5. ЖЕНЩИНА И СВОБОДНЫЕ ПРОФЕССИИ

К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 
119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 
136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 
153 

 

Женщины должны вступить в конкуренцию с мужчинами и в сфере духовной жизни; они не могут ждать, пока мужчинам заблагорассудится развить их мозговые функции и расчистить им свободный путь. Это движение в полном ходу. Женщины уже устранили многие препятствия и вступили на духовную арену с особенным успехом в целом ряде стран. Все более усиливающееся среди них движение за допущение к занятиям в университетах и высших школах и к соответствующему этим занятиям кругу деятельности по природе наших условий ограничивается женщинами буржуазных слоев. Женщины из рядов пролетариата в этом пока непосредственно не заинтересованы, так как им в настоящее время недоступны эти занятия и соответствующее положение. Тем не менее это движение и его успех представляют общий интерес. Прежде всего это относится к принципиальному требованию о положении женщины вообще по отношению к мужчине. Далее, необходимо доказать, чего женщины могут достигнуть уже в настоящее время при условиях, в общем крайне неблагоприятных для их развития. Женщины заинтересованы, например, в случае болезни иметь возможность лечиться у врачей своего пола, к которым они могут обращаться с меньшим стеснением, чем к мужчинам. Для большей части наших женщин женщины-врачи - благодеяние, ибо то обстоятельство, что они должны в случае болезни и при разнообразных недомоганиях, связанных с их половой жизнью, доверяться мужчинам, часто мешает им заблаговременно или вообще прибегать к врачебной помощи. Из этого вытекает масса неприятных вещей и тяжелых последствий не только для женщин, но и для их мужей. Едва ли существует хоть один врач, которому бы не приходилось жаловаться на эту иногда преступную скрытность женщин и нежелание сознаться в своей болезни. Это понятно, но неразумно, что мужчины и в особенности многие врачи не хотят осознать, как необходимо и законно поэтому изучение медицины женщинами.

Женщины-врачи - отнюдь не новое явление. У большинства древних народов, особенно у древних германцев, врачеванием занимались женщины. В IX и X веках в арабском государстве, в особенности во время господства арабов (мавров) в Испании, большою славою пользовались женщины-врачи, в том числе и хирурги, учившиеся в Кордовском университете. Под влиянием мавров женщины допускались в разные итальянские университеты, как, например, в Болонский и Палермский. После исчезновения «языческого» влияния в Италии последовало запрещение этих занятий. Так, университетская коллегия в Болонье издала в 1377 году следующий декрет: «И так как женщина- глава греха, орудие дьявола, причина изгнания из рая и гибели ветхого завета и так как вследствие этого надо старательно избегать всяких сношений с нею, то мы не дозволяем и решительно запрещаем, чтобы кто-нибудь допустил ввести в названную коллегию женщину, как бы она ни была уважаема. И если все же кто-нибудь сделает подобное, то он должен быть строго наказан ректором».

Допущение женщин к университетским занятиям имеет прежде всего уже то значение, что женская конкуренция очень благотворно влияет на прилежание нашей мужской молодежи, которое оставляет желать очень многого, как это утверждается с самых различных сторон. Уже одно это - большой выигрыш. Благодаря этому должны существенно улучшиться и нравы нашей университетской молодежи. Стремление к выпивкам и вздорным ссорам, трактирная жизнь нашей студенческой молодежи получает жестокий удар; в местах, откуда главным образом выходят наши государственные люди, судьи, прокуроры, высшие полицейские чиновники, священники, народные представители и т.д., устанавливается тон, более соответствующий задачам, для которых они устроены и поддерживаются. А по единогласному суждению беспристрастных сведущих людей, улучшение этого тона крайне необходимо.

Число государств, допускающих женщин к занятиям в университетах и высших учебных заведениях, за последнее десятилетие быстро растет. Ни одно из государств, считающее себя культурным, не может долго противиться этому требованию. Впереди всех идут Соединенные Штаты, за ними следует Россия - два государства, во всех отношениях представляющие самый резкий контраст. В Североамериканском союзе женщины допущены к высшему образованию во всех штатах: в Уте с 1850 года, в Иове с 1860, в Канзасе с 1866, в Висконсине с 1868, в Миннесоте с 1869, в Калифорнии и Миссури с 1870, в Огайо, Иллинойсе и Небраске с 1871 года, а затем последовали все остальные штаты. Соответственно этому распространению женского университетского образования женщины завоевали себе в Соединенных Штатах прочное положение в различных профессиях. По данным на 1900 год, в Соединенных Штатах было 7399 женщин - врачей и хирургов, 5989 писательниц, 1041 женщин-архитекторов, 3405 женщин-священников, 1010 женщин-адвокатов, 327 905 учительниц

В Европе открыла женщинам свои университеты для занятий главным образом Швейцария. Общее число учащихся составляли:

Годы

Общее число

Среди них студенток

Включая вольно-слушательниц

1896/97 г.

4181

391

728

1900/01 »

5301

854

1429

1905/06 »

7676

1502

2757

1906/07 »

8521

1904

3156

 

По различным факультетам в зимнем семестре 1906/07 года студентки распределялись так: право - 75, медицина - 1181, философия - 648. По национальностям было: 172 швейцарки и 1732 иностранки. Количество учащихся там германских женщин понизилось, потому что в последнее время они были допущены, хотя с некоторыми ограничениями, в германские университеты. В 1906/07 году число полноправных, внесенных в списки, студенток составляло около 30 процентов числа всех студентов, а включая вольнослушательниц, - около 37 процентов всех студентов и вольнослушателей.

В Англии женщины допущены к слушанию лекций в университетах, но в Оксфорде и Кембридже доступ им до некоторой степени ограничен. Во Франции в 1905 году было 33 168 студентов, среди них - 1922 студентки (774 иностранки). Они разделяются следующим образом: правоведение - 57, медицина - 386, естественные науки - 259, литература - 838, другие области знания - 382. В следующих государствах женщины допущены к высшему образованию: Соединенные Штаты, Англия, Голландия, Бельгия, Дания, Швеция, Норвегия, Россия, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Швейцария, Франция, Турция. К врачебной практике женщины допущены: в Индии, Абиссинии, Персии, Марокко, Китае и т. д. Особенно в восточных государствах женщины-врачи завоевывают все более и более твердое положение. Ограничения, которые в этих странах налагают на женщину религия и нравы, делают там женщину-врача большим благодеянием.

После долгой борьбы и больших усилий наконец и Германия, сначала, правда, упираясь, вступила на новый путь. Постановлением союзного совета от 24 апреля 1899 года женщины допущены к медицинским и зубоврачебным экзаменам, точно так же как и к экзаменам на звание аптекаря на равных с мужчинами условиях. Вторым постановлением союзного совета, от 28 июля 1900 года, женщины-врачи, выдержавшие экзамен за границей, если они немецкие подданные, допускаются к практике в Германской империи. Кроме того, медичкам зачисляются занятия, начатые ими за границей. Еще до 1898 года женщины были допущены в отдельные университеты, например в Гейдельберге и Геттингене. В зимнем семестре 1901/02 года в университетских списках числилось уже 1270 слушательниц. В ряде немецких городов основаны женские гимназии и реальные училища; они существуют в Карлсруэ, Штутгарте, Ганновере, Кенигсберге, Гамбурге, Франкфурте-на-Майне, Бреславле, Берлине, Шенеберге, Мангейме и проч.

Еще весной 1902 года сенат берлинского университета отклонил прошение студенток о допущении к имматрикуляции при условии представления аттестата зрелости немецкой гимназии. Сопротивление против допущения женщин к высшему образованию со стороны очень влиятельных кругов еще не сломлено. Так, в марте 1902 года прусский министр народного просвещения произнес в прусском ландтаге речь, в которой он, между прочим, сказал: женские гимназии являются экспериментом, который администрация народного просвещения должна отклонить; он боится, что различия между мужчиной и женщиной, указанные природой и развитые культурой, могут пострадать от посещения гимназий и университетов. Немецкая семья должна по возможности сохранить особенность немецкой женщины. Здесь полностью отражается еще старый шаблон. Точно так же и большинство немецких профессоров по-прежнему относятся отрицательно к женскому высшему образованию, хотя другие признаются, что многие из женщин, допущенные к высшему образованию, вполне, а иногда и превосходно удовлетворяют всем необходимым для этого требованиям. А как думает о женском высшем образовании часть, а вероятно и огромное большинство, студенчества, показывает протест студентов-клиницистов в Галле, с которым они обратились в марте 1902 года ко всем студентам-клиницистам Германии. Разъяснив сначала, что их протест вызван агитацией союза «Женское образование - женское» высшее образование» в Берлине за допущение женщин к изучению медицины, они продолжают: «После того как этим шагом вопрос поставлен на обсуждение суда гласности, клиницисты в Галле обращаются к кругам, для которых решение этого вопроса имеет наибольший интерес и значение, именно к клиницистам немецких университетов, так как те или по собственному опыту знают упомянутые невыносимые явления, или могут себе представить, какие печальные и всякую стыдливость уничтожающие положения должно вызвать это совместное клиническое обучение, положения, которые слишком отвратительны, чтобы их можно было, не нарушая приличия, обозначить здесь точнее. Медицинский факультет - университета в Галле был один из первых в Германской империи, который сделал попытку допустить женщин к медицинскому образованию, и эту попытку надо считать совершенно неудавшейся. Вместо благородных стремлений вместе с женщинами вошел цинизм, и сцены, одинаково возбуждающие отвращение как у преподавателей и учеников, так и у пациентов, - обычное явление. Здесь эмансипация женщины становится бедствием, здесь она вступает в конфликт с нравственностью, и здесь поэтому ей нужно положить предел. Коллеги! Кто осмелится в виду этих фактов выступить против наших законных требований? Мы требуем исключения женщин из клинических занятий, так как опыт научил нас, что совместные клинические занятия мужчин и женщин так же мало совместимы с интересом основательного медицинского образования, как и с основами приличия и морали. Поднятый нами вопрос потерял теперь свой местный характер. Уже в высших сферах слышатся голоса об окончательном допущении женщин к медицинскому образованию. Вы все теперь одинаково заинтересованы в нашем деле, и поэтому мы требуем от вас: займите определенную позицию в этом вопросе и объединитесь с нами в общем протесте».

Этот «протест» - разительное доказательство как ограниченности, так и зависти студентов клиницистов, боящихся женской конкуренции, ибо как раз к зависти и боязни сводятся их моральные соображения. То, что в большинстве культурных государств без всякого вреда для нравственности и чувства приличия студентов допускается отчасти уже в течение десятилетий, для Германии должно представлять опасность! Немецкие студенты не пользуются славой особенно добродетельных и нравственных, и им следовало бы оставить подобные штуки. Если приличие и нравственность не страдают от того, что сестры милосердия вместе с врачами присутствуют на всевозможных операциях над мужчинами и женщинами и оказывают при этом серьезную помощь, если прилично и нравственно, что десятки молодых мужчин в учебных целях присутствуют в качестве зрителей у постели родильницы или при операциях над женщинами, то смешно отказывать в том же праве студенткам.

Совершенно другое основание, чем галльские клиницисты, против допущения женщин к медицинским занятиям приводил покойный профессор Бишоф, а именно - грубость студентов!. Об этом, конечно, он мог прекрасно судить. Но какую бы позицию ни занимали по отношению к высшему образованию женщин ограниченные и боящиеся конкуренции мужчины, вопрос этот уже решен в пользу женщин. 18 августа 1908 года появился указ, допускающий женщин в качестве полноправных студентов в университеты Пруссии, где до сих пор они могли быть только вольнослушательницами. К студенткам германских университетов применялось постановление, по которому германские женщины в одном случае, а иностранки во всех случаях нуждаются для матрикуляции в разрешении министра. Общее число имматрикулированных в немецких университетах женщин в зимнем семестре 1908/09 года равнялось 1077 против 377 летом 1908 года и 254 в 1906 году. Из них в Берлине училось 400, в Бонне - 69, в Бреслау - 50, в Эрлангене - 11, Фрейбурге - 67, в Гессене - 23, в Геттингене - 71, в Грейфсвальде - 5, Галле - 22, Гейдельберге - 109, в Иене - 13, в Киле - 2, Кенигсберге - 17, Лейпциге - 44, Марбурге - 27, Мюнхене - 134, Тюбингене - 6, Вюрцбурге - 7. Только в университетах Страссбурга, Ростока и Мюнстера не было еще ни одной полноправной студентки. Количество вольнослушательниц в летнем семестре 1908 года доходило до 1787, а в зимнем семестре 1908/09 года - 1767. Из них в Берлине - 313, Страссбурге - 249, Бреслау - 168, Мюнхене - 131, Бонне - 120, Кенигсберге -116, Лейпциге - 95, Гессене - 93, Геттингене - 73, Тюбингене - 67, Галле - 54, Фрейбурге - 50 и во всех остальных меньше 50. Из имматрикулированных женщин изучали теологию 3, юриспруденцию - 31, медицину - 334 и философию - 709.

Допущение женщин к университетскому образованию потребовало коренной реформы женских учебных заведений. Постановлением 31 мая 1899 года время обучения в женских учебных заведениях было установлено в 9 лет; десятилетнее было оставлено, как исключение. Но, вопреки этому, прогресс все настоятельнее требовал введения десятого класса в учебный план женских учебных заведений. По статистике 1901 года, из 213 общественных женских учебных заведений было 90 с девятью и 54 с десятью восходящими классами; в октябре же 1907 года количество девятиклассных школ упало с 90 до 69, количество же десятиклассных, напротив, поднялось с 54 до 132 и даже среди частных женских учебных заведений в октябре 1907 года рядом с 110 девятиклассными было уже 138 десятиклассных. Оставалось только к этому реальному развитию приложить бюрократическую печать и сколь возможно спасти «особенности немецкой женщины». После реформы 18 августа 1908 года все женские учебные заведения должны состоять из десяти классов. Было предположено устройство двух- или одногодичного лицея для «пополнения образования женщин в направлении разрешения будущей жизненной задачи немецкой женщины». А для подготовки молодых девушек привилегированного сословия к ученой профессии были запроектированы учебные заведения, объединенные одним руководством с женскими учебными заведениями.

Таким образом, эксперимент, отвергнутый министерством народного просвещения в марте 1902 года, теперь, через шесть лет, был проведен тем же самым министерством в общенациональном масштабе под давлением экономического развития. Выслушаем официальную аргументацию: «Быстрое развитие нашей культуры и произведенный им переворот в общественных, производственных отношениях современности и в области образования привели к тому, что как раз в средних и высших классах многие девушки остаются необеспеченными и пропадают ценные для общества женские силы. Перевес женского населения над мужским и возрастающее безбрачие мужчин в высших слоях общества принуждают большой процент девушек образованных классов к отречению от своего естественного призвания быть женой и матерью. Необходимо проложить пути к соответствующим их воспитанию профессиям для получения необходимых средств к жизни не только учительским трудом, но и другим общественным положением, имеющим в основе университетское образование, поскольку последнее возможно для женщины». Можно подумать, что это выдержка из моей книги!

Как бы то ни было, но остановить женское образование уже не удастся. Женщины-врачи в большем или меньшем числе практикуют во всех культурных странах земного шара и даже в странах, которые еще нельзя назвать культурными. Покойный Ли Хун-чжан сделал домашним доктором китайскую женщину-врача, практиковавшую в женском госпитале своего родного города Футганга. Покойная госпожа Ковалевская, известная женщина-ученый, с 1889 года до самой своей смерти в 1891 году была профессором математики в Стокгольме. Женщины-профессора в большом числе существуют в Соединенных Штатах, отдельные такие случаи имеются в Италии, в Швейцарии, в Англии, во Франции, где известная женщина-физик Мария Кюри, открыла вместе со своим мужем радиоактивные элементы: радий и полоний. Теперь, после смерти своего мужа (1906 год), она стала его преемницей в университете. Мы видим женщин, занимающих общественные и частные должности, в качестве врачей, дантистов, юристов, судей, химиков, физиков, геологов, ботаников, преподавателей высших учебных заведений и т. д., и теперь дело самих женщин - доказать своею деятельностью, что они могут выполнять возложенные на них обязанности так же хорошо, как мужчины. Летом в 1899 году большинство избирателей в кантоне Цюриха высказалось путем народного голосования за то, чтобы женщины были допущены к адвокатуре. Это решение было принято 21 717 голосами против 20046.

В Америке в 34 штатах женщины допущены к адвокатуре. То же самое во Франции, Голландии, Швеции, Дании, Финляндии, России, Канаде и Австралии.

Многие мужчины, особенно в ученых кругах, выступают против университетского образования женщин потому, что они боятся принижения науки, престиж которой должен будто бы пострадать, если женщины получат возможность посвятить себя научным занятиям. Они видят в научных занятиях особую привилегию, которая должна быть доступна лишь избранникам мужского пола.

К сожалению, наши университеты, как и вообще все образование, страдают еще очень многими недостатками. Как в народной школе у ребенка отнимается драгоценнейшее время, чтобы заполнять его мозг вещами, которые стоят в противоречии с разумом и научным познанием, как там ему наваливают массу балласта, которым не приходится пользоваться в жизни и который, напротив, скорее задерживает развитие ребенка, - так же точно обстоит дело и в наших высших школах. В заведениях, подготовляющих к университету, головы учеников набиваются сухим, ненужным учебным материалом, отнимающим большую часть времени и их самые драгоценные мозговые силы; в том же направлении по большей части продолжается дело и в университетах. Масса устаревшего, отжившего, излишнего преподается там наряду с полезным и хорошим. Раз написанные лекции читаются большинством профессоров семестр за семестром без всяких изменений, даже все с теми же остротами. Высокая профессорская должность становится у многих обыкновенным ремеслом, и учащимся не требуется особенной прозорливости, чтобы почувствовать это. По традициям университетской жизни устанавливается, чтобы молодые люди не слишком серьезно относились к студенческим годам, и многие из тех, которые желают быть серьезными, отпугиваются педантическим и непереваримым способом преподавания значительной части профессоров. Понижение усердия при занятиях в наших университетах и высших учебных заведениях - всеобще наблюдаемый факт, который возбуждает опасение даже в руководящих кругах. В тесной связи с этим стоят карьеризм и покровительство, которые в наше бедное характерами время делают огромные успехи и все более распространяются в высших учебных заведениях. Хорошие семейные связи, «благонадежность» заступают место знаний и способностей и широко распространяются; быть патриотом, то есть человеком, который не имеет собственного мнения, но заботливо взирает, как думают в высших сферах, который держит нос по ветру, ползает и льстит, - быть таким патриотом выгоднее, чем быть человеком, имеющим характер, способности и знания. Когда приходит для таких карьеристов время экзаменов, то они быстро, в каких-нибудь два месяца зазубривают то, что уже совершенно необходимо, чтобы как-нибудь проскользнуть. Если, наконец, экзамен счастливо окончен и достигнуто служебное или профессиональное положение, то большинство этих людей с университетским образованием работает чисто механически и ремесленно, но они очень негодуют, если «неуниверситетский» не относится к ним с величайшим уважением и не видит в них людей высшей расы. Большинство представителей наших высших профессий - адвокаты, судьи, медики, профессора, чиновники, художники и т. д. - не кто иные, как ремесленники в своей специальности, которые рады, что стоят у яслей с кормом. Человек, стремящийся вперед, лишь позже узнает, как многому ненужному он учился и как раз часто не учился тому, что ему более всего необходимо, и ему приходится начинать учиться снова. В течение лучшей части своей жизни его мучили массой ненужных и вредных вещей; другую часть жизни ему приходится употребить, чтобы стряхнуть ненужное и вредное и пробиться до высоты современных взглядов, и лишь тогда он становится полезным членом общества. Многие не переступают первой стадии, другие застывают во второй, и лишь у немногих хватает энергии доработаться до третьей.

Но декорум требует удержания средневековой ветоши и ненужного ученого балласта, и так как до сих пор женщины не допускались в подготовительные к университету школы и заведения и во многих случаях не допускаются и сейчас, то это обстоятельство является удобным предлогом закрывать для них двери в аудитории. В Лейпциге в семидесятых годах один из известнейших профессоров медицины совершенно откровенно признался одной даме, что «гимназическое образование не является, правда, необходимым для понимания медицины, но его следует делать условием поступления, дабы не пострадал престиж науки».

Постепенно и в Германии замечается оппозиция против необходимости классического образования для изучения медицины. Огромные успехи естествознания и его значение для всей жизни обусловливают необходимость ознакомления с ним, но гимназическое воспитание с его преобладающим изучением классических языков - греческого и латинского- считает естествознание менее ценным и пренебрегает им; отсюда происходит, что поступающие студенты часто не обладают самыми необходимыми естественнонаучными знаниями, которые для известных областей, как, например, для медицины, имеют решающее значение. Против этого одностороннего образования поднялась наконец оппозиция даже в самих учительских кругах. За границей, например в Швейцарии, уже давно главное значение придается естественнонаучным занятиям, и всякий, кто обладает достаточными предварительными знаниями в естественных науках и математике, допускается к изучению медицины, хотя бы он и не получил так называемого классического образования. Так же обстоит дело в России, в Соединенных Штатах и т. д.

В России, где преследование евреев и лишение их общих прав составляет государственный принцип, императорским указом 1897 года предписано, чтобы во вновь открытый тогда медицинский женский институт принималось не более 5 процентов слушательниц нехристианского вероисповедания, и притом из них только 3 процента могут быть еврейки, а остальные 2 процента должны быть сохранены для слушательниц-мусульманок. Это одна из реакционных мер, обычных для России. Русскому правительству было тем менее оснований прибегать к подобным постановлениям, что, с одной стороны, в огромной империи еще очень недостаточно врачей, с другой стороны, русские женщины-врачи, без различия вероисповедания и происхождения, дали образцы величайшего самопожертвования при выполнении своей профессии. Так, профессор доктор Эрисман, который долгие годы работал в России, сообщил в докладе, прочитанном на 54-м собрании центрального врачебного общества в Ольтене, следующее: «Очень благоприятные результаты в эти первые годы получены были и в отношении деятельности женщин-врачей. Эти последние с самого начала сумели завоевать себе доверие населения; в благородном соперничестве со своими коллегами мужчинами они одержали даже победу; скоро выяснилось, что на каждую женщину-врача в общем приходилось больше пациентов, чем на каждого из врачей-мужчин, хотя и последние выполняли свои обязанности также с большим рвением и самоотвержением; к женщинам-врачам за медицинскою помощью массами обращались больные женщины».

С другой стороны, конкуренция женщин, которой так часто боятся заинтересованные мужчины, особенно во врачебной практике, нигде не проявилась с отрицательной стороны. Во-первых, женщины-врачи, по-видимому, получают пациенток, которые редко и в самых крайних случаях обращаются за советом к врачу-мужчине, во-вторых, установлено, что значительная часть женщин, посвятивших себя изучению медицины, поскольку они позже вступили в брак, или вообще не начинали практики, или вскоре оставляли ее. Это показывает, что в буржуазном обществе домашние обязанности жены, в особенности если имеются дети, так велики, что многим женщинам невозможно одновременно служить двум господам. В особенности женщина-врач должна ежечасно и днем и ночью быть готова для выполнения обязанностей, вытекающих из ее профессии, а это возможно для немногих.

Англия наряду с Соединенными Штатами и Францией решилась использовать женщин на работе при фабричной инспекции, в чем потребность тем более велика, что число работниц, как было показано, с каждым годом увеличивается и растет число предприятий, где работают исключительно или преимущественно женщины; их примеру теперь последовал ряд немецких государств. Баден, Бавария, Гессен, Пруссия, королевство Саксония, Веймар, Вюртемберг и т. д. уже назначили помощниц к фабричным инспекторам, и некоторые из этих помощниц своей деятельностью уже заслужили большую признательность. В Пруссии к промышленному надзору привлечено в Берлине 3 чиновницы, в Дюссельдорфе, Бреслау и Висбадене - по одной. Это показывает, что Пруссия и в этом отношении сильно отстала от потребностей времени. В таких округах, как Потсдам (с 32229 работницами), Франкфурт-на-Одере (с 31 971 работницей) и Лигниц (31 798 работниц), и во многих других до сих пор нет ни одной женщины в роли помощницы инспектора, несмотря на то, что это здесь безусловно необходимо. Оказывается, что работница к представительнице своего пола питает большее доверие, и женскому инспекторскому персоналу удалось получить много сведений, которых не могли добиться их коллеги мужчины. Недостаток здесь состоит пока в том, что помощницы не всюду пользуются самостоятельностью, необходимой для их деятельности, к тому же и вознаграждение за их труд оставляет желать многого. Большинство правительств шло здесь ощупью и нерешительно.

В Германии недоверие и враждебность против назначения женщин на общественные должности особенно велики, так как военное сословие дает такую массу кандидатов на всевозможные государственные и общественные должности из отставных офицеров и отслуживших унтер-офицеров, что для рабочей силы из других кругов почти не остается места. И если все же назначают женщин, то лишь с значительно меньшим окладом, чем заранее ставят их в положение лиц менее ценных, чем служащие-мужчины; к тому же женщины выступают здесь, Как конкурентки, снижающие заработную плату и жалованье.

Разносторонность женских способностей особенно проявилась на чикагской всемирной выставке 1893 года. Не только великолепное здание выставки для произведений женского искусства и женской промышленности было выстроено по планам и под руководством женщин-архитекторов, но и выставленные предметы, сделанные исключительно женщинами, вызывали нередко восторг столько было в них вкуса и искусства. И в области изобретений женщины сделали уже довольно много, а в будущем, несомненно, сделают еще больше. Так, одна специальная американская газета опубликовала список изобретений, сделанных женщинами; среди них мы находим следующие: улучшенная прядильная машина, вращающийся ткацкий станок (rotary loom), производящий в три раза больше, чем обыкновенный; цепной элеватор; приспособление для пароходного винта; спасательный аппарат на случай пожара; аппарат для взвешивания шерсти - одна из самых чувствительных машин, когда-либо изобретенных, имеющая неоценимое значение для шерстяной промышленности; переносный резервуар для противопожарных целей; приспособление для применения керосина вместо дров и угля в качестве топлива для паровых машин; улучшенный искрогаситель для локомотивов; сигнал для уличных переездов на железных дорогах; система отопления вагонов без огня; масляная фланель (lubricating felt) для уменьшения трения (при железнодорожном движении); пишущая машина; сигнальная ракета для флота; телескоп для морской глубины; система уменьшения шума на воздушных дорогах; поглотитель дыма; машина для фальцовки бумажных мешков и т. д. Особенно много предложений сделано женщинами для улучшения швейных машин: например, приспособления для шитья парусов и тяжелого полотна, аппарат для вдевания ниток во время движения машин, совершенствование машины для шитья кожи и т. д. Последнее изобретение сделано женщиной, которая уже много лет заведует шорной мастерской в Нью-Йорке. Телескоп для морской глубины, изобретенный госпожой Матер и улучшенный ее дочерью, имеет огромное значение, так как он делает возможным осмотр килей больших судов без введения их в сухие доки. При помощи этой зрительной трубы можно с борта корабля рассматривать потонувшие суда, разыскивать препятствия и торпеды и т. д.

К машинам, которые вследствие своей необычайной сложности и гениальной конструкции обратили на себя большое внимание в Америке и Европе, следует причислить машину для изготовления бумажных мешков. Многие мужчины, в том числе и выдающиеся механики, безуспешно старались построить подобную машину. Это удалось женщине - мисс Мэджи Найт, которая затем сконструировала еще машину для фальцовки бумажных мешков, заменяющую труд 30 рабочих; она сама руководила установкой этой машины в Амгерсте, в штате Массачусетс.

 

Женщины должны вступить в конкуренцию с мужчинами и в сфере духовной жизни; они не могут ждать, пока мужчинам заблагорассудится развить их мозговые функции и расчистить им свободный путь. Это движение в полном ходу. Женщины уже устранили многие препятствия и вступили на духовную арену с особенным успехом в целом ряде стран. Все более усиливающееся среди них движение за допущение к занятиям в университетах и высших школах и к соответствующему этим занятиям кругу деятельности по природе наших условий ограничивается женщинами буржуазных слоев. Женщины из рядов пролетариата в этом пока непосредственно не заинтересованы, так как им в настоящее время недоступны эти занятия и соответствующее положение. Тем не менее это движение и его успех представляют общий интерес. Прежде всего это относится к принципиальному требованию о положении женщины вообще по отношению к мужчине. Далее, необходимо доказать, чего женщины могут достигнуть уже в настоящее время при условиях, в общем крайне неблагоприятных для их развития. Женщины заинтересованы, например, в случае болезни иметь возможность лечиться у врачей своего пола, к которым они могут обращаться с меньшим стеснением, чем к мужчинам. Для большей части наших женщин женщины-врачи - благодеяние, ибо то обстоятельство, что они должны в случае болезни и при разнообразных недомоганиях, связанных с их половой жизнью, доверяться мужчинам, часто мешает им заблаговременно или вообще прибегать к врачебной помощи. Из этого вытекает масса неприятных вещей и тяжелых последствий не только для женщин, но и для их мужей. Едва ли существует хоть один врач, которому бы не приходилось жаловаться на эту иногда преступную скрытность женщин и нежелание сознаться в своей болезни. Это понятно, но неразумно, что мужчины и в особенности многие врачи не хотят осознать, как необходимо и законно поэтому изучение медицины женщинами.

Женщины-врачи - отнюдь не новое явление. У большинства древних народов, особенно у древних германцев, врачеванием занимались женщины. В IX и X веках в арабском государстве, в особенности во время господства арабов (мавров) в Испании, большою славою пользовались женщины-врачи, в том числе и хирурги, учившиеся в Кордовском университете. Под влиянием мавров женщины допускались в разные итальянские университеты, как, например, в Болонский и Палермский. После исчезновения «языческого» влияния в Италии последовало запрещение этих занятий. Так, университетская коллегия в Болонье издала в 1377 году следующий декрет: «И так как женщина- глава греха, орудие дьявола, причина изгнания из рая и гибели ветхого завета и так как вследствие этого надо старательно избегать всяких сношений с нею, то мы не дозволяем и решительно запрещаем, чтобы кто-нибудь допустил ввести в названную коллегию женщину, как бы она ни была уважаема. И если все же кто-нибудь сделает подобное, то он должен быть строго наказан ректором».

Допущение женщин к университетским занятиям имеет прежде всего уже то значение, что женская конкуренция очень благотворно влияет на прилежание нашей мужской молодежи, которое оставляет желать очень многого, как это утверждается с самых различных сторон. Уже одно это - большой выигрыш. Благодаря этому должны существенно улучшиться и нравы нашей университетской молодежи. Стремление к выпивкам и вздорным ссорам, трактирная жизнь нашей студенческой молодежи получает жестокий удар; в местах, откуда главным образом выходят наши государственные люди, судьи, прокуроры, высшие полицейские чиновники, священники, народные представители и т.д., устанавливается тон, более соответствующий задачам, для которых они устроены и поддерживаются. А по единогласному суждению беспристрастных сведущих людей, улучшение этого тона крайне необходимо.

Число государств, допускающих женщин к занятиям в университетах и высших учебных заведениях, за последнее десятилетие быстро растет. Ни одно из государств, считающее себя культурным, не может долго противиться этому требованию. Впереди всех идут Соединенные Штаты, за ними следует Россия - два государства, во всех отношениях представляющие самый резкий контраст. В Североамериканском союзе женщины допущены к высшему образованию во всех штатах: в Уте с 1850 года, в Иове с 1860, в Канзасе с 1866, в Висконсине с 1868, в Миннесоте с 1869, в Калифорнии и Миссури с 1870, в Огайо, Иллинойсе и Небраске с 1871 года, а затем последовали все остальные штаты. Соответственно этому распространению женского университетского образования женщины завоевали себе в Соединенных Штатах прочное положение в различных профессиях. По данным на 1900 год, в Соединенных Штатах было 7399 женщин - врачей и хирургов, 5989 писательниц, 1041 женщин-архитекторов, 3405 женщин-священников, 1010 женщин-адвокатов, 327 905 учительниц

В Европе открыла женщинам свои университеты для занятий главным образом Швейцария. Общее число учащихся составляли:

Годы

Общее число

Среди них студенток

Включая вольно-слушательниц

1896/97 г.

4181

391

728

1900/01 »

5301

854

1429

1905/06 »

7676

1502

2757

1906/07 »

8521

1904

3156

 

По различным факультетам в зимнем семестре 1906/07 года студентки распределялись так: право - 75, медицина - 1181, философия - 648. По национальностям было: 172 швейцарки и 1732 иностранки. Количество учащихся там германских женщин понизилось, потому что в последнее время они были допущены, хотя с некоторыми ограничениями, в германские университеты. В 1906/07 году число полноправных, внесенных в списки, студенток составляло около 30 процентов числа всех студентов, а включая вольнослушательниц, - около 37 процентов всех студентов и вольнослушателей.

В Англии женщины допущены к слушанию лекций в университетах, но в Оксфорде и Кембридже доступ им до некоторой степени ограничен. Во Франции в 1905 году было 33 168 студентов, среди них - 1922 студентки (774 иностранки). Они разделяются следующим образом: правоведение - 57, медицина - 386, естественные науки - 259, литература - 838, другие области знания - 382. В следующих государствах женщины допущены к высшему образованию: Соединенные Штаты, Англия, Голландия, Бельгия, Дания, Швеция, Норвегия, Россия, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Швейцария, Франция, Турция. К врачебной практике женщины допущены: в Индии, Абиссинии, Персии, Марокко, Китае и т. д. Особенно в восточных государствах женщины-врачи завоевывают все более и более твердое положение. Ограничения, которые в этих странах налагают на женщину религия и нравы, делают там женщину-врача большим благодеянием.

После долгой борьбы и больших усилий наконец и Германия, сначала, правда, упираясь, вступила на новый путь. Постановлением союзного совета от 24 апреля 1899 года женщины допущены к медицинским и зубоврачебным экзаменам, точно так же как и к экзаменам на звание аптекаря на равных с мужчинами условиях. Вторым постановлением союзного совета, от 28 июля 1900 года, женщины-врачи, выдержавшие экзамен за границей, если они немецкие подданные, допускаются к практике в Германской империи. Кроме того, медичкам зачисляются занятия, начатые ими за границей. Еще до 1898 года женщины были допущены в отдельные университеты, например в Гейдельберге и Геттингене. В зимнем семестре 1901/02 года в университетских списках числилось уже 1270 слушательниц. В ряде немецких городов основаны женские гимназии и реальные училища; они существуют в Карлсруэ, Штутгарте, Ганновере, Кенигсберге, Гамбурге, Франкфурте-на-Майне, Бреславле, Берлине, Шенеберге, Мангейме и проч.

Еще весной 1902 года сенат берлинского университета отклонил прошение студенток о допущении к имматрикуляции при условии представления аттестата зрелости немецкой гимназии. Сопротивление против допущения женщин к высшему образованию со стороны очень влиятельных кругов еще не сломлено. Так, в марте 1902 года прусский министр народного просвещения произнес в прусском ландтаге речь, в которой он, между прочим, сказал: женские гимназии являются экспериментом, который администрация народного просвещения должна отклонить; он боится, что различия между мужчиной и женщиной, указанные природой и развитые культурой, могут пострадать от посещения гимназий и университетов. Немецкая семья должна по возможности сохранить особенность немецкой женщины. Здесь полностью отражается еще старый шаблон. Точно так же и большинство немецких профессоров по-прежнему относятся отрицательно к женскому высшему образованию, хотя другие признаются, что многие из женщин, допущенные к высшему образованию, вполне, а иногда и превосходно удовлетворяют всем необходимым для этого требованиям. А как думает о женском высшем образовании часть, а вероятно и огромное большинство, студенчества, показывает протест студентов-клиницистов в Галле, с которым они обратились в марте 1902 года ко всем студентам-клиницистам Германии. Разъяснив сначала, что их протест вызван агитацией союза «Женское образование - женское» высшее образование» в Берлине за допущение женщин к изучению медицины, они продолжают: «После того как этим шагом вопрос поставлен на обсуждение суда гласности, клиницисты в Галле обращаются к кругам, для которых решение этого вопроса имеет наибольший интерес и значение, именно к клиницистам немецких университетов, так как те или по собственному опыту знают упомянутые невыносимые явления, или могут себе представить, какие печальные и всякую стыдливость уничтожающие положения должно вызвать это совместное клиническое обучение, положения, которые слишком отвратительны, чтобы их можно было, не нарушая приличия, обозначить здесь точнее. Медицинский факультет - университета в Галле был один из первых в Германской империи, который сделал попытку допустить женщин к медицинскому образованию, и эту попытку надо считать совершенно неудавшейся. Вместо благородных стремлений вместе с женщинами вошел цинизм, и сцены, одинаково возбуждающие отвращение как у преподавателей и учеников, так и у пациентов, - обычное явление. Здесь эмансипация женщины становится бедствием, здесь она вступает в конфликт с нравственностью, и здесь поэтому ей нужно положить предел. Коллеги! Кто осмелится в виду этих фактов выступить против наших законных требований? Мы требуем исключения женщин из клинических занятий, так как опыт научил нас, что совместные клинические занятия мужчин и женщин так же мало совместимы с интересом основательного медицинского образования, как и с основами приличия и морали. Поднятый нами вопрос потерял теперь свой местный характер. Уже в высших сферах слышатся голоса об окончательном допущении женщин к медицинскому образованию. Вы все теперь одинаково заинтересованы в нашем деле, и поэтому мы требуем от вас: займите определенную позицию в этом вопросе и объединитесь с нами в общем протесте».

Этот «протест» - разительное доказательство как ограниченности, так и зависти студентов клиницистов, боящихся женской конкуренции, ибо как раз к зависти и боязни сводятся их моральные соображения. То, что в большинстве культурных государств без всякого вреда для нравственности и чувства приличия студентов допускается отчасти уже в течение десятилетий, для Германии должно представлять опасность! Немецкие студенты не пользуются славой особенно добродетельных и нравственных, и им следовало бы оставить подобные штуки. Если приличие и нравственность не страдают от того, что сестры милосердия вместе с врачами присутствуют на всевозможных операциях над мужчинами и женщинами и оказывают при этом серьезную помощь, если прилично и нравственно, что десятки молодых мужчин в учебных целях присутствуют в качестве зрителей у постели родильницы или при операциях над женщинами, то смешно отказывать в том же праве студенткам.

Совершенно другое основание, чем галльские клиницисты, против допущения женщин к медицинским занятиям приводил покойный профессор Бишоф, а именно - грубость студентов!. Об этом, конечно, он мог прекрасно судить. Но какую бы позицию ни занимали по отношению к высшему образованию женщин ограниченные и боящиеся конкуренции мужчины, вопрос этот уже решен в пользу женщин. 18 августа 1908 года появился указ, допускающий женщин в качестве полноправных студентов в университеты Пруссии, где до сих пор они могли быть только вольнослушательницами. К студенткам германских университетов применялось постановление, по которому германские женщины в одном случае, а иностранки во всех случаях нуждаются для матрикуляции в разрешении министра. Общее число имматрикулированных в немецких университетах женщин в зимнем семестре 1908/09 года равнялось 1077 против 377 летом 1908 года и 254 в 1906 году. Из них в Берлине училось 400, в Бонне - 69, в Бреслау - 50, в Эрлангене - 11, Фрейбурге - 67, в Гессене - 23, в Геттингене - 71, в Грейфсвальде - 5, Галле - 22, Гейдельберге - 109, в Иене - 13, в Киле - 2, Кенигсберге - 17, Лейпциге - 44, Марбурге - 27, Мюнхене - 134, Тюбингене - 6, Вюрцбурге - 7. Только в университетах Страссбурга, Ростока и Мюнстера не было еще ни одной полноправной студентки. Количество вольнослушательниц в летнем семестре 1908 года доходило до 1787, а в зимнем семестре 1908/09 года - 1767. Из них в Берлине - 313, Страссбурге - 249, Бреслау - 168, Мюнхене - 131, Бонне - 120, Кенигсберге -116, Лейпциге - 95, Гессене - 93, Геттингене - 73, Тюбингене - 67, Галле - 54, Фрейбурге - 50 и во всех остальных меньше 50. Из имматрикулированных женщин изучали теологию 3, юриспруденцию - 31, медицину - 334 и философию - 709.

Допущение женщин к университетскому образованию потребовало коренной реформы женских учебных заведений. Постановлением 31 мая 1899 года время обучения в женских учебных заведениях было установлено в 9 лет; десятилетнее было оставлено, как исключение. Но, вопреки этому, прогресс все настоятельнее требовал введения десятого класса в учебный план женских учебных заведений. По статистике 1901 года, из 213 общественных женских учебных заведений было 90 с девятью и 54 с десятью восходящими классами; в октябре же 1907 года количество девятиклассных школ упало с 90 до 69, количество же десятиклассных, напротив, поднялось с 54 до 132 и даже среди частных женских учебных заведений в октябре 1907 года рядом с 110 девятиклассными было уже 138 десятиклассных. Оставалось только к этому реальному развитию приложить бюрократическую печать и сколь возможно спасти «особенности немецкой женщины». После реформы 18 августа 1908 года все женские учебные заведения должны состоять из десяти классов. Было предположено устройство двух- или одногодичного лицея для «пополнения образования женщин в направлении разрешения будущей жизненной задачи немецкой женщины». А для подготовки молодых девушек привилегированного сословия к ученой профессии были запроектированы учебные заведения, объединенные одним руководством с женскими учебными заведениями.

Таким образом, эксперимент, отвергнутый министерством народного просвещения в марте 1902 года, теперь, через шесть лет, был проведен тем же самым министерством в общенациональном масштабе под давлением экономического развития. Выслушаем официальную аргументацию: «Быстрое развитие нашей культуры и произведенный им переворот в общественных, производственных отношениях современности и в области образования привели к тому, что как раз в средних и высших классах многие девушки остаются необеспеченными и пропадают ценные для общества женские силы. Перевес женского населения над мужским и возрастающее безбрачие мужчин в высших слоях общества принуждают большой процент девушек образованных классов к отречению от своего естественного призвания быть женой и матерью. Необходимо проложить пути к соответствующим их воспитанию профессиям для получения необходимых средств к жизни не только учительским трудом, но и другим общественным положением, имеющим в основе университетское образование, поскольку последнее возможно для женщины». Можно подумать, что это выдержка из моей книги!

Как бы то ни было, но остановить женское образование уже не удастся. Женщины-врачи в большем или меньшем числе практикуют во всех культурных странах земного шара и даже в странах, которые еще нельзя назвать культурными. Покойный Ли Хун-чжан сделал домашним доктором китайскую женщину-врача, практиковавшую в женском госпитале своего родного города Футганга. Покойная госпожа Ковалевская, известная женщина-ученый, с 1889 года до самой своей смерти в 1891 году была профессором математики в Стокгольме. Женщины-профессора в большом числе существуют в Соединенных Штатах, отдельные такие случаи имеются в Италии, в Швейцарии, в Англии, во Франции, где известная женщина-физик Мария Кюри, открыла вместе со своим мужем радиоактивные элементы: радий и полоний. Теперь, после смерти своего мужа (1906 год), она стала его преемницей в университете. Мы видим женщин, занимающих общественные и частные должности, в качестве врачей, дантистов, юристов, судей, химиков, физиков, геологов, ботаников, преподавателей высших учебных заведений и т. д., и теперь дело самих женщин - доказать своею деятельностью, что они могут выполнять возложенные на них обязанности так же хорошо, как мужчины. Летом в 1899 году большинство избирателей в кантоне Цюриха высказалось путем народного голосования за то, чтобы женщины были допущены к адвокатуре. Это решение было принято 21 717 голосами против 20046.

В Америке в 34 штатах женщины допущены к адвокатуре. То же самое во Франции, Голландии, Швеции, Дании, Финляндии, России, Канаде и Австралии.

Многие мужчины, особенно в ученых кругах, выступают против университетского образования женщин потому, что они боятся принижения науки, престиж которой должен будто бы пострадать, если женщины получат возможность посвятить себя научным занятиям. Они видят в научных занятиях особую привилегию, которая должна быть доступна лишь избранникам мужского пола.

К сожалению, наши университеты, как и вообще все образование, страдают еще очень многими недостатками. Как в народной школе у ребенка отнимается драгоценнейшее время, чтобы заполнять его мозг вещами, которые стоят в противоречии с разумом и научным познанием, как там ему наваливают массу балласта, которым не приходится пользоваться в жизни и который, напротив, скорее задерживает развитие ребенка, - так же точно обстоит дело и в наших высших школах. В заведениях, подготовляющих к университету, головы учеников набиваются сухим, ненужным учебным материалом, отнимающим большую часть времени и их самые драгоценные мозговые силы; в том же направлении по большей части продолжается дело и в университетах. Масса устаревшего, отжившего, излишнего преподается там наряду с полезным и хорошим. Раз написанные лекции читаются большинством профессоров семестр за семестром без всяких изменений, даже все с теми же остротами. Высокая профессорская должность становится у многих обыкновенным ремеслом, и учащимся не требуется особенной прозорливости, чтобы почувствовать это. По традициям университетской жизни устанавливается, чтобы молодые люди не слишком серьезно относились к студенческим годам, и многие из тех, которые желают быть серьезными, отпугиваются педантическим и непереваримым способом преподавания значительной части профессоров. Понижение усердия при занятиях в наших университетах и высших учебных заведениях - всеобще наблюдаемый факт, который возбуждает опасение даже в руководящих кругах. В тесной связи с этим стоят карьеризм и покровительство, которые в наше бедное характерами время делают огромные успехи и все более распространяются в высших учебных заведениях. Хорошие семейные связи, «благонадежность» заступают место знаний и способностей и широко распространяются; быть патриотом, то есть человеком, который не имеет собственного мнения, но заботливо взирает, как думают в высших сферах, который держит нос по ветру, ползает и льстит, - быть таким патриотом выгоднее, чем быть человеком, имеющим характер, способности и знания. Когда приходит для таких карьеристов время экзаменов, то они быстро, в каких-нибудь два месяца зазубривают то, что уже совершенно необходимо, чтобы как-нибудь проскользнуть. Если, наконец, экзамен счастливо окончен и достигнуто служебное или профессиональное положение, то большинство этих людей с университетским образованием работает чисто механически и ремесленно, но они очень негодуют, если «неуниверситетский» не относится к ним с величайшим уважением и не видит в них людей высшей расы. Большинство представителей наших высших профессий - адвокаты, судьи, медики, профессора, чиновники, художники и т. д. - не кто иные, как ремесленники в своей специальности, которые рады, что стоят у яслей с кормом. Человек, стремящийся вперед, лишь позже узнает, как многому ненужному он учился и как раз часто не учился тому, что ему более всего необходимо, и ему приходится начинать учиться снова. В течение лучшей части своей жизни его мучили массой ненужных и вредных вещей; другую часть жизни ему приходится употребить, чтобы стряхнуть ненужное и вредное и пробиться до высоты современных взглядов, и лишь тогда он становится полезным членом общества. Многие не переступают первой стадии, другие застывают во второй, и лишь у немногих хватает энергии доработаться до третьей.

Но декорум требует удержания средневековой ветоши и ненужного ученого балласта, и так как до сих пор женщины не допускались в подготовительные к университету школы и заведения и во многих случаях не допускаются и сейчас, то это обстоятельство является удобным предлогом закрывать для них двери в аудитории. В Лейпциге в семидесятых годах один из известнейших профессоров медицины совершенно откровенно признался одной даме, что «гимназическое образование не является, правда, необходимым для понимания медицины, но его следует делать условием поступления, дабы не пострадал престиж науки».

Постепенно и в Германии замечается оппозиция против необходимости классического образования для изучения медицины. Огромные успехи естествознания и его значение для всей жизни обусловливают необходимость ознакомления с ним, но гимназическое воспитание с его преобладающим изучением классических языков - греческого и латинского- считает естествознание менее ценным и пренебрегает им; отсюда происходит, что поступающие студенты часто не обладают самыми необходимыми естественнонаучными знаниями, которые для известных областей, как, например, для медицины, имеют решающее значение. Против этого одностороннего образования поднялась наконец оппозиция даже в самих учительских кругах. За границей, например в Швейцарии, уже давно главное значение придается естественнонаучным занятиям, и всякий, кто обладает достаточными предварительными знаниями в естественных науках и математике, допускается к изучению медицины, хотя бы он и не получил так называемого классического образования. Так же обстоит дело в России, в Соединенных Штатах и т. д.

В России, где преследование евреев и лишение их общих прав составляет государственный принцип, императорским указом 1897 года предписано, чтобы во вновь открытый тогда медицинский женский институт принималось не более 5 процентов слушательниц нехристианского вероисповедания, и притом из них только 3 процента могут быть еврейки, а остальные 2 процента должны быть сохранены для слушательниц-мусульманок. Это одна из реакционных мер, обычных для России. Русскому правительству было тем менее оснований прибегать к подобным постановлениям, что, с одной стороны, в огромной империи еще очень недостаточно врачей, с другой стороны, русские женщины-врачи, без различия вероисповедания и происхождения, дали образцы величайшего самопожертвования при выполнении своей профессии. Так, профессор доктор Эрисман, который долгие годы работал в России, сообщил в докладе, прочитанном на 54-м собрании центрального врачебного общества в Ольтене, следующее: «Очень благоприятные результаты в эти первые годы получены были и в отношении деятельности женщин-врачей. Эти последние с самого начала сумели завоевать себе доверие населения; в благородном соперничестве со своими коллегами мужчинами они одержали даже победу; скоро выяснилось, что на каждую женщину-врача в общем приходилось больше пациентов, чем на каждого из врачей-мужчин, хотя и последние выполняли свои обязанности также с большим рвением и самоотвержением; к женщинам-врачам за медицинскою помощью массами обращались больные женщины».

С другой стороны, конкуренция женщин, которой так часто боятся заинтересованные мужчины, особенно во врачебной практике, нигде не проявилась с отрицательной стороны. Во-первых, женщины-врачи, по-видимому, получают пациенток, которые редко и в самых крайних случаях обращаются за советом к врачу-мужчине, во-вторых, установлено, что значительная часть женщин, посвятивших себя изучению медицины, поскольку они позже вступили в брак, или вообще не начинали практики, или вскоре оставляли ее. Это показывает, что в буржуазном обществе домашние обязанности жены, в особенности если имеются дети, так велики, что многим женщинам невозможно одновременно служить двум господам. В особенности женщина-врач должна ежечасно и днем и ночью быть готова для выполнения обязанностей, вытекающих из ее профессии, а это возможно для немногих.

Англия наряду с Соединенными Штатами и Францией решилась использовать женщин на работе при фабричной инспекции, в чем потребность тем более велика, что число работниц, как было показано, с каждым годом увеличивается и растет число предприятий, где работают исключительно или преимущественно женщины; их примеру теперь последовал ряд немецких государств. Баден, Бавария, Гессен, Пруссия, королевство Саксония, Веймар, Вюртемберг и т. д. уже назначили помощниц к фабричным инспекторам, и некоторые из этих помощниц своей деятельностью уже заслужили большую признательность. В Пруссии к промышленному надзору привлечено в Берлине 3 чиновницы, в Дюссельдорфе, Бреслау и Висбадене - по одной. Это показывает, что Пруссия и в этом отношении сильно отстала от потребностей времени. В таких округах, как Потсдам (с 32229 работницами), Франкфурт-на-Одере (с 31 971 работницей) и Лигниц (31 798 работниц), и во многих других до сих пор нет ни одной женщины в роли помощницы инспектора, несмотря на то, что это здесь безусловно необходимо. Оказывается, что работница к представительнице своего пола питает большее доверие, и женскому инспекторскому персоналу удалось получить много сведений, которых не могли добиться их коллеги мужчины. Недостаток здесь состоит пока в том, что помощницы не всюду пользуются самостоятельностью, необходимой для их деятельности, к тому же и вознаграждение за их труд оставляет желать многого. Большинство правительств шло здесь ощупью и нерешительно.

В Германии недоверие и враждебность против назначения женщин на общественные должности особенно велики, так как военное сословие дает такую массу кандидатов на всевозможные государственные и общественные должности из отставных офицеров и отслуживших унтер-офицеров, что для рабочей силы из других кругов почти не остается места. И если все же назначают женщин, то лишь с значительно меньшим окладом, чем заранее ставят их в положение лиц менее ценных, чем служащие-мужчины; к тому же женщины выступают здесь, Как конкурентки, снижающие заработную плату и жалованье.

Разносторонность женских способностей особенно проявилась на чикагской всемирной выставке 1893 года. Не только великолепное здание выставки для произведений женского искусства и женской промышленности было выстроено по планам и под руководством женщин-архитекторов, но и выставленные предметы, сделанные исключительно женщинами, вызывали нередко восторг столько было в них вкуса и искусства. И в области изобретений женщины сделали уже довольно много, а в будущем, несомненно, сделают еще больше. Так, одна специальная американская газета опубликовала список изобретений, сделанных женщинами; среди них мы находим следующие: улучшенная прядильная машина, вращающийся ткацкий станок (rotary loom), производящий в три раза больше, чем обыкновенный; цепной элеватор; приспособление для пароходного винта; спасательный аппарат на случай пожара; аппарат для взвешивания шерсти - одна из самых чувствительных машин, когда-либо изобретенных, имеющая неоценимое значение для шерстяной промышленности; переносный резервуар для противопожарных целей; приспособление для применения керосина вместо дров и угля в качестве топлива для паровых машин; улучшенный искрогаситель для локомотивов; сигнал для уличных переездов на железных дорогах; система отопления вагонов без огня; масляная фланель (lubricating felt) для уменьшения трения (при железнодорожном движении); пишущая машина; сигнальная ракета для флота; телескоп для морской глубины; система уменьшения шума на воздушных дорогах; поглотитель дыма; машина для фальцовки бумажных мешков и т. д. Особенно много предложений сделано женщинами для улучшения швейных машин: например, приспособления для шитья парусов и тяжелого полотна, аппарат для вдевания ниток во время движения машин, совершенствование машины для шитья кожи и т. д. Последнее изобретение сделано женщиной, которая уже много лет заведует шорной мастерской в Нью-Йорке. Телескоп для морской глубины, изобретенный госпожой Матер и улучшенный ее дочерью, имеет огромное значение, так как он делает возможным осмотр килей больших судов без введения их в сухие доки. При помощи этой зрительной трубы можно с борта корабля рассматривать потонувшие суда, разыскивать препятствия и торпеды и т. д.

К машинам, которые вследствие своей необычайной сложности и гениальной конструкции обратили на себя большое внимание в Америке и Европе, следует причислить машину для изготовления бумажных мешков. Многие мужчины, в том числе и выдающиеся механики, безуспешно старались построить подобную машину. Это удалось женщине - мисс Мэджи Найт, которая затем сконструировала еще машину для фальцовки бумажных мешков, заменяющую труд 30 рабочих; она сама руководила установкой этой машины в Амгерсте, в штате Массачусетс.