадором и Колумбией, между Колумбией и Ве­несуэлой и между Боливией и Перу в бассейне Титикака, государственные границы проходят по слабозаселенным территориям. Здесь проблема национальности при тер­риториальном разграничении государств не стоит так ост­ро, как на других 'материках и, особенно, в Европе, что позволяет чаще придерживаться природных рубежей.

Анализ международно-правовой практики подтвер­ждает правило, сформулированное и принятое социали­стической доктриной международного права: с точки зре­ния действующих норм современного международного права государственные границы должны устанавливать­ся в соответствии с суверенной волей народа, с учетом национального состава, экономической общности и исто­рического прошлого разграничиваемой территории с соблюдением по возможности интересов взаимного обеспечения безопасности. Такова общая норма права '.

Однако следует различать два взаимообусловленных процесса: 1) создание общей нормы международного пра-

1 См. Международное право, под ред. В. Н. Дурденевско-г о и С. Б. Крылова, Юриздат, 1947, стр. 220; Международное право, под ред. Е. А. Коровина, Госюриздат, 1951, стр. 274: С. В. Молодцов, Некоторые вопросы территории в международ­ном праве, «Советское государство и право» 1954 г_ № 8, стр. 68— 69; К. А. Аджаров, указ. диссертация, стр. 6, 31-^-32, 55, 151.

154

ва, регулирующей территориальные изменения, и 2) при­менение этой общей «ормы к конкретно-определенным территориям и случаям. Практическое применение права наций на самоопределение неизбежно должно сообразо­ваться с обстоятельствами, нуждами и историческими осо­бенностями той или другой страны '.

1 См. Декларацию Правительства СССР на Межсоюзной кон­ференции в Лондоне 24 сентября 1941 года. (Внешняя политика Со­ветского Союза в период Отечественной войны, т. 1, Госполитиздат, 1946, стр. 166.)