ГЛАВА I ИСТОЧНИКИ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА

 

 1. Виды источников конституционного права

 

В современной правовой доктрине нет единой точки зрения по

вопросу о понятии <источник права>. Преобладающим, однако,

является определение источника права как внешней формы выра-

жения правовых норм. В соответствии с этим источники конститу-

ционного права могут быть определены как различные внешние

формы выражения конституционно-правовых норм, специфика ко-

торых указана выше. Эти нормы являются результатом либо непо-

средственной нормотворческой деятельности государственных ор-

ганов, либо складываются без участия государства, которое мо-

жет затем их санкционировать. В первом случае конституционно-

правовые нормы объективируются в нормативио-правовых актах

(конституции, законы, нормативные акты органов исполнительной

власти, судебные решения и др.). К ним можно отнести также не-

которые международно-правовые акты, принимаемые международ-

ными или наднацнональнымн организациями. Во втором случае

формами выражения конституционно-правовых норм являются

правовой обычай, правовая доктрина, специфические источники ре-

лигиозного права (в новейшей истории ряда развивающихся стран

ими были также документы единственных правящих партий).

 

Важнейшим источником конституционного права является

закон. Закон - это изданный в установленном порядке акт вер-

ховной власти государства, который содержит правовые нормы,

регулирующие наиболее важные общественные отношения, н об-

ладает высшей юридической силой. Естественно, что не любой за-

кон является источником конституционного права, а только тот,

который содержит конституционно-правовые нормы.

 

Вместе с тем следует иметь в виду, что понятие <закон> в от-

дельных странах (или группах стран) имеет далеко не одинаковое

содержание. Это обусловлено различиями как в распространенных

там концепциях закона, так и в сложившейся законодательной

практике.

 

В странах общего права (англосаксонской системы права), а

также в странах, испытавших значительное влияние его доктрины

 

-20-

 

и практики, различают закон в узком и широком смысле. В узком

смысле закон - это всегда акт парламента (статут), который име-

нуется act (Великобритания, Австралия, Канада, Индия, Нигерия и

др.). При этом под парламентом обычно понимается высший пред-

ставительный орган совместно с главой государства. Так, согласно

английскому конституционному праву парламент состоит из мо-

нарха, палаты общин и палаты лордов. И законом в узком смысле

с.чова признается акт, получивший одобрение всех трех институ-

тов (*1). При этом законодательная компетенция парламента предмет-

но не лимитирована. Аналогичные положения вошли в конституции

многих государств - бывших английских колоний. Например,

конституция Пакистана 1973 г., устанавливая, что маджлис-а-шура

(парламент) состоит из президента и двух палат - Национально-

ao собрания и сената, определяет <акт парламента> как акт, при-

нятый обеими палатами и одобренный президентом (*2).

 

Законом в широком смысле признается любая норма писаного

иI неписаного права, подлежащая судебной защите. Согласно ст. 13

конституции Индии 1950 г. понятие <закон> (law) включает любой

указ, предписание, нотификацию, обычай, обыкновение, имеющие

на территории страны силу закона (*3). Следовательно, в этом смысле

закон утрачивает особые, только ему присущие признаки и отож-

дествляется с более широким понятием <законодательство>. Ука-

занная концепция и ее практическое применение подрывают вер-

ховенство закона как важнейшего источника конституционного

нрава и ведут к расширению пределов регулирования соответству-

ющих общественных отношений непарламентскими актами, преж-

де всего актами органов исполнительной власти.

 

В странах континентального права (романо-германской систе-

мы права), в том числе и Российской Федерации, преобладает кон-

цепция закона как акта, принятого исключительно парламентом.

В некоторых конституциях подчеркивается, что парламент - един-

ственный законодательный орган (конституции Японии 1947 г.,

Румынии 1991 г., Монголии 1991 г.). Однако, провозглашая парла-

мент высшим или даже единственным органом законодательной

власти, конституции подавляющего большинства стран этой груп-

пы имеете с тем предоставляют главе государства или правитель-

ству право принимать нормативные акты, имеющие силу закона.

Кроме того. в ряде этих стран законы могут быть приняты не пар-

ламентом, а на референдуме. Аналогичный подход присущ и неко-

торым зарубежным странам Содружества независимых государств

(Беларусь, Узбекистан и др.).

Следует также отметить, что в небольшой группе стран кон-

 

(**1) Alder J. Ор. cit. P. 67.

(**2) The Constitlilion of the Islamic Repi.iblic of Pakistan. Islamabad, 1990.

(**3) The Constitution of India. New Delhi, 1988.

 

-21-

 

ституции предусматривают множественность законодательных ор-

ганов. Так, согласно конституции Китая 1982 г. законодательная

власть осуществляется как высшим представительным органом -

Всекитайским собранием народных представителей, так и его по-

стоянно действующим коллегиальным органом - Постоянным ко-

митетом (ст. 58) (*1). В Индонезии конституция 1945 г. учредила на-

ряду с парламентом-Советом народных представителей-над-

парламентский орган - Народный консультативный конгресс, на-

деленный правом принимать законы по ряду вопросов, в том числе

и конституционных (хотя эти акты формально именуются поста-

новлениями, они обладают большей юридической силой, чем акты

парламента) (*2).

 

Множественность законодательных органов была характерна

и для бывшего Советского государства до принятия Конституции

1936 г. Она предусматривалась и Конституцией Российской Феде-

рации 1978 г. (с последующими поправками), учреждавшей два

законодательных органа: Съезд народных депутатов и Верховный

Совет (ст.ст. 104, 107). Это законодательное <двоевластие> ликви-

дировано Конституцией 1993 г., ст. 94 которой устанавливает, что

<Федеральное Собрание - парламент Российской Федерации -

является представительным и законодательным органом Россий-

ской Федерации> (*3).

 

Широкое распространение в странах с континентальной или

близкой к ней системой права получила концепция, согласно кото-

рой закон рассматривается не только в формальном смысле (акт

парламента), но и в материальном. Впервые эта концепция была

воплощена в конституции Франции 1958 г., которая предметно

ограничила законодательную власть парламента, определив круг

вопросов, по которым он может принимать законы (ст. 34). Все

иные вопросы регулируются регламентами, то есть нормативными

актами исполнительной власти (ст. 37) (*4). Таким образом, закон-

это <акт, принятый парламентом в соответствии с законодательной

процедурой в сфере, резервируемой ему ст. 34> (*5). К конституцион-

ным вопросам, по которым парламент может принимать законы,

отнесены, например, гражданство, избирательное право, основные

права и обязанности граждан, местное управление и некоторые

другие.

 

(**1) См.: Китайская Народная Республика. Конституция и законодательные

акты. М., 1984.

 

(**2) См.: Конституции государств Юго-Восточной Азии и Тихого Океана. М.,

1960.

 

(**3) Конституция Российской Федерации. М., 1993.

 

(**4) См.: Французская Республика. Конституция и законодательные акты.

М., 1989.

 

(**5) Delage С. Les sources du droit trancaise//The Sources of Law. Budapest,

1982. P. 104.

 

-22-

 

Эта концепция была воспринята новейшими конституциями аф-

риканских государств - бывших французских колоний (Алжир,

Бенин, Мадагаскар, Конго и др.), конституцией Казахстана 1995 г.

 

Практическим результатом применения концепции закона в

формальном и материальном смысле явилась в значительной мере

утрата законом как универсального характера, так и высшей юри-

дической силы. Впрочем, среди французских юристов по этому во-

просу нет единой точки зрения. Одни из них утверждают, что раз-

деление нормотворческой деятельности на область законодатель-

ной и регламентарной власти привело к ограничению законода-

тельной компетенции парламента и к потере законом, как пишет

К. Делаж, <всемогущества>, которым он обладал до принятия кон-

ституции 1958 г. (*1).  Другие, ссылаясь на практику, приходят к выво-

ду, что <определение закона не является более материальным, а

органическим и формальным: закон - это акт, принятый парла-

ментом> (*2).

 

Следует отметить, что многие западные юристы, отстаивая су-

веренитет парламента и верховенство закона, отвергают концеп-

цию закона в формальном и материальном смысле. Так, немецкий

государствовед К. Хессе указывает, что эта концепция <несовме-

стима с демократическим порядком...>. <Законодательство при

демократическом строе... неразрывно связано с парламентом> (*3).

 

Весьма специфична концепция закона в доктрине традицион-

ного (<классического>) мусульманского права (шариата) (*4). Со-

гласно этой концепции источниками мусульманского права яв-

ляются Коран и сунна, имеющие божественное происхождение.

Коран - священная книга, представляющая собой собрание <бо-

жественных откровений>, ниспосланных Аллахом пророку Му-

хаммеду; сунна - собрание имеющих нормативное значение пре-

даний (хадисов) о высказываниях, поступках и даже молчаниии

Мухаммеда. Нормы, содержащиеся в Коране и сунне, имеют бо-

жественное происхождение: они вечны и неизменны и, как таковые,

обладают высшей юридической силой. Государственные органы

могут принимать нормативные акты только по вопросам, не урегу-

лированным Кораном и сунной. Эти акты (в том числе и законы-

<кануны>) должны соответствовать нормам Корана и сунны и не

могут им противоречить под угрозой недействительности. Указан-

ная доктрина в тех или иных модификациях находит практическое

применение в ряде современных мусульманских государств. Наи-

более последовательно она проводится в тех из них, где нет писа-

ной конституции (Оман, княжества Объединенных Арабских Эми-

 

(**1) Delage С. Ор. cit. P. 103.

(**2) Ardant Ph. Ор. cit. P. 570.

(**3) Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. М., 1981. С. 247.

(**4) См.: Чиркин В. Е. Закон как источник права в развивающихся странах//

Государство и право в развивающихся странах. Источники права. М., 1986.

 

-23-

 

ратов). Но идея о высшей юридической силе норм мусульманского

права <божественного происхождения> и о вторичности закона как

акта, являющегося результатом деятельности людей, получила из-

вестное отражение и в писаных конституциях мусульманских госу-

дарств (Иран, Йемен, АРЕ, Сирия, Пакистан, Кувейт). Обычно в

них говорится, что мусульманское право является основным источ-

ником законодательства, что законы должны соответствовать

принципам ислама.

 

Рассмотренные концепции свидетельствуют о различном подхо-

де к понятию <закон>, что обусловливает особенности этого источ-

ника конституционного права в отдельных странах, порядка его

принятия, характера законодательных органов, сферы законода-

тельного регулирования. А главное - они во многом определяют

место, которое он занимает в системе источников конституционно-

го права той или иной страны.

 

Закон как источник конституционного права имеет много раз-

новидностей, которые могут быть классифицированы по различ-

ным основаниям (по юридической силе, содержанию, способу при-

нятия, территориальной сфере действия).

 

Наиболее общий характер имеет классификация законов по та-

кому критерию, как юридическая сила. Она включает следующие

разновидности закона: конституции, конституционные законы, ор-

ганические законы, обычные законы и чрезвычайные законы. Но

прежде чем перейти к рассмотрению этих разновидностей закона,

необходимо сделать два предварительных замечания. Во-первых,

в ряде стран законы, принимаемые парламентом, не различаются

по своей юридической силе. Это страны, где, как считается, нет

писаной конституции (Великобритания, Новая Зеландия, Изра-

иль, хотя в двух последних есть основные или конституционные

законы). Правда, в Великобритании тот или иной закон может

быть определен как имеющий <первостепенную конституционную

значимость>, в связи с чем он принимается в порядке особой проце-

дуры (комитетскую стадию билль проходит не в постоянном коми-

тете, а комитете всей палаты). Однако такая процедура приме-

няется также к финансовым биллям и может быть применена к

любому биллю, признанному <бесспорным> (*1). Кроме того, опреде-

ление законов как имеющих <первостепенную конституционную

значимость> настолько произвольно, что вряд ли на его основе

<можно классифицировать их как особую разновидность законода-

тельства> (*2). Во-вторых, не во всех странах, имеющих писаную кон-

ституцию, существуют все указанные нами разновидности закона.

 

Первое место в иерархии законов занимает конституция - ос-

новной закон государства, обладающий юридическим верховенст-

 

(**1) Alder J. Ор. cit. P. ,152.

(**2)  Шаповал В. Н. Британская конституция. Киев, 1991. С. 35.

 

-24-

 

вом. Конституции как главному источнику конституционного пра-

ва посвящена гл. II, поэтому здесь рассматриваются только другие

разновидности закона.

 

Конституционный закон - это закон, который вносит измене-

ния ii дополнения в конституцию, принимается в особом, услож-

ненном порядке, обладает той же юридической силой, что и сама

конституция. Предметом регулирования содержащихся в нем пра-

вовых норм являются непосредственно объекты конституционного

регулирования.

 

Такое понимание конституционного закона основано на законо-

дательной практике большинства зарубежных стран. В одних стра-

нах законы, вносящие изменения в конституцию, официально име-

нуются конституционными (loi constitutionnel, loi constitutional,

Constitutional Amendment Act). В других - сама конституция

дает определение конституционного закона как закона, внося-

щего в нее изменения (Германия, Замбия, Шри-Ланка, Румыния,

Португалия). Так, согласно ст. 72 конституции Румынии 1991 г.

<конституционный закон - это закон о пересмотре конституции> (*1).

Аналогичное определение содержится в ст. 72 конституции Молдо-

вы 1994 г.

 

Теоретической основой выделения конституционных законов

в особую категорию служит доктрина о двух видах власти: учре-

дительной и законодательной. В порядке осуществления первой

принимаются конституция и поправки к ней, в порядке осуществле-

ния второй - все иные законы. Такое различение и выделение на .

его основе конституционных законов влечет за собой, как будет

показано ниже, ряд важных правовых последствий, например, для

процедуры пересмотра конституции, осуществления конституцион-

ного контроля, законодательной компетенции парламента.

 

В российской юридической литературе по конституционному

праву даются различные толкования понятия <конституционный

закон>. Однако общим, как правило, является неопределенность

характеристик содержания и юридической силы этого вида зако-

на. Так, А. Мишин пишет, что конституционные законы, хотя и не

являются составными частями конституции, но регулируют важ-

нейшие конституционно-правовые вопросы. К ним он относит, на-

пример, законы об избирательном праве, о полномочиях парламен-

та it правительства, о правовом положении личности (*2). В. Туманов,

нс раскрывая содержания конституционных законов, указывает

лишь на их место в юридической иерархии: они стоят выше обык-

 

(**1) Право и жизнь. М. 1993. № 4.

(**2) Государственное право буржуазных и развивающихся стран. М" 1989.

С. 13.

 

-25-

 

новенных законов, но <ниже конституции и частью ее не являют-

ся> (*1).

 

Эти определения не соответствуют ни конституционной доктри-

не, ни законодательной практике большинства зарубежных госу-

дарств. Лишь в немногих из них под конституционным законом

действительно понимается не закон, вносящий изменение в консти-

туцию (или не только он), а закон, который, дополняя ее, остает-

ся самостоятельным (Австрия, Швеция, Нидерланды, Чехия, Сло-

вакия). Конституция Австрии, например, выделяет такие катего-

рии правовых актов, как конституционные законы и обыкновенные

законы, содержащие конституционные положения. Не определяя

их содержания, она лишь устанавливает, что они принимаются в

том же порядке, что и законы об изменении конституции (ст. 41) (*2).

Примером конституционного закона может служить федеральный

закон о нейтралитете 1955 г., примером обыкновенного закона, со-

держащего ряд конституционных положений - закон о политиче-

ских партиях 1975 г. Согласно конституции Чешской Республики

1993 г. (*3) ранг конституционного имеют не только законы об

изменении конституции (<конституция может быть дополнена или

изменена только конституционным законом>), но и законы, приня-

тые по специально указанным в ней вопросам (например, о рефе-

рендуме, об изменении границ государства). Конституционные за-

коны принимаются 3/5 голосов всех членов обеих палат парламен-

та и имеют ту же силу, что и конституция.

 

Определенную специфику имеет понятие <конституционный за-

кон> во французской конституционной доктрине и практике. Как

отмечают авторы монографии <Правление во Франции при V Рес-

публике>, с принятием конституции 1958 г. <конституционный за-

кон стал самостоятельной юридической категорией. Это понятие

было расширено путем включения в него комплекса принципов, за

которыми Конституционный совет признал конституционное зна-

чение. Понимаемый таким образом конституционный закон зани-

мает первое место в иерархии юридических актов> (*4). На основе

практики Конституционного совета французские юристы сформу-

лировали понятие <конституционный блок>, в который наряду с

конституцией 1958 г. включаются нормативные акты и общие прин-

ципы, имеющие конституционное значение (Декларация прав че-

ловека и гражданина 1789 г., преамбула конституции 1946 г. ряд

 

(**1) Современное государственное право буржуазных стран. Критические очер-

ки. Т. 2. Основные институты. М., 1987. С. 33.

(**2) Австрийская Республика. Конституция и законодательные акты. М., 1985.

(**3) Sbirka zakonu Ceske a Slovenske Federatuvni Republiky. Praha, 1992. С. 92.

9**4) Quermonne J" Chagnollaud D. Le gouvernment de la France sous la V"

Republique. P., 1991. P. 359.

 

-26-

 

органических законов и ордонансов, основные принципы, признан-

ные законами Республики) (*1).

 

Органический закон- это закон, который принимается по пря-

мому предписанию конституции в порядке, отличном от порядка

принятия как конституционных, так и обычных законов, и зани-

мает в юридической иерархии место между ними.

 

Круг вопросов, которые регулируются органическими законами,

как по своей численности, так и по характеру неодинаков в отдель-

ных странах. Так, конституция Марокко предусматривает приня-

тие органических законов лишь по четырем вопросам, а конститу-

ция Румынии - по 25. При этом одни и те же вопросы в одних

странах могут быть объектом регулирования органических зако-

нов, а в других - обычных. Но по общему правилу органические

законы содержат нормы, относящиеся к важным конституционно-

правовым институтам (законы об избирательном праве, конститу-

ционном контроле, гражданстве, режиме чрезвычайного положе-

ния, политических партиях, судоустройстве и т. п.). Таковы, напри-

мер, французский органический закон 1988 г. о финансовой глас-

ности политической жизни, органический закон 1982 г., содержа-

щий Избирательный кодекс Сенегала, органический закон 1975 г.

о провинциальном управлении в Папуа-Новой Гвинее.

 

Следует отметить, что органический закон как особый вид за-

конов впервые был конституционно признан во Франции (консти-

туция 1958 г.), а затем в большинстве франкоязычных стран Афри-

ки (Алжир, Бенин, Мали, Сенегал, Тунис и др.). Однако в послед-

ние десятилетия он получает признание в конституционном праве

II других стран (Испания, Португалия, Кабо-Верде, Румыния, Мол-

дова, Папуа-Новая Гвинея). Фактически принятие органических

законов предусмотрено и конституцией Венгрии (с поправками

1990 г.) (*2), хотя она и не использует этот термин. Так, в ней установ-

лено, что ряд законов (например, о чрезвычайном положении, о

статусе депутата парламента, о конституционном суде) прини-

маются большинством 2/3 присутствующих депутатов, в отличие

от других законов, которые принимаются большинством присутст-

вующих депутатов.

 

Целесообразность выделения органических законов в особый

вид обусловлена рядом причин. Конституция, учреждая основные

институты, относящиеся к организации государственной власти, не

может детально регламентировать их, ибо такая регламентация

неизбежно привела бы к значительному расширению ее содержа-

ния, а следовательно, и объема. Поэтому очевидна необходимость

издания законов, которые дополняют и развивают соответствую-

 

(**1) Favoreu L" Philip L. Les grandes decisions du Consul constitutionnel. P.

1993. P. 43.

(**2) Magyar Koziony. Budapesht, 1990. № 84.

 

-27-

 

щие конституционные положения. Однако принятие в соответствии

с обычной процедурой законов по таким важным вопросам таит в

себе опасность. Эта опасность, по справедливому замечанию Ф.Ар-

дана, заключается в том, что <под предлогом дополнения и разъ-

яснения текста конституции законодатель может полностью изме-

нить или даже исказить ее, не прибегая к сдерживающей процеду-

ре внесения конституционных поправок> (*1).

 

Именно поэтому конституции предусматривают особый порядок

принятия органических законов. Прежде всего они могут быть при-

няты только парламентом, который не вправе делегировать главе

государства или правительству полномочие на их издание (напри-

мер, Испания, Румыния). Как правило, органические законы при-

нимаются квалифицированным большинством, а в ряде стран

(Франция, Алжир, Бенин, Сенегал и др.) они до промульгации в

обязательном порядке представляются в орган конституционного

контроля. Органический закон может быть изменен только органи-

ческим законом в том же порядке (в Молдове для изменения ор-

ганического закона о статусе населенных пунктов, которым предо-

ставлены особые формы автономии, требуется квалифицированное

большинство - 3/5 от общего числа депутатов).

 

Категорию органического закона в российское конституционное

право впервые ввела Конституция РФ 1993 г. Это федеральные

конституционные законы, принимаемые по вопросам, предусмот-

ренным конституцией. Таких вопросов 15, относящихся: к важней-

шим государственным институтам (правительство, референдум,

судебная система и др.); различным государственно-правовым со-

стояниям (чрезвычайное и военное положение); составу федера-

ции (принятие и образование нового субъекта федерации); симво-

лам государства (гимн, герб, флаг).

 

В отличие от конституций некоторых стран (например, Испа-

нии), которые определяют круг общественных отношений, регули-

руемых органическими законами. Конституция РФ содержит,

на наш взгляд, исчерпывающий перечень федеральных кон-

ституционных законов. Следовательно, этот перечень может быть

дополнен и изменен только путем изменения конституции. Такое

толкование ст. 108 дают и некоторые другие российские право-

веды (*2).

 

Федеральный конституционный закон обладает более высокой

юридической силой по сравнению с другими законами, что преду-

смотрено ч. 3 ст. 76 Конституции РФ, согласно которой федераль-

ные законы не могут противоречить федеральным конституцион-

ным законам. Этим обусловлена особая процедура их принятия:

 

(**1) Ardant Ph. Op. cit P. 63.

(**2) CM.: Поленина С. В. Новое в законодательстве Российской Федерации//

Государство и право. 1994. № 12. С. 29.

 

-28-

 

федеральный конституционный закон считается принятым, если он

одобрен большинством - не менее 3/4 голосов от общего

числа членов Совета Федерации и не менее 2/3 от общего числа

депутатов Государственной Думы. В отличие от обыкновенных за-

конов на федеральный конституционный закон не распространяет-

ся право отлагательного вето, которым располагает президент. Это

следует из положения ч. 2 ст. 108 Конституции, согласно которому

<принятый федеральный конституционный закон в течение четыр-

надцати дней подлежит подписанию Президентом Российской

федерации и обнародованию> (выделено нами. - Авт.).

 

Хотя в Конституции об этом и не сказано, но федеральный кон-

ституционный закон может быть отменен или изменен только феде-

ральным конституционным законом, как это практикуется во всех

странах, где имеются органические законы. Первое Федеральное

Собрание приняло три федеральных конституционных закона (о

Конституционном суде, Высшем арбитражном суде и о референ-

думе) .

 

Обычные законы, являющиеся источником конституционного

права, составляют часть текущего законодательства и принимают-

ся в порядке той же законодательной процедуры, что и иные акты.

Это наиболее многочисленная и подвижная разновидность законов.

 

Обычные законы регулируют самые разнообразные виды обще-

ственных отношений, составляющих предмет конституционного

права. В большинстве стран область общественных отношений, ре-

гулируемых обычными законами, предметно не лимитирована.

Вместе с тем в конституции, как правило, имеется ряд отсылочных

или бланкетных статей, предусматривающих принятие соответст-

вующих обычных законов. Например, ст. 47 конституции Японии

1947 г. устанавливает, что избирательные округа, способ голосова-

ния и иные вопросы, относящиеся к выборам членов обеих палат

парламента, определяются законом (*1). В соответствии с этим поло-

жением были приняты избирательные законы 1950, 1986 и 1994 гг.

В ряде случаев конституция не только предписывает издание соот-

ветствующего обычного закона, но и подробно определяет предмет

и принципы законодательного урегулирования. Так, ст. 118 консти-

туции Республики Сейшельские Острова 1993 г. предписывает пар-

ламенту издать закон о политических партиях, который должен

предусмотреть порядок их регистрации, условия регистрации в ка-

честве политической партии, положение об их государственном фи-

нансировании, контроль над их финансами, порядок распоряже-

ния имуществом при роспуске и т. д. (*2).

 

Значительное число (более 50) отсылочных статей имеется в

Конституции РФ 1993 г. (например, ст.ст. 69, 70, 77 и др.).

 

(**1) См.: Конституции буржуазных гсударств. М., 1982.

(**2) Constitution of the Republic of Seychelles. Supplement to Official Gazette.

Victoria, 1993.

 

-29-

 

Чрезвычайные (специальные) законы - это законы, принимае-

мые парламентом, как правило, в порядке той же процедуры, что

и обычные законы (в некоторых странах, правда, требуется квали-

фицированное большинство), но обладающие большей юридиче-

ской силой, чем иные законы, включая и саму конституцию. Сле-

дует подчеркнуть, что речь идет не о законах, регламентирующих

институт чрезвычайного положения и существующих во всех стра-

нах, а о <конституционнонарушающих законах>, которые согласно

конституции могут не соответствовать ее положениям. Этот вид

законов распространен главным образом в ряде развивающихся

стран,(например, Папуа-Новая Гвинея, Малайзия, Шри-Ланка,

Фиджи, Ямайка). Как правило, речь идет о законах, нарушающих

конституционные положения об основных правах и свободах граж-

дан, хотя, например, конституция Шри-Ланки 1978 г. предусматри-

вает, что парламент может квалифицированным большинством

принять законы, <несовместимые> с любым ее положением (*1). Специ-

альные законы, хотя, как сказано в конституции Ямайки 1962 г.,

и <превалируют> над конституционными положениями, не рассмат-

риваются в качестве поправок к ней (*2). Примерами таких специаль-

ных законов могут служить малайзийский закон против подрыв-

ных действий 1963 г., закон Шри-Ланки 1979 г. о предотвращении

терроризма. В некоторых развитых странах конституции также

предусматривают возможность принятия парламентом специаль-

ных законов в период чрезвычайного положения (ст. 115 Основного

закона ФРГ) (*3).

 

По территориальной сфере действия законы подразделяются на

общенациональные и локальные. Последние в свою очередь бы-

вают трех видов:

 

1) законы, принимаемые национальным парламентом, но дей-

ствие которых распространяется лишь на часть территории страны.

Например, это законы о введении чрезвычайного положения в от-

дельных местностях, о статусе определенных административных

единиц (столице государства, выделяемой в ряде стран в самостоя-

тельную административную единицу, автономных образований -

области в Италии, автономные сообщества в Испании, автономные

округа в России и т. д.);

 

2) законы, принимаемые представительными учреждениями

субъектов федерации. В федеративных государствах существуют

две системы законов: федеральная и субъектов федерации, в связи

с чем важное значение здесь приобретает вопрос об их соотноше-

нии;

 

(**1) Constitutions of the Countries of the World. Democratic Socialist Republic of

Sri Lanka. N.Y., 1989.

 

(**2)  Constitutions of the Countries of the World. Jamaika. N.Y., 1986.

(**3) ФРГ. Конституция и законодательные акты. М., 1991.

 

-30-

 

3) местные законы, принимаемые представительными органами

автономных образований (Испания, Италия, Португалия, Папуа-

Новая Гвинея, Шри-Ланка).

 

По характеру содержащихся в них правовых норм, то есть по

степени обобщенности правового регулирования, законы делятся

на обычные, законы-принципы или законы-рамки, программные

законы и кодексы. Обычные законы содержат нормы-правила, ре-

гулирующие отдельные конкретные общественные отношения (на-

пример, закон о конституционном суде, закон о политических пар-

тиях и т. п.). Наряду с такими законами конституции ряда стран

(Франции, фракоязычных стран Африки, Греции, Казахстана) вы-

деляют законы, определяющие <основные принципы> и програм-

мные законы. Так, конституция Мадагаскара 1992 г. в ст. 82 уста-

навливает, что закон определяет основные принципы по вопросам

национальной обороны, использования вооруженных сил и сил по-

рядка под руководством гражданской власти, статус государствен-

ных служащих, полиции, организации свободных профессий, тру-

довых отношений, профсоюзных прав и права на забастовку

и т. д. (*1). Впрочем, на практике, как свидетельствует опыт Франции,

<граница между правилами и принципами настолько расплывчата,

что она никогда не соблюдалась парламентом или навязывалась

правительством... тем более что она не поддерживалась ни Консти-

туционным советом, ни Государственным советом> (*2). Вместе с тем

следует подчеркнуть, что независимо от того, существует или нет

конституционно признанное различие законов-правил и законов-

принципов, на практике во многих странах ряд законов, по сущест-

ву, представляют собой законы-рамки, реальное содержание кото-

рых определяется нормативными актами исполнительной власти.

 

Конституция РФ также предусматривает законы-принципы.

Так, к совместному ведению Российской Федерации и ее субъек-

тов отнесено установление  общих  принципов  организации

системы органов государственной власти и местного самоуправле-

ния (п. <н> ч. 1 ст. 72). Это, в частности, означает возможность

принятия Федеральным Собранием федеральных законов, устанав-

ливающих, например, принципы избирательного права, организа-

ции представительных органов и органов местного самоуправле-

ния в субъектах федерации, которые будут конкретизироваться в

принимаемом ими законодательстве (примером может служить Фе-

деральный закон <Об общих принципах организации местного са-

моуправления в Российской Федерации> от 28 августа 1995 г.).

 

Законы-программы принимаются, как правило, по вопросам

экономического и социального развития. Они устанавливают цели

и определяют содержание деятельности государственных органов

 

(**1) Gazetim-panjakan'ny Repoblika Malagasy. Antananarivu. 16.07.1992.

(**2) Ardant Ph. Op. at. P. 668.

 

-31-

 

на олределенный период (например, Франция, Бенин, Индонезия).

Возможность принятия таких законов предусмотрена и Конститу-

цией РФ, которая относит к исключительному ведению федерации

принятие федеральных программ в области государственного,

экономического, экологического, социального, культурного и на-

ционального развития страны (п. <е> ст. 71).

 

Кодексы - это законы, которые обычно содержат нормы, регу-

лирующие комплекс общественных отношений, составляющих ос-

нову того или иного правового института. Принятие кодексов по

вопросам конституционного права практикуется в ряде стран (на-

пример, избирательные кодексы во Франции, Кот-де Ивуаре, Се-

негале, Аргентине, кодекс гражданства в Алжире).

 

По способу принятия законы подразделяются на принятые го-

сударственными органами: парламентом, постоянно действующим

коллегиальным органом государственной власти (например, По-

стоянным комитетом Всекитайского собрания народных предста-

вителей), военным советом, его главой (в условиях военного режи-

ма) и принятые на референдуме, Последний вид законов преду-

смотрен конституциями многих стран (за исключением <социали-

стических> - Вьетнам, Китай, Куба, КНДР). К ним относятся как

конституционные, так и обычные законы.

 

Нормативно-правовые акты. органов исполнительной власти -

это акты, издаваемые главой государства, правительством, мини-

страми и руководителями различных ведомств. К ним могут быть

также отнесены акты, принимаемые формально независимыми, но

состоящими преимущественно из государственных служащих ко-

миссиями (избирательные комиссии, комиссии по делам судебной

администрации и т. п.).

 

Нормативно-правовые акты органов исполнительной власти в

подавляющем большинстве стран являются как по своему содер-

жанию, так и по количеству одним из важнейших видов источни-

ков конституционного права. Объясняется это двумя обстоятельст-

вами: во-первых, той значительной ролью, которую в современном

государстве играет аппарат исполнительной власти, что проявляет-

ся, в частности, и в его широком участии в процессе правотворче-

ства; во-вторых, ростом и усложнением этого аппарата, обуслов-

ленными активным вмешательством государства в экономическую,

социальную, духовную жизнь общества (в странах с авторитарным

политическим режимом доходящую и до полной этатизации обще-

ства) .

 

Акты органов исполнительной власти, содержащие конститу-

ционно-правовые нормы, можно классифицировать по различным

основаниям. Главными критериями, однако, являются место, зани-

маемое тем или иным органом в аппарате исполнительной власти,

и юридическая сила издаваемых этим органом нормативно-право-

 

-32-

 

вых актов. Вместе с тем необходимо иметь в виду, что чрезвычай-

ное разнообразие национально-правовых систем значительно за-

трудняет создание общей классификации этих актов, одинаково

применимой ко всем странам.

 

Прежде всего следует выделить нормативно-правовые акты, ко-

торые издаются главой государства (президентом, монархом), но

имеют силу закона. Эти акты, называемые по-разному (декреты-

законы, ордонансы, декреты, указы), принимаются главой государ-

ства как по прямому предписанию конституции, так и по уполно-

мочию парламента. В первом случае акты, имеющие силу закона>

принимаются главой государства на основании общей компетен-

ции, предоставленной ему конституцией (Италия, Сирия, Индия,

Марокко). Например, конституция Италии предусматривает, что

президент <издает декреты, имеющие силу закона> (ст. 87) (*1). Во

втором случае парламент может делегировать главе государства

свои законодательные полномочия на определенный срок и по оп-

ределенным вопросам (Казахстан, Мадагаскар, Финляндия). Так,

согласно конституции Казахстана 1995 г. парламент по инициа-

тиве президента вправе делегировать ему законодательные полно-

мочия на срок до одного года (ст. 53) (*2). Кроме того, в соответствии

со ст. 61 президент может объявить рассмотрение законопроекта

срочным, что обязывает парламент рассмотреть его в течение меся-

ца. При неисполнении этого требования президент вправе издать

указ, имеющий силу закона, который действует до принятия пар-

ламентом нового закона. Подобное положение - весьма редкое

явление в мировой конституционной практике. Следует, впрочем,

отметить, что хотя Конституция РФ не содержит аналогичного по-

ложения, на практике президент издает указы, фактически подме-

няющие по своему содержанию законы, нередко ссылаясь при этом

на медлительность законодательной работы Федерального Собра-

ния.

 

Более распространенным является делегирование парламентом

законодательных полномочий не главе государства, а правительст-

ву (Армения, Испания, Греция, Румыния, Мали, Мадагаскар, Пор-

тугалия). По общему правилу акты главы государства и правитель-

ства, министров, имеющие силу закона, представляются на утверж-

дение парламента. В связи с особенностями принятия и утвержде-

ния рассматриваемых актов возникает вопрос об их юридической

природе. В французской правовой доктрине они рассматриваются

как акты, имеющие гибридный характер. <Если эффект ордонансов

тот же, что и законов, то их юридический статус носит гибридный

характер. В момент издания - это чисто регламентарные акты (ад-

 

(**1) Италия. Конституция и законодательные акты. М.., 1987.

(**2)  См.: Конституция Республики Казахстан. Адматы, 1995.

 

-33-

 

министративные. - Авт.). Только утверждение их парламентом

придает им юридическую природу закона> (*1).

 

Во Франции и франкоязычных странах Африки близки по

своей юридической природе к актам, имеющим силу закона,

акты, издаваемые главой  государства   (правительством) в

силу так называемой автономной регламентарной власти. Это нор-

мативно-правовые акты, принимаемые по всем вопросам, не отне-

сенным конституцией к области закона. Они также не являются

подзаконными, ибо издаются не на основе и во исполнение закона,

а в соответствии с самостоятельными нормотворческими полномо-

чиями, непосредственно предоставляемыми конституцией главе го-

сударства и правительству. Автономный регламент не является,

по образому выражению французского юриста П. Гонидекса, <ни

узником, ни служителем закона... Законы и регламенты равны по

своей юридической ценности и практической значимости> (*2).

 

В конституции Казахстана акты, принимаемые по всем вопро-

сам, не отнесенным к законодательной компетенции парламента,

определяются как подзаконные (ч. 3 ст. 61), что нелогично. Эти

акты, как и во Франции, принимаются не на основе и во исполне-

ние закона, а по вопросам, не входящим в область закона. Таким

образом, целостность концепции <рационализированного парла-

ментаризма>, заимствованной авторами конституции Казахстана,

оказалась нарушенной, ибо суть ее как раз и состоит в том, что за-

конодательная власть парламента ограничена автономной регла-

ментарной властью президента и правительства, акты которой

действительно не являются <служителями закона>.

 

Вторую и наиболее обширную группу нормативно-правовых ак-

тов исполнительной власти, являющихся источником конституци-

онного права, составляют подзаконные акты в собственном смысле

слова, то есть издаваемые на основе и во исполнение законов (де-

креты, постановления, правила, указы, инструкции и т. д.). Сле-

дует, однако, различать нормативные акты так называемого деле-

гированного законодательства и акты, издаваемые <на основе и

во исполнение законов>. Первые - это нормативные акты, прини-

маемые по прямому или косвенному уполномочию парламента. Де-

легированное законодательство - важный источник конститу-

ционного права во всех странах, однако само его понятие имеет

различное содержание в зависимости от действующей правовой си-

стемы. В странах общего права под делегированным законодатель-

ством понимаются <законы, изданные вне парламента - обычно

министрами и местными властями... - на основе полномочий, пре-

 

(**1) Delage С. Ор. dt P. 109.

(**2) Gonidec P. Les droits africaines. T. 1. 1968. P. 119.

 

-34-

 

доставленных актом парламента> (*1). Таким образом, здесь парла-

мент уполномочивает соответствующие органы исполнительной

власти или местного управления принимать нормативные акты,

<облекающие в плоть общие принципы, установленные статута-

ми> (*2). Такое уполномочие может быть выражено в общей форме

или путем определения предмета правового регулирования. В пер-

вом случае этим органом предоставляется право принимать любые

нормативные акты <для лучшего осуществления целей настоящего

закона>, во втором - акт парламента перечисляет вопросы, по

которым должны быть приняты соответствующие нормативные

акты (например, избирательные законы предписывают министру

внутренних дел издать постановления о процедуре регистрации из-

бирателей, кандидатов и т. д.). Все эти акты, как уже отмечалось,

являются законами в широком смысле слова.

 

В странах, где действует континентальная система права или

сильно ее влияние, под делегированным законодательством обычно

понимаются акты, имеющие силу закона, которые принимаются,

как мы видели, по уполномочию парламента правительством и гла-

вой государства. Но и здесь многие законы устанавливают лишь

общие принципы, наделяя органы исполнительной власти правом

конкретизировать их в общенормативных актах. Такие акты, одна-

ко, формально являются подзаконными. Впрочем, поскольку они

содержат нормы общего характера, их следует отличать от актов

по исполнению законов. Например, французские исследователи от-

мечают, что <в рамках основных принципов, установленных зако-

ном, правительство сохраняет право на автономный регламент, а

не право на регламент по исполнению законов> (*3).

 

Особой разновидностью нормативных актов органов исполни-

тельной власти являются акты, издаваемые в период чрезвычай-

ного положения. Они характеризуются двумя специфическими чер-

тами: носят временный характер - действуют лишь в период чрез-

вычайного положения и обладают, как правило, большей юриди-

ческой силой, чем законы, включая конституцию. Последнее прямо

предусмотрено конституциями и законами о чрезвычайном поло-

женин многих стран, наделяющими главу государства или прави-

тельство правом издания нормативных актов, которые могут при-

останавливать действие отдельных статей конституции, противоре-

чить се положениям или положениям действующего законодатель-

ства. Особенно велико значение этих актов как источников консти-

туционного права в развивающихся странах, где чрезвычайное по-

ложение вводится часто и на продолжительные сроки.

 

(**1) Alder J. Ор. cit. P. 79. .

(**2) Ibid. P. 80.

(**3) Delage C. Ор. cit. P. 107.

 

-35-

 

Акты органов судебного конституционного контроля. Институт

судебного конституционного контроля приобрел в последние деся-

тилетия XX в. универсальный характер. Он существует в большин-

стве современных государств (за исключением социалистиче-

ских), что обусловило возрастание значения решений органов

конституционного контроля как источника конституционного пра-

ва. Вместе с тем следует иметь в виду, что значение этого источ-

ника в отдельных странах далеко не одинаково, ибо определяется

различными национально специфическими факторами. Во-первых,

во многих странах институт судебного конституционного контроля

был учрежден только на рубеже 80-90-х годов и, следовательно,

здесь нет сколько-нибудь значительной практики (большинство

постсоциалистических стран, кроме Югославии, Польши, бывшие

страны социалистической ориентации). Во-вторых, в ряде разви-

вающихся стран этот институт действовал спорадически, деятель-

ность его неоднократно прерывалась установлением военных ре-

жимов, отменявших как саму конституцию, так и предусмотренный

ею судебный контроль (Нигерия, Пакистан, Уганда, Филиппины

и др.). В-третьих, решение органа конституционного контроля яв-

ляется источником конституционного права только в том случае,

если содержит правовую норму, то есть, по существу, представляет

собой нормативно-правовой акт. Однако далеко не во всех странах,

где существует судебный конституционный контроль, решения ор-

ганов, его осуществляющих, обладают таким свойством. Юриди-

ческая природа этих решений во многом определяется характером

механизма конституционного контроля и действующей в стране

правовой системы.

 

В странах, где конституционный контроль осуществляют суды

общей юрисдикции и действует система общего права, принимае-

мые судами решения по конституционным вопросам действительно

содержат не только вывод о соответствии или несоответствии нор-

мативного акта (отдельных его положений) конституции, но не-

редко также и новую конституционно-правовую норму. Эти реше-

ния - конституционные судебные прецеденты - являются важ-

ным источником конституционного права, ибо развивают, допол-

няют и изменяют конституционные положения. На основе преце-

дентов в рассматриваемой группе стран сложилось так называемое

казуальное или судебное конституционное право (case law on the

constitution), существенно дополняющее нормативные акты, при-

нимаемые парламентом и органами исполнительной власти (США,

Австралия, Канада, Индия, Малайзия, Папуа-Новая Гвинея и др.).

Особенно это относится к таким конституционно-правовым инсти-

тутам, как основные права и свободы граждан, федерализм, чрез-

вычайное положение, законодательная и исполнительная власть.

Без знания этих решений нельзя получить полного представления

 

-36-

 

об отдельных конституционно-правовых институтах, их реальной

роли и взаимоотношениях.

 

Вместе с тем следует иметь в виду, что и в данной группе стран

значение этого вида источника невезде одинаково. Если в развитых

странах, таких, например, как США, Австралия, Канада судебные

прецеденты составляют важную часть конституционного права, то

совершенно иное положение в развивающихся странах, восприняв-

ших англосаксонскую систему права. Лишь в немногих из них,

имеющих относительно стабильные демократические режимы, ре-

шения органов конституционного контроля играют значительную

роль в формировании и развитии конституционного права (Индия,

Малайзия, Папуа-Новая Гвинея). Наиболее ярким примером в

этом отношении является Индия, где Верховный суд <функциони-

рует как параллельная легислатура, а очень часто и как парал-

лельный орган учредительной власти> (*1).

 

В других странах, где на длительные сроки устанавливались

военные режимы (Гана, Нигерия, Уганда, Пакистан), конститу-

ционные судебные прецеденты немногочисленны и значение их не-

велико, ибо они разделяли судьбу конституций, на основе которых

создавались. Так, за четырехлетний период действия конституции

Нигерии 1979 г. Верховный суд и суды штатов приняли несколько

десятков решений по конституционным вопросам, в ряде из кото-

рых были сформулированы правовые нормы, относящиеся к выбо-

рам президента, делегированному законодательству и т. д. Однако

после военного переворота 1983 г. разделы конституции, посвящен-

ные президентским выборам, парламенту и легислатурам штатов,

утратили силу, а вместе с ними утратили силу и соответствующие

судебные прецеденты.

 

В странах, где действует континентальная или близкая к ней

система права и где конституционный контроль осуществляют спе-

циализированные органы (конституционный суд, конституционный

совет), вопрос об актах этих органов как источнике конституцион-

ного права решается не столь однозначно.

 

В конституционной доктрине, как отечественной, так и зарубеж-

ной, существуют различные точки зрения по этому вопросу. В оте-

чественной доктрине широко распространен взгляд, согласно кото-

рому любые решения органов конституционного контроля, незави-

симо от <формальных различий>, являются источником права. По-

скольку эти органы решают вопрос о судьбе закона, считает, на-

пример, М. Нудель, то их деятельность по своему характеру фак-

тически является нормотворческой, а <решение органа надзора

превращается в источник шрава> (*2). Ж. И. Овсепян, обосновывая нор-

 

(**1) Baxi V. The Indian Supreme Court and Politics. Lalubah, 1980. P. 10.

(**2)  Нудель М. А. Конституционный контроль в капиталистических государст-

вах М, 1968. С. 149.

 

-37-

 

мативный характер решений органов конституционного контроля в

пяти европейских странах (Австрии, Италии, Испании, Германии,

Франции), отмечает, что <сама постановка вопроса об осуществ-

ляемом посредством судебной конституционно-контрольной дея-

тельности позитивном правотворчестве, то есть новом правовом ре-

гулировании, не бесспорна> (*1). Впрочем, этот же автор делает вывод,

что следствием процесса правотворчества в сфере судебного кон-

ституционного контроля <являются источники права в форме: су-

дебного прецедента... либо нормативного акта> (*2).

 

Что касается западных конституционалистов, то оценка ими

юридической природы решений органов конституционного право-

судия (в странах, где действует европейская система конституци-

онного контроля) не столь однозначна. При этом следует

иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, в некоторых странах

конституция прямо запрещает конституционному суду действовать

в качестве законодателя (ст. 153 конституции Турции 1982 г.) (*3).

Однако в большинстве стран этой группы такое запрещение непо-

средственно не вытекает из конституционных положений. Само-

ограничение органов конституционного контроля в сфере право-

творчества декларируется ими в своих решениях. Так, Конститу-

ционный совет Франции в решении 1962 г. указал, что он <не со-

здает норму объективного права, обязательную для всех, а являет-

ся только судьей> (*4). Исходя из этого, некоторые французские юри-

сты не считают решения Конституционного совета источниками

конституционного права. Так.Ф. Люшер полагает, что эти решения

не могут рассматриваться как <источники конституционных норм

по очень простой причине: конституционная норма обязательна

для всех, включая законодателя и судью, а последний не связан

решением Конституционного совета, которое он может всегда из-

менить> (*5). Во-вторых, ни конституционные положения, ни даже де-

кларируемая самими органами конституционного контроля пози-

ция не могут сами по себе служить основанием для вывода о юри-

дической природе принимаемых ими актов.

 

Ответ на этот вопрос дает только практика конституционного

правосудия. Ее анализ, несмотря на определенные особенности в

отдельных странах, позволяет согласиться с выводом, сделанным

Л. Гарлицким: <В современной практике образ <негативного зако-

нодателя> уступает место образу суда, действующего не только

 

(**1) Овсепян Ж. И. Судебный конституционный контроль в зарубежных стра-

нах. Правовая защита конституции. Ростов/на-Д., 1991. С. 30.

(**2) Там ?a.i

(**3) Constitutions of the Countries of the World. Turky. N. Y., 1988.

1988.

(**4) Favoreu L., Philip L. Op. cit. P. 169.

(**5) Lushaire F. La protection constitutionnelle des droits et libertes. Economica.

1987. P. 4.

 

-38-

 

как обычный <позитивный законодатель>, но и как конституцион-

ный законодатель> (*1). Особенно это характерно для Конституцион-

ного совета Франции и Федерального конституционного суда ФРГ.

Первый, начиная с 70-х годов, своими решениями создал Судебную

хартию прав и свобод, <включив основные права в позитивное

право> (*2). Б. Шантебу делает более категоричный вывод о том, что

во Франции <сегодня существует подлинно судебное конституцион-

ное право> (*3). Немецкий политолог К. Саузхеймер, перефразируя

известное положение о роли Верховного суда США, отмечает, что

<основной закон - это то, что говорит Федеральный конститу-

ционный суд> (*4)

 

Что касается развивающихся и постсоциалистических стран,

воспринявших европейскую модель конституционного правосудия,

то пока трудно делать какие-либо выводы о природе решений спе-

циализированных органов ввиду относительной ограниченности их

юриспруденции. Станут ли они не только <негативными>, но и <по-

зитивными> законодателями, покажет будущее. Можно, однако,

предположить, что и здесь, особенно в постсоциалистических госу-

дарствах, как свидетельствует уже имеющаяся практика (напри-

мер, в Болгарии, Венгрии), решения этих органов могут стать ис-

точниками конституционного права.

 

В России Конституция 1993 г., предоставив Конституционному

суду правомочие толковать ее положения (ч. 5 ст. 125), тем самым

открыла возможность принятия им решений нормативно-правового

характера (ст. 4 конституции Казахстана прямо относит к дейст-

вующему праву нормативные постановления Конституционного

Совета).

 

 

(**1) Garlicky L. Sadownictwo konstitucvjne w Europe Zachodniej. Warszawa,

1987. S. 282.

(**2) Favoreu L., Philip L. Op. cit. P. 367.

(**3) Chaiitebolit В. Op. cit. P. 634.

(**4) Constitutions in Democratic Politics. Ed. by V. Bogtianor. Aldershoi, 1988.

P. 233.

 

-39-

 

Конституционный обычай. Конституционный обычай - это

норма, которая регулирует общественные отношения, связанные с

осуществлением государственной власти, складывается в резуль-

тате длительного и единообразного применения участниками этих

отношений и может быть прямо или косвенно санкционирована го-

сударством. Как видно из определения, то или иное правило (нор-

ма), складывающееся без участия государства, приобретает каче-

ство конституционного обычая лишь при наличии определенных

условий. В зарубежной конституционной доктрине эти условия оп-

ределяются по-разному, но в целом они сводятся к четырем, о ко-

торых говорит французский конституционалист Б. Шантебу: повто-

рение соответствующего правила в течение длительного времени;

постоянство правила (повторяющиеся случаи применения правила

не должны противоречить друг другу); определенность правила;

консенсус заинтересованных конституционных органов по вопросу

о юридической природе правила (обычай приобретает юридиче-

скую силу только в том случае, если соответствующие стороны счи-

тают его правом) (*1). Последнее условие как решающее для опреде-

ления природы конституционного обычая приводит и польский кон-

ституционалист Б. Банашак (правило поведения, которое субъекты

конституционных отношений <рассматривают как правовую норму

данной правовой системы>) (*2). В целом можно согласиться с этими

положениями, но с одним уточнением: юридическую силу обычай

приобретает не только в результате выражения воли субъектов со-

ответствующих общественных отношений, но также в результате

его санкционирования государством.

Конституционный обычай имеет две разновидности: обычай,

складывающийся в практической деятельности конституционного

механизма, на основе конституционных (законодательных) поло-

жений (так называемые конституционные соглашения или конвен-

ционные нормы), и обычай, складывающийся вне рамок конститу-

ционного механизма и лишь санкционируемый государством (тра-

диционный правовой обычай).

Конституционные соглашения играют неодинаковую роль в кон-

ституционном праве отдельных стран. Особенно большое значение

они приобрели в странах, не имеющих писаной конституции. Так,

в Великобритании, где впервые сложилось понятие <конституци-

онное соглашение> (conventions), они составляют важнейшую

часть ее неписаной конституции. <Наша неписаная конституция

в значительно большей мере, чем конституции других стран, осно-

вана на соглашениях> (*3). Конституционные соглашения регулируют

здесь широкий круг общественных отношений, связанных с осуще-

ствлением государственной власти: отношения между монархом,

законодательной и исполнительной властями; между членами пра-

вительства: министрами и гражданскими служащими. Одни анг-

лийские авторы включают в них также отношения между Велико-

британией и членами Содружества, другие относят их к сфере ме-

ждународного права. Ряд конституционно-правовых институтов

(например, кабинет, ответственное правление) целиком порожде-

ны конституционными соглашениями, возникшими на основе норм

статутного права. Например, статуты устанавливают, что короле-

ва: а) утверждает билли, принятые парламентом, то есть обла-

дает правом абсолютного вето; б) распускает и созывает парла-

мент: в) назначает и смещает министров, которые несут ответст-

венность перед ней. Однако на основе этих статутных норм сложи-

(**1) Chantebout В. Ор. cit. P. 28.

(**2) Banaszak В., Preisner A. Prawo konstitucyjne. Wprowodzenie. Wroclaw,

1993. S. 74-75.

(**3) Alder J. Ор. cit. P. 30.

-40-

лись конституционные соглашения, в соответствии с которыми ко-

ролева должна: а) утверждать билли, то есть не использовать пра-

во вето; б) распускать и созывать парламент лишь по совету

премьер-министра: в) назначать премьер-министром лицо, поль-

зующееся поддержкой большинства членов палаты общин, а по

его совету - других членов кабинета, которые несут коллектив-

ную и индивидуальную ответственность перед палатой общин (*1).

Широкое распространение аналогичные конституционные согла-

шения получили в государствах - бывших английских колониаль-

ных владениях. Однако между конституционными соглашениями,

действующими в этих государствах и в Великобритании, имеется

существенное различие. Если в Великобритании соглашения

представляют собой, по образному выражению П. Бромхеда, <не-

писаные поправки к неписаной конституции> (*2), то в других анг-

лоязычных странах - это неписаные поправки к писаной консти-

туции (за исключением Новой Зеландии). Но именно связанность

конституционных соглашений с писаной конституцией во многом

определяет различную значимость их в системе источников кон-

ституционного права отдельных стран данной группы.

В государствах, имеющих длительную историю конституцион-

ного развития, характеризующуюся стабильностью основного за-

кона (Австралия, Канада), конституционные соглашения играют

более значительную роль, чем в государствах, возникших после

второй мировой войны. Для большинства из них характерна кон-

ституционная нестабильность, которая проявляется в частых за-

менах или существенных изменениях основных законов, а нередко

i[ в полной их отмене или длительном приостановлении их дейст-

вия (военные режимы). Все это, естественно, не создает благо-

приятных условий для формирования конституционных обычаев.

Отдельные прецеденты остаются изолированными, случайными

фактами и не приобретают характера обычных норм. <За время

действия конституции (Цейлона 1947 г.-Авт.) появились значи-

тельная практика и прецеденты, которые хотя и не получили силу

конституционных соглашений, могут со временем их приобрести> (*3).

Однако этого не случилось, ибо в 1972 г. была принята новая кон-

ституция, замененная в 1978 г. другой, существенно реорганизовав-

шей весь конституционный механизм. Поэтому конституционные

соглашения имеют значение как источник конституционного пра-

ва лишь в немногих англоязычных развивающихся странах, где

существует относительная стабильность основного закона (Индия,

Малайзия, Багамские острова, Ямайка).

(**1) Подробнее см.: Marshall G. Constitutional Conventions. Oxford, 1984.

(**2) Бромхед П. Эволюция Британской конституции. М., 1978. С. 37.

(**3) Constitutions of Asian Countries. Bombey, 1968. P. 64.

-41-

В этом отношении характерен пример Индии, где за годы дей-

ствия конституции 1950 г. сложились многочисленные конститу-

ционные соглашения, особенно по вопросам, связанным с органи-

зацией и деятельностью правительства и его отношениями с пар-

ламентом. Например, в 1 ст. 74 конституции говорится, что <уч-

реждается совет министров во главе с премьер-министром>. Таким

образом, в ней ничего не сказано ни о структуре правительства, ни

о роли премьер-министра. Между тем на ее основе сложились сле-

дующие дополняющие ее конституционные соглашения: министры

подразделяются на министров-членов кабинета и министров, не

входящих в кабинет (само понятие <кабинет> отсутствовало в кон-

ституции до принятия в 1978 г. 44-й поправки); назначение членов

кабинета и распределение обязанностей среди министров входит в

прерогативу премьер-министра (*1).

Конституционные соглашения являются источником конститу-

ционного права не только в Великобритании и бывших ее колони-

альных владениях. Они складываются в практической деятельно-

сти конституционного механизма и в других странах, с иной право-

вой системой, составляя часть конституции в материальном смыс-

ле. Так, в США соглашения определяют поведение выборщиков

на президентских выборах, содержание так называемой привиле-

гии исполнительной власти (*2). В Швейцарии конституционный обы-

чай играет важную роль в процессе формирования правительства:

места в федеральном исполнительном совете распределяются меж-

ду основными четырьмя политическими партиями по <магической

формуле> 2:2:2:1, установленной обычаем (*3).

Вместе с тем следует отметить, что в странах континентальной

системы права или близкой к ней (как развитых, так и развиваю-

щихся) конституционные соглашения играют куда меньшую роль,

чем в странах общего права. Более того, во многих из них консти-

туционная доктрина отрицает само существование конституцион-

ного обычая как источника конституционного права. Так, по мне-

нию ряда французских ученых, во Франции нет конституционного

обычая. <Ни учредитель, ни законодатель, ни судья не освятили

существование конституционного обычая как неписаного, но обя-

зывающего правила> (*4). Впрочем, вопрос этот является предметом

дискуссии среди французских юристов, которая приобрела особую

остроту в связи с осуществленной де Голлем в 1969 г. реформой

конституции (*5).

(**1) Capur J. The Constitutional Conventions Adopted in the Indian Constitution

and Exercise Thereof // Jahrbuch das offentlichen Rechts. Tubingcn. Bd. 31. 1982.

S. 309,

(**2) Ci.: Мишин А. А. Государственное право США. M., 1976. С. 181-182.

(**3) Constitutions in Democratic Politics. P. 6.

(**4) Ardant Ph. Op. dt. P. 69.

(**5) Подробнее см.: Крутоголов М. Президент Французской Республики. М"

1980. С. 39-41; Favoreu L., Philip L. Op. at. P. 187.

-42-

He существует конституционных обычаев и в системе источни-

ков конституционного права социалистических стран, а также

франкоязычных стран Африки. Правда, некоторые отечественные

государствоведы придерживаются иной точки зрения в отношении

бывших социалистических государств (и стран Африки с влиянием

континентального права).

Особой разновидностью конституционных обычаев являются

обычные нормы, складывающиеся в процессе деятельности парла-

мента. Они служат источниками не всего конституционного пра-

ва, а его части - парламентского права, отличаясь от иных кон-

венционных норм по характеру своего действия и области приме-

нения. Эти нормы относятся к <отдельному правопорядку, который

является автономным в той мере, в какой он устанавливается со-

браниями на основе их полномочий организовывать и регулировать

свою внутреннюю жизнь> (*1).

Рассматривая конституционные соглашения как один из важ-

ных видов источников конституционного права многих стран, необ-

ходимо иметь в виду, что вопрос об их юридической природе оста-

ется дискуссионным. В работах как зарубежных, так и отечествен-

ных авторов существует два подхода к его решению, основанных

на различном понимании природы самого права. Одни конститу-

ционалисты отрицают правовой характер конвенционных норм,

другие - признают. Обе позиции достаточно полно освещены в

отечественной и зарубежной литературе (*2). По нашему мнению, кон-

ституционные соглашения - это правовые обычаи.

Правовой характер конвенционных норм обусловлен призна-

нием их юридической силы субъектами регулируемых ими обще-

ственных отношений, а в ряде стран также и санкционированием

их государством. Последнее обстоятельство следует особо подчерк-

нуть, ибо отрицание правового характера конституционных согла-

шений опирается главным образом на положение об их несанкцио-

нированности государством (чаще всего выдвигается аргумент:

<они не подлежат судебной защите>). Однако этот довод

опровергается конституционной практикой ряда стран, где консти-

туционные соглашения получают санкцию государства. Такое

санкционирование осуществляется в различных формах.

Во-первых, санкция может содержаться в самой конституции,

отсылающей к конституционным соглашениям по определенному

вопросу. Такая форма была характерна для первых конституций

ряда государств, возникших на месте бывших английских коло-

ниальных владений (конституция Индии 1950 г., конституция Цей-

лона 1947 г., конституция Ганы 1960 г.). Так, в ст. 4 конституции

(**1) Avril P., Glequel J. Droit parlementafre. P., 1988. P. 16.

(**2) Ci., например: Шаповал В. Н. Указ. работа. С. 58-75; Marshall G. Op. cit.

-43-

Цейлона говорилось, что генерал-губернатор осуществляет свои

полномочия с соблюдением конституции и других законов, <по-

скольку они не противоречат конституционным соглашениям, при-

меняемым в отношении осуществления подобных полномочий и

функций Его Величеством в Соединенном королевстве> (*1). Конститу-

ционная санкция английских конституционных соглашений, в сово-

купности относящихся к осуществлению прерогатив короны, пре-

вращала их таким образом в источник конституционного права

Цейлона.

Во-вторых, сложившиеся на практике конституционные согла-

шения затем непосредственно включаются в конституцию, опреде-

ляя содержание ее отдельных статей. Например, в Канаде до

1982 г. существовало конституционное соглашение, согласно кото-

рому для внесения поправок в конституцию требовалось согласие

провинций, входящих в канадскую федерацию. Эта конвенционная

норма была включена в акт 1982 г., ст. 32 которого установила, что

для внесения поправок требуется согласие 2/3 провинций, пред-

ставляющих 50% населения (*2). Особенно широко такая форма санк-

ционирования конституционных соглашений используется в англо-

язычных развивающихся странах. Первоначально в конституции

этих стран были включены многие конституционные соглашения,

которые сложились в Великобритании (Индия, Малайзия, Папуа-

Новая Гвинея, Шри-Ланка и др.). Однако в процессе дальнейшего

конституционного развития такую санкцию получают и собствен-

ные конвенционные нормы. Так, в первоначальной редакции  1

ст. 74 конституции Индии предусматривалось, что правительство

учреждается для оказания помощи и дачи советов президенту при

выполнении им его функций. Но на основе этого положения воз-

никло конституционное соглашение, согласно которому президент

должен действовать в соответствии с такими советами. В 1976 г.

это положение было включено в новую редакцию ст. 74^. Приве-

денные примеры свидетельствуют также о том, что конституцион-

ные соглашения нередко выступают и как источник конституцион-

ного права в материальном смысле, то есть выполняют правообра-

зующую функцию, определяя содержание соответствующих кон-

ституционных норм.

В-третьих, то или иное конституционное соглашение может

быть косвенно санкционировано законом, который хотя и не ссы-

лается на него, но исходит из факта его существования. Так, в Ин-

дии до 1978 г. конституция не упоминала о кабинете, который дей-

ствовал на основе конституционных соглашений. Однако закон о

жалованьи министрам 1952 г. фактически санкционировал эти со-

(**1) Конституции государств Юго-Восточной Азии и Тихого Океана. С. 123.

(**2) Constitutions in DemocraHc Politics. P. 158.

(**3) CM.: Басу Д. Основы конституционного права Индии. М., 1986. С. 304.

-44-

глашения, ибо в нем говорилось о трех рангах членов правитель-

ства: министрах-членах кабинета, государственных министрах и

заместителях министров (*1).

В-четвертых, все более широкое распространение получает

практика признания конституционных соглашений судебными ор-

ганами. Характерно, например, общее положение, содержащееся

в одном, из решений Верховного суда Австралии 1958 г. В нем он

определил конвенционные нормы как <нормы, которым суд скорее

всего будет следовать> (*2).

В начале 80-х годов Верховный суд Канады принял ряд реше-

ний, касающихся конституционных соглашений. В 1981 г. он при-

знал уже упоминавшееся конституционное соглашение о процедуре

изменения федеральной конституции. В принятом решении указы-

валось, что хотя односторонние действия федерального правитель-

ства и <правомерны с точки зрения закона, но нарушают консти-

туционную практику Канады>. Федеральное правительство вынуж-

дено было начать консультации с провинциями, как того требовало

конституционное соглашение (*3).

Широкое признание конституционные соглашения получили в

практике Верховного суда Индии. В целом ряде решений им были

признаны, например, конвенционные нормы, регулирующие отно-

шения президента и правительства, правовой статус президента

и др. (*4).

Зарубежные авторы, оценивая роль и значение конституцион-

ного обычая, рассматривают его как <средство приведения консти-

туционного права в соответствие с политическими реалиями> (*5).

Кроме того, он более гибок, чем конституционная норма, и потому

<дает возможность политическому режиму эволюционировать без

переворотов... без частого обращения к процедуре пересмотра кон-

ституции, которую иногда трудно осуществить> (*6).

При этом, однако, необходимо различать конституционные обы-

чаи, которые хотя и дополняют конституционные нормы, но в це-

лом соответствуют духу и основным принципам конституции (prае-

ter legem), и обычаи, которые им противоречат (contra legem).

Только первые могут рассматриваться как источники конститу-

ционного права. Вторые ими не являются, ибо используются для

подрыва конституционной законности. Ярким примером этого яви-

лась попытка объявить в 60-70-х годах конституционным обы-

чаем практику присвоения де Голлем не предусмотренных консти-

(**1) Басу Д. Указ. работа. С. 304.

(**2) Шаповал В. Н. Указ. работа. С. 63-64.

(**3) Constitutions m Democratic Politics. P. 158.

(**4) Capur J. Op. cit. P. 319-325.

(**5) Constitutions in Democratic Politics. P. 6

(**6) Chantebout B. Op. cit. P. 31.

-45-

туцией полномочий. Оправдывая эту практику, видный француз-

ский юрист. Ж- Ведель допускал, что обычай может быть источни-

ком, конституционного права, как дополняя конституцию, так и

противореча ей (*1).

В отличие от конституционных соглашений традиционный пра-

вовой обычай является источником конституционного права лишь

в очень небольшой группе развивающихся стран с монархической

формой правления, где сохраняются сильные позиции родоплемен-

ной или феодальной знати, действуют родоплеменная структура и

организации (например, Лесото, Свазиленд, Непал). Но и здесь

традиционный обычай регулирует ограниченный круг обществен-

ных отношений, связанных главным образом с институтом монар-

хии (порядок престолонаследия, правовой статус монарха).

Так, первые конституции Лесото и Свазиленда, октроирован-

ные английским правительством, предусматривали, что порядок

престолонаследия в этих странах регулируется обычным правом.

Конституция Свазиленда 1968 г. устанавливала, кроме того, что

законами и обычаями связи регулируются такие вопросы, как на-

значение и смещение вождей, состав и процедура Национального

совета свази (консультативный орган при короле) (*2). Хотя в после-

дующем эти конституции были отменены и приняты новые (в Сва-

зиленде - 1978 г., в Лесото - 1993 г.), традиционный обычай со-

хранился как источник конституционного права.

Особую разновидность традиционных обычаев составляют обы-

чаи, действующие в ряде монархий Персидского залива (Оман,

семь эмиратов, входящих в состав Объединенных Арабских Эми-

ратов). Конечно, их трудно назвать конституционными, поскольку

здесь нет конституций, которые бы отсылали к ним. Они являются

источниками мусульманского права как части правовой системы и

регулируют порядок престолонаследия и некоторые прерогативы

монарха (*3).

Традиционный правовой обычай регулирует в ряде развиваю-

щихся стран и иные, не связанные с институтом монархии общест-

венные отношения. Например, согласно конституции Фиджи 1990 г.

правовой статус граждан в значительной мере определяется их

этнической принадлежностью (фиджийцы, ротума, индийцы), в

установлении которой решающую роль играет обычай. Так, фид-

жийцем считается лицо, зарегистрированное в соответствии с обы-

чаем как собственник туземной земли (ст. 156) (*4).

(**1) См.: Крутоголов М. А. Указ. работа. С. 39-40.

(**2) The Constitution of Swaziland. L., 1968.

(**3) Подробнее см.: Чиркин В. Е. Государственная власть в развивающихся

странах. М., 1990. С. 72-74.

(**4) Constitutions of the Countries of the World. Sovereign Democratic Republic

of Fiji. N.Y., 1990.

-46-

Конституции ряда африканских государств предусматривают

учреждение специфических государственных органов, состоящих

из представителей традиционных вождей племен (советы вождей

в Гане, Нигерии, традиционные власти в ЮАР). Одной из преро-

гатив этих органов является решение вопросов, относящихся к ин-

ституту вождей, на основе норм обычного права. Так, согласно

ст. 181 временной конституции ЮАР 1994 г. традиционные власти

осуществляют полномочия и функции в соответствии с законами

и обычаями (*1).

Договор как источник конституционного права представляет

собой соглашение государств, государственных образований, их

органов по вопросам их взаимоотношений. Существует три основ-

ных вида договоров - источников конституционного права: дого-

воры, заключаемые ранее независимыми государствами об образо-

вании нового федеративного государства; договоры, заключаемые

федерацией (ее органами) и входящими в ее состав субъектами

(их органами), а также договоры между субъектами федерации;

международные договоры.

Обычно договоры первого вида определяют содержание кон-

ституции федеративного государства. Примерами могут служить

Договор об образовании Союза Советских Социалистических Рес-

публик от 30 декабря 1922 г., заключенный РСФСР, УССР, БССР,

и ЗСФСР, вошедший в Конституцию СССР 1924 г. (*2). Статьи о сою-

зе между Республикой Танганьика и Народной Республикой Зан-

зибар и Пемба 1964 г., которые легли в основу конституции Объе-

диненной Республики Танзания 1965 г. (*3).

Предметом договоров второго вида (внутригосударственных

или внутрифедеративных) обычно является правовой статус субъ-

ектов федерации, в частности, вопрос о разграничении компетен-

ции между федерацией и ее субъектами и иные аспекты федера-

тивных отношений. Подобные договоры предусмотрены конститу-

циями ряда федеративных государств (например, Бразилии, Рос-

сии, Германии). Так, ст. 29 Основного закона ФРГ устанавливает,

что изменения статуса земель (за исключением их границ) <могут

осуществляться путем заключения государственного договора меж-

ду заинтересованными землями...>.

Особенно широкое использование договора для регулирования

федеративных отношений предусматривает Конституция РФ. Со-

гласно ст. II, разграничение предметов ведения и полномочий меж-

ду органами государственной власти Российской Федерации и ее

субъектов осуществляется как Конституцией РФ, так и Федера-

(**1) Republic of South Africa. Government Gazette. Cape Town, 1994. № 15466.

(**2) Сборник нормативных актов по советскому государственному праву. М"

1984.

(**3) Конституции государств Африки. Т. 2. М., 1966.

-47-

тивным и иными договорами о разграничении предметов ведения

и полномочий, федеративный договор состоит из трех договоров

о разграничении предметов ведения и полномочий между феде-

ральными органами государственной власти и органами государст-

венной власти республик, краев, областей, городов Москва и

Санкт-Петербург, автономной области, автономных округов в со-

ставе федерации, заключенных в 1992 г. Следует, однако, отметить,

что поскольку эти договоры были заключены до принятия Кон-

ституции РФ 1993 г., то в случае несоответствия ее положениям

положений Федеративного договора действуют положения основ-

ного закона. Это относится и к иным договорам: между федераль-

ными органами государственной власти и органами государствен-

ной власти субъектов федерации, между органами государствен-

ной власти субъектов федерации (п. 1 разд. II).

Примерами иных договоров, о которых говорится в ст. ст. II,

125 и п. 1 разд. II Конституции РФ, могут служить договоры, за-

ключенные в 1994-1995 гг. между федерацией и рядом ее субъ-

ектов (Татарстан, Башкортостан и др.). Таков, например, Дого-

вор Российской Федерации и Республики Татарстан от 15 февра-

ля 1994 г. <О разграничении предметов ведения и взаимном деле-

гировании полномочий между органами государственной власти

Российской Федерации и органами государственной власти Рес-

публики Татарстан> (*1). В его ст. 1 указывается, что разграничение

предметов ведения и взаимное делегирование полномочий между

органами государственной власти РФ и органами государствен-

ной власти Республики Татарстан осуществляется их конститу-

циями и этим договором. Кроме того, согласно ст. II, органы го-

сударственной власти Татарстана могут заключать договоры и

соглашения с республиками, краями, областями, автономной об-

ластью и автономными округами, городами Москвой и Санкт-Пе-

тербургом.

Таким образом, договоры, регулирующие федеративные отно-

шения, становятся одним из важных источников российского кон-

ституционного права. Стремление ослабить напряженность в от-

ношениях между различными ветвями власти привели к заклю-

чению Конституционного договора между парламентом и прези-

дентом на Украине в 1995 г.

Новые тенденции в развитии мирового сообщества, проявив-

шиеся после второй мировой войны, в особенности усиление ин-

теграционных процессов, установление международных стандар-

тов прав человека и международной защиты этих прав привели

к возникновению нового вида источников конституционного права

отдельных государств. Речь идет о международных договорах

(или, точнее, о международно-правовых актах: договорах, конвен-

(**1) Российская газета. 1994. 17 февраля.

-48-

циях, декларациях) и актах наднациональных организаций (Евро-

пейского союза. Организации африканского единства. Организации

американских государств), касающихся прежде всего прав челове-

ка. Эти акты имеют прямое действие на национальной территории,

то есть являются источниками внутреннего конституционного пра-

ва, что признается как конституциями, так и судебной практикой

все возрастающего числа современных государств. Однако призна-

ние соответствующих международных документов источником кон-

ституционного права государства во многом зависит от двух об-

стоятельств: во-первых, от принятого им подхода к решению общей

проблемы соотношения международного и внутригосударственного

права, во-вторых, от вида этих документов (с одной стороны, об-

щие документы, например. Всеобщая декларация прав человека

1948 г., Международные пакты о правах человека 1966 г., с дру-

гой - региональные конвенции о правах человека, принятые над-

национальными организациями: Европейская конвенция 1950 г.,

Американская конвенция 1969 г., Африканская хартия прав чело-

века и народов 1981 г.).

В одной группе государств конституции и судебная практика

строго разграничивают международное право и внутригосударст-

венное право (Великобритания, многие страны Содружества).

Здесь международно-правовой акт не может быть источником на-

ционального, в том числе конституционного права. Для его приме-

нения требуется имплементация, то есть издание соответствующего

закона (например, ст. 253 конституции Индии, ст. 76 конституции

Малайзии).

В другой группе государств принята доктрина самоисполняю-

щегося договора, согласно которой ратифицированные междуна-

родные договоры составляют часть внутреннего права и, следова-

тельно, их положения имеют прямое действие (США, страны кон-

тинентальной Европы, многие африканские страны). Это положе-

ние в той или иной форме закрепляется основным законом. Напри-

мер, в ст. 96 конституции Испании говорится, что <законно заклю-

ченные и официально опубликованные в Испании международные

договоры составляют часть ее внутреннего права> (*1). Аналогичная

норма имеется и в Конституции РФ: <Общепризнанные принципы

и нормы международного права и международные договоры Рос-

сийской Федерации являются составной частью ее правовой систе-

мы> (ст. 15). При таком подходе соответствующие общие между-

народные акты о правах человека являются важным источником

конституционного права страны, которая их ратифицировала или

признала. Об этом свидетельствует и практика применения содер-

жащихся в них норм судебными и другими органами

(**1) Испания. Конституция и законодательные акты. М., 1982.

-49-

Более того, в новейших конституциях ряда развивающихся

стран имеется прямое указание на то, что соответствующие между-

народные акты о правах человека составляют часть внутреннего

права (Бенин, Буркина-Фасо, Мадагаскар, Папуа-Новая Гвинея

и др.). Так, в преамбуле конституции Бенина 1990 г. сказано, что

принципы демократии и прав человека, определенные Уставом

ООН, Всеобщей декларацией ООН 1948 г., Африканской хартией

прав человека и народов, рассматриваются <как часть конститу-

ции и бенинского права, имеющая верховенство над внутренним

правом> (*1). Согласно ст. 33 конституции Папуа-Новой Гвинеи орга-

нический закон может ограничить основные права, если он <разум-

но оправдан в демократическом обществе, уважающем права и до-

стоинство человека>(*2). При решении вопроса о том, что является

<разумно оправданным>, суд согласно ст. 39 должен принимать во

внимание Всеобщую декларацию ООН, другие международно-пра-

вовые акты, относящиеся к правам человека. Как отмечает

Дж. Голдргинг, ст. 39 превращает <любой из упомянутых в ней

документов в источник, защищаемый в судебном порядке и испол-

няемый как часть внутреннего права Папуа-Новой Гвинеи (*3). Ана-

логичные положения содержат и некоторые конституции других

развивающихся стран (Сейшельских Островов, Эфиопии), а также

бывших советских республик. Так, конституции Эфиопии 1994 г.

(ст. 13) и Молдовы предусматривают, что основные права челове-

ка, установленные ими, должны толковаться в соответствии со

Всеобщей декларацией прав человека, международными договора-

ми о правах человека и принципами других соответствующих дого-

воров, ратифицированных государством (*4).

Конституции развитых стран не содержат прямых ссылок на

международно-правовые акты о правах человека. Вместе с тем в

некоторых из них в общей форме говорится об основных правах,

установленных нормами международного права. Например, в ч. 1

ст. 17 Конституции РФ устанавливается, что в Российской Феде-

рации признаются и гарантируются права и свободы человека и

гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам

международного права. А это означает, что такие принципы и

нормы имеют прямое действие на территории России. Именно так

толкуется соответствующее положение Основного закона ФРГ.

<Согласно ст. 25, - указывает Г. Херцог, - общие нормы между-

народного права, касающиеся прав человека, относятся к элемен-

(**1) Constitution de la Republique du Benin. Cotonou, 1990.

(**2) The Constitution of Papua New Guinea. Morsby, 1980.

(**3) Coldring J. The Constitution of Papua New Guinea. Sydney, 1987. P. 285.

(**4) The Constitution of Federal Democratic Republic of Ethiopia. Addis Ababa

1994.

-50-

там защиты прав и имеют непосредственное действие в Германии

и применяются судами без акта рецепции> (*1).

В отличие от общих международно-правовых документов о

правах человека, которые в одних странах имеют прямое действие,

а в других требуют имплементации, соответствующие акты, прини-

маемые органами наднациональной организации, являются, как

правило, источниками конституционного права каждого из госу-

дарств-членов. В этом отношении показательны законодательство

и практика его применения в государствах-членах Европейского

союза, а также государствах, подписавших Европейскую конвен-

цию о защите прав человека и входящих в Совет Европы.

Правовые акты Европейского союза (первичное право - до-

говоры и вторичное право - правовые акты, принимаемые инсти-

тутами Европейского союза, образующие так называемое комму-

нитарное право), в том числе и касающиеся основных прав чело-

века, имеют прямое действие на территории государств-членов.

При этом <принципиальное значение получило положение о том,

что приоритет права Сообществ сохраняется и тогда, когда это

право затрагивает конституционные нормы государств-членов> (*2).

Исключение из этого положения составляет законодательная

практика Великобритании, где право Сообществ трансформирует-

ся в национальное право на основе закона о Европейских сообще-

ствах 1972 г. Вместе с тем закон предусматривает, что- суды

и другие государственные органы должны применять и толковать

европейское право в соответствии с целями Сообщества. В случае

конфликта между национальным правовым актом и актом Сооб-

ществ приоритет имеет последний. Кроме того, значительная

часть актов Сообществ действует непосредственно и не требует

трансформации (*3).

Важным источником конституционного права многих европей-

ских государств стала Европейская конвенция 1950 г. За исклю-

чением Скандинавских стран, Великобритании и Ирландии, кон-

венция непосредственно интегрирована в правопорядок других

государств, подписавших ее (*4). При этом в одних странах она

имеет силу конституционного закона (например, в Австрии Евро-

пейская конвенция наделена силой норм конституционного права

в отличие от международных пактов и Европейской социальной

хартии)^ в других - по своей юридической силе стоит выше

обычного закона (Франция, Испания, Люксембург, Нидерланды),

в третьих - имеет силу закона (Турция, Германия).

(**1) Annuaire International de justice constitutionnelle. P., 1992. P. 22.

(**2) Европейская интеграция: правовые проблемы. Книга первая. М., 1992.

(**3) Подробнее см.: Alder J. Ор. cit. P. 85-86.

(**4) Surde F. La convention europeenne des droits de l'homme. P., 1990. P. II.

(**5) Ci.: Визер Б. Защита прав человека в Австрии // Государство и право. 1993.

№ 3. С. 102.

-51-

Конвенция предусматривает институционный механизм защи-

ты декларируемых ею прав и свобод: Европейскую комиссию по

правам человека и Европейский суд по правам человека. Решения

этих органов, особенно ЕС, также являются источником консти-

туционного права государств, подписавших конвенцию (*1).

Говоря о международно-правовых актах как формальных ис-

точниках конституционного права современных государств, сле-

дует подчеркнуть их значение и как материальных источников.

Они способствуют формированию конституционных норм, особен-

но норм, образующих институт основных прав и свобод человека,

устанавливают международные стандарты, которым обязано сле-

довать национальное конституционное законодательство. По сло-

вам бывшего председателя Комиссии по правам человека А. Агил-

лара, <Всеобщая декларация прав человека и международные

пакты содержат нормы, выделенные из коллективного опыта и

общего наследия всех народов мира, которые представляют собой

универсальные стандарты поведения для всех народов и госу-

дарств> (*2).

Наряду с рассмотренными основными источниками конститу-

ционному праву некоторых государств известны и иные, иногда

весьма специфические. Например, в 70-80-х годах в ряде афри-

канских государств важнейшим источником конституционного

права были программные документы правящих политических

партий или правительств (Национальная хартия в Алжире,

Хартия малагасийской социалистической революции, Нацио-

нальная хартия в Нигере и др.). Эти документы имели не

только правовой характер, но и обладали высшей юридической

силой. Однако в связи с начавшимся на рубеже 80-90-х годов

процессом демократизации в большинстве государств Африки

этот вид источников устраняется из их правовой системы. Они

сохраняются лишь в Бурунди, где принятая на референдуме

1991 г. Хартия национального единства является <основным доку-

ментом, который определяет права и обязанности каждого граж-

данина, будущее страны...> (*3) (при том, что в 1992 г. была принята

новая конституция).

Отмеченный процесс демократизации в странах Африки поро-

дил новый специфический вид источника конституционного права.

Это документы общенациональных конференций, созываемых для

разработки программы перехода от авторитарных режимов к де-

мократии. В ряде стран такие документы санкционированы новы-

ми конституциями. Так, в преамбуле конституции Конго 1992 г.

(**1) Berger V. Jurisprudence de la Cour europeenne des droits de l'hoinme. Sirey,

1989.

(**2) Цит. по: Мюллерсон P. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.,

1991. С. II.

(**3) Jeune Afrique 1991. № 1612. P. 24.

-52-

указывается, что составной частью последней являются <принци-

пы, провозглашенные и гарантированные... Хартией националь-

ного единства и Хартией прав и свобод, принятыми суверенной

конференцией 29 мая 1991 г.> (*1).

В ряде стран, где в правовой системе преобладающую роль

играет мусульманское право (шариат), источником конститу-

ционного права является правовая доктрина. Как отмечает

Л.Р.Сюкияйнен, в настоящее время доктрина остается главным

источником мусульманского права в Саудовской Аравии, Омане,

некоторых княжествах Персидского залива^. В определенной мере

поэтому она служит и источником конституционного права, в част-

ности, в сфере регулирования правового положения подданных и

осуществления государственной власти. В этом отношении харак-

терны положения Основного низама о власти Саудовской Аравии

1992 г. Перечисляя некоторые основные права человека, низам

в ст. 26 устанавливает, что эти права <государство защищает в

соответствии с шариатом>, а согласно ст. 8, определяющей форму

правления, <власть в Саудовской Аравии осуществляется на ос-

нове справедливости, совещательности и равенства в соответст-

вии с шариатом> (*3).

В развитых странах правовая доктрина официально не при-

знается источником конституционного права (хотя, например,

в Великобритании работы видных юристов принимаются во вни-

мание судами). В юридической литературе дискутируется пробле-

ма общих принципов права как самостоятельного вида источника

конституционного права. В ряде стран она приобрела практиче-

ское значение, особенно в связи с деятельностью органов судеб-

ного конституционного контроля (США, Франция, Германия, Швей-

цария, Австрия). Под общими принципами права обычно пони-

маются неписаные нормы (надпозитивные), в которых выражены

основные начала данной правовой системы. По мнению западных

юристов, эти принципы выявляются судьей (*4). Так, практика Кон-

ституционного совета Франции свидетельствует о том, что <он

признал существование даже не содержащихся в каких-либо ак-

тах общих принципов права, которым придал конституционное зна-

чение (*5). Исходя из этого, некоторые французские юристы рассмат-

ривают такие принципы как самостоятельный вид источника кон-

ституционного права (*6).

Конституции некоторых развивающихся стран в числе источ-

ников права также указывают общие принципы права (Эквато-

(**1) La semaine africaine. Brazzaville, 1992. № 1905.

(**2) См.: Сюкияйнен Л. P. Мусульманское право. М., 1986. С. 77.

(**3) Эр-Риад. 19>2. 2 марта (та араб. яз.).

(**4) Favorou L., Philip L. Op. cit. P. 232.

(**5) Quermonne J., Chagnollaud D. Op. cit. P. 385.

(**6) Ci., например: Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод граж-

дан. М., 1993. С. 47-54.

-53-

риальная Гвинея, Папуа-Новая Гвинея). Например, ст. 22 кон-

ституции Папуа-Новой Гвинеи предусматривает, что ее положе-

ния о правах физических и юридических лиц, а также предостав-

ляющие права публичным властям и налагающие на них обязан-

ности, защищаются в случае отсутствия соответствующих меха-

низмов или процессуальных законов Национальным судом путем

применения общих принципов справедливости и общепризнанной

правовой доктрины.

 2. Система источников конституционного права

Различные виды источников конституционного права суще-

ствуют не изолированно друг от друга, а находятся в определен-

ной соподчиненности, образуя систему, основанную на иерархи-

ческом принципе. Эта система является частью общей системы

источников права, которая закрепляется конституцией. Такое

закрепление может осуществляться в двух формах: путем пере-

числения видов источников при определении нормотворческой

функции отдельных государственных органов (большинство кон-

ституций, в том числе и российская) и путем включения в кон-

ституцию положений, специально посвященных системе источни-

ков права. Последнее - довольно редкое явление, присущее

лишь некоторым основным законам развивающихся стран. Так,

в конституции Ганы 1992 г. имеется глава <Законы Ганы>, в ко-

торой указывается, что к законам (в свойственном для стран об-

щего права понимании закона в широком смысле) относятся: кон-

ституция, акты парламента или акты, изданные по его уполно-

мочию; приказы, правила и постановления, принимаемые лицом

или властью на основании полномочия, предоставленного консти-

туцией; существующее право и общее право (ст. 11) (*1). Другой

пример - конституция Кабо-Верде 1992 г., закрепляющая систе-

му источников права, присущую системам континентального пра-

ва. В части Х конституции <Формы и иерархия актов> перечисле-

ны все формы правовых актов, принимаемых парламентом, прези-

дентом, правительством, и закреплен принцип их иерархиче-

ской подчиненности (например, согласно ст. 291 органические

законы обладают большей юридической силой, чем законы и де-

креты-законы, а последним подчинены законодательные декреты

и другие правовые акты) (*2).

Иерархия писаных источников конституционного права опре-

деляется тремя моментами: природой государственного органа,

принимающего нормативные акты (например, органы законода-

тельной, исполнительной властей), процедурой его принятия (на-

(**1) The Constitution of Ghana. Accra, 1992.

(**2) Constitucao de Repliblica de Cabo Verde. Praia, 1992.

-54-

пример, принятие закона парламентом или путем референдума),

его юридической силой, которая во многом обусловлена первыми

двумя моментами. Иными словами, определяются структура си-

стемы, место, занимаемое в ней тем или иным источником, его

связь с другими источниками.

Иерархия системы источников конституционного права -

одна из важнейших гарантий принципа конституционной за-

конности. Однако конституционному праву отдельных стран

присущи отступления от принципа иерархии его источников,

что обусловлено рядом факторов. Прежде всего это особен-

ности национальной правовой системы. Так, континентальным и

близким к ним правовым системам имманентно присущ принцип

юридической иерархии, который прямо провозглашается некото-

рыми конституциями (например, в ст. 9 конституции Испании го-

ворится, что она <гарантирует осуществление принципа законно-

сти, соподчиненности юридических норм...>). Хотя на практике су-

ществуют те или иные отступления от этого принципа, формально

каждый источник конституционного права, обладающий меньшей

юридической силой, подчинен источнику с большей юридической

силой (конституция - закон - акт исполнительной власти). В

странах общего права принцип иерархичности даже формально

не является основополагающим принципом системы источников

права, в том числе и конституционного. Трудно, например, прове-

сти различия между актом парламента (законом в узком смысле

слова) и актом делегированного законодательства (законом в ши-

роком смысле слова), а также между этими актами и судебными

прецедентами по их юридической силе. Так, <логическое заключе-

ние <статут выше прецедента>, вытекающее из положения <закон

может отменить прецедент>, далеко не точно отражает реальные

события...> (*1).

В еще меньшей степени выражен принцип иерархичности в

развивающихся странах, большинство которых имеют плюрали-

стические правовые системы. Здесь для системы источников пра-

ва, в том числе и конституционного, характерна особая сложность

и противоречивость, определенная независимость отдельных ис-

точников и специфическая их соподчиненность. Как отмечает

М. А. Супатаев, эта система далеко не всегда и не везде <строит-

ся по строго иерархическому принципу, в соответствии с которым

главенствующее значение отводится конституции и законам> (*2).

Во-первых, при разнотипности элементов правовой системы суще-

ствуют несоподчиненные источники писаного конституционного

права (нормативно-правовые акты) и неписаного (традиционные

и конституционные обычаи, религиозные установления). Во-вто-

(**1) Богдановская И. Ю. Закон в английском праве. М., 1987. С. 110-111.

(**2) Супатаев М. А. Право в современной Африке. М., 1989. С. 59.

-55-

рых, иерархия источников конституционного права выражена в

специфической форме - в ряде стран нормативно-правовые акты

официально подчинены религиозным установлениям. Согласно

ст. 7 Основного низама Саудовской Аравии, <власть государства

проистекает из Корана и сунны Пророка, и эти два источника

стоят выше настоящего низама и всех других актов государства>.

В социалистических странах теоретически может призна-

ваться иерархия источников права, но на деле действует иерархия

иного рода: нередко политические решения правящей партии под-

меняют и изменяют нормативно-правовые акты. Яркий пример то-

му - практика в Китае в период <культурной революции>, когда

<важнейшие конституционные положения отменялись партийными

решениями без внесения соответствующих вопросов в государст-

венные органы> (*1). Но и после принятия конституции 1982 г. сохра-

нилась практика подмены закона политическими директивами.

"ЦК КПК нередко принимает нормативные решения общего ха-

рактера по важнейшим вопросам государственной и общественной

жизни>, которые, по существу, <выполняют роль актов высшей

юридической силы" (*2). Аналогичная практика существовала во всех

бывших социалистических странах и странах социалистической

ориентации.

Таким образом, рассматривая иерархию источников конститу-

ционного права как общий принцип построения их системы, необ-

ходимо помнить о специфике его проявления в отдельных странах,

обусловленной особенностями действующей правовой системы.

Значительные коррективы в осуществление принципа иерархич-

ности вносит и конституционная практика. Наиболее общим ис-

ключением из этого принципа является подмена закона как акта

высшей юридической силы нормативными актами главы государ-

ства и правительства, которые наделяются силой закона. Прин-

цип иерархии нарушается и в период чрезвычайного положения,

когда органы исполнительной власти принимают нормативно'

правовые акты, которые могут не только противоречить действую-

щим законам, но даже отменять или изменять их.

Системы источников конституционного права отдельных стран

различаются по своей структуре: составу, положению каж-

дого из них в этой системе, их взаимоотношениям. Так, в от-

личие от большинства современных государств в Великобрита-

нии, Новой Зеландии и Израиле нет писаной конституции (фор-

мальной или юридической конституции); в странах, где не созда-

ны органы конституционного контроля, естественно, отсутствует

такой вид источника, как их решения; в ряде развивающихся

(**1) Куманин Е. В. Юридическая практика и правовая система Китайской На-

родной Республики. М., 1990. С. 18.

(**2) Там же. С. 49-50.

-56-

стран источниками являются традиционный обычай, религиозное

право (правовая доктрина, Коран, сунна); в странах общего права

судебный прецедент - важный источник конституционного права,

в странах континентального права он либо не признается таковым,

либо играет значительно меньшую роль.

Один и тот же вид источника конституционного права может

занимать различное место в юридической иерархии. Пример то-

му - международно-правовые акты в странах, где они признают-

ся частью внутреннего права. В одних из них они имеют силу за-

кона, в других - обладают большей юридической силой, чем на-

циональный закон, в третьих - имеют ранг конституционного за-

кона (Австрия) или могут стоять выше конституции (например,

в Нидерландах, согласно ст. 91 конституции, международный до-

говор, противоречащий конституции, может быть ратифицирован

парламентом, но только большинством голосов, необходимым для

принятия конституционной поправки)^ Другой пример - реше-

ния органов конституционного контроля. В странах, где этот кон-

троль осуществляют суды общей юрисдикции, их решения фор-

мально обладают меньшей юридической силой, чем закон (они

не могут отменить его, даже признав неконституционным). На-

против, в странах, где конституционный контроль осуществляют

специальные судебные или квазисудебные органы, решения по-

следних имеют большую юридическую силу, чем закон, ибо могут

отменить его, признав неконституционным.

Система источников конституционного^ права той или иной

страны не есть нечто застывшее, раз и навсегда данное. Для нее

характерно постоянное развитие, в ходе которого изменяются ее

структура, соотношение различных видов источников, их реаль-

ное значение в конституционно-правовом регулировании. На это

развитие решающее воздействие оказывают прежде всего поли-

тические процессы, затрагивающие всю политико-правовую над-

стройку (изменения в политическом режиме, в механизме осуще-

ствления государственной власти и т. п.).

Существенно различаются, например, системы источников

конституционного права в авторитарных и демократических по-

литических режимах. Установление авторитарного режима ведет

к утрате конституцией качества главного источника конститу-

ционного права, сужению сферы, общественных отношений, регу-

лируемых законами парламента, превращаемого в декоративное

учреждение, выдвижению на первое место правовых актов испол-

нительной власти. При военном режиме конституция, как прави-

ло, вообще исключается из системы источников конституционного

права (если некоторые ее разделы и продолжают действовать, то

они не обладают юридическим верховенством). Основным источ-

(**1) Constitutions of the Countries of the World. Netherlands. N.Y., 1990.

-57-

ником становятся акты военных властей. Формальное их разделе-

ние на законы, постановления, декреты не имеет практического

значения.

Переход от авторитарных и тоталитарных режимов к демо-

кратии также ведет к коренной перестройке системы источников

конституционного права. Об этом свидетельствуют процессы, про-

исходящие в постсоциалистических государствах. Здесь приняты

новые конституции, которые становятся главным источником кон-

ституционного права, повышается роль законов, появились новые

виды источников (например, акты органов конституционного кон-

троля, международно-правовые акты, которые ранее полностью

исключались из внутригосударственного права), исчез такой вид

источника, как совместные постановления правящей партии и

правительства, более последовательно осуществляется принцип

иерархии источников. Во многом сходные процессы наблюдаются в

большой группе развивающихся стран, начавших на рубеже 80-

90-х годов переход к демократии (например, страны Африки).

Но и в странах <зрелой> демократии системы источников кон-

ституционного права не остаются неизменными. Достаточно ука-

зать на пример Франции, где переход от парламентского режима

IV Республики к режиму <рационализированного парламентариз-

ма> V Республики привел к значительным изменениям структуры

системы источников конституционного права (изменение природы

и роли закона, появление такого нового источника, как решения

Конституционного совета и т. д.). На развитие системы источни-

ков конституционного права многих из этих стран все большее

влияние оказывает в последние десятилетия и внешний фактор -

интеграционные процессы (формирование коммунитарного права

Европейского союза, которое становится частью внутригосударст-

венного права, включая и конституционное).

Свои особенности имеет процесс развития систем источников

конституционного права в освободившихся странах. На началь-

ном этапе он испытывал сильное воздействие такого внеш-

него фактора, как конституционализм бывших метрополий, что

нашло отражение не только в содержании нормативно-правовых

актов, но и в их видах. Значительное место в системе источников

занимали нормативно-правовые акты бывшей метрополии и коло-

ниальных властей. Достаточно указать, что даже главный источ-

ник конституционного права - первые конституции в большин-

стве бывших английских колоний не были актами национального

законодательства. Приказы в Тайном совете Великобритании,

приложением к которым были тексты этих конституций, пред-

ставляли собой акты делегированного законодательства англий-

ского правительства. Эти акты закрепляли также принцип конти-

нуитета, согласно которому и после образования нового государ-

-58-

ства продолжали действовать многие источники права, в том чи-

сле и конституционного, бывшей метрополии и колониальных

властей. Принцип континуитета распространялся не только на за-

конодательство (в широком смысле этого понятия), но и на дру-

гие источники: судебные прецеденты, конституционные соглаше-

ния, сложившиеся в метрополии. Кроме того, многие освободив-

шиеся страны - бывшие английские колонии сохраняли в первые

годы юридические связи с Великобританией (право апелляции в

судебный комитет Тайного совета). Это приводило к тому, что

судебные прецеденты английских судов по конституционным во-

просам имели для судов молодых государств обязательную или

<связывающую> силу (*1).

За годы независимого развития источники иностранного кон-

ституционного права постепенно заменялись национальными:

были приняты новые конституции, законы и иные нормативно-

правовые акты, создано национальное прецедентное право, сфор-

мировались собственные конституционные обычаи. Однако влия-

ние источников конституционного права бывших метрополий все

еще сохраняется в ряде стран, что получает отражение как в кон-

ституционной практике, так и доктрине. Например, конституция

Папуа-Новой Гвинеи 1975 г. и поныне сохраняет положение о том,

что признаются принципы и нормы общего права и права спра-

ведливости Великобритании, включая принципы и нормы, относя-

щиеся к королевской прерогативе, за некоторыми исключениями

(ч. 2 Приложения 2).

Важную роль в качестве источника конституционного права

ряда стран продолжают играть иностранные судебные прецеден-

ты, которые, однако, имеют не столько <связывающую>, сколько

<убедительную> силу (*2).

В целом развитие систем источников конституционного права

в большинстве освободившихся стран отражает происходящий

в них процесс демократизации. Вместе с тем характерная черта

этих систем - их нестабильность, что проявляется и в нестабиль-

ности основных компонентов системы (например, частая смена

конституций, ведущая каждый раз к обновлению практически

всего конституционного законодательства). Это затрудняет ут-

верждение принципа конституционной законности.

Диалогичная черта присуща системе конституционного права

и в постсоциалистических странах. В некоторых из них продол-

жают действовать социалистические конституции или отдельные

их разделы (Венгрия, Польша), в которые вносятся многочис-

(**1) Подробнее см.: Конституционное право. Предмет. Наука. Источники М.,

1987. С. 123.

(**2) Tripathi P. Spotlights on Constitutional Interpretation. Bombey,  1972.

P. 231.

-59-

ленные поправки (в этом отношении особенно выделялась Рос-

сия, где в действовавшую до декабря. 1993 г. Конституцию 1978 г.

было внесено с начала перестройки около 400 поправок). Наряду

с новыми законами остаются в силе многие законы прежнего ре-

жима, которые также изменяются или заменяются новыми. Нако-

нец, принятие новой конституции кладет начало коренному пере-

смотру всего конституционного законодательства. Так, на основе

Конституции РФ 1993 г. должны быть приняты десятки федераль-

ных конституционных и обычных законов, относящихся практиче-

ски ко всем институтам конституционного права.

Таким образом, можно сказать, что в постсоциалистических

странах идет процесс формирования новой системы источников

конституционного права. Длительность этого процесса в каждой

стране будет определяться прежде всего длительностью переход-

ного периода от тоталитаризма к демократии, эффективностью

правотворческой деятельности государственных органов. Неоп-

равданное затягивание процесса формирования новой системы

источников конституционного права, как это произошло в России

после принятия Конституции 1993 г., не способствует упрочению

конституционной стабильности и законности, созданию правового

государства.

-60-

«все книги     «к разделу      «содержание      Глав: 17      Главы:  1.  2.  3.  4.  5.  6.  7.  8.  9.  10.  11. >