§ 8. ВОЗЗРЕНИЯ КАНОНИЧЕСКОГО ПРАВА И СВЕТСКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО ПРАВА

Признание преступлением конкретного акта поведения человека, а не совокупности свойств его личности, еще не означает решения вопроса о том, является ли преступлением конкретное внешнее (т. е. находящееся вне сознания действующего субъекта) деяние или же устремление воли человека на совершение итого деяния. Проблема эта отлична от той, которая излагалась в главе I, так как и в случае признания преступлением самого волевого акта, независимо от внешнего поведения человека или преимущественно перед ним. преступление составит диничныи акт сознания, направленный на учинение конкретного деяния, а не совокупность свойств человека. Надо решить вопрос, является ли преступлением сама преступная мысль, т. е. определенное состояние сознания челонека, или же преступление — это акты внешнего поведения челонека, произведшие некоторые изменения во внешнем мире.

Решение вопроса в первом смысле означает, что вся внешняя деятельность человека по совершению преступления имеет субсидиарное значение —она является выражением и доказательством наличия преступной мысли, направления воли на совершение данного преступления.

История уголовного права знает как чистые, так и смешанные виды определений преступлений первого и второго типа.

Признание преступлением чисто внешнего акта поведения человека было характерно для более ранних формаций классо нош общества. Внешнее действие, вызвавшее вредный, доступный чувственному восприятию материальный результат, влекло ту или иную уголовную кару, зачастую независимо от момента виновности лица, учинившего это действие, неза-

Ноз-зрения канонического права                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           43

висимо от того или иного отношения сознания лица к совершенному им деянию.]

Нередко лишение жизни влекло одинаковые последствия при совершении его как умышленно, так и по неосторожности, случайно и даже при причинении его имуществом лица, подлежащего каре.2

Противоположный взгляд на преступление был свойственен частью уже позднему римскому праву, в особенности в отношении преступлений оскорбления величества; в законченную систему он вылился в каноническом праве.

С точки зрения канонического права, считавшего преступление нарушением заповеди бога, в принципе не существенно — осталась ли греховная (она же преступная) мысль о преступлении в сознании человека или же реализована во вне. 3

Юридичес ко-богословским основанием этой концепции канонического права явились три известных евангельских изречения. В первом из них провозглашалось, что подлежит суду не только тот, кто убьет, как это было установлено законами Моисея, но и всякий, кто напрасно гневается на другого («на брата своего»), кто оскорбит другого, назвав его пустым челове-_ ком. * Это изречение понималось канонистами в том смыст что суду подлежали все дурные помышления и действия, таким образом, область преступного покрывала собою всю ширную область греховного.

Второе изречение, на которое опирались канонисты,— «вся-J кий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодей] ствует с ней в сердце своем* "'— давало основание считать окон] ченным преступлением сформирование греховной (преступной! мысли. Наконец, третье изречение —«если правый глаз твой, соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, и если правая рука I твоя соблазняет тебя, отсеки ее» 6—являлось основанием для! репрессии со стороны церкви в отношении отдельных сочленов, • зараженных греховными (преступными) мыслями.

1                      Так,но чаконам Хаммураби, лицо, сломапшее другому кость или выбившее глаз, подлежало наказанию но принципу талиона или уплате выкупа,-повндимому, независимо от виновности. Врачу отсекались руки за причинение смерти во время тяжелой операции (ст. ст. 195 — 199, 219).

2                     См., например. М. М. К о в а л е в с к и и. Современный обычай и древний закон. М., 1886,. стр. 91—99, 100—103, 105, 109.

3                       «Христианство внесло спиритуальную точку зрения в понятие преступления»,—писал А. Л о х в и ц к и й (Русские уголовное право. СПб., 1867, стр. 229).

4                     Евангелие Матфея, 5. ст. 22.

5                      Там же, ст. 28.

6                       Там же, ст. ст. 29—30.

ове-еле,| г, и,|

об-|

44                                                                                                                                                                                                                                                                                              Преступление- внешнее поведение человека

Таким образом, в принципе преступление, по каноническому праву, считалось совершенным и тогда, когда преступник ограничился принятием решения совершить его, и тогда, »когда он полностью выполнил это решение. Акт выполнения преступления являлся свидетельством наличия греховной (преступной) мысли. Человек, мысленно опровергнувший догмат церкви, и человек, публично проповедывавший ниспровержение этого догмата, в принципе были одинаково виновны в ереси. Так же, например, виновен в прелюбодеянии человек, имевший «вожделение в сердце своем», как и человек, реально совершивший прелюбодеяние.

При последовательном проведении взгляда канонического права на преступление для его наличия не требовалось даже какого-либо внешнего действия, обнаруживающего наличие преступной мысли, ибо если внешнее действие является только доказательством преступления,7 то таким доказательством могут быть и другие обстоятельства. Каноническое право, по общему правилу, не заходило так далеко, требуя все же, чтобы преступная мысль была обнаружена во вне.

Однако в наиболее острые периоды борьбы католическая церковь отступала от этого правила. С точки зрения святейшей инквизиции, существенным было наличие преступной мысли в сознании, 8 обнаружение же этой мысли возможно путем собственного признания виновного, достигавшегося системой утонченных пыток. Идеологическое оправдание пытки базировалось на том, что цель наказания — раскаяние и примирение с богом, которые могут быть достигнуты лишь в случае предва-

7                      Хорошо подчеркнул доказательственный характер действия но каноническому праву Д. А. Дрнль: «Христианство... признало, что внешнее действие — только оболочка, способ внешнего проявления моментов внутренней душевной жизни человека. При таком взгляде значение внешнего действия должно было отодвигаться на задний план, в своем качестве исключительно средства указания на имеющее гораздо большую цену внутреннее, проявившееся в этом действии. Такое понятие греха очевидно всецело охватывало область преступлений...» (Д. А. Д р и л ь.  Уголовное право, СПб., 1909, стр. 68).

8                     Указ инквизиторов о доносах, требовавший под страхом" наказания за соучастие донесения о ереси, давал длиннейший перечень действий и поступков,   при обнаружении  которых донос  являлся  обязанностью. В частности, указ требовал доноса «если узнаете, или услышите, или увидите, или поймете из разговора..., что какие-нибудь люди... исполняли, говорили или верили в некоторые убеждения или слова еретические, подозрительные, ошибочные, безрассудные, непристойные, соблазнительные или богохульные... Или если вы знаете или слышали, что кто-либо говорил утверждал и думал, что лживая и вредная секта Мартина Лютера и его последователей хороша» (Л ь о р е н т е. Критическая история испанской, инквизиции. Т. II, М., 1936, стр. 525, 529).

Воззрения канонического права                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        45

рительного признания виновного. В его интересах, по лицемерному заявлению инквизиции, применялись нечеловеческие мучения, чтобы принудить к раскаянию и примирению с разгневанным и оскорбленйым божеством.

Светское средневековое уголовное право в отношении довольно многих преступлений придерживалось принципов канонического права. Решающее значение придавалось злой воле, 9 притом, по наиболее тяжким преступлениям, даже не выраженной в данном конкретном преступлении, а вообще проявлявшейся в поведении человека. Это понятно, так как, признав в принципе наказуемость не деяния, а злой воли, далее нельзя не перейти к наказуемости общего образа мыслей.

Такой взгляд на преступление был свойственен в отношении некоторых преступлений и кодексам абсолютистских государств конца XVIII —первой половины XIX в.10

Анализируя в связи с фактом запрещения «Лейпцигской всеобщей газеты» действующее прусское законодательство, которое по сути дела карало во многих случаях не действие, а образ мыслей, Маркс писал: «Никто не может быть заключен в тюрьму или лишен своих имущественных прав или каких-либо других прав на основании его морального характера или его политических и религиозных убеждений... Мы требуем неприкосновен ню с т и прав всякого бесчестного существа не потому, что оно бесчестно, а постольку, поскольку его бесчестность не идет дальше его образа мыслей, для которого не существует ни судов, ни кодекса. Мы, таким образом, противопоставляем бесчестный образ мыслей, для которого не существует судилища, бесчестным деяния м, для которых в случае их противоза ко н-н о с т и существуют суды и уложение о наказаниях. Мы, таким образом, утверждаем, что и бесчестное существо, несмотря на свою бесчестность, имеет право на существование, если оно не совершает ничего противозаконного».11

Против наказуемости мысли или образа мыслей, как и против

9 Аналогичное явление можно наблюдать и в истории русского права. Так, Уложение 1649 г. карало злой умысел на государя (ст. 1 главы II). Но мнению Г. Тельберга, содержавшиеся в статье слова «мыслил и делать хотел» не означают наказуемости голого умысла. Однако карательная практика того времени опровергает это утверждение (Г. Г. Т е л ь б е р г, Очерки политического сыска и политических преступлений в Московском государстве XVII века, М., 1912, стр. 63, 65).

10                    См. формулировку ст. ст. 271 и 275 Уложения о наказаниях 1845 г.

11                     К. М а р"к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. I, стр. 300—301.

 Ufje ■туплен).!? - внешнее поведение человеке

наказуемости человека по совокупности свойств его личности, выступали идеологи шедшей к власти буржуазии.12

Многие русские правоведы первой половины XIX в. подчеркивали, в противовес действовавшему тогда законодательству, что преступление есть внешнее деяние.13