(Интерпретация понятий)

Проблема соотношения априорного и апостериорного знания имеет глубокие истоки и восходит к вопросу возникновения человека и всего живого. Если человек является частью, этапом  эволюции материи, тогда в нем с необходимостью заложено генетическое знание истории его собственного развития, которое при определенных условиях служит основой его социализации. Но если человек есть уникальное и

спонтанное образование,

 тогда его знание есть приобретенное, опытное. Пересечение ключевых понятий здесь налицо. Причина в том, что одни и те же термины используются в разных понятийных конструкциях и благодаря этому приобретают различное значение, нередко прямо противоположное друг другу.

Но интерпретировать понятия и термины можно только в какой-то определенной понятийной конструкции, которая всегда авторская. Та или иная интерпретация может быть оригинальной и отличной от трактовки понятий другими авторами. Важно насколько предлагаемая интерпретация решает поставленные задачи.

Предлагаемая интерпретация используемых И. Кантом понятий "априори", "апостериори" предлагает вполне корректную концепцию. Если человек является частью природы и этапом в общей природной эволюции, то человеческая генетическая память сохранила основные законы существования природы как общей системы. Данный тезис относится к любым системам и их подсистемам. Основные законы природы и являются теми врожденными, изначально присущими человеку правилами поведения, начиная с момента зачатия ребенка и до конца его жизни. Как часть природы человек с неизбежностью подчинен ее основным законам и постоянно воспроизводит их в своем развитии.

С нашей точки зрения, И. Кант именно таким образом понимал априорное знание. При всем многообразии оттенков его собственной интерпретации данного явления, нередко противоречащих друг другу, он остался верен своему главному тезису: априорное знание есть врожденное знание, данное человеку извне, которое и обуславливает развитие человека, делает его природным существом, которое в его (человека) устах получило наименование "Разум". Причем понятие "Разум" оказывается шире, чем понятие "человек" с его индивидуальным разумом.

А что такое апостериорное знание? Это результат деятельности именно индивидуального разума и плод социализации человека. И. Кант называет его эмпирическим, или опытным, знанием. Опять же при всех нюансах и оттенках интерпретации Кантом данного понятия, он остается верен именно данной общей парадигме. Достаточно определенна его позиция на их соотношение и взаимообусловленность.

В работе сделана попытка найти у И. Канта именно данное звучание и только для того, чтобы подтвердить идею о наличии врожденных программ, которые человек обязан реализовать, чтобы обеспечить тем самым движение природы, понимаемой в самом широком контексте. Реализация этих программ осуществляется в результате социализации человека, благодаря чему и происходит накопление эмпирического знания и т.д.

Является ли такое отношение к работе И. Канта корректным, т.е. интерпретация понятий, используемых И. Кантом, не с позиции их соответствия его собственной логике рассуждения и решения им своих задач, а с позиций соответствия этих понятий интерпретатора и решению его задач. Если его позиция без больших натяжек совпадает с позицией И. Канта, тогда, ссылаясь на авторитет великого мыслителя, можно провозгласить свою позицию истинной, предложив и собственную логику рассуждения,

и аргументацию.

В таком подходе можно усмотреть некорректность и он вряд ли уместен с научной точки зрения. Определение истинности собственной концепции возможно только в случае ее совпадения (или несовпадения) с концепциями, точками зрения других авторов, исследующих данную проблему. Обращение к анализу великих мыслителей и сравнение с их позициями можно рассматривать как некий критерий истинности, если только не заниматься научными спекуляциями. При этом речь не идет об обязательном совпадении точек зрения. Важно другое: великие идеи становятся точкой отсчета, которая позволяет определить любую другую научную точку зрения с позиции ее соответствия данному полю знания. Все, что находится вне этого поля знания, принадлежит или более общей системе знания, или другому полю знания.

Другими словами, ученый, предлагая концепцию исследуемой проблемы, обращаясь к другим авторам и в первую очередь к великим мыслителям, тем самым пытается установить то поле знания, в котором он находится, в котором он нечаянно или специально оказался.

И если он не нашел соответствующее поле знания, то это первый сигнал, что с его концепцией что-то не так.

И. Кант

Критика чистого разума

Введение

"Без сомнения, все наше знание начинается с опыта; ибо чем же пробуждалась бы к деятельности способность познания, если не предметами, которые действуют (ruhren) на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка сравнивать их, сочетать или разделять, и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов, называемое опытом? Следовательно, во времени никакое наше знание не предшествует опыту, оно всегда начинается с опыта" (1) .

Здесь хотелось бы обратить внимание читателей на словосочетание: "пробуждалась бы к деятельности способность к познанию". Оговоримся, что возможна и другая интерпретация, но можно предположить, что И. Кант имел в виду именно пробуждение способности к познанию, понимая под последним то, что заложено в сознании априори. Пробудить можно только то, что имеется и находится в скрытом, не активном состоянии.

Второй момент: "...сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка..." И. Кант употребил термин "побуждают", возможно, не случайно. Опытное знание только способствует возникновению представлений как формы познания для рассудочной деятельности в полном соответствии с логикой мышления. Это другое понимание содержания термина "познание".

"Но хотя наше знание начинается с опыта, из этого вовсе не следует, что оно все происходит из опыта. Вполне возможно, что даже наше эмпирическое знание имеет сложный состав и складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша собственная способность познания (только побуждаемая чувственными впечатлениями) привносит от себя самой, причем эту прибавку мы отличаем от основного чувственного материала только тогда, когда продолжительное упражнение обращает на нее наше внимание и делает нас способным к обособлению ее" (2).

И. Кант говорит о знании, состоящем из двух (по крайней мере) частей, одна из которых - это наша собственная способность познания и вторая - эмпирическое знание, которое побуждает, он опять это подчеркивает специально подобранным термином, нашу собственную способность познания. Продолжительное упражнение указывает на то, что имеется нечто, что способствует оперированию эмпирическим знанием. Слово "обращает", используемое И. Кантом, также не случайно, поскольку оно указывает на определенный характер действий как побудительных, заставляющих обратить на себя внимание и соответственно присутствующих в обязательном порядке во всяком эмпирическом знании и до него.

"Поэтому возникает вопрос, который требует по крайней мере ближайшего исследования и не может быть решен сразу, с первого взгляда: существует ли такое независимое от опыта и даже от всех чувственных впечатлений знание? Такие знания называются априорными; их отличают от эмпирических знаний, которые имеют апостериорное происхождение, именно в опыте" (2).

И. Кант задал риторический вопрос, поскольку ответил на него ранее. Да, такое знание существует, но здесь он подчеркнул, что оно отлично от эмпирического знания. Правда, слово "отлично" весьма многозначно, и в данном случае его можно интерпретировать именно как принципиально отличное.

"Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем называть априорными знания, безусловно независимые от всякого, а не только от того или иного опыта. Им противоположны эмпирические знания, или знания, возможные только a posteriori, т.е. путем опыта. В свою очередь из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое. Так, например, положение: всякое изменение имеет причину, есть суждение априорное, однако не чистое, так как понятие изменение может быть получено только из опыта" (3).

И. Кант употребляет термины: "безусловно независимые", "противоположны эмпирическому знанию", "совершенно не примешивается ничто эмпирическое",  что однозначно свидетельствует о том, что априорное знание это нечто принципиально отличное от эмпирического знания. При этом он делает оговорку, что априорное знание может быть не чисто априорным, "из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое". Это означает, что априорное знание может зависеть от эмпирического знания.

Речь идет о таком всеобщем знании, которое выведено посредством индукции. В каком-то смысле оно также априорно. Но имеется в виду такое всеобщее знание, которое не имеет никаких исключений и не связано с эмпирическим всеобщим знанием.

"Следовательно, если какое-либо суждение мыслится с характером строгой всеобщности, т.е. так, что не допускается возможность никакого исключения, то такое суждение не выведено из опыта, а имеет силу абсолютно  а priori" (4).

"В самом деле, откуда же сам опыт мог бы заимствовать свою достоверность, если бы все правила, которым он следует, в свою очередь опять были бы эмпирическими, следовательно случайными, в следствии чего их едва ли можно было бы считать первыми основоположениями" (5).

Из этого можно заключить, что априорное знание это всеобщие законы бытия (правила), которые не являются эмпирическими и случайными. Они "основоположены" и определяют эмпирический опыт и его достоверность. Другими словами, человек воспринимает эмпирический опыт  и умеет им оперировать только потому, что знает до опыта эти законы. Дело за немногим: узнать как человек знает всеобщие законы, если они не связаны с эмпирическим опытом.

"...Если вы отвлечете от вашего эмпирического понятия какого угодно телесного или не телесного объекта все свойства, известные из опыта, то все же вы не сможете отвлечь от него то свойство, благодаря которому вы мыслите его..." (6).  Далее И. Кант говорит о том, что мы мыслим именно субстанцию или то, что ей принадлежит. Подчеркнем мысль Канта, которая наилучшим образом, по нашему мнению, характеризует понятие  a priori: это то, что мы можем мыслить, а не то, что является содержанием нашей мысли. Другими словами, хотя Кант и говорит о том, что a priori означает мыслить "...субстанцию или нечто принадлежащее субстанции" (6), согласно нашей точке зрения, это означает мыслить, в чем выражена природная способность, следуя законам бытия, a priori воспринимать и мыслить мир. Способность мыслить как "бы навязывается вашему уму" (6). Она и в самом деле навязывается, ибо без нее не может быть никакого общения с эмпирическим миром. И только в силу того, что способность мыслить существует с необходимостью и всеобще, как сама жизнь, она воспримется как данная богом, природой и как бы до опыта. Другое дело, что понятие "опыт" в данном случае вряд ли уместно. То, что существует в возможности, становится реальностью благодаря опыту, пробуждается им, закрепляется и развивается. До опыта еще не означает, что существует до опыта для конкретного частного человека, оно существует только в возможности. Хотя понятно, что для человечества, т.е. как совокупности людей, имеющих свою историю опытного проживания, оно существует как реальность. Можно согласиться с И. Кантом, что и для всего человечества, если иметь в виду  его условное начало опытного проживания, a priori знание так же существует, но опять же только в возможности и только для вида "человек". Для субъекта природы другого вида возможность уже реализована. И в принципе она реализована как особость природы, ибо в противном случае природы не существовало. Но реализована эта возможность всегда для каких-то субъектов природы как носителей реализации этой возможности.

Другими словами, если природа является носителем возможности как a priori знания, то субъекты природы, в том числе и человечество, являются носителями реализованной возможности, которая существует в его эмпирическом опыте.

Однако, "...каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и какой объем, значение и ценность они могут иметь" (7). И в самом деле, если a priori знание никак не связано с опытным знанием, то каким образом рассудок может узнать об этом знании и тем более исследовать объем, значение и пр. Можно сказать, что знает потому, что получается. Если человек может приобрести опытное знание, то эта возможность должна быть чем-то предопределена, и по всей видимости другим знанием, тем знанием, которое, естественно, имеется у человека или еще где-то как необходимость. Но в этом случае человек не знает самого знания, он только знает, что оно имеется, но ни его объема, ни значения, ни всего того, что связано с понятием "знание" ему неизвестно. И не случайно И. Кант чуть выше пишет: "Когда мы покидаем почву опыта, казалось бы естественным не строить тотчас же здание с помощью таких знаний и на доверии к таким основоположениям, происхождение которых неизвестно, а заложить сначала прочный фундамент своей постройки путем старательного исследования, именно путем предварительного решения вопроса, каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и каким образом, значение и ценность они могут иметь" (7).

И в самом деле, каким образом, поскольку никак нельзя мыслить то, что не познаваемо или, по крайней мере, не узнаваемо и соответственно знать, имеет ли оно какую-либо ценность и значение. И. Кант и не ставит задачу иначе: априорное знание познаваемо, но только посредством самого же априорного знания. Он прибегает к помощи математики, математических знаний, которые всегда считались истинными. "Математика дает нам блестящий пример примет того, как далеко можно продвинуться вперед в сфере априорного знания независимо от опыта" (8).

Истинными математические знания считались только потому, что они брались как бы из не откуда, в частности, из божественного разума или просто из разума. И этого было достаточно, чтобы признать их истинными. В первом случае речь идет о божественно проведении посредством разума, во втором случае - о божественном проведении разума. Но и в том, и в другом случае природа такого знания не установлена. Отказываясь от опытного знания, в том числе и от математического (имеются в виду математические законы), И. Кант оставил за этой областью нечто, что принадлежит чистому рассудку и чистым понятиям, прекрасно осознавая, что истинным и значимым такое знание оказывается только благодаря опыту. Однако каково же само это знание, а не то знание, которое было переломлено посредством опыта. Речь идет исключительно о чистом знании, полученном чистым рассудком и в рамках чистых понятий. Понятие "чистое" в данном случае свидетельствует о непричастности к опыту.

Чистое понятие рассматривается И. Кантом в рамках аналитических суждений, что означает принадлежность предиката   В субъекту А. В то время как в синтетических суждениях предикат В не принадлежит субъекту А. Отсюда ясно, что в аналитическом суждении есть все необходимое для рассуждения. И. Кант заключает: "...эмпирические суждения, как таковые, все имеют синтетический характер. В самом деле, было бы нелепо основывать аналитические суждения на опыте, так как, высказывая эти суждения, я вовсе не должен выходить за пределы своего понятия и, следовательно, не нуждаюсь в свидетельстве опыта. Суждение, что тела протяженны, устанавливаются a priori и вовсе не есть суждение опыта. Раньше, чем приступить к опыту, я имею все условия для своего суждения уже в этом понятии, из которого мне остается только извлечь предикат, согласно закону противоречия, и благодаря этому я в то же время могу сознавать необходимость этого суждения, которая никоем образом не могла бы быть указана опытом" (12).

Априорное знание оказывается самодостаточным, поскольку оно выводится как бы из самого себя. Понятно, что в этом месте рассуждения о чистых понятиях очень созвучны с рассуждениями о принципах выводного знания.

И. Кант пишет: все что должно случиться имеет свою причину. Однако, "...каким образом я прихожу к тому, что приписываю случившемуся нечто отличное от него, и узнаю, что понятие причины, вовсе не заключающееся в первом понятии, тем не менее связано с ними притом необходимо" (13). Это и в самом деле трудный вопрос. Если есть нечто, которое обусловливает данное явление, то каким образом его можно узнать. И. Кант не случайно задается вопросом, "...каким образом я прихожу к тому...". В данном случае "каким образом" это нечто, отличное от "я", от человека, от его сознания. Мы можем таким образом интерпретировать И. Канта. Нечто, посредством чего человек приходит к чему-то, и есть априорное знание, которое имеется до опыта и находится фактически вне, во всяком случае, опытного сознания человека. Сознание только старается постичь нечто, посредством чего оно познает, и что находится вне сознания.

Но И. Кант также оставляет за пределами человеческого сознания, или "я", нечто, к чему сознание приходит. Но к чему же приходит сознание? Оказывается к тому, каким образом сознание приписывает нечто случившемуся, т.е., как бы мы сейчас сказали, объективной реальности, или явлению. Слово "приписывает", по всей видимости, употреблено в данном случае не случайно. Приписывание еще не означает принадлежность. Приписывание случившемуся (явлению) нечто означает только то, что оно может не принадлежать данному явлению, и сознание только полагает, что оно может ему принадлежать.

Получается, что от сознания не зависит и существует самостоятельно как-то, каким образом сознание приходит к чему-то, так и то, к чему оно приходит. Это просто удивительно. За всю историю философии и до сегодняшнего дня все это принадлежало сознанию, которое определяло в какой-то степени и все то, что находится вне сознания.

Тем самым И. Кант выделяет в процессе познания как бы три части: нечто, что лежит за пределами сознания и что человек использует для познания, сам человек, точнее его сознание, или рассудок, мышление, и нечто, к чему человек приходит и что так же находится вне сознания.

Но И. Кант идет дальше. Оказывается его интересует не столько каким образом он приписывает, сколько каким образом он приписывает то, что отлично от него, т.е. реально принадлежит явлению. Однако каким образом сознание узнает, что оно приписало нечто, отличное от него. Другими словами, каким образом человек узнает, что он приписал объективному явлению нечто, что ему не принадлежит. Получается метаморфоза: сначала человек каким-то образом приписывает явлению какие-то качества, а затем каким-то образом узнает, что они могут ему и не принадлежать.

Но самое интересное другое. Каким образом человек вдруг узнает, что понятие причины существования данного понятия, вовсе не являющееся таковой, вдруг оказывается связанной с истинной причиной и притом самым прямым образом. И. Кант пишет не о причине как таковой, а именно о понятии причины как результате действия сознания. Понятие причины в самом деле может не соответствовать объективному содержанию причины, но то, что они связаны между собой, несомненно.

Можно только утверждать, что имеется причина, исходя из того простого рассуждения, что все имеет свою причину. Но последнее и есть аналитическое суждение, в то время как определение самой причины есть уже синтетическое суждение, поскольку оно в обязательном порядке исходит из опыта. Только выйдя за рамки понятия, можно определить его связь с другими понятиями и определить, насколько эта связь органична, оставаясь в рамках понятия, можно только расширить его, уточнить, но никак не прибавить новое знание.

Согласно нашей интерпретации, априорное знание есть активизированное знание. То, что оно не дает нового знание, как говорит И. Кант, может свидетельствовать о том, что это знание уже имеется, но в скрытом, латентном виде и развитие его может привести к полной актуализации этого знания. "...Аналитические суждения чрезвычайно важны и необходимы, но лишь для того, чтобы приобрести отчетливость понятий, требующуюся для уверенного и широкого синтеза, а не для того, чтобы строить действительно новое здание" (14). Обратим внимание на словосочетание "приобрести отчетливость понятий". Это означает, что сами по себе понятия существовали, но сознанию важно их понять, приобрести отчетливость, которая требуется для опытного знания, т.е. для уверенного (с практической точки зрения) и широкого синтеза. Далее у И. Канта вроде бы странная фраза: "...а не для того, чтобы строить действительно новое здание", невольно она сочетается с понятием опытного знания. Но термин "действительно" подсказывает, что в данном случае имелось в виду именно априорное знание.

И. Кант пишет, что "...все теоретические науки разума содержат в себе априорные синтетические суждения как принципы" (14). Ранее он писал об их различии (10). Получается так, что синтетические суждения, представляющие собой результат опытного эмпирического суждения, содержат в себе априорные суждения, но только как принципы синтетического суждения. Мы опускаем замечание, что теоретические науки есть плод разума, а последний оперирует только опытным знанием. Важно другое, опытное знание как предтеча теоретической науки содержит априорное знание, на основе которого и осуществляется синтетическое суждение. Так, все математические суждения имеют синтетический характер (14). Суждения, но не математические законы, или "основоположения". "...Синтетические суждения, правда могут быть усмотрены, согласно закону противоречия, однако не сами по себе, а таким образом, что при этом всегда предполагается другое синтетическое суждение, из которого первое может быть выведено" (14). Усмотрены значит выведены, но не сами по себе, не из себя самого, как это имеет место с аналитическими суждениями, т.е. с априорным знанием, а из другого (правильнее сказать других) суждения. Здесь налицо силлогистическое суждение, или выводное знание. Другими словами, синтетическое знание (потому оно и называется синтетическим) есть результат дедуктивного мышления. Оно безусловно отлично от чистой математики, где настоящие математические законы (основоположения по И. Канту) есть всегда априорное знание.

И. Кант пишет, что основоположения не могут быть познаны из закона противоречия, это чисто априорное знание, поскольку обладают необходимостью, которая никак не связана с опытом. Так, результат суммы двух чисел не есть аналитическое суждение. Сколько бы мы ни пытались понять, каков будет результат сложения, он не имеется в самом суждении. Необходимо выйти за рамки данного суждения, например, представить наглядно сколько будет, если к одному ряду вещей прибавить другой ряд вещей.

"Мы должны, как мы говорим, присоединить мысленно к данному понятию некоторый предикат, и эта необходимость связана уже с самими понятиями. Между тем вопрос состоит не в том, что мы должны присоединить мыслью к данному понятию, а в том, что мы действительно мыслим в нем, хотя и в смутной форме" (17). Другими словами, необходимость заложена в самом понятии, без этого понятие не могло бы мыслиться. Результат сложения двух любых чисел невозможен, если он не присутствует как необходимость в самом понятии. Но важно понять, что же действительном мы мыслим, что эта за необходимость, которую мы, оказывается, можем представить вполне наглядно. И. Кант пишет: "...задача состоит вовсе не в том, чтобы расчленять и таким образом аналитически разъяснять понятия, создаваемые нами a priori о вещах; в ней мы стремимся расширить a priori наши знания и должны для этого пользоваться такими основоположениями, которые присоединяют к данному понятию нечто не содержавшееся еще в нем..." (18). Задача в данном случае и заключается в том, чтобы присоединить посредством основоположений нечто, что не содержится в самом понятии. Но новое знание не содержит нечто, что к нему было присоединено. Оно с необходимостью содержит основоположенное знание, которое и позволяет расширить знание. Но знание априорное или синтетическое? По всей видимости и то, и другое, ибо априорное знание также мыслится. Знание заключает в себе априорные синтетические суждения как принципы, заключает И. Кант. Но "как возможны синтетические суждения a priori"? - вот главная задачи исследования чистого разума.

 Хочется привести еще одну длинную цитату, в которой необходимо отметить два весьма интересных и важных для дальнейшего нашего рассуждения положения относительно априорного знания. "Человеческий разум в силу собственной потребности, а вовсе не под влиянием одной только суетности многознания, неудержимо доходит до таких вопросов, которые не могут быть разрешены никаким опытным применением разума и заимствованными из этого применения принципами; поэтому у всех людей, как только их разум расширяется до умозрения, действительно всегда было и будет какая-либо метафизика" (21).

Первое положение И. Кант пишет о внутренней, имманентной потребности разума в познании, не связанной с опытными потребностями. Не опыт и не потребности человека развивают  человеческий разум, а наоборот именно внутренняя потребность разума в самопознании двигает опыт. Здесь И. Кант переворачивает пирамиду опытного знания и в ее основание помещает именно внутреннюю потребность разума в самопознании. По сути последнее становится основой и априорного знания, ибо только в силу присущей разуму внутренней способности к самопознанию и потребности в нем разум и доходит до того знания, которого нет в опытном знании.

Второе положение И. Кант замечает еще один важный момент: разум расширяется и расширяется до такого состояния, когда он начинает умозреть (зрение ума, т.е. познание индивидуальным разумом разума как общей категории). По крайней мере И Кант здесь имеет в виду развитие разума, но только индивидуального, а не разума вообще. Когда разум расширяется до умозрения, появляется философия (метафизика). Ее задача - получить знание именно о разуме, который в свою очередь ставит вопрос как возможно априорное знание. Философия как наука "...занимается не объектами разума, разнообразие которых бесконечно, а только самим разумом, только задачами, возникающими исключительно из его недр и предлагаемыми ему собственной его природой, а не природой вещей, отличных от него" (24). В данном случае заняться разумом означает исследовать задачи, определяемые его собственной природой.

Как возможна эта естественная склонность разума, каким образом и зачем возникает эта потребность мыслить самое себя? Именно из этого вопроса возникает, по И. Канту, идея особой науки, которая называется критикой чистого разума. "Разумом называется способность, дающая принципы априорного знания. Следовательно, чистый разум есть способность, содержащая принципы безусловного априорного знания" (24). И. Кант, по всей видимости, не случайно употребляет слово "способность" как некоторое такое свойство, которое не воспитано, а приобретено, заложено природой и существует как данность. Это слово соединяется с разумом и они представлены как идентичные понятия. Эта способность дает принципы знания, которые называются априорными. Слово "дает" означает, что эти знания заложены в способности, они там имеются и независимы от аналитического опыта. Но даже не само знание или знания, а только принципы этого знания. Конечно, эти принципы так же можно представить как знание, но И. Кант, по всей видимости, имеет в виду совсем другое, принципы как законы, по которым образуется уже априорное знание. Именно эта способность и называется чистым разумом в отличие от того разума, который называется аналитическим. И. Кант даже усиливает значение способности, как содержащей принципы безусловного априорного знания, т.е. знания, не связанного ни с какими условиями, присущими аналитическому мышлению.

"Я называю трансцендентальным всякое знание, занимающееся не столько предметами, сколько нашей способностью познания предметов, поскольку оно должно быть возможным a priori. Система таких понятий должна называться трансцендентальной философией" (25). Поскольку И. Кант употребил слово "не столько", это означает, что трансцендентальное знание включает в себя и знание предметов. Далее он вполне определенно говорит, что такая наука - трансцендентальная философия может содержать в себе в полном объеме как аналитическое, так и априорное знание. Основное внимание И. Кант все-таки сосредотачивает на способности познания предметов, поскольку оно в принципе возможно. В своем исследовании он ограничивается исключительно критикой чистого знания, которое, по его же словам, вообще не наука, а только пропедевтика к системе чистого знания. "Таким образом, в критику чистого разума входит все, что составляет содержание трансцендентальной философии: она есть полная идея трансцендентальной философии, но еще не сама эта наука потому, что в анализ она углубляется лишь настолько, насколько это необходимо для полной оценки априорного синтетического знания" (28). Эту цитату мы привели только для того, чтобы показать, насколько И. Кант представляет себе сложность поставленной задачи и насколько он сужает предмет своего исследования, точнее фокусирует свое внимание на той центральной, основной идее чистого разума, которая и должна в конечном счете привести к оправданию образования трансцендентальной философии и философии вообще.

"Таким образом, трансцендентальная философия есть наука чистого, исключительно теоретического разума, так как все практическое, поскольку оно содержит в себе побудительные мотивы, находится в связи с чувствами, которые относятся к эмпирическим источникам познания" (29). Ранее И. Кант говорил о наглядности как основе эмпирического мышления. Но если наглядность есть восприятие, в частности, взглядом, т.е. чувственным органом, то в этом случае чувственность есть основа непосредственного восприятия эмпирического мира. Последний побуждает человека к познанию того, что его побуждает, т.е. эмпирического мира. Этот мир побуждает человека к познанию исключительно только посредством чувств, что позволяет утверждать эту форму познания как особую, а именно связанную с практикой, анализирующем эмпирическую действительность. Другими словами, эмпирический мир воздействует на наши органы чувств и тем самым побуждает познавать его, но он является исключительно эмпирическим источником познания.

Эмпирический мир отличается от мира чистого разума как теоретического. Но отличается он особым образом, поскольку все-таки находится в единстве с миром чувственным. Да и вряд ли могло быть иначе. "...Существует два ствола человеческого познания, вырастающие может быть из общего, но неизвестного нам корня, именно чувственность и рассудок. Посредством чувственности предметы нам даются, а посредством рассудка они мыслятся" (29). Безусловно, предметы нам даются исключительно посредством чувственности, а затем они мыслятся. Как бы И. Кант ни старался их развести, они все равно оказались вместе, но каким-то странным образом. Сначала они выходят из одного корня, который не известен и, по всей видимости, находится даже за пределами трансцендентной философии, хотя вроде бы дальше не куда, во всяком случае следуя за размышлениями И. Канта о трансцендентной философии и чистом разуме. Но, с другой стороны, чувственное познание мира оказывается все-таки первичным. "...Это трансцендентальное учение о чувственности должно было бы составлять первую часть науки об элементах чистого разума, так как условия, под которыми предметы даются человеческому познанию, предшествуют условиям, под которыми они мыслятся" (30). Данное положение вступает в некоторое противоречие с идеей априорного мышления и всем тем, что было сказано И. Кантом ранее по поводу априорного знания и его отношения с эмпирическим знанием. И. Кант здесь употребил словосочетания "должно было бы...", тем самым как бы выразив сомнение, но затем все-таки высказался четко и определенно, употребив слово "предшествует", без какого-либо сомнения в первичности чувственного знания и вторичности мышления. Впрочем, толкование "первичность" и "вторичность" не менее сложная проблема, чем познание, и соотносить их друг с другом, во всяком случае, непосредственно вряд ли возможно.

Логическая противоречивость позиции И. Канта относительно некоего "единого ствола" с ветвями и их соотношения в парадигме первичности бросается в глаза. Так всегда бывает в области неопределенного знания, поскольку установить границы неопределенности и определенности очень трудно. И. Кант пытается установить эти границы в книге "Критика чистого разума", начиная анализ и исследования с трансцендентального учения об элементах.

1             

Трансцендентальное учение об элементах

Часть первая. Трансцендентальная эстетика

Необходимо учитывать, что кантовская трансцендентальная эстетка весьма сильно отличается от общепринятого понимания эстетики. Достаточно сказать, что понятие "трансцендентальное" применительно к эстетике вовсе не употребляется философами. Традиционная линия развития содержания данного понятия находится далеко в стороне от трансцендентальной эстетики.

Понятие "трансцендентальная эстетика" было введено И. Кантом только затем, чтобы отделить два мира - чувственный и мыслительный, связанные между собой, взаимообусловленные и разделенные способностью человека к мышлению на две неравные части, чтобы уйти от природного мира в мышление и сделать его самодостаточным, попытаться уйти в глубину мира, который осознается и понимается только посредством мышления и потому представляется как мир априорного знания, данный человеку как бы изначально.

А что же такое мир, в котором человек живет и в его непосредственной данности? Это и есть мир эстетики, по И. Канту.

"Каким бы способом и какими бы средствами не относилось познание к предметам, во всяком случае непосредственное отношение к ним оно получает в наглядном представлении, к которому, как средству, стремится всякое мышление" (33). Для И. Канта наглядное представление это только средство мышления, которое позволяет непосредственно обращаться к предметам мира. Только в этом случае предмет дан познанию, мышлению. И в такой интерпретации наглядное представление выступает не само по себе как объективная данность, а только как средство мышления. Это очень важное заключение И. Канта, и ему мы постараемся дать собственное толкование в соответствии с нашим пониманием.

Далее И. Кант пишет, что предмет может быть дан мышлению только потому, что он действует на душу, и называет это чувственностью. Точнее, он называет чувственностью способность, восприимчивость (по всей видимости души) получать эти представления. "Следовательно, посредством чувственности предметы нам даются, и только она снабжает нас наглядными представлениями..." (33). Из этого положения следует, что наглядными представлениями нас снабжает только чувственность, та чувственность, которая имеет удивительное свойство организовывать предметы посредством того, что предмет воздействует на душу, т.е. чувственность получает от этих предметов какие-то данные об их существовании. Получается удивительная вещь: посредством чувственности предметы нам даются, но чувственность сама по себе (по всей видимости) снабжает нас наглядными представлениями.

Что может означать данный тезис? Только то, что предмет известным образом действует на душу и не более того, сам по себе он не известен. Чувственность каким-то образом организует эти действия предмета. Словосочетание "наглядное представление" несет в себе строго определенную нагрузку: оно организовано. имеет четкое очертание, представлено в какой-то форме и поэтому может быть наглядным, т.е. его можно видеть в отличие от неопределенных понятий, употребляемых И. Кантом, "воздействие", "действие" на душу. Действие это еще не наглядный образ и не представлен в какой-либо форме.

Но чувственность есть только некая общая способность. Поэтому И. Кант вводит понятие "ощущение" как частное понятие, которое есть результат действия предмета и способности человека к наглядному представлению. И. Кант употребил здесь слово "действие" предмета, вместо воздействия. Это означает, что предмет действует вне человека и независим от него, но действия его воспринимаются человеком, имеющим способность строить посредством чувств наглядное представление. Способность улавливать действия предмета и есть ощущение, но еще не чувствование и не построение наглядного представления. Наглядное представление, имеющее форму и образ, сформированные способностью мышления к восприятию действий предмета посредством ощущения, и есть эмпирическое знание.

"Неопределенный предмет эмпирического наглядного представления называется явлением. В явлении то, что соответствует ощущениям, я называю материей его, а то, благодаря чему многообразное в явлении может быть приведено в порядок в известных отношениях, я называю формой  явления. Так как то, в чем ощущения могут быть приведены в порядок и в известную форму, само не может быть опять ощущением, то хотя материя всякого явления дана нам только a posteriori, форма для них целиком должна находиться готовой в душе a priori и потому может быть рассматриваема отдельно от всякого ощущения" (34).

Согласно рассуждениям И. Канта, материя принадлежит ощущению, в то время как форма не принадлежит явлению. Формой называется нечто, благодаря чему было приведено в порядок все многообразие в явлении, в то время как порядок оказывается принадлежащим самому явлению. Таким образом, порядок и форма как бы разделены. При этом необходимо отметить, что многообразие приводится в порядок (чем-то или кем-то), но не порядок приводит многообразие в некую форму. Понятие "порядок" в данном случае есть только осуществляемый процесс, но никак не явление, поэтому он не может содержать в себе ощущение. Порядок приводит к упорядочиванию многообразия в явлении в некую форму, но и форма сама по себе есть только выражение того, что И. Кант называет "то": "так как то, в чем ощущения могут быть приведены в порядок и в известную форму...". "То" включает в себя порядок как процесс и форму как результат, причем известную форму, что означает, что форма принимает наглядное представление. "То" не имеет ощущений и само не может быть ощущением, а значит оно не дано мышлению ни как эмпирический опыт, ни как предмет. Оно не может быть предметом мышления опять же потому, что не дано в каких-то наглядных формах. В данном случае речь идет только об эмпирическом мышлении. Благодаря этому "то" готовая форма имеется в душе a priori и не связана с ощущением. И. Кант пишет, что она может быть рассматриваема отдельно от всякого ощущения.

Все это И. Кант называет чистым (в трансцендентальном смысле) наглядным представлением. "Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальной эстетикой" (36). Таким образом, в трансцендентальной эстетике И. Кант отвлекается от чувственности и от понятий и оставляет только эмпирическое наглядное представление. От последнего отделяется все, что принадлежит ощущению, в результате остается только чистая форма явления. "При этом исследовании оказывается, что существуют только две чистые формы чувственного наглядного представления, как принципы априорного знания, именно пространство и время..." (36). Они находятся в душе без относительно какого-либо предмета и вне ощущения, их можно назвать чистой формой чувственности.

О пространстве

У И. Канта не возникает сомнения, что предметы находятся вне человека, но который посредством свойств своей души имеет представления о предмете. У него так же не вызывает сомнения, что предметы обязательно находятся в пространстве. "В нем предметы или определены или определимы их формы, величина и отношение друг к другу" (37). Пространство имеет ряд весьма характерных свойств. Оно определяет формы предметов, причем не только в статике, но и в процессе  в отличие от распространенного мнения, что предметы своей формой определяют и формируют пространство. Последнее более понятно, поскольку человек наблюдает предметы, может их чувствовать, ощущать и при этом всегда в какой-то форме, в отличие от пространства, которое он может только мыслить.

Пространство, по И. Канту, определяет не только форму, но и величину предмета, а также отношение предметов друг к другу. Можно согласиться с тем, что пространство определяет форму и даже величину, но и отношение между предметами: последнее сложное понятие, его наглядно не представить, данный тип отношений можно только мыслить.

Естественно, пространство не существует вне времени, но какого времени. Оказывается оно существует только в нас как форма осознания самой души. Душа (внутреннее чувство), посредством которой мы имеем наглядное представление, о самой себе ничего не говорит. И это верно: то, посредством чего мы имеем представление, не может быть определено посредством этого представления. Оно определяется только через какой-то третий объект. У И. Канта это время: "...именно все, что принадлежит к внутренним определениям, представляется в отношениях времени. Вне себя мы не можем представить времени, точно так же, как пространство нельзя представить находящимся внутри нас" (37). Тогда получается, что время в каком-то смысле, во всяком случае опосредовано, определяет пространство. Так что же такое пространство и время? Существуют ли они сами по себе, или же они суть только существования вещей, даже если они имеют исключительно внутреннее представление души. Другими словами, вещи существуют как действительные сущности (и в этом плане не имеющие отношения к человеку, как объективная реальность), тем самым определяющие пространство и время, присущие им изначально и выступающие как их сущность. И. Кант излагает известную точку зрения, что отношения предметов определяют пространство и время. Или же они только присущи наглядному представлению, душа как бы приписывает их предметам. Здесь И. Кант излагает вторую, так же весьма распространенную точку зрения: пространство и время определяются волей сознания.

Что же такое пространство, по И. Канту?

1. Пространство это нечто, что отвлекается от внешнего и находится вне эмпирического опыта. И. Кант приводит удивительный по своей логичности аргумент. Для того чтобы ощущения могли быть соотнесены между собой или с чем-либо еще, должно быть нечто, которое может быть основой такого соотношения и должно находиться вне предметов. "Представление пространства не может быть заимствовано из отношений внешних явлений путем опыта: сам этот внешний опыт впервые становится возможным благодаря представлению пространства" (38). Оказывается, по И. Канту, предметы не формируют пространство, но и пространство не определяет предметы. Речь вообще не идет о существовании или образовании пространства и предметов посредством друг друга, во всяком случае в непосредственном виде. Эмпирический опыт как  форма деятельности человека, опыт, который определяет отношения вещей друг к другу и соответственно человека к ним, возможен только в том случае, если существует представление о пространстве. Представление о пространстве определяет отношения вещей, предметов друг к другу посредством эмпирического опыта. Пространство, таким образом становится третьим субъектом, через которого вступают во взаимоотношения все остальные субъекты эмпирического мира. Оно существует вне человека.

2. Пространство становится априорной основой наглядных представлений. Оно как некая абстракция, как чистая форма; нельзя представить себе, что пространство не существует, но можно представить, что в нем нет предметов. Можно провести аналогию с математическим законом: вне предметного мира он не существует, но в нем самом предметного мира нет. Пространство "есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений" (39).

3. В силу того, что невозможно представить всю цепочку рассуждений, некоторые их звенья автором опускаются в надежде на то, что читатель уже имеет о них представление и при необходимости восстановит их при интерпретации того или иного понятия. Однако часто читатель, опуская звенья или дополняя недостающие своими умозаключениями, приходит к прямо противоположному выводу. Так и в данном случае, слово "представление", безусловно, подразумевает, что оно принадлежит сознанию. Пространство как априорное понятие так же находится в сознании. Отсутствие ряда звеньев логической цепи в рассуждении И. Канта приводит к тому, что сознание лежит в основе внешних явлений, управляет ими и т.д.

На самом деле все иначе. Априорное знание существует вне сознания, но посредством разума оно может строить наглядное представление о внешнем мире.

4. Таким образом, пространство есть чистое наглядное представление, вне какого-то эмпирического опыта. Но каким образом сознание узнает о пространстве? Только в силу того, что все представления о пространстве также носят априорный характер: "... в отношении пространства в основе всех понятий о нем лежит априорное (не эмпирическое) наглядное представление.

5. Пространство представляется как бесконечная данная величина" (39). Слово "данная", по всей видимости, означает только то, что пространство дано (кем-то). Эта данность бесконечна, видимо, как постоянная и вечная, не имеющая границ, соответственно, не имеющая начала и конца, но все-таки величина. Терминологически величина имеет границы, но данное понятие используется, по всей видимости, как представление сознания о пространстве как такое представление, которое имеет законченное выражение, что, возможно, и имел ввиду И. Кант.

Таково метафизическое истолкование понятия пространства. Но Кант дает и его трансцендентальное истолкование. "Под трансцендентальным истолкованием я разумею объяснение понятия как принципа, из которого может быть усмотрена возможность других априорных синтетических знаний. Для этой цели требуется: 1) чтобы такие знания действительно вытекали из данного понятия, 2) чтобы эти знания были возможны только при допущении данного истолкования этого понятия" (40).

"Истолкование" и "объяснение" терминологически используются одинаково, но рассматриваются не как процесс получения или передачи знания, а как принцип, который только содержит возможность получения априорного знания. Естественно, что эти знания должны находиться в данном понятии и что они возможны "только при допущении данного истолкования...".

"Какими же свойствами должно обладать представление о пространстве, чтобы такое знание о нем было возможно?" (41). Речь в данном случае идет именно о представлении о пространстве, а не о самом пространстве. Наличие определенных свойств представления и делает возможным знание о пространстве. Прежде всего свойства должны давать наглядное представление. И. Кант употребляет здесь термин "первоначально наглядным представлением", поскольку его нельзя вывести не из каких понятий. Но первоначальное представление находится в сознании a priori, до всякого эмпирического опыта и обуславливает восприятие предметов, находящихся вне человека. Оно дано изначально и является первоначалом восприятия эмпирического мира. Вот оно основное, или главное, свойство представления о пространстве. И. Кант называет его чистым восприятием, чистым представлением.

И. Кант формулирует принципиальный вопрос: "Каким же образом может находиться в душе внешнее наглядное представление, которое предшествует самим объектам и в котором понятия их может быть a priori? Очевидно, это возможно лишь постольку, поскольку оно пребывает только в субъекте, как формальное свойство его подвергаться воздействию объектов и таким образом приобретать непосредственно, т.е. наглядное представление их, следовательно, лишь как форма внешнего чувства вообще" (41). Здесь следует более подробно разобраться с тем, что же предложил И. Кант в качества ответа на поставленный им вопрос.

Прежде всего И. Кант говорит о внешнем наглядном представлении, которое предшествует объектам, или предметам, вещам и пр. В данном случае термин "внешнее" свидетельствует только о том, что имеется представление о тех вещах, которые находятся вне сознания. Но во внешнем наглядном представлении понятия вещей, или субъектов, уже существует, т.е. имеются априори. Понятийный парадокс заключается в том, что наглядное представление об объектах (и их понимание) имеется в душе (в сознании) еще до самих объектов, т.е. до того момента, когда объекты попали в поле эмпирического представления.

Как это возможно? Только так, что наглядное представление находится в субъекте, в сознании. И далее следует очень важное замечание: как формальное свойство субъекта подвергаться воздействию предметов или внешнего мира. Таким образом, то, что И. Кант называет врожденным представлением, на самом деле есть только свойство реагировать на воздействие предметов и благодаря этому формировать наглядное представление. Возможность реагировать есть только форма внешнего чувства.

Из этого следует, что само наглядное представление даже в чистом виде в сознании не присутствует, знание объекта не предшествует самому объекту. Имеется только свойство реагировать и тем самым превращать возможность в реальное внешнее чувство и наглядное представление. Безусловно, понятие "реагировать" (подвергаться воздействию) в данной интерпретации более емкое, чем само по себе. Подвергаться воздействию означает формировать наглядное представление посредством признаков, исходящих от предметов и воздействующих на человека.

Далее И. Кант подводит некоторые итоги своего рассуждения о пространстве:

а) пространство не есть свойство самих вещей;

б) пространство есть только субъективное условие восприятия вещей;

в) восприимчивость субъекта с необходимостью предшествует наглядным представлениям;

г) только с точки зрения человека можно говорить о пространстве, о протяжении и пр.;

д) свойство человека воспринимать вещи, существующее постоянно и выступающее как форма, есть чистое наглядное представление, называемое пространством;

е) восприятие вещи человеком является свойством самого человека и выступают только условием возможности явления вещи, но не самих вещей;

ж) человек не имеет возможности говорить о пространстве относительно тех вещей, которые не являются ему;

з) мы не можем утверждать, что точно также поступают или имеют свойство чистого наглядного представления все другие мыслящие существа;

и) пространство реально относительно вещей, которые нам являются, но оно идеально относительно вещей, которые рассматриваются разумом сами по себе, т.е. без относительности к свойствам чувственности человека;

к) только исключительно благодаря пространству возможно, что вещи становятся для нас внешними предметами;

л) пространство не предоставляет возможности познания вещи в себе; объективно сущность вещи определяется только нашими наглядными представлениями.

"Трансцендентальное понятие явлений в пространстве заключает в себе критическое напоминание о том, что вообще ничто, наглядно представляемое в пространстве, не есть вещь в себе, но что предметы в себе вовсе не известным нам, и те предметы, которые мы называем внешними, суть только представления нашей чувственности, формой которых служит пространство, а истинный коррелят их, т.е. вещь в себе, этим путем вовсе не познается и не может быть познана, да, впрочем, в опыте о ней никогда не заходит и речи" (45).

Пространство - это форма существования.

О времени

Время - форма следования. Также как пространство, время не является результатом какого-либо эмпирического опыта, оно вне предмета. Время есть необходимый атрибут наглядного представления. Явление не существует вне времени, в то время как время вполне может быть выражено вне предметов. "Время имеет только одно измерение: различные времена существуют не вместе, а последовательно (наоборот, различные пространства существуют не друг после друга, а одновременно)" (47). Время как априорное неограниченно и этим оно бесконечно.

Время есть чистая форма наглядного представления о последовательности событий: "...понятие изменения и вместе с ним понятие движения (как перемены места) возможны только через представление времени и в представлении времени: если бы это представление не было априорным (внутренним) наглядным представлением, то никакое понятие не могло бы уяснить возможности изменения..." (48). Здесь И. Кант использует два понятия: изменение и движение, но поставленная в скобки фраза (как перемены места) фактически делает эти понятия идентичными. На самом деле это не так. Под изменением И. Кант понимает какое-либо изменение представления о самом предмете, в то время как перемещение предмета в пространстве он называет движением. Но и то, и другое возможно только через представление времени. В данном случае речь идет только о представлении, но не о самом времени, и о необходимости введения понятия времени. Таким образом, речь может идти только о таком времени, которое выступает внутренним чистым наглядным представлением, которое получает статус априорного времени. Вне этого чистого представления никакой эмпирический опыт (эмпирическое понятие) не мог бы уяснить возможности изменения. И опять речь идет только о возможности уяснения изменения, а не о самом изменении.

И. Кант постоянно проводит водораздел между реальным существованием предмета, его изменением и временем в чистом наглядном и доопытном представлении человеком, возможностью такого представления как свойства человека. Последнее по сути и является тем самым, что обеспечивает возможность доопытного представления. Рассуждения идут по аналогии с пространством.

Таким образом:

а) "время не есть что-либо такое, что существовало бы само по себе или принадлежало бы вещам, как объективное определение...". "...Время есть не что иное, как субъективное условие, под которым осуществляются в нас все наглядные представления. ...Это форма внутреннего наглядного представления..." (49). Иными словами, вне человека время не существует и именно оно в сознании дает предметность вещам и объективность их существования.

И в самом деле, в первом случае, время как бы существует само по себе, вне предмета или предметов. Но что является его носителем, хотя бы физическим? Во втором случае время не познаваемо, поскольку познание времени предшествует познанию предмета. Последнее невозможно познать без такого важного атрибута как время. Тогда остается только одно, время - это только форма и способность человека к познанию вещей в последовательности их движения и изменения, которые формируют наглядное представление о вещах. Таким образом, именно сознание становится физическим носителем времени и именно поэтому оно может предшествовать познанию вещей. Но в сознании, еще раз подчеркнем, время есть только способность к возможному познанию специфического положения вещей, а именно последовательности их изменения и движения, но не само время. Именно в этом ракурсе оно приобретает статус априорного знания. Время - только форма процесса наглядного представления внутреннего состояния человека, его сознания и не более того;

б) "именно потому, что это внутреннее наглядное представление не имеет внешнего образа, мы стараемся устранить этот недостаток с помощью аналогий и представляем временную последовательность с помощью бесконечно продолжающейся линии, в которой многообразие составляет ряд, имеющий лишь одно измерение, и умозаключением от свойств этой линии ко всем свойствам времени..." (50). Понятно, что такое наглядное представление, касается оно внешних предметов или внутреннего состояния, взятое само по себе, повисает в воздухе. Оно оказывается ни к чему не привязано и в этом случае не существует. И. Кант вводит понятие аналогии, т.е. соотношение с некоторым другим образом, к которому и привязывается время как отражение последовательности событий или превращения предметов. В качестве аналогий выступает бесконечная линия, точнее, ряд многообразий, выстраиваемый в линейной последовательности. Особенностью такого ряда многообразия является существование одного измерения, что и позволяет выстроить этот ряд и представить его в некоторой однородной последовательности, т.е. во времени. Умозаключения, связанные с линией, позволяют, по И. Канту, построить и умозаключения в отношении свойств времени. Отсюда И. Кант делает вывод, что представление о времени само относится к наглядным представлениям и зависит от критерия оценки, в качестве которого выступает внешнее наглядное представление. В качестве внешнего наглядного представления может выступить умозаключение по аналогии. И все это осуществляется только для того, чтобы понятие времени не повисло в воздухе, чтобы оно было предметным и тем самым могло бы выступать формой познания;

в) "время есть априорное формальное условие всех явлений вообще" (50). И. Кант поясняет свою мыль. Пространство как форма представления ограничивается внешними явлениями. Но само по себе наглядное представление, направлено оно на внешние явления или исследует внутреннее состояние (сознание), с необходимостью принадлежит времени, и в этом ракурсе время есть априорное условие всех явлений. Таким образом, пространство принадлежит наглядному представлению, которое обусловливается внешними предметами, но само по себе чистое наглядное представление находится вне пространства и регулируется только временем. И хотя в этом высказывании имеется определенное внешнее логическое противоречие, тем не менее в нем заложен глубокий смысл: чувственное восприятие само по себе находится вне пространства, но оно, определяя пространственное наглядное представление, с необходимостью строится в логике существования времени. Время, напомним, есть только способность души (сознания) строить наглядные представления. Способность строить (или выстраивать) наглядные представления обладает в свою очередь специфическими свойствами, а именно, выстраивать представления в некоторой последовательности. (Речь в данном случае идет только о способности сознания выстраивать определенным образом наглядные представления). Именно поэтому время становится как бы всеобщим атрибутом сознания.

"Если мы возьмем предметы так, как они могут существовать сами по себе, то время есть ничто. Оно имеет объективное значение только в отношении явлений, потому что именно явления есть те вещи, которые мы принимаем за предметы наших чувств, но оно не имеет объективного значения, если отвлечься от чувственности нашего наглядного представления, т.е. от свойственного нам способа представления, и говорить о вещах вообще" (51). Явление в данном контексте не синоним вещи или предмета, оно есть то, что отвлекается от предмета, а именно только способность души (сознания) строить представления о вещах посредством воздействия предметов на наши чувства. Таким образом, время имеет объективное значение только относительно явления вещи, явление превращается в вещь, когда оно (явление) становится предметом чувств. Иными словами, время принимает объективное значение и существование только в отношении явления, которое в свою очередь выступает нашим представлением, или, точнее, явление - это способность души к такому представлению.

Вещь, ее явление, представление об этом явлении и тем более способность души к такому представлению ни в коем случае не могут подменять друг друга. И. Кант не спорит о том, что вещь существует сама по себе. Однако вне представления человека об этой вещи, полученного посредством ее явления душе, она не существует, и время в этом случае ничто. Объективность вещи и времени проявляется только в случае их воздействия на чувства человека. Последнее в свою очередь возможно лишь в силу способности, или свойства, души воспринимать такое воздействие. Способность души воспринимать воздействие и определяет объективность существования вещи и явления в качестве априорного знания.

"Мы не можем сказать, что все вещи находятся во времени, так как в понятии вещи вообще мы отвлекаемся от всех способов наглядного представления вещи, между тем как наглядное представление есть то именно условие, при котором время входит в представление предметов" (52). И. Кант осторожно говорит: "мы не можем сказать". И в самом деле, то, что находится вне сознания, не имеет для него какого-либо определения, именно поэтому оно (т.е. то, что находится вне сознания) может в принципе находиться во времени (каком-то времени, впрочем так же как и в каком-то пространстве). В данном случае И. Кант говорит только о понятии вещи вообще, которое есть отвлечение от какого-либо конкретного представления о вещи. Но наглядное представление есть также продукт сознания, или способность души к представлению. Как только наглядное представление возникает, оно становится принципиальным и единственным условием временного представления предмета, или представления предмета во времени, поскольку иначе просто невозможно. Здесь И. Кант высказывается достаточно определенно, он пишет о том, что в этом случае время входит в представление предмета. Предмет не содержит в себе время, время входит, но не в предмет, а в представление о предмете и лишь при определенном условии, а именно при наличии наглядного представления как свойства и способности души. Но время может и не входить в представление о предмете, тогда последнее превращается в понятие о предмете, которое, как уже говорилось, не содержит наглядного, в данном случае конкретного, представления.

Таким образом, по И. Канту, наше истолкование, или представление, устанавливает эмпирическую реальностью времени и тем самым его объективное значение относительно предметов, которые попадают в поле внимания или чувств человека. Поскольку человек обладает способностями к чувству и наглядному представлению, то любой предмет воспринимается им обязательно во времени, иначе он просто не может быть воспринят по определению. В свою очередь время как форма внутреннего представления существует лишь в сознании, ибо в противном случае оно принадлежало бы самим предметам как их собственное свойство. "Такие свойства, принадлежащие вещам самим по себе, вообще никогда не могут быть даны нам посредством чувств. В этом именно состоит трансцендентальная идеальность времени..." (52). Здесь необходимо подчеркнуть мысль И. Канта, что, если бы время принадлежало предмету как его свойство, то оно никогда не было бы воспринято человеком, ибо чувства воспринимают предмет, который воздействует на человека посредством своих признаков и т.д. Время как субстанциональная величина само по себе не обладает таким свойством и в этом также определяется его трансцендентальная идеальность.

Естественно, что И. Кант не мог обойти возражения "понимающих людей", приписывающих времени эмпирическую реальность и отрицающих его трансцендентальную идеальность. И в самом деле, если действительность изменяется, а это можно наблюдать постоянно и воочию, то, естественно, эти изменения происходят во времени. А коли так, то время с необходимостью является объективной реальностью, существующей самой по себе. Если изменение действительно протекает во времени, тогда время, пускай и разделенное на части, выступает некоторой абсолютной средой, в которой существуют предметы.

И. Кант пишет, что время и в самом деле имеет статус действительного, поскольку "...оно есть действительная форма внутреннего наглядного представления" (53). Но время имеет субъективную реальность в отношении нашего внутреннего опыта. Следовательно, время не существует как объект вне нашего сознания, а только как способ представлять человека самого себя как объект.

Но тогда каким же образом достигается или образуется та явная достоверность пространства и времени, о которой говорят философы, "знающие люди", с полной очевидностью свидетельствует обыденное сознание, да и сам И. Кант не отрицает этого? Очень просто: "...достоверность опытного знания вполне обеспечивается этого рода реальностью пространства и времени: мы уверены в опытном знании совершенно одинаковым образом, все равно свойственны ли эти формы вещам в себе или же только принадлежат необходимым образом нашему наглядному представлению вещей" (56). Для И. Канта это особого рода реальность.

И. Кант употребляет словосочетание "вполне обеспечивается", вкладывая в него определенный смысл: не важно, имеет ли место сама достоверность, она должна быть обеспечена, чтобы можно было иметь дело с эмпирическим знанием. Достоверность - это некая устойчивость, определенность, на которую человек может опираться при решении своих задач. Совершенно безразлично, каким образом она человеку дается, каким образом она им определяется.

Также И. Кант, по всей видимости, не случайно употребил словосочетание "этого рода реальность", предполагая, что имеется реальность пространства и времени другого рода. Реальность другого рода и в самом деле имеется, о чем он не раз и упоминал: пространство и время здравого смысла, опытного знания и пр. Но и в данном случае достоверность как таковая не меняет свою природу. "Мы уверены..." пишет И. Кант, и в этом заложен основной смысл понятия "достоверность", ибо только уверенность позволяет оперировать опытным знанием. "Мы уверены..." означает, что достоверное знание имеется. Достоверность не есть соответствие нашего представления реальным вещам. Достоверность достигается независимо от того, принадлежит ли опытное знание как свойство самим вещам или же она есть форма наглядного представления, или плод воображения, фантазии сознания. И. Кант пишет, что мы уверены в опытном знании совершенно одинаковым образом, свойственны ли пространство и время самим вещам или же они суть свойства сознания создавать свое собственное пространство и время.

Логика рассуждения относительно проста: оперирование опытным знанием есть прерогатива исключительно сознания, которое получает наглядное представление о вещах посредством явлений (как признаки вещей). Поэтому вопрос о сущности достоверности в данной постановке и предлагаемое его решение бессмысленны: принадлежит ли достоверность самим вещам или она есть плод воображения - не имеет ровным счетом никакого значения. Но имеет смысл вопрос, каким образом образуется достоверность. И. Кант отвечает на него четко и однозначно: она есть результат чистого наглядного представления как априорного знания.

Если допустить абсолютное существование пространства и времени, обладающих самостоятельным бытием, которое включает в себя вещи, то в этом случае необходимо признать нелепость такого существования: реальность не может быть абсолютной, абсолютным может быть только понятие реальности. Реальность - это результат опытного знания, значит пространство и время могут быть выражены только в опытном знании, что с необходимостью заводит в логическое противоречие тех, кто придерживается данной точки зрения.

Но и те, кто придерживается эмпирической природы пространства и времени как результата опытного знания, так же впадают в противоречие, поскольку аподиктическая достоверность суждения не может быть достигнута a posteriori. И. Кант уже об этом писал: в каждой из цифр сложения, например 5+7, не заложено 12. Но когда мы выводим результат (=12), то это не есть результат опытного знания, поскольку этого знания в слагаемых цифрах просто нет и не может быть по определению. Откуда же оно берется? Только из априорного знания как формы чистого наглядного представления, как свойства души, именно как свойства, как способности, априори имеющихся в сознании. Как мы сказали бы, врожденное знание как врожденное чувство.

Никто не возражает против понятия "врожденное чувство", вроде бы и так понятно, но всегда возражают против понятия "врожденное знание", поскольку привыкли к тому, что знание всегда приобретенное из опыта в результате социализации, обучения и пр. При таком переходе родившийся человек воспринимается как "чистая доска", на которой общество рисует свое эмпирическое знание.

Однако эмпирический опыт показывает, что это не совсем так. В человеке от рождения заложено знание для познания как некая изначальная способность или свойство, которые и позволяют получать необходимое эмпирическое знание. Таким образом, можно интерпретировать И. Канта, его высказывания по поводу пространства и времени и их априорного знания.

Трансцендентальная эстетика, по И. Канту, включает в себя только пространство и время. Любые другие чувственные восприятия, например как движение и изменение, есть результат эмпирического опыта и не более того. Так, в пространстве, рассматриваемом самим по себе, нет ничего движущегося. Также и трансцендентальная эстетика не включает в себя изменение, поскольку время не может изменяться, а изменяется то, что находится во времени. Для последнего необходимо восприятие бытия в какой-то последовательности, т.е. в опыте. Но это уже область апостериорного знания.

*   *   *

В конце (первой части) И. Кант дает общие примечания к трансцендентальное эстетике. Они представляют собой исключительный интерес, поскольку в них в сжатой форме (всего на восьми страничках) четко и предельно лаконично описана трансцендентальная эстетика.

И. Кант достаточно отчетливо определяет чувственное знание вообще. Наглядное представление есть только представление явлений, как неких признаков вещей, но сами по себе вещи нам не известны и не могут быть известны - по определению. Вещи не таковы, какими мы их представляем. Понятно, что эти представления существуют только в нас самих и с исчезновением субъекта исчезают все его представления, как исчезают пространство и время, формы чувственного представления человека о вещах с исчезновением его самого. Человек не знает ничего, кроме своего собственного способа, или способности, воспринимать мир. "Мы имеем дело только с этим способом восприятия" (59).

Но кто мы? И с кем имеем дело? Получается так, что в человеке (в сознании, а где еще?) имеется по крайней мере три субъекта: один имеет способность воспринимать, другой воспринимает, третий имеет дело с этим восприятием. Сказать, что это один и тот же человек, но в разных ипостасях, можно, но недостаточно.

На самом деле мир не однороден, так же не однородно и наше сознание. Можно сказать, что это одно сознание и в определенном смысле это будет верно. Но как только мы задумаемся, каким же образом человек воспринимает мир и каким образом анализирует его, то сразу же будем вынуждены признаться, что речь идет о различных сознания и о разных субъектах, пускай и в некоторой единой оболочке. Поэтому "...пространство и время есть чистые формы его, а ощущение вообще есть его содержание" (60).

Разделение на субъекты, которое И. Кант спонтанно проводит, не случайно. Чистые формы вроде пространства и времени принадлежат как раз одному из субъектов, а именно тому, который обладает способностью проводить анализ явлений как признаков вещей, воспринимаемых другим субъектом. Ощущения принадлежат тому субъекту, который имеет способность ощущать, воспринимать внешний мир посредством явления. Эти ощущения и становятся содержанием того субъекта, который способен их анализировать. Передача ощущений субъекту, который способен их анализировать, осуществляется посредством третьего субъекта.

Получается такая картина: человек обладает способностью, по всей видимости, по преимуществу физиологической, воспринимать (ощущать) посредством своих рецепторов предметы внешнего мира, точнее, признаки вещей, или, по И. Канту, явления. Затем другой орган или другой субъект сознания проводит первичную обработку этих сигналов, их квалификацию и передает другому органу для более тщательного анализа. Каждый из этих субъектов сознания (так будем их называть) имеет свою программу действий. Согласно терминологии И. Канта, эта программа является априорной, т.е. имеется у человека от рождения и никаким образом не зависит от его эмпирического опыта.

Пространство и время, о которых ведет речь И. Кант, как раз принадлежат третьему субъекту. Пространство и время - это условное обозначение И. Кантом той программы, по которой действует третий субъект и которая имеется у него априори, т.е. до какого-либо эмпирического опыта. Она дана человеку изначально и есть результат многовековой, многомиллионной эволюции человека, если только ни чего-либо большего.

"Только форму можем мы назвать a priori, т.е. до всякого действительного восприятия, а потому она называется чистым наглядным представлением; ощущения же составляют источник той стороны нашего знания, которое называется априорным знанием, т.е. эмпирическим наглядным представлением" (60). И. Кант отдает предпочтение прежде всего чистой форме наглядного представления, приписывая ей априорную природу, как существующей до всякого действительного (читай, эмпирического) восприятия. Ощущения, согласно его представлению, есть результат эмпирического опыта, поскольку получены в ходе восприятия воздействия внешнего мира, его вещей.

Но здесь И. Кант, по нашему мнению, не совсем точен. Он соединил не соединимые по природе вещи: чувственные ощущения и программу, по которой человек их воспринимает. Точнее, соединил их не так, как, нам кажется, они на самом деле должны быть соединены. Способность к восприятию как чистая форма наглядного представления также с необходимостью имеет дело с ощущениями, полученными в результате эмпирического опыта. Не случайно И. Кант постоянно пользуется словосочетанием "наглядные представления", тем самым признавая наличие в сознании эмпирического опыта, которым оперируют чистые формы. Чистая форма это как бы знание, отвлеченное от наглядного представления. Но то, что И. Кант постоянно употребляет их в непосредственном сочетании, свидетельствует о том, что чистая форма с необходимостью имеет дело с эмпирическими наглядными представлениями, или ощущениями.

Но И. Кант как бы не замечает этого, приписывая чистым наглядным представлениям априорное знание. И он прав, но только в той части, когда речь идет о программе оперирования с ощущениями, но не о самом оперировании с ними.

Это в равной степени относится к любым другим субъектам сознания. Каждый из них имеет программу своего действия в виде априорного знания (по И. Канту), которая и обеспечивает оперирование с теми явлениями, которые поставляет человеку природа, внешний мир и с которыми имеет дело сознание на всех этапах познания. Еще раз повторим: сознание (субъект сознания) имеет априорную программу оперирования с сигналами внешнего мира, на уровне физиологического восприятия этих сигналов; сознание имеет априорную программу оперирования с этими сигналами на уровне их первичной обработки и передачи другому субъекту; сознание (другой субъект сознания) имеет программу по глубинной переборке информации. Каждый из этих субъектов имеет дело с эмпирическим материалом, в качестве которого выступают ощущения. При этом ощущения могут быть разными, но программы остаются неизменными: "Формы принадлежат нашей чувственности необходимо, каковы бы не были ощущения; ощущения же могут быть весьма различными" (60).

Правда, ощущения, или, точнее, поступивший эмпирический материал, при переходе от одного субъекта сознания к другому трансформируются и в конечном счете по форме и по содержанию уже не имеют ничего общего с их исходной формой и содержанием. Если при первых ощущениях сознание воспринимает только кванты информации как стихийный и неорганизованный поток сигналов от внешнего мира, то на конечном этапе оно имеет дело с обобщенным представлением об этих сигналах, оформленным в виде понятий, абстракций, отвлеченных форм и содержания, с организованным (сознанием) потоком информации. Понятно, что от простого кванта до обобщенного понятийного квалификационного представления дистанция огромного размера и по форме выражения, и по содержанию.

Вот почему И. Кант вполне справедливо говорит о том, что человек не может познать сущность вещей, а познает он только самого себя, свою способность к чистым наглядным представлениям. Он безусловно прав, ибо то, что имеет сознание, принципиально отличается от того, что поставляет природа в виде своих явлений. "До какой бы высокой степени отчетливости мы не довели наши наглядные представления, все равно этим путем мы не подошли бы ближе к свойствам предметов самих по себе. Во всяко случае мы познали бы тогда вполне только наш способ наглядного представления, т.е. нашу чувственность, да и то всегда лишь под условием пространства и времени, первоначально присущими субъекту; каковы предметы в себе, этого мы никогда не узнали бы даже с помощью самого ясного знания явлений их, которое единственно доступно нам" (60).

Итак, наглядные представления могут быть отчетливыми и неотчетливыми, что зависит не от их содержания, а от способности сознания (какого-то его субъекта) уметь логически правильно их представлять. "Различие между отчетливыми и неотчетливыми представлениями имеет только логический характер и не касается содержания" (60). Из этого следует, что логичность представления имеет разные степени, кроме того она выступает синонимом отчетливости. Речь в данном случае идет только о наших, человеческих наглядных представлениях, т.е. не о самих вещах, а только о том, что попало в сознание человека.

В самом деле, если речь идет о наших наглядных представлениях, то ни о каком содержании внешних предметов говорить не приходится, поскольку это совершенно различные явления. Исследуя самих себя, свои собственные представления, естественно, мы ни на грамм не продвинемся в познании объективных или, точнее, других вещей. Подобно тому, как изучая лес, деревья, мы не можем иметь никакого представления о предметах, сделанных из дерева.

Чем больше мы будем стараться познать самих себя, тем больше будем знать о наших способностях к познанию, к чувственности и пр. И не более того. Познанное богатство нашего внутреннего мира ровным счетом никакого отношения к внешнему миру не имеет, за исключением той общей парадигмы живого и неживого, в которой существует и сам человек. Безусловно, познать самих себя мы можем только на основе той программы ("под условием пространства и времени"), которая существует в сознании изначально, или априори.

Было бы не верно думать, что чувственность есть отражение хаотического воздействия внешнего мира, "спутанное представленное о вещах" и его свойствах.

Что же связывает человека с внешним миром? Только явления. Понятие "явление", постоянно используемое И. Кантом, есть весьма интересное образование. Оно, безусловно, как нечто эмпирическое принадлежит предметам, связывает человека с внешним миром, на его основе возникают ощущения, строятся все эмпирические наглядные представления, которыми оперирует сознание как исходным материалом. Причем явление такое эмпирическое, которое к собственно эмпирическому внешнему миру не имеет никакого отношения.

Получается, что явление не имеет никакого отношения к предметам, поскольку посредством его мы не можем познать предметы. "...Наглядное представление тела не содержит в себе ничего, что могло бы принадлежать предметам самим по себе; оно выражает только явление чего-то и способ действия этого чего-то на нас..." (61).

Знание (эмпирическое) о предмете отличается от чувственного знания не своей логической стороной и не отчетливостью представления о предмете. Это принципиально различные знания, и как пишет И.Кант, различие трансцендентальное.  С помощью чувственного знания человек  вообще не познает предметы, а значит и весь мир. Не свойства предмета становятся  содержанием и предметом  чувственного знания, а именно последнее придает предметам форму и содержание. И если исчезнет чувственное восприятие, например, в случае смерти человека то перестанет существовать его предметный мир.

Нельзя сказать, что такое понимание чувственного знания  ново. В классической философии всегда присутствовали две тенденции, в полной мере представленные и в трансцендентальной философии И.Канта. Эти тенденции как школы и генеральные направления философской мысли отражали в общем-то обыденное представление о мире и о человеке в этом мире.

Все то, что находилось вне сознания всегда воспринималось  как существующее объективно, не зависимо от сознания. И тому было много подтверждений. Однако имелось не мало фактов, свидетельствовавших что сознание само может конструировать  предметы и явления. А если в принципе их можно конструировать, то не сложно перейти к мысли о конструировании всего мира.

В истории философской мысли философы не раз впадали в ту или иную крайность. И.Кант пытался разрешить это противоречие,  разделив знание на эмпирическое, которое отражает предмет как таковой, как он есть на самом деле, и чувственное, которое он называл наглядным представлением и  которое конструирует  предметы, придает им форму и содержание.

 Последнее не есть знание о предмете, оно есть знание, которое позволяет конструировать предметы. И в этом И.Кант безусловно прав. Он никогда не отрицал возможности сознания овладеть эмпирическим миром и необходимости его познания. Но познание эмпирического мира бессмысленно без чувственного наглядного представления. Последнее позволяет человеку привести в систему эмпирический опыт, получаемый им из хаоса, и создать  мир, который дает ему возможность решать свои задачи и прежде всего задачу жизни, выживания и проживания. И когда человек умирает, то с ним исчезают и его цели, а соответственно и мир,  сконструированный им для решения этих задач. Конструирование  предметов для решения своих задач – вот для чего предназначено чувственное знание, или наглядное представление.

Однако, наглядное представление все-таки есть выражение чего-то. Более того, оно отражает воздействие этого чего-то на человека. Это что-то находится вне человека и, по всей  видимости, принадлежит внешним предметам, или телам, как говорил И.Кант.

 Каково же это  - явление, которое вроде бы имеет отношение к внешнему миру, но ничего не может о нем рассказать?

«Обыкновенно, мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению его и имеет значение для всякого человеческого чувства вообще, от того, что принадлежит ему лишь случайно, так как имеет значение не в отношении к чувственности вообще, а только в отношении к особому положению или организации того или другого чувства» (62).

По И.Канту, человек имеет дело исключительно с явлениями, которые суть некие универсальные показатели, соединяющие собственно эмпирический опыт и способности человека к трансцендентальному  познанию. Другими словами, человек, формируя наглядное представление, формирует и сам предмет а  результат формирования называет явлением. Но речь не  о самом предмете: его невозможно понять хотя бы в силу трех причин.

 Предмет обладает многообразными связями с другими предметами, а соответственно и с сознанием, сущность его практически неисчерпаема, значит она непознаваема. Если сущность не познаваема, то для сознания человека ее просто нет. Каждый раз, познавая какой-либо предмет, человек вполне справедливо полагает, что он принадлежит большей общности и считает, что ее можно познать, исследуя все большее количество предметов. На самом деле человек познает только себя в этом мире и все многообразие связей с миром.

Человеку просто нет необходимости познавать глубину предмета, поскольку он использует только часть его сущности,  ровно столько, сколько ему необходимо для решения своей задачи. Внешний мир можно познать только посредством другого предмета. Познавая свой собственный мир, человек познает вселенную, природу. Но так как  мир познается исключительно в каком-то ракурсе, то человек устанавливает этот ракурс, исходя из своих задач. Поскольку таких задач может быть бесконечное множество, человек  познает вселенную в бесконечном множестве ракурсов, делая ее, таким образом, многообразной и бесконечной в познании.

Явление - это нечто такое, что образуется во время взаимодействия предмета с сознанием способным к  трансцендентальному представлению и в силу этого имеющим отличную от предмета природу. Оно просто другое и  само по себе уже не имеет никакого отношения к предмету. Сознание может оперировать только такими образованиями, которые И.Кант называет явлениями. Поэтому, когда он пишет: «Мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению…», то по всей видимости, имеет ввиду такое образование, которое полностью не принадлежит и не может принадлежать внешнему предмету.  Более того, это нечто универсальное, оно принадлежит каждому и любому явлению, т.е. «…имеет значение для всякого человеческого чувства вообще…». Но у явления есть как бы вторая  составляющая, «…принадлежащая ему  лишь случайно…». Эта случайность не имеет уже «…отношения к чувственности вообще…», а относится к особому положению или организации чувства, т.е. к тому эмпирическому опыту, который поставляет сам предмет. Организация чувства - это организация предмета, но не физическое выражение предмета, а того, который становится сущностью  явления и никакого отношения не имеет к физическому, или эмпирическому предмету, о чем И.Кант и пишет. По И.Канту  словосочетания «организация чувства», и «чувства вообще»,  отличается по своей трансцендентальной и эмпирической сущности. Организация чувств - это организация эмпирических явлений посредством трансцендентального наглядного представления.

И.Кант стремится к предельной ясности  выдвигаемых им трансцендентальных положений, которые по своей сущности далеки от наглядной определенности.  Но именно в этом и заключается основная трудность: для более ясного представления человек  всегда прибегает к наглядности, нередко специально строит наглядную ситуацию, чтобы понять исследуемого явления, неважно в обыденной ли жизни это происходит или в научной лаборатории. Наглядность  выступает вспомогательным способом понимания в отличии от абстрактного, отвлеченного, мысленного. И получается, что мышление имеет две формы: наглядную вспомогательную, характерную для обыденного сознания и абстрактную, свойственную в первую очередь научному или более сложному мышлению.

 На самом деле все не так или почти не так, пишет И.Кант. «Возьмите, например, положение, что две  прямые линии не могут замыкать пространство, следовательно, не могут образовать фигуру, и попытайтесь вывести его из понятия о прямых линиях и числе два, или возьмите положение, что из трех прямых линий возможна фигура, и попытайтесь вывести его только из этих понятий. Всякое ваше старание окажется напрасным, и вы уведите себя принужденным прибегнуть к наглядному представлению, как это делается на каждом шагу в геометрии» (65).

Наглядное представление  помогает мышлению понять нечто, чего нет ни в каком понятии. И.Кант различает  эмпирическое мышление, которое развивается и существует по  правилам опытного мира, и некое другое знание, которое как бы оплодотворяет опытное знание. И в самом деле, опираясь на опытное знание не возможно осуществить бесконечное количество операций, что бы вывести какую-то закономерность. Так, постулат геометрии о том, что две прямые не пересекаются,  для доказательства требует бесконечного эмпирического опыта. Понятно, что эмпирически это не осуществимо, а значит и не познаваемо.

 Но человек все-таки делает заключение, что эти линии не пересекаются. Откуда, восклицает И.Кант, берется такое понимание? Ведь то что они не пересекаются, не содержится в понятиях «линия» и «две линии». Откуда же берется это представление?

Очень просто! Оно имеется априори как условие некоей задачи, которую человек ставит в ходе своей  деятельности. Ведь понятие «не пересекаются» не имеет никакого отношения к линиям,  человек вводит его, он говорит, что если между линиями будет сохраняться определенное расстояние, абстрактно точное, то они никогда не пересекутся. Поставив условие, мышление создало новую ситуацию. Прямые линии приобрели иное содержание, которого не имеется в эмпирическом опыте, связанного с понятиями «линии».

«Вы ставите, следовательно, перед собой предмет в наглядном представлении;  какого же рода оно, есть ли это чистое априорное представление или эмпирическое представление?  В последнем случае из него никоем образом не могло бы получиться положение, имеющее всеобщее, а тем менее аподиктическое значение: ведь опыт никогда не дает таких положений. Следовательно вы должны дать свой предмет  a priori  в наглядном представлении, и на нем основывать свое синтетическое положение» (65). Последнее выражение можно интерпретировать таким образом:  человек именно дает свой предмет. Это может означать: сознание комбинирует внешние условия (свойства) для построения какого-либо  образования (предмета). Последнее можно сделать только в рамках поставленной задачи, ибо никаким иным образом это сделать нельзя. Иметь предмет в наглядном представлении означает осознать задачу, увидеть его как бы воочию, во всей полноте основных связей, используемых свойств. Зная характер условий или свойств, двух предметов, преломляя их посредством третьего   предмета, получаем в результате нечто, которого не было и не могло быть ни в одном отдельном свойстве. В обязательном порядке  взаимодействие любых двух свойств осуществляется посредством свойств третьего субъекта. И сколько бы ни было используемых свойств механизм их взаимодействия всегда представляет собой трехсубъектное взаимодействие.

Так, имея понятия «линия» и вводя условие - равное расстояния между ними, получаем нечто третье: непересекающиеся линии.  Так же как решить задачу – получить ту или иную фигуру, мы строим взаимодействие входящих в нее элементов или свойств строго определенным образом, которое было задано человеком и только им. Понятно, что задача не может принадлежать предметам, например линии, она может быть только плодом сознания и выражаться в некоем осознанном виде, т.е. в наглядном представлении.

Так же понятно, что без наглядного представления, т.е. вне тех задач, которые человек ставит перед собой, внешние предметы не могли бы (для сознания) существовать. И в самом деле свойства предмета нам не нужны для решения конкретной задачи, то они для сознания не существуют. Так, предмет имеет бесконечное множество свойств, но для человека их как бы нет потому, что они лежат вне рамок конкретной поставленной задачи.

                                              * * *

Существование предмета невозможно (для сознания) в силу того, что его свойства и содержание определяются прежде всего отношениями. Особенность  сознания, выражаемая в способности строить наглядное представление, определяется тем, что оно содержит в себе формы отношений протяженности, перемены мест. Но кроме того, и это является принципиально важным для кантовского понимания сознания, оно содержит законы, которые определяют движение предметов. Таким образом, наглядное представление - это априорные законы  протяжения (пространства) и  перемены (время). Но на основании этих данных еще ничего нельзя сказать о вещах. «…Так как внешнее чувство дает нам только представления отношений, то оно может содержать в своих представлениях только отношение предмета к субъекту, а не внутреннее содержание объекта самого по себе» (67).

По И.Канту, внешнее и внутреннее наглядные представления, хотя и различаются, но взаимодействуют. Внутреннее наглядное представление в принципе обладает теми же свойствами, что и внешнее. Однако, замечает И.Кант, внешнее наглядное представление, или представление внешних чувств,  поставляет главный материал для  внутреннего наглядного представления. Именно внешнее наглядное представление определяет душу (содержание),  время (последовательность) и пространство (одновременность).

«То, что может существовать, как представление, раньше всякого акта мышления, есть наглядное представление, и если оно не содержит в себе ничего, кроме  отношений, то оно есть форма наглядного представления. Так как в этой форме представляется нечто лишь постольку, поскольку оно полагается в душе, то она есть не что иное, как способ, которым душа действует на себя своей собственной деятельностью, именно полаганием своих представлений, следовательно, способ, каким душа подвергается воздействию со стороны самой себя, т.е. внутреннее чувство со стороны его формы » (68).  Наглядное представление существует раньше всякого мышления (рационального, эмпирического), но поскольку в представлении есть знание отношений (законы отношений), то представление сознания определяет само содержание. Последнее есть прерогатива души или сознания. По И.Канту такое наглядное представление есть только форма, которая определяет душу (сознание). Поскольку в  форме может быть только то, что полагается в душе (сознании), то форма есть только способ, благодаря которому она воздействует на самое себя. Таким образом, имеется как бы две души: одна представляет собой форму, наполненную знанием основных законов отношений, другая обладает неким содержанием. Последняя определяется формой, т.е. знанием основных законов отношений. Таким образом, душа как бы воздействует на самое себя.

И в самом деле, не зная законов отношений, вряд ли можно определить содержание мысли и свойства предметов. В этом плане та часть сознания, которая содержит знание законов основных отношений (и прежде всего отношений времени и пространства), воздействует на ту часть сознания, которая имеет дело с конкретным и частным содержанием деятельности.

«Итак душа представляет себя не так, как она представляла бы себя непосредственно и самодеятельно, а сообразно тому, как она подвергается воздействию изнутри, следовательно, не так, как она есть, а так, как она является себе» (69). Представление души самой себя опять же имеет  два вида. И.Кант пишет, что душа представляет себя (видимо на самом деле) не так, т.е. имеется непосредственное и некое такое представление, которое воздействует изнутри, по всей видимости согласно знанию законов отношений. Следовательно, душа представляет себя не так как она есть, а как она является себе.

Это очень интересное замечание. С одной стороны, душа представляется в каком-то виде, и данный образ имеет своим содержанием некое свойство. Но с другой стороны, то что является еще не есть то, что является. В данном случае И.Кант рассматривает душу точно так же, как и любой предмет: то, что является сознанию в виде предмета есть только то, что сознанию представляется, но это ни в коем случае не свидетельствует о предмете так как он есть на самом деле. Последнее вообще не является предметом сознания, предметом его является представление сознанием предмета.

Однако И.Кант утверждает: хотя наглядное представление предмета изображает его так, как он действует на чувства, но из этого не следует, что они на самом деле нет, а есть лишь наше представление о нем. Предметы существуют, без сомнения, сами по себе.  Но принципиальным моментом является следующее замечание И.Канта: «В явлении объекты и даже свойства, которые мы  приписываем им, всегда рассматриваются, как нечто действительно данное, но так как эти свойства зависят только от способа представления субъекта в отношении к нему данного предмета, то мы отличаем предмет как явление, от того же предмета, как объекта самого по себе» (69). Таким образом, предметы существуют объективно. т.е. по мимо сознания, или сами по себе. И.Кант даже выделил последние слова. Эти предметы действуют или воздействуют на чувства, которые воспринимают предметы как некое явление. Но сознание воспринимает предметы особым образом, что позволяет видеть предметы не сами по себе, это не возможно и самое главное не нужно сознанию, а лишь те свойства предмета, которые сознанию необходимы. Другими словами, сознание оперирует не самим предметом и не своим внутренним наглядным представлением, а результатом их взаимодействия.  И.Кант называет это явлением. «Явление есть то, что вовсе не принадлежит объекту самому по себе, но всегда встречается в его отношении к субъекту и не отделимо от представления о нем…» (сноска к 70). И.Кант подчеркивает, что явление это нечто, которое вовсе не принадлежит объекту, или предмету самому по себе, взятому, так сказать, в чистом виде, вне субъекта, т.е. вне человека и его сознания. Это первая посылка И.Канта в его рассуждении о сущности явления. Вторая посылка заключается в том, что явление всегда встречается в его отношении к субъекту. Другими словами,  явление есть нечто, что имеется не в самом предмете, а только в его отношении к субъекту. Это означает, что в предмете есть нечто, что формирует, определяет это отношение, если бы этого не было, то не было бы и отношения. Это одна сторона отношения и явления, но имеется и другая сторона. Явление неотделимо от наглядного представления о предмете. Оно, его сущность определяются  способностью сознания субъекта формировать представления о предмете. Таким образом, явление не находится в предмете, оно не есть и творчество сознания, ибо в этом случае весь мир и само сознание превратились бы в самотворчество и иллюзию (по Беркли). Явление есть нечто, что имеет самостоятельное существование, но порождено оно как объектом, так и субъектом.

             Заключение трансцендентальной эстетики

«Мы нашли здесь один из необходимых элементов для разрешения общей задачи трансцендентальной философии как возможны априорные  суждения: именно, мы нашли чистые априорные наглядные представления пространства и времени. В них, если мы хотим в априорном суждении выйти за пределы данного понятия, мы находим то, что может быть a apriori открыто не в понятии, а только в соответствующем ему наглядном представлении  и может быть синтетически  связано с понятием. Но поэтому именно такие суждения никогда не выходят за пределы чувственных предметов и имеют значение только для объектов возможного опыта» (73). Пространство и время - вот основа чистого априорного наглядного представления, которое не связано и не может быть связано с рациональными понятиями, основанными на эмпирическом опыте. Наглядное представление -это визуальное представление предмета в протяженности и в движении. Возможность видеть внешние объекты в пространстве и времени есть априорная, до опытная способность, обусловленная существованием человека в физическом мире пространства и времени. Но эта способность наглядного представления имеет значение только в отношении объектов и в ходе эмпирического опыта. Таким образом, наличие априорного наглядного представления в процессе опытного оперирования объектами обусловлено способностью  эмпирического опытного оперирования. И в этом заключается основной парадокс трансцендентальной философии И.Канта, во всяком случае в рамках нашей интерпретации понятий  априорного и апостериорного. 

                         Литература

Асмус В.Ф. Иманул Кант. Из-во «Мысль». Москва, 1973.

Гулыга А. Кант. М. Из-во «Соратник», 1995г.

Деборин А. Диалектика у Канта. // В кн.: Архив К.Маркса и Ф. Энгельса, кн. 1 М., 1924г.

Карапетян А. Критический анализ философии Канта. Ер. 1958г.

Мамардашвили М. Кантианские вариации. Из-во Аграф, Москва, 1997г..

Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.. Новое время. (От Леонардо до Канта).  Из-во ТОО ТК «Петрополис», Санкт-Петербург, 1996г. т.3.

Сережников В.К.  Кант. М.-Л.,1926г.

Шашкевич П.Д. Теория познания И.Канта. М., 1960г.

Что такое закон?

   Закон это устойчивое взаимодействие объектов. Но от куда берется эта устойчивость? Появилась  идея бога, природы, космического разума и пр., т.е. нечто то, что определяет движение объектов. Самое поразительное, что в этой, по сути мифологической точки зрения, нашло верное отражение определяемая природа взаимодействия объектов. Но в силу сформировавшегося представления о непосредственном  воздействии на объекты мира, возникает масса логических недоразумений, которые обходятся большим количеством логических допущений.    Но если отказаться от идеи непосредственной детерминации, то все встает на свои места.

   Мир иерархичен по уровню общности и  любая  из них является определяющей концептуально для своих элементов. От сюда и возникает принцип устойчивости взаимодействия объектов.   

    Другими словами, закон есть проявление сущности и характера существования большей системы в пределах ее собственных элементов.

В природе нет парадоксов, они существуют только в рациональном сознании.

Субъективное

и объективное

    Обычно под  объективным понимается нечто то, что находится вне сознания и противостоящее ему, в вечном стремлении  к соединению. Их соотношение воспринимается форма объективного выражения субъективного сознания. Но в этом определении уже заложено противоречие: субъективное сознание по своей природе вообще не несет в себе какую-либо объективность. Соответствие  движению объективной реальности не означает, что  содержание сознания стало объективным, а только то, что  сознание поняло объективное при  решении  своей задачи.

Сущность

демократии

   Заключается в наличии  реальной возможности свободы выбора не свободного поведения, т.е. свободного перехода из одной системы как детерминанты в другую. Это означает, что человеку вполне реально найти  свою нишу (не свободу),  в полном соответствии с его психофизиологическими и интеллектуальными возможностями в решении своей и общей задачи.

Летописи  никакого отношения к реальности не имеют.

   Как бы не старались,  летописцы, (и последующие историки), быть объективными и использовать только  реальные факты, в обязательном порядке получалась и получается  субъективная интерпретация, ровным счетом никакого отношения к  тому, «что было на самом деле», не имеющее.

    Реально, (но не осознанно),  летописи описывают только процесс и законы социального взаимодействия. На основе  создаваемых ими же конкретных жизненных ситуаций, неосознанно они  исследуют сущность и наглядно демонстрируют особенности проявления и функционирования различных социальных законов.

Закон социального взаимодействия

   Это та объективная реальность, которая существует в протяженном времени и пространстве. В обязательном порядке имеет  отношение ко множеству  одного класса частных ситуаций, протекающие в своем времени  и пространстве, но в рамках общего времени и пространства для данного закона.

Воспринять можно только движущее

    Если объект не движется он не может быть воспринят сознанием. Перемещаясь из условных точки А в точку Б сознание фиксирует… Но что оно фиксирует, если момент фиксации означает отсутствие объекта. По всей видимости фиксирует только разницу между состоянием объекта в точке А и  Б, т.е. относительно самого себя или относительно другого тела, как своего собственного. Эта разница позволяет определить объект.

    Перемещаясь в пространственно-временном континууме с различной  скоростью и в разной проекции, сознание получает практически неограниченную возможность в получении множества вариаций объекта и восприятие  объекта как совокупность вариаций.

Хорошая книга вызывает больше мыслей, чем  в ней содержится.

Проблема соотношения априорного и апостериорного знания имеет глубокие истоки и восходит к вопросу возникновения человека и всего живого. Если человек является частью, этапом  эволюции материи, тогда в нем с необходимостью заложено генетическое знание истории его собственного развития, которое при определенных условиях служит основой его социализации. Но если человек есть уникальное и

спонтанное образование,

 тогда его знание есть приобретенное, опытное. Пересечение ключевых понятий здесь налицо. Причина в том, что одни и те же термины используются в разных понятийных конструкциях и благодаря этому приобретают различное значение, нередко прямо противоположное друг другу.

Но интерпретировать понятия и термины можно только в какой-то определенной понятийной конструкции, которая всегда авторская. Та или иная интерпретация может быть оригинальной и отличной от трактовки понятий другими авторами. Важно насколько предлагаемая интерпретация решает поставленные задачи.

Предлагаемая интерпретация используемых И. Кантом понятий "априори", "апостериори" предлагает вполне корректную концепцию. Если человек является частью природы и этапом в общей природной эволюции, то человеческая генетическая память сохранила основные законы существования природы как общей системы. Данный тезис относится к любым системам и их подсистемам. Основные законы природы и являются теми врожденными, изначально присущими человеку правилами поведения, начиная с момента зачатия ребенка и до конца его жизни. Как часть природы человек с неизбежностью подчинен ее основным законам и постоянно воспроизводит их в своем развитии.

С нашей точки зрения, И. Кант именно таким образом понимал априорное знание. При всем многообразии оттенков его собственной интерпретации данного явления, нередко противоречащих друг другу, он остался верен своему главному тезису: априорное знание есть врожденное знание, данное человеку извне, которое и обуславливает развитие человека, делает его природным существом, которое в его (человека) устах получило наименование "Разум". Причем понятие "Разум" оказывается шире, чем понятие "человек" с его индивидуальным разумом.

А что такое апостериорное знание? Это результат деятельности именно индивидуального разума и плод социализации человека. И. Кант называет его эмпирическим, или опытным, знанием. Опять же при всех нюансах и оттенках интерпретации Кантом данного понятия, он остается верен именно данной общей парадигме. Достаточно определенна его позиция на их соотношение и взаимообусловленность.

В работе сделана попытка найти у И. Канта именно данное звучание и только для того, чтобы подтвердить идею о наличии врожденных программ, которые человек обязан реализовать, чтобы обеспечить тем самым движение природы, понимаемой в самом широком контексте. Реализация этих программ осуществляется в результате социализации человека, благодаря чему и происходит накопление эмпирического знания и т.д.

Является ли такое отношение к работе И. Канта корректным, т.е. интерпретация понятий, используемых И. Кантом, не с позиции их соответствия его собственной логике рассуждения и решения им своих задач, а с позиций соответствия этих понятий интерпретатора и решению его задач. Если его позиция без больших натяжек совпадает с позицией И. Канта, тогда, ссылаясь на авторитет великого мыслителя, можно провозгласить свою позицию истинной, предложив и собственную логику рассуждения,

и аргументацию.

В таком подходе можно усмотреть некорректность и он вряд ли уместен с научной точки зрения. Определение истинности собственной концепции возможно только в случае ее совпадения (или несовпадения) с концепциями, точками зрения других авторов, исследующих данную проблему. Обращение к анализу великих мыслителей и сравнение с их позициями можно рассматривать как некий критерий истинности, если только не заниматься научными спекуляциями. При этом речь не идет об обязательном совпадении точек зрения. Важно другое: великие идеи становятся точкой отсчета, которая позволяет определить любую другую научную точку зрения с позиции ее соответствия данному полю знания. Все, что находится вне этого поля знания, принадлежит или более общей системе знания, или другому полю знания.

Другими словами, ученый, предлагая концепцию исследуемой проблемы, обращаясь к другим авторам и в первую очередь к великим мыслителям, тем самым пытается установить то поле знания, в котором он находится, в котором он нечаянно или специально оказался.

И если он не нашел соответствующее поле знания, то это первый сигнал, что с его концепцией что-то не так.

И. Кант

Критика чистого разума

Введение

"Без сомнения, все наше знание начинается с опыта; ибо чем же пробуждалась бы к деятельности способность познания, если не предметами, которые действуют (ruhren) на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка сравнивать их, сочетать или разделять, и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов, называемое опытом? Следовательно, во времени никакое наше знание не предшествует опыту, оно всегда начинается с опыта" (1) .

Здесь хотелось бы обратить внимание читателей на словосочетание: "пробуждалась бы к деятельности способность к познанию". Оговоримся, что возможна и другая интерпретация, но можно предположить, что И. Кант имел в виду именно пробуждение способности к познанию, понимая под последним то, что заложено в сознании априори. Пробудить можно только то, что имеется и находится в скрытом, не активном состоянии.

Второй момент: "...сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка..." И. Кант употребил термин "побуждают", возможно, не случайно. Опытное знание только способствует возникновению представлений как формы познания для рассудочной деятельности в полном соответствии с логикой мышления. Это другое понимание содержания термина "познание".

"Но хотя наше знание начинается с опыта, из этого вовсе не следует, что оно все происходит из опыта. Вполне возможно, что даже наше эмпирическое знание имеет сложный состав и складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша собственная способность познания (только побуждаемая чувственными впечатлениями) привносит от себя самой, причем эту прибавку мы отличаем от основного чувственного материала только тогда, когда продолжительное упражнение обращает на нее наше внимание и делает нас способным к обособлению ее" (2).

И. Кант говорит о знании, состоящем из двух (по крайней мере) частей, одна из которых - это наша собственная способность познания и вторая - эмпирическое знание, которое побуждает, он опять это подчеркивает специально подобранным термином, нашу собственную способность познания. Продолжительное упражнение указывает на то, что имеется нечто, что способствует оперированию эмпирическим знанием. Слово "обращает", используемое И. Кантом, также не случайно, поскольку оно указывает на определенный характер действий как побудительных, заставляющих обратить на себя внимание и соответственно присутствующих в обязательном порядке во всяком эмпирическом знании и до него.

"Поэтому возникает вопрос, который требует по крайней мере ближайшего исследования и не может быть решен сразу, с первого взгляда: существует ли такое независимое от опыта и даже от всех чувственных впечатлений знание? Такие знания называются априорными; их отличают от эмпирических знаний, которые имеют апостериорное происхождение, именно в опыте" (2).

И. Кант задал риторический вопрос, поскольку ответил на него ранее. Да, такое знание существует, но здесь он подчеркнул, что оно отлично от эмпирического знания. Правда, слово "отлично" весьма многозначно, и в данном случае его можно интерпретировать именно как принципиально отличное.

"Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем называть априорными знания, безусловно независимые от всякого, а не только от того или иного опыта. Им противоположны эмпирические знания, или знания, возможные только a posteriori, т.е. путем опыта. В свою очередь из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое. Так, например, положение: всякое изменение имеет причину, есть суждение априорное, однако не чистое, так как понятие изменение может быть получено только из опыта" (3).

И. Кант употребляет термины: "безусловно независимые", "противоположны эмпирическому знанию", "совершенно не примешивается ничто эмпирическое",  что однозначно свидетельствует о том, что априорное знание это нечто принципиально отличное от эмпирического знания. При этом он делает оговорку, что априорное знание может быть не чисто априорным, "из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое". Это означает, что априорное знание может зависеть от эмпирического знания.

Речь идет о таком всеобщем знании, которое выведено посредством индукции. В каком-то смысле оно также априорно. Но имеется в виду такое всеобщее знание, которое не имеет никаких исключений и не связано с эмпирическим всеобщим знанием.

"Следовательно, если какое-либо суждение мыслится с характером строгой всеобщности, т.е. так, что не допускается возможность никакого исключения, то такое суждение не выведено из опыта, а имеет силу абсолютно  а priori" (4).

"В самом деле, откуда же сам опыт мог бы заимствовать свою достоверность, если бы все правила, которым он следует, в свою очередь опять были бы эмпирическими, следовательно случайными, в следствии чего их едва ли можно было бы считать первыми основоположениями" (5).

Из этого можно заключить, что априорное знание это всеобщие законы бытия (правила), которые не являются эмпирическими и случайными. Они "основоположены" и определяют эмпирический опыт и его достоверность. Другими словами, человек воспринимает эмпирический опыт  и умеет им оперировать только потому, что знает до опыта эти законы. Дело за немногим: узнать как человек знает всеобщие законы, если они не связаны с эмпирическим опытом.

"...Если вы отвлечете от вашего эмпирического понятия какого угодно телесного или не телесного объекта все свойства, известные из опыта, то все же вы не сможете отвлечь от него то свойство, благодаря которому вы мыслите его..." (6).  Далее И. Кант говорит о том, что мы мыслим именно субстанцию или то, что ей принадлежит. Подчеркнем мысль Канта, которая наилучшим образом, по нашему мнению, характеризует понятие  a priori: это то, что мы можем мыслить, а не то, что является содержанием нашей мысли. Другими словами, хотя Кант и говорит о том, что a priori означает мыслить "...субстанцию или нечто принадлежащее субстанции" (6), согласно нашей точке зрения, это означает мыслить, в чем выражена природная способность, следуя законам бытия, a priori воспринимать и мыслить мир. Способность мыслить как "бы навязывается вашему уму" (6). Она и в самом деле навязывается, ибо без нее не может быть никакого общения с эмпирическим миром. И только в силу того, что способность мыслить существует с необходимостью и всеобще, как сама жизнь, она воспримется как данная богом, природой и как бы до опыта. Другое дело, что понятие "опыт" в данном случае вряд ли уместно. То, что существует в возможности, становится реальностью благодаря опыту, пробуждается им, закрепляется и развивается. До опыта еще не означает, что существует до опыта для конкретного частного человека, оно существует только в возможности. Хотя понятно, что для человечества, т.е. как совокупности людей, имеющих свою историю опытного проживания, оно существует как реальность. Можно согласиться с И. Кантом, что и для всего человечества, если иметь в виду  его условное начало опытного проживания, a priori знание так же существует, но опять же только в возможности и только для вида "человек". Для субъекта природы другого вида возможность уже реализована. И в принципе она реализована как особость природы, ибо в противном случае природы не существовало. Но реализована эта возможность всегда для каких-то субъектов природы как носителей реализации этой возможности.

Другими словами, если природа является носителем возможности как a priori знания, то субъекты природы, в том числе и человечество, являются носителями реализованной возможности, которая существует в его эмпирическом опыте.

Однако, "...каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и какой объем, значение и ценность они могут иметь" (7). И в самом деле, если a priori знание никак не связано с опытным знанием, то каким образом рассудок может узнать об этом знании и тем более исследовать объем, значение и пр. Можно сказать, что знает потому, что получается. Если человек может приобрести опытное знание, то эта возможность должна быть чем-то предопределена, и по всей видимости другим знанием, тем знанием, которое, естественно, имеется у человека или еще где-то как необходимость. Но в этом случае человек не знает самого знания, он только знает, что оно имеется, но ни его объема, ни значения, ни всего того, что связано с понятием "знание" ему неизвестно. И не случайно И. Кант чуть выше пишет: "Когда мы покидаем почву опыта, казалось бы естественным не строить тотчас же здание с помощью таких знаний и на доверии к таким основоположениям, происхождение которых неизвестно, а заложить сначала прочный фундамент своей постройки путем старательного исследования, именно путем предварительного решения вопроса, каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и каким образом, значение и ценность они могут иметь" (7).

И в самом деле, каким образом, поскольку никак нельзя мыслить то, что не познаваемо или, по крайней мере, не узнаваемо и соответственно знать, имеет ли оно какую-либо ценность и значение. И. Кант и не ставит задачу иначе: априорное знание познаваемо, но только посредством самого же априорного знания. Он прибегает к помощи математики, математических знаний, которые всегда считались истинными. "Математика дает нам блестящий пример примет того, как далеко можно продвинуться вперед в сфере априорного знания независимо от опыта" (8).

Истинными математические знания считались только потому, что они брались как бы из не откуда, в частности, из божественного разума или просто из разума. И этого было достаточно, чтобы признать их истинными. В первом случае речь идет о божественно проведении посредством разума, во втором случае - о божественном проведении разума. Но и в том, и в другом случае природа такого знания не установлена. Отказываясь от опытного знания, в том числе и от математического (имеются в виду математические законы), И. Кант оставил за этой областью нечто, что принадлежит чистому рассудку и чистым понятиям, прекрасно осознавая, что истинным и значимым такое знание оказывается только благодаря опыту. Однако каково же само это знание, а не то знание, которое было переломлено посредством опыта. Речь идет исключительно о чистом знании, полученном чистым рассудком и в рамках чистых понятий. Понятие "чистое" в данном случае свидетельствует о непричастности к опыту.

Чистое понятие рассматривается И. Кантом в рамках аналитических суждений, что означает принадлежность предиката   В субъекту А. В то время как в синтетических суждениях предикат В не принадлежит субъекту А. Отсюда ясно, что в аналитическом суждении есть все необходимое для рассуждения. И. Кант заключает: "...эмпирические суждения, как таковые, все имеют синтетический характер. В самом деле, было бы нелепо основывать аналитические суждения на опыте, так как, высказывая эти суждения, я вовсе не должен выходить за пределы своего понятия и, следовательно, не нуждаюсь в свидетельстве опыта. Суждение, что тела протяженны, устанавливаются a priori и вовсе не есть суждение опыта. Раньше, чем приступить к опыту, я имею все условия для своего суждения уже в этом понятии, из которого мне остается только извлечь предикат, согласно закону противоречия, и благодаря этому я в то же время могу сознавать необходимость этого суждения, которая никоем образом не могла бы быть указана опытом" (12).

Априорное знание оказывается самодостаточным, поскольку оно выводится как бы из самого себя. Понятно, что в этом месте рассуждения о чистых понятиях очень созвучны с рассуждениями о принципах выводного знания.

И. Кант пишет: все что должно случиться имеет свою причину. Однако, "...каким образом я прихожу к тому, что приписываю случившемуся нечто отличное от него, и узнаю, что понятие причины, вовсе не заключающееся в первом понятии, тем не менее связано с ними притом необходимо" (13). Это и в самом деле трудный вопрос. Если есть нечто, которое обусловливает данное явление, то каким образом его можно узнать. И. Кант не случайно задается вопросом, "...каким образом я прихожу к тому...". В данном случае "каким образом" это нечто, отличное от "я", от человека, от его сознания. Мы можем таким образом интерпретировать И. Канта. Нечто, посредством чего человек приходит к чему-то, и есть априорное знание, которое имеется до опыта и находится фактически вне, во всяком случае, опытного сознания человека. Сознание только старается постичь нечто, посредством чего оно познает, и что находится вне сознания.

Но И. Кант также оставляет за пределами человеческого сознания, или "я", нечто, к чему сознание приходит. Но к чему же приходит сознание? Оказывается к тому, каким образом сознание приписывает нечто случившемуся, т.е., как бы мы сейчас сказали, объективной реальности, или явлению. Слово "приписывает", по всей видимости, употреблено в данном случае не случайно. Приписывание еще не означает принадлежность. Приписывание случившемуся (явлению) нечто означает только то, что оно может не принадлежать данному явлению, и сознание только полагает, что оно может ему принадлежать.

Получается, что от сознания не зависит и существует самостоятельно как-то, каким образом сознание приходит к чему-то, так и то, к чему оно приходит. Это просто удивительно. За всю историю философии и до сегодняшнего дня все это принадлежало сознанию, которое определяло в какой-то степени и все то, что находится вне сознания.

Тем самым И. Кант выделяет в процессе познания как бы три части: нечто, что лежит за пределами сознания и что человек использует для познания, сам человек, точнее его сознание, или рассудок, мышление, и нечто, к чему человек приходит и что так же находится вне сознания.

Но И. Кант идет дальше. Оказывается его интересует не столько каким образом он приписывает, сколько каким образом он приписывает то, что отлично от него, т.е. реально принадлежит явлению. Однако каким образом сознание узнает, что оно приписало нечто, отличное от него. Другими словами, каким образом человек узнает, что он приписал объективному явлению нечто, что ему не принадлежит. Получается метаморфоза: сначала человек каким-то образом приписывает явлению какие-то качества, а затем каким-то образом узнает, что они могут ему и не принадлежать.

Но самое интересное другое. Каким образом человек вдруг узнает, что понятие причины существования данного понятия, вовсе не являющееся таковой, вдруг оказывается связанной с истинной причиной и притом самым прямым образом. И. Кант пишет не о причине как таковой, а именно о понятии причины как результате действия сознания. Понятие причины в самом деле может не соответствовать объективному содержанию причины, но то, что они связаны между собой, несомненно.

Можно только утверждать, что имеется причина, исходя из того простого рассуждения, что все имеет свою причину. Но последнее и есть аналитическое суждение, в то время как определение самой причины есть уже синтетическое суждение, поскольку оно в обязательном порядке исходит из опыта. Только выйдя за рамки понятия, можно определить его связь с другими понятиями и определить, насколько эта связь органична, оставаясь в рамках понятия, можно только расширить его, уточнить, но никак не прибавить новое знание.

Согласно нашей интерпретации, априорное знание есть активизированное знание. То, что оно не дает нового знание, как говорит И. Кант, может свидетельствовать о том, что это знание уже имеется, но в скрытом, латентном виде и развитие его может привести к полной актуализации этого знания. "...Аналитические суждения чрезвычайно важны и необходимы, но лишь для того, чтобы приобрести отчетливость понятий, требующуюся для уверенного и широкого синтеза, а не для того, чтобы строить действительно новое здание" (14). Обратим внимание на словосочетание "приобрести отчетливость понятий". Это означает, что сами по себе понятия существовали, но сознанию важно их понять, приобрести отчетливость, которая требуется для опытного знания, т.е. для уверенного (с практической точки зрения) и широкого синтеза. Далее у И. Канта вроде бы странная фраза: "...а не для того, чтобы строить действительно новое здание", невольно она сочетается с понятием опытного знания. Но термин "действительно" подсказывает, что в данном случае имелось в виду именно априорное знание.

И. Кант пишет, что "...все теоретические науки разума содержат в себе априорные синтетические суждения как принципы" (14). Ранее он писал об их различии (10). Получается так, что синтетические суждения, представляющие собой результат опытного эмпирического суждения, содержат в себе априорные суждения, но только как принципы синтетического суждения. Мы опускаем замечание, что теоретические науки есть плод разума, а последний оперирует только опытным знанием. Важно другое, опытное знание как предтеча теоретической науки содержит априорное знание, на основе которого и осуществляется синтетическое суждение. Так, все математические суждения имеют синтетический характер (14). Суждения, но не математические законы, или "основоположения". "...Синтетические суждения, правда могут быть усмотрены, согласно закону противоречия, однако не сами по себе, а таким образом, что при этом всегда предполагается другое синтетическое суждение, из которого первое может быть выведено" (14). Усмотрены значит выведены, но не сами по себе, не из себя самого, как это имеет место с аналитическими суждениями, т.е. с априорным знанием, а из другого (правильнее сказать других) суждения. Здесь налицо силлогистическое суждение, или выводное знание. Другими словами, синтетическое знание (потому оно и называется синтетическим) есть результат дедуктивного мышления. Оно безусловно отлично от чистой математики, где настоящие математические законы (основоположения по И. Канту) есть всегда априорное знание.

И. Кант пишет, что основоположения не могут быть познаны из закона противоречия, это чисто априорное знание, поскольку обладают необходимостью, которая никак не связана с опытом. Так, результат суммы двух чисел не есть аналитическое суждение. Сколько бы мы ни пытались понять, каков будет результат сложения, он не имеется в самом суждении. Необходимо выйти за рамки данного суждения, например, представить наглядно сколько будет, если к одному ряду вещей прибавить другой ряд вещей.

"Мы должны, как мы говорим, присоединить мысленно к данному понятию некоторый предикат, и эта необходимость связана уже с самими понятиями. Между тем вопрос состоит не в том, что мы должны присоединить мыслью к данному понятию, а в том, что мы действительно мыслим в нем, хотя и в смутной форме" (17). Другими словами, необходимость заложена в самом понятии, без этого понятие не могло бы мыслиться. Результат сложения двух любых чисел невозможен, если он не присутствует как необходимость в самом понятии. Но важно понять, что же действительном мы мыслим, что эта за необходимость, которую мы, оказывается, можем представить вполне наглядно. И. Кант пишет: "...задача состоит вовсе не в том, чтобы расчленять и таким образом аналитически разъяснять понятия, создаваемые нами a priori о вещах; в ней мы стремимся расширить a priori наши знания и должны для этого пользоваться такими основоположениями, которые присоединяют к данному понятию нечто не содержавшееся еще в нем..." (18). Задача в данном случае и заключается в том, чтобы присоединить посредством основоположений нечто, что не содержится в самом понятии. Но новое знание не содержит нечто, что к нему было присоединено. Оно с необходимостью содержит основоположенное знание, которое и позволяет расширить знание. Но знание априорное или синтетическое? По всей видимости и то, и другое, ибо априорное знание также мыслится. Знание заключает в себе априорные синтетические суждения как принципы, заключает И. Кант. Но "как возможны синтетические суждения a priori"? - вот главная задачи исследования чистого разума.

 Хочется привести еще одну длинную цитату, в которой необходимо отметить два весьма интересных и важных для дальнейшего нашего рассуждения положения относительно априорного знания. "Человеческий разум в силу собственной потребности, а вовсе не под влиянием одной только суетности многознания, неудержимо доходит до таких вопросов, которые не могут быть разрешены никаким опытным применением разума и заимствованными из этого применения принципами; поэтому у всех людей, как только их разум расширяется до умозрения, действительно всегда было и будет какая-либо метафизика" (21).

Первое положение И. Кант пишет о внутренней, имманентной потребности разума в познании, не связанной с опытными потребностями. Не опыт и не потребности человека развивают  человеческий разум, а наоборот именно внутренняя потребность разума в самопознании двигает опыт. Здесь И. Кант переворачивает пирамиду опытного знания и в ее основание помещает именно внутреннюю потребность разума в самопознании. По сути последнее становится основой и априорного знания, ибо только в силу присущей разуму внутренней способности к самопознанию и потребности в нем разум и доходит до того знания, которого нет в опытном знании.

Второе положение И. Кант замечает еще один важный момент: разум расширяется и расширяется до такого состояния, когда он начинает умозреть (зрение ума, т.е. познание индивидуальным разумом разума как общей категории). По крайней мере И Кант здесь имеет в виду развитие разума, но только индивидуального, а не разума вообще. Когда разум расширяется до умозрения, появляется философия (метафизика). Ее задача - получить знание именно о разуме, который в свою очередь ставит вопрос как возможно априорное знание. Философия как наука "...занимается не объектами разума, разнообразие которых бесконечно, а только самим разумом, только задачами, возникающими исключительно из его недр и предлагаемыми ему собственной его природой, а не природой вещей, отличных от него" (24). В данном случае заняться разумом означает исследовать задачи, определяемые его собственной природой.

Как возможна эта естественная склонность разума, каким образом и зачем возникает эта потребность мыслить самое себя? Именно из этого вопроса возникает, по И. Канту, идея особой науки, которая называется критикой чистого разума. "Разумом называется способность, дающая принципы априорного знания. Следовательно, чистый разум есть способность, содержащая принципы безусловного априорного знания" (24). И. Кант, по всей видимости, не случайно употребляет слово "способность" как некоторое такое свойство, которое не воспитано, а приобретено, заложено природой и существует как данность. Это слово соединяется с разумом и они представлены как идентичные понятия. Эта способность дает принципы знания, которые называются априорными. Слово "дает" означает, что эти знания заложены в способности, они там имеются и независимы от аналитического опыта. Но даже не само знание или знания, а только принципы этого знания. Конечно, эти принципы так же можно представить как знание, но И. Кант, по всей видимости, имеет в виду совсем другое, принципы как законы, по которым образуется уже априорное знание. Именно эта способность и называется чистым разумом в отличие от того разума, который называется аналитическим. И. Кант даже усиливает значение способности, как содержащей принципы безусловного априорного знания, т.е. знания, не связанного ни с какими условиями, присущими аналитическому мышлению.

"Я называю трансцендентальным всякое знание, занимающееся не столько предметами, сколько нашей способностью познания предметов, поскольку оно должно быть возможным a priori. Система таких понятий должна называться трансцендентальной философией" (25). Поскольку И. Кант употребил слово "не столько", это означает, что трансцендентальное знание включает в себя и знание предметов. Далее он вполне определенно говорит, что такая наука - трансцендентальная философия может содержать в себе в полном объеме как аналитическое, так и априорное знание. Основное внимание И. Кант все-таки сосредотачивает на способности познания предметов, поскольку оно в принципе возможно. В своем исследовании он ограничивается исключительно критикой чистого знания, которое, по его же словам, вообще не наука, а только пропедевтика к системе чистого знания. "Таким образом, в критику чистого разума входит все, что составляет содержание трансцендентальной философии: она есть полная идея трансцендентальной философии, но еще не сама эта наука потому, что в анализ она углубляется лишь настолько, насколько это необходимо для полной оценки априорного синтетического знания" (28). Эту цитату мы привели только для того, чтобы показать, насколько И. Кант представляет себе сложность поставленной задачи и насколько он сужает предмет своего исследования, точнее фокусирует свое внимание на той центральной, основной идее чистого разума, которая и должна в конечном счете привести к оправданию образования трансцендентальной философии и философии вообще.

"Таким образом, трансцендентальная философия есть наука чистого, исключительно теоретического разума, так как все практическое, поскольку оно содержит в себе побудительные мотивы, находится в связи с чувствами, которые относятся к эмпирическим источникам познания" (29). Ранее И. Кант говорил о наглядности как основе эмпирического мышления. Но если наглядность есть восприятие, в частности, взглядом, т.е. чувственным органом, то в этом случае чувственность есть основа непосредственного восприятия эмпирического мира. Последний побуждает человека к познанию того, что его побуждает, т.е. эмпирического мира. Этот мир побуждает человека к познанию исключительно только посредством чувств, что позволяет утверждать эту форму познания как особую, а именно связанную с практикой, анализирующем эмпирическую действительность. Другими словами, эмпирический мир воздействует на наши органы чувств и тем самым побуждает познавать его, но он является исключительно эмпирическим источником познания.

Эмпирический мир отличается от мира чистого разума как теоретического. Но отличается он особым образом, поскольку все-таки находится в единстве с миром чувственным. Да и вряд ли могло быть иначе. "...Существует два ствола человеческого познания, вырастающие может быть из общего, но неизвестного нам корня, именно чувственность и рассудок. Посредством чувственности предметы нам даются, а посредством рассудка они мыслятся" (29). Безусловно, предметы нам даются исключительно посредством чувственности, а затем они мыслятся. Как бы И. Кант ни старался их развести, они все равно оказались вместе, но каким-то странным образом. Сначала они выходят из одного корня, который не известен и, по всей видимости, находится даже за пределами трансцендентной философии, хотя вроде бы дальше не куда, во всяком случае следуя за размышлениями И. Канта о трансцендентной философии и чистом разуме. Но, с другой стороны, чувственное познание мира оказывается все-таки первичным. "...Это трансцендентальное учение о чувственности должно было бы составлять первую часть науки об элементах чистого разума, так как условия, под которыми предметы даются человеческому познанию, предшествуют условиям, под которыми они мыслятся" (30). Данное положение вступает в некоторое противоречие с идеей априорного мышления и всем тем, что было сказано И. Кантом ранее по поводу априорного знания и его отношения с эмпирическим знанием. И. Кант здесь употребил словосочетания "должно было бы...", тем самым как бы выразив сомнение, но затем все-таки высказался четко и определенно, употребив слово "предшествует", без какого-либо сомнения в первичности чувственного знания и вторичности мышления. Впрочем, толкование "первичность" и "вторичность" не менее сложная проблема, чем познание, и соотносить их друг с другом, во всяком случае, непосредственно вряд ли возможно.

Логическая противоречивость позиции И. Канта относительно некоего "единого ствола" с ветвями и их соотношения в парадигме первичности бросается в глаза. Так всегда бывает в области неопределенного знания, поскольку установить границы неопределенности и определенности очень трудно. И. Кант пытается установить эти границы в книге "Критика чистого разума", начиная анализ и исследования с трансцендентального учения об элементах.

1             

Трансцендентальное учение об элементах

Часть первая. Трансцендентальная эстетика

Необходимо учитывать, что кантовская трансцендентальная эстетка весьма сильно отличается от общепринятого понимания эстетики. Достаточно сказать, что понятие "трансцендентальное" применительно к эстетике вовсе не употребляется философами. Традиционная линия развития содержания данного понятия находится далеко в стороне от трансцендентальной эстетики.

Понятие "трансцендентальная эстетика" было введено И. Кантом только затем, чтобы отделить два мира - чувственный и мыслительный, связанные между собой, взаимообусловленные и разделенные способностью человека к мышлению на две неравные части, чтобы уйти от природного мира в мышление и сделать его самодостаточным, попытаться уйти в глубину мира, который осознается и понимается только посредством мышления и потому представляется как мир априорного знания, данный человеку как бы изначально.

А что же такое мир, в котором человек живет и в его непосредственной данности? Это и есть мир эстетики, по И. Канту.

"Каким бы способом и какими бы средствами не относилось познание к предметам, во всяком случае непосредственное отношение к ним оно получает в наглядном представлении, к которому, как средству, стремится всякое мышление" (33). Для И. Канта наглядное представление это только средство мышления, которое позволяет непосредственно обращаться к предметам мира. Только в этом случае предмет дан познанию, мышлению. И в такой интерпретации наглядное представление выступает не само по себе как объективная данность, а только как средство мышления. Это очень важное заключение И. Канта, и ему мы постараемся дать собственное толкование в соответствии с нашим пониманием.

Далее И. Кант пишет, что предмет может быть дан мышлению только потому, что он действует на душу, и называет это чувственностью. Точнее, он называет чувственностью способность, восприимчивость (по всей видимости души) получать эти представления. "Следовательно, посредством чувственности предметы нам даются, и только она снабжает нас наглядными представлениями..." (33). Из этого положения следует, что наглядными представлениями нас снабжает только чувственность, та чувственность, которая имеет удивительное свойство организовывать предметы посредством того, что предмет воздействует на душу, т.е. чувственность получает от этих предметов какие-то данные об их существовании. Получается удивительная вещь: посредством чувственности предметы нам даются, но чувственность сама по себе (по всей видимости) снабжает нас наглядными представлениями.

Что может означать данный тезис? Только то, что предмет известным образом действует на душу и не более того, сам по себе он не известен. Чувственность каким-то образом организует эти действия предмета. Словосочетание "наглядное представление" несет в себе строго определенную нагрузку: оно организовано. имеет четкое очертание, представлено в какой-то форме и поэтому может быть наглядным, т.е. его можно видеть в отличие от неопределенных понятий, употребляемых И. Кантом, "воздействие", "действие" на душу. Действие это еще не наглядный образ и не представлен в какой-либо форме.

Но чувственность есть только некая общая способность. Поэтому И. Кант вводит понятие "ощущение" как частное понятие, которое есть результат действия предмета и способности человека к наглядному представлению. И. Кант употребил здесь слово "действие" предмета, вместо воздействия. Это означает, что предмет действует вне человека и независим от него, но действия его воспринимаются человеком, имеющим способность строить посредством чувств наглядное представление. Способность улавливать действия предмета и есть ощущение, но еще не чувствование и не построение наглядного представления. Наглядное представление, имеющее форму и образ, сформированные способностью мышления к восприятию действий предмета посредством ощущения, и есть эмпирическое знание.

"Неопределенный предмет эмпирического наглядного представления называется явлением. В явлении то, что соответствует ощущениям, я называю материей его, а то, благодаря чему многообразное в явлении может быть приведено в порядок в известных отношениях, я называю формой  явления. Так как то, в чем ощущения могут быть приведены в порядок и в известную форму, само не может быть опять ощущением, то хотя материя всякого явления дана нам только a posteriori, форма для них целиком должна находиться готовой в душе a priori и потому может быть рассматриваема отдельно от всякого ощущения" (34).

Согласно рассуждениям И. Канта, материя принадлежит ощущению, в то время как форма не принадлежит явлению. Формой называется нечто, благодаря чему было приведено в порядок все многообразие в явлении, в то время как порядок оказывается принадлежащим самому явлению. Таким образом, порядок и форма как бы разделены. При этом необходимо отметить, что многообразие приводится в порядок (чем-то или кем-то), но не порядок приводит многообразие в некую форму. Понятие "порядок" в данном случае есть только осуществляемый процесс, но никак не явление, поэтому он не может содержать в себе ощущение. Порядок приводит к упорядочиванию многообразия в явлении в некую форму, но и форма сама по себе есть только выражение того, что И. Кант называет "то": "так как то, в чем ощущения могут быть приведены в порядок и в известную форму...". "То" включает в себя порядок как процесс и форму как результат, причем известную форму, что означает, что форма принимает наглядное представление. "То" не имеет ощущений и само не может быть ощущением, а значит оно не дано мышлению ни как эмпирический опыт, ни как предмет. Оно не может быть предметом мышления опять же потому, что не дано в каких-то наглядных формах. В данном случае речь идет только об эмпирическом мышлении. Благодаря этому "то" готовая форма имеется в душе a priori и не связана с ощущением. И. Кант пишет, что она может быть рассматриваема отдельно от всякого ощущения.

Все это И. Кант называет чистым (в трансцендентальном смысле) наглядным представлением. "Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальной эстетикой" (36). Таким образом, в трансцендентальной эстетике И. Кант отвлекается от чувственности и от понятий и оставляет только эмпирическое наглядное представление. От последнего отделяется все, что принадлежит ощущению, в результате остается только чистая форма явления. "При этом исследовании оказывается, что существуют только две чистые формы чувственного наглядного представления, как принципы априорного знания, именно пространство и время..." (36). Они находятся в душе без относительно какого-либо предмета и вне ощущения, их можно назвать чистой формой чувственности.

О пространстве

У И. Канта не возникает сомнения, что предметы находятся вне человека, но который посредством свойств своей души имеет представления о предмете. У него так же не вызывает сомнения, что предметы обязательно находятся в пространстве. "В нем предметы или определены или определимы их формы, величина и отношение друг к другу" (37). Пространство имеет ряд весьма характерных свойств. Оно определяет формы предметов, причем не только в статике, но и в процессе  в отличие от распространенного мнения, что предметы своей формой определяют и формируют пространство. Последнее более понятно, поскольку человек наблюдает предметы, может их чувствовать, ощущать и при этом всегда в какой-то форме, в отличие от пространства, которое он может только мыслить.

Пространство, по И. Канту, определяет не только форму, но и величину предмета, а также отношение предметов друг к другу. Можно согласиться с тем, что пространство определяет форму и даже величину, но и отношение между предметами: последнее сложное понятие, его наглядно не представить, данный тип отношений можно только мыслить.

Естественно, пространство не существует вне времени, но какого времени. Оказывается оно существует только в нас как форма осознания самой души. Душа (внутреннее чувство), посредством которой мы имеем наглядное представление, о самой себе ничего не говорит. И это верно: то, посредством чего мы имеем представление, не может быть определено посредством этого представления. Оно определяется только через какой-то третий объект. У И. Канта это время: "...именно все, что принадлежит к внутренним определениям, представляется в отношениях времени. Вне себя мы не можем представить времени, точно так же, как пространство нельзя представить находящимся внутри нас" (37). Тогда получается, что время в каком-то смысле, во всяком случае опосредовано, определяет пространство. Так что же такое пространство и время? Существуют ли они сами по себе, или же они суть только существования вещей, даже если они имеют исключительно внутреннее представление души. Другими словами, вещи существуют как действительные сущности (и в этом плане не имеющие отношения к человеку, как объективная реальность), тем самым определяющие пространство и время, присущие им изначально и выступающие как их сущность. И. Кант излагает известную точку зрения, что отношения предметов определяют пространство и время. Или же они только присущи наглядному представлению, душа как бы приписывает их предметам. Здесь И. Кант излагает вторую, так же весьма распространенную точку зрения: пространство и время определяются волей сознания.

Что же такое пространство, по И. Канту?

1. Пространство это нечто, что отвлекается от внешнего и находится вне эмпирического опыта. И. Кант приводит удивительный по своей логичности аргумент. Для того чтобы ощущения могли быть соотнесены между собой или с чем-либо еще, должно быть нечто, которое может быть основой такого соотношения и должно находиться вне предметов. "Представление пространства не может быть заимствовано из отношений внешних явлений путем опыта: сам этот внешний опыт впервые становится возможным благодаря представлению пространства" (38). Оказывается, по И. Канту, предметы не формируют пространство, но и пространство не определяет предметы. Речь вообще не идет о существовании или образовании пространства и предметов посредством друг друга, во всяком случае в непосредственном виде. Эмпирический опыт как  форма деятельности человека, опыт, который определяет отношения вещей друг к другу и соответственно человека к ним, возможен только в том случае, если существует представление о пространстве. Представление о пространстве определяет отношения вещей, предметов друг к другу посредством эмпирического опыта. Пространство, таким образом становится третьим субъектом, через которого вступают во взаимоотношения все остальные субъекты эмпирического мира. Оно существует вне человека.

2. Пространство становится априорной основой наглядных представлений. Оно как некая абстракция, как чистая форма; нельзя представить себе, что пространство не существует, но можно представить, что в нем нет предметов. Можно провести аналогию с математическим законом: вне предметного мира он не существует, но в нем самом предметного мира нет. Пространство "есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений" (39).

3. В силу того, что невозможно представить всю цепочку рассуждений, некоторые их звенья автором опускаются в надежде на то, что читатель уже имеет о них представление и при необходимости восстановит их при интерпретации того или иного понятия. Однако часто читатель, опуская звенья или дополняя недостающие своими умозаключениями, приходит к прямо противоположному выводу. Так и в данном случае, слово "представление", безусловно, подразумевает, что оно принадлежит сознанию. Пространство как априорное понятие так же находится в сознании. Отсутствие ряда звеньев логической цепи в рассуждении И. Канта приводит к тому, что сознание лежит в основе внешних явлений, управляет ими и т.д.

На самом деле все иначе. Априорное знание существует вне сознания, но посредством разума оно может строить наглядное представление о внешнем мире.

4. Таким образом, пространство есть чистое наглядное представление, вне какого-то эмпирического опыта. Но каким образом сознание узнает о пространстве? Только в силу того, что все представления о пространстве также носят априорный характер: "... в отношении пространства в основе всех понятий о нем лежит априорное (не эмпирическое) наглядное представление.

5. Пространство представляется как бесконечная данная величина" (39). Слово "данная", по всей видимости, означает только то, что пространство дано (кем-то). Эта данность бесконечна, видимо, как постоянная и вечная, не имеющая границ, соответственно, не имеющая начала и конца, но все-таки величина. Терминологически величина имеет границы, но данное понятие используется, по всей видимости, как представление сознания о пространстве как такое представление, которое имеет законченное выражение, что, возможно, и имел ввиду И. Кант.

Таково метафизическое истолкование понятия пространства. Но Кант дает и его трансцендентальное истолкование. "Под трансцендентальным истолкованием я разумею объяснение понятия как принципа, из которого может быть усмотрена возможность других априорных синтетических знаний. Для этой цели требуется: 1) чтобы такие знания действительно вытекали из данного понятия, 2) чтобы эти знания были возможны только при допущении данного истолкования этого понятия" (40).

"Истолкование" и "объяснение" терминологически используются одинаково, но рассматриваются не как процесс получения или передачи знания, а как принцип, который только содержит возможность получения априорного знания. Естественно, что эти знания должны находиться в данном понятии и что они возможны "только при допущении данного истолкования...".

"Какими же свойствами должно обладать представление о пространстве, чтобы такое знание о нем было возможно?" (41). Речь в данном случае идет именно о представлении о пространстве, а не о самом пространстве. Наличие определенных свойств представления и делает возможным знание о пространстве. Прежде всего свойства должны давать наглядное представление. И. Кант употребляет здесь термин "первоначально наглядным представлением", поскольку его нельзя вывести не из каких понятий. Но первоначальное представление находится в сознании a priori, до всякого эмпирического опыта и обуславливает восприятие предметов, находящихся вне человека. Оно дано изначально и является первоначалом восприятия эмпирического мира. Вот оно основное, или главное, свойство представления о пространстве. И. Кант называет его чистым восприятием, чистым представлением.

И. Кант формулирует принципиальный вопрос: "Каким же образом может находиться в душе внешнее наглядное представление, которое предшествует самим объектам и в котором понятия их может быть a priori? Очевидно, это возможно лишь постольку, поскольку оно пребывает только в субъекте, как формальное свойство его подвергаться воздействию объектов и таким образом приобретать непосредственно, т.е. наглядное представление их, следовательно, лишь как форма внешнего чувства вообще" (41). Здесь следует более подробно разобраться с тем, что же предложил И. Кант в качества ответа на поставленный им вопрос.

Прежде всего И. Кант говорит о внешнем наглядном представлении, которое предшествует объектам, или предметам, вещам и пр. В данном случае термин "внешнее" свидетельствует только о том, что имеется представление о тех вещах, которые находятся вне сознания. Но во внешнем наглядном представлении понятия вещей, или субъектов, уже существует, т.е. имеются априори. Понятийный парадокс заключается в том, что наглядное представление об объектах (и их понимание) имеется в душе (в сознании) еще до самих объектов, т.е. до того момента, когда объекты попали в поле эмпирического представления.

Как это возможно? Только так, что наглядное представление находится в субъекте, в сознании. И далее следует очень важное замечание: как формальное свойство субъекта подвергаться воздействию предметов или внешнего мира. Таким образом, то, что И. Кант называет врожденным представлением, на самом деле есть только свойство реагировать на воздействие предметов и благодаря этому формировать наглядное представление. Возможность реагировать есть только форма внешнего чувства.

Из этого следует, что само наглядное представление даже в чистом виде в сознании не присутствует, знание объекта не предшествует самому объекту. Имеется только свойство реагировать и тем самым превращать возможность в реальное внешнее чувство и наглядное представление. Безусловно, понятие "реагировать" (подвергаться воздействию) в данной интерпретации более емкое, чем само по себе. Подвергаться воздействию означает формировать наглядное представление посредством признаков, исходящих от предметов и воздействующих на человека.

Далее И. Кант подводит некоторые итоги своего рассуждения о пространстве:

а) пространство не есть свойство самих вещей;

б) пространство есть только субъективное условие восприятия вещей;

в) восприимчивость субъекта с необходимостью предшествует наглядным представлениям;

г) только с точки зрения человека можно говорить о пространстве, о протяжении и пр.;

д) свойство человека воспринимать вещи, существующее постоянно и выступающее как форма, есть чистое наглядное представление, называемое пространством;

е) восприятие вещи человеком является свойством самого человека и выступают только условием возможности явления вещи, но не самих вещей;

ж) человек не имеет возможности говорить о пространстве относительно тех вещей, которые не являются ему;

з) мы не можем утверждать, что точно также поступают или имеют свойство чистого наглядного представления все другие мыслящие существа;

и) пространство реально относительно вещей, которые нам являются, но оно идеально относительно вещей, которые рассматриваются разумом сами по себе, т.е. без относительности к свойствам чувственности человека;

к) только исключительно благодаря пространству возможно, что вещи становятся для нас внешними предметами;

л) пространство не предоставляет возможности познания вещи в себе; объективно сущность вещи определяется только нашими наглядными представлениями.

"Трансцендентальное понятие явлений в пространстве заключает в себе критическое напоминание о том, что вообще ничто, наглядно представляемое в пространстве, не есть вещь в себе, но что предметы в себе вовсе не известным нам, и те предметы, которые мы называем внешними, суть только представления нашей чувственности, формой которых служит пространство, а истинный коррелят их, т.е. вещь в себе, этим путем вовсе не познается и не может быть познана, да, впрочем, в опыте о ней никогда не заходит и речи" (45).

Пространство - это форма существования.

О времени

Время - форма следования. Также как пространство, время не является результатом какого-либо эмпирического опыта, оно вне предмета. Время есть необходимый атрибут наглядного представления. Явление не существует вне времени, в то время как время вполне может быть выражено вне предметов. "Время имеет только одно измерение: различные времена существуют не вместе, а последовательно (наоборот, различные пространства существуют не друг после друга, а одновременно)" (47). Время как априорное неограниченно и этим оно бесконечно.

Время есть чистая форма наглядного представления о последовательности событий: "...понятие изменения и вместе с ним понятие движения (как перемены места) возможны только через представление времени и в представлении времени: если бы это представление не было априорным (внутренним) наглядным представлением, то никакое понятие не могло бы уяснить возможности изменения..." (48). Здесь И. Кант использует два понятия: изменение и движение, но поставленная в скобки фраза (как перемены места) фактически делает эти понятия идентичными. На самом деле это не так. Под изменением И. Кант понимает какое-либо изменение представления о самом предмете, в то время как перемещение предмета в пространстве он называет движением. Но и то, и другое возможно только через представление времени. В данном случае речь идет только о представлении, но не о самом времени, и о необходимости введения понятия времени. Таким образом, речь может идти только о таком времени, которое выступает внутренним чистым наглядным представлением, которое получает статус априорного времени. Вне этого чистого представления никакой эмпирический опыт (эмпирическое понятие) не мог бы уяснить возможности изменения. И опять речь идет только о возможности уяснения изменения, а не о самом изменении.

И. Кант постоянно проводит водораздел между реальным существованием предмета, его изменением и временем в чистом наглядном и доопытном представлении человеком, возможностью такого представления как свойства человека. Последнее по сути и является тем самым, что обеспечивает возможность доопытного представления. Рассуждения идут по аналогии с пространством.

Таким образом:

а) "время не есть что-либо такое, что существовало бы само по себе или принадлежало бы вещам, как объективное определение...". "...Время есть не что иное, как субъективное условие, под которым осуществляются в нас все наглядные представления. ...Это форма внутреннего наглядного представления..." (49). Иными словами, вне человека время не существует и именно оно в сознании дает предметность вещам и объективность их существования.

И в самом деле, в первом случае, время как бы существует само по себе, вне предмета или предметов. Но что является его носителем, хотя бы физическим? Во втором случае время не познаваемо, поскольку познание времени предшествует познанию предмета. Последнее невозможно познать без такого важного атрибута как время. Тогда остается только одно, время - это только форма и способность человека к познанию вещей в последовательности их движения и изменения, которые формируют наглядное представление о вещах. Таким образом, именно сознание становится физическим носителем времени и именно поэтому оно может предшествовать познанию вещей. Но в сознании, еще раз подчеркнем, время есть только способность к возможному познанию специфического положения вещей, а именно последовательности их изменения и движения, но не само время. Именно в этом ракурсе оно приобретает статус априорного знания. Время - только форма процесса наглядного представления внутреннего состояния человека, его сознания и не более того;

б) "именно потому, что это внутреннее наглядное представление не имеет внешнего образа, мы стараемся устранить этот недостаток с помощью аналогий и представляем временную последовательность с помощью бесконечно продолжающейся линии, в которой многообразие составляет ряд, имеющий лишь одно измерение, и умозаключением от свойств этой линии ко всем свойствам времени..." (50). Понятно, что такое наглядное представление, касается оно внешних предметов или внутреннего состояния, взятое само по себе, повисает в воздухе. Оно оказывается ни к чему не привязано и в этом случае не существует. И. Кант вводит понятие аналогии, т.е. соотношение с некоторым другим образом, к которому и привязывается время как отражение последовательности событий или превращения предметов. В качестве аналогий выступает бесконечная линия, точнее, ряд многообразий, выстраиваемый в линейной последовательности. Особенностью такого ряда многообразия является существование одного измерения, что и позволяет выстроить этот ряд и представить его в некоторой однородной последовательности, т.е. во времени. Умозаключения, связанные с линией, позволяют, по И. Канту, построить и умозаключения в отношении свойств времени. Отсюда И. Кант делает вывод, что представление о времени само относится к наглядным представлениям и зависит от критерия оценки, в качестве которого выступает внешнее наглядное представление. В качестве внешнего наглядного представления может выступить умозаключение по аналогии. И все это осуществляется только для того, чтобы понятие времени не повисло в воздухе, чтобы оно было предметным и тем самым могло бы выступать формой познания;

в) "время есть априорное формальное условие всех явлений вообще" (50). И. Кант поясняет свою мыль. Пространство как форма представления ограничивается внешними явлениями. Но само по себе наглядное представление, направлено оно на внешние явления или исследует внутреннее состояние (сознание), с необходимостью принадлежит времени, и в этом ракурсе время есть априорное условие всех явлений. Таким образом, пространство принадлежит наглядному представлению, которое обусловливается внешними предметами, но само по себе чистое наглядное представление находится вне пространства и регулируется только временем. И хотя в этом высказывании имеется определенное внешнее логическое противоречие, тем не менее в нем заложен глубокий смысл: чувственное восприятие само по себе находится вне пространства, но оно, определяя пространственное наглядное представление, с необходимостью строится в логике существования времени. Время, напомним, есть только способность души (сознания) строить наглядные представления. Способность строить (или выстраивать) наглядные представления обладает в свою очередь специфическими свойствами, а именно, выстраивать представления в некоторой последовательности. (Речь в данном случае идет только о способности сознания выстраивать определенным образом наглядные представления). Именно поэтому время становится как бы всеобщим атрибутом сознания.

"Если мы возьмем предметы так, как они могут существовать сами по себе, то время есть ничто. Оно имеет объективное значение только в отношении явлений, потому что именно явления есть те вещи, которые мы принимаем за предметы наших чувств, но оно не имеет объективного значения, если отвлечься от чувственности нашего наглядного представления, т.е. от свойственного нам способа представления, и говорить о вещах вообще" (51). Явление в данном контексте не синоним вещи или предмета, оно есть то, что отвлекается от предмета, а именно только способность души (сознания) строить представления о вещах посредством воздействия предметов на наши чувства. Таким образом, время имеет объективное значение только относительно явления вещи, явление превращается в вещь, когда оно (явление) становится предметом чувств. Иными словами, время принимает объективное значение и существование только в отношении явления, которое в свою очередь выступает нашим представлением, или, точнее, явление - это способность души к такому представлению.

Вещь, ее явление, представление об этом явлении и тем более способность души к такому представлению ни в коем случае не могут подменять друг друга. И. Кант не спорит о том, что вещь существует сама по себе. Однако вне представления человека об этой вещи, полученного посредством ее явления душе, она не существует, и время в этом случае ничто. Объективность вещи и времени проявляется только в случае их воздействия на чувства человека. Последнее в свою очередь возможно лишь в силу способности, или свойства, души воспринимать такое воздействие. Способность души воспринимать воздействие и определяет объективность существования вещи и явления в качестве априорного знания.

"Мы не можем сказать, что все вещи находятся во времени, так как в понятии вещи вообще мы отвлекаемся от всех способов наглядного представления вещи, между тем как наглядное представление есть то именно условие, при котором время входит в представление предметов" (52). И. Кант осторожно говорит: "мы не можем сказать". И в самом деле, то, что находится вне сознания, не имеет для него какого-либо определения, именно поэтому оно (т.е. то, что находится вне сознания) может в принципе находиться во времени (каком-то времени, впрочем так же как и в каком-то пространстве). В данном случае И. Кант говорит только о понятии вещи вообще, которое есть отвлечение от какого-либо конкретного представления о вещи. Но наглядное представление есть также продукт сознания, или способность души к представлению. Как только наглядное представление возникает, оно становится принципиальным и единственным условием временного представления предмета, или представления предмета во времени, поскольку иначе просто невозможно. Здесь И. Кант высказывается достаточно определенно, он пишет о том, что в этом случае время входит в представление предмета. Предмет не содержит в себе время, время входит, но не в предмет, а в представление о предмете и лишь при определенном условии, а именно при наличии наглядного представления как свойства и способности души. Но время может и не входить в представление о предмете, тогда последнее превращается в понятие о предмете, которое, как уже говорилось, не содержит наглядного, в данном случае конкретного, представления.

Таким образом, по И. Канту, наше истолкование, или представление, устанавливает эмпирическую реальностью времени и тем самым его объективное значение относительно предметов, которые попадают в поле внимания или чувств человека. Поскольку человек обладает способностями к чувству и наглядному представлению, то любой предмет воспринимается им обязательно во времени, иначе он просто не может быть воспринят по определению. В свою очередь время как форма внутреннего представления существует лишь в сознании, ибо в противном случае оно принадлежало бы самим предметам как их собственное свойство. "Такие свойства, принадлежащие вещам самим по себе, вообще никогда не могут быть даны нам посредством чувств. В этом именно состоит трансцендентальная идеальность времени..." (52). Здесь необходимо подчеркнуть мысль И. Канта, что, если бы время принадлежало предмету как его свойство, то оно никогда не было бы воспринято человеком, ибо чувства воспринимают предмет, который воздействует на человека посредством своих признаков и т.д. Время как субстанциональная величина само по себе не обладает таким свойством и в этом также определяется его трансцендентальная идеальность.

Естественно, что И. Кант не мог обойти возражения "понимающих людей", приписывающих времени эмпирическую реальность и отрицающих его трансцендентальную идеальность. И в самом деле, если действительность изменяется, а это можно наблюдать постоянно и воочию, то, естественно, эти изменения происходят во времени. А коли так, то время с необходимостью является объективной реальностью, существующей самой по себе. Если изменение действительно протекает во времени, тогда время, пускай и разделенное на части, выступает некоторой абсолютной средой, в которой существуют предметы.

И. Кант пишет, что время и в самом деле имеет статус действительного, поскольку "...оно есть действительная форма внутреннего наглядного представления" (53). Но время имеет субъективную реальность в отношении нашего внутреннего опыта. Следовательно, время не существует как объект вне нашего сознания, а только как способ представлять человека самого себя как объект.

Но тогда каким же образом достигается или образуется та явная достоверность пространства и времени, о которой говорят философы, "знающие люди", с полной очевидностью свидетельствует обыденное сознание, да и сам И. Кант не отрицает этого? Очень просто: "...достоверность опытного знания вполне обеспечивается этого рода реальностью пространства и времени: мы уверены в опытном знании совершенно одинаковым образом, все равно свойственны ли эти формы вещам в себе или же только принадлежат необходимым образом нашему наглядному представлению вещей" (56). Для И. Канта это особого рода реальность.

И. Кант употребляет словосочетание "вполне обеспечивается", вкладывая в него определенный смысл: не важно, имеет ли место сама достоверность, она должна быть обеспечена, чтобы можно было иметь дело с эмпирическим знанием. Достоверность - это некая устойчивость, определенность, на которую человек может опираться при решении своих задач. Совершенно безразлично, каким образом она человеку дается, каким образом она им определяется.

Также И. Кант, по всей видимости, не случайно употребил словосочетание "этого рода реальность", предполагая, что имеется реальность пространства и времени другого рода. Реальность другого рода и в самом деле имеется, о чем он не раз и упоминал: пространство и время здравого смысла, опытного знания и пр. Но и в данном случае достоверность как таковая не меняет свою природу. "Мы уверены..." пишет И. Кант, и в этом заложен основной смысл понятия "достоверность", ибо только уверенность позволяет оперировать опытным знанием. "Мы уверены..." означает, что достоверное знание имеется. Достоверность не есть соответствие нашего представления реальным вещам. Достоверность достигается независимо от того, принадлежит ли опытное знание как свойство самим вещам или же она есть форма наглядного представления, или плод воображения, фантазии сознания. И. Кант пишет, что мы уверены в опытном знании совершенно одинаковым образом, свойственны ли пространство и время самим вещам или же они суть свойства сознания создавать свое собственное пространство и время.

Логика рассуждения относительно проста: оперирование опытным знанием есть прерогатива исключительно сознания, которое получает наглядное представление о вещах посредством явлений (как признаки вещей). Поэтому вопрос о сущности достоверности в данной постановке и предлагаемое его решение бессмысленны: принадлежит ли достоверность самим вещам или она есть плод воображения - не имеет ровным счетом никакого значения. Но имеет смысл вопрос, каким образом образуется достоверность. И. Кант отвечает на него четко и однозначно: она есть результат чистого наглядного представления как априорного знания.

Если допустить абсолютное существование пространства и времени, обладающих самостоятельным бытием, которое включает в себя вещи, то в этом случае необходимо признать нелепость такого существования: реальность не может быть абсолютной, абсолютным может быть только понятие реальности. Реальность - это результат опытного знания, значит пространство и время могут быть выражены только в опытном знании, что с необходимостью заводит в логическое противоречие тех, кто придерживается данной точки зрения.

Но и те, кто придерживается эмпирической природы пространства и времени как результата опытного знания, так же впадают в противоречие, поскольку аподиктическая достоверность суждения не может быть достигнута a posteriori. И. Кант уже об этом писал: в каждой из цифр сложения, например 5+7, не заложено 12. Но когда мы выводим результат (=12), то это не есть результат опытного знания, поскольку этого знания в слагаемых цифрах просто нет и не может быть по определению. Откуда же оно берется? Только из априорного знания как формы чистого наглядного представления, как свойства души, именно как свойства, как способности, априори имеющихся в сознании. Как мы сказали бы, врожденное знание как врожденное чувство.

Никто не возражает против понятия "врожденное чувство", вроде бы и так понятно, но всегда возражают против понятия "врожденное знание", поскольку привыкли к тому, что знание всегда приобретенное из опыта в результате социализации, обучения и пр. При таком переходе родившийся человек воспринимается как "чистая доска", на которой общество рисует свое эмпирическое знание.

Однако эмпирический опыт показывает, что это не совсем так. В человеке от рождения заложено знание для познания как некая изначальная способность или свойство, которые и позволяют получать необходимое эмпирическое знание. Таким образом, можно интерпретировать И. Канта, его высказывания по поводу пространства и времени и их априорного знания.

Трансцендентальная эстетика, по И. Канту, включает в себя только пространство и время. Любые другие чувственные восприятия, например как движение и изменение, есть результат эмпирического опыта и не более того. Так, в пространстве, рассматриваемом самим по себе, нет ничего движущегося. Также и трансцендентальная эстетика не включает в себя изменение, поскольку время не может изменяться, а изменяется то, что находится во времени. Для последнего необходимо восприятие бытия в какой-то последовательности, т.е. в опыте. Но это уже область апостериорного знания.

*   *   *

В конце (первой части) И. Кант дает общие примечания к трансцендентальное эстетике. Они представляют собой исключительный интерес, поскольку в них в сжатой форме (всего на восьми страничках) четко и предельно лаконично описана трансцендентальная эстетика.

И. Кант достаточно отчетливо определяет чувственное знание вообще. Наглядное представление есть только представление явлений, как неких признаков вещей, но сами по себе вещи нам не известны и не могут быть известны - по определению. Вещи не таковы, какими мы их представляем. Понятно, что эти представления существуют только в нас самих и с исчезновением субъекта исчезают все его представления, как исчезают пространство и время, формы чувственного представления человека о вещах с исчезновением его самого. Человек не знает ничего, кроме своего собственного способа, или способности, воспринимать мир. "Мы имеем дело только с этим способом восприятия" (59).

Но кто мы? И с кем имеем дело? Получается так, что в человеке (в сознании, а где еще?) имеется по крайней мере три субъекта: один имеет способность воспринимать, другой воспринимает, третий имеет дело с этим восприятием. Сказать, что это один и тот же человек, но в разных ипостасях, можно, но недостаточно.

На самом деле мир не однороден, так же не однородно и наше сознание. Можно сказать, что это одно сознание и в определенном смысле это будет верно. Но как только мы задумаемся, каким же образом человек воспринимает мир и каким образом анализирует его, то сразу же будем вынуждены признаться, что речь идет о различных сознания и о разных субъектах, пускай и в некоторой единой оболочке. Поэтому "...пространство и время есть чистые формы его, а ощущение вообще есть его содержание" (60).

Разделение на субъекты, которое И. Кант спонтанно проводит, не случайно. Чистые формы вроде пространства и времени принадлежат как раз одному из субъектов, а именно тому, который обладает способностью проводить анализ явлений как признаков вещей, воспринимаемых другим субъектом. Ощущения принадлежат тому субъекту, который имеет способность ощущать, воспринимать внешний мир посредством явления. Эти ощущения и становятся содержанием того субъекта, который способен их анализировать. Передача ощущений субъекту, который способен их анализировать, осуществляется посредством третьего субъекта.

Получается такая картина: человек обладает способностью, по всей видимости, по преимуществу физиологической, воспринимать (ощущать) посредством своих рецепторов предметы внешнего мира, точнее, признаки вещей, или, по И. Канту, явления. Затем другой орган или другой субъект сознания проводит первичную обработку этих сигналов, их квалификацию и передает другому органу для более тщательного анализа. Каждый из этих субъектов сознания (так будем их называть) имеет свою программу действий. Согласно терминологии И. Канта, эта программа является априорной, т.е. имеется у человека от рождения и никаким образом не зависит от его эмпирического опыта.

Пространство и время, о которых ведет речь И. Кант, как раз принадлежат третьему субъекту. Пространство и время - это условное обозначение И. Кантом той программы, по которой действует третий субъект и которая имеется у него априори, т.е. до какого-либо эмпирического опыта. Она дана человеку изначально и есть результат многовековой, многомиллионной эволюции человека, если только ни чего-либо большего.

"Только форму можем мы назвать a priori, т.е. до всякого действительного восприятия, а потому она называется чистым наглядным представлением; ощущения же составляют источник той стороны нашего знания, которое называется априорным знанием, т.е. эмпирическим наглядным представлением" (60). И. Кант отдает предпочтение прежде всего чистой форме наглядного представления, приписывая ей априорную природу, как существующей до всякого действительного (читай, эмпирического) восприятия. Ощущения, согласно его представлению, есть результат эмпирического опыта, поскольку получены в ходе восприятия воздействия внешнего мира, его вещей.

Но здесь И. Кант, по нашему мнению, не совсем точен. Он соединил не соединимые по природе вещи: чувственные ощущения и программу, по которой человек их воспринимает. Точнее, соединил их не так, как, нам кажется, они на самом деле должны быть соединены. Способность к восприятию как чистая форма наглядного представления также с необходимостью имеет дело с ощущениями, полученными в результате эмпирического опыта. Не случайно И. Кант постоянно пользуется словосочетанием "наглядные представления", тем самым признавая наличие в сознании эмпирического опыта, которым оперируют чистые формы. Чистая форма это как бы знание, отвлеченное от наглядного представления. Но то, что И. Кант постоянно употребляет их в непосредственном сочетании, свидетельствует о том, что чистая форма с необходимостью имеет дело с эмпирическими наглядными представлениями, или ощущениями.

Но И. Кант как бы не замечает этого, приписывая чистым наглядным представлениям априорное знание. И он прав, но только в той части, когда речь идет о программе оперирования с ощущениями, но не о самом оперировании с ними.

Это в равной степени относится к любым другим субъектам сознания. Каждый из них имеет программу своего действия в виде априорного знания (по И. Канту), которая и обеспечивает оперирование с теми явлениями, которые поставляет человеку природа, внешний мир и с которыми имеет дело сознание на всех этапах познания. Еще раз повторим: сознание (субъект сознания) имеет априорную программу оперирования с сигналами внешнего мира, на уровне физиологического восприятия этих сигналов; сознание имеет априорную программу оперирования с этими сигналами на уровне их первичной обработки и передачи другому субъекту; сознание (другой субъект сознания) имеет программу по глубинной переборке информации. Каждый из этих субъектов имеет дело с эмпирическим материалом, в качестве которого выступают ощущения. При этом ощущения могут быть разными, но программы остаются неизменными: "Формы принадлежат нашей чувственности необходимо, каковы бы не были ощущения; ощущения же могут быть весьма различными" (60).

Правда, ощущения, или, точнее, поступивший эмпирический материал, при переходе от одного субъекта сознания к другому трансформируются и в конечном счете по форме и по содержанию уже не имеют ничего общего с их исходной формой и содержанием. Если при первых ощущениях сознание воспринимает только кванты информации как стихийный и неорганизованный поток сигналов от внешнего мира, то на конечном этапе оно имеет дело с обобщенным представлением об этих сигналах, оформленным в виде понятий, абстракций, отвлеченных форм и содержания, с организованным (сознанием) потоком информации. Понятно, что от простого кванта до обобщенного понятийного квалификационного представления дистанция огромного размера и по форме выражения, и по содержанию.

Вот почему И. Кант вполне справедливо говорит о том, что человек не может познать сущность вещей, а познает он только самого себя, свою способность к чистым наглядным представлениям. Он безусловно прав, ибо то, что имеет сознание, принципиально отличается от того, что поставляет природа в виде своих явлений. "До какой бы высокой степени отчетливости мы не довели наши наглядные представления, все равно этим путем мы не подошли бы ближе к свойствам предметов самих по себе. Во всяко случае мы познали бы тогда вполне только наш способ наглядного представления, т.е. нашу чувственность, да и то всегда лишь под условием пространства и времени, первоначально присущими субъекту; каковы предметы в себе, этого мы никогда не узнали бы даже с помощью самого ясного знания явлений их, которое единственно доступно нам" (60).

Итак, наглядные представления могут быть отчетливыми и неотчетливыми, что зависит не от их содержания, а от способности сознания (какого-то его субъекта) уметь логически правильно их представлять. "Различие между отчетливыми и неотчетливыми представлениями имеет только логический характер и не касается содержания" (60). Из этого следует, что логичность представления имеет разные степени, кроме того она выступает синонимом отчетливости. Речь в данном случае идет только о наших, человеческих наглядных представлениях, т.е. не о самих вещах, а только о том, что попало в сознание человека.

В самом деле, если речь идет о наших наглядных представлениях, то ни о каком содержании внешних предметов говорить не приходится, поскольку это совершенно различные явления. Исследуя самих себя, свои собственные представления, естественно, мы ни на грамм не продвинемся в познании объективных или, точнее, других вещей. Подобно тому, как изучая лес, деревья, мы не можем иметь никакого представления о предметах, сделанных из дерева.

Чем больше мы будем стараться познать самих себя, тем больше будем знать о наших способностях к познанию, к чувственности и пр. И не более того. Познанное богатство нашего внутреннего мира ровным счетом никакого отношения к внешнему миру не имеет, за исключением той общей парадигмы живого и неживого, в которой существует и сам человек. Безусловно, познать самих себя мы можем только на основе той программы ("под условием пространства и времени"), которая существует в сознании изначально, или априори.

Было бы не верно думать, что чувственность есть отражение хаотического воздействия внешнего мира, "спутанное представленное о вещах" и его свойствах.

Что же связывает человека с внешним миром? Только явления. Понятие "явление", постоянно используемое И. Кантом, есть весьма интересное образование. Оно, безусловно, как нечто эмпирическое принадлежит предметам, связывает человека с внешним миром, на его основе возникают ощущения, строятся все эмпирические наглядные представления, которыми оперирует сознание как исходным материалом. Причем явление такое эмпирическое, которое к собственно эмпирическому внешнему миру не имеет никакого отношения.

Получается, что явление не имеет никакого отношения к предметам, поскольку посредством его мы не можем познать предметы. "...Наглядное представление тела не содержит в себе ничего, что могло бы принадлежать предметам самим по себе; оно выражает только явление чего-то и способ действия этого чего-то на нас..." (61).

Знание (эмпирическое) о предмете отличается от чувственного знания не своей логической стороной и не отчетливостью представления о предмете. Это принципиально различные знания, и как пишет И.Кант, различие трансцендентальное.  С помощью чувственного знания человек  вообще не познает предметы, а значит и весь мир. Не свойства предмета становятся  содержанием и предметом  чувственного знания, а именно последнее придает предметам форму и содержание. И если исчезнет чувственное восприятие, например, в случае смерти человека то перестанет существовать его предметный мир.

Нельзя сказать, что такое понимание чувственного знания  ново. В классической философии всегда присутствовали две тенденции, в полной мере представленные и в трансцендентальной философии И.Канта. Эти тенденции как школы и генеральные направления философской мысли отражали в общем-то обыденное представление о мире и о человеке в этом мире.

Все то, что находилось вне сознания всегда воспринималось  как существующее объективно, не зависимо от сознания. И тому было много подтверждений. Однако имелось не мало фактов, свидетельствовавших что сознание само может конструировать  предметы и явления. А если в принципе их можно конструировать, то не сложно перейти к мысли о конструировании всего мира.

В истории философской мысли философы не раз впадали в ту или иную крайность. И.Кант пытался разрешить это противоречие,  разделив знание на эмпирическое, которое отражает предмет как таковой, как он есть на самом деле, и чувственное, которое он называл наглядным представлением и  которое конструирует  предметы, придает им форму и содержание.

 Последнее не есть знание о предмете, оно есть знание, которое позволяет конструировать предметы. И в этом И.Кант безусловно прав. Он никогда не отрицал возможности сознания овладеть эмпирическим миром и необходимости его познания. Но познание эмпирического мира бессмысленно без чувственного наглядного представления. Последнее позволяет человеку привести в систему эмпирический опыт, получаемый им из хаоса, и создать  мир, который дает ему возможность решать свои задачи и прежде всего задачу жизни, выживания и проживания. И когда человек умирает, то с ним исчезают и его цели, а соответственно и мир,  сконструированный им для решения этих задач. Конструирование  предметов для решения своих задач – вот для чего предназначено чувственное знание, или наглядное представление.

Однако, наглядное представление все-таки есть выражение чего-то. Более того, оно отражает воздействие этого чего-то на человека. Это что-то находится вне человека и, по всей  видимости, принадлежит внешним предметам, или телам, как говорил И.Кант.

 Каково же это  - явление, которое вроде бы имеет отношение к внешнему миру, но ничего не может о нем рассказать?

«Обыкновенно, мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению его и имеет значение для всякого человеческого чувства вообще, от того, что принадлежит ему лишь случайно, так как имеет значение не в отношении к чувственности вообще, а только в отношении к особому положению или организации того или другого чувства» (62).

По И.Канту, человек имеет дело исключительно с явлениями, которые суть некие универсальные показатели, соединяющие собственно эмпирический опыт и способности человека к трансцендентальному  познанию. Другими словами, человек, формируя наглядное представление, формирует и сам предмет а  результат формирования называет явлением. Но речь не  о самом предмете: его невозможно понять хотя бы в силу трех причин.

 Предмет обладает многообразными связями с другими предметами, а соответственно и с сознанием, сущность его практически неисчерпаема, значит она непознаваема. Если сущность не познаваема, то для сознания человека ее просто нет. Каждый раз, познавая какой-либо предмет, человек вполне справедливо полагает, что он принадлежит большей общности и считает, что ее можно познать, исследуя все большее количество предметов. На самом деле человек познает только себя в этом мире и все многообразие связей с миром.

Человеку просто нет необходимости познавать глубину предмета, поскольку он использует только часть его сущности,  ровно столько, сколько ему необходимо для решения своей задачи. Внешний мир можно познать только посредством другого предмета. Познавая свой собственный мир, человек познает вселенную, природу. Но так как  мир познается исключительно в каком-то ракурсе, то человек устанавливает этот ракурс, исходя из своих задач. Поскольку таких задач может быть бесконечное множество, человек  познает вселенную в бесконечном множестве ракурсов, делая ее, таким образом, многообразной и бесконечной в познании.

Явление - это нечто такое, что образуется во время взаимодействия предмета с сознанием способным к  трансцендентальному представлению и в силу этого имеющим отличную от предмета природу. Оно просто другое и  само по себе уже не имеет никакого отношения к предмету. Сознание может оперировать только такими образованиями, которые И.Кант называет явлениями. Поэтому, когда он пишет: «Мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению…», то по всей видимости, имеет ввиду такое образование, которое полностью не принадлежит и не может принадлежать внешнему предмету.  Более того, это нечто универсальное, оно принадлежит каждому и любому явлению, т.е. «…имеет значение для всякого человеческого чувства вообще…». Но у явления есть как бы вторая  составляющая, «…принадлежащая ему  лишь случайно…». Эта случайность не имеет уже «…отношения к чувственности вообще…», а относится к особому положению или организации чувства, т.е. к тому эмпирическому опыту, который поставляет сам предмет. Организация чувства - это организация предмета, но не физическое выражение предмета, а того, который становится сущностью  явления и никакого отношения не имеет к физическому, или эмпирическому предмету, о чем И.Кант и пишет. По И.Канту  словосочетания «организация чувства», и «чувства вообще»,  отличается по своей трансцендентальной и эмпирической сущности. Организация чувств - это организация эмпирических явлений посредством трансцендентального наглядного представления.

И.Кант стремится к предельной ясности  выдвигаемых им трансцендентальных положений, которые по своей сущности далеки от наглядной определенности.  Но именно в этом и заключается основная трудность: для более ясного представления человек  всегда прибегает к наглядности, нередко специально строит наглядную ситуацию, чтобы понять исследуемого явления, неважно в обыденной ли жизни это происходит или в научной лаборатории. Наглядность  выступает вспомогательным способом понимания в отличии от абстрактного, отвлеченного, мысленного. И получается, что мышление имеет две формы: наглядную вспомогательную, характерную для обыденного сознания и абстрактную, свойственную в первую очередь научному или более сложному мышлению.

 На самом деле все не так или почти не так, пишет И.Кант. «Возьмите, например, положение, что две  прямые линии не могут замыкать пространство, следовательно, не могут образовать фигуру, и попытайтесь вывести его из понятия о прямых линиях и числе два, или возьмите положение, что из трех прямых линий возможна фигура, и попытайтесь вывести его только из этих понятий. Всякое ваше старание окажется напрасным, и вы уведите себя принужденным прибегнуть к наглядному представлению, как это делается на каждом шагу в геометрии» (65).

Наглядное представление  помогает мышлению понять нечто, чего нет ни в каком понятии. И.Кант различает  эмпирическое мышление, которое развивается и существует по  правилам опытного мира, и некое другое знание, которое как бы оплодотворяет опытное знание. И в самом деле, опираясь на опытное знание не возможно осуществить бесконечное количество операций, что бы вывести какую-то закономерность. Так, постулат геометрии о том, что две прямые не пересекаются,  для доказательства требует бесконечного эмпирического опыта. Понятно, что эмпирически это не осуществимо, а значит и не познаваемо.

 Но человек все-таки делает заключение, что эти линии не пересекаются. Откуда, восклицает И.Кант, берется такое понимание? Ведь то что они не пересекаются, не содержится в понятиях «линия» и «две линии». Откуда же берется это представление?

Очень просто! Оно имеется априори как условие некоей задачи, которую человек ставит в ходе своей  деятельности. Ведь понятие «не пересекаются» не имеет никакого отношения к линиям,  человек вводит его, он говорит, что если между линиями будет сохраняться определенное расстояние, абстрактно точное, то они никогда не пересекутся. Поставив условие, мышление создало новую ситуацию. Прямые линии приобрели иное содержание, которого не имеется в эмпирическом опыте, связанного с понятиями «линии».

«Вы ставите, следовательно, перед собой предмет в наглядном представлении;  какого же рода оно, есть ли это чистое априорное представление или эмпирическое представление?  В последнем случае из него никоем образом не могло бы получиться положение, имеющее всеобщее, а тем менее аподиктическое значение: ведь опыт никогда не дает таких положений. Следовательно вы должны дать свой предмет  a priori  в наглядном представлении, и на нем основывать свое синтетическое положение» (65). Последнее выражение можно интерпретировать таким образом:  человек именно дает свой предмет. Это может означать: сознание комбинирует внешние условия (свойства) для построения какого-либо  образования (предмета). Последнее можно сделать только в рамках поставленной задачи, ибо никаким иным образом это сделать нельзя. Иметь предмет в наглядном представлении означает осознать задачу, увидеть его как бы воочию, во всей полноте основных связей, используемых свойств. Зная характер условий или свойств, двух предметов, преломляя их посредством третьего   предмета, получаем в результате нечто, которого не было и не могло быть ни в одном отдельном свойстве. В обязательном порядке  взаимодействие любых двух свойств осуществляется посредством свойств третьего субъекта. И сколько бы ни было используемых свойств механизм их взаимодействия всегда представляет собой трехсубъектное взаимодействие.

Так, имея понятия «линия» и вводя условие - равное расстояния между ними, получаем нечто третье: непересекающиеся линии.  Так же как решить задачу – получить ту или иную фигуру, мы строим взаимодействие входящих в нее элементов или свойств строго определенным образом, которое было задано человеком и только им. Понятно, что задача не может принадлежать предметам, например линии, она может быть только плодом сознания и выражаться в некоем осознанном виде, т.е. в наглядном представлении.

Так же понятно, что без наглядного представления, т.е. вне тех задач, которые человек ставит перед собой, внешние предметы не могли бы (для сознания) существовать. И в самом деле свойства предмета нам не нужны для решения конкретной задачи, то они для сознания не существуют. Так, предмет имеет бесконечное множество свойств, но для человека их как бы нет потому, что они лежат вне рамок конкретной поставленной задачи.

                                              * * *

Существование предмета невозможно (для сознания) в силу того, что его свойства и содержание определяются прежде всего отношениями. Особенность  сознания, выражаемая в способности строить наглядное представление, определяется тем, что оно содержит в себе формы отношений протяженности, перемены мест. Но кроме того, и это является принципиально важным для кантовского понимания сознания, оно содержит законы, которые определяют движение предметов. Таким образом, наглядное представление - это априорные законы  протяжения (пространства) и  перемены (время). Но на основании этих данных еще ничего нельзя сказать о вещах. «…Так как внешнее чувство дает нам только представления отношений, то оно может содержать в своих представлениях только отношение предмета к субъекту, а не внутреннее содержание объекта самого по себе» (67).

По И.Канту, внешнее и внутреннее наглядные представления, хотя и различаются, но взаимодействуют. Внутреннее наглядное представление в принципе обладает теми же свойствами, что и внешнее. Однако, замечает И.Кант, внешнее наглядное представление, или представление внешних чувств,  поставляет главный материал для  внутреннего наглядного представления. Именно внешнее наглядное представление определяет душу (содержание),  время (последовательность) и пространство (одновременность).

«То, что может существовать, как представление, раньше всякого акта мышления, есть наглядное представление, и если оно не содержит в себе ничего, кроме  отношений, то оно есть форма наглядного представления. Так как в этой форме представляется нечто лишь постольку, поскольку оно полагается в душе, то она есть не что иное, как способ, которым душа действует на себя своей собственной деятельностью, именно полаганием своих представлений, следовательно, способ, каким душа подвергается воздействию со стороны самой себя, т.е. внутреннее чувство со стороны его формы » (68).  Наглядное представление существует раньше всякого мышления (рационального, эмпирического), но поскольку в представлении есть знание отношений (законы отношений), то представление сознания определяет само содержание. Последнее есть прерогатива души или сознания. По И.Канту такое наглядное представление есть только форма, которая определяет душу (сознание). Поскольку в  форме может быть только то, что полагается в душе (сознании), то форма есть только способ, благодаря которому она воздействует на самое себя. Таким образом, имеется как бы две души: одна представляет собой форму, наполненную знанием основных законов отношений, другая обладает неким содержанием. Последняя определяется формой, т.е. знанием основных законов отношений. Таким образом, душа как бы воздействует на самое себя.

И в самом деле, не зная законов отношений, вряд ли можно определить содержание мысли и свойства предметов. В этом плане та часть сознания, которая содержит знание законов основных отношений (и прежде всего отношений времени и пространства), воздействует на ту часть сознания, которая имеет дело с конкретным и частным содержанием деятельности.

«Итак душа представляет себя не так, как она представляла бы себя непосредственно и самодеятельно, а сообразно тому, как она подвергается воздействию изнутри, следовательно, не так, как она есть, а так, как она является себе» (69). Представление души самой себя опять же имеет  два вида. И.Кант пишет, что душа представляет себя (видимо на самом деле) не так, т.е. имеется непосредственное и некое такое представление, которое воздействует изнутри, по всей видимости согласно знанию законов отношений. Следовательно, душа представляет себя не так как она есть, а как она является себе.

Это очень интересное замечание. С одной стороны, душа представляется в каком-то виде, и данный образ имеет своим содержанием некое свойство. Но с другой стороны, то что является еще не есть то, что является. В данном случае И.Кант рассматривает душу точно так же, как и любой предмет: то, что является сознанию в виде предмета есть только то, что сознанию представляется, но это ни в коем случае не свидетельствует о предмете так как он есть на самом деле. Последнее вообще не является предметом сознания, предметом его является представление сознанием предмета.

Однако И.Кант утверждает: хотя наглядное представление предмета изображает его так, как он действует на чувства, но из этого не следует, что они на самом деле нет, а есть лишь наше представление о нем. Предметы существуют, без сомнения, сами по себе.  Но принципиальным моментом является следующее замечание И.Канта: «В явлении объекты и даже свойства, которые мы  приписываем им, всегда рассматриваются, как нечто действительно данное, но так как эти свойства зависят только от способа представления субъекта в отношении к нему данного предмета, то мы отличаем предмет как явление, от того же предмета, как объекта самого по себе» (69). Таким образом, предметы существуют объективно. т.е. по мимо сознания, или сами по себе. И.Кант даже выделил последние слова. Эти предметы действуют или воздействуют на чувства, которые воспринимают предметы как некое явление. Но сознание воспринимает предметы особым образом, что позволяет видеть предметы не сами по себе, это не возможно и самое главное не нужно сознанию, а лишь те свойства предмета, которые сознанию необходимы. Другими словами, сознание оперирует не самим предметом и не своим внутренним наглядным представлением, а результатом их взаимодействия.  И.Кант называет это явлением. «Явление есть то, что вовсе не принадлежит объекту самому по себе, но всегда встречается в его отношении к субъекту и не отделимо от представления о нем…» (сноска к 70). И.Кант подчеркивает, что явление это нечто, которое вовсе не принадлежит объекту, или предмету самому по себе, взятому, так сказать, в чистом виде, вне субъекта, т.е. вне человека и его сознания. Это первая посылка И.Канта в его рассуждении о сущности явления. Вторая посылка заключается в том, что явление всегда встречается в его отношении к субъекту. Другими словами,  явление есть нечто, что имеется не в самом предмете, а только в его отношении к субъекту. Это означает, что в предмете есть нечто, что формирует, определяет это отношение, если бы этого не было, то не было бы и отношения. Это одна сторона отношения и явления, но имеется и другая сторона. Явление неотделимо от наглядного представления о предмете. Оно, его сущность определяются  способностью сознания субъекта формировать представления о предмете. Таким образом, явление не находится в предмете, оно не есть и творчество сознания, ибо в этом случае весь мир и само сознание превратились бы в самотворчество и иллюзию (по Беркли). Явление есть нечто, что имеет самостоятельное существование, но порождено оно как объектом, так и субъектом.

             Заключение трансцендентальной эстетики

«Мы нашли здесь один из необходимых элементов для разрешения общей задачи трансцендентальной философии как возможны априорные  суждения: именно, мы нашли чистые априорные наглядные представления пространства и времени. В них, если мы хотим в априорном суждении выйти за пределы данного понятия, мы находим то, что может быть a apriori открыто не в понятии, а только в соответствующем ему наглядном представлении  и может быть синтетически  связано с понятием. Но поэтому именно такие суждения никогда не выходят за пределы чувственных предметов и имеют значение только для объектов возможного опыта» (73). Пространство и время - вот основа чистого априорного наглядного представления, которое не связано и не может быть связано с рациональными понятиями, основанными на эмпирическом опыте. Наглядное представление -это визуальное представление предмета в протяженности и в движении. Возможность видеть внешние объекты в пространстве и времени есть априорная, до опытная способность, обусловленная существованием человека в физическом мире пространства и времени. Но эта способность наглядного представления имеет значение только в отношении объектов и в ходе эмпирического опыта. Таким образом, наличие априорного наглядного представления в процессе опытного оперирования объектами обусловлено способностью  эмпирического опытного оперирования. И в этом заключается основной парадокс трансцендентальной философии И.Канта, во всяком случае в рамках нашей интерпретации понятий  априорного и апостериорного. 

                         Литература

Асмус В.Ф. Иманул Кант. Из-во «Мысль». Москва, 1973.

Гулыга А. Кант. М. Из-во «Соратник», 1995г.

Деборин А. Диалектика у Канта. // В кн.: Архив К.Маркса и Ф. Энгельса, кн. 1 М., 1924г.

Карапетян А. Критический анализ философии Канта. Ер. 1958г.

Мамардашвили М. Кантианские вариации. Из-во Аграф, Москва, 1997г..

Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.. Новое время. (От Леонардо до Канта).  Из-во ТОО ТК «Петрополис», Санкт-Петербург, 1996г. т.3.

Сережников В.К.  Кант. М.-Л.,1926г.

Шашкевич П.Д. Теория познания И.Канта. М., 1960г.

Что такое закон?

   Закон это устойчивое взаимодействие объектов. Но от куда берется эта устойчивость? Появилась  идея бога, природы, космического разума и пр., т.е. нечто то, что определяет движение объектов. Самое поразительное, что в этой, по сути мифологической точки зрения, нашло верное отражение определяемая природа взаимодействия объектов. Но в силу сформировавшегося представления о непосредственном  воздействии на объекты мира, возникает масса логических недоразумений, которые обходятся большим количеством логических допущений.    Но если отказаться от идеи непосредственной детерминации, то все встает на свои места.

   Мир иерархичен по уровню общности и  любая  из них является определяющей концептуально для своих элементов. От сюда и возникает принцип устойчивости взаимодействия объектов.   

    Другими словами, закон есть проявление сущности и характера существования большей системы в пределах ее собственных элементов.

В природе нет парадоксов, они существуют только в рациональном сознании.

Субъективное

и объективное

    Обычно под  объективным понимается нечто то, что находится вне сознания и противостоящее ему, в вечном стремлении  к соединению. Их соотношение воспринимается форма объективного выражения субъективного сознания. Но в этом определении уже заложено противоречие: субъективное сознание по своей природе вообще не несет в себе какую-либо объективность. Соответствие  движению объективной реальности не означает, что  содержание сознания стало объективным, а только то, что  сознание поняло объективное при  решении  своей задачи.

Сущность

демократии

   Заключается в наличии  реальной возможности свободы выбора не свободного поведения, т.е. свободного перехода из одной системы как детерминанты в другую. Это означает, что человеку вполне реально найти  свою нишу (не свободу),  в полном соответствии с его психофизиологическими и интеллектуальными возможностями в решении своей и общей задачи.

Летописи  никакого отношения к реальности не имеют.

   Как бы не старались,  летописцы, (и последующие историки), быть объективными и использовать только  реальные факты, в обязательном порядке получалась и получается  субъективная интерпретация, ровным счетом никакого отношения к  тому, «что было на самом деле», не имеющее.

    Реально, (но не осознанно),  летописи описывают только процесс и законы социального взаимодействия. На основе  создаваемых ими же конкретных жизненных ситуаций, неосознанно они  исследуют сущность и наглядно демонстрируют особенности проявления и функционирования различных социальных законов.

Закон социального взаимодействия

   Это та объективная реальность, которая существует в протяженном времени и пространстве. В обязательном порядке имеет  отношение ко множеству  одного класса частных ситуаций, протекающие в своем времени  и пространстве, но в рамках общего времени и пространства для данного закона.

Воспринять можно только движущее

    Если объект не движется он не может быть воспринят сознанием. Перемещаясь из условных точки А в точку Б сознание фиксирует… Но что оно фиксирует, если момент фиксации означает отсутствие объекта. По всей видимости фиксирует только разницу между состоянием объекта в точке А и  Б, т.е. относительно самого себя или относительно другого тела, как своего собственного. Эта разница позволяет определить объект.

    Перемещаясь в пространственно-временном континууме с различной  скоростью и в разной проекции, сознание получает практически неограниченную возможность в получении множества вариаций объекта и восприятие  объекта как совокупность вариаций.

Хорошая книга вызывает больше мыслей, чем  в ней содержится.