3. ЗАКОННЫЕ ЖЕНЫ И ГЕТЕРЫ В АФИНАХ

Переход от материнского к отцовскому праву совершался повсюду, как только уровень развития культуры достигал той же ступени, что и в Афинах. Женщина приковывается к дому, ее изолируют и дают особое помещение - гинекеи. Ей запрещается даже общение с мужчинами, посещающими дом. Это было главною целью ее обособления.

Это изменение нравов находит себе выражение уже в «Одиссее». Так, Телемах запрещает своей матери присутствовать среди женихов и приказывает ей:

«Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами –

Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело

Также взялись. Говорить же - не женское дело, а дело

Мужа, всех больше мое; у себя я один повелитель».

Это воззрение было в то время в Греции уже всеобщим. Более того. Женщина, даже если она вдова, находится под господством ближайшего по родству мужчины, у нее нет даже свободного выбора супруга. Женихи, утомленные долгой задержкой, которую у строи л а хитрая Пенелопа, обращаются к Телемаху и устами Антиноя требуют:

«Слушай же! Вот что тебе, Телемах, женихи отвечают,

Чтобы и ты это знал и все остальные ахейцы:

Мать отошли и вели, чтобы шла за того, во кого ей

Выйти прикажет отец и самой ей приятнее выйти».

Свободе женщины кладется теперь конец. Если она выходит из дома, то она должна закрывать лицо, чтобы не возбуждать страсти другого мужчины. На востоке, где половые страсти вследствие жаркого климата особенно сильны, этот способ обособления и до сих пор еще доводится до самых крайних пределов. Среди древних народов Афины становятся образцом нового порядка. Женщина, конечно, разделяет постель мужа, но не его стол, она называет его не по имени, а «господин»; она - его служанка. Она нигде не должна появляться публично, по улице она должна ходить всегда с закрытым лицом и одетой в высшей степени просто. За нарушение супружеской верности она по законам Солона платится своей жизнью или своей свободой. Муж может ее продать, как рабыню.

Положение греческой женщины в то время находит себе выражение в «Медее» Еврипида. Медея жалуется:

«Из всех существ, душой и мыслью одаренных,

Мы всех жальчее существа:

Приданым покупать должны мы мужа.

И что при том всего печальнее для нас,

С тех пор владеет нашим телом он.

Опасность страшная, каким он будет:

Добр или зол? Развод для женщины -

Пятно всегда, и сосватанного ей

Она не смеет отклонить. И все, что ново,

Что непривычно ей, она должна смиренно

Перенести: никто ей не укажет, какой у мужа нрав.

И если это все нам удалось

И радостно живет любимый с нами,

Тогда завидна жизнь наша.

Иначе лучше смерть! Мужчина,

Если дом ему постыл, он вне его находит,

Чем горе утолить: у друга, у сверстников своих.

А мы за взглядом одного следить должны.

Вы скажете, конечно, спокойно мы живем,

Удобно у себя, а вы сражаетесь в боях!

Нелепая ошибка, в бою я много раз стоять бы согласилась,

Чем родовые муки раз один узнать».

Совсем иначе обстоит дело для мужчин. Если мужчина налагал на женщину с целью прижития законных наследников строгое воздержание по отношению к другим мужчинам, то он был отнюдь не склонен налагать на себя подобное же воздержание по отношению к другим женщинам. Возник гетеризм. Женщины, отличавшиеся красотой и умом, обыкновенно чужестранки, предпочитали рабству брака свободную жизнь в интимном сношении с мужчинами. И это не считалось нисколько предосудительным. Имена и слава этих гетер, поддерживавших интимные отношения с первыми людьми Греции и принимавших участие как в их ученых беседах, так и в их пиршествах, дошли до наших дней, между тем имена законных жен давно забыты и исчезли. Так, прекрасная Аспазия была интимной подругой знаменитого Перикла, который впоследствии женился на ней; имя гетеры Фрины стало позднее нарицательным именем для женщин, отдающихся за деньги. Фрина состояла в интимных отношениях с Гиперидом, и Пракситель, один из первых ваятелей Греции, выбрал ее моделью для своей Афродиты. Даная была любовницей Эпикура, Археанасса - любовницей Платона. Из других гетер известны Лаиса Коринфская, Гнатанея и т. д. Нет ни одного знаменитого грека, который не имел бы общения с гетерами. Это связано с их образом жизни. Великий оратор Демосфен в своей речи против Неера так описывает половую жизнь имущих Афин: «Мы берем жену, чтобы получить законных детей и иметь в доме верную хозяйку; мы держим наложниц для услуг себе и ежедневного ухода, гетер - для наслаждения и любви». Законная жена была лишь аппаратом для рождения детей, верной собакой, сторожившей дом; господин же дома жил согласно своему bon plaisir, своему произволу. Часто это наблюдается и в наше время. Чтобы иметь возможность удовлетворять потребность в продажных женщинах, особенно со стороны более молодых мужчин, возникла проституция, неизвестная при господстве материнской линии. Проституция отличается от свободного полового общения тем, что женщина продает свое тело из-за материальных выгод как одному мужчине, так и целому ряду мужчин. Проституция налицо там, где женщина превращает в ремесло продажу своей привлекательности. Солон, формулировавший для Афин новое право и прославляемый как основатель нового правового порядка, положил начало публичным женским домам - дейктерионам и установил одинаковую плату для всех посетителей. По Филемону, она составляла один обол, приблизительно 25 пфеннигов на наши деньги. Дейктерион был, подобно храмам у греков и римлян и христианским церквам в средние века, неприкосновенен. Он находился под охраной государственной власти. Приблизительно за 150 лет до нашего летосчисления и храм иерусалимский был обычным местом сборищ публичных женщин.

За благодеяние, оказанное афинским мужчинам основанием дейктерионов, Солон был так воспет одним из своих современников:

«Солон, слава тебе, ибо ты купил публичных женщин для блага города, для нравов города, наполненного крепкими молодыми мужчинами, которые без твоего мудрого учреждения должны бы были предаться нарушающему покой преследованию женщин из лучшей среды».

Мы увидим, что в наше время необходимость проституции и домов терпимости оправдывается как раз такими же доводами. Таким образом, государственные законы признавали за мужчинами естественное право на такие поступки, которые для женщины признавались заслуживающими унижения и тяжелым преступлением. Известно, что и ныне существует немало мужчин, которые общество прекрасной грешницы предпочитают обществу своей законной жены и которые в то же время считаются «столпами государства и порядка» и «стражами святости брака и семьи».

Правда, и греческие женщины, по-видимому, часто мстили своим супругам за свое угнетение. Если проституция является дополнением единобрачия на одной стороне, то нарушение супружеской верности женщинами - рогоношество мужей - является дополнением единобрачия на другой стороне. Среди греческих драматических поэтов Еврипид считается женоненавистником, так как он в своих драмах особенно охотно нападает на женщин. То, в чем он обвиняет женщин, лучше всего видно из речи, которую одна гречанка в аристофановых «Празднествах Тесмофорий» держит против Еврипида. Она говорит:

«Какою только грязью он (Еврипид) не бросает в нас?

Где промолчал язык клеветника?

Где зрелища, где сборища, где танцы,

Мы всюду будто прячемся в углах,

Ища мужчин, стремясь всегда к бокалу.

Мы предаем, мы попусту болтаем,

Мы крест мужчин, и потому, как только муж

Вернется из театра, он недоверчиво глядит,

Любовника ища повсюду. С тех пор для нас

Недопустимо, что раньше делать мы могли.

Мужчин так сильно он восстановил,

Что, раз жена венок плетет, она уж влюблена,

И, если только что-нибудь уронит,

У мужа уж вопрос: о чем ты думаешь?

О друге из Коринфа, вероятно?»

Понятно, что красноречивая гречанка так отвечает обвинителю ее пола, но Еврипид вряд ли мог возводить на женщин такие обвинения, и мужчины ему не стали бы верить, если бы они сами не знали очень хорошо, что эти обвинения справедливы. Судя по заключительным словам обвинительной речи, в Греции не было обычая, существовавшего раньше в Германии и во многих других странах, по которому хозяин предоставляет в распоряжение гостя на ночь собственную жену или дочь. Вот что рассказывает Мурнер об этом обычае, который встречался в Голландии еще в XV веке: «В Нидерландах обычай: если у хозяина ночует любимый гость, то он доверчиво кладет с ним свою жену».

Усиливающаяся классовая борьба в греческих государствах и печальное положение во многих из этих маленьких общин побудили Платона исследовать вопрос о наилучшей конституции и устройстве государства. В своем «Государстве», которое он выставляет как идеал, он требует для первого класса граждан - стражей полного равноправия женщин. Они должны наравне с мужчинами принимать участие в военных упражнениях и исполнять все те же обязанности, но только выбирать более легкое, «ввиду слабости пола». Он утверждает, что естественными задатками оба пола одинаково наделены, но только женщина в общем слабее мужчины. Далее, женщины должны были быть общими для мужчин, точно так же дети, так что ни отец не мог знать своего ребенка, ни ребенок своего отца.

Аристотель думает более буржуазно. Согласно его «Политике» женщина должна быть свободна в выборе супруга, но должна быть ему подчинена; впрочем, ей предоставлено право «давать добрый совет». Фукидид высказывает взгляд, которому обеспечено одобрение всех филистеров. Он говорит, что та супруга заслуживает высшей похвалы, о которой вне ее дома не слышно ни худого, ни хорошего.

При таких взглядах уважение к женщине должно было все более падать; страх перенаселения привел даже к тому, что стали избегать интимного общения с нею. Дошли до неестественного удовлетворения половой потребности. Греческие государства были городами с небольшими земельными владениями, способными прокормить при обычных условиях лишь определенное количество населения. Боязнь перенаселения побудила Аристотеля советовать мужчинам держаться вдали от своих жен и пользоваться любовью мальчиков. Уже до него Сократ восхвалял любовь к мальчикам как признак высшего образования. В конце концов этой противоестественной страсти стали предаваться самые выдающиеся деятели Греции. Уважение к женщине пало очень сильно. Наряду с женскими публичными домами имелись мужские публичные дома. В подобной общественной атмосфере Фукидид мог сказать, что женщина опаснее бушующего моря, огненного жара и падения диких горных вод. «Если существует бог, выдумавший женщину, то, где бы он ни был, он должен знать, что он - виновник величайшего зла».

Если мужчины Греции предавались любви к мальчикам, то женщины впадали в другую крайность: они предавались любви с лицами своего собственного пола. Это половое извращение было особенно распространено среди женщин острова Лесбоса, почему оно было названо лесбийскою любовью и называется так до сих пор, потому что еще не исчезло и продолжает существовать. Главной представительницей этой любви считалась знаменитая поэтесса Сафо, «лесбийский соловей», жившая приблизительно за шестьсот лет до нашего летосчисления. Ее страсть находит пылкое выражение в оде к Афродите, которую она умоляет так:

«Всевладычица, ты, на троне цветочном царящая,

В пене рожденная Зевса дочь хитроумная,

К тебе взываю,

В томлении и горьком мучении, богиня,

Не дай умереть!»

Еще более страстная чувственность проявляется в ее оде к прекрасной Аттис.

В то время как в Афинах и в остальной Греции уже господствовало отцовское право, соперница Афин, Спарта, находилась еще под господством материнского права, которое для большинства греков было уже совершенно чуждо. Существует такое предание: однажды какой-то грек спросил спартанца, какое наказание полагается в Спарте нарушителям супружеской верности. На это тот ответил: «Чужеземец, у нас нет нарушителей супружеской верности!» Чужеземец: «Ну, а если бы такой нашелся?» «Тогда он должен был бы в наказанье, - шутит спартанец, - дать такого большого быка, который мог бы протянуть свою голову через Тайгет и пить воду из Эврота». На удивленный вопрос чужеземца: «Как может быть бык такой величины?» - спартанец, смеясь, отвечает: «Как же возможно, чтобы в Спарте был нарушитель супружеской верности?» Самосознание спартанской женщины нашло себе выражение в гордом ответе жены Леонида одной чужеземке, когда та сказала ей: «Вы, лакедемонянки, единственные женщины, которые господствуют над своими мужьями!» «Мы также единственные женщины, которые приносят миру мужчин», - последовал ответ.

Свободное состояние женщины в эпоху материнского права способствовало развитию их красоты, поднимало их гордость, достоинство и самостоятельность. Все древние писатели сходятся в том, что эти свойства в эпоху гинекократии были у женщин в высшей степени развиты. Несвободное состояние, наступившее позже, неизбежно сказалось на них отрицательно; изменение отразилось даже в одежде, какую носили женщины в том и другом периоде. Одеяние дорийской женщины легко и свободно спадало с плеч, оставляя обнаженными руки и ноги; это платье Дианы, изображаемой в наших музеях так свободно и смело. Напротив, ионическое платье скрывало фигуру и сковывало движения. Форма женской одежды имеет гораздо большее значение, чем обычно думают, и до наших дней является признаком зависимости и причиной беспомощности. Женская одежда до сих пор делает женщину неловкой и навязывает ей чувство слабости, что в конце концов отражается на ее поведении и характере. Обыкновение спартанцев заставлять девочек до возмужалого возраста ходить голыми, что допускал климат страны, по мнению древних писателей, значительно способствовало приучению к простоте и заботе о внешнем приличии. По взглядам того времени, в этом не было ничего нарушающего стыдливость и возбуждающего сладострастие. Наравне с мальчиками девочки принимали участие во всех физических упражнениях. Так воспитывалось сильное и гордое поколение, сознающее собственное достоинство, как показывает ответ жены Леонида иностранке.

Переход от материнского к отцовскому праву совершался повсюду, как только уровень развития культуры достигал той же ступени, что и в Афинах. Женщина приковывается к дому, ее изолируют и дают особое помещение - гинекеи. Ей запрещается даже общение с мужчинами, посещающими дом. Это было главною целью ее обособления.

Это изменение нравов находит себе выражение уже в «Одиссее». Так, Телемах запрещает своей матери присутствовать среди женихов и приказывает ей:

«Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами –

Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело

Также взялись. Говорить же - не женское дело, а дело

Мужа, всех больше мое; у себя я один повелитель».

Это воззрение было в то время в Греции уже всеобщим. Более того. Женщина, даже если она вдова, находится под господством ближайшего по родству мужчины, у нее нет даже свободного выбора супруга. Женихи, утомленные долгой задержкой, которую у строи л а хитрая Пенелопа, обращаются к Телемаху и устами Антиноя требуют:

«Слушай же! Вот что тебе, Телемах, женихи отвечают,

Чтобы и ты это знал и все остальные ахейцы:

Мать отошли и вели, чтобы шла за того, во кого ей

Выйти прикажет отец и самой ей приятнее выйти».

Свободе женщины кладется теперь конец. Если она выходит из дома, то она должна закрывать лицо, чтобы не возбуждать страсти другого мужчины. На востоке, где половые страсти вследствие жаркого климата особенно сильны, этот способ обособления и до сих пор еще доводится до самых крайних пределов. Среди древних народов Афины становятся образцом нового порядка. Женщина, конечно, разделяет постель мужа, но не его стол, она называет его не по имени, а «господин»; она - его служанка. Она нигде не должна появляться публично, по улице она должна ходить всегда с закрытым лицом и одетой в высшей степени просто. За нарушение супружеской верности она по законам Солона платится своей жизнью или своей свободой. Муж может ее продать, как рабыню.

Положение греческой женщины в то время находит себе выражение в «Медее» Еврипида. Медея жалуется:

«Из всех существ, душой и мыслью одаренных,

Мы всех жальчее существа:

Приданым покупать должны мы мужа.

И что при том всего печальнее для нас,

С тех пор владеет нашим телом он.

Опасность страшная, каким он будет:

Добр или зол? Развод для женщины -

Пятно всегда, и сосватанного ей

Она не смеет отклонить. И все, что ново,

Что непривычно ей, она должна смиренно

Перенести: никто ей не укажет, какой у мужа нрав.

И если это все нам удалось

И радостно живет любимый с нами,

Тогда завидна жизнь наша.

Иначе лучше смерть! Мужчина,

Если дом ему постыл, он вне его находит,

Чем горе утолить: у друга, у сверстников своих.

А мы за взглядом одного следить должны.

Вы скажете, конечно, спокойно мы живем,

Удобно у себя, а вы сражаетесь в боях!

Нелепая ошибка, в бою я много раз стоять бы согласилась,

Чем родовые муки раз один узнать».

Совсем иначе обстоит дело для мужчин. Если мужчина налагал на женщину с целью прижития законных наследников строгое воздержание по отношению к другим мужчинам, то он был отнюдь не склонен налагать на себя подобное же воздержание по отношению к другим женщинам. Возник гетеризм. Женщины, отличавшиеся красотой и умом, обыкновенно чужестранки, предпочитали рабству брака свободную жизнь в интимном сношении с мужчинами. И это не считалось нисколько предосудительным. Имена и слава этих гетер, поддерживавших интимные отношения с первыми людьми Греции и принимавших участие как в их ученых беседах, так и в их пиршествах, дошли до наших дней, между тем имена законных жен давно забыты и исчезли. Так, прекрасная Аспазия была интимной подругой знаменитого Перикла, который впоследствии женился на ней; имя гетеры Фрины стало позднее нарицательным именем для женщин, отдающихся за деньги. Фрина состояла в интимных отношениях с Гиперидом, и Пракситель, один из первых ваятелей Греции, выбрал ее моделью для своей Афродиты. Даная была любовницей Эпикура, Археанасса - любовницей Платона. Из других гетер известны Лаиса Коринфская, Гнатанея и т. д. Нет ни одного знаменитого грека, который не имел бы общения с гетерами. Это связано с их образом жизни. Великий оратор Демосфен в своей речи против Неера так описывает половую жизнь имущих Афин: «Мы берем жену, чтобы получить законных детей и иметь в доме верную хозяйку; мы держим наложниц для услуг себе и ежедневного ухода, гетер - для наслаждения и любви». Законная жена была лишь аппаратом для рождения детей, верной собакой, сторожившей дом; господин же дома жил согласно своему bon plaisir, своему произволу. Часто это наблюдается и в наше время. Чтобы иметь возможность удовлетворять потребность в продажных женщинах, особенно со стороны более молодых мужчин, возникла проституция, неизвестная при господстве материнской линии. Проституция отличается от свободного полового общения тем, что женщина продает свое тело из-за материальных выгод как одному мужчине, так и целому ряду мужчин. Проституция налицо там, где женщина превращает в ремесло продажу своей привлекательности. Солон, формулировавший для Афин новое право и прославляемый как основатель нового правового порядка, положил начало публичным женским домам - дейктерионам и установил одинаковую плату для всех посетителей. По Филемону, она составляла один обол, приблизительно 25 пфеннигов на наши деньги. Дейктерион был, подобно храмам у греков и римлян и христианским церквам в средние века, неприкосновенен. Он находился под охраной государственной власти. Приблизительно за 150 лет до нашего летосчисления и храм иерусалимский был обычным местом сборищ публичных женщин.

За благодеяние, оказанное афинским мужчинам основанием дейктерионов, Солон был так воспет одним из своих современников:

«Солон, слава тебе, ибо ты купил публичных женщин для блага города, для нравов города, наполненного крепкими молодыми мужчинами, которые без твоего мудрого учреждения должны бы были предаться нарушающему покой преследованию женщин из лучшей среды».

Мы увидим, что в наше время необходимость проституции и домов терпимости оправдывается как раз такими же доводами. Таким образом, государственные законы признавали за мужчинами естественное право на такие поступки, которые для женщины признавались заслуживающими унижения и тяжелым преступлением. Известно, что и ныне существует немало мужчин, которые общество прекрасной грешницы предпочитают обществу своей законной жены и которые в то же время считаются «столпами государства и порядка» и «стражами святости брака и семьи».

Правда, и греческие женщины, по-видимому, часто мстили своим супругам за свое угнетение. Если проституция является дополнением единобрачия на одной стороне, то нарушение супружеской верности женщинами - рогоношество мужей - является дополнением единобрачия на другой стороне. Среди греческих драматических поэтов Еврипид считается женоненавистником, так как он в своих драмах особенно охотно нападает на женщин. То, в чем он обвиняет женщин, лучше всего видно из речи, которую одна гречанка в аристофановых «Празднествах Тесмофорий» держит против Еврипида. Она говорит:

«Какою только грязью он (Еврипид) не бросает в нас?

Где промолчал язык клеветника?

Где зрелища, где сборища, где танцы,

Мы всюду будто прячемся в углах,

Ища мужчин, стремясь всегда к бокалу.

Мы предаем, мы попусту болтаем,

Мы крест мужчин, и потому, как только муж

Вернется из театра, он недоверчиво глядит,

Любовника ища повсюду. С тех пор для нас

Недопустимо, что раньше делать мы могли.

Мужчин так сильно он восстановил,

Что, раз жена венок плетет, она уж влюблена,

И, если только что-нибудь уронит,

У мужа уж вопрос: о чем ты думаешь?

О друге из Коринфа, вероятно?»

Понятно, что красноречивая гречанка так отвечает обвинителю ее пола, но Еврипид вряд ли мог возводить на женщин такие обвинения, и мужчины ему не стали бы верить, если бы они сами не знали очень хорошо, что эти обвинения справедливы. Судя по заключительным словам обвинительной речи, в Греции не было обычая, существовавшего раньше в Германии и во многих других странах, по которому хозяин предоставляет в распоряжение гостя на ночь собственную жену или дочь. Вот что рассказывает Мурнер об этом обычае, который встречался в Голландии еще в XV веке: «В Нидерландах обычай: если у хозяина ночует любимый гость, то он доверчиво кладет с ним свою жену».

Усиливающаяся классовая борьба в греческих государствах и печальное положение во многих из этих маленьких общин побудили Платона исследовать вопрос о наилучшей конституции и устройстве государства. В своем «Государстве», которое он выставляет как идеал, он требует для первого класса граждан - стражей полного равноправия женщин. Они должны наравне с мужчинами принимать участие в военных упражнениях и исполнять все те же обязанности, но только выбирать более легкое, «ввиду слабости пола». Он утверждает, что естественными задатками оба пола одинаково наделены, но только женщина в общем слабее мужчины. Далее, женщины должны были быть общими для мужчин, точно так же дети, так что ни отец не мог знать своего ребенка, ни ребенок своего отца.

Аристотель думает более буржуазно. Согласно его «Политике» женщина должна быть свободна в выборе супруга, но должна быть ему подчинена; впрочем, ей предоставлено право «давать добрый совет». Фукидид высказывает взгляд, которому обеспечено одобрение всех филистеров. Он говорит, что та супруга заслуживает высшей похвалы, о которой вне ее дома не слышно ни худого, ни хорошего.

При таких взглядах уважение к женщине должно было все более падать; страх перенаселения привел даже к тому, что стали избегать интимного общения с нею. Дошли до неестественного удовлетворения половой потребности. Греческие государства были городами с небольшими земельными владениями, способными прокормить при обычных условиях лишь определенное количество населения. Боязнь перенаселения побудила Аристотеля советовать мужчинам держаться вдали от своих жен и пользоваться любовью мальчиков. Уже до него Сократ восхвалял любовь к мальчикам как признак высшего образования. В конце концов этой противоестественной страсти стали предаваться самые выдающиеся деятели Греции. Уважение к женщине пало очень сильно. Наряду с женскими публичными домами имелись мужские публичные дома. В подобной общественной атмосфере Фукидид мог сказать, что женщина опаснее бушующего моря, огненного жара и падения диких горных вод. «Если существует бог, выдумавший женщину, то, где бы он ни был, он должен знать, что он - виновник величайшего зла».

Если мужчины Греции предавались любви к мальчикам, то женщины впадали в другую крайность: они предавались любви с лицами своего собственного пола. Это половое извращение было особенно распространено среди женщин острова Лесбоса, почему оно было названо лесбийскою любовью и называется так до сих пор, потому что еще не исчезло и продолжает существовать. Главной представительницей этой любви считалась знаменитая поэтесса Сафо, «лесбийский соловей», жившая приблизительно за шестьсот лет до нашего летосчисления. Ее страсть находит пылкое выражение в оде к Афродите, которую она умоляет так:

«Всевладычица, ты, на троне цветочном царящая,

В пене рожденная Зевса дочь хитроумная,

К тебе взываю,

В томлении и горьком мучении, богиня,

Не дай умереть!»

Еще более страстная чувственность проявляется в ее оде к прекрасной Аттис.

В то время как в Афинах и в остальной Греции уже господствовало отцовское право, соперница Афин, Спарта, находилась еще под господством материнского права, которое для большинства греков было уже совершенно чуждо. Существует такое предание: однажды какой-то грек спросил спартанца, какое наказание полагается в Спарте нарушителям супружеской верности. На это тот ответил: «Чужеземец, у нас нет нарушителей супружеской верности!» Чужеземец: «Ну, а если бы такой нашелся?» «Тогда он должен был бы в наказанье, - шутит спартанец, - дать такого большого быка, который мог бы протянуть свою голову через Тайгет и пить воду из Эврота». На удивленный вопрос чужеземца: «Как может быть бык такой величины?» - спартанец, смеясь, отвечает: «Как же возможно, чтобы в Спарте был нарушитель супружеской верности?» Самосознание спартанской женщины нашло себе выражение в гордом ответе жены Леонида одной чужеземке, когда та сказала ей: «Вы, лакедемонянки, единственные женщины, которые господствуют над своими мужьями!» «Мы также единственные женщины, которые приносят миру мужчин», - последовал ответ.

Свободное состояние женщины в эпоху материнского права способствовало развитию их красоты, поднимало их гордость, достоинство и самостоятельность. Все древние писатели сходятся в том, что эти свойства в эпоху гинекократии были у женщин в высшей степени развиты. Несвободное состояние, наступившее позже, неизбежно сказалось на них отрицательно; изменение отразилось даже в одежде, какую носили женщины в том и другом периоде. Одеяние дорийской женщины легко и свободно спадало с плеч, оставляя обнаженными руки и ноги; это платье Дианы, изображаемой в наших музеях так свободно и смело. Напротив, ионическое платье скрывало фигуру и сковывало движения. Форма женской одежды имеет гораздо большее значение, чем обычно думают, и до наших дней является признаком зависимости и причиной беспомощности. Женская одежда до сих пор делает женщину неловкой и навязывает ей чувство слабости, что в конце концов отражается на ее поведении и характере. Обыкновение спартанцев заставлять девочек до возмужалого возраста ходить голыми, что допускал климат страны, по мнению древних писателей, значительно способствовало приучению к простоте и заботе о внешнем приличии. По взглядам того времени, в этом не было ничего нарушающего стыдливость и возбуждающего сладострастие. Наравне с мальчиками девочки принимали участие во всех физических упражнениях. Так воспитывалось сильное и гордое поколение, сознающее собственное достоинство, как показывает ответ жены Леонида иностранке.