§ 1. Причины и условия формирования социального государства

1. Понятие социальной государственности возникает в конце XIX — начале XX в. Оно означает появление у государства новых качеств, которых не было у либерального правового государства. В чем причины такого обогащения свойств государства? Означало ли возникновение социального государства отрицание важнейших принципов правового государства или появление социальных функций является новым этапом развития правового государства в изменившихся исторических условиях?

1 Кистяковский. Б. Государство правовое и социалистическое//Вопросы философии. 1990. №6. С. 142.

Формирование правового государства явилось одним из великих достижений человеческой цивилизации, неразрывно связанных с появлением “первого поколения” прав человека — гражданских и политических. Однако важным свойством развитого государства, признающего равноправие индивидов, является его динамичность, способность реагировать на проблемы, возникающие в обществе. Новые процессы в сфере экономических, политических, нравственных отношений требуют поиска новых параметров взаимоотношений государства и индивида. Вопрос о взаимоотношениях государства и личности в условиях свободной рыночной экономики изначально был в центре противостояния представителей различных течений экономической и политико-правовой мысли буржуазного общества, поскольку он затрагивал важнейшие принципы буржуазного общества — свободу и равенство. Как известно, сформировалось два подхода к данной проблеме. С одной стороны, теория индивиуальной свободы человека, неотделимая от обязанности государства гарантировать эту свободу от чьего-либо, в том числе и своего, вмешательства в эту сферу. Главное — экономическая свобода, а политические права являются лишь средством к охране независимости и индивидуальной свободы личности. Сторонники индивидуальной свободы (А. Смит, Дж. С. Милль, Б. Констан, Д. Локк и др.) понимали, что такая свобода в конечном счете порождает неравенство, что равенство и свобода могут противоречить друг другу, однако свободу они считали высшей ценностью, обеспечивающей развитие индивидуальности и своеобразия личности, устраняющих “уподобление” людей друг другу. Государственное невмешательство — главное условие обеспечения такой “негативной” свободы, которая в конечном счете неизбежно порождает неравенство.

С другой стороны, теория, не отрицающая значимости индивидуальной свободы, но стремящаяся сочетать ее с равенством, с участием государства в обеспечении равенства личностей. Основоположником такой концепции был Руссо, считавший, что принципу равенства должно быть подчинено все, в том числе и власть, задача которой — обеспечение равенства. В таком подходе четко проступает не только негативное понимание свободы (от вмешательства государства), но и ее позитивное понимание как права гражданина на определенные действия государства, связанные, в частности, с обеспечением равенства.

Эти два направления четко обозначились в русской дореволюционной политической мысли, исследовавшей позиции государства по отношению к индивиду. Так, Б. Чичерин отстаивает приоритет свободы и ее независимость от любого вмешательства в экономическую сферу. Такая свобода несовместима с равенством. И хотя Б. Чичерин выступал против крайностей индивидуализма, по его мнению, социальное неравенство — естественный результат “движения промышленных сил”. Поэтому он выступал против вмешательства государства в изменение подобной ситуации, ибо “таков общий закон человеческой жизни, закон, действие которого может прекратиться только при совершенно немыслимом всеобщем уничтожении свободы”1. Если бы государство вместо установления одинаковой свободы для всех вздумало “обирать богатых в пользу бедных”, то это было бы не только нарушением справедливости, но и извращением коренных законов человеческого общежития2.

Иные подходы были у П. Новгородцева. Анализируя новые течения английского либерализма конца XIX в., он отметил: “Современный либерализм стремится продолжать принцип равенства в сторону уравнения социальных условий жизни, но это открывает для государства такую сферу деятельности, которая по своим размерам и возможным последствиям резко отличается от политической практики еще недавнего прошлого. Задача уравнения в правах, которую ставила французская революция, будучи великой по своему принципиальному значению, представляется необычайно легкой по своей простоте сравнительно с программой социальных реформ”3.

Освобождение индивидов от жесткой опеки государства развязало инициативу и самодеятельность людей, способствовало развитию частного предпринимательства и рыночного хозяйства, обеспечило бурное развитие производительных сил, создание новых технологий и в конечном счете — рост национального богатства, упрочение экономической мощи буржуазных государств. Все это подтвердило высокую ценность классического либерализма XVIII в. с его идеями свободы и принципом “laissez—faire”.

Однако уже в конце XIX в. явно обнаружились и негативные последствия, явившиеся результатом реализации идей либерализма и индивидуализма и потребовавшие корректировки некоторых его принципов, в частности принципа негативной свободы, “свободы от” (любого вмешательства, воздействия и т. д.).

1 Чичерин Б. Собственность и государство. Часть вторая. С. 326.

2 См.: Чичерин Б. Собственность и государство. Часть первая. 1882. С. 267.

3 Новгородцев П. Указ. соч. С. 340.

В этот период стали все более ярко проявляться классовые противоречия в обществе, резкая поляризация между богатством и бедностью, которые могли привести к социальному взрыву и потрясениям. Принцип “равных стартовых возможностей”, осуществляемый при полном невмешательстве государства, неизбежно породил расслоение общества, поскольку далеко не все, даже талантливые и одаренные люди, располагают способностью к жесткой борьбе и конкуренции, принимают “условия игры” рыночной стихии, вписываются в ситуации, предлагаемые принципом негативной свободы.

Индивидуализм, который занимал столь видное место в доктринах классического либерализма, стал обнаруживать “эгоизм и самовлюбленность” (Ф. Хайек). Это в значительной мере противоречило тому изначальному смыслу, который придавался данному понятию либеральными доктринами. В трактовке представителей либеральных течений индивидуализм ассоциировался прежде всего с высокой оценкой самобытности личности. “Основными чертами индивидуализма... явились уважение к личности как таковой, т. е. признание абсолютного приоритета взглядов и пристрастий каждого человека в его собственной сфере деятельности, сколь бы узкой она ни была, а также убеждение в желательности развития индивидуальных дарований и наклонностей”1. По мнению Ф. Хайека, последовательного сторонника либеральных рыночных концепций, именно такой индивидуализм, выросший из элементов христианства и античной философии, впервые полностью сложившийся в эпоху Возрождения, разросся в западноевропейскую цивилизацию.

1 Хайек Ф. Указ. соч. С. 183.

2 Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992. С. 373.

По мере развития буржуазного общества понятие индивидуализма обеднялось, оно стало ассоциироваться со своеволием и эгоизмом. А. Токвиль рассматривает индивидуализм как “взвешенное, спокойное чувство, побуждающее каждого гражданина изолировать себя от массы себе подобных и замыкаться в узком семейном и дружеском кругу. Создав для себя, таким образом, маленькое общество, человек перестает тревожиться обо всем обществе в целом” . Такое понимание индивидуализма проистекает, по мнению А. Токвиля, “из ошибочности суждений”. В результате индивидуализм “поначалу поражает только ростки добродетели общественного характера; однако с течением длительного времени он поражает и убивает и все остальные и в конечном итоге сам превращается в эгоизм”, т. е. страстную, чрезмерную любовь к самому себе, заставляющую человека относиться ко всему на свете лишь с точки зрения личных интересов и предпочитать себя всем остальным людям1.

Гиперболизация индивидуальных потребностей и пристрастий неизменно приводит к нравственным и социальным деформациям общества, резкой противоположности и противоборству интересов различных его слоев и групп. Исчезает чувство их взаимосвязанности, чувство ответственности и солидарности. Остро ощущая порождаемую этим нарастающую напряженность в обществе и необходимость его социального реформирования, Ф. Д. Рузвельт в 1929 г. выступил против грубого, примитивного индивидуализма, отметив, что “самостоятельно живущий человек”, забывающий об ответственности и взаимозависимости людей, “стал таким же пережитком старины, как человек каменного века”2.

Кризис идей крайнего индивидуализма и классического либерализма начали ощущать представители новых либеральных течений уже в конце XIX и особенно в начале XX в. Возрастание противоречий и напряженности в обществе определили необходимость новых способов реагирования государства на возникшую ситуацию, целью которых было предотвращение революционных взрывов. Их предпосылки формировались под влиянием не только резкой поляризации общества и увеличения степени фактического неравенства людей, но и получившей широкое распространение и признание марксистской доктрины, ориентировавшей на социалистическую революцию и диктатуру пролетариата.

1 См.: ТоквильА. Указ. соч. С. 373—374.

2 Шервуд Р. Рузвельт иГопкинс. Т. 1.М., 1958. С. 72—73.

Чутко улавливая эти процессы, неолиберальные теоретики выдвинули новое “позитивное” понимание свободы, означающее обязанность государства обеспечивать социально ориентированную политику, выравнивать “социальные неравенства”. Новое “положительное” понимание свободы означало, по словам П. Новгородцева, “целый переворот понятий, который знаменует новую стадию в развитии правового государства”1.

Что реально означало такой подход? Во-первых, возрастание роли государства в воздействии на экономику. Во-вторых, по выражению Л. Дюги, “умаление индивидуалистической доктрины” и обязанность правителей применять “находящуюся в их распоряжении наибольшую силу для дела общественной взаимозависимости. Они должны не только воздерживаться; они должны действовать, и эта обязанность переводится в юридическую обязанность обеспечить обучение и гарантировать труд”2.

В-третьих, попытки “нравственного измерения” экономических процессов, основанные на стремлении ликвидировать нищету и неравенство, установить социальную справедливость.

В-четвертых, определение основных направлений социального реформирования общества, которое создало “второе поколение” прав человека — социально-экономических и культурных.

Таким образом, устанавливались новые параметры отношений между государством и личностью, связанные с обязанностью государства принимать меры, содействующие обеспечению “нового поколения” прав человека. Так возникает идея социального государства, которая получила широкое развитие и признание во второй половине XX в.

Однако идеи социального реформирования общества встретили и продолжают встречать резкое противодействие не только со стороны консерваторов, но и в среде ученых и политиков старого либерализма. И это не случайно, поскольку идея социально ориентированного государства вновь выдвинула на передний план вопрос о соотношении важнейших принципов жизнедеятельности индивидов — принципов свободы и равенства. Социальные функции государства, по мнению сторонников неограниченной экономической свободы, ведут к нарушению “справедливости” свободного рынка, ограничивают права индивида, порождают слой пассивных людей, уповающих на помощь государства и не желающих активно включаться в состязание и конкуренцию свободного рынка. Сам рынок является способом установления истинной справедливости отношений в обществе, обеспечивающим свободу и автономию личности. Социальная ориентация государства — покушение на свободу, поскольку она неизбежно влечет за собой его вмешательство в экономическую сферу, отступление от тех основ, которые были заложены буржуазными революциями.

1 Новгородцев П. Указ. соч. С. 340.

2 Дюги Л. Указ. соч. С. 72.

Другое направление, отстаивавшее необходимость обеспечения социального равенства, явилось, по мнению П. Новгородцева, результатом крушения старого либерализма, не признающего иного равенства, кроме формально-юридического, и предлагавшего трансформировать идею свободы под влиянием идеи равенства. По мнению Буже, представителя нового французского либерализма конца XIX в., свободное государство не есть состояние, в котором сильные делают что хотят в меру своей силы; это — состояние справедливости, в котором общество сдерживает свободу некоторых для того, чтобы сохранить свободу всех. Асквит (английский либералист начала XX в.) отмечал, что от государства требуется не только устранение юридических препятствий к развитию свободы, но и достижение материальных возможностей для наилучшего проявления свободы: народного образования, решения жилищного вопроса, улучшения условий социальной жизни. Идея Росселя о “призвании государства к моральной, имущественной и социальной реформе” была воспринята противниками этой позиции как “поощрение принципов Робин Гуда, применявшихся им в Шервудском лесу”.

Право человека на достойное существование, выдвинутое русскими либеральными мыслителями Вл. Соловьевым и П. Новгородце-вым1, связывалось с осуществлением социальных реформ.

К полемике, ведущейся в сфере буржуазных либералов (классических и новых) и консерваторов, активно подключился марксизм, который выступил ярым противником социальных реформ, однако использовал в этих целях свои аргументы, резко не совпадающие с аргументами ни сторонников, ни противников реформ буржуазной политической и экономической мысли. В основе борьбы марксизма с реформизмом лежала идея о невозможности улучшения положения трудящихся посредством реформ при сохранении буржуазного строя.

1 См.: Новгородцев П. Указ. соч. С. 310—353.

Марксизм признавал значение борьбы рабочего класса в капиталистическом обществе за демократические преобразования и улучшение экономического положения трудящихся; однако утверждал, что такая борьба должна подготовлять почву для осуществления пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата, ибо проведение реформ в рамках буржуазного строя существенных изменений в положение трудящихся не внесет. Исходя из этого, В. И. Ленин вел решительную, непримиримую борьбу с реформизмом, с “конституционными иллюзиями”, которые могли возникнуть в результате завоевания тех или иных социальных уступок рабочим классом и отвлечь его от революционной борьбы. “Нельзя сделать решительно ни одного шага к правильной постановке тактических задач в современной России, — писал он, — не поставив во главу угла систематическое и беспощадное разоблачение конституционных иллюзий, раскрытие их корней, восстановление правильной политической перспективы”1. В. И. Ленин считал, что движение за реформы используется буржуазией с целью отвлечения масс от революционной борьбы.

2. История опровергла марксистские идеи путем революционного насилия установить всеобщее равенство и справедливость. Однако и в современном мире существует поляризация мнений относительно того, должно ли государство устранять несправедливости, порождаемые рыночными отношениями, выравнивать социальные неравенства, неизбежно возникающие в стихии рынка, стремиться к утверждению справедливости путем создания социальных программ, организации распределительных механизмов.

1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 33.

Многие буржуазные ученые, например Ф. Хайек, М. Фридмен, считают недопустимым любое вмешательство государства в рыночные отношения во имя справедливости в равенстве, поскольку это противоречит принципам и структурам свободного рынка. Другое современное течение — новый эгалитаризм — четко обозначило тенденцию к выравниванию социального положения людей (Дж. Роулс, К. Дженкинс), смягчению социальных неравенств. “В лице "нового эгалитаризма" выступает своего рода антипод консервативных моделей капиталистического развития, поэтому не случайно виднейшие американские неоконсерваторы активно включились в полемику с ним”1.

Эти позиции буржуазных ученых выходят за пределы сугубо научной полемики; они оказывают непосредственное воздействие на политику государств, на большую или меньшую степень их социальной ориентированности. Несмотря на противодействие идеям социального государства со стороны представителей консервативных, монетаристских концепций, идея социального государства получает все большее признание, воплощается в практике и закрепляется в конституциях современных государств.

В этом отношении интересен опыт ФРГ, которая конституционно провозгласила себя социальным правовым государством. Социальные функции государства стали складываться уже в первые послевоенные годы, когда были заимствованы институциональные структуры, уходящие своими корнями в традиции прошлого, ориентирующиеся на восстановление институтов социальной политики периода бисмарковской империи. Это касалось отношений в области здравоохранения и жилья. Особо следует выделить пенсионную реформу 1957 г., которая “по справедливости считается великим социально-политическим деянием”2.

Принцип социальности государства в той или иной форме выражен в Конституциях Франции, Италии, Португалии, Турции, Испании, Греции, Нидерландов, Дании, Швеции и других государств. Он неразрывно связан с социально-экономическими и культурными правами. Независимо от того, закреплены эти права в конституции государства или нет, развитые государства западного мира не могут отвергать значимость этой категории прав, которые нашли воплощение в важнейших международно-правовых актах — Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах. Ключевым принципом социально-экономических прав, вокруг которого выстраивается вся их система, является положение, сформулированное в п. 1 ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, согласно которому каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности и т. д.. Данный принцип развит в п. 1 ст. 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах:

“Участвующие в настоящем Пакте государства признают право каждого на достойный жизненный уровень для него и его семьи, включающий достаточное питание, одежду и жилище, и на непрерывное улучшение условий жизни. Государства-участники примут надлежащие меры к обеспечению осуществления этого права, признавая важное значение в этом отношении международного сотрудничества, основанного на свободном согласии”. Приведенные выше принципы обязывают участвующие в Пакте государства к социальной ориентации их деятельности, обеспечению “второго поколения” прав человека, без чего в конце XX в. невозможно нормальное развитие общества.

1 Мальцев Г. В. Буржуазный эгалитаризм. М., 1984. С. 186. 2Вольман Г. Чем объяснить стабильность экономического и политического развития Федеративной Республики Германии//Государство и право. 1992. № 11. С. 134.

К числу социально-экономических и культурных прав относятся: право на труд, на справедливую зарплату и равное вознаграждение за труд равной ценности; условия работы, отвечающие требованиям безопасности и гигиены; право на отдых, досуг и разумное ограничение рабочего времени и оплачиваемый периодический отпуск; право на социальное обеспечение, включая социальное страхование; право на охрану семьи, материнства и детства; право на образование; право на участие в культурной жизни; право на пользование достижениями культуры и ряд других. Простой перечень прав “второго поколения” показывает, что их осуществление невозможно без активного содействия государства, и это четко зафиксировано в п. 1 ст. 2 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах: “Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется в индивидуальном порядке (курсив мой. — Е. Л.) и в порядке международной помощи и сотрудничества, в частности в экономической и технической областях, принять в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы обеспечить постепенно полное осуществление признаваемых в настоящем Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер”.

Таким образом, вопрос о необходимости социальной ориентированности государства, постепенном гарантировании прав “второго поколения” признается международным сообществом. Однако далеко не все государства могут уже сегодня реально защитить все важнейшие права этой группы. Основная причина — состояние экономики страны. Ведь социальная функция может осуществляться в полном объеме лишь при высоком уровне экономического развития, позволяющем разумно перераспределять средства и ресурсы, сохраняя свободу рыночных отношений и предпринимательства.

И здесь возникает важная проблема, состоящая в том, как определить пределы вмешательства государства в экономику, чтобы оно не стало тормозом ее развития, с одной стороны, и обеспечило социальную защиту граждан — с другой. Это наиболее сложная задача, поскольку решение социальных вопросов требует роста производства, “накопления народного богатства”. “Сама мысль о крупных социальных реформах, — писал П. Новгородцев, — могла явиться только в связи с накоплением народного богатства, и без его прогрессивного роста социальные условия не могут развиваться успешно”1. Поэтому важны не только государственные меры по стимулированию производства, обеспечению его непрерывного роста (такие меры могут привести и приводят к накоплению огромных богатств в руках относительно небольшой части общества), но и гибкая налоговая политика государства, его управляющая и распределяющая роль, которые смогли бы обеспечить выравнивание положения различных слоев общества. Речь, разумеется, не может идти о полном материальном их равенстве; нужен поиск путей, исключающих массовое обнищание, приводящих к непрерывному подъему материального уровня существования всех граждан, призванному обеспечить их достойную жизнь.

В практике современных государств, даже высокоразвитых, существуют большие трудности, связанные с обеспечением социально-экономических и культурных прав. Достаточно вспомнить, что в условиях частного предпринимательства, при котором государство не распоряжается трудовыми ресурсами, безработица неизбежна. Поэтому задача государства — минимизировать неблагоприятные последствия безработицы, добиваться роста занятости, выплачивать пособия по безработице. Осуществление любого из указанных выше прав требует постоянного внимания и содействия государства, однако способов решения всех социальных проблем пока не найдено. Не случайно многие буржуазные ученые не признают социально-экономические права субъективными, поскольку они далеко не всегда могут быть защищены в суде. Поэтому ряд государств, например США, не присоединились к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах, ссылаясь именно на это обстоятельство.

1 Новгородцев П. Указ. соч. С. 342.

Разумеется, процедура реализации экономических прав имеет существенные особенности, отличающие их от политических и личных (гражданских) прав, каждое из которых в случае нарушения может быть защищено в суде.

Поэтому идеи социальной государственности и гарантированность социально-экономических и культурных прав требуют долговременных социальных программ и постоянных усилий государства. В современном мире многие государства сумели обеспечить высокий и достойный уровень жизни своих граждан (ФРГ, Швеция, Дания).

3. Формирование социальной государственности — процесс постоянный и непрерывный, требующий реакции на вновь возникающие ситуации и в экономике, и в политике, и в нравственности.

П. Новгородцев цитирует книгу Самюэля “Либерализм”, в которой отмечается, что силы государства в проведении социальных реформ не безграничны. Одни социальные проблемы слишком сложны, чтобы их решить законодательным путем, другие — слишком тонки и неуловимы, а третьи — слишком много зависят от нравственных причин1.

Трудности, стоящие перед социально ориентированным государством, связаны с тем, что государство должно соблюдать баланс между свободной экономикой и определенными способами воздействия на распределительные процессы в духе справедливости, “выравнивания социальных неравенств”. Отказываясь от ограниченной роли “ночного сторожа” и стремясь обеспечить всем гражданам достойный уровень жизни, государство не должно переступить черту, за которой начинается грубое вмешательство в экономику, подавление инициативы и свободы предпринимательства. Проявляя заботу о повышении социального статуса граждан, государство должно соблюдать меру, которая воспрепятствовала бы освобождению индивида от личной ответственности за свою судьбу и судьбы своих близких. Стремясь создать “общество всеобщего благосостояния”, государство не может использовать административно-командные средства. Его задача применять такие экономические методы, как гибкое налогообложение, бюджет, создание социальных программ.

1 См.: Новгородцев П. Указ. соч. С. 341.

Опыт развития социальных государств Запада показывает, сколь трудно достижим баланс между рыночной свободой и воздействием государства на экономику. Обеспечение высоких социальных расходов связано с повышением налогообложения, что со временем становится тормозом развития производства. В этих условиях правительство вынуждено временно сокращать социальные программы. Затем наступает период, требующий увеличения социальных расходов в связи с усиливающейся необеспеченностью части общества.

Складывающаяся на различных этапах развития общества конкретная ситуация вызывает приоритет то неоконсервативных, либертаристских доктрин, то либеральных эгалитаристских концепций. Так, в США в 80-х гг., в период пребывания Рейгана у власти, возобладали неоконсервативные, монетаристские модели развития общества. Под их воздействием правительство Рейгана отказалось от реализации более 20 социальных программ, что крайне обострило проблему жилья, страхования по безработице, государственного медицинского страхования. Президент Клинтон взял курс на повышение социальной ориентации государства. Значительно расширены инвестиции и ассигнования на социальные нужды1. Особое внимание уделил Клинтон общегосударственной программе охраны здоровья. Успехи развития экономики уже к концу первого года пребывания Клинтона на посту Президента показали, что в основу его было положено разумное налогообложение. Социальные программы осуществлялись без повышения налогов на абсолютное большинство населения, и прежде всего без дополнительных тягот станового хребта общества — среднего класса. Клинтон в своем президентском послании “О положении страны” подчеркнул, что только самые богатые, только 1,2 процента населения платят более высокие налоги2.

1 См.: Ледях И. А. Социальное государство и права человека (из опыта западных стран)//Социальное государство и защита прав человека. М., 1994. С. 28—29.

2 См.: Известия. 1994. 27 янв.

Политика в социальной сфере напоминает “челночное движение”. В этом движении проявляется поиск баланса между свободной рыночной экономикой и воздействием государства на ее развитие с целью обеспечения достойной жизни всех граждан. Это своего рода метод разрешения противоречий, который “обеспечивает и относительный прогресс, и относительное равновесие социальных отношений разных классов и групп населения. Все понимают, что иначе усиливается опасность левого или правого радикализма”1.

Поиск такого баланса, который позволил бы сочетать непрерывный рост народного богатства, развитие производства с расширением социальной функции государства, — одно из наиболее важных направлений общественной мысли в конце XX в., когда новые ситуации и гуманитарные идеалы не могут найти опоры в существовавших ранее доктринах. Отсюда и вытекает необычайный интерес к данной проблеме в зарубежной науке, где, наряду с приверженностью к консервативным концепциям отношений государства и гражданина в условиях рынка, четко обозначаются подходы, основанные на либеральных стремлениях утверждения в обществе принципов справедливости. Последние выдвигают теоретическое обоснование курса социальных реформ, программ государства, которые способствовали бы гуманизации жизни в современных буржуазных государствах.

Теория справедливости Дж. Роулса привлекла к себе наибольшее внимание в современной зарубежной науке. “Она отстаивает идею "государства благосостояния", соответствующие перспективы и социальную политику, основанную на перераспределении доходов, по возможности большего их выравнивания средствами, которые принимаются людьми сознательно и добровольно в результате общего согласия, договора”2. Роулс рассматривает общество как кооперацию всеобщей и взаимной связанности индивидов, дающей им стимулы личного участия в общем деле. Из теории социальной справедливости вытекают у него принципы взаимности и братства, функции которых — удерживать членов общества в рамках единства, подталкивать их к сотрудничеству и взаимопониманию3.

1 Баглай М. Дорога к свободе. М., 1994. С. 216.

2 Всесторонний анализ концепции Дж. Роулса содержится в  книге Мальцева Г. В. “Буржуазный эгалитаризм” с. 184—214).

3 См.: Мальцев Г. В. Указ. соч. С. 201.

Теоретики консервативного толка, отрицающие возможность государственного вмешательства в перераспределение доходов, упрекают Роулса в утопичности и морализаторстве. Тем не менее моральную направленность теории “справедливости как честности” Дж. Роулса нельзя недооценивать. Она ориентирует на цивилизованное решение проблем выравнивания неравенства, апеллируя к идеям гуманности и солидарности членов общества. Поиск таких путей утверждения справедливости имеет давние традиции. Можно вспомнить теорию социальной солидарности Л. Дюги, который уже в начале века считал, что пришло время более гибкого и гуманного политического строя, охраняющего индивида. Этот строй должен покоиться на двух элементах: на понятии социальной нормы, основывающейся на факте взаимозависимости, соединяющей членов человечества и, в частности, членов одной общественной группы, нормы, обязательной для всех, слабых и сильных, больших и малых, правящих и управляемых, а также на децентрализации или синдикалистском федерализме. Новый политический строй развивается с “постоянным умалением индивидуалистической доктрины”, и правители должны применять “находящуюся в их распоряжении наибольшую силу для дела общественной взаимозависимости. Они обязаны не только воздерживаться; они должны действовать, и эта обязанность переводится в юридическую обязанность обеспечить обучение и гарантировать труд”1.

Л. Дюги признавал, что в решении всех социальных вопросов закон взаимозависимости сам по себе бессилен. Нужно нечто большее: чувство жалости к человеческому страданию. “Приобретенное оно или врожденное это чувство... одно из наиболее прекрасных достояний цивилизованного человека XX века, оно должно найти место в нашем положительном политическом строе, который должен иметь в виду всю целостность человека”2.

В советской юридической науке теория Л. Дюги подвергалась резкой критике как попытка замаскировать идеей солидарности растущие противоречия буржуазного строя. Гуманистический, нравственный пафос этой доктрины игнорировался.

В современных условиях вопрос о социальной роли государства — это вопрос не только политический, юридический, но и нравственный. Сводить все проблемы взаимоотношений государства и гражданина к формальным юридическим аспектам, игнорируя нравственные проблемы, невозможно.

1 Дюги Л. Указ. соч. С. 72.

2 Там же. С. 75.

Стремление к нравственному измерению ситуаций, складывающихся в результате действия законов рынка, было характерно для либеральных теорий, пытавшихся ориентировать общество на солидарность и взаимосвязь. П. Новгородцев критиковал позицию, согласно которой свобода есть освобождение не только от материальных, но и от моральных уз, и отмечал значимость такого нового принципа, как солидарность, который должен дополнить принципы свободы, равенства и братства1.

Признание необходимости социальной деятельности государства как нравственного движения, охватывающего и государственные, и общественные структуры, требует переориентации в теоретических подходах к природе государства. Какие новые направления деятельности возникают у социального государства?

Обобщая деятельность социального государства в ФРГ, Конрад Хессе обозначил ее основные направления, которые являются обязанностью государства:

1). Усиление управления и планирования со стороны государства, которое осуществляет новые задачи: вторгается в те сферы жизни, которые регулировались прежде без его участия; повышается значение государства в экономической и социальной жизни; увеличивается зависимость индивида от этой деятельности. Государственная активность ФРГ в экономической и социальной сфере отражается в ее бюджете: более 50% средств в нем уделяется на социальное регулирование, социальное обеспечение, стимулирование экономики и повышение жизненного уровня граждан.

2). Социальное государство является планирующим, управляющим, производящим, распределяющим; оно является государством, обеспечивающим индивидуальную и социальную жизнь в соответствии с конституционной формулировкой социального правового государства. “Данный конституционный принцип по своей сущности служит обеспечению тех правовых сфер, которые относятся к существу социально-правового государства, таких как право на охрану труда, продолжительность дня, право на социальное обеспечение и социальное страхование, право на создание устава предприятия и договора в тарифах”2.

1 См.: Новгородцев П. Указ. соч. С. 373.

2 Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. М., 1981. С. 111.

3). Выполнение указанных задач является функцией правового государства. “Формирующее и гарантирующее воздействие государственных властей должно служить цели обеспечения человеку достойного существования. Оно служит равенству, понимаемому в качестве справедливого распределения. Оно служит свободе, которая в отличие от времен либерализма XIX в. не исчерпывается защитой индивида от посягательств государства, но является одновременно и вопросом всеохватывающей деятельности, благодаря которой свобода может воплотиться в действительность”1.

Из этих положений видно, что расширение воздействия государства на экономику, вторжение его в те сферы, которые раньше находились вне пределов его деятельности, неотделимы от понимания назначения социального государства. Следует отметить, что в современном мире происходит переориентировка различных систем в определении отношений государства и индивида. Так, страны, в которых господствовала плановая экономика, стремятся внедрять индивидуализм, в то время как страны с рыночной экономикой пытаются сделать рынок более приемлемым с социальной точки зрения. Оба вида общественных систем, основанных на индивиде или государстве, испытывают недостаток в промежуточных институтах, которые могли бы демократически обеспечить влияние социальных групп с различными интересами на общественное развитие”2. Очевидно, что в нынешних условиях необходима теория, сближающая государство и индивида не в плане подавления или ограничения последнего, а как признание неизбежности возрастания социальной функции государства в условиях рыночных отношений. Правильно отмечает Г. Вольман, что высокий уровень социального обеспечения граждан требует “больше государства”3.

4. Не вступает ли возрастание роли государства в противоречие с первоначальным замыслом правового государства как образования, отстраненного от экономики и ограничивающегося ролью “ночного сторожа”, наделенного лишь охранительными функциями по отношению к свободе индивида? Не является ли возникновение социальных функций государства, которые упорядочивают экономические отношения с целью устранения резких неравенств, отрицанием самой сущности правового государства?

1ХессеК. Указ. соч. С. 112.

2 См.: Трудовая этика как проблема отечественной культуры: современные аспекты (Материалы “круглого стола”)//Вопросы философии. 1992. № 1. С. 22.

3 Вольман Г. Указ. соч. С. 134.

На наш взгляд, следует исходить при ответе на данный вопрос из сущности правового государства в единстве всех его признаков — приоритета прав человека, построения государственной и общественной жизни на принципах права, разделения властей, взаимной ответственности индивида и государства. “Новое поколение” прав человека включается в систему приоритетов государства, обязывает его предпринимать меры по обеспечению этих прав, оказывать воздействие на экономические процессы на основе принципов права. Обогащение каталога прав человека дает импульс развитию новых его функций, новых направлений его деятельности. В этом и состоит приоритет прав человека как системообразующего признака правового государства, как главного ориентира его деятельности. П. Новгородцев правильно увидел в социальном реформировании “новую стадию развития правового государства”, стремление выйти за пределы формального юридического равенства, расширить его путем выравнивания социальных условий жизни. Это означает возрастание гуманизма правового государства, стремление к осуществлению “благородной миссии общественного служения”.

Следует подчеркнуть, что социальная деятельность государства, хотя и в ограниченном объеме, началась значительно раньше возникновения понятий “социальное государство”, “государство всеобщего благоденствия”. Это справедливо отмечает Е. Шмидт-Асман:

“Реальная практическая деятельность государства XIX столетия была менее сдержанной, чем этого требовала его модель. В повседневной управленческой деятельности либеральное правовое государство не отбрасывало традиций государства благоденствия; здесь тоже выдвигались и ставились новые задачи регулирования общественных процессов, например в градостроительстве или пенсионном обеспечении”1.

Поэтому правовое и социальное государство — это не антитезы, а диалектика развития государства, признающего приоритет прав человека и определяющего в соответствии с этим направлением формы и методы деятельности. Становление социального государства — длительный процесс, очень сложный и противоречивый. Удерживать его в определенных правовых границах, не ущемляя свободы одних и не снимая ответственности за свою судьбу с других, помогают уже сформировавшиеся и вошедшие в реальную практику принципы правового государства. На их основе возможна дальнейшая гуманизация государства и общества.

1 Государственное право Германии. Т. 1. С. 59.

Начальная стадия развития социального государства — ответственность за предоставление каждому гражданину прожиточного минимума. Так, в Германии законодательство о бедных с середины XVIII в. обязывало общины оказывать все большую помощь нуждающимся. В XIX в. эта ответственность переместилась с коммунального уровня на общегосударственный1. В Кодексе социальных законов ФРГ (§ 9 Общей части) указывается, что каждый, кто не в силах самостоятельно добывать себе средства к существованию и не получает при этом никакой посторонней помощи, имеет право на личную и материальную поддержку, которая соответствует его специфическим потребностям, побуждает к самопомощи, обеспечивает участие в общественной жизни, гарантирует достойное человека существование.

Обязанность государства обеспечить достойный уровень жизни каждому находит практическое воплощение в высоких объемах социальных расходов развитых современных государств. Доля социальных расходов в Швеции составляет 1/3 ВНП, в ФРГ и Италии — 1/4, в США и Великобритании — 1/5. Такой уровень социальных расходов, позволяющий реализовать социальное обеспечение, дополнительные пособия по безработице, право на получение образования, жилье, доступ к ценностям культуры, должен опираться на высокоразвитую экономику, принципы права и справедливости, стремление к гармонизации общественных отношений и устранению резких неравенств. Однако даже эти условия не обеспечивают социального благоденствия всех граждан. Процесс развития социального государства не однолинейное поступательное достижение к поставленной цели — обеспечению достойного уровня жизни граждан. Это — сложное и противоречивое определение социальной политики, в котором есть свои успехи и неудачи, взлеты и падения. На уровень социальности государства немалое влияние оказывает политическая ориентация правительств (социал-демократы, консерваторы), соотношение сил политических элит общества.

1 Государственное право Германии. Т. 1. С. 67.

5. На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что основные принципы социального государства — достоинство человека, справедливость, ответственность, преодоление формально-юридического равенства с целью устранения резких расхождений материальных статусов индивидов. Путь к реализации этих принципов, как уже отмечалось, длительный, а по сути дела — нескончаемый. П. Новгородцев писал, что “возлагая на себя благородную миссию общественного служения, оно (государство. — Е. Л.) встречается с необходимостью реформ, которые лишь частью осуществимы немедленно, а в остальном либо вовсе не осуществимы, или осуществимы лишь в отдаленном будущем и, вообще говоря, необозримы в своем дальнейшем развитии и осложнении”1.

Причины этих сложностей не только в степени развитости экономики, но и в вечном противостоянии принципов свободы и равенства. Полная гармонизация этих принципов практически невозможна. Условие их сосуществования — строго сбалансированное ограничение свободы экономической деятельности (преимущественно экономическими, а не юридическими методами) и стремление к постоянному повышению жизненного уровня людей, понимание недостижимости абсолютного фактического равенства. Последнее является следствием разности людей — их способностей, талантов, инициативности, трудолюбия, физического и психического состояния. Поэтому цель социального государства не устранение неравенства, а “выравнивание неравенств”, устранение резкого различия в имущественном положении, повышение социального статуса индивида для обеспечения всем членам общества достойного уровня жизни.

1 Новгородцев П. Указ. соч. С. 340.

X. Ф. Цахер раскрывает различные средства и способы, которые государство применяет для смягчения социального неравенства. Это социальные коррективы, вносимые в частноправовые отношения (трудовое право, правовая защита квартиросъемщиков и арендаторов), государственное воздействие на общественные отношения (охрана труда, надзор за воспитанием, помощь молодежи); обеспечение общедоступности наиболее важных благ и услуг (регулирование цен, обязательность заключения договоров о снабжении энергией и т. п.); предоставление государственных учреждений частным лицам (в сфере обслуживания, образования, здравоохранения); создание благоприятных социальных условий существования посредством установления обязанностей частных лиц (например, по отношению к инвалидам); улучшение социального положения путем государственных выплат (социальных пособий); сглаживание имущественного неравенства за счет средств, мобилизуемых государством (налогов, взносов, пошлин); перераспределение ценностей (например, путем земельной реформы); смягчение экономического неравенства путем обобществления некоторых экономических ценностей или их передачи в общественную собственность и др.1 Поиск способов реагирования государства на социальное неравенство идет постоянно. При этом важно, чтобы социальное государство, реализующее свою ответственность за осуществление экономических, социальных и культурных прав, в то же время не нарушило автономии общественного развития, соблюло “меру свободы” участников экономических отношений, не снизило личного чувства ответственности у адресатов его социальной функции.

Однако как бы ни была сложна роль социального государства в современном обществе, без нее невозможно осуществление не только экономических, социальных и культурных прав, но и прав “первого поколения” — политических и личных. При необеспеченности социальной стороны жизнедеятельности людей, достойного уровня их жизни деформируется вся структура прав и свобод человека: снижается политическая активность, возрастает политическая апатия и неверие в государство, далеко не всегда доступны индивиду юридические гарантии прав и свобод (например, право на защиту). Социальная незащищенность порождается нередко отсутствием основного гражданского (личного) права — права частной собственности. Проблемы материального обеспечения нередко играют решающую роль при проведении выборов в представительные органы, в предвыборной борьбе за пост президента и т. д. Поэтому социальное государство, задача которого — создание условий и ответственность за реализацию “второго поколения” прав человека, оказывает самое непосредственное воздействие на осуществление всего единого комплекса прав и свобод человека.

1 См.: Государственное право Германии. Т. 1. С. 68—69.

Социальное государство и рыночная экономика в процессе взаимодействия должны преодолевать свои антагонизмы. Понятие социально ориентированной рыночной экономики получает и далее все больше будет получать признание и распространение. Это неизбежный путь гуманизации общественной жизни, снижения противостояний в обществе, формирования солидарности сограждан, повышения нравственности всех социальных групп и индивидов. Современные государства должны не только охранять свободу, но и считаться с необоримым стремлением людей к равенству, которое возникло в давние времена и не уничтожаемо никакими законами рыночной экономики. Об этом блестяще написал А. Токвиль: “Я думаю, что демократические народы испытывают естественное стремление к свободе; будучи предоставлены самим себе, они ее ищут, любят и болезненно переживают ее утрату. Однако равенство вызывает в них страсть, пылкую, неутолимую, непреходящую и необоримую; они жаждут равенства в свободе, и, если она им недоступна, они хотят равенства хотя бы в рабстве... Это справедливо для всех времен и особенно для наших дней. Какие бы люди и какие бы власти ни захотели восстать против этой непобедимой силы, они будут опрокинуты и уничтожены ею”1. Написанные более 150 лет назад, эти слова являются очень современными в наши дни, когда принципы свободы и равенства должны быть гарантированы в границах возможностей развитых государств путем дополнения юридического формального равенства равенством фактическим в тех объемах, которые не окажутся губительными для свободы.

1 Токвиль А. Указ. соч. С. 373.