§ 4. УГОЛОВНОЕ ПРАВО В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Социалистическое общество отличается от всех своих исторических предшественников, в частности, тем, что оно строится сознательно и развивается планомерно. Обще­ственный прогресс при социализме осуществляется на ос­нове научного предвидения, опирается на познание объек­тивных законов развития общественно-экономической фор­мации как целостного организма, охватывающего в сво­ем единстве совокупность экономических, политических, правовых и иных социальных отношений. Возрастающая роль сознательного начала в управлении общественным развитием уходит своими истоками в сферу общественно-производственных отношений, в экономический базис со­циалистического общества.

Общественная собственность «а средства производства создает не только возможность, но и необходимость ус­тановления планомерных связей между производством, распределением, обменом и потреблением, между всеми производственными звеньями. Являясь отличительной чер­той развития социалистических производственных отноше­ний, планомерность придает им особый характер функ­ционирования. Вместе с тем она требует нахождения объективно необходимых связей, постоянной организации и контроля со стороны общества за экономическими про­цессами, протекающими в общественном производстве. Объективный характер социалистических общественно-про­изводственных отношений, следовательно, не только не исключает, но и предполагает сознательную, планомер­ную их организацию.

Исторический опыт социалистического строительства показывает, что при выборе форм и методов совершенст­вования общественных отношений обществу приходится преодолевать как недооценку субъективного фактора — общественного сознания и активности трудящихся масс, организационных форм управления построением комму­низма, так и субъективизм, принижающий объективно необходимый характер общественных, в особенности про­изводственных, отношений и законов, управляющих ими.

Выделяя экономические отношения социалистического производства как базис общественного развития, следует видеть то органическое единство, в котором находятся производство и вся система социальных отношений. «Важ­но сейчас обеспечивать все более тесную взаимосвязь эко-

108

комического, социального и духовного прогресса совет­ского общества. Невозможно поднимать экономику на качественно новый уровень, не создавая необходимые для этого социальные и идеологические предпосылки. Равным образом невозможно решать назревшие проблемы разви­тия социалистического сознания, не опираясь на .прочный фундамент экономической и социальной политики»48.

В социологии уголовного права уделяется столь мно­го места экономике потому, что «в качестве конечного результата общественного процесса производства всегда выступает само общество»49, в том числе и предмет на--шего исследования — право как общественное явление. Более того, по словам К. Маркса, «каждая форма общест­ва имеет определенное производство, которое определяет место и влияние всех остальных производств и отношения которого поэтому точно так же определяют место и влия­ние всех остальных отношений. Это — то общее освещение, в сферу действия которого попали все другие цвета и которое модифицирует их в их особенностях. Это — тот особый эфир, который определяет удель­ный вес всего того, что в нем имеется»50. Равным образом право может быть понято только как сторона обществен­но-экономической формации, т. е. лишь в результате рас­смотрения юридических явлений сквозь призму произ­водства, и как момент органического целого — общества.

Этот последний тезис означает, что при зарождении той или иной классовой формации зарождаются и ее про­изводство, государство, право и т. д. Равным образом с гибелью в результате социальной революции дайной фор­мации гибнут и присущие ей производство, политические и юридические институты и т. д. Стало быть, говорить, например, о том, что рабовладельческое право преврати­лось в феодальное, феодальное — в буржуазное, а буржу­азное— в социалистическое, значит совершать ошибку. Не буржуазное право развивается в социалистическое, а общество, в котором функционировало буржуазное .право, сменяется в результате социальной революции общест­вом, в котором функционирует социалистическое право. При таких условиях исследовать социалистическое пра­во— значит, рассмотреть его как момент социализма, т. е. в связи с социалистическим производством, другими со­циалистическими общественными институтами.

Задача осложняется тем, что социализм не образует самостоятельной социально-экономической формации. Он— этап коммунизма, и функционирующие в нем законы —

109

законы коммунистической формации, хотя и ограничен- ; ные первой, социалистической, ступенью ее развития. И : поскольку, как известно, такое ограничение выражается ; в сохранении принципа распределения по труду, в су­ществовании классов, государства, права и иных полити­ческих институтов, которые в будущем отомрут, постольку их изучение в качестве социалистических феноменов, свой­ственных только переходному от капитализма к комму­низму этапу, составляет дополнительные трудности. Вот почему лищь исторический подход к исследованию социа­листических общественных отношений как материальной основы права может служить методом решения нашей за­дачи— методом, который в диалектической логике назы­вают восхождением от абстрактного к конкретному.

Если учесть, что необходимой экономической предпо­сылкой непосредственно общественного характера член­ства индивида в социалистическом обществе является кол­лективное владение средствами производства, то становит­ся понятным, почему советский законодатель постоянно уделял и уделяет первостепенное внимание уголовно-пра­вовой защите социалистических форм собственности.

Вместе с тем эквивалентный характер отношений меж­ду индивидом и обществом предполагает, что «каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами51 ровно столько, сколько сам дает ему»52. Следовательно, самого по себе членства в обще­стве еще недостаточно для полноправного существования в нем. Индивид должен опосредствовать свое членство трудом. Но здесь он сталкивается с тем, что все веще­ственные факторы производства распределены между раз­личными экономическими единицами — предприятиями. И поскольку действует принцип «кто не работает, тот не ест», индивид, чтобы стать полноценным членом обще­ства, должен стать и членом трудового коллектива. Но связь предприятия с отдельными производителями при­нимает юридическую форму трудового договора.

Если учесть, что вступающие в трудовые отношения индивиды суть одновременно и члены новой исторической общности — советского народа, объединяющего в своих руках собственность и политическую власть, становится понятным, почему этот договор в корне отличен от купли-продажи рабочей силы при капитализме, в частности, по­чему закон запрещает администрации предприятия нео­боснованно отказывать трудящимся в приеме на работу, почему рядовые работники принимают активное участие

110

в управлении производством и т. д. Вместе с тем наличие трудового соглашения — симптом того, что фактическое обобществление еще не достигло уровня, который типи­чен для коммунизма, исключающего как раздробление про­изводства на экономически обособленные единицы, так и необходимость юридического оформления участия в нем производителей. Иными словами, трудовой договор как юридическая форма связи непосредственного производи­теля со средствами производства характерен именно для социализма и отомрет при коммунизме, когда труд будет иметь непосредственно общественный характер. Право за­крепляет здесь специфические условия, при которых ин­дивиды действительно становятся членами социалисти­ческого общества.

В уголовном праве, с одной стороны, это выражается в том, что преступлением признается всякое умышленное существенное нарушение законодательства о труде, в частности незаконное увольнение трудящегося с работы из личных побуждений, неисполнение решения суда о восстановлении на работе (ст. 138 УК РСФСР), отказ в приеме на работу или увольнение с работы женщины по мотивам беременности (ст. 139 УК РСФСР) и т. п. С другой стороны, закон устанавливает уголовную ответ­ственность за систематическое занятие бродяжничеством, попрошайничеством, а также ведение в течение длитель­ного времени иного паразитического образа жизни (ст. 209 УК РСФСР). Таким образом, советский законодатель стремится при помощи угрозы применения уголовно-пра­вовых санкций устранить субъективные (при полном от­сутствии безработицы) возможности нарушения принципа «от каждого — по способностям, каждому — по труду» как со стороны руководителей хозяйственных организаций, так и со стороны нерадивых, склонных к паразитизму людей.

Однако для социалистического общества существен не любой труд, а лишь тот, который применяется в системе обобществленного производства. Всякая иная деятель­ность или играет вспомогательную роль (например, труд в домашнем или подсобном хозяйстве), или даже проти­воречит социалистическим принципам. Исключая проти­воречащие коллективистским началам виды «труда» по­средством установления наказаний за занятия ими (за частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество, за спекуляцию, занятие запрещенными промыслами и т. п.), уголовное право способствует реа­лизации принципа «кто не работает, тот не ест» на сугубо

111

социалистической основе. Провозглашаемое равноправие граждан конкретизируется: оно дополняется равной для всех обязанностью трудиться.

Социалистическое право, как и всякое право, в ка­честве общего для всех масштаба трансформирует потреб­ности социального в правовые принципы путем абстрак­ции. Но в отличие от прошлых юридических систем оно отвлекается в первую очередь от имущественного положе­ния индивидов, объявляя частную собственность юриди­чески ничтожной. Главную роль начинают играть свойст­ва личности, которые определяют величину и качество ее трудового вклада в совокупный труд общества. Субъ­ект социалистического права—-прежде всего труженик. То значение, которое буржуазное законодательство при­давало собственности, теперь приобрела трудовая дея­тельность. «Общественно полезный труд и его результа­ты определяют положение человека в обществе, — гово­рится в ст. 14 Конституции СССР. — Государство, соче­тая материальные и моральные стимулы, поощряя нова­торство, творческое отношение к работе, способствует превращению труда в первую жизненную потребность каждого советского человека».

Однако, способствуя реализации принципа «от каждо­го— по способностям, каждому — по труду», советское право в целом и уголовное право в частности еще не мо­гут обеспечить полной социальной однородности общест­ва, в том числе и материального равенства людей. Чело­век рождается непосредственным членом общенародного коллектива, обладающим равными со всеми социальными возможностями для своего развития и дальнейшего учас­тия в общественной жизни. Любой может стать всем в той мере, в какой это ему позволяют индивидуальные способности, степень личной активности, собственная доб­росовестность и т. д. Но тем самым обеспечивается лишь применение равного мерила к неравным людям. По сло­вам В. И. Ленина, при . социализме «равенство права предполагает неравенство, неравенство на деле, неравен­ство между людьми, ибо один силен, другой слаб и т. п.» (индивиды «не были бы различными индивидами, если бы не были неравными»), — «один будет получать боль­ше другого»53. Это создает возможность сосредоточения в руках отдельных лиц материальных ценностей в боль­ших размерах, чем это необходимо, и превращения личной собственности граждан в частную, т. е. в такую, пользо­вание которой связано с эксплуатацией чужого труда. И

112

поскольку мелкая частная собственность и основанное на ней мелкое производство по знаменитой ленинской ха­рактеристике, постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе рождает капитализм54, потребо­вались (особенно в первые годы Советской власти) по­литические и, в частности, юридические ограничения, что­бы личная собственность ни при каких условиях не могла развиться в частную и стать средством эксплуатации че­ловека человеком.

Советское уголовное право вносило свой вклйд в борь­бу за беспрепятственное развитие именно социалистичес­ких форм труда с первых лет Советской власти. «Бо­гатые и жулики, — указывал В. И. Ленин уже в декаб­ре 1917 года, — это — две стороны одной медали, это — два главные разряда паразитов, вскормленных капита­лизмом, это — главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими пра­вил и законов социалистического общества, беспощад­но»55. Основатель Коммунистической партии и Советского государства, как видим, рассматривал право как одно из средств, которым должны пользоваться' трудящиеся, организуя учет и контроль за количеством труда, за про­изводством и распределением продуктов. Объявляя прес­тупными частнопредпринимательскую деятельность, в том числе и под видом организации лжекооперативов, ком­мерческое посредничество, ростовщичество, спекуляцию, занятие запрещенным промыслом и т. д., уголовный закон давал в руки государственно-организованного народа чет­кие критерии для выделения тех форм преступного па­разитизма, которые объективно требовали немедленного изживания путем применения к их носителям уголовной репрессии. Таким образом, 'право закрывало дорогу тому, чтобы имущественное неравенство могло стать социаль­ным.

Вместе с тем, включаясь в народнохозяйственный ор­ганизм, люди, казалось бы, теряют свое равноправие с дру­гими, ибо начинают выступать в качестве подчиненных и руководителей, занятых трудом физическим и умствен­ным, неквалифицированным и квалифицированным и т. п. Тем самым они будто бы перестают быть и социально равными, хотя теперь не в силу уже преодоленной опас­ности стать таковыми вследствие различий в имущест­венном положении, а благодаря неоднородности их пози­ций в системе общественного разделения труда. Однако

8 Заказ 6295

такое положение — только видимость неравноправия, по­скольку зафиксированные здесь различия (существующие на самом деле) — по-прежнему результат применения рав­ной меры (величины и качества трудового вклада), но опосредствованной теперь фактическим участием работни­ка в народном хозяйстве.

Поскольку функциональные права принадлежат со­циальной позиции, а не субъекту, ее занимающему56, вся­кая попытка их присвоения и использования в личных це­лях пресекается правом. Уголовное право удовлетворяет эту общественную потребность, объявляя преступными зло­употребление властью или служебным положением, если оно совершено из корыстной или иной личной заинтере­сованности, превышение власти или служебных полномо­чий, получение взятки и т. д. В. И. Ленин в письме к тогдашнему наркому юстиции Д. И. Курскому 4 мая 1918 г. указывал на необходимость с демонстративной быстротой внести законопроект о наказаниях за взятку (лихоимство, подкуп, сводку для взятки и пр.). При этом В. И. Ленин подчеркивал, что санкция за взяточничество должна быть не ниже «десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принудительных работ»57.

Пресекая возможности превращения имущественных и должностных различий в социальные, советское право обеспечивает тем самым воспроизводство той социально-классовой структуры, которая соответствует принципам социализма, чью социальную основу, как это указывается в ст. 19 Конституции СССР, составляет нерушимый союз рабочих, крестьян и интеллигенции. Если результатом производства является не только материальный продукт, но и само общество58, то назначение советского права — закреплять и охранять его социалистические предпосыл­ки.

Вслед за К. Марксом В. И. Ленин всегда подходил к теоретической оценке социальных явлений с точки зре­ния общества как целого, понимая под ним такую сово­купность общественных отношений, которая пронизана еди­ным началом59. В противном случае за деревьями можно не увидеть леса, ибо искомая социальная сущность скры­та «за спиной» людей, «разлита», «рассеяна» во всей массе их многообразных отношений60 и предстает пе­ред исследователем или лицом, осуществляющим управ­ление общественными процессами, в виде общественной связи между производителями, между производителем и

114

обществом61, — связи,   тип   которой   выражает   сущность социально-экономической формации.

Функции права и состоят здесь прежде всего в том, чтобы закрепить именно социалистический способ связи индивида с обществом в качестве единого типа общест­венных отношений. Отсюда указание В. И. Ленина на то, что земледелие может быть «калужским и казанским», но законность должна быть одна62 (право как фаз и вы­ражает исторический тип отношений людей между собой и целым). Отсюда — критический взгляд на неумение «со­четать администрирование с политикой»63 (политика как раз и выражает «точку зрения» целого, и потому закон в своей социальной сущности есть мера политическая). Отсюда требование не угождать Европе, а продвинуться дальше в усилении вмешательства государства в частно­правовые отношения, в гражданские дела64.

И право, и государство — социальные феномены одно­го порядка. Без государства право не в состоянии прет­ворить требования общества как целого в жизнь и обес­печить соответствие поведения людей юридическим нор­мам, исключив из социальной действительности поступки, которые противоречат закону. Без права государственные органы лишаются ориентиров своей деятельности. И по­скольку в них, как в политических институтах, находят свое концентрированное выражение экономические и все прочие общественные отношения социализма, охрана го­сударства и права играет особую роль в системе совет­ского законодательства. Не случайно уголовный закон относит государственные преступления к числу наиболее опасных для социалистического строя и выдвигает их иа первое место в структуре Особенной части уголовных ко­дексов.

Обращаясь к уже изложенному, ретроспективно легко проследить, как уголовно-правовые нормы последователь­но объявляют преступными посягательства: на социалис­тическую собственность в качестве экономической пред­посылки исходного общественного отношения социализ­ма— непосредственно общественного (прямого) членства индивида в общественном коллективе; на советского че­ловека, его жизнь, неприкосновенность и т. д.; на его трудовые, имущественные, политические и иные права; наконец, на политические отношения, концентрированно выражающие и экономические, и другие социальные от­ношения. Легко также установить связь между особен­ностями общественных отношений, типом действий, кото-

115

рые могут их нарушить, и деянием, запрещаемым уголов­ным законом: ведь именно общественно опасные поступки образуют объективную сторону преступления как противо­законного деяния.

После этого социальная обусловленность уголовного закона становится очевидной. Охраняя общественные от­ношения, право определяется ими. Но быть социально обусловленным — общее свойство всех отраслей права. Специфика же права уголовного состоит в том, что оно, в отличие от государственного, юридически закрепляюще­го государственное устройство страны и основы ее поли­тической организации, от административного, регламенти­рующего отношения в сфере исполнительной и распоряди­тельной деятельности Советского государства, от граж­данского, регулирующего имущественные отношения, и т. д., связано не с одним каким-либо видом общественных отно­шений, а охраняет их все, а стало быть, и обусловлено всей их системой.

Такое положение объясняется тем, что политические, управленческие, имущественные и прочие виды обществен­ных отношений сами по себе не вызывают к жизни уго­ловно-правовые нормы. Уголовный закон не связан прямо и с потребностью их юридического урегулирования, ибо они, отдельные виды общественных отношений, непосред­ственно регулируются другими отраслями права. «Исто­рия развития уголовного законодательства,—пишет В. Н. Кудрявцев, — свидетельствует о том, что, как пра­вило, правовая регламентация определенной группы об­щественных отношений начинается с создания норм, пред­усматривающих более или менее частные случаи»65. Это значит, что между общественными отношениями опреде­ленных видов и уголовным законом стоят социально опасные действия («частные случаи»), которые непосред­ственно и обусловливают потребность всегда в одной и той же реакции общества — в установлении официального запрета совершать социально опасные деяния под угро­зой применения уголовного наказания. И поскольку пре­ступление может быть направлено на любой вид общест­венных отношений, уголовное право, охраняя их все, так­же связано с обществом в целом.

Следовательно,   социальная   потребность    в  уголовном    ] праве есть в первую очередь потребность в охране всех видов социалистических общественных отношений от объ­ективно   опасных   посягательств   на  них   со   стороны   от­дельных лиц.  «Именно в этом смысле можно говорить, —

116

отмечает В. Г. Смирнов, — что советскому уголовному за­конодательству прежде всего присуща функция охраны социалистических общественных отношений»66. Устанавли­вая юридические запреты и таким образом предупреждая преступления, уголовное право тем самым воздействует на поведение субъектов общественного отношения и в этом смысле его регулирует. Социальная ценность уго­ловного закона прямо пропорциональна тому, насколько успешно он осуществляет свою превентивную, 'а стало быть, и регулирующую функции.

Вместе с тем существует один специфический вид об­щественных отношений, которые становятся непосредст­венным предметом регулирования уголовно-правовыми нормами и возникают между обществом в лице Советско­го государства и преступником. Совершая преступление, лицо ставит себя в особое правовое положение, ибо пре­ступление -есть юридический факт, влекущий за собой обя­занность со стороны правоохранительных органов госу­дарства применить к виновному наказание, а со стороны виновного — претерпеть таковое67.

Социальная обусловленность права предполагает, что оно меняется не только вследствие революционных, но и вследствие эволюционных изменений общественного строя. Именно здесь ключ к пониманию того, что право не име­ет собственной истории: этапы его развития в целом сов­падают с этапами развития общества. И именно поэтому Советское государство, которое впервые в истории созна­тельно управляет общественными процессами, постоянно приводит «юридические нормы в соответствие с новым уровнем, достигнутым нашим обществом»68.

Развитие советской юридической системы в последние годы свидетельствует, что законодатель прежде всего стремится восполнить пробелы в праве и включить в него новые «законоположения, касающиеся таких сфер жизни, которые раньше оставались вне рамок правового регули­рования, как, например, охрана окружающей среды, в том числе водоемов, недр, воздушного пространства и т. д.», и тем самым «учесть новые явления в общественной жиз­ни»69. Эти новые явления связаны с научно-технической революцией, которая, охватывая все стороны общества, влечет за собой усложнение многих социальных процес­сов, что вызывает необходимость совершенствования их регламентации.

Еще большее значение имеет вступление нашей стра­ны в этап развитого социализма, когда Советское госу-

117

дарство существенно расширило свои возможности влиять на общественное развитие, в частности решать новые со­циальные задачи, которые оно ранее решать не могло, и преодолевать старые проблемы новыми методами.

Советское уголовное законодательство в 60—70-х го­дах обнаруживает большую изменчивость. Из общего чис­ла статей ныне действующего Уголовного кодекса РСФСР более половины подвергались изменениям с момента его утверждения 27 октября 1960 г. Уголовный кодекс 1926 го­да изменялся гораздо меньше.

Изменения, внесенные в Общую часть Кодекса, чаще всего связаны с дифференциацией (усилением или смяг­чением) уголовной ответственности. Лишь отдельные из­менения преследовали цель уточнить формулировки тек­ста закона.

Большинство изменений, внесенных в Особенную часть Кодекса (в том числе и путем включения в нее иовых статей), уточняют и расширяют круг деяний, подпадаю­щих под действие уголовного закона, и дифференцируют уголовную ответственность, усиливая или смягчая ее.

Уголовная политика Советского государства, задаю­щая основные направления развития уголовного законо­дательства, характеризуется двумя основными тенден­циями. Законодатель стремится к сокращению числа дея­ний, которые Уголовный кодекс объявляет преступлениями, и к гуманизации уголовного наказания, в том числе к по­степенному смягчению ответственности и ее замене мерами общественного воздействия и воспитания с тем, чтобы в конечном счете и сами уголовно-правовые нормы перерос­ли в правила коммунистической нравственности70. Социа­листическая уголовная политика исходит из того, что на­казание— одна из самых острых форм государственного принуждения, и его применение должно строго ограничи­ваться теми сравнительно немногими случаями, когда оно действительно необходимо. Наказание влечет за собой не только социально полезный эффект, предупреждая преступления, но и определенные общественно вредные последствия. Поэтому принцип экономии репрессии стал одним из основных начал советской уголовной политики.

Непреложный факт социальной обусловленности уго­ловного закона, а стало быть, и факт социальной обус­ловленности наказания не позволяют рассматривать про­блему уголовно-правовых санкций в отрыве от конкрет­ных общественно-исторических условий. Она не может

118

быть самостоятельной или иметь чисто юридический ха­рактер, ибо «система, виды, характер, размеры наказаний зависят от состояния преступности, а не наоборот»71.

Изменения советского уголовного законодательства, имевшие место в последние годы, показывают, что в его развитии просматриваются как тенденция к сокращению сферы действия уголовного закона и смягчению наказа­ний за преступления, не представляющие большой общественной опасности, так и тенденция к сохранению и ук­реплению принципа применения строгих мер к лицам, со­вершившим тяжкие преступления и упорно не становя­щимся на путь исправления и перевоспитания. Общее на­правление эволюции уголовного права в сторону сужения сферы ответственности встречает препятствие в виде оп­ределенного уровня преступности, и процесс смягчения на­казаний и перерастания уголовно-правовых норм в мо­ральные идет медленнее, чем хотелось бы. Эта общая направленность проявляется преимущественно не в сокра­щении деяний, признаваемых преступлениями, и не в сни­жении предусматриваемых законом наказаний, а в диф­ференциации ответственности, в расширении возможно­стей применять без изменения санкций уголовно-правовых норм широкий диапазон наказаний, в том числе условных и не связанных с лишением свободы, а в ряде случаев не применять наказание вообще.

Последовательное развертывание марксистско-ленин­ской идеи о социальной обусловленности юридических явлений приводит к выводу, что уголовно-правовые нор­мы определены социально-экономическими условиями. По тому, каково современное право, можно судить о том, ка­ково современное состояние общества. С этой точки зре­ния смягчение санкций меньше всего зависит от доброй или злой воли законодателя. Планомерно совершенствуя общественные отношения, активизируя социальную про­филактику, постепенно ликвидируя причины преступлений и неуклонно сокращая преступность, Советское государ­ство тем самым создает реальную основу для дальнейшей гуманизации социалистического уголовного права.