§3. Значение мотива и цели в субъективном вменении.

В совершенном преступлении вина не исчерпывает всего многооб­разия психического. Наряду с виной внутренний мир человека взаи­мосвязан с совершенным деянием своими мотивами, целями, эмоци­ональными составляющими/Из этого следует, что содержание субъек­тивного вменения, его пределы определяются не только виной, но и иными психическими обстоятельствами, в частности, мотивом и целью.

Более того, содержание самой вины во многом определяется как мотивом, так и целью преступления^Без уяснения мотива и цели со­вершаемого невозможно порой отличить одно преступление от друго­го, непреступного или даже социально полезного и желательного для общества поведения. Анализ судебной практики показывает, что зна­чительная часть уголовных дел отменяется или изменяется квалифика­ция из-за неправильного установления мотива и цели преступления.

Мотив, цель, эмоциональные составляющие близкие психические явления, но не тождественные. Каждое из них имеет свою специфику, отличительные черты и свойства, различную отражательную и детер­министическую функцию и назначение'. Криминалисты, отмечающие различную функциональную роль этих обстоятельств, расходятся во мнении о том, какое из них имеет первостепенное, определяющее зна­чение не только при субъективном вменении, но и при решении иных уголовно-правовых вопросов.

Одни ученые полагают, что при решении проблем субъективного вменения определяющими являются интеллектуальные моменты пси­хически виновного. Поэтому именно они, считают сторонники тако­го подхода, в первую очередь определяют как основания, так и преде­лы этого вменения.'

' См.: Гилязев Ф.Г. Социально-психологические, уголовно-правовые и криминологические аспекты вины. Уфа, 1978, с. - 39-40; Наумов А.В. О гегелевской идее права применительно к уголовному праву. Государство и право, 1993, №4, с. - 27; Тер-Акопов А.А. О правовых аспектах психической активности и психологической безопасности человека. Там же, с. - 89:

Макашвили В.Г. Волевой и интеллектуальный элементы умысла. Сов. гос.право, 1966, №7, с. - 104

170

Другие ученые исходят из того, что доминирующая роль в психике виновного, что определяет и их первостепенное значение при субъек­тивном вменении, принадлежит волевым моментам и в особенности мотивам действия. Так, Б.С.Утевский отмечал, что именно "...мотив определяет содержание, направление воли человека".' А В.В.Лунеев считает, что жизненные результаты человека лишь на 20-30% зависят от интеллекта человека и на 70-80% от мотивов.2

Третьи занимают компромиссную позицию. Они считают, что ин­теллектуальные и волевые моменты психики имеют равновеликую значимость, независимо от того, проявляются ли они в тех или иных формах вины или представлены мотивом и целью.3

Такие разночтения юристов в отношении понимания роли мотива и цели объясняются рядом факторов. Прежде всего тем, что» эти кате­гории, являясь не только юридическими, но и философскими, этичес­кими, психологическими категориями, рассматриваются в этих отрас­лях науки неоднозначно.4 В свою очередь, это определяется множе-

' Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. Госюриздат, 1950, с. -147

2 Лунеев В.В. Предпосылки субъективного вменения и принцип виновной ответственности. Государство и право, 1992, №9, с. - 57. Отметим, что некоторые ученые и мотив относят не к волевой, а к интеллектуальной сфере психики человека. "Выбор поступка, - пишет Б.Д.Овчинников, - есть безусловно интеллектуальный процесс, а потому и мотив относится к психическим побудительным силам интеллектуального характера." -Овчинников Б.Д. К определению понятий мотива и цели. Правоведение, 1970, №4, с. - 10

3 См.: например, Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. Изд-во Юрид.лит-ра. М., 1963, с. - 243;

Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Изд-во Юрид.лит-ра, М„ 1961, с. - 348, 369 и др.; Самолюк И.Д. Определенный и неопределенный умысел. Сов.гос.право, 1966, №7, с. - 121-122

4 Так, В.И.Ковалев, рассматривая проблему мотива в отечественной психологии, отмечает, что даже при определении мотива ученые занимают различные позиции. Он приводит десять наиболее распространенных в психологической литературе дефиниций мотива.'См.: Ковалев В.И. Мотивы поведения и деятельности. М.: Наука, 1988, с. -16-21.

Неоднозначно в науке понимается и цель. Так, М.Г.Макаров, рассматривая "цель" в марксистской философии, отмечает, что категориальная природа данного понятия учеными-философами раскрывается неоднозначно. Он приводит более пяти определений цели, которые даются в философской литературе; См.: Макаров М.Г. Категория "цель" в марксистской философии. М., 1977, с.-8-10

171

ственностью, структурностью, иерархичностью и полифункциональ­ностью этих категорий.

Неоднозначность понимания мотива и цели их роли в уголовном праве способствует и то, что сам законодатель не только не показыва­ет значимости этих категорий, не называет их функциональные на­правления, но даже не дает понятия мотива и цели. Между тем, теоре­тические разработки этих категорий могут служить законодателю хорошей предпосылкой для правовых новаций в отношении их. Мы полагаем, что в Общую часть УК РФ следует включить нормы, кото­рые бы давали понятие мотива и цели и определяли бы их уголовно-правовое значение.' Это способствовало бы единообразному пони­манию и применению на практике норм Особенной части, редакция которых «замыкается» на мотиве и цели.

О том, что на практике эта проблема существует, свидетельствуют не только многочисленные примеры из деятельности различных су­дебных инстанций, но и те ответы, которые мы получили в результате опроса экспертов. Так, например, применительно к понятию мотива и цели ответы экспертов. Относительно понятия мотива и цели они распределились следующим образом: 54,1% под мотивом понимают осознанные побуждения, толкнувшие лицо на совершение преступле­ния. Если этот ответ рассмотреть через призму профессиональной де­ятельности, то получается, что такого мнения придерживаются: 8 из 13 прокуроров, 20 из 43 заместителей прокуроров, 11 из 18 следовате­лей прокуратуры, 3 из 9 председателей судов, 30 из 47 судей и 13 из 26 следователей МВД. Значительное число экспертов (38,4%) ответили. что под мотивом они понимают частично как осознанные, так и нео­сознанные побуждения, толкнувшие лицо на совершение преступле­ния. И лишь 4,4% экспертов полагают, что под мотивами следует по­нимать неосознанные побуждения, лежащие в основе преступления.

Что касается понимания цели, то 35,8% экспертов склонны счи­тать, что под целью преступления следует понимать тот мысленный

' Правильно отмечается в литературе, что в процессе доказывания мотива преступления необходимо устанавливать не только сам мотив, но нужно анализировать и процесс мотивации. Это позволит избегать ошибки в оценке преступного деяния ибо зачастую "...в основе преступления одного и того же вида могут лежать самые различные мотивы." - Тузов А.П. Мотивационный аспект преступного и иного правонарушающего поведения. В кн.: Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с проявлениями социального паразитизма. Иванове, 1987, с. - 96

172

образ, к которому стремится лицо при его совершении, 29% экспер­тов под целью понимают ориентир, который направляет преступную деятельность, для 31,4% экспертов цель это мыслительный процесс, показывающий, с помощью какого результата можно удовлетворить свою потребность и желание, 3,8% экспертов под целью понимают интуицию человека, направляющую его деятельность, а в 6,3% дают и иные трактовки цели преступления.

Взгляды практических работников по вопросам понимания моти­ва и цели как зеркало отражают взгляды ученых различных юриди­ческих школ. Так, если говорить о мотиве преступления, то в уголов-но-правовой науке он исследован достаточно полно в различных ас­пектах, а отсюда ему ими придается и различное правовое значение. Одни ученые обращают внимание в основном на детерминистичес­кую сторону мотива и, по сути, видят в нем субъективную причину преступного деяния.' Другие считают, что значение мотива прежде всего в том, что он выступает тем лакмусом, который показывает ка­чество потребностей и интересов, нашедших отражение в сознании преступника и определивших характер его поведения.2 По мнению третьих, мотивы показывают отношение лица к объективной действи­тельности.5 Четвертые полагают, что основное значение мотива в определении направленности действий.4

Обзор уголовно-правовой литературы показывает, что ученые-юристы неоднозначно понимают не только значение мотива, но и его генезис, а отсюда дают и неоднозначное понятие мотива. Одни под мотивом понимают эмоциональное состояние лица, нарушившего требование закона.5 Другие сводят его к интересу и, по сути дела, отож­дествляют мотив и интерес.6 Третьи под мотивом понимают потреб-

' См.: Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974, с. - 184-185

2 См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982, с. - 14

3 См.: Лукашева Е.А. Мотивы и поведение человека в правовой сфере. Сов.гос-во и право, 1972, №8, с. - 24

4 См.: Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления. Киев, 1977, с. - 11; Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969, с. -17

5 См.: Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения и преступника. Тбилиси, 1963, с.- 4-5. По мнению А.П.Тузова, мотив - это активное состояние человеческой психики в целом, а не только эмоций. См.: Тузов А.П. Указ.работа, с. - 94

6 См.: Джекебаев У.С., Рахимов Т.Г., Судакова Р.Н. Мотивация преступления и уголовная ответственность. Алма-ата, 1987, с. - 12-13

173

ность, нужду, которая определяет действие человека,' по мнению чет вертых под мотивом следует понимать комплекс обстоятельств, кото­рые побуждают человека к действию.2 Последняя позиция согласуе! ся с мнением, которое высказано в философской литературе.3

Хотелось бы лишь отметить тот факт, чтб несмотря на различную позицию о генезисе мотива, все ученые единодушны в одном - моти, является таким побуждением к преступному деянию, что в известно\:

смысле можно сказать, что он выступает движущей силой, внутрен­ним источником этого преступного поведения.4 Это, кстати, вытека­ет и из этимологии слова «мотив». Термин таЫГв переводе с француз­ского (в свою очередь, этот термин произведен от латинского слова тоуо - двигать) понимается прежде всего как побудительная причи­на, повод к какому-либо действию .5 По сути, совершаемое преступле­ние есть объективизация того или иного мотива или их группы. Мы не оговорились относительно группы мотивов. В литературе правиль­но отмечается, что в основе тех или иных преступлений может лежать

«...не.один, а два и более мотива»', многие мотивы2, целый комплекс «...взаимодействующих мотивов»3. Другое дело, что какой-то из этих мотивов является доминирующим, основным. Поэтому в процессе субъективного вменения необходимо установить прежде всего основ­ной мотив преступления. И сделать порой это бывает очень сложно поскольку основной мотай преступления не всегда «лежит» на повер­хности.

«Глубина залегания» основных, доминирующих мотивов хорошо показана в художественной и юридической литературе. Например, А.Ф.Кони, описывая дело купца Овсянникова, велевшего поджечь паровую мельницу Кокорева, которую сам же Овсянников и арендо­вал, отметил, что «...не корысть, а более сложные побуждения могли заставить его (Овсянникова. - В.Я.) желать пожара мельницы перед истечением срока контракта - пожара, который обессилил бы его не­друга Кокорева и заставил бы военное ведомство отказаться от нена­вистного условия о временном приеме хлеба на паровой мельнице»4 (подчеркнуто нами. - В.Я.). Т.С.Карлова, анализируя дело С.Г.Нечае­ва и его освещение в печати, пришла к выводу о том, что обвинение в процессе следствия не установило доминирующего мотива действий Нечаева и поэтому совершенное им убийство расценивалось как вы­полненное «...из личной мести либо желания скрепить организацию пролитой кровью.»5 Между тем, отмечает Т.С.Карлова, в речи друго­го обвиняемого по этому делу нигилиста Успенского вскрыты истин­ные мотивы убийства, совершенного Нечаевым - это убийство не из личной мести, а здесь «...была другая связь, более крепкая; это идея, одушевлявшая нас, идея общего блага,»6 - и предавший эту идею (пре­датель) подлежал, по их мнению, правомерному убийству.

' Тузов А.П. Указ.работа, С.-95. См. также: Козаченко И.Я. Социально-ориентационная природа хулиганства. В кн.: Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982, С.-39

2 См.: Москвичев С.Г. Проблема мотивации в психологических исследованиях. Киев, 1976, с. - 81

5 Малкин И.И. Психолого-педагогические основы наставничества. Казань, 1976, с.-81

4 Кони А.Ф. Избранное. М., Советская Россия, 1989, с. - 19

5 Карлова Т.С. Достоевский и русский суд. Казань, 1975, с. - 90

6 Цитируется по Карловой Т.С. Достоевский и русский суд. Казань, 1975, с. - 90

факт объективизации мотива или их группы в совершенном пре­ступлении является нравственно-правовым основанием при его вме­нении лицу, совершившему это преступление. В плане же обратной связи, как совершенно правильно отмечается в уголовно-правовой литературе, через мотив «...можно понять подлинный характер пра­вомерного или противоправного поведения».' Поэтому вряд ли пол­ностью можно согласиться с утверждением, что «потребностей и мо­тивов, ...которые были бы свойственны только преступному поведе­нию, нет.»2 Оно верно лишь по отношению к потребностям, мотивы же всегда преломляются через иные элементы преступной деятельнос­ти и в силу этого получают нравственно-правовую оценку. О мотиве преступления «...можно говорить только тогда, когда уже появились или по крайней мере формируются иные элементы преступного пове­дения - объект, предмет, цель или средства преступного результата.»3

Применительно к субъективному вменению чрезвычайно важно не только то, что мотив подчеркивает преступность или правомерность деяния, но и то, что он раскрывает стремление лица к осуществлению определенного поведения. Он, неся эмоциональную окраску побуж­дений, лежащих в его основе,4 носит конкретно выраженный харак­тер и является двигателем определенного действия, которое благода­ря мотиву имеет конкретную социально-правовую оценку. Вот этот характер (качество) выражения побуждений в конкретном деянии (пре-

' Лукашева Е.А. Указ.соч., с. - 24

2 Лунеев В.В. Функции мотивации. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с.-ЗО. Подобная позиция разделяется и другими учеными. Так, Н.Иванов пишет: "Я считаю, что преступных мотивов нет." - Иванов Н. Мотив преступления - удовольствие? Сов.юстиция, 1993, №3, с. - 20

3 Кудрявцев В.Н. Понятие и криминологическое значение мотивации преступного поведения. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с. -12

4 Подробнее см.: Симонов П., Познать себя. Коммунист, 1986, с. - 72-81;

Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений. М., МГУ, 1987, с. - 36-43, 132-141. В этой связи хотелось бы отметить, что даже в преступлениях. совершаемых в состоянии аффекта, когда эмоции доминируют в психике человека, мотив выступает основной причиной преступления, но содержание его обусловлено эмоциональным всплеском. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением, что в таких ситуациях "...зарождающийся мотив не коррелирует с ними (из-за эмоций с социально-психологическими установками. - В.Я.), не характерен для линии поведения." - Рогачевский Л.А. Особенности субъективной стороны преступлений, совершенных в состоянии аффекта. Правоведение, 1983, №6, с. - 83

ступном акте) и имеет значение для субъективного вменения. Разуме­ется, что без этого выражения в преступном деянии любые побужде­ния, проигранные личностью внутри себя, даже при условии, что они стали известны окружающим, не имеют уголовно-правового значе­ния.' Они могут представлять лишь криминологический интерес.

Кроме того, любые мотивы человека, даже представленные в виде целостных и многоуровневых программ, например, идеалы, убежде­ния, мировоззрения, установки, склонности, ценностные ориентации - только тогда могут выступать в качестве побудительных факторов -мотивов, являться источниками волевого акта, когда преломляясь в сознании, порождают осознанное стремление к достижению конкрет­ной цели. Ибо воли без цели не существует и наоборот. В процессе целеполагания «...осуществляется обоснование не только целей дея­тельности, но и ееструктуры, последовательности практических дей­ствий...».2

Человеческое поведение по своему социально-психологическому содержанию весьма сложное и многоплановое явление. Поэтому при установлении содержания мотива того или иного преступления все­гда нужно помнить, что мотив определяет его как преступление опре­деленного свойства не непосредственно с помощью тех побудитель­ных начал, которые лежат в его основе, например, удовлетворение потребности в пище, одежде, транспорте и т.д., а только в соотноше­нии и во взаимосвязи с целью, результатами, к достижению которых стремится лицо, формами (способами, путями, средствами) их дости­жения и существующими социальными требованиями к подобного рода действий. Иначе говоря, мотив преступления - побуждение осоз­нанное, опосредованное желанием осуществления цели ради удовлет­ворения мотива ("снятия" побуждения). Отсюда глубоко прав Б.С.Вол­ков, подметивший, что подобная характеристика мотива возможна лишь в единстве процесса волепроявления "...в котором мотив, созна­ние, воля и другие психологические признаки выступают в единстве и взаимообусловленности."3 В этой связи вряд ли обоснованы мнения

' В литературе правильно подчеркивается: "Цели и мотивы не сами по себе, а вследствие совершения данного преступления становятся факторами, создающими или усиливающими степень общественной опасности." - Хорват Т. Понятие преступления. Категории преступных деяний. В кн.: Современные тенденции развития социалистического уголовного права. М.: Наука. 1983, с. -19

2 Буева Л.П. Человек: деятельность и общение. М., Мысль, 1978, с. - 90

3 Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань. 1982, с. - 22

тех ученых, которые в качестве мотивов преступлений понимают и неосознаваемые побуждения,' а уж тем более заявляющих, что моти­вы не осознаются действующими лицами.2

Действительно, не все психическое находит отражение в сознании лица. Еще С.Л.Рубинштейн подчеркивал, что содержание психичес­кого не исчерпывается осознанными мотивами. Однако мотив и выс­тупает как таковой, как побуждение только тогда, когда именно на его основе осуществляется действие, поступок, посредством которого личность, его совершающая, соотносит себя с окружающим миром -другими людьми, природой, дает оценку своим побуждениям. Поэто­му более убедительной и правильной мы считаем точку зрения, со­гласно которой мотив это осознанное побуждение.3          , ••'

Будучи элементами психики человека мотив теснейшим образом связан с внешним миром, поскольку побудительные факторы в значи­тельной мере есть диалектическое отраженное и преломленное в лич­ности социально-биологическое бытие. Такая связь мотива с внешним миром касается всех видов деятельности человека независимо от того, в какой сфере она проявляется.4 Это, так сказать, генетическая связь мотива с внешним миром. Каков мир, таковы и мотивы. Иначе гово­ря, мотивы, их содержание само определяется социальной действи­тельностью, жизненной ситуацией. В то же время внешние причины действуют лишь через внутренние условия. Побуждения, порождае мые конкретными жизненными обстоятельствами, формируют харак тер, установки личности, его ценностные ориентации, которые вые тупают "внутренними цензорами" новых жизненных обстоятельств Поэтому правильно подчеркивается: "И несмелый человек может со вершить смелый поступок, если на это его толкают обстоятельства".:

' См.: например, Лунеев В.В. Предпосылки объективного вменения I;

принцип виновной ответственности. Государство и право, 1992, №9, с. - 60

2 См.: Зелинский А.Ф. Криминологические и уголовно-правовые аспекть;

неосознанной психической деятельности. Сов.гос-во и право, 1984, №9, с. - 55

3 См., например, Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с. -13; Панов Н.И. Способ совершения преступление и уголовная ответственность. Харьков, 1982, с. - 5, 23 и др.

4 См.: Добреньков В.И. Неофрейдизм в поисках "истины". М., Мысль. 1974, с. - 29; Махов Ф.С. Жить без проступков и правонарушений. М., Юрид.лит-ра, 1986, с. - 36-39

5 Рубинштейн С.Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности. В кн.: Психология личности. Тексты. МГУ, 1982, с. -32. Правильно подчеркнул И.Я.Козаченко: "Только преломившись в сознании личности факторы внешней среды становятся мотивообразующими, побуждающими силами поведения." - Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности Гврплппппг ЮйЯ е- - *;

Однако существует и другая, так называемая функциональная связь мотива с внешним миром. Это связь междуПредпосылкой (побужде­ниями) и предметом. Иначе говоря "...мотив - это не какая-то "чисто субъективная" категория, оторванная от внешнего мира. Мотив яв­ляется субъективной реакцией, вызванной отношением человека к внешнему миру.^В подобных случаях предпосылка деятельности (по­буждение) может сыграть свою роль мотива, если она опредметится, то есть найдет отражение в виде удовлетворения себя в каком-то пред­мете. Именно с этого момента влечение переходит в желание и пред­мет начинает побуждать человека к деятельности:2. Таким образом, не только осознанное, но еще и опредмеченное стремление к "снятию" побуждения представляет собой мотив отдельного волевого акта и волевой деятельности в целом.

Из всего этого следует, что мотив в человеческом поведении вы­полняет многочисленные функции3, а из них определяющими, главен­ствующими являются две: побудительная (иногда называют динами-зирующая-функция) и смыслообразующая/,

Побудительная сторона мотива достаточно подробно рассмотре­на в психологической и юридической литературе. Схематично ее мож­но выразить как источник, определяющий и стимулирующий прояв­ление воли в процессе деятельности. Поэтому в этой части мотив и называют побудительной силой к совершению действий.

Смыслообразующая роль мотива чрезвычайно велика, а сама смыс-лбобразующая функция достаточно сложна, поскольку на этом этапе психической деятельности появляется цель, происходит не только оп-редмечивание побуждения, но и оценка этих побуждений с позиций со­циальных требований и личного смысла, их личностной значимости^

' Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения и преступника в Советском праве. Тбилиси, 1963, С.-35

2 См.: Леонтьев А.И. Проблемы развития психики. М., 1965, с. - 301

3 Так, В.В.Лунеев, например, выделяет четыре функции мотивации, стержнем которой и являются "сопоставляемые" мотивы. - См.: Лунеев В.В. Функции мотивации. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986, с. -20-21

4 См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982, с. - 11; Русинов Г.Б. Мотив и цель преступления как показатели социальной сущности деяния и применение уголовного закона. В кн.: Вопросы осуществления прав и обязанностей в развитом социалистическом обществе. Казань, 1983, с. - 76

179

В психологической литературе, на наш взгляд, правильно отмеча­ется, что смыслообразование, как механизм осознания мотивов, явля. ется не только формой отражения побуждений, но и предстает как собственно человеческая функция,' суть которой заключается в том что осознается личностная суть побуждений (мотив) и пути их "насы щения" посредством деятельности. Игнорирование этой функции мо­тива приводит некоторых исследователей к тому, что мотивы тракту­ются односторонне, как какие-то нейтральные психические образо­вания, которые имеют лишь положительный или отрицательный ме­ханизм (деятельность) их удовлетворения, то есть "...положительным или отрицательным является деятельность, а не мотив."2

Правильно, говорить, например, о преступных мотивах, можно только применительно к конкретному поведению. Лишь в единстве они раскрывают свою содержательную часть. Но нельзя забывать и о том, что побудительные начала мотивов сами по себе могут "стра­дать" примитивностью, извращенностью, низменностью и как тако­вые определять социальное содержание и оценку не' только мотива. но и деятельности, совершаемой на их основе. Именно это позволяет одно и то же действие расценивать по-разному. Лишение жизни чело­века может быть актом действий защитника Отечества в военном кон­фликте, превышением права на необходимую оборону или же убий­ством из хулиганских побуждений. Благодаря наличию смыслообра-зующей функции "...мотив совершенного преступления выступает... мерилом антисоциальности лица."3

Мы полагаем, что в рамках смыслообразующей функции происхо­дит выбор и развернутая оценка предметов, опредмеченных в резуль­тате побудительной функции мотива, посредством которых удовлет-

' См.: Москвичей С.Г. Проблемы мотивации в психологических исследованиях. Киев, изд-во "Наукова думка", 1975, с. - 52-53.

Несколько специфично смыслообразующую функцию понимал А.Н.Леонтьев. Он считал, что одни мотивы побуждают к деятельности и одновременно "...придают ей личностный смысл: мы будем называть их смыслообразующими мотивами. Другие, существующие с ними, выполняя роль побудительных факторов (положительных или отрицательных)... -лишены смыслообразующей функции." - Леонтьев А.Н. Мотивы, эмоции и личность. В кн.: Психология личности. Тексты. М., МГУ, 1982, с. - 76

2 Ковалев В.И. Мотивы поведения и деятельности. М., Наука, 1988, с. - 66

3 Лысов М.Д. Наказание и его применение за должностные преступления. Казань, 1977, с.-15

180

-ряется само побуждение, лежащее в основе мотива. Именно смыс-дообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного „хенения определить его социальные свойства, иметь и видеть основу отграничения одного мотива от другого и даже в рамках одного и того же мотива определять его оттенки, специфику и подвиды. Имен­но это свойство смыслообразующей функции мотива позволило д.ф .Кузнецовой в рамках корыстного мотива выделять его подвиды:

"корысть-стяжательство", "корысть-накопительство", "корысть-пара­зитизм", "служебную-корысть", "корысть-легкомыслие", "корысть-нужду" .' Эта идея была воспринята в уголовно-правовой и кримино­логической литературе2.

Интересен тот факт, что ученые-психологи, отрицающие наличие смыслообразующей функции мотивов, тем не менее с этой функцией связывают ранжирование мотивов по определенной иерархии.3 Дей- / ствительнб, только смыслообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вменения определить какой же из мотивов преступной деятельности является и почему является основным и имен­но он определяет уголовно-правовую оценку "всего поведения в целом. С учетом этого обстоятельства ст.68 УПК РФ обязывает правоприме-нителя выяснять какой мотив лежал в основе совершенного преступ­ления, а ч.2 ст. 205 УПК обязывает его указывать мотив совершенно­го деяния в обвинительном заключении. Общеизвестно, что существует множество классификаций мотивов как в психологической4, так и

' См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., МГУ, 1984, с.-67-71

2 См.: Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 25-27; Криминология. Изд-во юрид-лит-ра,М., 1988, с.-133-136.

Правильно отмечает В.Н.Кудрявцев, что отразившееся в сознании лица противоречие индивидуальных (личностный смысл. - В.Я.) и общественных интересов во многих случаях служит непосредственной причиной противоправного поведения. - См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978, с.-21

3 См.: Ковалев В.И. Указ.соч., с. - 64-65

4 См., например. Богословский В.В. мотивы и их место в развитии личности школьника. Психология воспитания школьника. Л., 1974, с. - 36-37; Леонтьев А.Н. Мотивы, эмоции и личность. В кн.: Психология личности, тексты. М., 1982, с. - 76-78; Ковалев В.И. Указ.соч., с. - 53-55; Малкин И.И. Указ.соч., с. -81; Смирнов Г.П. Советский человек. 2-е изд., доп. М., 198!,с.-304;КонИ.С. В поисках себя. М., 1984, с. - 54

181

юридической' литературе. Это большой самостоятельный вопрос, тре­бующий специального исследования, и он лежит за пределами наших научных изысканий. Однако хотелось бы отметить, что смыслообра-зующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вмене­ния не только правильно установить основной мотив преступления отграничить один мотив от другого, но и способствует распределе­нию их по группам. Иначе говоря, с учетом и этой функции в на\ ке уголовного права осуществляется классификация мотивов прест\ п-лений.2

Приведенные в литературе классификации мотивов, несомненно позволяют расширить и углубить наши представления о мотиве, пол­нее раскрыть его содержание и показать социально-правовую значи­мость каждого из них. В то же время, в процессе субъективного вмене­ния для правоприменителя недостаточно лишь того, чтобы было вскрыто содержание, например, конкретного корыстного мотива или хулиганского побуждения. Необходимо установить еще и уголовно-функциональное значение мотива, необходимо выяснить какое место отводит законодатель тому или иному мотиву формулируя, отражая в норме права то или иное предписание.

Через призму субъективного вменения все мотивы преступлений можно подразделить на мотивы, которые являются: 1) конструктив-

' См., например, Волков Б.С. Личность преступника как предмет уголовно-правового и криминологического исследования. В кн.: Личность преступника. Казань, 1972, с. - 24; Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968, с. - 24-27; Джекебаев У.С. О социально-психологических аспектах преступного поведения. Алма-ата, 1971, с. - 91-92; Кудрявцев В.Н. Классификация мотивов. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986. с. - 37-44 - здесь даются как уголовно-правовые, так и криминологические классификации мотивов; Наумов А.В. применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973, с. - 112-113; Русинов Г.Б. Общая характеристика мотивационного процесса у несовершеннолетних и классификация мотива. В кн.: правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение. Казань, 1983, с. - 75-77; Шестаков Д.А. Супружеское убийство как общественная проблема. Санкт-Петербург, 1992, с. - 36-46; Крупка Ю.Н. Характеристика личности семейно-бытовых правонарушений. М., Наука, 1989. с. - 112-116; Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 17-22; Криминология. Под ред. А.И.Долговой. М., 1997, с. -289

2 См., например, Дагель П.С., Котов Д.П. Указ.соч., с. - 194; Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975. с.-81

182

ными признаками состава преступления; 2) конструктивно-отграни-чительными признаками; 3) квалифицирующими признаками соста­ва; 4) обстоятельствами, усиливающими или смягчающими наказание и 5) иные мотивы. В уголовно-правовой литературе три первых груп­пы указанных нами мотивов называют иногда обязательными при­знаками состава.' Неправильное установление их содержания на прак­тике ведет к отменен или изменению приговора.2 Они, после их вме­нения, предопределяют квалификацию содеянного и характер уголов­ной ответственности. Последние две группы мотивов влияют на ин­дивидуализацию ответственности, помогают решению криминологи­ческих вопросов. Все мотивы преступлений должны устанавливаться и доказываться в процессе следственно-судебной деятельности. Ста­тья 68 УПК России не делает каких-либо исключений. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением, что мотив необходимо устанавли­вать и доказывать лишь тогда, когда "...он характеризует средство преступления - является признаком субъективной стороны состава преступления, отягчает ответственность лица в связи с совершенным преступлением."3

К сожалению, работники правоохранительных органов, те кто осу­ществляют субъективное вменение, затрудняются правильно назвать функциональное значение мотива преступления в уголовном праве. Так, из числа опрошенных экспертов лишь 14,5% отметили, что даже в умышленных преступлениях пределы субъективного вменения оп­ределяются характером мотива, а 6,9% экспертов отметили, что на это влияет личностный смысл лица, совершающего социально значимое деяние. Весьма тревожно то, что 78,4% экспертов не считают, что даже при умышленных преступлениях мотив не является обстоятельством, влияющим на пределы субъективного вменения.

' См., например, Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. - 98; Петелин Б.Я. Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986, №3, с. - 77

2 Так, кассационная инстанция изменяя квалификацию по делу С. с ч.2 ст.206 на ч.2 ст.112 УК РФ указала, что хотя С. избил Е. на улице деревни, однако удары потерпевшей нанес не по мотивам хулиганства, а "... в ходе ссоры, возникшей между ними из-за неоднократного обвинения С. в краже свадебных украшений из ее дома. Недовольный необоснованным обвинением в краже С. избил Е." Архив Верховного Суда Чувашской республики за 1995 год, дело №22-59.

3 Хаоазишвили Б.В. Вопоосы мотива поведения поеступника в советском

Как психологическая категория мотив наиболее тесно связан с це­лью. Однако, мотив и цель тесно взаимосвязанные, но не тождествен­ные понятия. Они характеризуют различные стороны преступного процесса. И если мотив отвечает на вопрос - почему человек соверша­ет то или иное действие, то цель - для чего оно совершается?

Как мы уже отмечали, мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соотношении с целью, в связи с теми результатами, к дости­жению которых стремится лицо, совершая то или иное деяние.П если мотив стоит у истоков сознания,' то цель - по мнению Ф.Г.Гилязева -выполняет стратегическую функцию2 применительно к совершаемо­му действию.

Целенаправленность - отличительная черта любой, в том числе и преступной, деятельности. Человек, прежде чем совершить какое-то действие, определяет цель (идеальный результат, модель, образ), ко­торой он стремится достичь с помощью совершаемых действий в рам­ках "насыщения" мотива. В литературе правильно отмечается, что "...между мотивацией поведения и самим поведением... лежит поста­новка цели."3

Цель имеет исключительно большое значение для субъективного вменения, поскольку, являясь интеллектуальным срезом психики че­ловека, не только отражает все спектры деятельности, но и направля­ет ее. "В структуре деятельности, - пишет Е.Т.Соколова, - цель являет­ся наиболее осознанным ее компонентом: она обеспечивает направле­ние течения процесса реализации цели, побуждаемого результатом, образом "потребного будущего" ."4 Благодаря цели и процессу целе-полагания возникают интеллектуальные моменты, в которых отра­жается характер и социальная сущность деятельности человека.5

Следует отметить, что некоторые ученые цель относят не к интел­лектуальному "продукту" психики человека, а к волевому блоку пси-

' См.: Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с.- 12

2 См.: Гилязев Ф.Г. Социально-психологические и криминологические аспекты вины. Уфа, 1978, с. - 10

3 Лапаева В.В. Конкретно-социологические исследования в праве. М., 1987, с.- 106

4 Соколова Е.Т. Психологическое исследование при решении задач нозологической диагностики. В кн.: Практикум по патопсихологии. МГУ-1987, с.-40

5 См.: Метелица Ю.Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. М„ 1990, с.-60

уоси. Так, по мнению Г.С.Саркисова "...сущность цели - это не что иное. как мысль, выражающая волю человека и направленная на дос­тижение желаемого результата."' Высказана и компромиссная пози­ция. "По своему содержанию, - подчеркивает Г.А.Злобин и Б.С.Ники­форов, - цель включает в себя сознание и волю человека по отноше­нию к объективному результату его поведения."2

Такое неоднозначное понимание психологической характеристи­ки цели сказывается и на том, что как в психологической^так и юри­дической литературе допускается отождествление мотива и цели, "пе­реход" цели в мотив и наоборот.3 В отдельных работах это отожде­ствление допускается, как правило, в одном направлении. Так, по мне­нию А.Ф.Зелинского, цель может быть и мотивом, так как побуждает. Но не всякий мотив - цель.4

Это разночтение мнений определяется, видимо, и тем, что понятие цель обладает полисемией - многозначностью. С одной стороны, под целью понимают место, предмет, в который надо попасть при стрель­бе, а с другой - это то, к чему стремятся, что хотят осуществить.5 Но прежде всего на это влияет то, что цель, как мысленный результат, идеальная модель, образ "потребного будущего", направляет различ­ную по своему характеру деятельность и деятельность различных уча­стников общественных отношений, где сосуществуют, а порой и пере­секаются в антагонистическом конфликте не только различные воли, но и цели, а также направляемая ими деятельность. Это противоречие обусловлено природой цели.

Цель - как категория, представляющая интеллектуальные аспекты психики человека (применительно к социальным группам и обществу

' Саркисов Г.С. Мотив и цель преступления. Сов.гос.право, 1979, №3, с. -49; см. также: Никифоров Б.С. Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК. Сов.гос.право, 1966, №7, с. - 120

2 Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., Юрид.лит-ра, 1972, с. - 78

3 См.: Москвичев С.Г. Указ.соч., с. - 55; Джекебаев У.С. Указ.соч., с. - 45;

Спиркин А.Г. Происхождение сознания. М., 1960, с. - 447-448; Орлов В.Н., Экимов А.И. Цель в норме социалистического права. - "Правоведение", 1968, №5, с. - 26

4 См.; Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 63

-" См.: Краткий толковый словарь русског языка. М., Изд-во "Русский язык". 1985, с.-212

в целом она является выразителем их психологии и идеологии) по своей природе объективно-субъективная категория. Объективность ее в том. что она детерминируется, в конечном итоге, социальной действитель­ностью человека (группы, коллектива, общества), его (их) условиями жизни и деятельности. Действительно, человек, проживающий в Х веке, не мог бы поставить себе цель полетать на самолете. Не было надле­жащих объективных условий. Он не знал о самолетах; Субъективность цели в том, что она продукт сознательного творения людей, мыслен­ный образ и несет на себе отпечаток личностного, субъективного. При этом "...удельный вес объективного и субъективного может варьиро­ваться в зависимости от того, цель какого субъекта правовой деятель­ности (или деятельности иного рода. -В.Я.) имеется в виду."'

Каждому виду деятельности соответствует цель. Отсюда можно выделить столько видов целей сколько видов деятельности существу­ет у человека, социальной группы или общества в целом. Это касается и "цели в праве". Поэтому можно, например, говорите о целевых ас­пектах международно-правового регулирования2, о целях в уголовно-процессуальном праве3 и др. С учетом того, что уголовно-правовые нормы имеют отношение к разным субъектам, то можно констатиро­вать, что в рамках реализации уголовного права нужно говорить о раз­личных целях. Это, видимо, касается и иных сфер правоотношений.

С учетом субъектов правовой деятельности в юридической лите­ратуре, на наш взгляд, обосновано предложена следующая градация целей: "...а) цели субъекта общего правового регулирования; б) цели субъектов индивидуального правового регулирования; в) цели субъек­тов, осуществляющих юридически значимую саморегуляцию; г) цели субъектов, "обслуживающих" общее и индивидуальное правовое ре­гулирование."4 Из этого положения вытекает исключительно важный вывод - какая из указанных групп целей имеет приоритетное значе­ние, как они взаимодействуют друг с другом и какова диалектика вза­имосвязи цели-идеала с целью действия. Это можно проследить на взаимосвязи целей, указанных в п.п. "а" и "б".

' Чулюкин Л.Д. Природа и значение цели в советском праве. Казань, Г'" с.-24

2 См.; Лихачев В.Н., Садыкова Э. О целевых аспектах междунаро;:

правового регулирования. В кн.: Вопросы осуществления прав и обязанно!. в развитом социалистическом обществе. Казань, 1983, с. - 135-139

3 См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976, с. - 40 и др.

4 Чулюкин Л.Д. Указ.соч., с. - 44

Законодатель (субъект общего правового регулирования) ставит перед собой цель-идеал - добиться такого состояния общественных отношений, при которых бы не совершались (были сведены до мини­мума) преступления. Возникает цель деятельности - издать запрети­тельные или иного свойства нормы, с помощью которых урегулиро­вать отношения. Урегулирование отношений применительно к цели-идеалу выступает средством,' но это средство может "сработать" тог­да, когда совпадают цели субъектов индивидуального правового ре­гулирования. Если же цели последних не совпадают, то нужно обеспе­чительное средство и уже правовая норма, как цель деятельности за­конодателя, нуждается в средствах ее достижения, реализации.

К сожалению, в уголовно-правовой литературе нет специальных монографических исследований, посвященных целям в уголовном праве в целом. Здесь теоретики ушли вперед. В уголовном праве дос­таточно хорошо разработан лишь один срез целей - это цели наказа­ния. В то же время, например, цель преступного действия рассматри­вается лишь попутно при изучении других уголовно-правовых поня­тий и институтов - мотивов, вины, эмоциональных составляющих. Достаточно сказать, что даже юридический энциклопедический сло­варь 1984 года ничего не говорит о цели преступления.

Между тем учение о цели при совершении преступления имеет ис­ключительно большое значение для субъективного вменения. Ибо в процессе выполнения этой стадии правоприменительной деятельнос­ти сам субъект, осуществляющий ее, имеет собственные цели -как лицо, уполномоченное государством.

-В процессе правоприменения, в частности, на стадии субъективно­го вменения сталкиваются зачастую цели, действующие в противопо­ложных направлениях. Это цели преступника и субъекта правопри­менения. Более того, в этот период может быть противоречие между целями законодателя и правоприменителя.

Для правоприменителя цель преступления является той субъектив­ной реальностью, имевшей место в период совершения пре^ступления, которая позволяет лучше раскрыть внутреннюю, психическую сторо-

' Хорошо известно, что цель не только направляет деятельность, но предопределяет и систему средств, способов, с помощью которых осуществляемая деятельность должна привести к желаемому результату. К.Маркс отмечал, что цель "как закон определяет способ и характер действий человека." - Маркс К. Капитал. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.23, с. - 189

ну содеянного, определить направленность действий, их содержание и степень завершенности. Как таковая цель преступления для право-применителя является ничем иным как средством для достижения его - вышеперечисленных целей. А они, в свою очередь, являются сред. ствами, с помощью которых осуществляется правильная квалифика­ция совершенного деяния - это очередная цель правоприменения. Пра­вильная квалификация, в свою очередь, служит средством для опреде. ления собственно уголовно-правовых последствий (санкций), а у сан­кции (наказания) появляются свои цели и т.д. до цели-идеала.

Итак, правоприменителю в процессе субъективного вменения для справедливого разрешения уголовного дела необходимо установить не только форму и содержание вины, как субъективного основания уголовной ответственности, но выяснить также содержание иных при­знаков субъективной стороны - мотива и цели.

В процессе субъективного вменения правоприменителю следует исходить из того, что цель не только направляет деятельность, но за­частую выступает источником ее устремленности и активности. В этих случаях цель действительно может служить в качестве побуждающего фактора, она как бы сливается с мотивом, выполняет его функции. Например, корыстная цель в интересах наживы. Однако, даже в по­добных случаях она не заменяет мотив, а только усиливает его, делает более динамичным, ибо и в подобных ситуациях в большей мере тол­кает действие мотив, в то время как цель определяет вариантность действий, с помощью которых можно удовлетворить возникшее по­буждение, и в силу этого ускоряет их. В плане же обратной связи, из­бирая из нескольких вариантов поведения один, субъект может ста­вить перед собой самые различные цели и по-разному их осознавать,.

Цель может определять не только направление, но и этапы дея­тельности. В этой связи она выступает как системообразующее нача­ло. Она может приводить деятельность человека в некую систему пред­полагающих последовательность каких-то операций (действий, по­ступков). Это исключительно важное значение цели помогает в про­цессе субъективного вменения отграничить единые сложные преступ­ления, например, длящиеся, продолжаемые от множественности пре­ступлений. Это качество цели позволяет раскрыть этапы и характер преступного деяния. То есть, в процессе субъективного вменения цель помогает устанавливать стадии преступной деятельности и отличить одну стадию от другой. Взять, к примеру, одни и те же по своей внеш­ней характеристике действия, которые с учетом цели их осуществле-

188

иця относятся к различным стадиям преступления. Если вор проника-^ в квартиру с целью хищения, то это покушение, если же он сделал уго с целью убийства, то здесь приготовление к этому преступлению.

Эффективность субъективного вменения с учетом цели совершае­мых действий будет значительно большей, если правоприменитель проанализирует социальное значение цели, те средства, способы, при­емы. которые были избраны для ее осуществления. Действительно, цель может быть благой - улучшить материальное положение своей семьи. Однако достичь ее можно различным путем: честным заработком средств, кражи чужого имущества, бандитских нападений на граждан и организации. В плане обратной связи способы и средства достиже­ния цели раскрывают ее социальную и правовую характеристику.

^".Облегчить субъективное вменение с учетом и на основании цели преступления помогает установление того, к какому социальному, временному или содержательному аспекту деятельности относится эта цель, в большей мере какие аспекты этой общественно опасной дея­тельности раскрывает та или иная цель? Иначе говоря, цели могут быть разными и их можно классифицировать по различным основаниям. И.Кант, например, различал технические, прагматические и катего­рические цели. В работе Гегеля "Философия права" по нашим подсче­там указаны цели двадцати видов. Он, например, выделяет цели: аб­страктные, всеобщие, движущие, имманентные, истинные, конечные, политические, позитивные, существенные, субстанциональные и др.'

Цели могут быть классифицированы по различным основаниям. Это касается цели деятельности всех субъектов так или иначе, в той или иной мере "замкнутых" на обеспечение правопорядка в обществе:

законодатель, правоприменительные органы, граждане (включая и тех, кто совершает преступления). Что касается целей законодателя и пра-воприменителей по обеспечению порядка, то они достаточно подроб­но рассмотрены в юридической литературе.2 Цели преступных дей­ствий можно также подвергнуть классификации. И если классифика­ция мотивов преступлений представлена в юридической литературе Достаточно широко, то этого нельзя сказать о классификации целей

' См.: Гегель Г. Философия права. Изд-во "Мысль", М., 1990, с. - 84, 95, ^ 242,286,275, 287,409. 459 и др.

2 Анализ различных классификаций целей деятельности законодателя и "Равоприменителей в процессе обеспечения правопорядка в обществе Д°статочно подробно рассмотрен Л.Д.Чулюкиным. - См.: Чулюкин Л.Д. 'каз.соч., с. - 42-46

189

преступной деятельности. Вопрос о классификации целей преступной деятельности рассматривается лишь попутно при рассмотрении иных проблем.' Между тем, проблематика классификации целей преступ­лений является исключительно интересной, большой, содержательной

Можно выделить различные классификационные признаки целей преступлений (общественно опасных деяний). Так, с учетом признака определенности цели можно подразделить на определенные(конкрет-ные) и неопределенные (неконкретные). Это может касаться, напри­мер, размера кражи, объекта (непосредственного) при бандитизме и т.д. С учетом возможности достижения целей можно выделить достн гаемые (реализуемые) и недостигаемые (нереализуемые) цели. Эта воз можность зависит от множества обстоятельств объективного и субъек тивного свойства. И в зависимости от того на какие, например, сред­ства "опирается" цель деяния само оно может быть расценено как "не­годное покушение" либо покушение с негодными или же с ничтожны­ми средствами (обнаружение умысла). С учетом количественного кри­терия возможности - ее вероятностной величины, эти же цели можно было бы назвать как реальные и абстрактные цели.

С позиций временной характеристики достижения целей они мо­гут быть ближайшими, отдаленными и перспективными. С такими целями при субъективном вменении правоприменитель встречается тогда, когда виновное лицо совершает сложные единичные преступ­ления, например, продолжаемое преступление: кража двигателя - бли­жайшая цель, в отдаленном будущем - кража ходовой части, кузова, а перспектива - путем похищенных частей - комплектовка (похищение) машины. Близко к этой классификации целей находится классифика­ция связанная не только с пространственно-временной характеристи­кой, но и с завершенностью, степенью достижимости цели - началь­ные, промежуточные и конечные.

С точки зрения степени опосредования и взаимосвязи цели с ины­ми интеллектуальными моментами психики человека, совершающего социально значимое деяние, можно говорить о прямых и опосредо­ванных цйпях. Прямые цели, как правило, характерны для умышлен­ных преступлений с прямым умыслом. Во всех же остальных случаях умышленного, а тем более неосторожного деяния, цель опосредована иными интеллектуальными моментами - наличием дополнительных

' См.: Якушин В.А. Значение мотива и цели для субъективного вменения. Вестн.Моск.ун-та.Серия 11, Право, 1995, №6, с. - 52

190

целей и личностным смыслом при косвенном умысле, личностным умыслом и самонадеянным расчетом - при неосторожности.

С учетом значимости целей для преступника они могут быть ос­новными (первостепенными) и неосновными (второстепенными). Уго-довно-правовое значение преступления определяется зачастую нали­чием или отсутствием основных целей этого деяния. С точки зрения "волевого обеспечения" (мы считаем, что воля выступает в качестве психического средства реализации цели, осуществления осознаваемых действий и достижения предвидимых последствий) цели могут быть желаемыми (желательными) или нет.' Морально-нравственный аспект служит критерием деления целей на ничтожные, низменные и лишен­ные такого свойства (например, в преступлениях, связанных с превы­шением пределов необходимой обороны, нарушением условий задер­жания преступника и т.п.).

Цели совершаемых преступлений могут быть классифицированы и по другим основаниям. Наиболее распространенной, но неисследо­ванной в науке уголовного права является классификация целей по направленности определяемых ими действий: цели» в рамках дости­жения которых осуществляются действия, направленные против ин­тересов личности, собственности, интересов государства, коммерчес­ких организаций и т.д. Для субъективного вменения большое значе­ние имеет выяснение того основаны ли цели преступления на досто­верной или недостоверной информации. С учетом этого можно выде­лить истинные или ложные цели преступления.

Процесс субъективного вменения будет тем полнее и объективнее, чем большее число аспектов целей преступления будет установлено правоприменителем через рассмотренные и иные классификации и благодаря этим классификациям.

Мы рассмотрели лишь некоторые классификации целей преступ­ления, те из них, которые, на наш взгляд, наиболее "действенные" в процессе субъективного вменения. Однако, независимо оттого, к ка­кой классификационной группе можно отнести ту или иную цель пре­ступления, исключительно большое значение при субъективном вме­нении имеет то обстоятельство какую роль этим целям, в рамках этих преступлений отводит законодатель. А она может быть различной.

' "Подобно тому, - пишет Б.Я.Петелин, - как мысль о сгибании пальца приводит к его сгибанию, так и личность руководит своими поступками благодаря сознанию и воле." Петелин Б.Я. О криминалистической теории Установления вины. Государство и право, 1993, №5, с. - 117

Во-первых, цель того или иного преступления может учитываться законодателем как конструктивный признак состава преступления. Это ситуации, когда сам законодатель указывает, что для признания деяния преступным должна быть та или иная цель. И если нет у лица, совершающего общественно опасное деяние, цели подобного содер­жания и социального свойства, то нет и данного состава преступле­ния. В качестве примера можно привести составы, предусмотренные ст.ст. 209 и 321 У К РФ и др.

Роль конструктивного признака состава преступления цель игра­ет и тогда, когда законодатель не указывает на нее непосредственно в уголовно-правовой норме, но подразумевает ее и причем в опреде­ленном социальном качестве. Классическим примером этого, может служить ч.4 ст.222 УК РФ. В данной норме нет указания на то, что ношение холодного оружия осуществляется с целью использования его в необходимых случаях именно как оружия. Однако цель эта на­личествует, она вытекает из содержания вины данного состава пре­ступления. Если исходить из того, что законодатель не подразумевает определенную цель в данном составе, то можно дойти до абсурда. Можно, например, привлечь к уголовной ответственности лицо, ко­торое взяло огромный нож и идет с ним к соседу для того, чтобы по­мочь ему забить какое-то животное на мясо. При субъективном вме­нении нельзя не не учитывать "наличие" подобного рода целей в уго-ловно-правовых нормах. Правильность такого подхода к пониманию конструктивных целей состава преступления подтверждается, напри­мер, тем, что по УК РСФСР в ст. 144 и в примечании к ней не .было указания на цель наживы. Однако и в теории, и в следственно-судеб­ной практике при характеристике состава кражи, да и других форм хищения, эта цель всегда указывалась и доказывалась, поскольку из-за очевидности она презюмировалась законодателем. В этой связи мы считаем ошибочным мнение Ю.Н.Юшкова о том, что "...ст.218 УК (222 по У К 1996г.) РФ (и соответствующие статьи У К других респуб­лик) признает преступлением владение огнестрельным и холодным оружием, независимо от цели такого владения"'. Мы исходим из того. что в некоторых умышленных преступлениях, хотя законодатель и не говорит о цели преступления, о последнем можно говорить только тогда, когда оно совершается с определенной целью. Это относится и

' Юшков Ю.Н. Институт необходимой обороны и его роль в борьбе с преступностью в современных условиях. Государство и право, 1992, №4, с. - 65

к ч.4 ст.222 УК РФ, ибо только цель может определить направлен­ность действий и содействовать раскрытию содержания самой умыш­ленной вины. Нет умысла вообще, он всегда конкретен и эта конкре-тика раскрывается благодаря цели и с помощью цели.' Поэтому толь­ко на основе выяснения содержания цели (равно как и мотива) можно раскрыть и содержание вины. Мотив и цель необходимо поэтому ус­танавливать всегда.2

Следует отметить, что в действующем У К целям преступного дея­ния отводится значительно большее внимание чем в прежнем. По на­шим данным законодатель в 38 статьях У К РФ предусматривает цель как конструктивный признак состава преступления.

Во-вторых, цель может играть роль конструктивно-отграничитель-ного признака, когда с ее помощью один состав преступления отгра­ничивается от другого, смежного преступления. Отметим, что в том числе и с помощью цели, а также средств, способов, которые ею опре­делены, мы отличаем один состав преступления от другого. Напри­мер, государственную измену (ст.275) от разглашения государствен­ной тайны (ст. 283), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст.277) от применения насилия в отношении представителя власти (ст.318 УК РФ) и др.

В-третьих, с наличием в преступлении той или иной цели законо­датель достаточно часто связывает конструкцию квалифицирующих составов, то есть расценивает* цель как квалифицирующий признак состава преступления. В действующем УК законодатель в девяти слу­чаях предусматривает цель как квалифицирующий признак. Это: п.п.

' См.: Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов.гос.право, 1989, №5, с. - 65. В связи с этим вряд ли можно согласиться с утверждением, что в генетическом отношении вина "первичнее" мотива и цели. Так, Г.М.Миньковский и Б.Я.Петелин пишут: "Будучи "органом сознания", вина играет решающую роль в организации регуляции преступного поведения. Ее поведенческие функции состоят в формировании мотива и цели преступления, в выборе преступного поведения, его планировании..." (подчеркнуто нами. - В.Я.). - Миньковский Г.М., Петелин Б^Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Государство и право, 1992, №5, с.-61

2 См.: Михеенко М.М. Теоретические проблемы доказывания в советском уголовном процессе. Автореф.насоиск.уч.степ.докт.юридич.наук. Киев. 1984, с. - 21; Островский Д., Островский И. Форма вины и мотив убийства в состоянии физиологического аффекта. Соц.законность, 1978, №3, с. - 59

"к", "м" ч.2 ст. 105; п. "ж" ч.2 ст. 111; ч.З ст. 138; п.п."е", "ж" ч.2 ст. 152:

п."б" 4.3 ст. 162; 4.2 ст.228; 4.2 ст.339. В отдельных составах цель, на­ряду с другими признаками, используется законодателем как особо квалифицирующий признак.

В-4етвертых, законодатель может нали4ие той или иной цели в совершенном преступлении расценивать как обстоятельство, смягча­ющее или отягчающее наказание виновного, например, п. "е" ст.63 УКРФ.

Следует отметить, 4то зна4ение мотива и цели для субъективного вменения в умышленных составах хотя и не рассматривалось специ­ально в уголовно-правовой литературе, но анализировалось попутно при исследовании иных вопросов субъективной стороны. Казалось, должна бы быть выработана какая-то относительная определенность теории и практики в понимании значимости мотива и цели при субъек­тивном вменении за совершение умышленных преступлений. Однако наши исследования опровергают это предположение. Выяснилось, что практические работники недооценивают значения цели при субъек­тивном вменении. Так, по результатам опроса экспертов видно, что лишь 24,5% из них считают, что цель является тем элементом, кото­рый необходимо у4итывать при субъективном вменении. Так счита­ют 4 прокурора (из 13), 8 их заместителей (из 43), 14 судей (вместе с председателями судов) из 56 человек, 11 следователей (МВД и проку­роры) - из 44. Если учесть, что это все лица, которые решают судьбу граждан, совершающих общественно опасные деяния, то становится понятно почему при отправлении правосудия столь широко проявля­ются элементы объективного вменения. Не относят эксперты уясне­ние характера преступной цели и к основаниям субъективного вмене­ния - таких экспертов 84,3%.

Еще более драматичная картина складывается при выяснении того, влияет ли цель на пределы субъективного вменения? На вопрос о том, влияет ли на пределы субъективного вменения при совершении умыш­ленных преступлений характер цели? Положительно ответило лишь 11,3% экспертов. Из них только один судья (из 56 человек).

На фоне такого понимания цели преступления работниками пра-воприменительных органов следует согласиться с мнением о том, что судебное толкование во многом зависит от субъективных, личност­ных и т.д. качеств судьи.'

' См.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти. Сов.гос.право, 1992, №1. с. - 72-74

Еще большая неопределенность теории и практики в установле­нии значения мотива и цели для субъективного вменения существует тогда, когда совершаются неосторожные преступления. Это вызвано множеством факторов. Прежде всего тем, что некоторые ученые вооб­ще отрицают наличие мотива и цели в преступлениях, совершаемых по неосторожности.' А также тем, 4то мотив и цель имеют другой меха­низм формирования, проявления и взаимодействия с другими психи­ческими составляющими в таких преступлениях, и не всегда исследова­телям удается его вскрыть, а уж тем более описать и объяснить.

Достаточно большое число ученых исходит из того, что нет цели и мотива в неосторожных преступлениях, а есть лишь цель и мотив по­ведения, которое привело к неосторожным преступлениям.2

Мы полагаем, что как полное отрицание мотива и цели в неосто­рожных преступлениях, так и констатация того, что в неосторожных преступлениях есть мотив и цель поведения, приведшие к преступле­нию , не соответствуют реальному положению вещей - действительно существующему психическому механизму в неосторожных преступ­лениях. Собственно, это косвенно признают и сторонники такого по­нимания мотива и цели в неосторожных преступлениях, ибо, факти­чески отрицая их, они, тем не менее, признают данные преступления волевыми.3 Воля же без мотива не существует, как не может она суще­ствовать и проявлять себя без сознания. Это тем более так еще и пото­му, что "...безмотивные деяния существуют только в случае соверше-

' См., например, Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986

2 См.: Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969, с. -18; Филановский И.Г. Психологическое отношение субъекта к преступлению. Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. Ленинград, 1970, с.-16

3 Так, А.В.Наумов пишет: "Мотив является неотъемлемым элементом воли, а всякое волевое действие мотивировано" - Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969, с. - 16; Хотя некоторые ученые утверждают обратное. Так, В.В.Лунеев утверждает, что "...мотив (желание) в своей содержательной части не является признаком воли" - Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.:

Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с. - 29.

Мы исходим из того, что мотив, отражая социальные и индивидуальные особенности и свойства действительности (объективной и субъективной) "...выступает как внутрення существенная основа бытия своих элементов,..." и, как таковой, предопределяет волю человека как одного из важных, основных, но элементов его психики. - Тарасов К.Е., Черненко Е.К. Социальная Детерминированность биологии человека. М.: Мысль, 1979, с. - 56

ния их лицами, находящимися в состоянии невменяемости."' Если ис­ходить из того, что в неосторожных преступлениях нет мотива, то сле­дует вывод о том, что это не волевое действие, а осуществление телод­вижений на основе инстинкта. Но тогда должен следовать и вывод о том, что такие действия не должны и не могут быть предметом уго-ловно-правовой оценки.2

В уголовно-правовой литературе высказано мнение о том, что спе­цифика волевого содержания преступлений, совершаемых по неосто­рожности, состоит в том, что они имеют собственные мотив и цель, но которые не распространяются на общественно опасные последствия. а заключены в актах поведения, не совместимых с обязанностями лица. И при совершении указанных преступлений общественно опасные последствия являются не целью действий лица, а побочным, вторич­ным результатом этих действий, последствием вторичного порядка.3

Отчасти этотподход соотносим с суждениями Я. М.Брайнина, ко­торый утверждал, что в умышленных преступлениях есть мотивы к последствиям, а в неосторожных - к действию или бездействию.4

Нам представляется, что подобная позиция не во всем удачно от­ражает особенности формирования и проявления мотива и цели в нео­сторожных преступлениях. Совершенно верно и справедливо, на наш взгляд, утверждение, что неосторожные преступления имеют собствен­ные мотивы и цели.5 Однако мысль о том, что общественно опасные

' Козаченко И.Я. Социально-ориентационная природа хулиганства. В кн.:

Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982, с. - 34

2 Правда в литературе подчеркивается, что мотивы присущи любому поведению человека. Даже невменяемые осуществляют свою деятельность на основе мотива. Другое дело, что у них искаженное сознание и болезненная воля. - См.: Михеев Р.И. "Мотивы" и механизм общественно опасных деяний невменяемых. Правоведение, 1982, №6, с. - 89-90

3 См.: Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань. 1965, с. - 39-40; Дагель П.С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид.лит-ра, 1977, с. - 60

4 См.: Брайнин Я.М. Указ.соч., с. - 233. Такой подход был развит в работах М.С.Гринберга. См., например, Гринберг М.С. Преступное действие (управленческие и психологические аспекты). Правоведение, 1983, №5. с. - 40:

Гринберг М.С. Субъект преступления и субъективный критерий неосторожности (вопросы специальной вменяемости). Правоведение, 1986, №3, с. - 64

5 "Субъективный образ цели, - пишет В.Н.Кудрявцев, - ...присутствует в каждом волевом акте поведения." - Кудрявцев В.Н. Механизм преступного поведения. М.: Наука, 1981, С.-43

196

,лследствия в неосторожных преступлениях являются не целью дей­ствия, а побочным результатом, спорна.

Мы полагаем, что механизм становления и проявления мотива и 1ели в неосторожных преступлениях различается в соответствии с видами неосторожной вины.

В преступном легкомыслии цель и мотив связаны с деянием и по­следствиями от него не непосредственно и прямолинейно, как часто бывает при умысле, а опосредованы другими интеллектуальными моментами психики. Это можно видеть на следующем примере. Води­тель такси по чьей-то просьбе существенно превышает скорость, на­рушает иные правила дорожного движения и, желая помочь гражда­нину успеть на поезд, сбивает пешехода, причиняет ему тяжкие теле­сные повреждения. В данном случае действия целенаправлены и мо­тивированы. Целенаправленность их определяется не только тем, что лицо стремилось доставить пассажира к поезду (данная, конечная цель находится за пределами уголовного права), а прежде всего тем, что водитель поставил перед собой промежуточную цель - своими дей­ствиями нарушить правила дорожного движения, как непременное и необходимое условие, предпосылку конечной цели. В рамках проме­жуточной цели лицом осознается возможный результат, точнее, мно­говариантность результатов, этой деятельности. Несмотря на такое осознание, лицо не отказывается и не пресекает свою деятельность. Это вызвано тем, что саму возможность достижения многовариант­ных последствий лицо рассчитывает блокировать с помощью каких-то обстоятельств (профессионального опыта, хорошей реакции, на­дежностью транспортных средств и т.д.) и приложения волевых уси­лий по нейтрализации опасных последствий (становится собраннее, внимательнее и т.д.).

Ставя промежуточной целью действий нарушение правил дорож­ного движения водитель, следовательно, представляет себе возмож­ные результаты от реализации данной цели (последствия). Разумеет­ся, что к этим образам, моделям, хотя только и допускаемым в виде возможности, волевое отношение иное,, чем при умысле. Здесь лицо активно не желает достижения этих абстрактно (вероятностно) суще­ствующих и разветвленных целей - последствий. Это, если можно так выразиться, не желаемые цели. И цель этого рода не подчиняет волю ^ловека, не ориентирует ее на себя.'

' См.: Маркс К. Капитал. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.23, с. - 189

Специфичен при легкомысленности и мотив. Он прежде всего о„ ределяется не потребностью оказать содействие опаздывающему другими побуждениями - заработать больше денег, получить распо ложение личности, так необходимое водителю, может быть, в буду щем и т.п. В смыслообразующую сторону данных мотивов и процес­сов мотивации вклинивается личностный смысл, то есть оценка того что данное деяние и последствия от него дают личности. И в подоб^ ных случаях приоритет получают не социальные факторы (значимость) деяния и его последствий, а побуждения, в основе которых лежит лич­ностный смысл. Они и определяют принцип: хотя и понимаю, что на­рушаю право, но побуждение сильнее этого, оно преодолевает соци­альный запрет и я действую.

Таким образом, при легкомыслии имеются мотивы и цели, но особенностью их является то. что они многоаспектны, как бы развет­влены и опосредованы самонадеянным расчетом, личностным смыс­лом совершаемого и характером проявления воли - желаемы проти­воправные действия (а значит и их цели) и активно нежелаемы обще­ственно опасные последствия - своего рода абстрактные цели и неже­лаемые цели. Цели со знаком "минус".

Следует отметить, что самонадеянный расчет и личностный смысл совершаемого, даже при условии, что последний почти лишен низ­менного характера, не исключают мотива и цели преступления при легкомыслии. Например, ошибочное в результате самонадеянного расчета представление субъекта о ненаступлении общественно опас­ных последствий в легкомыслии, является лишь аргументом при при­нятии неоправданного на деле решения, основанного на более конк­ретных мотивах совершения таких деяний. Именно они находят свою конкретизацию в цели совершаемых действий, объективируются в ней. Благодаря им субъект считает возможным поставить под удар право-охраняемые интересы, нарушить правовые предписания, не выполнить возложенные обязанности.

Своеобразно проявляется мотив и цель в преступной небрежнос­ти. Мы исходим из того, что действия в преступной небрежности це-ленаправлены и мотивированы, хотя ни мотив, ни цель, даже в ее аб­страктной форме, не связаны, не соотносятся с фактически наступив­шими последствиями. Такая трактовка роли мотива и цели вписыва­ется в наше понимание преступной небрежности. Мы полагаем, что сознание упречности, недозволенности, запрещенности совершаемых действий существует и при небрежности. В то же время, при этой фор-

„ вины лицо не предвидит наступления общественно опасных послед-твий. поскольку подобные действия, ранее неоднократно совершае-..уе им, не приводили к подобному результату.

Выполняя преступно-небрежное деяние, направленное на наруше­ние инструкций, приказов, положений, законов, обыденных правил предосторожности и т.д.', лицо предварительно ставит перед этим деянием цель: нарушить традиционные или установленные правила поведения. При этом в основе цели и направленности действий нахо­дится мотив. Мотив с помощью цели совершаемых действий и самого деяния уточняется и конкретизируется. При небрежности, как форме вины, мотив относится только к действию. Он получает опредмечива-ние через качество совершаемого деяния, а не через последствия от

него.

Например, невежда, решивший управлять подъемным краном, не предвидит, что его действия могут повлечь материальный вред или гибель людей. Однако характер побуждений (показать свою удаль, всезнайство, залихватство, "бесстрашие", бесшабашность и т.п.) при­обретает социальную окраску через особенности совершаемых дей­ствий - противоправных действий, действий, не учитывающих, а не­редко и игнорирующих предъявляемые к ним требования. Благодаря такой связи личность понимает как упречность действий, так и низ­менность своих побуждений. Однако с учетом неверной оценки конк­ретной ситуации, в которой желанно осуществляется преступно-не­брежное деяние, последствия не охватываются интеллектом лица, не предвидятся.им, хотя реальная возможность их предвидеть имелась.

При преступной небрежности снижение у личности критической оценки сложившейся ситуации зависит от множества факторов. Это может быть связано не только с отсутствием социального опыта субъекта, уровнем его профессиональной или иной подготовки, но и с эмоциональным состоянием, собранностью личности, способности к ориентировке в окружающей действительности и т.п.

' Мы считаем, что и для невежд применяется метод избыточных граничений с соответствующим информированием населения, наличием специальных органов, профессий, суть которых - устранить даже случайное. -См.: Гринберг М.С. Случайные (вероятностные) процессы и уголовное право. ^в.гос.право, 1986,№1,с.-130-131; Гринберг М.С. Преступное невежество. Правоведение, 1989, №5, с. - 76; Гринберг М.С. Преступная самонадеянность. Лравоведение, 1976, №3, с. - 70

Таким образом для субъективного вменения имеют значение наря­ду с виной мотив и цель, как стороны психической сферы субъекта, ха­рактеризующие личность преступника и совершенное им преступление А все это, в конечном счете, позволяет решить вопрос правильной ква лификации деяния и применения к человеку, совершившему преступле­ние, мер государственного принуждения. Все это и является одним щ определяющих моментов принципа субъективного вменения.