§ 2. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ  ПРОГНОЗ И  ПЛАНИРОВАНИЕ  МЕР   БОРЬБЫ С  ПРЕСТУПНОСТЬЮ

1. Научно-техническая революция неизмеримо подняла роль планирования и связанного с этим прогнозирования экономических, социальных и иных процессов. Подошла к этому и криминологическая наука. Рассмотрим поэтому некоторые аспекты этой проблемы.

Характерной чертой науки вообще является то, что °на дает в руки человеку могучий дар предвидения. Без предвидения нет и самой науки. К. Маркс, Ф. Эн-

139

гельс и В. И. Ленин дали человечеству ярчайший пример предвидения его будущего, которое на глазах людей претворяется в жизнь. Они же на основе глубокого анализа закономерностей развития человеческого общества предвидели возможность преодоления преступности в жизни общества.

Всякое предвидение, основанное на объективном и глубоком анализе прошлого и знании закономерностей развития, открывает перспективы как в науке, так и в практической деятельности. Ярчайшим примером этого в естественных науках, например, явилась периодическая система элементов Д. И. Менделеева, на основе которой ученые трудились и трудятся над новыми открытиями. Иными словами, подлинная наука без научного предвидения невозможна.

Сказанное полностью относится к правовой науке, в частности к криминологии. И здесь предвидение открывает большие перспективы. Но предвидение, особенно в области общественных наук, это не просто высказывание каких-либо «смелых» мыслей. Оно должно основываться на реальности общественной жизни во всей ее сложности. В проблеме преступности, например, сложность, в частности, заключается в том, что преступление — это результат действия или бездействия человека. А психическое состояние, изменения во взглядах и поведении человека предвидеть подчас очень трудно, а «планировать» и того труднее. Вот почему мы и говорим, что криминология только подошла к решению этих проблем.

Г. В. Плеханов говорил: «Будущее способен предвидеть только тот, кто понял прошедшее»1. Криминология многое познала в таком явлении, как преступность, многое, но далеко не все. В то же время сейчас стала очевидной возможность прогнозирования преступности и мер борьбы с нею. На чем основана эта уверенность советских ученых? Прежде всего на том, что советские криминологи руководствуются марксистским учением о закономерностях развития человеческого общества вообще и социализма в особенности. Это дает возможность видеть перспективу на основе общих принципов развития социализма исходя из экономической политики

1 Избранные философские произведения, т. 3, М., Политиздат, 1957, с. 33.

140

Советского государства, планов социально-культурного развития, направленности идеологической и воспитательной работы. Мы уже достаточно знаем о движении преступности в прошлом и настоящем в эксплуататорских обществах, знаем, как происходит движение преступности в социалистическом обществе, каковы в основном ее тенденции и характер, причем не только в в СССР, но и в других социалистических странах. Очень важно в этом плане то, что структура, характер, тенденции преступности в социалистических странах имеют много общего, т. е. отмечаются общие закономерности.

Следующее обстоятельство, которое позволяет строить криминологический прогноз, заключается в том, что для криминологического прогнозирования необходима объективная оценка всех обстоятельств и факторов, влияющих на преступность. Здесь, пожалуй, кроются наибольшие возможности допущения ошибок, ибо сейчас еще далеко не ясно, как, в каком направлении действуют те или иные обстоятельства, как они «поведут» себя в конкретных условиях, особенно после того, как пройдут через сознание людей.

Следует отметить, что в криминологическом прогнозировании иногда господствуют «вкусовые» взгляды и оценки, а подчас и интуитивный подход. Д. Гвишиани и В. Лисичкин пишут, что «интуитивные или волюнтаристские прогнозы вряд ли могут быть положены в основу научного составления планов, программ или управления каким-либо процессом»1. И поскольку знания о преступности и ее причинах еще далеко не полны, прогноз должен быть осторожным. Тем более абсолютно недопустимы попытки называть «точные» цифры преступности. Такие «прогнозы», кроме дискредитации криминологического прогнозирования, ничего не приносят. Но предсказать тенденцию в структуре или динамике преступности, высказать предположение в общих чертах о причинах и условиях, способствующих совершению преступлений, можно.

'Вообще следует подчеркнуть, что прогнозирование социальных явлений весьма трудно, а преступности как сложного отрицательного социального явления — в осо-

Гвишиани  Д,   Лисичкин   В.    Прогностика,   М.,    1968,

141

бенности. На преступность влияет огромное количество факторов, она связана со множеством социальных явлений не только отрицательного, но и положительного порядка. Кроме того, все эти явления проходят через сознание конкретных людей. Особенность преступности состоит в том, что каждое отдельное преступление есть результат сознательной деятельности человека, а цифра преступности складывается стихийно. Даже если при прогнозировании опираться на статистику, причем статистику устойчивую, за много лет, выводы, по нашему глубокому убеждению, можно делать только вероятностные. Приведем такой пример. Законодательство, как известно, меняется. Особенно по отдельным видам и составам преступлений. И не секрет, что принятие нового законодательного акта, вводящего уголовную ответственность, неизбежно повлечет увеличение числа преступлений. И, наоборот, отмена закона уменьшит их число. Более того, даже в рамках действующего закона колебания судебной практики (да и не только судебной, ибо до суда работают другие органы) изменяют статистику преступности. Но, подчеркнем, статистику, а не само явление. Наиболее ярко это можно видеть на примере хулиганства. Поэтому попытка точно определить количество хулиганства, скажем, к 2000 году •— несбыточна. Правильно писал М. Д. Шаргородский: «Даже число судебных дел о таких более стойких по составу и борьбе с ними деяний, как убийство, может измениться в зависимости, например, от колебаний в вопросе о квалификации тяжких телесных повреждений, повлекших за собою смерть, о разбое, связанном с убийством, и т. п.»1. Но прогноз не цифровой, конечно, все-таки возможен, если будут учитываться реальные социальные процессы и реальная обстановка, складывающаяся в стране в целом или в отдельном регионе.

Кроме того, трудность прогнозирования преступности состоит и в том, что мы не знаем даже приблизительно цифры латентной преступности. Поэтому официальная статистика может не отражать действительного положения. Отсюда неточным будет и прогноз.

Когда мы говорим о криминологическом прогнозировании, мы должны ответить еще на один весьма важный

1 Шаргородский М.  Д   Наказание, его цели и эффективность, Л., изд-во ЛГУ, 1973, с. 104.

142

вопрос. Преступность — сложное отрицательное социальное явление. Это ясно. Но какое это явление — стихийное или подчиняющееся закономерностям, управляемое или неуправляемое? От ответа на эти вопросы зависит и проблема прогнозирования, его объем и организация борьбы с преступностью.

Преступность хотя и обладает относительной самостоятельностью, однако зависит от общих закономерностей развития общества. В то же время эта закономерная зависимость не противоречит тому, что как социальное явление преступность по характеру является стихийным. В капиталистическом обществе, будучи закономерным следствием капиталистических общественных отношений, цифра преступности все-таки складывается стихийно. В социалистическом же обществе, поскольку преступность не присуща социалистическим общественным отношениям, не ими порождена, а является объективно обусловленным, пришедшим в социализм из эксплуататорских общественно-экономических формаций явлением, ее стихийный характер проявляется особенно отчетливо. Он проявляется, в частности, в «всплесках» преступности там и при таких условиях, где, казалось бы, их не должно было быть.

Социальные явления не терпят насилия. Их движение и развитие регулируются объективными закономерностями. Но «движение» социальных явлений может «ускоряться» благодаря сознательной деятельности людей, однако не произвольно, а исходя из реальных возможностей общественного развития на каждом данном этапе. Это подчеркивал В. И. Ленин1. Вот почему общие закономерности развития социалистического общества, связанные с поступательным движением к коммунизму, с совершенствованием общественных отношений, оказывают влияние и на процесс снижения преступности, изменение ее характера в сторону уменьшения числа наиболее опасных преступлений и т. п. Но как только будет делаться попытка путем «указаний» «повлиять» на преступность, ставить «сроки» ее ликвидации, немедленно появится целый ряд отрицательных социальных последствий, которые могут привести к результатам, обратным желаемым. Такое «управление» приведет лишь к изменению статистических показателей, за которыми мо-

1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 385.

143

гут скрываться и недобросовестность, и злоупотребления, и «деятельность» по регулированию статистики, но отсутствие подлинной борьбы с преступностью.

В последнее время отмечаются тенденции некритического перенесения ряда положений и понятий, зародившихся в кибернетике и перешедших в науку управления, в криминологию. В частности, это следует сказать о попытках объявить преступность системой. При этом необходимо подчеркнуть, что нельзя подменять понятиями естественных наук социально-политические категории, математическим моделированием — качественный анализ общесоциологических, экономических и социально-политических закономерностей и явлений1. Преступность ни понять, ни объяснить одними количественными методами нельзя. Не только преступность, но и явления, соприкасающиеся с ней, влияющие на нее, требуют качественного анализа. Системный анализ преступности, т. е. всесторонний, качественный, необходим, как и количественный, но это не значит, что вследствие этого преступность становится системой. Для правильного понимания преступности очень важно не смешивать понятия «сущность» и «модель». Иное приведет к субъективистским попыткам, исходя из управляемости системы, «управлять» и преступностью (причем именно на уровне субъективных пожеланий).

Попытки объявить преступность системой, да еще управляемой, оставляют без ответа принципиальный вопрос: какая разница между понятиями «система» (применительно к преступности) и «социальное явление». Очевидно, что между ними нельзя ставить знак равенства. И непонятно, наконец, ради чего мы должны «идти в ногу с модой» (а моды, как известно, быстро меняются), что это дает развитию науки, что проясняет в проникновении в сущность столь сложного социального явления, как преступность? На наш взгляд, указанные попытки методологически неверны и следовать им нет никакой необходимости.

Ничего, кроме волюнтаристского подхода к проблеме преступности, они не несут. Они подменяют качественный анализ социальных явлений суррогатом,

1 «Ленинизм и управление социальными процессами при социализме», М., «Мысль», 1973.

144

«современной» научной фразеологией и ведут к уже дискредитировавшим себя попыткам решать сложные социальные проблемы в несбыточно короткие сроки.

Таким образом, нельзя «управлять» преступностью, но можно и нужно на основе глубокого научного анализа управлять процессом борьбы с нею. Это достигается прежде всего планированием этой борьбы, постоянным контролем за действиями по предупреждению преступлений, их раскрытием, расследованием, рассмотрением, дел в судах, работой по исправлению и перевоспитанию людей, совершивших преступления, в том числе в широком социальном плане.

В качестве вывода можно отметить, что на уровне больших социальных закономерностей сама по себе перспектива преодоления преступности в условиях коммунистических общественных отношений, как предсказывал В. И. Ленин, есть вполне реальная задача, постепенно и планомерно решаемая обществом, избавившимся от отношений неравенства и угнетения. Этими процессами «управляют» объективные законы движения, развития и совершенствования человеческого общества, открытые основоположниками марксизма-ленинизма. И вся деятельность людей в этом плане есть реализация, претворение в жизнь, осуществление этих закономерностей.

Очевидно и другое: каждое усилие, которое прилагают люди в борьбе с преступностью, совершенствование профилактической работы, увязывание ее с общими социальными мероприятиями, проводимыми государством и обществом, улучшение деятельности органов, ведущих борьбу с преступностью, является тем вкладом, который сегодня человек вносит в решение исторической задачи, когда постепенные количественные накопления приведут к качественным изменениям. А они наглядно видны ив сегодняшнем социалистическом обществе.

Весьма важно иметь в виду следующее положение: вести борьбу с преступностью и вести борьбу за преодоление и в конечном счете ликвидацию преступности — не совпадающие по объему и содержанию понятия. Они предполагают разную степень усилий государства и общества и разные их уровни.

Возвращаясь к проблеме прогнозирования, мы хотели бы подчеркнуть, что есть главный прогноз — по-

Заказ  7061

I Ш

степенная ликвидация преступности с победой коммунистических общественных отношений. Он вытекает из марксистско-ленинского понимания путей развития человеческого общества. Но может ли быть прогноз такого отрицательного явления, как преступность, «противоречащий» этому главному предвидению? Иными словами, может ли в социалистическом обществе наблюдаться рост преступности и можно ли его предсказать? Вопрос этот, во-первых, не простой, во-вторых, неисследованный, в-третьих, острый политически, ибо может породить различные высказывания вплоть до обвинений в «отступлении» от правильного понимания сути вещей. На основе краткого анализа некоторых явлений прошлого (ведь это — одна из основ предсказания будущего) попробуем ответить на него.

Если проследить статистическую картину преступности в нашей стране, то нетрудно видеть, что она волнообразна. В периоды последовательного и планомерного решения социальных проблем отчетливо прослеживается тенденция к снижению преступности, уменьшению числа особо опасных преступлений, изменению ее характера. Но как только в социальной жизни происходили осложнения, это сказывалось на состоянии преступности и ее структуре. К примеру, в период сплошной коллективизации обострилась классовая борьба, что привело в начальный период проведения политики коллективизации, и вполне закономерно, ибо это было проявлением борьбы нового со старым, к вспышке кулацкого бандитизма, увеличению расхищения народного добра. Это стимулировало и издание известного закона от 7 августа 1932 г., который, по нашему мнению, односторонне подвергался критике. Решение большой социальной задачи — коллективизации — привело затем к снижению преступности в целом и к ликвидации кулацкого бандитизма в особенности.

Другой пример. Великая Отечественная война. Величайшее социальное потрясение для народов не только нашей Родины, но и вообще для народов мира. Ее неблагоприятные последствия проявились в числе прочего и в росте преступности. Ликвидация тяжких ее последствий в широком социальном плане вновь привела к успехам в области борьбы с преступностью.

Мы привели два, может быть, наиболее ярких примера, но очевидно, что преступность зависит и от более

146

мелких социальных конфликтов, и не только для страны в целом, но и для отдельных территорий и периодов. На состояние преступности может влиять и изменение законодательства, и изменение возрастного состава населения, и перемещение населения, и другие социальные явления и процессы. Но очень важно оценивать их комплексно, анализируя взаимное влияние друг на друга. Например, увеличение подросткового населения после войны, соединенное с другими ее отрицательными последствиями, привело к увеличению числа преступлений несовершеннолетних, и понадобились большие усилия всего общества, чтобы приостановить этот процесс.

Мы уже подчеркивали, что для социалистического общества закономерна тенденция к снижению .преступности и изменению ее характера в сторону уменьшения наиболее опасных форм ее проявления.

Это, однако, не исключает временных «всплесков» преступности в условиях социально напряженных ситуаций, среди которых не последнее место занимают и вопросы международных осложнений. На основе анализа прошлого опыта можно сказать, что такие «всплески» могут быть, и их, по нашему мнению, можно предвидеть, а значит, принимать меры предупреждающего характера.

Борьба с преступностью — не гладкая столбовая дорога, она сопряжена с большими трудностями, и исключать возможность неблагоприятных ситуаций нельзя. Но нельзя в то же время на основе лишь внешних впечатлений предсказывать рост преступности особенно как постоянную тенденцию, например, опираясь на миграцию и тому подобные процессы. Это тоже пользы не принесет.

Достижения в научном прогнозировании социального и экономического развития должны быть взяты на вооружение учеными криминологами и внедряться в практику. И очень важно, что сейчас появляются работы на эту тему1. Пусть они имеют недостатки, однако нельзя

1 См., например, Аванесов Г. А. Теория и методология криминологического прогнозирования, М., «Юридическая литература», 1972; Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии, М., «Юридическая литература», 1968; Шаргородский М. Д. Прогноз и правовая наука. — «Правоведение», 1971, № 1; 3 вир будь В. К. Деятельность прокуратуры по предупреждению преступлений, М., «Юридическая литература», 1971.

10*

147

тормозить этот процесс, ибо без него невозможно выйти на правильную дорогу.

2. До сих пор речь шла о прогнозировании преступности как социального явления. Но прогнозирование может касаться и индивидуального преступного поведения. В проблеме индивидуального прогнозирования переплетается целый ряд сложных философских, социологических, психологических и криминологических проблем. И главная из них: неизбежно ли, что человек, раз совершивший преступление, совершит его вторично, неизбежно ли, что человек, находящийся в крайне неблагоприятной жизненной ситуации, окруженный людьми, вставшими на преступный путь, тоже совершит преступление?

В научном плане мы, вероятно, сейчас недостаточно подготовлены, чтобы определить исчерпывающую сумму факторов поведения человека, приводящих его к преступлению. Но практические работники, особенно уголовного розыска, почти безошибочно прогнозируют преступное поведение отдельных людей. То же самое можно сказать и о работниках исправительно-трудовых учреждений.

На чем же они основывают свое убеждение? Так же, как и при общем прогнозировании, в первую очередь на анализе прошлого опыта, но уже конкретного человека, в соединении с его поведением в настоящем и на основе анализа связей с другими лицами. Таким образом, не абстрактная общественная опасность лица лежит в основе прогноза, а вполне конкретный образ жизни и поведение человека (и, конечно, практическим работникам помогает интуиция, помноженная на опыт). Вот почему прав Г. А. Аванесов, когда подчеркивает, что «определение возможности антиобщественного поведения субъекта в будущем не имеет ничего общего с теорией опасного состояния личности»1.

Работники уголовного розыска почти никогда не ошибаются, например, в том, пойдет ли вновь на совершение преступления человек, если он возвращается в ту атмосферу и среду, которая привела его к преступлению. Ведь жизненный опыт человека — это прежде всего его опыт в социальной микросреде. И не случайно

1 Аванесов Г. А  Указ, соч., с. 21.

148

в первой же профилактической беседе сотрудника уголовного розыска с лицом, освободившимся из мест лишения свободы, поднимается вопрос о необходимости разрыва человеком его прежних вредных связей, о смене обстановки, окружения и даже дается рекомендация не посещать те места, где либо произошло знакомство человека с людьми, втянувшими его в преступление, либо совершено само преступление.

В практике автора настоящей работы таких случаев было немало. Вспоминается судьба одной женщины, которая занималась кражами из карманов в торговых предприятиях. В беседе ей было предсказано, что если она не прекратит встречаться со старыми знакомыми и из праздного любопытства ходить туда, где она совершила преступление, то скоро вновь состоится встреча с нею как с преступницей. Было сделано все для изменения окружающей ее обстановки. Увы, предсказание сбылось: две встречи с прежними «друзьями» привели к «походу» в торговый центр, совершению кражи и задержанию. Микросоциальные связи оказались сильнее, чем предостережения о последствиях.

Иными словами, прогноз индивидуального поведения возможен, особенно у рецидивистов, а также несовершеннолетних правонарушителей, если они возвращаются в те же неблагоприятные условия, которые сделали их правонарушителями. При прогнозировании поведения несовершеннолетних особо обращается внимание на психологическую неустойчивость и податливость влияниям. Кстати, эти же особенности подростков учитываются и при проведении профилактической работы.

Индивидуальный прогноз в еще большей степени, чем общий прогноз, носит вероятностный характер.

Теоретические вопросы индивидуального прогнозирования в криминологии необходимо разрабатывать с учетом достижений всех наук, занимающихся проблемами человека, и особенно психологической науки.

3. Все сказанное позволяет утверждать, что криминология в Советской стране завершила первый этап своего становления и развития (эту мысль автор высказал уже на одной из научно-практических конференций в 1972 году). Сейчас она вступила в следующий этап, который, может быть, будет связан с еще большими трудностями, ибо он должен знаменовать собой проникновение в глубину явлений, обнаружение новых нитей, свя-

149

зывающих преступность как социальное явление с другими явлениями, особенно с экономическими отношениями, развитие дальше проблемы прогнозирования, мотивации человеческих поступков (на уровне антиобщественного поведения, естественно), разработку конкретных мер предупреждения отдельных видов преступлений, планирование борьбы с преступностью в рамках социального планирования и т. п.

В то же время сейчас, вероятно, не менее важной задачей является преодоление грубой эмпирики при криминологических исследованиях и неправильных, поспешных выводов на ее основе. Следует сказать, что, как показывает опыт развития криминологии, так называемые количественные методы исследования, зачастую сводящиеся к статистическому анализу, не вскрывают глубины и сущности изучаемых явлений. Между тем на практике такой метод получил довольно широкое распространение, и подлинное исследование подменяется «научной» фразеологией и утверждениями, что вся эта эквилибристика есть не что иное, как «научный подход», «научно обоснованные выводы», хотя анализ статистики, даже довольно тщательный, есть только начало исследования. Между прочим, для действительно научных исследований (и тем более выводов) у практических работников нет ни времени, ни во многих случаях необходимой подготовки. Поэтому элементарную аналитическую работу, весьма необходимую для практики, называть «научным подходом», по меньшей мере, рискованно. Она должна оставаться на вооружении практических органов, без этого сейчас уже строить работу нельзя, но более углубленное изучение, без ненужной спешки, объективное, с аргументированными выводами должно быть уделом ученых. Легко принизить науку, подменив ее суррогатом. Гораздо труднее утвердить ее, особенно в такой сложной проблеме, какой является проблема преступности.

Для совершенствования количественных методов исследования в криминологии перспективным направлением является использование современной вычислительной техники. Сейчас в «архивах» ученых-криминологов, а также в справочном материале практических органов, полученном в результате служебных проверок, накопилось значительное количество данных и фактов, которые хотя и относятся к конкретным вопросам, однако

150

часто совпадают, ибо получены в результате изучения сходных по существу и характеру ситуаций. К примеру, изучение причин хищений в ряде строительных организаций показывает в основном их совпадение. Различие наблюдается больше в характеристике личности преступников (хотя там тоже есть совпадения), чем во внешних обстоятельствах и условиях. Поэтому такие данные могли бы быть заложены в вычислительные машины, и новый исследователь мог бы пользоваться материалами, не затрачивая сил на изучение уже изученных вопросов.

В машины могут быть заложены и уже имеющиеся ответы о взаимозависимости тех или иных факторов и их влиянии на преступность, хотя они, конечно, не могут быть стандартны и должны в основе своей подвергнуться качественному анализу. К их числу могут, например, быть отнесены уже полученные ранее выводы о том, как влияют отношения членов семьи на сексуальные преступления подростков, какое место в ряду причин хищений занимают корыстные мотивы, какие виды преступлений чаще всего совершаются в состоянии опьянения, — но не в целом, ибо это известно, а, скажем, применительно к определенным регионам и т. п.

Однако сейчас все эти сведения находятся в научных и иных учреждениях в хаотическом состоянии, либо в «личном пользовании» исследователей, либо в литературе. Между тем поскольку причины и условия преступлений не однозначны, в разное время (в разных социальных условиях), в различных местностях они «работают» по-разному, постольку возникает настоятельная необходимость концентрации сведений о них в одном месте. Такая работа может быть проделана ЭВМ. Но для того чтобы это сделать, нужна кропотливая работа, связанная с разработкой программы, которая может быть заложена в машины. Нужна исчерпывающая информация о всех исследованиях, проведенных в стране по всем разделам криминологии. Очевидно, что задача эта не простая, но для дальнейшего движения науки вперед абсолютно необходимая. Одно важно: такая работа должна проводиться без спешки, вдумчиво, ибо от того, какого качества материал будет заложен в машину, зависят выводы.

Недостатки, имеющиеся в научно-исследовательской работе в этом плане, приводят к тому, что, например,

151

дублирующие друг друга кандидатские диссертации с выводами, содержащимися в десятках написанных работ, издаются авторами как «новое слово в науке». Из проблем, где это особенно заметно, можно было бы назвать проблему хулиганства. Исследования этой темы стандартны, идут по одному и тому же руслу. Отсюда и схожесть выводов. Конечно, подтверждение разными исследователями ранее сделанных выводов тоже важно для науки, но одного этого мало. Если они бесконечно повторяются, то это уже есть не что иное, как топтание на месте.

Таким образом, концентрация выводов в машинах позволила бы избежать повторений и искать новые повороты в научных исследованиях, не говоря уже о том, что количественные методы могли бы быть с большим эффектом использованы для выводов о сущности тех или иных явлений.