§ 4. Определение обязательства. Обязательственное право в системе имущественных прав

1. В политическом отчете Центрального Комитета XVI Съезду ВКП(б) товарищ Сталин, характеризуя советскую систему хозяйства (в противоположность капиталистической системе), указал, что при советской системе хозяйства «.. .раз­витие производства подчинено не принципу конкуренции и обес­печения капиталистической прибыли, а принципу планового руководства и систематического подъема материального и куль­турного уровня трудящихся» '.

Характеристика советской системы хозяйства выражена в статьях 4 и 11 Сталинской Конституции: «Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производ­ства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплоатации человека человеком» (ст. 4 Конституции СССР). «Хозяйственная жизнь СССР определяется и направляется государственным народно­хозяйственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости СССР и усиления его обороноспособности» (ст.- 11 Конституции СССР).

Государственный народнохозяйственный план создается под непосредственным руководством Партии и Правительства, при живом участии широчайших масс трудящихся, проявляющих в этом деле свою творческую инициативу. Утвержденный план является законом, при исполнении которого также имеет очень важное значение творческая самоотверженная работа трудя­щихся под непосредственным руководством Партии и Прави­тельства.

Грандиозные успехи в области социалистического строитель­ства давали и дают Советскому государству возможность активно воздействовать на экономику, направлять ее развитие в соответ-

' Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 397, 3 Зак. 1779. Общее учение об обязательстве

ствии с основной задачей постепенного перехода от социализма к коммунизму.

С победой социалистической системы хозяйства получила полное развитие функция хозяйственно-организаторской и куль­турно-воспитательной работы государственных органов.

Советское государство н& только имеет всю полноту политиче­ской власти, оно является и собственником основных средств производства. Партия и Правительство, при активнейшем участии широких масс трудящихся, в плановом порядке направляют развитие экономики страны на основе познанных экономических законов социализма.

Основным методом хозяйствования является хозяйственный расчет, в котором получает выражение сочетание личных интере­сов трудящихся с общественными интересами, материальной заинтересованности работника и социалистического отношения к труду.

Еще 23 июня 1931 г. товарищ И. В. Сталин в речи на совеща­нии хозяйственников «Новая обстановка — новые задачи хозяй­ственного строительства» указал, что требуется «уничтожение бес­хозяйственности, мобилизация внутренних ресурсов промышлен­ности, внедрение и укрепление хозрасчета во всех наших пред­приятиях, систематическое снижение себестоимости, усиление внутрипромышленного накопления во всех без исключения отрас­лях промышленности... Итак, внедрить и укрепить хозрасчет, поднять внутри промышленное на­копление — такова задача» '. Это указание товарища Сталина о необходимости внедрения и укрепления хозрасчета сохраняет всю свою силу и значение и до настоящего времени. Хозрасчет есть основной метод хозяйственной деятельности, метод плано­вого управления, борьбы за выполнение плаяа, за социалистиче­ское накопление. Проведение хозрасчета приводит, с одной стороны, к хозяйственной самостоятельности отдельных государ­ственных органов, которые наделяются необходимыми оборотными средствами, и каждый госорган в отведенной ему сфере деятель­ности самостоятельно добивается выполнения и перевыполнения своего плана и создает социалистическое накопление. С другой стороны, отдельные госорганы не стоят обособленяо и разроз­ненно. Их объединяет единая общая цель — выполнение государ­ственного народнохозяйственного плана; становится возможным контроль хозорганами друг друга по выполнению плана и стиму­лирование его выполнения.

На почве деятельности гоеорганов, направлеайой на выполне­ние народнохозяйственного плана, между ними складываются правоотношения, завязываются связи, содержание которых заклю-

' Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 347.

чается в том, что один госорган оказывается обязанными или передать другому госоргану какие-то материальные ценности или иным образом содействовать выполнению плана другого гос­органа. Как правило, эти связи выливаются в форму договора, который (по известному определению товарища В. М. Молотова) есть наилучшая форма сочетания хозрасчета и плана. В договоре выражается и самостоятельность заключившего его хозоргана и ответственность этого хозоргана за выполнение плана. Договор — важнейшая форма установления такого рода связей между гос­органами (лишь в отдельных исключительных случаях обязан­ности госоргана что-то передать другому госоргану или что-то для него исполнить возникают, помимо договоров, непосредственно на основании самого плана, см. § 10).

Советские граждане приобретают необходимые продоволь­ственные и промышленные товары в социалистических торговых предприятиях; другие социалистические предприятия берут на себя исполнение необходимых действий для граждан (сшить пальто, покрасить платье, починить ботинки и т. д.), а граждане, обращающиеся в эти ателье, комбинаты бытового обслуживания и т. п., обязаны получаемые услуги оплачивать.

Наконец, и отдельные граждане в своих взаимных отношениях также оказываются нередко обязанными к совершению тех или иных действий; такие отношения возникают, например, при покупке на колхозном рынке овощей, фруктов и т. п.

Обязанность совершения известных действий может возникнуть также из причинения вреда одним лицом (гражданином или юридическим) другому лицу; например, владелец автомобиля, налетевшего на пешехода, обязан возместить вред потерпевшему;

лицо, неосторожно разбившее чужую вещь, обязано уплатить собственнику стоимость разбитой вещи, и т. д.

Во всех названных случаях говорят об обязательственных отношениях, или короче, — об обязательствах.

2. Обязательство есть разновидность гражданских правоотно­шений. Содержание всякого гражданского правоотношения вклю­чает в себя право (в данном случае—право требования) и соот­ветствующую ему обязанность, или права и обязанности на стороне каждого участника правоотношения; например, права и обязанности поставщика и покупателя, подрядчика и заказ- / чика, и т. п.

Лицо, которому принадлежит в обязательственном отношении право (требовать совершения или несовершения известного дей­ствия), называется кредитором; 'лицо, на котором лежит обязан­ность (совершить или не совершать действия), называется долж­ником.              ......        .   ,   . .

З*

Обязательственное правоотношение, или обязательство, харак­теризуется в ст. 107 ГК РСФСР (и соответствующих статьях гражданских кодексов других союзных республик) следующим образом:

«В силу обязательства одно лицо (кредитор) имеет право тре­бовать от другого (должника) определенного действия, в част­ности, передачи вещей или уплаты денег, либо воздержания от действия».

Праву требования кредитора соответствует обязан­ность должника к совершению известного действия или к воз­держанию от действия.

Примеры. Фабрика принимает на себя обязательство сдать универмагу определенное количество швейных изделий, а универ­маг — принять и оплатить полученный товар.

Ремонтно-строительная контора обязывается произвести ре­монт жилых помещений, а жилищное управление—принять и оплатить работу.

Пассажир получил увечье при крушении поезда; в силу этого у него возникает право требовать от железной дороги возмещения за понесенный вред, а для железной дороги возникает обязанность возместить вред.

А. подписал с издательством договор на издание его книги;

тем самым А. уступил на определенный срок издательству исклю-.чительное право на издание своей книги и, следовательно, обя­зался не передавать рукопись этой книги никакому другому издательству для размножения и опубликования и имеет право требовать вознаграждения и издания его книги; издательство же обязывается уплатить автору вознаграждение, издать книгу, принять меры к ее распространению и имеет право требовать от А., чтобы он не размножал своей работы ни через какое дру­гое издательство.

3. В Гражданском кодексе раздел «Обязательственных прав» (ст.ст. 106—415) помещен после раздела «Вещных прав» (ст.ст. 52—105 р.), регулирующих право собственности, право застройки (для РСФСР отмененное Указом Президиума Верхов­ном Совета РСФСР 1 февраля 1949 г., для УССР —Указом Пре­зидиума Верховного Совета УССР 21 марта 1949 г.) и залог имущества. Таким образом, Гражданский кодекс различает среди имущественных прав вещные права и обязательственные права. Спрашивается: по какому признаку проводится это деление имущественных прав на вещные и обя­зательственные права, и нужно ли такое деле­ние?

На эти вопросы в советской 'цивилистической литературе нет единого ответа. Ряд советских авторов отрицает целесообразность и даже возможность проведения этой классификации.

Так, проф. В. К. Райхер в статье «Абсолютные и относительные права», появившейся в 1928 г.1, выражает такую точку зрения, что категория «вещных прав», которой противопоставляется «обя­зательственное право», не имеет научного значения. Прежде всего, определение вещного права, как права на вещь, в смысле непосредственного господства лица над вещью, по мнению В. К. Райхера, неправильно потому, что такое определение ведет к признанию правоотношения между лицом и вещью, а это не верно. Кроме того, категория «вещных прав» не представляет собрй единого, однородного целого. Исторически в эту категорию попали права, между собой разнородные, причем эти разнородные права не объединены даже признаком абсолютности защиты , (в смысле защиты против любого нарушителя права). Так, из трех вещных прав, известных Гражданскому кодексу, только право собственности отличается этим признаком абсолютности защиты;

для двух других вещных прав, упоминаемых в Гражданском кодексе (права застройки и залогового права), имеет решающее значение договор, как отношение между двумя определенными субъектами. В отношении права застройки и залогового права договор имеет значение не только для установления, но и для осуществления отношений застройки и залога, т. е. имеет длитель­ное значение. Эти права не являются абсолютными и вещными, так как по своему субъектному составу, по структуре, по харак­теру оформляемых ими социальных связей они принадлежат к совершенно другому типу, — к типу относительных по защите прав (т. е. таких, в которых обязанными являются одно или несколько определенных лиц, против которых только и может даваться судебная защита). Наряду с этим, некоторые бесспорно абсолютные права, как, например, право авторское, изобре­тательское, не попадают в разряд вещных прав. В. К. Райхер предлагает отказаться от категории вещных прав. Деление прав на абсолютные и относительные, по мнению В. К. Райхера, является правильным и должно быть. сохранено, однако, с некоторыми изменениями. Именно, проф. Райхер считает необходимым подчеркнуть, что всякое право, в том числе и относительное, обязательно для всех и действует против всех;

различие же между абсолютными и относительными правами заключается в характере связи, соединяющей управомоченное лицо с другими лицами. Это различие связи поясняется автором образно так: относительное правоотношение представляет собой связь по типу прямых проводов, протянутых между определен­ными точками пространства; правовая энергия струится в этом случае лишь по данному проводу, хотя и рассеивается вместе с тем

' «Известия Экономического факультета Ленинградского политехниче­ского института», в. 1 (XXV), 1928, стр. 273—306,

в окружающем пространстве (косвенное, отраженное действие 00 адресу третьих лиц). При абсолютном правоотношении связь устанавливается tio типу беспроволочной, соединяющей данную точку с абсолютно-неопределенным числом всех прочих точек;

в этом случае право излучает энергию из одной точки волно­образно, непосредственно во все стороны социальной среды. Круг абсолютных прав В. К. Райхер считает подлежащим пересмотру в целях сокращения, так как за некоторыми правами, ныне при­числяемыми к абсолютным правам, этого характера признать нельзя (право застройки, залог)1.

Классификация имущественных прав на вещные и обязатель­ственные по признаку объекта тех и других прав стала особенно спорной ввиду острой критики, которой подверглось само понятие «объекта» права (правоотношения). В числе важнейших опубли­кованных работ, исследующих этот вопрос, надо назвать (в хро­нологическом порядке) следующие монографию М. М. Агаркова «Обязательство по советскому прфву» 1940 г.; Учебник гра­жданского права для юридических институтов, т. I, 1944 г. (глава 4-я — Гражданское правоотношение); работу Н. Г. Але­ксандрова «Юридическая норма и правоотношение», 1947 г.;

статью О. С. Иоффе «О некоторых теоретических вопросах науки гражданского права», Вестник Ленинградского Универси­тета 1949 г., № 3; монографию О. С. Иоффе «Правоотношение по советскому гражданскому праву», 1949 г.; Учебник теории государства и права (Института права АН СССР, 1949 г.);

Учебник теории государства и права А. И. Денисова, 1949 г.

В некоторых из названных работ подвергается 'сомнению и даже отрицается за объектом правоотношения, так сказать, право на существование, в качестве одного из элементов правоотноше­ния. Так, в учебнике гражданского права (для юридических инсти­тутов, 1944 г.) вопрос ставится следующим образом. Общепри­нятый взгляд, по которому понятие правоотношения включает в себя, в качестве существенного элемента (наряду с субъектами и содержанием правоотношения), также и объект правоотноше- ' ния, является, по мнению авторов учебника, следствием извест­ного предрассудка. Произвольным считают авторы учебника

1 В. К. Райхер (Абсолютные и относительные права, «Известия Экономи­ческого факультета Ленинградского политехнического ввстнтуга». т. I (XXV), 1928, стр. 296) обращает внимание, что и относительно» правоотношение ие замыкается в своем действии исключительно рамками взаимоотношений между его непосредственными участниками, но действует и по адресу всех третьих лиц, только не прямо, а косвенно, отраженно (ввиду социального характера всякого правоотношения). Эта мысль правильна (например, право кредитора по обязательству отражается на правах его собственных кредиторов в смысле возможности реализации этих прав). Но все же обязанными субъектами в относительных правоотношениях всегда являются одно или несколько опре­деленных лиц,                .                                      '

принимаемое, в качестве как бы разумеющегося самого по себе тезиса, то положение, что раз есть право, есть его носитель. субъект, то должен быть и предмет, или объект, на котором сосредоточивается право субъекта. Это положение представляется авторам необоснованным: ниоткуда не - следует, что объект является необходимым элементом правоотношения. Объект— не элемент правоотношения, а только его предпосылка. При этом в отношении вещных прав вещь является обязательной пред­посылкой; при обязательственных правах объект является только возможной предпосылкой; в ряде случаев (обязательство поло­тера натереть полы, обязательство балерины или певицы высту­пить в концерте и т. д.) ни о каком объекте правоотношения вообще речи быть не может, а можно говорить только о содержа­нии обязательств. Но и в вещных правах объект (вещь) не соста­вляет элемента правоотношения, так как право собственности (и всядое другое вещное право) не есть отношение лица к вещи, а отношение между лицами по поводу вещей; таким образом, объект (вещь) является лишь тем, по поводу чего правоотношение возникает, т. е. предпосылкой правоотношения.

Близко к этой точке зрения стоит проф. Н. Г. Александров в своей работе «Юридическая норма и правоотношение», 1947 г. Автор этой работы полагает (стр. 20—22), что правоотношение в элементарном виде, т. е. в смысле одного конкретного право­мочия лица и соответствующей обязанности другого лица, нельзя разложить на какие-либо элементы; элементами же сложного правоотношения являются отдельные элементарные правоотно­шения.

Что касается специально объекта права, как элемента право­отношения, то Н. Г. Александров замечает: «Конечно, всякое правоотношение имеет свой объект в смысле выражаемого им материального отношения. Но в юриспруденции говорят об объекте в двух других смыслах — в смысле действий обязанного лица и в смысле того предмета, по поводу которого должны быть совершены эти действия». Далее, Н. Г. Александров продолжает:

«Представляется совершенно лишенным всякого смысла при­менять термин «объект права» для обозначения действий обязан­ного субъекта. Действия обязанного субъекта, которых вправе от него требовать уполномоченный субъект, составляют содержа­ние соответствующей обязанности... Представляется разумным признать, что в тех случаях, когда правоотношение между лицами возникает по поводу вещи (или объективированного продукта «духовного» производства), то для такого правоотношения соот­ветствующая вещь и будет служить объектом правоотношения (именно объектом правоотношения, т. е. объектом не только права, но обязанности). Но в таком смысле, замечает Н. Г. Александров, объект есть именно объект, а не элемент правоотношения, скла-

дывающегося из долженствовании и соответствующих возмож­ностей.

Таким образом, точка зрения проф. Александрова сводится к тому, что: 1) не всякое правоотношение имеет объект, 2) если и имеет, то объект не является элементом правоотношения.

Отвергается принципиально понятие объекта прав и в работе проф. Агаркова «Обязательство по советскому гражданскому праву». Однако, наряду с этим, автор замечает (стр. 22—23):

«во избежание путаницы лучше было бы рационализировать терминологию и считать объектом права то, на что направлено поведение обязанного лица, прежде всего — вещь... поведение же обязанного лица, характеризуемое теми или иными признаками (передача вещи, уплата денег, производство определенной работы, воздержание от посягательства на вещь, воздержание от издания чужого литературного произведения и т. д.) называть содержа­нием правоотношения». И дальше (на той же стр. 23)- проф. Агар-ков пишет: «отвергая взгляд на вещное право как на господство над вещью и на обязательственное право как на господство над поведением должника (или над самим должником), неправильно упускать из виду вопрос о том, какое значение объект (в предло­женном выше значении слова), в частности, вещь, имеет как в вещных, так и в обязательственных отношениях». Наконец, на стр. 28 проф. Агарков пишет: «Вещь мы можем противопоста­вить в качестве объекта субъектам правоотнршения потому, что на нее должно быть направлено поведение обязанного лица (действие или воздержание от действия)», а на стр. 31 предлагает заменить термины «субъект, объект права» терминами «субъект, объект правоотношения».

Далее, в названных работах т. Иоффе (1948 г. и 1949 г.) проводится следующая точка зрения. Поведение обязанного лица, действия, совершения или несовершения которых может требо­вать от него управомоченное лицо, нельзя рассматривать, как содержание правоотношения. Поскольку «действия», «поведение» обязанного лица получают реальное существование только по их наступлении, причем с этого времени, как правило, прекращается существование правоотношения, то признание этих действий в качестве содержания правоотношения приводит к тому, что, вопреки марксистско-ленинскому учению о неразрывном диалекти­ческом единстве формы и содержания, правоотношение оказы­вается формой без содержания. Со своей стороны т. Иоффе счи­тает содержанием правоотношения заключающиеся в нем право­мочия и обязанности; по характеру правомочий и обязанностей различаются и отдельные виды правоотношений.

Объект признается т. Иоффе в качестве необходимого элемента правоотношения и понимается как «то, на что право воздей­ствует». Но так как, рассуждает далее т. Иоффе, к реагированию

на это воздействие не способны ни вещи, ни так называемые нематериальные блага, то их и нельзя признать объектами право­отношения. К реагированию на воздействие, оказываемое субъек­тивным правом и правовой обязанностью, способно только челове­ческое поведение. Поэтому в качестве объекта правоотношения может быть только поведение людей, их действия. Действия же людей, в свою очередь, направляются на те объекты внешнего мира, при помощи которых могут быть удовлетворены потреб­ности советских граждан и социалистического общества в целом.

В учебнике «Теория государства и права» Института права АН СССР, 1949 г., объект права определяется, как «все то, по поводу чего субъекты права вступают в правоотношение и что является предметом их взаимных прав и обязанностей». К числу объектов прав в правоотношении имущественного характера в этом учебнике относятся вещи, предметы, ценности; в правоотно­шениях неимущественного характера объектом права являются определенные действия, поведение» (стр. 407).

В учебнике «Теория государства и права» проф. А. И. Дени­сова объекты права классифицируются следующим образом:

1) результаты действия или бездействия, 2) вещи, 3) некоторые продукты духовного производства и 4) личные блага.

4. Необходимо ответить на следующие вопросы: 1) является ли объект одним из элементов правоотношения; 2) что является объектом правоотношений, именуемых вещными, и что является объектом правоотношений обязательственных; 3) можно ли про­вести различие вещных и обязательственных правоотношений (прав) по их объекту; 4) независимо от этого, нужна ли вообще классификация имущественных прав, и если нужна — то по ка­кому признаку она должна проводиться?

Обращаясь к первому из поставленных вопросов, нельзя, прежде всего, считать, что тот, кто субъекту права противопо­ставляет объект права, как один из элементов правоотношения, скатывается тем самым на буржуазную точку зрения о возмож­ности правоотношения между лицом и вещью. Сделать .такой вы­вод значило бы, по известной поговорке, вместе с грязной водой выбросить из ванны и ребенка. Правоотношение есть социальное (общественное) отношение, урегулированное нормами права. А всякое общественное отношение есть отношение между-лицами. Правоотношение может существовать по поводу вещей, но и тогда оно есть отношение между лицами. Но из этого бесспор­ного положения вовсе не вытекает недопустимость признания объекта одним из элементов правоотношения и противопоставле­ния субъекту объекта. Буржуазную точку зрения о возможности правоотношения между лицом и вещью, конечно, необходимо отбросить. Но с этой «грязной водой» нет никакого основания выбрасывать и «ребенка», ,т. е. исключать из числа элементов

правоотношения его объект; одним тем, что правоотношение между лицом и вещью невозможно, еще не доказывается, что в число элементов правоотношения объект не входит. Правоотно. шение всегда имеет место между лицами, но, вместе с тем, всегда по поводу чего-то такого, что соответствует интересу управомо-ченного лица и на что направлено его право.

Второе положение, которое необходимо установить, заклю­чается в том, что безобъектных правоотношений в действительной жизни вообще не бывает. Ведь если безобъектно правоотношение, безобъектно и, право, в нем содержащееся. Но это означало бы право, ни на что не направленное, не имеющее никакого опреде­ленного значения. Безсуб^ектные права — категория жизненная, но и то лишь в качестве временного положения; например, ст. 430 ГК предоставляет отсутствующему наследнику шестимесячный срок на принятие открывшегося ему наследства; в этом случае, пока наследник ничем не выразил своей воли принять наследство, наследственное имущество остается безсубъектным, но это со­стояние продолжается не более шести месяцев; по истечении этого срока имущество получит субъекта или в лице призванного К 'наследству, или (за его отказом) следующего очередного на­следника, или (за отсутствием такового) в лице государства, к которому наследство перейдет, как выморочное. Когда за­являют, что ниоткуда не следует, что объект является необходи­мым элементом правоотношения, то на это можно ответить, что во всяком случае наличие объекта следует из самого существа дела. Безобъектное 'право — категория не жизненная, не реаль­ная. В самом деле, если из правоотношения исключить объект, в качестве того элемента, который определяет, к чему же отно­сится право данного субъекта, на что направлены права и обя­занности лиц, участвующих в правоотношении; то все понятие правоотношения утрачивает реальный, конкретный характер. Правоотношение, если исключить понятие объекта, сведется к правам и обязанностям, неизвестно к чему прилагаемым; а если право ни на что не направлено, оно не может иметь жизненного значения, и даже можно сказать, оно не есть право.

Против этого можно, казалось бы, возразить, что на вопрос:

на что направлены права и обязанности лиц, состоящих в право­отношении, ответ дает «содержание правоотношения». Однако, содержание правоотношения не заменит собой объекта право­отношения. Это совсем очевидно в праве собственности:

определим ли мы содержание права собственности старой фор­мулой, как право владеть, пользоваться, распоряжаться вещью, илм определим право собственности через сочетание элемента воли, т. е. признанной правопорядком за собственником власти, и элемента интереса — интереса класса, группы, отдельного /»ица (проф. А. В. Венедиктов, Государственная социали­

стическая собственность, стр. 36), или примем какое-либо другое определение, нам для конкретизации правоотношения не уйти от вопроса о том, о какой же вещи, о каком объекте идет речь. Но и в обязательстве содержание правоотношения, т. е. требование. принадлежащее управомоченному субъекту, и обязанность, ле­жащая на обязанном субъекте (совершить известное действие. воздерживаться от совершения действия),—опять-таки должно быть дополнено указанием, на что именно направлено это требо­вание управомоченного лица и соответствующая праву требова­ния обязанность одного или нескольких- других лиц.

В необходимости знать (в целях конкретизации отношения), на чем сосредоточивается право субъекта и кроется объяснение того факта, что действительно считается само собой разумею­щимся, что наряду с субъектами правоотношения есть и объект правоотношения. Не случайно, что когда хотят привести пример безобъектных прав, то называют такие, как право граждан­ства, право составления завещания и т. п., т. е по существу не субъективные права, а элементы правоспособности. Безобъектных прав в природе нет.

Правоотношение превращается в скелет без живой ткани и утрачивает практическое значение, если из яего исключается то, на что направлены права я обязанности, составляющие содержа­ние правоотношения.

5. Поскольку мы приходим к выводу, что в каждом правоот­ношении имеется объект, возникает вопрос: что же является объ­ектом правоотношения?

Для вещного права (прежде всего, для права собственности) ответ, казалось бы, не представляет никакого затруднения. На что направлено право собственника, на что воздействует собственник? Право собственности, как и всякое правоотношение, есть отноше­ние между лицами; на всех и каждом лежит обязанность уважать право собственника. Но направлено это право (при его осуще­ствлении) на «вещь, состоящую в собственности данного лица. Поэтому объектом права собственности является вещь. Однако это положение не является бесспорным. В работе О. С. Иоффе «Правоотношение по советскому гражданскому праву» (стр. 80 и ел., а также в статье «О некоторых теоретических вопросах науки гражданского права»,—«Вестник Ленинградского универси­тета» 1948 г. № 3, стр. 88 и ел.) дана следующая точка зрения. «Объект» это — категория философская, которая в праве нахо­дить лишь специфическое применение. 'Во всякой науке, говорит Иоффе, под-объектом понимают не то, по поводу чего явление существует, а то, на что данное явление оказывает или может оказать воздействие. Объект правоотношения это то, на что направлены право и обязанность, составляющие содержание правоотношения, то, на что право воздействует. Но вещь не споь

собна к реагированию на .такое воздействие; воздействие воз­можно только на поведение людей. Отсюда т. Иоффе Приходит к выводу, что вещь- не является объектом правоотношения и что объектом гражданского правоотношения может быть только по­ведение людей. Этот вывод нельзя признать правильным. За ним, повидимому, скрывается неправильное распространение бесспор­ного положения, что правоотношение возможно только между лицами, также и на понятие «воздействия». Между тем, «воздей­ствие» есть отношение фактическое; «воздействовать» можно и на вещь (например, посредством использования, уничтожения вещи и т. д.).

Таким образом, вещь не только может быть объектом право­отношения, но это — всего чаще встречающийся и наиболее по­нятный объект.

Тем самым вопрос об объекте вещного правоотношения полу­чает разрешение: объектом такого правоотношения служит вещь.

Во многих обязательствах (купля-продажа, имущественный наем, заем, ссуда и т. д.) управомоченное лицо вправе требовать от обязанного лица передачи вещей. Наряду с такими обязатель­ствами встречается множество обязательств, направленных на оказание различных услуг, на воздержание от совершения дей­ствий и т. д. Объектом обязательства следует поэтому признать те" действия, совершения которых вправе требовать кредитор и ко­торые обязан совершить должник (или от которых он должен воздерживаться). Такое понимание объекта обязательственного правоотношения может вызвать то возражение, что поскольку действие лица, еще не совершенное, но требуемое, не отделимо по сути дела от того лица, которое это действие должно совер­шить, то в какой-то мере и в каком-то смысле объектом обяза­тельственного правоотношения оказывается тогда и сам должник. Однако признание «действия» лица объектом правоотношения не означает еще признания самого лица в качестве объекта; челове­ческое поведение и человеческая личность не вдно и то же. Только благодаря этому в социалистическом гражданском праве возможно такое положение, что признается законным, имеющим юридическую силу правоотношение, по которому одно лицо имеет право требовать от другого определенного поведения, определен­ных действий. Связанность, создающаяся для должника вслед­ствие призвания за другим лицом права требовать от него совер­шения известных действий или воздержания от каких-либо действий, сама по себе нисколько не противоречит социалистиче­скому правосознанию. Праву присуща черта принудительности:

«... право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права» '. Право одного лица требовать от

' Ленин, Соч., т. 25, стр. 442.

другого лица совершения определенных действий отнюдь не означает, что это другое лицо превращается в объект права.

6. Подводя итог изложенному об объекте правоотношения вообще и обязательственного правоотношения в частности, при­ходим к следующим выводам:

а) всякое правоотношение является, бесспорно, отношением социальным, т. е. отношением между лицами. Это отправное и несомненное положение отнюдь не исключает возможности про­тивопоставления субъектов правоотношения объекту правоотно­шения;

б) объект правоотношения является необходимым для вся­кого правоотношения в качестве одного из элементов: правоотно­шение превращается в скелет без живой ткани, если из него исключается то, на что направлены права и обязанности, соста­вляющие содержание правоотношения;

в) во всяком правоотношении одно (или несколько) лиц (субъект права) правомочны требовать от другого определенного лица или от нескольких определенных лиц или от всех и каждого (субъект обязанности) какого-то поведения (совершения извест­ных действий, допущения известных действий, воздержания от известных действий). Это П1»ввомочие требовать известного пове­дения (притязание) и соответствующая ему обязанность обязан­ного лица составляют содержание правоотношения.

г) то, на что направлено право субъекта и иа что должно быть направлено поведение обязанного лица, есть объект право­отношения.

7. Объектом вещного правоотношения является вещь. Объ­ектом обязательства является действие, совершения которого (или воздержания от которого) имеет право кредитор требовать от должника.

Как уже указывалось выше, деление имущественных прав на вещные и обязательственные положено в основу при размещении материала в гражданских кодексах союзных республик.

В соответствии с этим, различие вещных и обязательственных прав .получило свое отражение и в судебно-арбитражной практике с первого же года применения Гражданского кодекса. Например, в определении Гражданской кассационной коллегии Верховного суда РСФСР от 24 октября 1923 г. по делу № 1614 («Еженедель­ник Советской Юстиции» 1923 г. № 44, стр. 1018) читаем: «за­продажная, представляя из себя предварительный договор, а не совершенный в установленном порядке акт о продаже, не состояв­шийся за нарушением сторонами акта о запродаже, не созда­вала для С. вещных прав и не нарушала прав А.; ука­занная запродажная являлась необязательной для третьих лиц, в данном случае для истца А... и

создавала для С. право требовать по правилам, установленным для обязательств вообще. возмещения убытков от лиц, принимавших участие в совершении запродажной.

(Сравните решение Высшей Арбитражной Комиссии от 9 авгу­ста 1923 г. по иску Всероссийского Центрального Союза По­требительских Обществ к Всероссийскому соляному синдикату (сборник III, № 174): «... ответчик прав в том своем заявлении, что права истца на соль были не правами вещными, а лишь пра­вами обязательственными в отношении бывших владельцев соли»).

Необходимо, однако, заметить, что категория вещных прав в советском праве в настоящее время по существу сводится почти исключительно к праву собственности. Дело в том, что Граждан­ский кодекс первоначально содержал три вида вещных прав:

1) право собственности, 2) право застройки, 3) залог имущества. Из этих трех разновидностей право застройки, имевшее в период нэйа довольно заметное применение, за последние годы стало схо­дить на нет, а в настоящее время статьи Гражданского кодекса, регулирующие право застройки, признаны утратившими силу (Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 1 февраля 1949 г., — «Ведомости Верховного Совета СССР» 1949 г. № 9). Таким образом, право застройки вообще отпало. Залог имуще­ства, во-первых, не имеет большого практического значения;

во-вторых, далеко не общепризнанной является его вещно-драво-, вая природа i.

Поэтому не было бы большой неточностью, если бы противо­поставление прав вещных и обязательственных мы заменили противопоставлением права собственности и обязательств 2.

Право собственности обеспечивает носителю этого права не­посредственное (без чьего-либо посредства) осуществление права лица на вещь в тех пределах, в каких оно предоставляется зако­ном. Для того, чтобы получить от вещи экономические выгоды, какие она может дать собственнику, не приходится обращаться к какому-либо другому лицу за разрешением, содействием и т. д. Право собственности само по себе дает своему субъекту не­посредственную возможность использовать вещь, конечно, в пре­делах, допустимых по смыслу советского законодательства.

Обязательственное же право, как правило, сводится к уста­новлению только личной связи между кредитором и должником:

кредитор имеет право требовать от должника (и ни от кого дру­гого) предоставления, действия, воздержания от действия; долж-

1 Смч например) Райхер, цит. статья, стр. 304.

2 К такой же классификации приходят в цитированных    работах О. С. Иоффе, но по другим основаниям.

ник обязан такое действие совершить (или не совершать). Но вещь, которую, быть может, рассчитывает получить кредитор, заключая обязательство, непосредственно, прямо все-таки в его распоряжении не находится. Он имеет право только в отношении должника — право требования.

Однако это различие практически значительно смягчается вследствие того, что в советском обязательственном праве уста­новлен принцип реального исполнения обязательства или испол­нения в натуре (см. ч. II, § 45). Между тем, большая часть обязательств имеет содержанием требование передачи вещей (и соответствующую обязанность должника); к этой группе обя­зательств относятся такие важные обязательства, как поставки товаров одними социалистическими 'предприятиям;!! другим. Вследствие применения принципа реального исполнения обяза­тельства, в этих случаях требование кредитора, при неудовлетво­рении должником, иногда (см. п. 8) мало чем отличается от истребования собственником его вещи. Равным образом, по ст. 120 ГК в случае неисполнения должником обязательства, предметом которого является предоставление в пользование другому лицу индивидуально определенной вещи, кредитор-йправе требовать по суду отобрания вещи у должника и передачи ему, кредитору, а не простого только возмещения убытков, как можно было бы заключить из того, что обязательство сводится лишь к праву требовать от должника совершения или несовершения известного действия. Казалось бы, вещь, предоставления которой имеет право требовать кредитор, может быть им получена не иначе, как через посредство обязанного лица; поэтому, если лицо не совершает требуемого действия, можно было бы прийти к выводу, что остается только одно — требовать вознаграждения кредитора за тот ущерб, который он терпит от неисполнения обя­зательства. Ст. 120 ГК дает не такое формально-логическое по­строение, а обеспечивает кредитору исполнение обязательства в натуре и этим сближает обязательственное право с правом соб­ственности.

8. Право собственности и обязательственное право разли­чаются между собой в следующем отношении. Если завод обя­зался поставить торговому предприятию определенное количе­ство изделий и этого обязательства не исполнил вследствие того, что другое предприятие, которое должно было поставить заводу материалы, необходимые для изготовления требуемых изделий, своего обязательства не исполнило, то торговое предприятие не может обратиться в арбитраж с заявлением о взыскании убыт­ков с непосредственного виновника зла; торговое предприятие состоит в обязательстве с заводом, и только к нему и может обра­щать свои претензии. Точно так же и в отношениях между гра­жданами: если А. обязался изготовить для Б. стол, пальто и т. д.,

то только с А. и может Б. требовать исполнения этого обязатель­ства. Если А. изготовил стол, но передал его не первоначальному заказчику Б., а кому-то другому, то Б. не может истребовать стол от этого третьего лица. Обязанным лицом является в обязатель­ственном праве определенный должник (или определенные должники, если их несколько). Лица, не причастные к данному обязательственному отношению, не обязаны перед кредитором, и потому последний по общему правилу не может направить про­тив них каких-либо притязаний. Эти совершенно посторонние данному обязательству лица не могут нарушить прав креди­тора.

Напротив, нарушителем права собственности может быть лю­бой член общества, который посягнет на вещь, составляющую объект права. Если, например, X. имеет право собственности на пальто, тем самым все другие члены общежития обязаны не на­рушать этого права. По общему правилу всякий, кто посягнет на это пальто, будет отвечать перед X., как нарушитель его права. Принципиально право собственности защищается против всякого нарушителя, или, как принято выражаться, против вся­кого третьего лица.

Субъект права собственности может требовать, чтобы никто не совершал таких действий (положительных и отрицательных), которые нарушают его права: праву собственника здесь соответ­ствует обязанность всех и каждого воздерживаться от таких дей­ствий, которые противоречат праву данного собственника. В этом смысле право собственности признается абсолютным по защите (хотя из этого принципа абсолютной защиты и допускаются из­вестные исключения), а право обязательственное—относитель­ным по защите '.

Противопоставляя право собственности в указанном отноше­нии обязательственному праву, необходимо, однако, иметь в виду, что между этими двумя категориями нет какой-то непроходимой пропасти. Советское право содержит ряд норм, значительно смяг­чающих эту противоположность, несколько затушевывающих черту различия между правом собственности и обязательственным правом.

Так, советский закон не признает безусловной абсолютности защиты права собственности, и уже этим несколько сближает право собственности и обязательства. Именно, сохраняя в прин­ципе за правом собственности абсолютную защиту, ст. 60 ГК в ряде случаев, когда вещь выходит из обладания собственника,

' Б. Б. Ч е р е п а х и н. Приобретение права собственности по давности владения, «Советское государство и право», 1940, № 4; Б. Б. Черепахин, Винидикационные иски в советском праве. Ученые записки Свердловского юридического института, 1945, в. I.

не дает последнему иска об истребовании 'вещи от фактического ее обладателя. Ст. 60 ограждает добросовестного приобретателя вещи, вышедшей из владения собственника (если это не госу­дарственное учреждение или предприятие) не в результате кражи или потери вещи, следовательно, когда вещь вышла из обладания собственника на основании акта его воли (отдача на хранение, в пользование и т. п.).

В отдельных случаях в обязательственное отношение впле­таются черты, в значительной мере сглаживающие различие ме­жду правом собственности и обязательственными правами. При­мером может служить договор имущественного найма. Именно, по ст. 169 ГК договор имущественного найма обязателен не только для данного собственника, предоставившего имущество в пользование, но и для того, к кому потом перейдет право соб­ственности на это имущество, хотя это последнее лицо не вступало в договорные отношения с нанимателем. Рядом с этим, по ст. 170 ГК наниматель имеет право судебной защиты против вся­кого нарушителя его владения, в том числе и против собственника. Таким образом, наниматель получает не только иск против своего контрагента об исполнении договора, но и против всякого нару­шителя его владения (не исключая собственника).

Все это, однако, не доказывает, что в советском праве разли­чие между правом собственности и обязательственным правом утратило всякое значение. Это различие не проводится теоре­тично, наоборот, при его применении учитываются практические потребности; краски с пограничной линии между этими двумя формами прав стерты, но для такого различия все же остается. место. Особенно наглядно это различие проявляется тогда, когда обязательство сводится к передаче вещей, определенных только родовыми признаками. На такие вещи, пока они не индивидуа­лизированы, невозможно право собственности и иски для защиты собственности, и поэтому обязательство в таких случаях отли­чается всеми обычными, характерными для него признаками. Так, например, если одно предприятие обязалось поставить дру­гому определенное количество стандартной обуви, стандартных ящиков и т. п., и этого обязательства не исполняет, второе пред­приятие не вправе сосредоточить свое требование на определен­ных конкретных предметах. Ему правда, принадлежит право требовать исполнения обязательства в натуре; однако если предприятие-должник не выполнило своего плана, и исполнение в натуре данного обязательства привело бы к нарушению других обязательств этого предприятия, кредитору придется доволь­ствоваться денежной компенсацией, возмещением ущерба, на­ступающего для него вследствие неисполнения обязательства.

Наконец, надо иметь в виду, что право требовать передачи вещи не является единственно возможным содержанием обяза-

4 Зав. 1779. Общее учение об ойязюшаспю

тельства; обязательство может состоять в требовании выполне­ния различного рода услуг, воздержания от действий, и тогда его отличие от права собственности выступает еще нагляднее.

Различие этих двух категорий прав сказывается также и в том, что право собственности имеет своим объектом всегда конкретную, индивидуализированную вещь; пусть для данной категории вещей индивидуальные признаки, вообще говоря, не­существенны (керосин, масло, бревна и т. д.), но в качестве объекта собственности вещи непременно должны быть индиви­дуализированы (путем наложения каких-то знаков на бревна, помещения керосина в бидон или иную тару и т. д.): нельзя быть собственником керосина, бревен и т. п. «вообще». Напротив, обя­зательство может быть направлено на предоставление как инди­видуально определенной вещи, так и вещей, определенных ро­довыми признаками (а равно на получение услуг и т. п.).

9. Обязательственное правоотношение определяется, как уже указывалось, следующим образом: это — гражданское правоот­ношение, в силу которого одно лицо (или несколько лиц), име­нуемое кредитором, имеет право требовать от другого лица (или нескольких других лиц), именуемого должником, совершения ка­кого-либо действия.

Необходимо, однако, сделать оговорку, что термин «обяза­тельство» употребляется не только для обозначения 'всего обяза­тельственного отношения в целом (т. е. права требования креди­тора и соответствующей ему обязанности должника), но также и для обозначения обязанности должника в отдельности. Обяза­тельство, рассматриваемое исключительно с этой стороны, не­редко обозначается термином «долг». При этом следует иметь в 'виду, что в обязательствах, в особенности, в важнейшей области обязательств—в обязательствах между социалистическими организациями — элементы «право» и «обязанность» нельзя оторвать один от другого, ибо кредитор не только имеет право требовать исполнения, но и обязан принять надлежащим образом предложенное исполнение (подробнее—ем, параграф о про­срочке кредитора).

В бытовом языке термин «обязательство» употребляется и для обозначения документа, в котором записано содержание обязательства; например, вместо того, чтобы сказать, что подпи­сан текст договора, расписки и т. п., говорят иногда о подписании обязательства. Обязательство как правоотношение, и обязатель­ство в смысле права требования могут возникать неодновременно, например, с заключением договора устанавливается определенное обязательственное правоотношение, между тем как право требо­вания может быть обусловлено сроком и возникает тогда лишь по наступлении срока.

Обязательства могут возникать также в связи и по поводу других прав: права собственности (например, обязательство вла­дельца чужой вещи перед ее собственником, выражающееся в обязанности 'возместить ущерб, причиненный вещи, и обратная обязанность собственника по возмещению владельцу вещи поне­сенных на вещь затрат), семейных (например, по имущественным взаимоотношениям супругов), наследственных (например, обяза­тельства по выплате так называемых отказов, или легатов) и пр. Но нельзя рассматривать в качестве обязательственных отношений требования собственника по так называемому виндикационному иску (об истреблении вещи из чужого владения) или так назы­ваемому негаторному иску (об устранении нарушений права собственности, не связанных с лишением собственника фактиче­ского владения вещью), хотя в обоих случаях требования соб­ственника направлены против определенного лица (конкретного нарушителя). Дело в том, что необходимой предпосылкой этих требований является наличие права собственности в момент осу­ществления этого требования (недостаточно, что' такое право было в момент нарушения). Следовательно, мы имеем в данном случае перед собой элементы права собственности, а не самостоя­тельные обязательства.

10. В буржуазной теории классификация вещных и обяза­тельственных прав является почти общепризнанной, но не всеми одинаково понимаемой.

Среди буржуазных авторов есть немало таких (наиболее реакционных), которые рассматривают вещное право (типичной разновидностью которого является право собственности), как отношение между лицом и вещью, в противоположность обяза­тельственному праву, как отношению между лицами. Эта точка зрения весьма удобна для господствующего класса капиталисти­ческих государств. В самом деле, если отношения, определяемые и регулируемые нормами о праве собственности, обозначить в ка­честве отношений между лицами, то при капиталистическом строе выступает во всей своей неприглядности экоплоататорский харак­тер капиталистической собственности. Характеристикой собствен­нического правоотношения в капиталистических странах, как отно­шения между лицами, был бы подчеркнут факт эксплоатации че­ловека человеком, поскольку исключительное право капиталистов на орудия я средства производства предстало бы перед всеми в качестве отношения между собственником этих имуществ, ка­питалистом, и трудящимися, которые не имеют доступа к этим имуществам иначе, 'как закабаляя себя на работу в предприятие собственника на угодных ему условиях. Наоборот, формулировка права собственности, как отношения собственника к вещи, зату­шевывает эксплоататорскую сущность права капиталиста, вуали­рует, смягчает одиозный характер этого права.

4*

В классовом обществе государство с помощью права за­крепляет общественные отношения так, чтобы поведение людей направлять соответственно интересам господствующего класса.

k Буржуазная «наука» не признает классового характера права, отрицая или, чаще, игнорируя его. Это диктуется интересами класса эксплоататоров, составляющих всюду незначительное меньшинство народа; при таком положении признать право вы­ражением воли господствующего класса значило бы откровенно заявить, что незначительное меньшинство навязывает свою волю в своих интересах подавляющему большинству, эксплоатирует это большинство.

Такое признание невыгодно для эксплоататоров, и в соответ­ствии с этим классовая наука буржуазного общества не раскры­вает классовую природу права.

Служение классовым интересам буржуазии характеризует всякого буржуазного теоретика. Вместе с тем, для каждого бур­жуазного теоретика характерно стремление прикрыть классовую эксплоататорскую природу буржуазного права, откуда произра­стает «учение» о надклассовости права, о «примирении» противо­положных интересов и т. д. На этой же почве вырастает и пони­мание вещного права, как отношения лица к вещи (не разделяе­мое, впрочем, некоторыми буржуазными же теоретиками), в противоположность праву обязательственному, как отношению между лицами.