style='margin-right:-268.8pt'>§ 3. Понятие неотвратимости наказания

Термин «неотвратимость наказания» в советской уголовно-правовой литературе имеет большое распрост­ранение. Под неотвратимостью наказания обычно пони­мается обязательное применение наказания к лицу, со­вершившему преступление, как неизбежное последствие преступного деяния. Однако терминологическое значе­ние этого понятия не раскрывает ряда его существен­ных сторон. Всесторонняя характеристика неотврати­мости наказания выражена в известном высказывании В. И. Ленина. Еще в 1901 году он писал: «Давно уже сказано, что предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его не­отвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил не раскрытым» '. Эти мысли В. И. Ленина являются руководящими в деятель­ности органов, отправляющих правосудие, и имеют боль­шое значение для   советской  уголовно-правовой   науки.

Свое высказывание о неотвратимости наказания В. И. Ленин начинает словами «давно уже сказано», имея в виду при этом вы­сказывания представителей передовой общественной мысли о преду­предительном значении неизбежности наказаний. Требование неиз­бежности, неотвратимости наказания возникло в буржуазном праве как реакция на ничем не ограниченный произвол монархов и королей, чинивших суд и расправу по своему усмотрению, на произвол и вар­варскую жестокость феодальной юстиции как выражение взглядов шедшей к власти буржуазии. Представители классического направле­ния в уголовном праве наносили удары по феодальному праву, кото­рое, по выражению К- Маркса, являлось «кулачным правом», пра­вом феодалов, бесправием и произволом в отношении крепостных крестьян и ремесленников.

Развивая демократические лозунги «свободы, равенства и брат­ства» в праве, представители классической школы выдвинули в уго­ловном праве тезис: «Нет преступления, нет наказания без указания о том в законе». Однако этот тезис основным содержанием касался вопроса обоснования уголовной ответственности, то есть выражал одну сторону законности: «Никто не может быть привлечен к ответ­ственности и наказанию, если им не совершено преступного деяния, предусмотренного законом как преступления». Это положение рас­считано на то, чтобы не допустить произвола и беззакония, не до­пустить привлечения к уголовной ответственности лиц, не совершив­ших преступления. Однако это положение не охватывало еще одну важную сторону законности — равенства перед законом всех граждан, так как оно не исключает привилегии одних лиц перед другими относительно обязанности нести наказание, когда те и другие совер­шают преступления. Эта сторона законности в уголовном праве ком­пенсировалась другим тезисом представителей классической школы права о неизбежности наказания, о его неотвратимости. Выдвижение этого требования обосновывалось также и другими соображениями, которые имели важное значение с точки зрения достижения целей наказания, с точки зрения его предупредительного значения.

Идеолог идущей к власти буржуазии Ш. Монтескье писал: «Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости на­казаний» '. Основатель классического направления в праве Чезаре Беккариа в своем знаменитом трактате «О преступлениях и наказа­ниях» писал: «Одно из самых действительных средств, сдерживаю­щих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности...» 2

Эту же мысль отстаивал и другой представитель этого направ­ления — Ансельм Фейербах. Отмечая, что государству может быть полезна пощада заведомого преступника, он утверждал, что «еще полезнее для государства, чтобы справедливость была ненарушима, чтобы она не склонялась к зависимости от случайных выгод и, та­ким образом, не губила авторитета закона, превращая угрозу нака­занием в детскую игрушку» 3.

Эти положения классической школы права были восприняты и получили дальнейшее развитие среди представителей передовой мыс­ли в России. Так, например, революционер-декабрист П. И. Пестель писал в «Русской правде»: «Ничто не будет столь сильно от пре­ступления удерживать, как уверенность в неизбежности наказания, ибо самое даже малозначащее страдание, коего нет возможности отвратить, действует сильнее на людей, нежели страх перед большим наказанием, соединенный с надеждою оному не подвергнуться. Вот причина, почему никогда не должны преступления быть прощены, тем более, что таковое прощение имеет два пагубных последствия: во-первых, то, что, возбуждая надежду на ненаказанность, уничто­жает сильнейшую преграду нарушению законов, а во-вторых, то, что таковым примером дает совершающемуся наказанию вид пристрастия и злобы, а не правосудия» 4.

Выдвинутый представителями классической школы права тезис о неотвратимости наказания является выражением прогрессивных идей шедшей к власти буржуазии как воплощение ее лозунга о ра­венстве всех граждан перед законом. Однако в условиях буржуаз­ного государства, господства частной собственности, где действуют принципы «человек человеку волк», «каждый за себя — один бог за всех», требование неизбежности наказаний не имело и не имеет поч­вы для претворения в жизнь. Поэтому, выдвинув этот прогрессив­ный  принцип,  идеологи  буржуазии  вынуждены  были  искать  пути,

! Ш. Монтескье. Избранные произведения. М., 1955, стр. 233.

2              Чезаре Беккариа.  О   преступлениях   и   наказаниях. М.,

1939, стр. 308—309.

3              В кн.:  М.  Д. Шаргородский.  Наказание по уголовному

праву эксплуататорского  общества.  М.,   Госюриздат,  1957, стр.  114.

4              П. И. Пестель. Русская правда. Спб, 1906, стр. 189—190.

33

чтобы свести его на нет. Требования равенства всех перед законом, .-абсолютно определенных санкций, целесообразности наказания, ко­торые выдвигались идущей к власти буржуазией, носили формаль-зный характер и нужны были для того, чтобы создать видимость законности, гуманности и демократизма в праве и прикрыть ими реакционную сущность буржуазного уголовного права. Кроме этого, необходимо подчеркнуть, что и сами законы устанавливались и уста­навливаются буржуазным государством в интересах кучки эксплуата­торов, а проведение в жизни принципа неотвратимости наказания обосновывалось буржуазными идеологами в одних случаях соображе­ниями утилитаризма, а в других случаях — моральными и религиоз­ными концепциями в интересах своего класса. И. Кант в «Метафизи­ческих началах правоведения» писал: «Уголовный закон — это категорический императив, и горе тому, кто идет по извилинам уче­ния о благе жизни в поисках того, чтобы при помощи ожидаемой пользы вовсе или частично освободить от наказания. Согласно изре­чению фарисеев, «лучше, чтобы умер один человек, нежели погиб бы весь народ», так как если погибнет справедливость, то нет больше смысла, чтобы люди жили на земле» '.

Исходя из подобных концепций, буржуазная юстиция зачастую усердно реализует такие законы, которые направлены против трудя­щихся и прогрессивных элементов, оставляя безнаказанными преступ­ления, совершаемые представителями господствующего класса.

В период обострения противоречий капитализма, особенно в эпоху империализма, когда классовая борьба стала принимать более острые формы, буржуазии стало невыгодно защищать ею же провоз­глашенные демократические лозунги и принципы, и она вынуждена была искать выход, чтобы избавиться «от ею же созданной и для нее ставшей невыносимою законности» 2. Классическое направление в пра­ве перестало обслуживать интересы буржуазии. Нужно было новое учение, которое бы отвечало потребностям буржуазии в период обо­стряющихся противоречий империализма.

Для разрушения буржуазной законности в уголовном праве идео­логи буржуазии прежде всего атаковали учение о составе преступ­ления. Решительный удар по этому учению классического направле­ния нанесли представители сначала антропологического, а затем социологического направлений. Если представители классического направления, придавая первенствующее значение действию, характе­ризовали состав как совокупность признаков, определяющих пре­ступное действие, то социологическое направление, как и антрополо­гическое, но в несколько ином плане, «наперекор «классикам», по­вело уголовно-правовую мысль от действия к субъекту» 3.

Сущность этих теорий заключается в расширении судейского усмотрения. Если, согласно учению классического направления, осно­ванием уголовной ответственности должно служить действие, опи­санное в законе, то роль суда могла быть сведена к минимуму — пра­вильному применению закона. Совершенно иное положение создава-

1              В кн.:  М. Д. Шаргородский.  Наказание   по   уголовному

праву эксплуататорского общества. М., Госюриздат,   1957, стр. 99—

100.

2              См.: В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 16.

3              А. Н. Т р а й н и н.  Общее учение о составе преступления.  М.,

Юриздат, 1957, стр. 29.

лось выдвижением на первый план личности преступника. Преступ­ника законодатель не видит, с ним имеет дело суд. Поэтому реак­ционная буржуазия ратует за расширение компетенции послушного ей суда. Когда в основу рассмотрения уголовных дел становится судейское усмотрение, открывается широкий простор для нарушений демократических и прогрессивных принципов права вообще и прин­ципа неотвратимости наказания в особенности, так как буржуазный суд является1 слепым орудием эксплуататорских классов для подавле­ния трудящихся масс.

Буржуазный суд на современном этапе, нарушая традиционные правила судопроизводства, произвольно толкуя законы, является одним из важнейших проводников политики легализованного безза­кония. Усилия буржуазной юриспруденции в период империализма как в области практической, так и в области теоретической сводятся ' прежде всего к тому, чтобы всемерно расширить право суда, поста­вить его над законом.

Представители социологического направления в современной буржуазной юриспруденции ведут свой поход против принципа за­конности вообще и в деятельности суда в частности, доказывая ее «практическую непригодность», несоответствие социальным потреб­ностям буржуазного общества. Идеолог социологического направле--ния в праве американский юрист Паунд выдвинул формулу, которая ныне стала как бы отправным пунктом многочисленных теорий, на­правленных на разрушение законности. Эта формула гласит: «Право должно быть стабильным, и в то же время оно не может стоять на месте». На основе этого выдвигаются утверждения о том, что якобы соблюдение законности ведет к неизбежному отставанию права от изменений, происходящих в обществе, что только не ограниченная никакими нормами деятельность суда и административных органов способна осуществлять «эффективный правовой режим», представ­ляющий по сути дела режим беззакония '. Свобода судейского усмот­рения является, например, основным тезисом реалистической школы в современной буржуазной юриспруденции, которая отрицает обяза­тельность норм права и выводит право из решений суда.

В современном буржуазном уголовном праве значительное место занимает теория финального действия. Сущность этой теории заклю­чается в отрыве оснований уголовной ответственности от конкретного деяния, которое перестает быть объективным критерием ответствен­ности. Основным критерием уголовной ответственности, согласно этой теории, является оценка судом «волеобразования» субъекта. Подрывая значение состава преступления как основания уголовной ответственности, эта теория ведет также к разрушению буржуазной законности, оправданию судебного произвола, замене наказания ме­рами социальной безопасности. Следовательно, все эти теории, оправ­дывая нарушения законности в буржуазном обществе путем обосно­вания судейского усмотрения, ведут вместе с этим и к разрушению принципа неотвратимости наказания. Судейское усмотрение позво­ляет буржуазии проводить свою линию на разрушение законности, на подавление трудящихся масс, на выгораживание представителей эксплуататорских классов и на сокрытие преступлений, совершаемых эксплуататорами.

1 См.: В. А. Туманов. Критика современных буржуазных тео­рий права. М., Госюриздат, 1957, стр. 15—85, 115.

Преступления, совершаемые представителями господствующих классов, часто не доходят до суда, а по тем, которые доходят, неред­ко выносятся оправдательные или издевательски мягкие приговоры. В заметке «Бей, но не до смерти» В. И. Ленин ярко нарисовал кар­тину произвола и беззакония, которые творились судами и полицией царской России. Отмечая, что подобные случаи происходят в Россий­ской империи ежедневно и ежечасно, а до суда они доходят в крайне редких случаях, он отмечал: «Это нисколько не удивительно, ибо пре­ступником является та самая полиция, которой вверено в России рас­крытие преступлений» '.

В печати сообщается о многочисленных фактах беззакония в ка­питалистических странах, подтверждающих эти слова В. И. Ленина. В корреспонденции из Гааги под заголовком «Преступление осталось безнаказанным» сообщалось о том, что городской суд города Роттер­дама без всяких оснований прекратил дело по обвинению дирекции компании «Ван ден Берг эн Юргенс», входящей в концерн «Юниле-вер», в преступных действиях. «Как известно, в августе 1960 года,— говорится в корреспонденции,— около 100 000 человек в Голландии заболели тяжелой кожной болезнью вследствие употребления марга­рина «Планта», причем два случая имели смертельный исход. Меди­цинская экспертиза установила, что заболевание вызвала примешан­ная в маргарин эмульсия, имеющая ядовитые свойства. И вот после трехлетнего расследования дело прекращено без объяснения причин. Как полагают в местных политических кругах, тайные пружины мощ­ного концерна, имеющего «своих людей» в государственных учреж­дениях вплоть до правительства, сработали безотказно» 2.

По признанию буржуазных юристов, многие преступления в США остаются нераскрытыми, крупнейшие гангстеры живут совершенно открыто, а некоторые из них попали в тюрьму не за совершенные ими преступления, а за неуплату налогов с их преступных доходов. По данным Федерального бюро расследования в США, «раскрывае­мость по основным категориям преступлений против личности и иму­щественных преступлений составила в 1958 году 26%, число людей, коим было предъявлено обвинение, составило 21% участников этих преступлений»3. В 1964 году количество краж со взломом в США увеличилось по сравнению с 1958 годом в два раза. При этом раск­рыто только 25% этих преступлений. В Федеративной Республике Германии ежегодно остаются безнаказанными почти 50% всех гра­бителей, более 70% карманных воров, более 60% всех взломщиков4.

Ярким примером того, как сама полиция заметает следы преступ­лений в капиталистическом обществе, является дело об убийстве президента Соединенных Штатов Америки Кеннеди 22 ноября 1963 года, которое называют в печати «преступлением века». Поли­ция города Даллас сделала все для того, чтобы направить рассле­дование этого преступления в другом направлении. В результате чего преступление, по сути дела, остается до сих пор не раскрытым. Все эти факты говорят о существовании в капиталистическом обществе

1              В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 4, стр. 413.

2              «Уральский рабочий», 1963, 20 октября.

3              «Советское государство и право», 1960, № 7, стр. 106.

4              См.: Сборник статистических данных о преступности в капита­

листических странах. Отв. редактор А. А. Герцензон. М., 1967, стр. 96,

произвола и беззакония, которые, наряду с другими пороками капита­лизма, ведут к тому, что преступность в условиях капиталистического общества, по выражению К. Маркса, «растет даже быстрее, чем чис­ленность населения» '. Что же касается принципа неотвратимости на­казания, то он, как показано выше, только прокламируется, а на деле неосуществим, так как буржуазное право служит узкокорыстным интересам господствующих эксплуататорских классов.

Только в условиях социалистического общества со­здаются все предпосылки для неуклонного проведения в жизнь демократических принципов в праве. В социа­листическом обществе ло-следовательное осуществление принципа неотвратимости наказания является объек­тивной необходимостью2. Требование неотвратимости наказания пронизывает все советское уголовное законо­дательство, согласно которому совершение преступления, предусмотренного уголовным законом, влечет обяза­тельное ^применение наказания в пределах санкций ста­тей Особенной части УК. Лицо, совершившее преступ­ление, может быть освобождено от наказания, или на­казание может быть заменено мерами общественного воздействия лишь в случаях, специально предусмотрен­ных уголовным законом. «Положение о том, что ни один

1              К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.   13. М.,  Госполитиздат,

стр. olo.

В одном из статистических сборников дается характеристика ди­

намики преступности по 19 капиталистическим государствам включая

крупнейшие страны Европы, США, Японию, Канаду, Австралийский

союз с населением 500 млн. человек. Авторы сборника, пользуясь

официальными данными капиталистических стран, отмечают что за

период одного десятилетия, с 1950 г., «преступность возросла не ме­

нее чем на 65%. Если учесть рост народонаселения за этот период

то окажется, что рост преступности превышает увеличение народо­

населения по крайней мере в 4 раза» (см.: Преступность в капитали­

стическом мире после второй мировой войны. Статистический сбор­

ник. Отв. редактор А. А. Г е р ц е н з о н. М., Изд-во АН СССР 1963

стр. 15—16).         '

2              В одной из корреспонденции, опубликованной в газете «Изве­

стия» от 16 января 1964 года, рассказывалось о том, как была воз­

мущена   общественность   преступными   действиями,    совершенными

неким Ионесяном. «Люди не могли примириться с мыслью, что пре­

ступник не пойман, в тот же день»,— говорится в корреспонденции

мРеДаКЦИЮ <кИзвестий>> позвонил один читатель, который сказал-«Мы ведь живем не в той стране, где убивают президентов и потом некого за это судить». «Читатель не знал,— пишет газета,— что в это время наша милиция мужественно и честно выполняла свой долг и делала все, чтобы поймать преступника. И уже на другой день после сердитого звонка мы узнали, что убийца пойман. Наказание за пре­ступление неотвратимо, как сама судьба» («Известия», 1964, 16 ян-взря).

Человек не может быть без законных оснований при­влечен к уголовной ответственности и наказан, на­ходится в одной плоскости с положением, что ни один виновный в совершенном преступлении без столь же оп­ределенных законом оснований не может быть освобож­ден от уголовной ответственности и наказания» '.

«Применение наказания к лицам, совершившим пре­ступления,— пишет А. А. Пионтковский,— является од­новременно и правом, и обязанностью специально упра-вомоченных на то органов» 2. Ст. 2 УПК РСФСР, фор­мулируя задачи уголовного судопроизводства по обес­печению правильного применения уголовного закона, требует от органов, отправляющих правосудие, быстрого и полного раскрытия преступлений, «изобличения винов­ных, с тем чтобы каждый совершивший преступление» был подвергнут справедливому наказанию. Однако для реализации этого требования необходимо наличие ряда условий (предпосылок). Общими предпосылками неот­вратимости «аказания, прежде всего, являются полнота и своевременность раскрытия каждого преступления, а также изобличение лиц, виновных в совершении пре­ступления. Наличие в действиях лица состава преступ­ления является необходимым объективным обстоятель­ством, наличие которого обосновывает, согласно закону, применение к виновному наказания. Поэтому 'важней­шее значение ,-в этих условиях приобретает полнота рас­крытия каждого преступления, то есть достижение того, чтобы выводы следствия и суда полностью соответствова­ли составу совершенного преступления, чтобы все люди ясно могли себе представить, за какое именно преступ­ление применяется то или иное конкретное наказание и что это преступление совершено 'именно обвиняемым. Чтобы наказание действительно воспринималось как необходимое последствие преступления, важное значе­ние имеет также место3 и время применения наказания.

1              В. И. Курляндский. Об уголовной ответственности и ме­

рах общественного воздействия в борьбе с преступностью.— «Право-

аедение», 1964, № 1, стр. 152.

2              А. А. Пионтковский.   Правоотношение в уголовном   пра-

&е,— «Правоведение», 1962, № 2, стр. 90.

3              Если, например, лицо совершило преступление в одном районе,

1 будет привлечено в другом, то этим ослабляется в сознании людей

гвязь между преступлением  и наказанием.  Исходя  из этого, ст.  4

ШК РСФСР требует, чтобы дело было «рассмотрено в том суде, в

Если после совершения преступления проходит длитель­ное время, то факт 'совершенного преступления забыва­ется, связь между преступлением и наказанием ослабля­ется. Поэтому является важным, чтобы уголовная от­ветственность и наказание наступали как можно быст­рее, то есть своевременно'.

При этом небезразлично, какое наказание применяет­ся к лицу, совершившему преступление. Важно также, чтобы оно было справедливым, то есть чтобы оно соответ­ствовало тяжести совершенного преступления. При этом требование неотвратимости наказания необходимо рас­сматривать как единый процесс, выражающийся в неот-

районе деятельности которого совершено преступление». Этим в зна­чительной степени объясняется большое воспитательное значение выездных сессий судов для рассмотрения дел в коллективах и орга­низациях, где совершено преступление.

' В. И. Ленин придавал большое значение тому, чтобы решения о взысканиях или наказаниях выносились сразу после того, как вы­является лицо, виновное в совершении тех или иных противоправных действий. Л. А. Фотиева в своих воспоминаниях о В. И. Ленине пи­шет: «Бывали случаи, когда на заседаниях Совнаркома или Совета труда и обороны обнаруживалось, что тот или иной работник не вы­полнял какого-либо постановления правительства. Владимир Ильич тут же делал распоряжение арестовать виновного на 2 или 3 дня» (см.: Л. А. Фотиева. Как работал В. И. Ленин.— В кн.: Воспоми­нания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2. М., Госполитиздат, 1957, стр. 206).

Интересны высказывания по этому вопросу известного русского революционера-декабриста П. И. Пестеля. Он писал в «Русской правде»: «Время, протекающее между преступлением и наказанием, должно быть как можно короче и продолжаться единственно столько, сколько нужно для точного и правильного судопроизводства. Испол­нение сего правила имеет два благодетельных действия: во-первых, оно не дает времени охладеть в гражданах чувству ненависти против преступника, и дает, следовательно, правительству истинный вид пра­восудия; во-вторых, оно, таким образом, соединяет понятие преступле­ния с понятием о наказании, что последнее может быть одним толь­ко непременным следствием первого и произведением не власти пра­вительства, но самого деяния преступника» (см.: П. И. Пестель. Русская правда. СПб, 1906, стр. 190). Несвоевременное раскрытие преступлений и их безнаказанность наносят ущерб не только обще­предупредительному значению наказания, но и дают возможность преступникам совершать новые преступления. Например, на основе анализа ста дел об умышленных убийствах, проведенного институтом по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, установлено, что пятьдесят девять преступников, вследствие того что преступления не были своевременно раскрыты, оставались на сво­боде и совершили сто двадцать новых преступлений (см.: «Социали­стическая законность», 1964, № 9, стр. 4).

вратимости уголовной ответственности в стадии предва­рительного расследования, неотвратимости определения1 справедливого наказания, соответствующего тяжести со­вершенного преступления в стадии судебного разбира­тельства и реализации наказания в стадии его исполне­ния '. Исходя из сказанного, общее определение понятия; неотвратимости наказания можно было бы сформулиро­вать следующим образом: неотвратимость наказания в советском уголовном праве — это принцип, заключаю­щийся в неуклонном осуществлении требования уголов­ного законодательства о своевременном и полном рас­крытии каждого преступления, с тем чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справед­ливому наказанию в целях предупреждения новых пре­ступлений как лицом, его совершившим, так и другими лицами2.

В юридической литературе неотвратимость наказания признается одним из важнейших принципов советского уголовного права3. Авторы многих работ по уголовному

1              Уголовная   ответственность и уголовное   наказание   являются

понятиями, тесно связанными между собой, однако они не являются

идентичными. Уголовное наказание является наиболее типичной фор­

мой уголовной ответственности, ее логическим завершением. Употреб­

ление этих понятий в законодательстве связано прежде всего с раз­

граничением прав и обязанностей субъектов уголовного правоотно­

шения в различных стадиях процесса. Поэтому в уголовном праве

является более правильным применять термин «неотвратимость нака­

зания», а не «неотвратимость ответственности».

2              Из смысла ст. 2 УПК РСФСР, определяющей задачи уголов­

ного судопроизводства, и ст. 3, содержащей обязанности органов, от­

правляющих .правосудие по уголовным делам, может возникнуть во­

прос: не является ли неотвратимость наказания принципом уголовного

процесса, а не права? На это следует ответить отрицательно. Неот­

вратимость наказания — это не процессуальный принцип, а уголовно-

правовой, так как он связан прежде всего с материальным правом.

Если нет правовых оснований для применения наказания, то его при­

менение всегда будет незаконным, необоснованным. Понятие наказа­

ния, вопросы, связанные с его назначением, также относятся к уголов­

ному праву. Процессуальное же право по отношению к материальному

играет служебную роль. «Процесс,— говорил К. Маркс,— есть только

форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жиз­

ни» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1. М., Госполитиздат, 1955,

стр. 158).

Вопрос о неотвратимости наказания как принципе уголовного процесса не ставится и в науке советского уголовного процесса, хотя с точки зрения процессуальной формы не исключена возможность его постановки.

праву, касаясь предупредительного значения неотврати­мости наказания, раскрываемости преступлений, соотно­шения предупредительного значения неотвратимости на­казания и его тяжести, обычно ссылаются на приведенное выше высказывание В. И. Ленина в заметке «Бей, но не до смерти»'. По этому вопросу есть и иные мнения. В свйзи с тем, что советскому уголовному законодатель­ству известны правовые институты освобождения от уго­ловной ответственности и наказания и замены уголовного наказания мерами общественного воздействия, в юриди-

'В кн.: Ученые записки Дальневосточного государственного универси­тета, вып. VI. Владивосток, 1962, стр. 152—168. Следует при этом от­метить также, что при внимательном рассмотрении вопроса о системе принципов советского уголовного права обращает на себя внимание тот факт, что принципу индивидуализации ответственности и наказа­ния в литературе уделяется достаточно внимания, а в ряде работ по­следнего времени он выдвигается как специфический уголовно-право­вой принцип. Детальной разработке принцип индивидуализации нака­зания подвергнут, например, в' монографии Карпеца И. И. «Инди­видуализация наказания по  советскому уголовному праву». М.,   1961.

В отношении же принципа неотвратимости наказания дело об­стоит иначе. Несмотря на то что в юридической литературе многие авторы придают важное значение реализации этого требования для борьбы с преступностью, однако, как уже было показано, ни в учеб­никах по уголовному праву, ни в отдельных работах, о которых упо­минается выше, принцип неотвратимости наказания не включается в систему принципов уголовного права. Исходя из этих соображе­ний, а также из того, что неотвратимость наказания имеет большое методологическое значение для раскрытия сущности многих уголов­но-правовых институтов, исследование этой проблемы занимает не­сколько больший объем.

1 См.: А. А. Г е р ц е н з о н. Понятие преступления в советском уголовном праве. М., 1955, стр. 4, 6; М. Д. Ш а р г о р о д с к и и. На­казание по советскому уголовному праву. М., 1958; стр. 22; П. С. Р о-машкин, А. А. Герцензон. Основы уголовного законодатель­ства Союза ССР и союзных республик.— «Советское государство и право», 1959, № 2, стр. 47; А. Б. С а х а р о в. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., Госюриздат, 1961, стр. 251; Р. Р у д е н к о. Укреплять социалистический правопорядок, повышать •социалистическое правосознание.— «Социалистическая законность», 1963, № 8, стр. 10. Пленум Верховного Суда СССР в одном из поста­новлений также указал, что «деятельность судов должна быть на­правлена на создание обстановки неотвратимости наказания» (см.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1963, № 6, стр. 8). Ссылки на высказывание В. И. Ленина о предупредительном значении неот­вратимости наказания имеются также во многих учебниках общей части уголовного права (см.: например: Советское уголовное право. Общая часть под общей редакцией В. М. Чхиквадзе. М., Госюриздат, 1959, стр. 9; Советское уголовное право. Общая часть. М., Госюриз­дат, 1962, стр. 5; Уголовное право. Часть общая. М., Юриздат, 1966).

ческой литературе встречаются высказывания, отрицаю­щие взгляд на неотвратимость наказания как важнейший принцип советского уголовного права. Так, например, И. С. Ной отрицает значение неотвратимости наказания как принципа советского уголовного права. Он утверж­дает, что «В. И. Ленин отнюдь не мыслил сделать прин­цип неотвратимости наказания за совершенное преступ­ление основополагающим в уголовной политике советско­го государства. Наоборот, в разработанной под его руко­водством программе партии было указано на то, чтобы система наказаний была окончательно заменена системой мер воспитательного характера»'. Однако это утвержде­ние не имеет под собой оснований. Доказывая таким путем, что неотвратимость наказания не является прин­ципом уголовной политики Советского государства, И. С. Ной допускает логическую ошибку2. Признав вна­чале правильность положения о том, что В. И. Ленин в своем высказывании о неотвратимости наказания имел в виду не методы борьбы с преступностью вообще, а «эф­фективность этой борьбы с помощью наказания» 3, автор переносит рассмотрение вопроса о неотвратимости нака­зания, относящегося к уголовно-правовой борьбе с пре­ступностью при помощи уголовного наказания, на об­ласть борьбы с преступностью вообще, в том числе и ме­рами воспитательного характера.

Подкрепляя свою аргументацию, автор проводит далее мысль о том, что понятие неотвратимости наказания яко­бы устарело, что его «защитники, по существу, находи­лись в плену понятий, созданных около 200 лет назад представителями классического направления в уголовном праве»4. Однако то обстоятельство, что требование не­отвратимости наказания выдвигалось в условиях буржу-

1              И. С. Ной. Вопросы теории наказания в советском уголовном

праве. Изд-во Саратовского университета,  1962, стр. 94.

2              Эта ошибка характеризуется в логике тем, что в качестве осно­

вания доказательства «используедся   положение,   которое   является

истинным только при известном условии или в известном отношении.

В доказательстве же это основание рассматривается  как истинное

вообще,    безусловно,    безотносительно,    без    всяких    ограничений»

(В. Ф. Асмус. Логика, 1947, стр. 374).

3              И. С. Н о й. Вопросы теории наказания в советском уголовном

праве. Изд-во Саратовского университета,  1962, стр. 94.

4              Т а м же, стр. 93.

азного строя, где невозможно его осуществление, не может вызывать сомнения в его важнейшем значении в условиях советской действительности.

Следует отметить в этой связи, что уже после Октябрь­ской революции В. И. Ленин неоднократно указывал на необходимость неуклонного проведения в жизнь этого принципа. Например, требуя в целях общего предупреж­дения предания суду лиц, виновных в волоките при из­готовлении плугов Фаулера, в 1921 г. В. И. Ленин писал: «Нет сомнения, что виновные в волоките здесь налицо, а с точки зрения принципа необходимо такие дела не ос­тавлять в пределах бюрократических учреждений, а выносить на публичный суд, не столько ради строгого наказания (может быть, достаточно будет выговора), но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеж­дения в ненаказуемости виновных» '.

Имеются и такие сторонники негативного подхода к неотвратимости наказания как принципу уголовного пра­ва, которые пытаются аргументировать свою позицию ссылками на другое высказывание В. И. Ленина в его известном письме «О двойном подчинении и законности», где указывается, что суд должен «учитывать все местные обстоятельства и иметь «право сказать», что «хотя закон, несомненно, был нарушен в таком-то случае, но такие-то, близко известные местным людям обстоятельства, вы­яснившиеся на местном суде, заставляют суд признать необходимым смягчить наказание по отношению к таким-то лицам или даже признать таких-то лиц по суду оправ­данными»2.

Из данного высказывания В. И. Ленина отнюдь не вытекает, что какие-то известные местным людям обстоя­тельства могут быть основанием для неприменения нака­зания к лицу, совершившему преступление. В. И. Ленин требовал, чтобы, применяя наказание, суд учитывал мест­ные обстоятельства, конкретную обстановку, что в значи­тельной степени позволяет лучше определить степень об­щественной опасности преступления и индивидуализиро­вать наказание, но эти обстоятельства ни в коем случае не могут влиять на то, применять наказание или не при­менять, когда в действиях лица имеется состав преступ-

1              В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 54, стр. 71.

2              Там ж е, т. 45, стр. 199.

ления, если случаи освобождения от уголовной ответст­венности и наказания не предусмотрены специально в за­коне. В. И. Ленин говорил о праве суда в отдельных слу­чаях признавать «таких-то лиц по суду оправданными». А оправдать суд может, как известно, только в тех слу­чаях, когда в действиях лица нет состава преступления. Что касается вопроса о нарушении закона, о которых го­ворится в приведенном выказывании В. И. Ленина, то, как известно, возможны случаи, когда с формальной, внешней стороны деяние лица хотя и представляет нару­шение закона, однако подобные деяния не признаются преступлениями. Это находит свое отражение и в совет­ском уголовном законодательстве. Часть II ст. 7 указы­вает, что «не является преступлением действие или без­действие, хотя формально и содержащее признаки како­го-либо деяния, предусмотренного Особенной частью на­стоящего кодекса, но в силу малозначительности не пред­ставляющее общественной опасности».

Нельзя признать убедительной также попытку объяс­нить наличие в советском уголовном праве правовых институтов освобождения от наказания тем, что якобы «советское уголовное законодательство на основе прин­ципа социалистического гуманизма устанавливает в ряде случаев освобождение от наказания, когда можно обой­тись без него» '. Обоснование наличия в уголовном зако­нодательстве правовых институтов освобождения от на­казания простым указанием на то, что последние уста­навливаются в тех случаях, «когда можно обойтись» без-наказания, может вести к произвольному толкованию указанных правовых институтов, подрывать принцип не­отвратимости наказания, создавать условия для оправ­дания случаев неосновательного освобождения от нака­зания.

Неотвратимость наказания является общим требова­нием законности, имеющим важное значение для преду­преждения преступлений. Если же рассматривать каждый случай применения наказания к лицу, совершившему пре­ступление, изолированно, вне связи с общими задачами борьбы с преступностью, то во многих случаях можно прийти к выводу о возможности «обойтись» без примене-

1 Советское уголовное право. Общая часть. Изд-во МГУ, 1962, стр. 6. См. также: Н. Д. Дурманов. Освобождение от наказания по советскому праву. М., Госюриздат, 1957, стр. 4.

ния наказания 1. Однако создание атмосферы неотврати­мости наказания, которая имеет первостепенное преду­предительное значение, складывается из отдельных случаев применения наказания к отдельным лицам, со­вершившим преступления. Поэтому при разрешении каждого дела необходимо неотступно придерживаться принципа неотвратимости наказания, который, имеет об­щее значение в решении задачи ^— предупреждения пре­ступлений. Применение отдельных наказаний к лицам, виновным в совершении преступлений, и создание обста­новки неотвратимости наказания, как уже указывалось, находятся в такой же диалектической связи, как общее и особенное.

Нельзя согласиться также с тем, что правовые инсти­туты освобождения от наказания устанавливаются «на основе принципа социалистического гуманизма». Неот­вратимость наказания, имея важное значение в преду­преждении преступлений, этим самым уже несет в себе черты социалистического гуманизма., Следовательно, игнорируя неотвратимость наказания, мы подрываем и принцип социалистического гуманизма. Неотвратимость наказания и социалистический гуманизм тесно связаны между собой. Создание обстановки неотвратимости нака­зания, являющейся важнейшим условием для предупреж­дения преступлений, полностью отвечает социалистиче­скому гуманизму. Наоборот, если лица, совершившие пре­ступления, будут освобождаться и в результате этого у неустойчивых элементов будет формироваться убеждение в безнаказанности преступлений, что будет способство­вать совершению новых преступлений, то это не только нарушает   требование    неотвратимости    наказания,   но

1 Например, К. совершил хищение государственного имущества на сумму 850 рублей. Вскоре после совершения преступления и воз­буждения уголовного дела он возместил причиненный ущерб. Сам К. является хорошим работником и нужным предприятию, где он рабо­тал, специалистом. Если подходить к данному факту с точки зрения узкого практицизма, то можно прийти к выводу, что применение нака­зания к К. является нецелесообразным и что вполне «можно обойтись без него». Аналогичные выводы в ряде случаев могут быть сделаны при явке с повинной, чистосердечном раскаянии виновного и т. д. Однако с точки зрения принципа и требований советского уголовного законодательства, которое является выражением высшей целесооб­разности и исходит из общих задач борьбы с преступностью, во всех этих случаях виновные должны нести справедливое наказание.

и противоречит гуманизму. «Гуманность, — Пишет Г. 3. Анашкин,— должна проявляться прежде всего в от­ношении к обществу, к человеку, которому преступник наносит ущерб, причиняет горе и страдания. Преступник же должен остро чувствовать силу нашего государства и справедливость советских законов» '.

Правовые институты освобождения от уголовной от­ветственности и наказания в советском уголовном законо­дательстве обосновываются другими соображениями. Не­отвратимость наказания, как наиболее общее требование законности в полном раскрытии каждого преступления и обязательном привлечении к уголовной ответственности каждого, совершившего преступление, не может рассмат­риваться как раз навсегда данная догма, согласно кото­рой уголовная ответственность и наказание за совершен­ное преступление должны наступать абсолютно во всех случаях, независимо от условий места и времени 2.

Диалектика требует изучения и оценки явления с точ­ки зрения тех конкретных связей, условий места и вре­мени, в которых оно возникло и развивалось. «Марксова диалектика,— указывал В. И. Ленин,— требует конкрет­ного анализа каждой особой исторической ситуации»3. В конкретной действительности могут быть такие ситуа­ции, при наличии которых применение наказания стано- ^ вится явно нецелесообразным. Подобные обстоятельства, подтвержденные практикой, закрепляются   в законода­тельстве как юридические факты, являющиеся основани­ем   для прекращения   уголовно-правовых   отношений   и основанием для освобождения от уголовной ответствен­ности и наказания4. Основным критерием для установ-

1              Г.  3.  Анашкин.   Гуманизм  советского  уголовного  права.—

«Советское государство и право»,  1963, № 8, стр. 44.

2              Обычно, когда говорят о принципиальном подходе к решению

того или иного вопроса, имеют в виду его решение «в принципе», т. е.

«в основном». Аналогично этому, когда говорится об осуществлении

принципа неотвратимости наказания в уголовном праве, то не имеет­

ся в виду применение наказания абсолютно во всех случаях соверше­

ния преступлений без каких-либо изъятий.

3              В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 13.

4              Имеются в виду прежде всего случаи, предусмотренные в за­

коне: давность привлечения к уголовной ответственности (ст. 48 УК

РСФСР), давность исполнения обвинительного приговора (ст. 49 УК

РСФСР), а также освобождение от уголовной ответственности и на­

казания на основании ст. 50 УК РСФСР.

ления правовых институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания является целесообразность, которой руководствуется законодатель при установлении уголовно-правовых норм. В. И. Ленин в своих работах, говоря о соотношении социалистической законности и целесообразности, предостерегал от их противопоставле­ния. Под целесообразностью в законодательстве следует понимать соответствие закона целям и задачам социали­стического строительства, а относительного уголовного закона — целям и задачам борьбы с преступностью. От­мечая, что «Рабкрин судит не только с точки зрения законности, но и с точки зрения целесообразности»', и требуя неукоснительного соблюдения законов, В. И. Ле­нин считал законность высшей целесообразностью. Целе­сообразность находит свое выражение прежде всего в самой законодательной деятельности государства и явля­ется качеством, внутренне присущим советскому законо­дательству. Это относится и к основаниям освобождения от уголовной ответственности и наказания, предусмотрен­ным в уголовном законе.

Не противоречит принципу неотвратимости наказания и наличие в законодательстве правовых институтов за­мены уголовного наказания мерами общественного воз­действия. Как показывает практика применения мер об­щественного воздействия к лицам, совершившим преступ­ления небольшой общественной опасности, значение прин­ципа неотвратимости наказания при правильном примене­нии закона не только не утрачивается, а, наоборот, усили­вается. Без проведения его в жизнь невозможно решение задачи полного искоренения преступности 2. Принцип не­отвратимости наказания имеет важнейшее значение в уго­ловно-правовой борьбе с преступностью, и его недооцен­ка неминуемо ведет к нарушениям социалистической законности и наносит большой вред делу предупрежде­ния преступлений. Пленум Верховного Суда СССР в сво­ем постановлении от 17 сентября 1960 геда отмечал, что некоторые суды в ряде случаев «стали передавать на поруки общественным организациям и коллективам тру­дящихся и  применять условное осуждение с  передачей

1              В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 199.

2              См.:   П.  С.  Да гель.  Принцип  неотвратимости   наказания.—

В кн.: «Ученые записки Дальневосточного государственного универси­

тета», вып. VI. Владивосток, 1962, стр. 162.

осужденных на исправление и перевоспитание не только лиц, совершивших преступления, не представляющих большой общественной опасности, но и лиц, совершивших опасные преступления. Такая практика не обеспечивала общепревентивной цели наказания, создавая среди неко­торой части неустойчивых элементов чувство безнаказан­ности, и тем самым, в известной мере, способствовала со­вершению новых преступлений»'. Подобная практика отдельных судов, отмеченных в постановлении Пленума, обусловлена, наряду с другими обстоятельствами, преж­де всего недооценкой принципа неотвратимости наказа­ния 2. Следует полностью согласиться с теми авторами, которые считают, что неотвратимость наказания остается важнейшим принципом советского уголовного права, что лишь при реализации принципа неотвратимости наказа-

1              Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О состоянии

судимости   в   первом   полугодии   1960 года» от 17 сентября   1960 г.

(Сборник  постановлений  Пленума  Верховного  Суда  СССР,   1924—

1963 гг. М., 1964, стр. 150).

2              Вот что, например, писала газета «Известия» о подобных фак­

тах: «Когда было сказано, что людей, совершивших незначительные

преступления, не обязательно сажать в тюрьму, что их может пере­

воспитать коллектив... перестраховщики... бросились в сторону «гуман­

ности». Одни из них ходили на предприятия и упрашивали взять на

поруки преступника, другие просили  судебные власти передать им

такого преступника на перевоспитание. То, что можно было делать в

одних случаях, они поняли как нечто обязательное для всех случаев.

Потом Пленум Верховного Суда осудил порочную практику отдачи на

поруки всех без разбора преступников». «Ясно,— говорит новый Бе­

ликов и, надев на глаза   шоры,   мчится в обратном   направлении —

теперь он готов судить за любой пустяк»   («Известия» от 23 июля

1961 г.). В данной  корреспонденции   показывается,   как   мы   видим,

беспринципность   вообще   и   недооценка   принципа   неотвратимости

наказания в особенности.  Газета «Комсомольская правда» в своем

обзоре откликов читателей «Нет пощады хулиганам» констатирова­

ла: «Волокита при расследовании случаев хулиганства в милиции и

прокуратуре, медлительность, при* рассмотрении таких дел в судах,

понятно, ослабляет, а часто, как мы видим, сводит на нет борьбу со

злом,  так  как  создает  нарушителю  закона  атмосферу  безнаказан­

ности»  («Комсомольская правда»,   1965,  13 апреля).  Газета «Вечер­

няя Москва» от 29 мая 1965 г. под рубрикой «Ни одно преступление

не оставлять безнаказанным» опубликовала письмо рабочих завода

«Серп и молот», в котором, в частности, говорится: «Судебные орга­

ны проявляют иной раз «доброту», приравнивая к мелкому хулиган­

ству серьезные нарушения   общественного   порядка.   Ничего, кроме

зла, такая доброта не принесет». В настоящее время, выполняя По­

становление ЦК КПСС и СМ СССР о мерах по усилению борьбы

с преступностью от 23 июля 1966 г., органы, ведущие борьбу с пре­

ступностью, успешно устраняют отмеченный недостаток.

ния уголовно-правовая борьба с преступностью может дать действенные результаты в деле полного искоренения преступности в нашей стране '.