§ 6. КОНКРЕТНОЕ ДЕЯНИЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВЕТСКОЙ НАУКИ

I. Резюмируя изложенное в предыдущих параграфах; можно сказать, что ни вульгарный материализм, ни идеализм, ни позитивизм с его эклектической мешаниной не могут обосновать выделения единичного человеческого поступка. Вульгар-, ный материализм и позитивизм, признавая только механическую необходимость, неизбежно приводящую к фатализму, и отрицая свободу, тем самым исключают само бытие отдель-:, ного человеческого поступка. Идеализм с его полным отрица-1 нием необходимости человеческого поступка и признанием аб-

|солютной, ничем не обусловленной свободы воли рассматривает отдельный поступок как совершенно не связанный с человече-* ской личностью и всегда случайный.

Лишь марксистский философский материализм, не противопоставляющий, а диалектически сочетающий свободу и необходимость, дает возможность правильно разрешить проблему ■единичного человеческого поступка.

Ф. Энгельс с исключительной ясностью показал, что человеческая деятельность составляется из массы отдельных поступков, каждый из которых движется тем или иным побуждением, но вместе с тем является осуществлением сознательно поставленной цели, ибо люди делают историю. «Воля,— писал Энгельс,— определяется страстью или умыслом. Но те влияния, которыми, в свою очередь, непосредственно определяются страсть или умысел, далеко не одинаковы. Иногда они исходят от внешних предметов, иногда от идеальных двигателей: честолюбия «восторженной любви к истине и праву», личной ненависти или даже всякого рода прихотей».41

Отрицая метафизическую свободу воли, марксизм-ленинизм признает свободу как способность принимать решение со знанием дела. Ф. Энгельс писал: «...свобода воли означает нечто иное, как способность принимать решения со знанием дела. Следовательно, чем свободнее суждение какого-нибудь человека по отношению к известной проблеме, с тем большей необходимостью будет определено содержание этого суждения; а, наоборот, вытекающая из незнания неуверенность, которая выбирает якобы произвольно между многими различными противоположными решениями, этим именно доказывает свою несвободу, свою подчиненность объекту действительности, который она должна была бы как раз подчинить себе». *6

44 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 668. 46 Там же, стр. 114.

Конкретное  еяние с точки зрения советской науки                                                                                                                                                                                                                                    33

Таким образом, свобода в марксистско-ленинском ее понимании не имеет ничего общего ни с метафизической свободой воли идеализма, ни с фатализмом вульгарного материализма. «Детерминизм,— писал Ленин,—не только не предполагает фатализма, а, напротив, именно и дает почву для разумного дей-ствования».46 Из положений классиков марксизма-ленинизма! вытекает, что в области уголовного права выделение единич-| ного человеческого поступка и оценка его возможны, ибо чело-1 век не был фатально обречен на совершение поступка, но мог* поступить по-другому. Вместе с тем оценка поступка возможна с учетом всех или многих свойств человека, а не только тех, которые проявились в совершении данного поступка.

В. И. Ленин, высмеивая Михайловского и других народников, карикатурно изображавших детерминизм как учение, якобы превращающее людей в марионеток, писал: «Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий». 4?

Следовательно, возможна и необходима и юридическая и мо: ральная оценка отдельных поступков человека.

Цитированные мысли Энгельса и Ленина дают ключ к правильному пониманию проблемы конкретного поступка в советской теории уголовного права. *8 Человек рассматривается как активная сила. Поэтому каждое имеющее общественное значение конкретное действие человека может и должно расцениваться как принадлежащее ему, как действие, причиной которого являлся этот человек в качестве активной личности, а не как автомат, пассивно реагировавший на внешние воздействия (факторы). Поэтому каждый общественно значимый поступок человека получает самостоятельную оценку, однако, как неотделимый от личности того, кто его совершил, как его собственное произведение.

Советский народ восхищался актами героизма, которые ежедневно, ежечасно во множестве совершались нашими воинами на фронтах Отечественной войны. Восхищение вызывали само действие и его результат (истребление немецких оккупантов, захват техники врага, уничтожение его средств связи и т. д.), но, конечно, эти подвиги не отделяются от личности героя, совершившего их, он справедливо признается творцом этого поступка и  блестящего результата, порожденных его

46 Ленин.   Соч., т. I, изд. 3-е, стр. 305—306. "Там же, стр. 78.

48 Интересные соображения высказаны в главе XIII Учебника общей части уголовного права (1943), стр. 143—145.

3   Дурманов — Понятие преступления

34                                                                                                                                                                                                                                                                                     Преступление — конкретный акт, поведения

сознательным действием. Восхищение вызывают и бесчисленные акты трудового героизма.

Советский народ сурово осуждает конкретные общественно-опасные, вредные для советского строя, для социалистических отношений, для всех граждан поступки, именуемые-в законе'преступлениями. Он считает отрицательным явлением и осуждает как отдельное такое действие и его результат, так и виновника этого действия, которое также неотделимо от совершителя и принадлежит именно ему.

II. Советское уголовное законодательство выделяет из Bceii массы человеческих поступков те, которые представляют общественную опасность, и осуждает именно эти поступки, а тем самым—и людей, их совершивших.  Оно исходит из поЛо-|жения, что субъект преступления мог его не совершить. Следовательно, советское уголовное право исходит из понятия преступления как   конкретного,   ограниченного   во   времени   и ^пространстве акта поведения человека.

Это находит свое выражение в определении преступления, даваемом всеми уголовными кодексами союзных республик. Ст. 6 УК РСФСР — одна из важнейших статей УК —говорит, что преступление есть общественно-опасное действие или бездействие лица. Особенная часть УК, предусматривая отдельные преступления как конкретные поступки человека, развивает это определение. Пункт 5 ст. 4 УПК РСФСР. устанавливающий прекращение дела в случае отсутствия в действии обвиняемого состава преступления, равно как и ст. 32(> УПК РСФСР, согласно которой при неустановлении самого события преступления выносится оправдательный приговор, говорят о том же. Уголовно-процессуальный кодекс содержит нормы, определяющие порядок установления конкретного события преступления и его виновника.

Признание основанием уголовной репрессии конкретного акта человеческого поведения, а не суммы свойств человека, было провозглашено pi при выработке общесоюзного законодательства. Докладчик на сессии Центрального Исполнительного Комитета СССР в октябре 1924 г. заявил, что во вводной статье проекта «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» ударение поставлено на деянии.-т. е. что меры репрессии применяются не против отдельных лиц. а против опасных деяний. 49

В советской литературе уголовного права в течение первого десятилетия  было довольно  распространено  заимствованное»

411 Стенографический отчет сессии ЦИК СССР, стр. 19Н.

Конкретное <1е,чние с точки зрения советской науки                                                                                                                                                                                                                               35

у социологической школы воззрение, согласно которому конкретный акт преступления имеет лишь субсидиарное значение. Это положение социологической школы без всякого основания приписывалось действующему советскому уголовному праву. М. А.  Чельцов-Бебутов полагал, что судиться должен преступник по поводу совершенного преступления, а не самопреступление.50 М. М. Гродзинский утверждал, что советское уголовное право должно исходить только из учета опасного! состояния личности, вследствие чего, в частности, подлежит! наказанию покушение со средствами, избранными но еуеве-; рию, ибо оно выявляет опасное состояние лица.31

Э. Я. Немировский, грубо извращая принципы советского уголовного права, утверждал4, что крайнее направление социологической школы, отраженное в известном выступлении, Ван Гамеля на Гамбургском тюремном конгрессе, где он требовал отказа от вменяемости, вины и наказания, якобы нашло известное признание в УК РСФСР 1922 г.52

В. Гольдинер заявлял, что развитие советского уголовного нрава неуклонно   идет от объективизма  к субъективизму, и утверждал, что преступление, по советскому нраву, является | лишь доказательством опасного состояния, а взаимосвязанность-1 преступления и наказания «фактически проявляется постольку, I поскольку из совершенного деяния мы узнаем, что индивиду присуще это опасное состояние». г>3

Некоторые авторы утверждали, что Уголовный кодекс 1922 г. и «Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» 1924 г. якобы в значительной мере восприняли основные идеи социологической школы. Делались даже предложения окончательно изжить устаревший и негодный будто бы термин «преступление» как не соответствующий позитив по-социологи ческим идеям.

Как известно, разоблаченные затем враги народа, орудовавшие  в советских  юридических  научно-исследовательских

50                          Ч е .1 ь ц о it-IS е б у т о к.    Социалистическое   правосознание   и уголовное право   революции.   Харьков,   1024, стр.   42.   В дальнейшем \1. А. Чельцои-Бебутов не придерживался этой точки зрения.

51                      См. выступление Гродзи некого на IV съезде деятелей советской юстиции в 1922 г. Материалы ПКЮ, вып. XIII—XIV; также его-статью «Негодное покушение в советском праве», журн. «Революционная законность», „Ni 15—18, 1926. В дальнейшем М. М. Гродзинский не придерживался этой точки зрения.

52                      Э. Я. Н е м и р о в с к и и.   Опасное состояние личности и репрессии. «Право и жизнь», № 1, 1924.

53                        В. Г о л ь д и и е р.   Объективизм и субъективизм в советском уголовном праве. «Вестник советской юстиции», JV« 11—15, 1926.

Л*

 Преступление — конкретный акт поведения человека

учреждениях, в целях подрыва социалистической законности, всячески старались дискредитировать понятие преступления как конкретного действия, влекущего наказание. Они пропове-дывали, что понятия конкретного преступления и соответствующего ему наказания являются якобы пережитком добур-жуазных и буржуазных форм уголовного права.

Авторы, доказывавшие, что советскому уголовному праву противоречит признание конкретного деяния в качестве основания карательной деятельности государства, иногда ссылались на «Основные начала» 1924 г., допускавшие применение репрессии независимо от конкретного деяния, и на ст. 7 УК РСФСР 1926 г., устанавливающую, что меры наказания применяются в отношении лиц, «совершивших общественно-опасные действия или представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности». (Разрядка наша — Н. Д.)

Однако при таком понимании ст. 7 УК игнорировалось, что термин «общественно-опасное деяние», по УК РСФСР, идентичен термину «преступление» (ст. I УК РСФСР, вводная статья «Основных начал») и, следовательно, говоря о возможности применения мер репрессии к общественно-опасным лицам, не совершившим конкретного преступления, ст. 7 УК РСФСР противопоставляет эту репрессию наказанию, являющемуся следствием преступления. Наконец, вводная статья «Основных начал», излагая задачу уголовного законодательства СССР и союзных республик, прямо говорит, что этой задачей является борьба против общественно-опасных деяний, которая осуществляется путем применения наказания к правонарушителям. 54

III. Конкретное преступное деяние, по советскому уголовному праву, не есть простой симптом общественной опасности лица, —оно определяет основания и пределы уголовной ответственности.

Однако этим определением еще но разрешается вопрос о значении качеств личности при оценке совершенного деяния. Те

64 Пленум Верховного суда СССР 12 июля 1946 г. указал, что по прямому смыслу ст. 6 «Основных начал» наказание может быть применено судом лишь к лицу, умышленно или неосторожно совершившему определенное общественно-опасное действие или бездействие; отступление от общего правила, содержавшееся в ст. 22 «Основных начал», отпало с изданием Закона о судоустройстве 1938 г. Пленум дал судам руководящее указание: «Установленные законом меры уголовного наказания, в том числе ссылка и высылка, могут быть применены в судебном порядке по приговору суда лишь в том случае, если подсудимый признается тем же приговором виновным в совершении определенного преступления».

Конкретное деяние с точки зрения советской науки                                                                                                                                                                                                                          37

свойства личности и субъективные обстоятельства, которые проявились в совершении данного преступления (привычный характер совершения преступления, хитрость, злоба, корысть, зависть, жестокость и т. д.) или учитываются законом как элемент состава преступления (например, пункт «а» ст. 136 УК РСФСР) или же рассматриваются судом как одно из отягчающих или смягчающих обстоятельств (ст, 31 и 32 «Основных начал»). Что же касается тех свойств личности, которые в данном преступлении юридически не проявились, но существенны для характеристики преступника (например, совершение преступления против личности человеком, который не раз подвергался общественному осуждению за антиморальные поступки), то эти свойства личности не могут игнорироваться советским судом при оценке совершенного преступления, ибо учет их позволяет более точно определить степень опасности лица.

Советское уголовное право исходит из учета опасности| деяния и совершившего его лица в их единстве. Однако в ос-1 нове лежит конкретное деяние, конкретный акт поведения чело-1 века. Поэтому те или иные обстоятельства, относящиеся к субъекту преступления, большей частью не влияют на квалификацию деяния. Они, как правило, учитываются при определении меры наказания, в рамках санкции. Ст. 45 УК РСФСР содержит прямое указание на это, требуя, чтобы суд при назначении меры наказания руководствовался как указаниями Общей части и пределами санкций статей Особенной части, так и «своим социалистическим правосознанием, исходя из учета общественной опасности совершенного преступления, обстоятельств дела и личности совершившего преступление».

Так, при определении меры наказания по ст, 593в УК РСФСР суд зачастую учитывает прошлую работу осужденного и в особенности — степень его дисциплинированности в прошлом. 55

В свое время пленумом Верховного суда РСФСР были даны указания, что при осуждении матерей за детоубийство, в слу-

55 Пленум Верховного суда СССР 27 декабря 1938 г. прекратил дело но обвинению Залевского и Скородумова по ст. 59 Зв, исходя из того, что Залевский в прошлом бдительно нес свои дежурства, предотвратил два крушения, неоднократно был премирован, а Скородумов дежурил лишь пятый раз и в прошлом имел хорошую характеристику*, и что действия Залевского и Скородумова не вызвали никаких вредных последствий (Сборник постановлений пленума и определений коллегий Верховного суда СССР под редакцией И. Т. Голякова, М., 1940, стр.57). Конечно, прекращение дела в этом случае было вызвано исключительными обстоятельствами и не может рассматриваться как типичное для такой категории дел.

 Iliieemiiii-ieune - иоикретныи акт поведения

чае установления соучастия отцов в качестве подстрекателей или пособников, к ним должны применяться достаточно суровые меры уголовного наказания. 56

Свойства субъекта могут играть большую роль при решении вопроса о возможности применения условного осуждения (ст. 53 УК РСФСР).

Однако те или иные особенности субъекта, влияя на размер наказания, за отдельными исключениями, не дают еще основания к отказу от уголовного преследования.