ГЛАВА III. МОДЕЛИ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВОСУДИЯ

 1. Конституционное правосудие в механизме

правовой защиты конституции

Конституция как основной закон требует особой правовой за-

щиты, призванной обеспечить ее соблюдение, предотвратить ее

нарушения как <снизу>, физическими и юридическими лицами,

так и <сверху>, самой государственной властью, различными ее

ветвями. Защита конституции может осуществляться неправовы-

ми средствами, что иногда прямо предусмотрено в основном зако-

не. Уже упоминалось о том, что некоторые конституции закреп-

ляют право граждан (народа) на сопротивление неконституционной

власти (Гана, Бенин, Буркина-Фасо, Словакия, Германия). Одна-

ко использование неправовых средств - исключительный случай:

в обычных условиях главными, решающими являются правовые

средства защиты, обеспечивающие соблюдение конституции, ее

стабильность, режим конституционной законности. По существу,

защита конституции - задача и обязанность всех государствен-

ных органов и должностных лиц, осуществляемая ими путем при-

менения различных правовых средств в рамках предоставленной

компетенции. При этом особая ответственность возлагается на

высшие государственные органы: главу государства, парламент,

правительство.

Для современных конституций характерными являются поло-

жения о главе государства как гаранте конституции, о его обя-

занности следить за ее соблюдением. В одних странах это прямо

указывается при определении роли и полномочий главы государ-

ства. <Президент Российской Федерации, - говорится, например,

в ст. 80 Конституции РФ 1993 г.,-является гарантом Конститу-

ции Российской Федерации, прав и свобод человека и граждани-

на>. В других - обязанность главы государства защищать кон-

ституцию вытекает из текста присяги, которую он приносит при

вступлении в должность (например, в Германии президент, хотя

и не рассматривается как гарант конституции, клянется <блюсти

и защищать Основной закон> - ст. 56). Как гарант конституции

глава государства наделяется соответствующими полномочиями,

которые подробно рассматриваются ниже.

-158-

Значительными полномочиями по контролю за соблюдением

конституции в процессе ее применения исполнительной властью

обладает парламент, осуществляющий их в многообразных фор-

мах (в частности, путем контроля за делегированным законода-

тельством). В социалистических странах такой контроль возло-

жен на высший представительный орган и постоянно дейст-

вующий коллегиальный орган государственной власти- Так, со-

гласно ст. 62 конституции Китая контроль за ее исполнением

осуществляют Всекитайское собрание народных представителей и

Постоянный комитет. Аналогичные положения содержались в кон-

ституциях бывших социалистических государств, в том числе и в

Конституции СССР 1977 г .

Конституции, в которых определяется круг задач и полномо-

чий правительства, обычно возлагают на него обязанность прини-

мать меры по обеспечению законности и защите конституционных

прав и свобод граждан (например, п. <е> ст. 114 Конституции

РФ).

Защиту конституции осуществляют правоохранительные орга-

ны: общие и специальные суды, прокуратура (в социалистиче-

ских странах-в порядке общего надзора). В сфере защиты кон-

ституционных прав и свобод большую роль играет институт ом-

будсмена (уполномоченного по правам человека), получивший

широкое распространение в современных государствах. Однако в

науке конституционного права в качестве правовых средств за-

щиты конституции обычно рассматриваются не столько перечис-

ленные выше органы, сколько предусмотренные конституцией ин-

ституционные и процедурные гарантии соблюдения государствен-

ной властью, ее различными ветвями конституционной законности.

К ним относят: особый порядок изменения конституции, ответст-

венность высших должностных лиц за ее нарушение, конститу-

ционное правосудие. Впрочем, как в зарубежной, так и в отечест-

венной литературе существуют различные точки зрения по вопро-

су о том, из каких элементов складывается механизм правовой

защиты конституции. Так, К. Хессе, говоря о правовых средст-

вах защиты Основного закона ФРГ, относит к ним также превен-

тивные и репрессивные гарантии (лишение основных политиче-

ских прав, возможность запрета политических партий, институт

чрезвычайного положения) (*1). Ж. И. Овсепян наряду с судебным

конституционным контролем и конституционной ответственностью

включает в механизм правовой защиты конституции конститу-

ционный контроль, осуществляемый парламентом, конституцион-

ный референдум, вето главы государства(*2). Вместе с тем следует

подчеркнуть, что как бы не решался этот вопрос отдельными ав-

(**1) См.: Хессе К. Указ. работа. С. 325.

(**2) См.: Овсепян Ж И. Указ. работа. С. 42.

-159-

торами, все они рассматривают конституционное правосудие как

главный, определяющий элемент механизма правовой защиты

конституции.

Многие отечественные авторы таким элементом считают не

конституционное правосудие, а конституционный контроль в ши-

роком значении этого понятия как деятельности <компетентных

государственных органов по проверке, выявлению, констатации и

устранению несоответствий нормативных актов конституции, за-

конам, в ходе которой данные органы полномочны отменять об-

наруженные несоответствия>(*1). Доктрина конституционного конт-

роля в таком значении была разработана в социалистических

странах, где не было судебного конституционного контроля. Она

неизвестна западной науке конституционного права, которая всег-

да именно последний рассматривала как главный элемент ме-

ханизма правовой защиты конституции.

До недавнего времени эта конституционная гарантия соблюде-

ния конституции самой государственной властью определялась

как судебный конституционный контроль. Сегодня все более ши-

роко используется понятие <конституционное правосудие> (<кон-

ституционная юстиция>). В литературе даются различные его

определения - от весьма кратких до очень обширных (*2). В целом

конституционное правосудие можно определить как деятельность

судебных органов, состоящую в рассмотрении дел, предметом ко-

торых являются конституционно-правовые вопросы, связанные с

обеспечением соблюдения конституции государственными орга-

нами, прежде всего парламентом, и в принятии по ним решений,

влекущих правовые последствия. Современное конституционное

правосудие не сводится лишь к проверке конституционности нор-

мативных актов, а призвано обеспечивать верховенство конститу-

ции как основы национальной правовой системы, защиту консти-

туционных прав и свобод, соблюдение принципа разделения вла-

стей во всех его аспектах. Эти задачи сформулированы в консти-

туции Молдовы: <Конституционный суд гарантирует верховенство

конституции, обеспечивает реализацию принципа разделения го-

сударственной власти на законодательную, исполнительную и су-

дебную и гарантирует ответственность государства перед граж-

данином и гражданина перед государством> (ч. 3 ст. 134).

Необходимым, стержневым элементом конституционного пра-

восудия был и остается собственно конституционный контроль-

осуществляемая судебным органом проверка нормативных актов

с точки зрения их соответствия конституции. Именно это состав-

ляет сущность конституционного правосудия. <Нет консти-

(**1) Шулыкенко Ю. Л. Конституционный контроль в России. М.: 1995. С. 9.

(**2) См.: Современный немецкий конституционализм. М., 1994, С. 21: Garlicki L.

Op. cit S. 5.

-160-

туционной юстиции... без такого центрального полномочия, каким

является контроль за конституционностью законов>(*1). И в этом

смысле можно говорить о равнозначности понятий <конституцион-

ное правосудие> и <судебный конституционный контроль>.

Институт судебного конституционного контроля возник в

США, причем на основе не конституции, а судебных прецедентов.

Его доктрина была наиболее четко сформулирована главным

судьей Верховного суда Дж. Маршаллом в известном решении

1803 г. по делу Marbury v. Madison: <Именно судебная власть

вправе и обязана сказать, что есть закон> (*2). Указанный прецедент

заложил основы так называемой американской модели конститу-

ционного правосудия, главной чертой которой является осуществ-

ление конституционного контроля судами общей юрисдикции.

На первом этапе мирового конституционного процесса эта

модель оставалась единственной. С теми или иными модифика-

циями она утверждается в ряде латиноамериканских стран

(Аргентина, Боливия, Бразилия, Колумбия), в Скандинавских

странах (Дания, Норвегия, Швеция), английских доминионах

(Австралия, Канада, Новая Зеландия,   Южно-Африканский

Союз).

На втором этапе возникает принципиально новая, европейская

(или австрийская) модель конституционного правосудия, концеп-

ция которого была разработана австрийскими учеными Г. Кель-

зеном и К. Эйзенманом (*3). Ее главное отличие от американской

модели состоит в том, что конституционное правосудие выделяет-

ся из общего правосудия и осуществляется не судами общей

юрисдикции, а специализированным органом - конституционным

судом. Однако в рассматриваемый период эта модель сущест-

вовала на практике лишь в нескольких странах (Австрия, Чехо-

словакия - 1920 (г., Испания - 1931 г.). Господствующей оста-

валась американская модель в ее различных модификациях. Сле-

дует отметить, что вообще географическое распространение инсти-

тута конституционного правосудия в межвоенный период было

весьма ограниченным.

Широкое распространение рассматриваемый институт получает

на третьем этапе мирового конституционного процесса. Он утвер-

ждается практически во всех странах Западной Европы, во мно-

гих новых государствах Азии, Африки, Латинской Америки. Вне

этой общей тенденции оставались социалистические государства

ч за редкими исключениями (Танзания, Мадагаскар) государства

социалистической ориентации. Правда, Конституция СССР 1924 г.

(**1) Favoreu L. Lcs cours constitutionnelles. P.. 1992. P. 24.

(**2) Цит.пo: Мишин А. А., Власихин В. А. Конституция США. Полнтнко-право-

вой комментарии. М., 1985. С. 135.

(**3) Полрбнее см.: Favoreu L. Op. cit. P. 11-15.

-161-

учредила при Центральном исполнительном комитете Верховный

суд, к компетенции которого были отнесены: дача заключений о

конституционности <постановлений союзных республик>, разре-

шение споров между субъектами федерации и рассмотрение дел

по обвинению высших должностных лиц Союза в преступлениях

по должности (п. <в> и <г> ст. 43). Но уже с начала 30-х годов

функции конституционного контроля в деятельности Верховного

суда практически сводятся на нет (*1), а последующие советские

конституции вообще не предусматривали института конституци-

онного правосудия.

Конституционное правосудие в указанных группах государств

отвергалось по теоретическим соображениям. Оно было несовме-

стимо с принципом единства государственной власти и основан-

ного на нем формального верховенства высшего представитель-

ного органа, наделяемого всей полнотой государственной власти.

Осуществление конституционного контроля иным, независимым

органом означало бы отрицание такого верховенства и ограни-

чение такого всевластия. Да и практически такой контроль был

бы неосуществим, ибо общественные отношения регулировались

политическими актами - партийными решениями,  имевшими

большую значимость, чем любые правовые акты. На это указы-

вал, например, А. Боссу, рассматривая положение, сложившееся

в период <социалистической ориентации> Бенина: <Партийный

орган стоит над законодательным органом, его решения обязы-

вают Национальное революционное собрание и потому их цен-

ность выше, чем ценность законов> (*2). Отсюда следовал только

один вывод: решения партии, объявлявшейся руководящей и на-

правляющей силой общества и государства, не могли подлежать

контролю какого-либо государственного органа.

Только в условиях начавшегося кризиса тоталитарной систе-

мы в ряде социалистических государств начинают создаваться

органы конституционного правосудия с ограниченной компетен-

цией (в 70-х годах - в Югославии, а затем в Венгрии, Польше,

Чехословакии, Комитет конституционного надзора в СССР).

Свои особенности имел процесс становления института кон-

ституционного правосудия в развивающихся странах. Решающее

влияние на него оказали модели западных демократий и прежде

всего бывших метрополий. В странах общего права этот инсти-

тут заимствовал многое из колониального прошлого - практики

судебного комитета Тайного совета Великобритании, который был

последней судебной инстанцией, рассматривавшей апелляции на

(**1) См.: Овсепян Ж. И. Указ. работа. С. 8.

(**2) Revue juridiquc et politique. Independance ct cooperation. P., 1984. № 1.

P. 45.

-162-

решения высших судов колоний. В ходе рассмотрения подобных

дел проверялось соответствие нормативных актов колониальных

властей конституционным актам, относящимся к данной колонии,

законодательству метрополии. Вполне естественно, что такая

практика способствовала восприятию американской модели кон-

ституционного правосудия. Однако модель эта была значительно

модифицирована и во многих отношениях отличалась от <класси-

ческого> ее варианта (Бангладеш, Индия, Малайзия, Пакистан,

Гана, Нигерия и др.).

В бывших французских колониях у института конституцион-

ного правосудия нс было колониального прошлого. Созданный

первыми конституциями, принятыми в начале 60-х годов, он в

основном копировал европейскую модель в ее французском ва-

рианте.

Предусмотренный первыми конституциями  афро-азиатских

стран институт конституционного правосудия вскоре в большин-

стве из них был ликвидирован или превратился в формальный

институт, лишенный реального содержания. Лишь в очень неболь-

шой группе стран, где установились более или менее стабильные

н демократические режимы, он постепенно стал эффективно осу-

ществлять свои функции и играть все возрастающую роль как в

системе власти, так и в политико-правовом развитии. Наиболее

яркий пример - деятельность Верховного суда Индии, который,

по мнению индийских ученых, превратился в один из основных

институтов власти, во многом определяющий существующий пра-

вопорядок и оказывающий значительное влияние на политическую

жизнь (*1).

Новый этап в развитии института конституционного правосу-

дия начался на рубеже 80-90-х годов, когда процесс демократи-

зации приобрел глобальный характер. Он учреждается во всех

странах, совершающих переход от авторитарных и тоталитарных

режимов к демократии: в постсоциалистических государствах (в

том числе возникших в результате распада бывших советской,

югославской и чехословацкой федераций) и в тех развивающихся

странах, где он ранее был либо ликвидирован, либо вообще ни-

когда не существовал.

Краткий исторический экскурс позволяет сделать ряд выво-

дов. Во-первых, можно утверждать, что сегодня институт консти-

туционного правосудия приобрел универсальный характер - он

присущ подавляющему большинству современных государств, как

в странах <зрелой> демократии, так и в странах, только начина-

ющих создание демократической государственности. Такая уни-

версализация обусловлена несколькими причинами. Прежде все-

(**1) Kagzl М. Constitution of India. Vol. II. New Delhi. 1984; Baxi U. Op. cit

-163-

го общепризнанной стала идея правового государства, одной из

существенных черт которого является верховенство права и его

главного источника - конституции. Верховенство конституции

означает подчиненность ей не только всех иных источников пра-

ва, но и всех ветвей власти, в том числе и законодательной. Как

показал мировой опыт, наиболее эффективной правовой гаран-

тией этого верховенства является судебный конституционный

контроль. В странах, покончивших с тоталитарными режимами,

учреждение института конституционного правосудия явилось от-

ветной реакцией на тот правовой нигилизм, который был присущ

этим режимам. Есть и другие причины, на которые указывают за-

рубежные авторы. Так, Л. Гарлицкий отмечает, что одной из та-

ких причин явилось изменение характера конституции в резуль-

тате ее социализации: <Требовалось защитить соответствующие

нормы (относящиеся к организации общества. - Авт.), основан-

ные на конкретной системе ценностей, от изменяющихся настрое-

ний парламентского политического большинства> (*1).

Во-вторых, современный институт конституционного правосу-

дия характеризуется таким многообразием форм, которое все

труднее сводить к двум основным моделям- американской и

европейской. Все более заметной становится тенденция к возник-

новению различных смешанных форм, в которых в той или иной

комбинации сочетаются некоторые черты, присущие каждой из

моделей. В этой связи, очевидно, можно говорить об относитель-

ной условности традиционно противопоставляемых понятий <аме-

риканская модель> и <европейская модель>. При сохранении меж-

ду ними принципиального различия в организационном отноше-

нии (суды общей юрисдикции и специализированные суды) во

всех .иных отношениях каждая из них во многих странах приобре-

тает гибридный характер (по компетенции судебных органов,

применяемым ими формам и видам конституционного контроля).

Такие гибридные системы (особенно в развивающихся странах)

лишь весьма условно можно характеризовать как американскую

или европейскую модели в их <классическом> варианте. Вместе

с тем в ряде стран утверждается и подлинно <смешанная мо-

дель>, для которой характерно сочетание не только различных

форм и видов контроля, но и осуществление его как судами

общей юрисдикции, так и специализированными органами кон-

ституционного правосудия (например, Греция, Португалия^ ЮАР).

В-третьих, с учетом относительной условности понятий можно

утверждать, что на современном этапе преобладающей является

европейская модель конституционного правосудия в ее многооб-

разных вариантах, что объясняется рядом факторов историческо-

го, политического и правового порядка. Если рассматривать, на-

(**1) Garlicki L. Ор. dt. S. 51.

-164-

пример, причины отказа большинства европейских стран от аме-

риканской модели в ее классическом варианте, то они коренятся

в особенностях континентальной системы права и системы судо-

устройства, в <обожествлении> европейскими юристами закона как

источника права, в неспособности карьерных судей осуществлять

конституционный контроль (*1).

Большую роль в широком распространении после второй ми-

ровой войны европейской модели сыграл мировой опыт осуществ-

ления конституционного правосудия, представленный преимуще-

ственно деятельностью судов общей юрисдикции. Очевидными

стали недостатки американской модели, такие, например, как свя-

занность суда при разрешении конституционных вопросов обстоя-

тельствами рассматриваемых им уголовных и гражданских дел,

длительность судопроизводства, обязывающий характер прини-

маемых решений лишь для сторон в конкретном деле, предостав-

ление возможности оспаривать неконституционность норматив-

ных актов и действий только частными лицами. Все указанные

недостатки и призвана была преодолеть европейская модель.

С возникновением этой модели в науке конституционного пра-

ва развернулась дискуссия о месте, занимаемом конституционным

правосудием в системе разделения властей, и о природе специали-

зированных органов, его представляющих. Не разбирая подробно

различные точки зрения, которые высказываются в зарубежной и

отечественной литературе, отметим лишь основные подходы. По

мнению одних авторов, конституционное правосудие является

частью судебной власти. Так, Ж. И. Овсепян считает, что в свете

принципа разделения властей <конституционные суды следует

отнести к судебной власти независимо от того, где они помещены

в текстах конституций> (*2). По мнению других, конституционное

правосудие стоит над тремя властями, хотя и не является в пол-

ной мере <четвертой властью>. Как указывает французский кон-

ституционалист Л. Фаворе, <сегодня в большинстве стран, при-

нявших кельзеновскую модель, признается, что конституционное

правосудие находится вне трех властей, обеспечивая соблюдение

ими своих полномочий> (*3). Третьи рассматривают конституционный

контроль в широком значении этого понятия, охватывающем на-

ряду с судебным конституционным контролем и иные  формы

(парламентский, контроль главы государства и т.д.), как особую

власть - контрольную (*4).

(**1) Подробнее см.: Боботов С. В. Конституционная юстиция. М" 1994. С. 54-

57: Favoreu L. Ор. cit. P. 6-16.

(**2) Овсепян Ж. И. Судебный конституционный контроль в зарубежных стра-

нах//Двтореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1994. С. 10,

(**3) Favoreu L. Ор. cit. P. 14.

(**4) Cм.: Шульженко Ю. Л. Указ. работа. С. 1-6.

-165-

Однако независимо от того, как решается вопрос о месте кон-

ституционного правосудия, специализированные органы, его осу-

ществляющие, обладают определенной спецификой, отличающей

их от обычных судов (в том числе и таких специальных, как, на-

пример, административные суды) и от политических государст-

венных органов (парламент, правительство), что находит отра-

жение в природе специализированных органов, которая, по мне-

нию многих юристов, носит двойственный характер. С одной сто-

роны, это юрисдикционные органы, принимающие правовые ре-

шения в соответствии с формализованной процедурой, имеющей

много общего с обычным судопроизводством. С другой - это

политические органы по порядку своего образования, соста-

ву, а главное - по характеру решаемых ими дел, предметом

которых являются конституционные вопросы. Но любой консти-

туционный вопрос - всегда вопрос политический, ибо, по спра-

ведливому замечанию одного ;из судей Верховного суда Индии

(суда общей юрисдикции), он <затрагивает проблему распреде-

ления и осуществления политической власти, и потому не может

не быть политическим> (*1). Тем более это справедливо в отношении

специализированных органов, решающих только конституционные

вопросы.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что лишь в указанном

смысле можно говорить о политическом характере специализиро-

ванного органа конституционного правосудия. Он не является

таким политическим органом, как иные конституционные органы,

которые непосредственно участвуют в политическом процессе, в

принятии политических решений или политическом контроле. По-

добное участие противоречило бы самому предназначению консти-

туционного правосудия и потому прямо запрещается законода-

тельством многих стран. Так, закон о Конституционном суде Ита-

лии предусматривает положение, согласно которому <конститу-

ционный контроль исключает любую оценку политического харак-

тера> (ст. 58). Аналогичный смысл имеет и положение ст. 3 фе-

дерального конституционного закона о Конституционном суде

Российской Федерации 1994 г. о том, что суд <решает исключи-

тельно вопросы права>(*2). Такой же позиции придерживаются и

сами конституционные суды ряда стран (Австрия, Испания, Фран-

ция и др.). Так, в одном из решений Конституционного суда Испа-

нии говорится, что сфера политической деятельности государст-

венной власти <находится вне контроля суда>. Конституционный

суд Австрии, указав, что <политика (правовая, экономическая,

(**1) Baxi V. Ор. cit. P. XII.

(**2) Федеральный конституционный закон о Конституционном суде Российской

Федерации. М., 1994.

-166-

культурная, налоговая и т. д.) находится вне сферы конститу-

ционного контроля>, подчеркнул, что критерием конституционно-

сти любого решения, принимаемого законодателем, <не может

служить оценка его целесообразности, политической эффективно-

сти или правильности> (*1).

Впрочем, на практике органы конституционного правосудия

(не только специализированные, но и суды общей юрисдикции) в

ряде стран не всегда соблюдают соответствующие требования за-

кона и собственные декларации о невмешательстве в политику.

Тем не менее одной из основных их задач остается способство-

вать юридизации политического процесса (по выражению М. Ка-

пелетти, <юридизации политической власти> (*2) ), в частности, путем

разрешения политических конфликтов между различными властя-

ми присущими им правовыми средствами.

Таким образом, только с учетом сказанного о принципе не-

вмешательства органов конституционного правосудия в политику

можно рассматривать их как <особые органы судебно-политиче-

ского характера> (*3).

Конституционное правосудие, в каких бы институционных фор-

мах оно не осуществлялось, решает общие задачи по защите кон-

ституции: обеспечение ее верховенства и стабильности, соблюде-

ние принципа разделения властей, защита предусмотренных ею

прав и свобод человека. Однако активность органов конституци-

онного правосудия в решении указанных задач, а следовательно,

влияние, которое они оказывают на развитие национального пра-

ва и политическую жизнь, далеко неодинаковы в различных стра-

нах, что обусловлено множеством причин. Одни из них имеют

более или менее общий характер, другие специфичны, присущи

только той или иной стране.

Прежде всего отметим, что институт конституционного право-

судия имеет в одних странах длительную историю, как, напри-

мер, в США,  где он возник почти два столетия назад, или в Нор-

вегии, где Верховный суд <имеет более чем вековой опыт консти-

туционного контроля, являясь таким образом Нестором среди

аналогичных систем в Европе> (*4). В большинстве же государств он

был создан только после второй мировой войны, во многих -

совсем недавно (на рубеже 80-90-х годов) и находится, по су-

ществу, еще в процессе становления.

Различны социально-политические условия, в которых дейст-

вует рассматриваемый институт. В странах <зрелой> демократии

конституционное правосудие осуществляется в условиях полити-

(**1) Цит. по: GarlickiL. Ор. cit.S. 213.

(**2) Cappeletti М. Judicial Review in Contemporary World. Oxford, 1971. P. 53.

(**3) Garlicki L. Ор. at. S. 214.

(**4) The Role of the Constitution in Changing Society. P. 183.

-167-

ческой и конституционной стабильности, которая отсутствует, за

редкими исключениями, в развивающихся странах. Говоря о кон-

ституционном контроле в англоязычных странах Азии и Африки,

У. Бакен отмечает, что здесь <высшие судебные инстанции уже

на ранней стадии своего развития столкнулись с проблемой вер-

шить правосудие в условиях политической нестабильности, воен-

ного режима или гражданской войны, внезапных и резких изме-

нений конституции> (*1). Во многом схожая ситуация сложилась в

ряде постсоциалистических государств (например, в бывших рес-

публиках югославской федерации, в России, где деятельность

Конституционного суда, начавшаяся в конце 1991 г., в сентябре

1993 г. была прервана более чем на год).

Указанные обстоятельства решающим образом влияют на

деятельность органов конституционного правосудия. И если в стра-

нах западной демократии эти органы давно уже стали одним из

важнейших властных институтов, то в большинстве развивающих-

ся стран и во многих постсоциаллстических государствах роль

его пока весьма незначительна. Лишь в немногих из них органы

конституционного правосудия действуют активно, оказывая расту-

щее влияние на правовую и политическую жизнь (например, уже

упоминавшийся Верховный суд Индии, конституционные суды

Венгрии, Болгарии и Польши, начавшие свою деятельность со-

всем недавно, но уже принявшие ряд важных решений) (*2).

Помимо рассмотренных, существуют и факторы конституцион-

но-правового характера, во многом определяющие различную

степень активности органов конституционного правосудия в от-

дельных странах. В частности, к ним относятся организационно-

правовые особенности существующих моделей конституционного

правосудия. Как свидетельствует практика, <активность верхов-

ных судов, совмещающих свою традиционную деятельность с кон-

ституционным контролем... хотя и несколько возрастает в послед-

нее время по сравнению с прошлым, тем не менее далеко отстает

от активности специализированных судов> (*3). Это объясняется не

в последнюю очередь различиями между существующими моде-

лями в отношении компетенции органов конституционного конт-

роля, применяемых ими форм и видов контроля, круга субъектов,

наделяемых правом оспаривать конституционность нормативных

актов. В целом большей активности специализированных орга-

нов конституционного правосудия способствуют ограничение их

компетенции рассмотрением исключительно конституционно-пра-

(**1) Baxi U. Op. cit, P 38.

(**2) Cм.: Габор Г. Опыт конституционного правосудия в Венгрии//Государство

и право. 1993. № 9: Неновский Н., Жабинска М. Конституционный суд Болга-

рии // Там же: Schwartz Н. The New East European Constitutional Courts//Con-

stitution Making .in Eastern Europe. Ed. By A. Howard. Washington. 1993.

(**3) Судебные системы западных государств. М" 1991. С. 46.

-168-

вовых вопросов, широкое применение абстрактного контроля,

предоставление права оспаривать конституционность нормативных

актов, действий или бездействия государственных органов не

только частным лицам, но и государственным органам и должно-

стным лицам.

Деятельности органов конституционного правосудия по защите

конституции в отдельных странах присущи свои особенности.

Л. Фаворо, анализируя практику европейских конституционных

судов, отмечает, что деятельность каждого из них характеризует-

ся определенной направленностью. Так, в Германии и Испании ос-

новное место в деятельности конституционных судов занимают рас-

смотрение соответственно конституционных жалоб и жалоб в по-

рядке процедуры <ампаро>, что свидетельствует об их роли в за-

щите основных прав и свобод. В Австрии основную массу рас-

сматриваемых дел составляют дела о конституционности админи-

стративных актов, то есть акцент сделан на контроле за актами

исполнительной власти, и т. д. (*1).

Таким образом, при всем значении правовой регламентации

института конституционного правосудия его роль и место, зани-

маемое им в механизме правовой защиты конституции той или

иной страны, могут быть определены только при учете отмечен-

ных факторов и судебной практики.

В целом, однако, можно утверждать, что ныне этот институт

стал неотъемлемым атрибутом демократического правового го-

сударства, главным элементом в механизме правовой защиты кон-

ституции.

(**1) Favoreu L. Op. cit. P. 28-29.

-169-

 2. Организация органов конституционного правосудия

В современных государствах конституционное правосудие осу-

ществляется, как отмечалось, различными органами, которые

могут быть объединены в две основные группы: суды общей юри-

сдикции и специализированные органы. Эти два вида органов

конституционного правосудия различаются по порядку своего

образования и по составу.

В значительной группе стран конституционное правосудие

не выделяется из общего правосудия: все конституционные дела

рассматриваются судами общей юрисдикции. Подобная институ-

ционная форма конституционного правосудия возникла в США и

существует ныне в ряде латиноамериканских стран (Аргентина,

Бразилия, Мексика, Никарагуа), в Скандинавских странах (Да-

ния, Исландия, Норвегия, Швеция), в Японии. Но наибольшее

распространение она получила в странах общего права (Австра-

лия, Гана, Индия, Намибия, Малайзия, Канада и др.).

-169-

Рассматриваемая институционная форма конституционного

правосудия имеет две разновидности. В одних странах конститу-

ционный контроль (в широком смысле) осуществляется всеми

судами общей юрисдикции (США, Япония, Филиппины, Сканди-

навские страны). Иными словами, любой суд может решить во-

прос о конституционности нормативного акта. Но приоритет имеют

решения высшей судебной инстанции, ибо только они являются обя-

зательными для всех судов. Только после признания высшей судеб-

ной инстанцией нормативного акта неконституционным он фактиче-

ски прекращает действовать. Такой конституционный контроль, осу-

ществляемый всеми судами общей юрисдикции, является децент-

рализованным.

В другой группе стран конституционный контроль осуществ-

ляет лишь высшая судебная инстанция (Гана, Намибия, Папуа-

Новая Гвинея, Шри-Ланка, Эстония). Так, согласно ст. 120 кон-

ституции Шри-Ланки только Верховный суд может решать во-

прос о соответствии законопроекта конституции. Контроль, осу-

ществляемый лишь одним судом общей юрисдикции, называется

централизованным.

Свои особенности рассматриваемая институционная форма

конституционного контроля имеет в ряде федеративных госу-

дарств, где наряду с высшей судебной инстанцией страны этот

контроль осуществляют (но, как правило, только в отношения

местного законодательства) также высшие суды субъектов феде-

рации (Австралия, Канада, Индия, Малайзия). Например, в Ка-

наде - высшие провинциальные суды, в Индии - высокие су-

ды штатов. Но и здесь федеральный Верховный суд является

окончательной инстанцией при решении вопроса о конституцион-

ности нормативного акта. Тем не менее можно сказать, что в

этих странах существует определенная степень децентрализации.

Однако независимо от того, является ли контроль децентра-

лизованным, централизованным или в определеяной степени де-

централизованным, решающая роль в его осуществлении везде

принадлежит высшей судебной инстанции (обобщенно - верхов-

ному суду), основы организации и компетенция которой, как пра-

вило, закрепляются конституцией.

Численный состав верховного суда обычно невелик и варьиру-

ется в пределах 7-20 судей. Так, Верховный .суд США состоит

из девяти судей, Высокий суд Австралии - из семи, Государст-

венный суд Эстонии - II, Верховный суд Японии - 15, Индии -

18. Членами верховных судов являются профессиональные СУДЬИ,

удовлетворяющие требованиям, предъявляемым к их квалифика-

ции. Главное из них - большой стаж работы в судебных орга-

нах или адвакатуре. Например, в Индии судьей Верховного суда

может быть назначено лицо, имеющее индийское гражданство,

-170-

известное как выдающийся юрист, состоявшее на протяжении по

крайней мере десяти лет адвокатом при высоком суде или после-

довательно при двух или более судах (п. 3 ст. 124 конституции).

Верховные суды за редкими исключениями (в Швейцарии, на-

пример судьи федерального суда избираются парламентом) фор-

мируются путем назначения их членов главой государства. В

одних странах при этом требуется утверждение производимых на-

значений парламентом (в США - сенатом, в Гане - однопалат-

ным Национальным собранием). В других странах глава госу-

дарства действует по своему усмотрению, но требуется, чтобы он

получил предварительно совет или консультацию Других госу-

дарственных органов. В ряде стран общего права - это комис-

сия по делам судебной службы, правительство. В Малайзии

Янг-ди-Пертуан (глава государства) пр,и назначении главного

судьи консультируется с Советом правителей, состоящим из глав

субъектов федерации, а при назначении других судей федераль-

ного суда - с комиссией по делам судебной и юридической

службы.

В некоторых новых конституциях развивающихся стран наме-

тился отход от этого традиционного порядка формирования выс-

шего судебного органа. Так, конституция Филиппин 1987 г. преду-

сматривает, что члены Верховного суда назначаются президен-

том из списка кандидатов (по три на каждую должность), состав-

ляемого Советом судей и адвокатов ( 9 ст. VIII) (*1). Согласно

ст. 230 конституции Кабо-Верде 1992 г. в формировании Верхов-

ного суда участвуют все ветви власти: один судья назначается

президентом, один - избирается Национальным собранием, а

остальные назначаются Высшим советом магистратуры.

В целом, однако, можно утверждать, что при всех особенно-

стях, присущих процедуре формирования верховного суда в от-

дельных странах, практически почти везде решающая роль при-

надлежит главе государства или правительству (например, в

странах с парламентарной формой правления). При этом в боль-

шинстве стран срок пребывания судьи в составе верховного суда

ограничивается лишь достижением установленного законом воз-

раста (как правило, 65-70 лет, но в США судьи Верховного

суда назначаются пожизненно). В соответствии с принятым в

этих странах принципом несменяемости судья верховного суда

может быть смещен только в случаях, предусмотренных законом.

Основаниями для отстранения от должности обычно являются не-

достойное поведение или неспособность осуществлять свои полно-

мочия по причине <умственной или физической немощи>. Если

конституция США ограничивается общей формулировкой: <судьи

как Верховного, так и нижестоящих судов занимают свои долж-

(**1) Constitutions of the Countries of the World. Phillipines. N. Y., 1987.

-171-

ности, пока повсденне их безупречно>, то в конституциях других

стран основания отрешения от должности сформулированы более

конкретно. Так, судья Верховного суда Ганы может быть смещен

за <недостойное поведение, некомпетентность или по причине не-

способности осуществлять свои функции из-за физической или

психической немощи> (ст. 146 конституции).

Конституции обычно предусматривают сложный порядок сме-

щения судей верховного суда. В одних странах применяется про-

цедура импичмента (США), в других - решение принимает пар-

ламент квалифицированным большинством голосов  (например,

обе палаты союзного парламента в Индии), в третьих - создают-

ся специальные комиссии по расследованию выдвинутого обвине-

ния, на основе заключения которых решение принимает глава го-

сударства (Гана), и т. д.

В некоторых странах рассматриваемой группы законодатель-

ство предусматривает возможность назначения в верховный суд

временных судей (Индия, Камерун, Намибия). Например, в На-

мибии при рассмотрении дел, касающихся конституционности нор-

мативных актов и гарантий основных прав и свобод, президент

по просьбе главного судьи может назначить временно исполняю-

щим должность судьи Верховного суда лицо, которое <обладает

специальными знаниями или опытом в такого рода делах> (ст. 81

конституций). В Камеруне в аналогичных случаях президент на-

значает на один год членами Верховного суда в числе, равном

его составу, лиц, обладающих соответствующей компетенцией и

опытом (ст. 33 конституции 1972 г.) (*1).

Общемировой тенденцией развития конституционного правосу-

дия в последние десятилетия является осуществление его специа-

лизированными органами. К ним относятся конституционные су-

ды и квазисудебные органы (конституционные советы, конститу-

ционные палаты высших судебных органов общей юрисдикции).

Специфической разновидностью последних являются в ряде му-

сульманских стран органы конституционно-религиозного контро-

ля (Иран, Пакистан).

Конституционное правосудие, осуществляемое специализиро-

ванными органами, присуще странам, правовые системы которых

относятся к системам континентального права либо в той или

иной мере близки к ним, - не только большинству европейских

стран, но и многим странам Азии, Африки и Латинской Америки.

Характерно, что попытки ввести эту институционную форму конс-

титуционного правосудия в некоторых странах общего права

окончились неудачей. Примером может служить история разви-

тия института конституционного контроля в Шри-Ланке. Первая

конституция 1947 г. предусматривала осуществление конститу-

(**1) La conslitution du Carneroun. Yaunde. 1992.

-172-

ционного контроля высшим судебным органом общей юрисдик-

ции - Верховным судом, состав, порядок формирования и юрис-

дикция которого были аналогичны верховным судам в других

странах общего права. Однако в 1972 г. был учрежден Конститу-

ционный суд, состоявший из пяти членов, назначавшихся прези-

дентом по совету спикера парламента на четыре года. А. Вилсон

отмечал, что Конституционный суд <напоминал Конституционный

совет Франции> (*1). Но этот орган не прижился на почве общего

права: конституция 1978 г. вновь передала осуществление кон-

ституционного контроля Верховному суду.

Конституционные суды - это судебные органы, деятельность

которых осуществляется в процессуальных формах, сближающих

их с судами общей юрисдикции. В ряде стран конституционный

законодатель рассматривает их именно как суды: положения о

них включены в раздел конституции, посвященный судебной вла-

сти (Португалия, Россия, Турция, Чехия, Словакия, Армения,

Узбекистан и др.). Этим, как отмечает Л. Гарлицкий, конститу-

ционный законодатель <подчеркивает связь конституционного пра-

восудия с традиционным правосудием и признает конституцион-

ный суд одним из судов, но обладающим особой юрисдикцией> (*2).

Например, ст. 83 конституции Чехии определяет конституционный

суд как <судебный орган защиты конституционности>. Российский

федеральный конституционный закон 1994 г. также определяет

природу Конституционного суда как судебного органа конститу-

ционного контроля, осуществляющего судебную власть посредст-

вом конституционного судопроизводства (ст. 1).

Впрочем, независимо от формальных определений природы

конституционных судов, даваемых законодательством отдельных

стран, уже само название этих органов свидетельствует о том,

что они рассматриваются как особые органы правосудия. Это

подтверждает и практика их деятельности, в которой, по словам

Л. Гарлицкого, <проявляется тенденция к уподоблению их общим

судебным органам> (*3). В частности, это находит отражение в про-

цедуре судопроизводства, основанной на принципах состязатель-

ности и гласности (хотя в ряде стран они и ограничены в отно-

шении отдельных категорий дел). Наиболее последовательно

общие принципы судопроизводства проводятся российским зако-

ном, согласно которому основными принципами деятельности Кон-

ституционного суда являются независимость, коллегиальность,

гласность, состязательность и равноправие сторон (ст. 5).

К специализированным органам относятся также конституци-

онный совет (Франция, Марокко, Мозамбик, Кот-д`Ивуар, Ка-

(**1) Wilson A. Op. cit P. 223.

(**2) Garlicki L. Op. at. S. 61.

(**3) ibid. S. 63.

-173-

захстан, Сенегал), конституционные палаты верховных судов

(Буркина-Фасо, Гвинея, Нигер, Коста-Рика), Совет конституцион-

ного расследования (Эфиопия). Эти органы не отличаются по по-

рядку формирования и составу от конституционных судов. В лите-

ратуре высказываются две точки зрения по вопросу об их природе.

Одни авторы считают их квазисудебными органами, исходя глав-

ным образом из процессуальных моментов - отсутствия состя-

зательности и гласности, что прямо предусмотрено законодатель-

ством (например, согласно ст.ст. 46 и 47 органического закона о

Верховном суде Гвинеи 1991 г. заседания палаты по конституци-

онным и административным вопросам являются закрытыми и

проводятся без участия сторон) (*1). Вместе с тем в своих работах,

посвященных конституционному правосудию, они рассматривают

их наряду с конституционными судами (Л. Гарлицкий, Ж. Овсе-

пян, В. Туманов). Другие авторы не проводят различий между

конституционным советом и конституционным судом. Так, Л. Фа-

воре, говоря о Конституционном совете Франции, подчеркивает,

что он <ни по своему составу, ни по своим полномочиям, ни по

своей деятельности не отличается от других конституционных су-

дов> (при этом он считает, что не имеют значения и отмеченных

нами процессуальные различия) (*2).

В некоторых федеративных государствах специализированные

органы конституционного правосудия <имеются не только на фе-

деральном уровне, но и в субъектах федерации. Например, таки-

ми органами в республиках в составе Российской Федерации яв-

ляются конституционные суды (Башкортостан, Бурятия, Дагестан,

Татарстан и др.), комитет конституционного надзора (Северная

Осетия - Алания). Однако в Ингушетии конституционное право-

судие осуществляет суд общей юрисдикции - Верховный суд рес-

публики.

Специализированные органы конституционного правосудия -

федеральные и субъектов федерации - не образуют единой си-

стемы, как это имеет место в тех федеративных государствах, где

конституционное правосудие осуществляется судами общей юрис-

дикции (например, США, Канада).

Специализированные органы конституционного правосудия су-

щественно отличаются от судов общей юрисдикции, помимо про-

чего, по порядку формирования и своему составу. При всем мно-

гообразии национальных особенностей, присущих им в отдельных

странах, можно выделить три основных различия.

Во-первых, в формировании специализированных органов кон-

ституционного правосудия обычно участвуют несколько ветвей

(**1) Journal officici de la Republique dc Guinee. Nurnero special: loi fondamen-

tal, lois organiques. Conakry. 1992

(**2) Favoreu L. Op. cH. P. 22.

-174-

власти, представленных различными государственными органами.

Немногие исключения лишь подтверждают это общее правило.

Так, в Венгрии, Польше, Перу, Словакии, Германии, Беларуси все

судьи конституционного суда избираются парламентом (например,

половина судей ФКС в Германии избирается бундестагом, полови-

на - бундесратом, в Польше все 12 судей Конституционного три-

бунала избирает нижняя палата - сейм). При этом, хотя консти-

туционный суд и формируется одной властью, но это законода-

тельная, а нс исполнительная власть, что, по общему правилу,

характерно для механизма формирования верховных судов (лишь

в Египте и Сирии верховные конституционные суды назначаются

только главой государства).

В другой группе государств специализированные органы кон-

ституционного правосудия образуются при участии в той или иной

форме двух или трех властей. В первом случае - это законода-

тельная и исполнительная власти (Австрия, Албания, Армения,

Бенин, Кыргыстан, Румыния, Россия, Франция). Так, в Австрии

президент назначает часть членов Конституционного суда по пред-

ложению правительства, а часть - по предложению парламента.

Во Франции трех членов Конституционного совета назначает пре-

зидент, а шесть членов назначаются председателями палат пар-

ламента (кроме того, в его состав по нраву входят бывшие пре-

зиденты республики). В Словакия все 10 членов Конституционно-

го суда назначаются президентом, но из списка 20 кандидатов,

предложенных Национальным собранием, то есть окончательный

выбор принадлежит президенту. Напротив, в России список

19 кандидатов в судьи Конституционного суда составляется пре-

зидентом, а назначаются они Советом Федерации. При этом, со-

гласно ст. 9 закона 1994 г., президент составляет список кандида-

тов на основе предложений членов Федерального Собрания, за-

конодательных (представительных) органов субъектов федера-

ции, высших судебных органов, федеральных юридических ве-

домств, всероссийских научных и учебных заведений. Так, в

1994 г. на довыборах Конституционного суда президент предста-

вил шесть кандидатов, которые, по его словам, были им отобраны

из 50 кандидатур, предложенных Всероссийским съездом судей,

Минюстом, госорганами, общественными организациями, группа-

ми депутатов (*1).

В ряде стран органы конституционного правосудия формиру-

ются при участии трех ветвей власти - законодательной, испол-

нительной, судебной (Болгария, Габон, Италия, Испания, Литва,

Мадагаскар, Молдова, Монголия, Республика Корея). Так, в

Испании король назначает судей Конституционного суда по пред-

ложению: палаты депутатов (четыре судьи), сената   (четыре

(**1) См.: Известия. 1994. 11 октября.

-175-

судьи), правительства (два судьи), Высшего совета магистратуры

(два судьи). В Корее Конституционный суд состоит из девяти су-

дей, из которых три назначаются президентом, три - главным

судьей Верховного суда, три - избираются Национальным собра-

нием.

Разделение полномочий по формированию органов конститу-

ционного правосудия между различными ветвями власти призва-

но обеспечить их независимость и предотвратить возможность

подчинения какой-либо одной из них. Вместе с тем оно придает

этим органам в известной мере характер политического предста-

вительства, что подчеркивается фактом включения в механизм их

формирования парламента, преимущественно партийного по свое-

му составу. <Доминирование парламента и связанного с ним пар-

тийного правительства в процессе назначений в конституционные

суды выражает концепцию, согласно которой состав суда должен

быть результатом игры политических сил> (*1). Практическим выра-

жением этой концепции в ряде стран является распределение су-

дейских должностей между основными политическими партиями в

соответствии с заключенными ими соглашениями. Например, в

Австрии и Германии такое распределение осуществляется по со-

глашению между двумя основными политическими партиями, в

Италии <состав Конституционного суда определяется политиче-

ским компромиссом между различными партиями> (*2). Конституция

Марокко устанавливает, что из восьми членов Конституционного

совета председатели палат парламента назначают четырех при

<консультации с парламентскими группами> (ст. 77) (*3).

Во-вторых, в отличие от судов общей юрисдикции судьи

специализированных органов конституционного правосудия назна-

чаются и избираются на определенный, относительно короткий

срок. Лишь в немногих странах, например, в Австрии, Армении,

Турции (а до 1993 г. и в России) срок их пребывания в должно-

сти ограничен только достижением определенного возраста. В

большинстве стран наряду с фиксацией предельного возраста

установленный законом срок не превышает 12 лет (в Марокко,

Молдове, Республике Корея, Португалии - шесть лет, Болгарии,

Венгрии, Литве, Румынии, Франции - девять лет, Албании,

России - 12 лет). При этом в одних странах состав органа кон-

ституционного правосудия остается неизменным в течение всего

срока (Болгария, Италия, Монголия, Россия, ЮАР, Эфиопия), в

других - предусмотрена ротация его членов (в Испании, Казах-

стане, Литве, Мавритании, Румынии, Франции 1/3 состава обнов-

ляется каждые три года, в Польше - половина каждые четыре

года).

(**1) Garlicki L. Ор. cit. S. 94,

(**2) Favoreu L. Ор. cit. P. 34, 51, 72.

(**3) Constitution dc la Royaume du Maroc. Casablanca, 1992.

-176-

В большинстве стран члены специализированных органов мо-

гут быть назначены или избраны только на один срок. Лишь в

немногих странах разрешается назначение, как правило, еще на

один срок (Венгрия, Бенин, Республика Корея, Сирия).

Назначение членов специализированных органов конституцион-

ного правосудия на определенный срок, как и принцип их рота-

ции, могут быть использованы в политических целях. <Частичное

обновление облегчает приспособление конституционных судов к

меняющейся расстановке политических сил в государстве> (*1).

С учетом двойственной природы специализированных органов

конституционного правосудия как органов юрисдикционно-поли-

тических следует подходить к оценке двух рассмотренных прин-

ципов .их формирования. Принцип по существу пожизненного на-

значения (при установлении лишь предельного возраста) и неиз-

менности состава в течение определенного срока несомненно уси-

ливает независимость органа конституционного правосудия. Вме-

сте с тем он препятствует <приспособлению> его к меняющимся

реалиям политической жизни, что может стать причиной острых

и трудно разрешимых конституционных конфликтов между ним и

другими ветвями власти. Возможность возникновения таких кон-

фликтов значительно уменьшается при назначении членов специа-

лизированного органа на определенный срок и особенно-при их

ротации. Однако в таком методе формирования таится опасность

утраты им независимости, вовлечения в борьбу политических сил,

меняющееся соотношение между которыми неизбежно будет на-

ходить свое отражение в составе, а следовательно, и в деятель-

ности этого органа. Выбор того или иного принципа (или метода)

формирования во многом зависит от конкретно-исторических усло-

вий данной страны. В целом, однако, можно признать, что в

странах, находящихся на этапе перехода от тоталитаризма к де-

мократии, более целесообразно применение принципа назначения

членов органа конституционного правосудия на определенный

срок (с ротацией или без нее). Этот принцип воспринят во всех

постсоциалистических государствах. Характерно, что в России,

где первоначально был применен принцип бессрочного назначе-

ния, он был отменен законом 1994 г. (впрочем, здесь .сложилась

парадоксальная ситуация: 13 ранее назначенных судей Конститу-

ционного суда имеют бессрочный мандат, а шесть судей были на-

значены в 1994-1995 гг. на установленный законом 12-летний

срок).

В-третьих, в отличие от судов общей юрисдикции, которые

формируются исключительно .из профессиональных (карьерных)

судей, специальные органы конституционного правосудия созда-

ются, как правило, на более широкой основе: их членами могут

(**1) Garlicki L. Ор. cit. S. 85.

-177-

быть назначены преподаватели в области права, государственные

служащие, политические деятели и даже лица, не имеющие юри-

дического образования. Конечно, круг лиц, из которого могут

рекрутироваться члены этих органов, по-разному определяется

законодательством отдельных стран (лишь в немногих, например,

во Франции, такое определение отсутствует). И все же в настоя-

щее время прослеживается тенденция к формированию специали-

зированных органов конституционного правосудия преимущест-

венно из лиц, имеющих высшее юридическое образование и про-

должительный стаж профессиональной деятельности. Так, консти-

туция Австрии устанавливает, что все члены Конституционного

суда должны иметь <законченное образование в области государ-

ственно-правовых наук и занимать не менее десяти лет специаль-

ную должность, для которой требуется указанная квалификация>

(ч. 3 ст. 147). Согласно федеральному конституционному закону

о Конституционном суде РФ его судьями могут быть назначены

лица, имеющие высшее юридическое образование и стаж работы

по юридической профессии не менее пятнадцати лет (ст. 8). Но и

там, где не предъявляется аналогичное требование, законодатель-

но обеспечивается преобладание в составе специализированного

органа юристов. Например, конституции Габона и Мали преду-

сматривают, что из девяти членов конституционного суда по

крайней мере семь должны быть юристами (при этом конститу-

ции устанавливают соответствующие пропорции: так, согласно

ст. 89 конституции Габона 1991 г. из шести советников Конститу-

ционного суда, назначаемых президентом и председателем Нацио-

нального собрания, четверо должны быть юристами) (*1).

Особенностью состава Конституционного совета Франции яв-

ляется наличие в нем членов по праву, занимающих посты по-

жизненно (бывшие президенты Республики). Это положение вос-

принято и рядом африканских франкоязычных стран (например,

Габоном, где, в отличие от Франции, бывшие президенты имеют

в Конституционном суде лишь совещательный голос). Особенность

состава Конституционного суда Узбекистана-обязательное пред-

ставительство в нем от Республики Каракалпакстан (*2).

Правовой статус членов специализированных органов консти-

туционного правосудия в основном не отличается от правового

статуса судей судов общей юрисдикции. К ним также предъявля-

ются требования несовместимости. Обычно должность члена спе-

циализированного органа несовместима с депутатским мандатом

(парламента или всех представительных органов. Исключение со-

ставляет Совет конституционного расследования в Эфиопии, три

члена которого являются членами Совета федерации), государст-

(**1) Constitution dc la Replibliquo Gabonaise. l.ilireville, 1991.

(**2) Cм.: Ведомости Верховною Совета Республики Узбекистан. 1993. № Ъ.

-178-

венной должностью члена правительства, государственного слу-

жащего, занятием предпринимательской и иной профессиональной

деятельностью (за исключением творческой и преподавательской),

руководящих постов в политических партиях (или вообще член-

ством в них). Однако в Германии, например, признается допу-

стимость принадлежности  к политической партии.   В ряде

стран предъявляются повышенные требования несовместимости

либо к председателю органа конституционного правосудия, либо

ко всем его членам. Например, в Австрии председателем Консти-

туционного суда не может быть назначено лицо, которое в тече-

ние последних лет выполняло функции, препятствующие получе-

нию мандата члена этого суда. В Венгрии закон о Конституцион-

ном суде 1989 г. предусматривает, что не могут быть судьями ли-

ца, которые в течение четырех лет, предшествующих избранию,

были членами правительства, штатными служащими в аппарате

какой-либо политической партии или занимали руководящую

должность в органах государственного управления (*1).

Члены специализированных органов конституционного право-

судия, как и судьи судов общей юрисдикции, несменяемы, то

есть не могут быть смещены в течение срока, на который они на-

значены, за исключением определенных законом случаев. Основа-

ниями прекращения полномочий, помимо смерти, состояния не-

дееспособности и отставки, обычно являются: вынесение судеб-

ного приговора за уголовное преступление, совершение дисципли-

нарного проступка, например, неучастие в работе в течение опре-

деленного срока (в Словакии - в течение одного года), неучастие

в заседаниях или уклонение от голосования свыше двух раз под-

ряд (Россия), совершение действий, порочащих честь и достоинст-

во судьи.

Законодательство о специализированных органах конститу-

ционного правосудия предусматривает различные процедуры до-

срочного прекращения полномочий их членов. Не вдаваясь в де-

тали, отметим лишь два момента. Во-первых, в ряде стран при-

меняются различные процедуры в зависимости от оснований пре-

кращения членства - простые (например,  при добровольной

отставке) и более сложные в случаях недееспособности, совер-

шения дисциплинарных проступков или действий,  порочащих

честь и достоинство судьи. В России прекращение полномочий

судьи Конституционного суда по всем основаниям, за исключе-

нием п. 1 (нарушение порядка назначения судьи) и п. 6 (совер-

шение проступка, порочащего честь и достоинство судьи) ст. 18

закона 1994 г., осуществляется по решению Конституционно-

го суда, которое направляется президенту и Совету Федерации

II является официальным уведомлением об открытии вакансии.

(**1) Magyar koziony. 1989. № /7.

-179-

Прекращение полномочий в соответствии с п. 6 производится

Советом Федерации по представлению Конституционного суда,

принятому большинством не менее двух третей от общего числа

судей. Во-вторых, во многих странах решение о досрочном пре-

кращении полномочий принимается самим специализированным

органом либо с его участием (например, в Германии ФКС

принимает решение, уполномочивающее президента произве-

сти увольнение; в Кыргызстане Конституционный суд дает за-

ключение, на основе которого вопрос об увольнении решает пар-

ламент Уз голосов). Однако в некоторых странах досрочное пре-

кращение членства в специализированных органах осуществляет-

ся тем государственным институтом, который производит назна-

чение (например, в Польше - сейм, в Словакии - президент).

Несомненно, что принятая в большинстве стран процедура, при

которой специализированный орган конституционного правосудия

сам решает вопрос о прекращении полномочий своих членов, уси-

ливает гарантии его независимости.

Правовой статус членов специализированных органов консти-

туционного правосудия включает также гарантии неприкосновен-

ности (особый порядок привлечения их к ответственности), мате-

риальные гарантии независимости. В этом отношении правовой

статус членов специализированных органов во многом сходен с

правовым статусом депутатов парламента. Так, в Венгрии гаран-

тией независимости судей Конституционного суда является <имму-

нитет, аналогичный статусу депутатов парламента> (*1). Закон о

Конституционном суде Болгарии устанавливает, что его судьи

<имеют статус, аналогичный статусу председателя Народного

собрания> (ст. 10) (*2)^.

Законодательство о специализированных органах конститу-

ционного правосудия предусматривает ряд требований, предъяв-

ляемых к их членам, призванных гарантировать их политический

нейтралитет. Речь идет о запрещении принимать активное уча-

стие в политической жизни. В одних странах эти требования

сформулированы в весьма общей форме. Так, органический закон

Франции о Конституционном совете предусматривает <запреще-

ние членам Совета в течение срока их полномочий занимать ка-

кую-либо позицию по вопросам, которые уже являются или могут

быть предметом решений Совета...> (ст. 7) (*3).^ В других - закон

содержит подробный перечень видов политической деятельности,

которыми не могут заниматься члены специализированных орга-

нов. В этом отношении характерна ст. 11 российского закона о

(**1) Государство и право. 1993. № 9. С. 68.

(**2) Дъержавен вестник, София, 1991. № 67.

(**3) Французская Республика. Конституция и законодательные акты. С. 247.

-180-

Конституционном суде, содержащая обширный перечень, что

обусловлено, несомненно, негативным опытом деятельности суда

в период 1991-1993 гг. (*1).

Специализированные органы конституционного правосудия,

как и верховные суды общей юрисдикции, осуществляющие кон-

ституционный контроль, невелики по своему численному составу,

который варьируется в пределах шести-девятнадцатичленов (на-

пример, Франция, Румыния,-девять, Венгрия, Италия-15, Рос-

сия-19). За небольшими исключениями (например, Кыргызстан,

Узбекистан) численность специализированного органа определяется

конституцией, что имеет важное политическое значение, поскольку

сужается возможность манипулирования им путем произвольного

изменения его численности. В этом случае <невозможно ввести в

состав суда сторонников определенного политического курса, до-

бившись в этих целях увеличения числа судей> (*2).  Для изменения

численного состава требуется внести изменение в конституцию,

что не так просто. Но в техническом отношении возможность за-

конодательного изменения численного состава специализирован-

ного органа имеет то преимущество, что позволяет <воздейство-

вать на работоспособность суда, влиять на загруженность судей> (*3).

Внутренняя организация специализированных органов консти-

туционного правосудия определяется главным образом законами

о них. Однако есть важный организационный вопрос, который,

но общему правилу, регулируется в конституционном поряд-

ке, - о процедуре назначения председателя органа конституцион-

ного правосудия, занимающего одно из высших мест в иерархии

государственных должностей. Действующее законодательство пре-

дусматривает различные процедуры. В значительной группе стран

председатель избирается членами органа конституционного пра-

восудия из своего состава (Болгария, Бенин, Венгрия, Италия,

Монголия, Конго, Португалия, Россия). Такой порядок служит

дополнительной гарантией независимости этого органа. В другой

группе стран председатель назначается главой государства еди-

нолично, без консультаций или согласования с какими-либо дру-

гими государственными органами, в том числе и органом консти-

туционного правосудия (Алжир, Египет, Марокко, Мавритания,

Кот дИвуар, Казахстан, Франция). В этом случае глава госу-

дарства получает возможность назначить своего сторонника. Ха-

рактерно, что конституция Мавритании прямо предусматривает,

что президент назначает председателем Конституционного совета

одного из трех назначаемых им членов. Во Франции, где власть

главы государства производить назначения в Конституционный

(**1) См.: Боботов С. В. Указ. работа. С. 101-102.

(**2) Современный немецкий конституционализм. С. 41.

(**3) Там же.

-181-

совет <представляется ничем не ограниченной>, сложилась прак-

тика, когда президент <назначает лиц, разделяющих взгляды и

даже формально принадлежащих к его партии> (*1).

Существуют и другие варианты: председатель избирается пар-

ламентом (в Германии председатель и его заместители избирают-

ся соответственно бундестагом и бундесратом), назначается прези-

дентом по совету правительства (Австрия), с согласия парламен-

та (Республика Корея), избирается парламентом по предложению

президента (Литва). Во всех этих процедурах, при которых в

назначении председателя органа конституционного правосудия

участвуют политические органы (глава государства, правительст-

во, парламент), проявляется политический характер рассматри-

ваемого института. Этим объясняется и такая особенность право-

вого статуса председателя, неизвестная судам общей юрисдикции,

как ротация лиц, занимающих указанный пост, что предусмот-

рено законодательством ряда стран. Так, в Венгрии и Румынии

при сроке полномочий судей Конституционного суда в девять лет

председатель избирается на три года; в России при сроке полно-

мочии судей Конституционного суда в 12 лет его председатель

избирается на три года и т.д. При этом, как правило, предусмат-

ривается возможность переизбрания еще на один срок  (Бенин,

Конго, Венгрия, Россия и др.).

Председатель специализированного органа конституционного

правосудия наделен соответствующими полномочиями. В одних

странах эти полномочия весьма значительны (в частности, пред-

седатель имеет право решающего голоса), в других - ограниче-

ны. Однако действительная роль председателя во многих случаях

определяется не только правовыми предписаниями, но и его лич-

ными качествами.

С учетом внутренней организационной структуры специализи-

рованные органы конституционного правосудия подразделяются

на две основные группы. Для большинства из них характерна

простая организация: помимо административного аппарата, они

не имеют каких-либо организационных подразделений. Входящие

в их компетенцию дела рассматриваются, как правило, всем со-

ставом суда на общих заседаниях (требуется лишь наличие уста-

новленного законом кворума). Правда, в некоторых странах опре-

деленные законом категории дел рассматриваются не на общих

заседаниях, а более узкими коллегиям.и. Например, во Франции

споры по выборам рассматриваются тремя секциями, каждая из

которых состоит из трех членов Конституционного совета, обра-

зуемыми посредством жеребьевки. В Румынии согласно закону

1992 г. о Конституционном суде для рассмотрения дел о консти-

туционности нормативных актов в порядке возражения председа-

(**1) Favoreu L., Philip L. Le conseil constitutionnel. P., 1991. P. 17.

-182-

тель Конституционного суда образует секции в составе трех су-

дей, решения которых могут быть обжалованы в секцию, состоя-

щую из пяти судей (ст.ст. 24, 25). В Австрии <сложилась прак-

тика, не предусмотренная законодательством, проведения засе-

даний <малого сената> (или палаты), приобретающая все боль-

шее значение... Публичные пленарные заседания резервируются

для дел, имеющих особо важное политическое значение> (*2).

В небольшой группе стран специализированные органы кон-

ституционного правосудия имеют более сложную организацион-

ную структуру (Испания, Германия, Россия, Чехия и др.). Здесь

закон предусматривает, что конституционный суд рассматривает и

разрешает дела как на пленарных заседаниях с участием всех су-

дей, так и на заседаниях двух палат (в Германии и Чехии - се-

натов), которые являются его постоянно действующими организа-

ционными структурами. В Испании и Германии в состав палат вхо-

дит равное число судей (по шесть-в Испании, по восемь-в Гер-

мании). В России одна палата имеет в своем составе девять, а

другая - 10 судей, порядок определения персонального состава

которых установлен регламентом Конституционного суда. На за-

седании суда проводится жеребьевка среди судей по спискам, со-

ставляемым с учетом избранной судьей специализации по одной

или нескольким отраслям права. По итогам жеребьевки суд вы-

носит решение о персональном составе палат; в нем также опре-

деляется срок, в течение которого может быть проведена новая

жеребьевка в целях изменения персонального состава. Законода-

тельство по-разному разграничивает компетенцию отдельных

организационных структур. В Испании, например, определена

исключительная компетенция пленума, а все остальные полномо-

чия отнесены к ведению палат, причем распределение дел между

ними осуществляется в порядке очередности, установленной пле-

нумом суда (ст. 12 закона 1979 г.). Российский закон о Консти-

туционном суде определяет как исключительную компетенцию

пленума, так и предметную компетенцию каждой палаты.

Таким образом, внутренняя организационная структура спе-

циализированного органа конституционного правосудия во многом

определяется его компетенцией. Характерно, например, что кон-

ституционные суды, рассматривающие конституционные жалобы

на нарушение конституционных прав и свобод, составляющие, как

свидетельствует практика, наиболее многочисленную категорию

дел (так, в ФРГ из поступивших в ФКС за период 1953-1984 гг.

61459 дел 58475 относились к этой категории ) (*3), имеют более

(**1) Monitonil official. Bucuresti. 1992. Pt 1. № 101.

(**2) Favoreu L. Op. cit, P. 36.

(**3) Garlicki L. Op. cit. S. 317-318.

-183-

сложную структуру, чем суды, не обладающие таким полномо-

чием.

Как отмечалось выше, в некоторых мусульманских странах

институту конституционного правосудия свойственны специфиче-

ские черты, обусловленные политикой исламизации права. В орга-

низационном отношении это находит отражение как в системе

органов конституционного правосудия, так и в порядке их форми-

рования и составе (Иран, Пакистан). В Иране конституция

1979 г. учредила Совет стражей - орган, рассматривающий за-

коны, принятые меджлисом (парламентом), <на предмет их со-

ответствия исламским и конституционным принципам> (ст. 94)(*1).

Этим определяется его состав: шесть священнослужителей, <изве-

стных своим знанием исламской юриспруденции и знакомых с

требованиями времени>, и шесть юристов, представляющих раз-

личные отрасли мусульманского права. Первые отбираются ли-

дером (духовным руководителем государства) либо советом ли-

деров, состоящим из юристов. Вторые представляются верховным

юридическим советом меджлису на утверждение. Срок полномо-

чий членов Совета стражей - шесть лет, с обновлением поло-

вины состава через три года после образования (по жребию).

В Пакистане действует более сложная система органов кон-

ституционного и религиозного контроля. Как и в большинстве

стран общего права, конституционный контроль осуществляется

здесь судом общей юрисдикции - Верховным судом федерации.

Наряду с ним учреждены два органа, осуществляющие религиоз-

ный контроль за нормативными актами. Создание их обусловлено

положениями ст. 277 конституции, согласно которым <все сущест-

вующие законы должны быть приведены в соответствие с пред-

писаниями ислама, как они установлены в священном Коране и

сунне... и ни один закон не может быть принят, если он противо-

речит таким предписаниям>.

Один орган - Совет по исламской идеологии, или Исламский

совет-состоит из 8-15 членов, назначаемых сроком на три года

президентом из лиц, обладающих <знанием принципов и филосо-

фии ислама, как они сформулированы в священном Коране и

сунне, и разбирающихся в экономических, политических, право-

вых или административных проблемах Пакистана>. Среди них

обязательно должна быть одна женщина. Исламский совет -

консультативный орган: он дает парламенту и провинциальным

собраниям, президенту и губернаторам провинций заключения по

вопросу о соответствии законопроектов предписаниям ислама, ре-

комендации по вопросу о мерах, направленных на приведение

существующих законов в соответствие с предписаниями ислама,

(**1) Constitutions of the Countries of the World. Iran. N. Y., 1980.

-184-

то есть выполняет консультативную функцию, которая в ряде

стран входит в компетенцию органа конституционного правосудия.

В 1980 г. был учрежден другой орган религиозного контро-

ля-Федеральный суд шариата (ст.ст. 203 <Д> и 203 <Ф> консти-

туции) , рассматривающий дела по искам граждан, федерального и

провинциальных правительств о <несоответствии положений зако-

на предписаниям ислама, изложенным в Коране и сунне>. Реше-

ние Федерального суда шариата может быть обжаловано в Вер-

ховный суд, где создано специальное апелляционное отделение,

состоящее из мусульманских судей - членов Верховного суда.

Рассмотренные институционные формы конституционного пра-

восудия характеризуют в организационном аспекте две основные

модели: американскую и европейскую, которые различаются по

системе органов, осуществляющих конституционный контроль,

порядку их формирования и составу. Для американской модели

в организационном отношении характерны: осуществление консти-

туционного правосудия судами общей юрисдикции (при этом ли-

бо всеми - децентрализованный контроль, либо только судами

высшей инстанции - централизованный контроль), состоящими

из профессиональных судей, назначаемых, по общему правилу,

одной ветвью власти и несменяемых до достижения пенсионного

возраста (за исключением случаев, установленных законом). Для

европейской модели характерны: осуществление конституционно-

го правосудия специализированным органом (при этом - только

одним, поэтому конституционный контроль всегда является цент-

рализованным), состоящим из профессиональных и непрофессио-

нальных судей, назначаемых, как правило, несколькими ветвями

власти на определенный, относительно короткий срок (часто -

с ротацией состава).

В ряде стран (Греция, Португалия, ЮАР, Эквадор) утверди-

лась смешанная модель, которая в организационном отношении

характеризуется лишь особенностями системы органов конститу-

ционного правосудия: в нее входят как специализированный

орган, так и суды общей юрисдикции. Так, в Португалии консти-

туционный контроль осуществляет Конституционный суд (инсти-

туционная особенность европейской модели) и суды общей юрис-

дикции (американская модель). Что касается порядка образова-

ния и состава этих двух видов органов, то они типичны для со-

ответствующей модели. Например, Конституционный суд Португа-

лии состоит из 13 судей, 10 из которых избираются Националь-

ным собранием из лиц, имеющих юридическое образование, а

трос кооптируются ими обязательно из судей других судов (обра-

зованный в 1989 г. суд состоял из шести судей и семи профессо-

ров права). Срок мандата судей Конституционного суда - шесть

лет, председателя, избираемого ими из своего состава - два года.

-185-

 3. Компетенция (юрисдикция) органов

конституционного правосудия

Органы конституционного правосудия рассматривают и ре-

шают дела, предметом которых являются конституционно-право-

вые вопросы и споры. Но прежде чем перейти к подробному осве-

щению их компетенции (юрисдикции), складывающейся из от-

дельных полномочий, в основе которых лежат определенные ка-

тегории дел, необходимо сделать два предварительных замеча-

ния, касающихся способов определения этой компетенции.

Так, следует отметить, что способы определения компетен-

ции находятся в прямой зависимости от модели конститу-

ционного правосудия. В американской модели в ее класси-

ческом варианте конституционное правосудие, как отмечалось, HG

выделяется из общего правосудия. Здесь нет особой категории

конституционных дел: конституционные вопросы могут присутст-

вовать в любых делах - уголовных, гражданских, администра-

тивных - и рассматриваться судами общей юрисдикции в общем

порядке. Это находит отражение в конституциях и законах о су-

доустройстве, которые определяют только общую, а не конститу-

ционную юрисдикцию (хотя в федеративных государствах, как

правило, выделяются споры между федерацией и ее субъектами

и между последними). Примером может служить разд. 2 ст. 3

конституции США, предусматривающий, что <судебная власть

распространяется на все дела, которые... возникают на основе

настоящей конституции, законов Соединенных Штатов и догово-

ров, заключенных или заключаемых от их имени...>. Это общее

положение, правда, конкретизировано законом о судоустройстве

применительно к юрисдикции Верховного суда, который в каче-

стве апелляционной инстанции рассматривает апелляции на ре-

шения нижестоящих судов, <признавших неконституционным акт

Конгресса в связи .с гражданским иском, делом или судебным

преследованием...> (*1). Аналогичным образом определяется компе-

тенция в странах, в которых модель конституционного правосудия

следует американскому варианту. Например, в Скандинавских

государствах, где система конституционного контроля в значи-

тельной мере близка <по своему децентрализованному и конкрет-

ному характеру к системе, первоначально развитой в Соединенных

Штатах> (*2).

Таким образом, в этих странах объем компетенции судов общей

юрисдикции в конституционно-правовой сфере законодательно

(**1) Соединенные Штаты Америки.  Конституция и законодательные акты.

С. 208.

(**2) Le controle juridctionnel des lois. Legirnite, effectivite ct developpernents

recents. Sous dir. L. Favoreu et J. Jolowicz. P., 198S. P. 279.

-186-

точно не определяется. Он зависит от характера рассматриваемых

судами общей юрисдикции дел, а во многих случаях - и от

усмотрения самих судов, которые могут уклониться от решения

конституционных вопросов по различным причинам. Например, в

США Верховный суд сформулировал ряд принципов, которые

ограничивают его юрисдикцию в конституционно-правовой сфере.

В частности, одним из таких принципов является отказ от рас-

смотрения вопросов <политического характера>. К их числу суд

относит все вопросы, затрагивающие внешнюю политику, вопро-

сы войны, вопросы формальной действительности законодатель-

ных актов и конституционных поправок, определения статуса

индейских племен (*1). Следует, однако, отметить, что трактовка

Верховным судом понятия <политический вопрос> неоднократно

менялась: он то расширял, то сужал его. Во всяком случае, как

свидетельствует практика, доктрина <политического вопроса> ис-

пользуется Верховным судом для того, чтобы <уклониться от рас-

смотрения конституционных конфликтов, в которые суд по раз-

ным политическим соображениям предпочитает не втягиваться> (*2).

Во многих странах, применяющих модифицированную амери-

канскую модель, в плане определения компетенции  верховных

судов в сфере конституционного права такая модификация нахо-

дит выражение в законодательном включении в их компетенцию

решение ряда конституционных вопросов. Это осуществляется

основным законом и по общему правилу охватывает такие вопро-

сы, как: толкование конституции: защита конституционных прав

и свобод; контроль за проведением выборов, консультации по

правовым вопросам и др. В федеративных государствах к этому

добавляется решение споров между федерацией и ее субъектами.

Конечно, объем конституционно закрепляемых полномочий судов

общей юрисдикции в сфере конституционного права неодинаков в

отдельных странах. В одних из них конституция ограничивается

указанием на одно главное полномочие - контроль за конститу-

ционностью правовых актов (например, Япония, Швеция). Так,

согласно конституции Японии <Верховный суд является судом

высшей инстанции, полномочным решать вопрос о конституцион-

ности любого закона, приказа, предписания или другого офици-

ального акта> (ст. 31). В других странах выделяется ряд полно-

мочий, как, например, в Гане, где к исключительной компетенции

Верховного суда конституция 1992 г. относит: дела, касающиеся

применения и толкования конституции: дела, возникающие по

поводу превышения парламентом и другими властями своей нор-

мотворческой компетенции: проверку действительности выборов

президента: дачу заключения по выдвинутым против него обви-

(**1) См.: Буржупзная конституция на современном этапе. М.. 1983. С. 59.

(**2) Жидков О. А. Верховный суд США: право и политика. М., 1985. С. 122.

-187-

нениям в нарушении конституции (ст.ст. 2, 13, 64, 69). Суд рас-

сматривает дела, относящиеся к выборам членов парламента, ва-

кантности их мест, выборам спикера (ст. 99). Наконец, все суды

могут рассматривть дела о конституционности актов, действий

или бездействия должностных лиц (ст. 2).

Закрепление основным законом конституционной юрисдикции

обычных судов придает большую определенность их деятельности

по осуществлению конституционного правосудия, чем это имеет

место в классической американской модели. Законодательное вы-

деление из общей юрисдикции конституционных вопросов в опре-

деленной мере сближает модифицированную модель с европей-

ской. Последняя характеризуется не только организационной, но

и юрисдикционной самостоятельностью конституционного право-

судия. Компетенция специализированных судов, его осуществляю-

щих, всегда представляет собой особую, выделенную из общей

юрисдикцию, которая определяется конституцией и законами,

прежде всего и главным образом законами об этих органах.

Смешанной модели присуще сочетание двух рассмотренных

способов определения конституционной юрисдикции. В обычных

судах она не выделяется из их традиционной юрисдикции, а спе-

циализированные органы, как при европейской модели во всех

ее модификациях, обладают самостоятельной конституционной

юрисдикцией, определяемой конституцией и законом  (Греция,

Португалия, ЮАР). При этом важное значение приобретает во-

прос о разграничении конституционной юрисдикции между кон-

ституционным судом и обычными судами. В этом отношении зна-

чительный интерес представляет система конституционного право-

судия в ЮАР, установленная временной конституцией 1994 г.

Конституция наделяет конституционной юрисдикцией Консти-

туционный суд. Верховный суд, его провинциальные и местные

отделения, а также другие нижестоящие суды. Согласно  3 ст. 98

в юрисдикцию Конституционного суда (как суда последней

инстанции) включены все дела, относящиеся к толкованию, защи-

те и применению конституции, в частности, о нарушениях основ-

ных прав, закрепляемой гл. III конституции, споры о конституци-

онности законов, споры конституционного характера между госу-

дарственными органами любого уровня и др. Верховный суд и

его провинциальные и местные отделения рассматривают по пер-

вой инстанции дела о нарушениях основных прав, о конституци-

онности законов (за исключением парламентских), администра-

тивных актов и действий государственных органов, споры консти-

туционного характера между органами местного управления и

провинциальными правительствами и др. (ст. 101). Характерно,

что апелляции на принимаемые этими судами решения подаются

не в апелляционное отделение Верховного суда, а в Конституци-

-188-

онный суд. Если в деле, рассматриваемом провинциальным или

местным отделением Верховного суда, возникает вопрос, входя-

щий в компетенцию Конституционного суда, то он передается ему

для решения (ст. 103). Наконец, ст. 103 определяет компетенцию

других судов в сфере конституционного права.

Конституция Греции также проводит разграничение консти-

туционной юрисдикции между Верховным специальным судом,

наделяемым рядом полномочий конституционного суда (ст. 100),

обычными судами (ч. 4 ст. 93) и административными судами во

главе с Государственным советом (ст. 95) (*1).

В отличие от судов общей юрисдикции компетенция специа-

лизированных органов конституционного правосудия ограничена

рассмотрением исключительно конституционно-правовых вопро-

сов. В этом одно из главных преимуществ европейской модели по

сравнению с американской, ибо тем самым специализированный

орган избавлен от необходимости <одновременно решать нередко

очень сложные специальные вопросы из области гражданского,

уголовного и т. д. права> и сосредоточиваться <исключительно на

конституционно-правовой проблематике рассматриваемых дел> (*2).

Вместе с тем следует отметить особенности законодательного

регулирования компетенции специализированного органа в от-

дельных странах. По общему правилу эта компетенция устанав-

ливается конституцией и законом о специализированном органе.

Однако при этом возникает вопрос о степени ее определенности,

то есть о том, содержит ли конституция исчерпывающий перечень

полномочий специализированного органа или он может быть до-

полнен или сокращен законом. Этот вопрос имеет важное значе-

ние, ибо касается взаимоотношений парламента и специализиро-

ванного органа конституционного правосудия, гарантий независи-

мости последнего. Можно отметить два подхода к его решению

в современном конституционном праве. В большинстве стран кон-

ституция содержит исчерпывающий перечень полномочий специа-

лизированного органа, который воспроизводится и законом о нем.

Таким образом, ни соответствующий закон, ни другие законы не

могут изменить компетенцию специализированного органа кон-

ституционного правосудия путем расширения  или сокращения

установленного конституцией перечня его полномочий. В ряде

стран об этом прямо сказано в основном законе (например, Бол-

гария, Республика Корея). Так, согласно ч. 2 ст. 149 конституции

Болгарии <закон не может предоставить Конституционному суду

полномочия или лишить его их>. Иными словами, изменение

компетенции специализированного органа может быть осуществ-

лено только путем пересмотра соответствующих статей конститу-

(**1) См.: Конституции буржуазных государств. Л\., 1986.

(**2) Современный немецким конституционализм. С. 22.

-189-

ции. Оценивая значение этого положения, болгарские юристы под-

черкивают, что <оно гарантирует стабильность статуса Консти-

туционного суда, так как законодатель не может в обычном по-

рядке посягать на ядро его статуса - правомочия> (*1).

В некоторых странах конституция не содержит исчерпывающе-

го перечня полномочий специализированного органа конституци-

онного правосудия: он может быть дополнен или сокращен зако-

ном (Испания, Узбекистан, Чехия, ЮАР). Так, в Испании пере-

чень полномочий конституционных судов является открытым:

они могут выносить решения по вопросам, определяемым не толь-

ко конституцией, но и законами. В конституции Испании гово-

рится, что к юрисдикции Конституционного суда относится реше-

ние не только указанных в ней вопросов, но и вопросов, преду-

смотренных органическими законами (п. <г> ст. 161). Согласно

ч. 2 ст. 93 Основного закона ФРГ федеральный конституционный

суд действует <в случаях, указанных ему федеральным законо-

дательством>. Если в этих странах речь идет о возможном рас-

ширении компетенции конституционного суда, то конституция

Чехии предусматривает возможность ее сокращения   (в ч. 2

ст. 87 указывается, что закон может установить условия, при ко-

торых вместо Конституционного суда вопросы об отмене право-

вых предписаний, противоречащих закону, и споры о компетен-

ции между государственными органами и органами территориаль-

ного самоуправления решает Высокий административный суд).

Впрочем, практика, складывающаяся в некоторых странах пер-

вой группы, также показывает, что не всегда строго выдержива-

ется принцип, согласно которому специализированный орган осу-

ществляет только те полномочия, которые предоставлены ему

конституцией. Об этом свидетельствует пример Франции, где ком-

петенция Конституционного совета расширяется органическими и

обычными законами и даже декретами и самим Советом. <Таким

образом... Конституционный совет нс может получить новые пол-

номочия без предварительного изменения конституции. Все, что

можно сказать, это то, что только конституция вправе предоста-

вить ему совершенно новые полномочия. В действительности пол-

номочия, создаваемые законом или декретом, полностью относят-

ся к компетенции, уже предоставленной Совету конституцией> (*2).

В Конституции РФ вопрос о компетенции Конституционного

суда проработан недостаточно четко. В ст. 125 перечислены его

семь полномочий, однако она умалчивает о том, что суду могут

быть предоставлены законом и иные полномочия. Следовательно,

перечень, содержащийся в ст. 125, является исчерпывающим.

Между тем в ч. 3 ст. 128 говорится, что полномочия, порядок

(**1) Неновски Н" Жабинска М. Указ. работа. С. 74.

(**2) Favoreu L" Philip L. Op. cit. P. 159.

-190-

образования и деятельности Конституционного суда устанавлива-

ются федеральным конституционным законом. Это положение мо-

жет быть истолковано как открывающее возможность наделения

Конституционного суда федеральным конституционным законом

и иными полномочиями. Именно таким образом  оно и было

истолковано при принятии федерального конституционного зако-

на 1994 г. о Конституционном суде Российской Федерации.

Полностью воспроизводя соответствующие положения ст. 125

Конституции, ст. 3 закона добавляет к ним чрезвычайно важное

положение о том, что Конституционный суд осуществляет иные

полномочия, предоставляемые ему Конституцией (хотя в ней

они не указаны), Федеративным договором и федеральны-

ми конституционными законами; он может также пользо-

ваться правами, предоставленными ему заключенными в соот-

ветствии со ст. II Конституции РФ договорами о разграниче-

нии предметов ведения и полномочий между федеральными орга-

нами государственной власти и органами государственной власти

субъектов федерации. Однако это положение по своему значе-

нию имеет конституционный характер, и место ему в конституции,

а не в законе, даже и конституционном. Такова практика, как мы

видели, тех стран, конституции которых предусматривают воз-

можность расширения установленных ими полномочий конститу-

ционного суда. Кроме того, возможность изменения компетенции

Конституционного суда в договорном порядке создает условия

для проведения произвольных, по существу, изменений. Пример

тому - договор между Российской Федерацией и Республикой

Татарстан от 15 февраля 1994 г. Вопреки положению ст. 125

Конституции РФ, предусматривающему, что к юрисдикции Кон-

ституционного суда относится разрешение споров о компетенции

между органами государственной власти федерации и органами

государственной власти ее субъектов (что, кстати, предусмотрено

и ст. VI Федеративного договора), согласно ст. VI этого договора

споры по осуществлению полномочий в сфере совместного веде-

ния разрешаются в согласованном сторонами порядке. Иными

словами, из компетенции Конституционного суда, определенной

Конституцией, указанный договор изымает существенное полно-

мочие, что означает изменение ст. 125 в договорном порядке.

На основании сказанного выше можно сделать вывод, что

требованию упрочения стабильности статуса органов конституци-

онного правосудия соответствует определение компетенции основ-

ным законом при запрещении ее изменения в любом порядке,

кроме внесения конституционных поправок. Некоторые авторы вы-

сказываются по этому поводу более категорично. Так, по мнению

Л. Фаворо, <любой институт, существование, деятельность или

полномочия (выделено нами. - Авт.) которых рискуют быть по-

-191-

ставлены под угрозу законодателем или правительством, не мо-

жет рассматриваться как конституционный суд, а в более широ-

ком плане как конституционная юстиция> (*1).

Предметная компетенция органов конституционного правосу-

дия определяется их природой как главных органов судебной за-

щиты конституции. Анализ современного законодательства позво-

ляет выделить четыре основные группы их полномочий:

1) связанные с обеспечением верховенства конституции в си-

стеме источников национального права: контроль за конститу-

ционностью нормативно-правовых актов и международных дого-

воров; официальное толкование конституции и законов;

2) связанные с обеспечением соблюдения принципа разделе-

ния властей: рассмотрение споров о компетенции между государ-

ственными органами (разграничение компетенции законодатель-

ной, исполнительной и судебной власти по горизонтали), между

государством и его составными частями (разграничение полномо-

чий по вертикали: в федеративном государстве - между федера-

цией и ее субъектами и между последними, в сложном унитарном

государстве - между центром и автономными образованиями, в

простом унитарном государстве - между центральными государ-

ственными органами и территориальными коллективами);

3) связанные с защитой конституционных прав и свобод чело-

века: процедуры <хабеас корпус>, ампаро, конституционной жа-

лобы. К ним можно отнести также контроль за проведением вы-

боров и референдумов и разрешение избирательных споров, по-

скольку речь идет о защите одного из важнейших политических

прав граждан - избирательного;

4) связанные с защитой конституции от нарушения ее высши-

ми должностными лицами, а в ряде государств-и политически-

ми партиями (рассмотрение дел в порядке процедуры импичмента

или участие в ней, контроль за деятельностью политических пар-

тий).

При этом следует иметь в виду два обстоятельства: во-первых,

не все органы конституционного правосудия осуществляют все

или в полном объеме указанные полномочия. Во-вторых, в отдель-

ных странах им присущи и иные полномочия такие, например, как

объявление неконституционным бездействие государственных орга-

нов или должностных лиц (в Австрии, Венгрии, Германии конститу-

дионный суд может потребовать от нормотворческого органа, кото-

рый медлит с выполнением предписанных ему законом обязанно-

стей по изданию правовых норм, выполнения их в определенные

сроки; в Бенине конституция предусматривает вмешательство Кон-

ституционного суда в случаях, когда президент не промульгирует

в установленный срок закон, принятый парламентом, или не дает

(**1) Favoreu L. Ор. at. P. 17.

-192-

ответа на запрос о деятельности правительства). В ряде стран

орган конституционного правосудия констатирует вакантность по-

ста президента в случае его смерти, отставки или длительной не-

дееспособности и т. д.

Следует также отметить, что приведенная классификация пол-

номочий органов конституционного правосудия носит в известной

мере относительный характер, ибо некоторые полномочия перекре-

щиваются (например, контроль за конституционностью правовых

актов может осуществляться при рассмотрении конституционных

жалоб, споров о компетенции и т. д.). Кроме того, некоторые авто-

ры исключают из компетенции ряд указанных нами полномочий.

Так, Л. Гарлицкий считает, что конституционное правосудие не

охватывает такие вопросы, как избирательные споры, контроль за

политическими партиями и проведением референдумов (*1).

Как бы ни отличались по объему своей компетенции органы

конституционного правосудия, обязательным ее компонентом яв-

ляется контроль за конституционностью правовых актов, опреде-

ляющих, как отмечалось выше, сущность конституционного право-

судия. Этим обусловлена необходимость подробного анализа дан-

ного полномочия, чему посвящен  4 настоящей главы. Здесь же

кратко рассмотрим иные полномочия (более подробно некоторые

из них освещаются в других разделах настоящей работы).

1. Важнейшим требованием конституционной законности яв-

ляется единство и стабильность в понимании смысла и содержа-

ния конституционных норм. Выполнение этого требования обес-

печивается официальным и обязательным толкованием конститу-

ции. При этом следует подчеркнуть два момента. Во-первых, речь

идет не о толковании как уяснении конституционной нормы при-

меняющим ее субъектом, а о толковании как разъяснении, кото-

рое дается уполномоченным на то государственным органом в

принимаемом им решении. В ряде стран, где существует орган

конституционного правосудия, законодательство предоставляет

право толковать конституцию не ему, а парламенту (например,

согласно ст. 137 конституции Эквадора 1987 г. право ее толкова-

ния предоставлено не суду конституционных гарантий, а Нацио-

нальному конгрессу) (*2). Но на практике официальное толкование

конституции, по существу, осуществляется всеми органами кон-

ституционного правосудия, ибо именно в нем <глубинная суть

конституционного контроля> (*3). Во-вторых, роль толкователя кон-

ституции по-разному регулируется современным конституцион-

ным законодательством и осуществляется в различных формах.

(**1) Garlicki L. Ор. dt. S. 174.

(**2) Constitutions of the Countries of the World. Equador. N.Y., 1987.

(**3) Овсепян Ж. И. Судебный конституционный контроль в зарубежных стра-

нах. С. 82.

-193-

В одних странах, независимо от вида модели конституционно-

го правосудия, законодательство вообще умалчивает о праве ор-

гана, его осуществляющего, толковать основной закон (консти-

туции США, Франции, Италии, Португалии). Но и здесь Верхов-

ный суд, конституционные суды являются верховными толкова-

телями конституции. Особенность осуществляемого ими на прак-

тике официального толкования состоит в том, что оно является

Казуальным (в том смысле, что дается при рассмотрении конкрет-

ных дел и неразрывно связано с ними). Однако его юридические

последствия неодинаковы. В странах общего права решение, в ко-

тором дано такое толкование, обязательно лишь для участвую-

щих в деле сторон, а приобретая форму прецедента - для всех

судов, рассматривающих аналогичные дела. В странах с конти-

нентальной системой права любое решение, в том числе и то, в ко-

тором при рассмотрении конкретного дела дается толкование кон-

ституционной нормы, является общеобязательным.

В другой группе стран основной закон прямо предусматривает

исключительное право органа конституционного правосудия осу-

ществлять его толкование. Такое толкование может быть двух

видов. В большинстве указанных стран - это казуальное толко-

вание, то есть толкование конституционных норм, которое дается

в связи с рассмотрением конкретных дел. Оно характерно преи-

мущественно для стран общего права (Гана, Индия, Намибия

и др.). Так, Верховный суд Индии рассматривает апелляции на

любые решения высоких судов штатов по гражданским, уголов-

ным и иным делам, в которых затрагивается <существенный во-

прос права, относящийся к толкованию настоящей конституции>

(ст. 132). Иными словами, толкование конституции всегда связа-

но с рассмотрением конкретного дела и вынесенное по нему реше-

ние не представляет собой специального акта толкования. Кроме

того, хотя во многих случаях толкование носит нормативный ха-

рактер, оно не является общеобязательным (erga omnes).

Только в немногих современных государствах толкование кон-

ституции органом конституционного правосудия законодательно

выделяется в качестве его самостоятельного полномочия, которое

реализуется им путем принятия в особом разбирательстве (в рам-

ках самостоятельной процедуры) решения о толковании той или

иной конституционной нормы вне связи с рассмотрением какого-

либо конкретного дела, а по запросу указанных в конституции

субъектов. Такое толкование всегда является нормативным и об-

щеобязательным (Албания, Болгария, Венгрия, Габон, Словакия,

Россия, Казахстан, Молдова, Армения, Узбекистан). Так, в Бол-

гарии Конституционный суд дает <общеобязательное толкование

конституции> (ст. 149). Конституция РФ, выделяя толкование

основного закона как самостоятельное полномочие Конституци-

-194-

онного суда, не определяет его характер (ч. 5 ст. 125). Однако со-

гласно ст. 106 федерального конституционного закона это толко-

вание является <официальным и обязательным для всех предста-

вительных, исполнительных и судебных органов государственной

власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреж-

дений, организаций, должностных лиц, граждан и их объедине-

ний>.

Следует еще раз подчеркнуть, что речь идет о толковании кон-

ституции как специальной процедуре, результат которой заклю-

чается в принятии решения о толковании. Но это вовсе не исклю-

чает возможности конституционного суда толковать конституци-

онные нормы при решении любых рассматриваемых им дел, ибо

без такого толкования невозможно конституционное правосудие.

Характерно, например, что закон Чехии о Конституционном суде

1993 г., отменив предусматривавшуюся федеральным законом

1991 г. особую процедуру толкования, вместе с тем говорит о тол-

ковании <в связи с деятельностью Конституционного суда по ре-

шению конституционных вопросов" (*1). Поэтому представляется не-

верным или по меньшей мере спорным положение о том, что <в

соответствии с ч. 5 ст. 125 давать толкование Конституции Рос-

сийской Федерации по собственной инициативе Конституцион-

ный суд не может. Эту деятельность он осуществляет лишь по

запросу ряда государственных органов и должностных лиц> (*2).

Иными словами, авторы комментария не проводят различия меж-

ду толкованием как юридическим актом и толкованием как про-

цессуальной формой деятельности.

Российское законодательство устанавливает специальную про-

цедуру рассмотрения Конституционным судом дел о толковании

Конституции. Особенность ее состоит в том, что правом обраще-

ния в Конституционный суд обладает ограниченный круг субъек-

тов (президент, палаты Федерального Собрания, правительство

РФ, органы законодательной власти субъектов федерации). В

ряде других стран, например, в Болгарии, этот круг не отличает-

ся от круга субъектов, обладающих правом обращения в Консти-

туционный суд по всем вопросам, включаемым в его компетенцию

(в частности, это право предоставлено 1/5 депутатов Народного

собрания). Рассмотрение дел о толковании конституции отнесено

российским федеральным конституционным законом к исключи-

тельной компетенции пленума Конституционного суда. В 1995 г.

Конституционный суд принял в порядке этой процедуры первые

решения о толковании ряда статей Конституции (например,

постановление № 1-II 1995 г. по делу о толковании ч. 4 ст. 105

и ст. 106 и постановление № 2-II 1995 г. о толковании ч. 3

(**1) Shirka zakonu. 1993. С. 25. 1993.

(**2) Конституция Российской Федерации. Комментарий. С. 531.

-195-

ст. 103, ч. 2. 3и5 ст. 105, ч. Зет. 107, ч. 2 ст. 108, ч. Зет. 117и ч. 2

ст. 135 Конституции) (*1).

Судебная практика конституционных судов, наделенных пра-

вом давать официальное толкование конституции, свидетельствует

о том, что рассмотрение этой категории дел занимает заметное

место в их деятельности. Так, в Венгрии Конституционный суд

рассмотрел в 1990 г. восемь ходатайств, в 1991 г. - четыре, ре-

шения по которым <представляются довольно значительными> (*2).

В Болгарии <значительная часть принятых Конституционным су-

дом решений носит толковательный характер> (*3).

В связи с предоставлением органам конституционного право-

судия права давать официальное и обязательное толкование кон-

ституции возникает вопрос, исключает ли оно аналогичное право

парламента (аутентичное толкование). Нам представляется, что

исключает, ибо не может быть два органа, обладающих одним и

тем же полномочием. Конечно, парламент может толковать при-

нятую им конституцию, но такое толкование не будет обязатель-

ным.- В одном из решений Конституционного суда Болгарии уста-

навливается, что Народное собрание может толковать конститу-

цию, но лишь в порядке и при условиях, когда она меняется и до-

полняется, не затрагивая при этом компетенции Великого народ-

ного собрания (*4). Вряд ли такое толкование может рассматривать-

ся как официальное и обязательное (скорее, речь идет о толкова-

нии как уяснении содержания соответствующих конституционных

норм, затрагиваемых конституционными поправками).

Предоставление органу конституционного правосудия, а не

парламенту права давать официальное и обязательное толкова-

ние конституции исходит из известного принципа: <никто не мо-

жет быть судьей в своем собственном деле>. Оно оправданно и в

тех случаях, когда конституция принимается не парламентом, а

иными органами (учредительным собранием, на референдуме),

ибо судебное толкование всегда предпочтительней толкования,

даваемого политическим органом, каким является парламент.

Значение рассмотренного полномочия органов конституцион-

ного правосудия не ограничивается тем, что оно содействует упро-

чению конституционной законности, обеспечивая единство и ста-

бильность в понимании конституционных норм. Реализуя это пол-

номочие, органы конституционного правосудия, как уже отмеча-

лось, участвуют в процессе нормотворчества (в некоторых пост-

(**1) Российская газета. 1995. 9 марта: 20 апреля.

(**2) Государство и право. 1993. № 9. С. 67-68.

(**3) Там же. С. 75.

(**4) См.: Спасов Б. Учение за конституцията. София, 1993. С. 52.

-196-

социалистических государствах вопрос этот остается дискуссион-

ным) (*1).

В некоторых странах органам конституционного правосудия

предоставлено право давать обязательное толкование и обычных

законов (Албания, Египет, Польша, Узбекистан). Так, согласно

ст. 13 закона о Конституционном трибунале Польши последний

дает обязательное толкование законов по ходатайству президен-

та, премьер-министра, председателей Верховного суда и Главного

административного суда, уполномоченного по правам человека и

генерального прокурора (*1). Аналогичное право имеет Верховный

конституционный суд Египта, осуществляемое им в случаях, ког-

да, по мнению суда, <есть необходимость в единообразном толко-

вании закона> (ст. 26 закона 1979 г.) (*3). В данном случае речь идет

о роли органов конституционного правосудия в упрочении общего

принципа законности (во многих странах эта функция возлагается

на другие органы, например, в Монголии - на Верховный суд, в

Молдове и Иране - на парламент).

2. Органы конституционного правосудия играют важную роль

в обеспечении соблюдения принципа разделения властей. В ряде

стран законодательство возлагает на них функцию <главного регу-

лятора деятельности публичных властей> (Бенин, Конго, Мали).

Так, конституция Конго определяет Конституционный суд как

главный регулятор деятельности публичных властей (ст. 142), а

конституция Бенина - как <орган, регулирующий деятельность

публичных властей и государственных институтов> (ст. 114). В

соответствии с этим органы конституционного правосудия наде-

ляются полномочиями двух видов: рассматривать споры консти-

туционного характера по горизонтали - между государственны-

ми органами и по вертикали - между федеральным или унитар-

ным государством и его составными частями.

Рассматриваемые споры всегда носят публично-правовой ха-

рактер: их сторонами являются только государственные органы,

государство и его составные части, между которыми возник кон-

фликт по вопросам установленной конституцией и законами ком-

петенции, определения их прав и обязанностей. Решение прини-

мается органом конституционного правосудия либо в соответст-

вии с особой процедурой, либо в рамках процедур, используемых

им при осуществлении других полномочий (например, при осу-

ществлении контроля за конституционностью нормативных актов,

рассмотрении конституционных жалоб и т. д.).

Первый вид полномочий предусмотрен законодательством мно-

(**1) Constitution Making in Eastern Europe. Ed. by. A. Howard. Washington,

1993. P 42

(**2) Dziennik ustaw Rzeczypospolitey Polskiey. Warczawa, 1991. № 109.

(**3) Аль Джарида ар Расмия. Каир, 1979. № 36 (на араб. яз.).

-197-

гих современных государств (Австрия, Албания, Болгария, Гру-

зия, Испания, Италия, Россия, Франция, ЮАР и др.), однако оно

по-разному определяет его. В одних странах органам конституцион-

ного правосудия предоставлено право рассматривать споры о ком-

петенции между любыми государственными органами. Характер-

но в этом отношении положение ст. 98 конституции ЮАР, соглас-

но которому Конституционный суд решает споры конституцион-

ного характера между государственными органами любого уров-

ня. В других речь идет только о высших государственных органах,

как, например, в Болгарии, где Конституционный суд рассматри-

вает споры между парламентом, президентом и правительством

(ст. 149 конституции). В третьих к компетенции органа конститу-

ционного правосудия отнесено рассмотрение споров между госу-

дарственными органами нескольких уровней. Так, в России Кон-

ституционный суд разрешает споры о компетенции как между

федеральными органами государственной власти, так и между

ними и высшими государственными органами субъектов федера-

ции (ч. 2 ст. 3 федерального конституционного закона). Основной

закон ФРГ предусматривает возможность рассмотрения феде-

ральным конституционным судом споров не только между верхов-

ными федеральными органами, но и между органами отдельных

земель (ст. 99).

Рассматриваемое полномочие может быть различным по объе-

му и в другом отношении. В ряде стран оно является универсаль-

ным в том смысле, что орган конституционного правосудия раз-

решает конфликты между всеми ветвями власти. Так, в ст. 125

конституции Хорватии говорится, что Конституционный суд раз-

решает споры о компетенции между органами законодательной,

исполнительной и судебной власти (*1). Органический закон о Кон-

ституционном суде Испании относит к его компетенции рассмот-

рение споров о разграничении компетенции или полномочий, в ко-

торых участвуют правительство и конгресс депутатов, сенат или

генеральный совет судебной власти или какие-либо учрежден-

ные конституцией органы (ст. 59).

В другой группе стран рассматриваемое полномочие уже по

своему объему: предметом рассмотрения являются споры преиму-

щественно о компетенции между двумя властями или даже в

пределах одной власти. Здесь можно выделить три основных ва-

рианта:

1) наиболее распространено рассмотрение споров между за-

конодательной и исполнительной властями (Болгария, Франция,

Азербайджан, ряд стран Африки). Типичным примером в этом от-

ношении является Франция. Хотя в конституции прямо не говорит-

ся о разрешении Конституционным советом споров между парла-

(**1) См.: Право и жизнь. 1994. № 6. С. 87.

-198-

ментом и правительством, он осуществляет это полномочие, рас-

сматривая споры о разграничении нормотворческой компетенции

между парламентом и правительством (на основании ст.ст. 34 и 37

о разграничении законодательной и регламентарной власти,

ст.ст. 41-42 - разрешение споров о приемлемости законопредло-

жении и поправок);

2) рассмотрение споров между судебной и исполнительной

властями (например, согласно ст. 138 конституции Австрии Кон-

ституционный суд рассматривает споры о компетенции между су-

дами и административными органами);

3) рассмотрение споров в пределах судебной власти (напри-

мер, Австрия, Египет). Так, в Австрии Конституционный суд рас-

сматривает споры о компетенции между административным су-

дом и всеми иными судами, в частности, между административ-

ным судом и Конституционным судом, а также между обычными

и другими судами (ст. 138 Конституции). В Египте соответствую-

щее полномочие Верховного конституционного суда вообще огра-

ничено рассмотрением лишь споров о юрисдикции между судами

(ст. 25 закона 1979 г.).

В тех странах, конституционное законодательство которых не

выделяет полномочие по рассмотрению споров между государст-

венными органами, на практике органы конституционного право-

судия осуществляют его в рамках других процедур. Примером мо-

гут служить США, где отсутствует специальная процедура, позво-

ляющая Верховному суду рассматривать конфликты между прези-

дентом и конгрессом. <Однако Верховный суд играет важную роль

в регулировании баланса сил законодательной и исполнительной

власти в механизме разделения властей> (*1).

Выделение специального полномочия, специальной процедуры

рассмотрения споров между государственными органами способст-

вует упрочению стабильности правового статуса органа конститу-

ционного правосудия, что позволяет избежать возможных кон-

фликтов по поводу компетенции самого органа конституционного

правосудия. Характерно в связи с этим различное толкование, ко-

торое дается итальянскими юристами положению ст. 134 конститу-

ции, предусматривающему полномочие Конституционного суда

рассматривать споры о компетенции между различными властями

государства. Одни из них считают, что речь идет о законодатель-

ной, исполнительной и судебной власти, другие - что суд призван

разрешать конфликты только между парламентом, правительством

и президентом^ Впрочем, речь идет лишь о доктринальном толко-

вании, поскольку суд не определил своего отношения к этому во-

(**1) Современное буржуазное государственное право. Критические очерки. Т. 2.

Основные институты. С. 313.

(**2) Cм.: Нудель М. А. Указ. работа. С. 101-102.

-199-

просу ввиду незначительного количества рассмотренных им дел

данной категории (до сих пор <это полномочие практически имеет

второстепенное значение>) (*1).

Разрешая споры между государственными институтами, орган

конституционного правосудия выступает как арбитр в конфликтах

между различными ветвями власти, призванный обеспечить сохра-

нение их сбалансированности. Судебная практика в отдельных

странах свидетельствует о том, что значение данной функции да-

леко неодинаково. В ряде стран количество рассматриваемых ор-

ганом конституционного правосудия этой категории дел относи-

тельно невелико (например, в Австрии Конституционный суд еже-

годно рассматривает три-четыре дела, Федеральный конституцион-

ный суд ФРГ за более чем 40-летний период своей деятельности

принял только 43 решения) (*2). Но главное, конечно, не в числе при-

нятых решений, а в том значении, которое они имеют для соблю-

дения принципа разделения властей. В качестве примера можно

привести практику Конституционного совета Франции по разреше-

нию споров о нормотворческой компетенции между правительством

и парламентом (*3). В их разрешении Конституционный совет не всег-

да выступал как беспристрастный арбитр. Но в целом его юрис-

пруденция <позволяла соблюдать соответствующие прерогативы

правительства и парламента таким образом, что ни одна из вла-

стей не доминировала над другой, и равновесие, установленное уч-

редителями, не было изменено> (*4).

Второй вид рассматриваемых полномочий - разрешение спо-

ров между государством и его составными частями и между по-

следними - традиционно был присущ органам конституционного

правосудия в федеративных государствах. При этом оно особо

выделялось даже в тех странах, где конституционная юрисдик-

ция не имеет самостоятельного значения (например, в США, Ав-

стралии, Канаде, Мексике). Этим полномочием обладают органы

конституционного правосудия во всех современных федеративных

государствах, где они призваны обеспечивать правовую защиту

принципов федерализма, поддержание определенного баланса

между федеральными властями и властями субъектов федерации.

Разрешение споров между государством и его составными ча-

стями ныне включается в компетенцию органов конституционного

правосудия во все большем числе унитарных государств. Прежде

всего - это регионалистские (целиком состоящие из автономных

единиц, как, например, Италия и Испания) и сложные унитарные

(**1) Favoreu L. Ор. cit P. 74.

(**2) Ibid. P. 38, 74.

(**3) Cм.: Крутоголов M. А. Конституционный совет Франции. M., 1993. С. 154-

164.

(**4) Favoreu L" Philip L. Le conseil constitutionnel. P. 119.

-200-

государства, имеющие в своем составе автономные образования

(Португалия, Филиппины). Их органы конституционного правосу-

дия рассматривают споры между государством и автономными

образованиями и между ними (например, ст. 134 конституции

Италии, ст. 161 конституции Испании). В новейшем законодатель-

стве ряда простых унитарных государств наметилась тенденция

к включению в юрисдикцию органов конституционного правосу-

дия разрешения конфликтов между центральными государствен-

ными органами и органами местного самоуправления (Албания,

Болгария, Венгрия, Республика Корея). Так, согласно ст. 149

конституции Болгарии к компетенции Конституционного суда от-

несено рассмотрение споров о компетенции между органами мест-

ного самоуправления и центральными исполнительными органами.

В ЮАР Верховный суд рассматривает все споры конституцион-

ного характера между властями местного управления и между

ними и провинциальной властью (ст. 101 временной конституции).

Указанное полномочие осуществляется органом конституцион-

ного правосудия в рамках либо специальной процедуры, либо

иных процедур. Так, в гл. XI федерального конституционного

закона о Конституционном суде РФ определены субъекты, обла-

дающие правом обращения по такого рода делам, основания хо-

датайств (допустимость ходатайств), пределы проверки их, со-

держание итогового решения. Но означает ли это, что тем самым

исключается возможность решения соответствующих конфликтов

в иных процедурах? Практика органов конституционного правосу-

дия во многих государствах дает отрицательный ответ на этот во-

прос. В частности, в ФРГ <споры между федерацией и землями

являются одной из редких форм разбирательства>, ибо <наиболее

частый конфликт, связанный с соблюдением границ компетенции

федеральным или земельным законодателем, по прагматическим

причинам регулярно разрешается в форме абстрактной проверки

действительности правовых предписаний> (*1).

Разрешая конфликты между государством и его составными

частями, органы конституционного правосудия призваны обеспе-

чить, с одной стороны, соблюдение конституционных гарантий

правового статуса субъектов федерации, автономных областей,

местного самоуправления, с другой - защитить целостность и

единство государства. Иными словами, речь идет о поддержании

установленного основным законом баланса между государством

и его составными частями, о соблюдении принципов федерализма

и децентрализации.

Значение и характер деятельности органов конституционного

правосудия по осуществлению рассматриваемого полномочия в

отдельных странах далеко неоднозначны. Достаточно указать на

(**1) Конституционное право Германии. Т. 1. М.: 1994. С. 297.

-201-

деятельность Верховного суда США, который всегда играл зна-

чительную роль в регулировании федеральных конфликтов. При

этом, однако, в одни периоды, действуя в соответствии со сформу-

лированными им доктринами <национального верховенства>, <ду-

алистического федерализма>, Верховный суд содействовал усиле-

нию нейтралистских тенденций, в другие, напротив, отстаивал су-

веренные права штатов (доктрина <сбалансированного федера-

лизма>). Значительна роль Конституционного суда Испании в

разрешении конфликтов между государством и автономными со-

обществами. Он не только успешно выполняет роль арбитра, но

и <вносит вклад в снижение напряженности и решение конфлик-

тов, особенно между государством и весьма могущественными

автономными сообществами, такими как Каталония и Страна ба-

сков> (*1).

3. В подавляющем большинстве государств одной из важней-

ших задач органов конституционного правосудия является защи-

та основных прав и свобод человека, гарантированных конститу-

цией. Эта задача формулируется во многих конституциях и спе-

циальных законах об органах конституционного правосудия. Так,

согласно ст. 114 конституции Бенина Конституционный суд - <га-

рант основных прав человека и публичных свобод>. Российский

закон о Конституционном суде наделяет его полномочиями в це-

лях защиты <основных прав и свобод человека и гражданина>

(ст. 3).

Включение в конституционную юрисдикцию специального пол-

номочия по защите прав и свобод - характерная черта законода-

тельства многих современных государств, независимо от того,

какую модель конституционного правосудия оно предусматри-

вает. Этим полномочием наделены суды общей юрисдикции при

модифицированной американской модели (Бангладеш, Гана, Ин-

дия, Намибия, Пакистан). Так, ст. 32 конституции Индии гаран-

тирует право обращения в Верховный суд для осуществления ос-

новных прав, закрепляемых частью III. Тем самым <Верховный

суд провозглашен в качестве защитника и гаранта основных

прав> (*2)^. Аналогичным полномочием обладают специализированные

органы при европейской модели (Австрия, Венгрия, Испания,

Мальта, Россия) и смешанной (например, ЮАР). Так, со-

гласно ч. 4 ст. 125 Конституции РФ Конституционный суд рас-

сматривает жалобы на нарушение конституционных прав и сво-

бод граждан. Конституция ЮАР предусматривает, что Конститу-

ционный суд и Верховный суд рассматривают дела о нарушении

или угрозе нарушения любого из основных прав, содержащихся

в гл. 3 (ст.ст. 98, 101).

(**1) Favoreu L. Op. cit. P. 105.

(**2) Басу Д. Указ. работа. С. 215.

-202-

Однако отсутствие в конституционном законодательстве ряда

стран норм, непосредственно регулирующих соответствующее пол-

номочие, отнюдь не означает, что оно на практике не осуществ-

ляется действующими там органами конституционного правосу-

дия. Отличие состоит лишь в том, что эти органы осуществляют

защиту конституционных прав и свобод в рамках иных процедур,

главным образом при контроле за конституционностью норматив-

ных актов, действий или бездействия публичных властей (страны

общего права - США, Австралия, Канада, страны континенталь-

ного права - Болгария, Португалия, Франция). Говоря, например,

о Конституционном совете Франции, Ф. Люшер указывает, что кон-

ституционные гарантии свобод обеспечиваются такими применяе-

мыми им процедурными формами, как предварительный и после-

дующий контроль за конституционностью нормативных актов (*1).

В ряде франкоязычных стран Африки (Габон, Мали) обяза-

тельному рассмотрению конституционным судом подлежат зако-

нодательные и регламентарные акты, которые, <как предполагает-

ся, посягают на права человека и публичные свободы>. В Бенине

Конституционный суд по собственной инициативе может рассмот-

реть нормативный акт на предмет его конституционности, если, по

его мнению, он <наносит ущерб основным правам и свободам>

(ст. 117 конституции).

Не рассматривая подробно весь комплекс вопросов, относящих-

ся к осуществлению органами конституционного правосудия защи-

ты прав и свобод, остановимся на двух моментах материального и

процедурного характера. Прежде всего следует отметить, что рас-

сматриваемое полномочие различается по своему объему, то есть

по кругу конституционных прав и свобод, подлежащих защите ор-

ганами конституционного правосудия. Такое различие обусловлено

неодинаковым подходом самого основного закона к декларируе-

мым им правам и свободам. Одни конституции не проводят разли-

чия между ними по их юридической ценности, другие - выделяют

среди них две категории: основные права (преимущественно граж-

данские и политические) и права, формулируемые в виде руково-

дящих принципов политики государства - преимущественно соци-

ально-экономические (ряд развивающихся стран: Индия, Паки-

стан, Намибия, Гана, такие страны, как Испания, Португалия).

В первом случае все конституционные права являются объектом

защиты органом конституционного правосудия (например, Герма-

ния, Россия), во втором-только основные. В конституции Индии,

например, указывается, что положения о руководящих принципах

политики государства <не должны осуществляться в судебном

порядке> (ст. 37). Конституция и закон о Конституционном суде

(**1) См.: Люшер Ф. Указ. работа. С. 59.

-203-

Испании также предусматривают, что только основные права и

свободы, перечисленные в ст.ст. 14-29, являются <предметом за-

щиты конституционного права>. Вторая категория прав может

быть защищена общими судами, но <они не пользуются усилен-

ной гарантией, дающей возможность обратиться за их защитой

в Конституционный суд> (*1). В Португалии экономические, социаль-

ные и культурные права (гл. Ill конституции) должны быть кон-

кретизированы законодателем. <Именно в этой области <полити-

ко-юридической конкретизации> конституции менее всего остает-

ся места для судебного вмешательства, в частности, Конститу-

ционного суда при контроле за правовыми предписаниями, кон-

кретизирующими соответствующие права> (*2).

В современном конституционном праве наибольшее распрост-

ранение получили три основные процедуры, применяемые орга-

нами конституционного правосудия при осуществлении ими пол-

номочия по защите прав и свобод. В странах общего права (США,

Австралия, Канада, Индия, Гана и др.) - это издание судебных

предписаний по принудительному осуществлению основных прав

(<хабеас корпус>, запретительный приказ, mandamus и др.). На-

пример, в Индии, где органами конституционного правосудия яв-

ляются Верховный суд и высокие суды штатов, они имеют право

издавать распоряжения, приказы и предписания, такие как <хабеас

корпус>, запретительный, mandamus в целях осуществления како-

го-либо из прав, предоставленных конституцией (ст.ст. 32, 226).

Впрочем, этим правом обладают и органы конституционного пра-

восудия в ряде стран с иной правовой системой. Например, со-

гласно ст. 202 конституции Перу Конституционный суд в послед-

ней инстанции рассматривает дела в порядке процедуры <хабеас

корпус>, которая является одной из гарантий конституционных

прав (ст. 200).

Во все большем числе стран применяется процедура конститу-

ционной жалобы (Австрия, Венгрия, Грузия, Корея, Мальта,

Словения, Чехия, Россия, Швейцария, Югославия). Консти-

туционная жалоба может быть подана физическим и юридиче-

ским лицом (в некоторых странах, например, в России, законода-

тельство предусматривает и коллективные жалобы, а в Германии

и Чехии - конституционные жалобы общин и общинных союзов),

считающим, что государственный орган или должностное лицо

нарушило его конституционное право. Обычно требуется в каче-

стве предварительного условия исчерпание всех других средств

защиты, но могут быть и исключения из этого правила. Так, в

Германии согласно доктрине <функционально конституционная жа-

лоба содержит в себе как индивидуальную гарантию защиты граж-

(**1) Annuaire international de justice constitutionnelle. Т. VI. P. 122.

(**2) Ibid. P. 183.

-204-

данина, основные права которого нарушены, так и объективно-

правовые компоненты: она служит охране Конституции...> (*1). Исхо-

дя из этого, закон о ФКС предусматривает, что истец может,

минуя иные инстанции, непосредственно обратиться в суд, если

докажет, что нанесенный ущерб имеет <всеобщее значение>. В от-

личие от приказов о принудительном осуществлении конститу-

ционных прав решение по конституционным жалобам имеет не

индивидуальный, а общий характер, то есть распространяется на

всех лиц, которые могут быть затронуты действием неконститу-

ционного акта.

В России процедура конституционной жалобы впервые была

введена Конституцией 1993 г. Однако Конституция РСФСР 1978 г.

(ст. 165^) и закон о Конституционном суде 1991 г. предусматрива-

ли такое полномочие Конституционного суда, как проверка по

жалобам граждан конституционности <обыкновений правопри-

менительной практики>. Под последней понималось <ставшее об-

щепринятым юридически значимое поведение судей и других пра-

воприменителей, основанное на сложившемся истолковании пра-

вовых норм или восполнению их пробелов и неясностей" (*2). Иными

словами, объектом жалобы мог быть не нормативный акт, а толь-

ко <обыкновение правоприменительной практики>. Ныне именно

закон, примененный или подлежащий применению в конкретном

деле и нарушающий конституционные права и свободы, стал ос-

новным предметом конституционной жалобы. По мнению неко-

торых юристов, это положение, с одной стороны, идет дальше

прежних предписаний, а с другой - означает существенное су-

жение предмета, конституционной жалобы, ибо <не допускаются

жалобы на неконституционность обыкновений в применении под-

законных актов> (*3). Впрочем, при отсутствии достаточной практи-

ки трудно пока предвидеть, как будет истолковано Конституцион-

ным судом понятие <закон> (включает ли оно только законода-

тельный акт или и другие нормативные акты).

В деятельности некоторых специализированных органов кон-

ституционного правосудия рассмотрение конституционных жалоб

занимает центральное место. В этом отношении показательна

практика ФКС Германии: с 1951 по 1990 гг. он получал от 2,5 до

3,7 тыс. конституционных жалоб ежегодно (*4). Основную массу

дел, рассматриваемых Конституционным судом Австрии, так-

же представляют дела по конституционным жалобам в поряд-

(**1) Конституционное право Германии. Т. 1. С. 308.

(**2) Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1993. № 2. С. 31.

(**3) Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1994. № 2.

С. 30-31.

(**4) The American Journal of Comparative Law. N.Y., 1992. № 1. P. 94.

-205-

ке ст. 144 конституции: в 1989 г. они составляли 73% всех рас-

смотренных им дел (*1).

Следует отметить, что количество рассматриваемых конститу-

ционных жалоб во многом зависит от определяемого законода-

тельством отдельных стран их предмета. Например, в Германии

могут быть обжалованы не только федеральные и земельные зако-

ны, но также административные нормативные и индивидуальные

акты, судебные решения, включая решения конституционных судов

земель. Именно судебные решения составляют здесь основную мас-

су дел, рассматриваемых ФКС, что превращает его, по существу,

в <высший кассационный суд>, третью судебную инстанцию (*2). Кон-

ституционный суд РФ рассмотрел первые дела по конституцион-

ным жалобам граждан в 1995-1996 гг. (см., например, постанов-

ления №6-11 и 7-11 1995 г., № 1-11 1996г.) (*3).

В ряде латиноамериканских стран (например, Мексика, Ни-

карагуа, Эквадор, Перу), а также в Испании и Экваториальной

Гвинее средством защиты основных прав является процедура

<ампаро>, во многом сходная с процедурой конституционной жа-

лобы. Основное различие состоит в том, что решение, принимае-

мое органом конституционного правосудия, носит индивидуаль-

ный характер, то есть распространяется только на истца. Так,

согласно ст. 107 конституции Мексики решение, выносимое феде-

ральным судом по делам о нарушении прав человека, формули-

руется таким образом, чтобы оно относилось индивидуально к

каждому, ограничиваясь предоставлением защиты по конкрет-

ному делу, о котором идет речь, и не содержало общего заявления

о законе или об обжалуемом действии.

Как свидетельствует практика органов конституционного пра-

восудия указанных стран, рассмотрение жалоб, подаваемых в по-

рядке процедуры <ампаро>, занимает ведущее место в их дея-

тельности. Например, в Конституционный суд Испании с 1980 по

1990 гг. было подано 14172 жалобы, из которых по 1308 приняты

решения (*4).

Таким образом, органы конституционного правосудия, незави-

симо от применяемой ими процедуры, играют важную роль в за-

щите конституционных прав граждан. Вместе с тем анализ их

деятельности показывает, что наиболее действенна эта роль, если

законодательство предусматривает право граждан на непосредст-

венное обращение за защитой своих субъективных прав в орган

конституционного правосудия.

Включая в компетенцию органов конституционного правосу-

дия защиту прав и свобод, законодательство многих современных

(**1) Favoreu L. Op. cit. P. 39.

(**2) Ibid. P. 58.

(**3) Российская газета. 1995. 31 мая; 15 июня; 1996. 18 января.

(**4) Favoreu L. Op. cit. P. 101.

-206-

государств особо выделяет их роль в защите такого важнейшего

политического права, каким являются избирательные права. Они

наделяются полномочием контролировать проведение различного

рода выборов, референдумов, осуществление <народной инициа-

тивы>. Тем самым они выступают в качестве высшего избиратель-

ного суда (например, Австрия, Болгария, Венгрия, Казахстан, Мол-

дова, Гана, Намибия, Индия, Италия, Словения, Португалия, Фран-

ция и др.). При этом, однако, следует отметить два обстоятель-

ства.

Во-первых, осуществляя контроль за избирательным процессом,

органы конституционного правосудия в ряде стран наделяются не

только юрисдикционными полномочиями. Примером могут служить

органы конституционного правосудия во Франции и некоторых

франкоязычных странах Африки. Так, Конституционный совет

Франции на президентских выборах и на референдуме контроли-

рует ход голосования (через своих наблюдателей), устанавли-

вает список кандидатов на пост президента, высказывает свое

мнение об организации выборов, то есть выступает в качестве

консультативного и решающего органа (*1). Как юрисдикционный

орган Конституционный совет действует, рассматривая избира-

тельные споры по жалобам субъектов избирательного процесса,

круг которых установлен законодательством. Именно поэтому

соответствующее полномочие органа конституционного правосу-

дия в ряде стран определяется не общим понятием <контроль>,

а как решение им избирательных споров. Так, Конституционный

суд Болгарии выносит решения по спорам о законности выборов

президента, вице-президента, народного представителя (ст. 149

конституции). При этом в одних странах орган конституционного

правосудия рассматривает избирательные споры по первой ин-

станции (Австрия, Болгария, Венгрия, Казахстан, Молдова, Гру-

зия, Франция), в других - в порядке апелляции на решения дру-

гих судов или парламента. В Португалии, например, Конститу-

ционный суд выносит решения в качестве последней инстанции

о правильности и действительности избирательных операций

(ст. 225 конституции), а ФКС Германии рассматривает жалобы на

решения бундестага, которому принадлежит право проверки пра-

вильности парламентских выборов (ст. 41 Основного закона).

Во-вторых, при решении избирательных споров органом кон-

ституционного правосудия речь идет преимущественно о защите

не субъективного права, а объективного избирательного права.

<Цель такого разбирательства - защита объективного избира-

тельного права, которое должно обеспечить законный состав бун-

дестага. Таким образом, для обоснования ходатайств о проверке

(**1) См.: Крутоголов М. А. Конституционный совет Франции. С. 173.

-207-

правильности выборов важно не то, нарушены ли субъективные

права граждан, поскольку это нарушение само по себе не оказы-

вает влияния на состав бундестага> (*1). Это, кстати, подтверждает-

ся тем, что результаты выборов могут быть оспорены не только

непосредственно заинтересованными лицами (кандидаты, полити-

ческие партии), но и любым избирателем (в Германии - не менее

100 избирателями), в ряде стран - группой депутатов (напри-

мер, в Германии и Габоне - 1/10 депутатов, Казахстане - 1/5),

генеральным прокурором (Сейшельские Острова). Вместе с тем из

этого отнюдь не следует, что при таком разбирательстве орган

конституционного правосудия не защищает и субъективные изби-

рательные права граждан, не говоря уже о том, что кандидат,

оспаривающий результаты выборов, обращается прежде всего за

защитой своего пассивного избирательного права; любая провер-

ка правильности выборов означает и косвенную защиту субъек-

тивных прав граждан на их участие.

Наряду с контролем за избирательным процессом органы кон-

ституционного правосудия в ряде стран (Франция, Гана, Сей-

шельские Острова, Болгария, Чехия) рассматривают вопросы об

утрате депутатского мандата по тем или иным причинам (напри-

мер, в случае возникновения неизбираемости, несовместимости

и т. д.). Так, согласно ст.ст. 81-82 конституции Сейшельских

Островов Конституционный суд рассматривает жалобы члена

парламента на решение спикера о вакантности его места. Во

Франции Конституционный совет согласно ордонансу 1958 г. ре-

шает вопрос об утрате депутатского мандата в случае наступле-

ния неизбираемости или несовместимости (*2).

Таким образом, во многих современных государствах парла-

мент в той или иной мере утрачивает традиционную прерогативу

проверки действительности мандатов своих членов. Передача ее

органу конституционного правосудия нередко обосновывается

тем, что парламент как политический орган не может быть объек-

тивным при решении вопроса о действительности депутатского

мандата. Л. Фаворо и Л. Филип, ссылаясь на практику парла-

ментского контроля за выборами во Франции, отмечают, что он

был <более политическим, чем правовым, что приводило, особен-

но во времена IV Республики, к серьезным злоупотреблениям (*3).

Конечно, возможны, как мы видели, различные решения вопро-

са о гарантиях законности и действительности выборов. Пред-

ставляется, однако, что наиболее приемлемым является решение,

которое дает конституционное законодательство Германии. Здесь,

(**1) Государственное право Германии. С. 307.

(**2) См.: Французская Республика. Конституция и законодательные акты.

С. 252-253.

(**3) Favore L., Philip L. Le conseil constitutionnel. P. 44.

-208-

с одной стороны, парламент не лишен права проверки действитель-

ности депутатского мандата, а с другой - его решения как. поли-

тического органа могут быть проверены органом конституцион-

ного правосудия.

4. В ряде стран к юрисдикции органа конституционного право-

судия отнесено полномочие по решению вопросов, связанных с

преследованием должностных лиц за нарушение конституции

(глава государства, члены правительства, судьи), но главным об-

разом речь идет о процедуре импичмента, применяемой в отно-

шении главы государства. <Необходимость такой процедуры осо-

бенно очевидна тогда, когда отсутствуют достаточно эффективные

процедуры отстранения от должности политическим путем, на-

пример, применительно к должности президента страны, который

избирается непосредственно народом...> (*1). Подробно процедура

импичмента рассматривается ниже, поэтому здесь достаточно

указать лишь на одно обстоятельство - на различную роль, кото-

рую в этой процедуре играют органы конституционного правосу-

дия в отдельных странах.

В одной группе стран орган конституционного правосудия непо-

средственно решает вопрос об отстранении главы государства от

должности, то есть по существу обвинения, выдвинутого парла-

ментом (Австрия, Венгрия, Италия, Словакия, Словения, Чехия,

Хорватия и др). При этом в некоторых странах, например, в Ав-

стрии, конституционный суд может вынести решение не только об

отстранении президента (или иных должностных лиц) от долж-

ности, но и о его уголовной ответственности. В Италии при рас-

смотрении обвинений против президента, кроме ординарных су-

дей Конституционного суда, участвуют 16 членов суда, назначае-

мых по жребию из списка граждан, обладающих квалификацией

для избрания в сенаторы (ст. 135 конституции).

В другой группе стран органы конституционного правосудия

дают лишь заключение по различным вопросам, связанным с

процедурой импичмента (Болгария, Беларусь, Кыргызстан, Казах-

стан, Армения, Монголия, Румыния, Россия). Так, Конституцион-

ный суд РФ дает по запросу Федерального Собрания заключение

лишь о соблюдении установленного порядка выдвижения обвине-

ния против президента (ч. 7 ст. 125 Конституции), Конституцион-

ный суд Беларуси - заключение о нарушении президентом кон-

ституции (заключение о совершении им преступления дает специ-

альная комиссия Верховного совета - ст. 104 конституции). В Ру-

мынии соответствующее полномочие Конституционного суда весь-

ма ограничено - он дает <консультативный совет> по предложе-

нию о смещении президента (ст. 144 конституции).

(**1) Современный немецкий конституционализм. С. 35.

-209-

5. В довольно значительной группе стран органы конституци-

онного правосудия наделены полномочием по контролю за поли-

тическими партиями (Албания, Болгария, Азербайджан, Слова-

кия, Чехия, Кабо-Верде, Португалия, Польша, Румыния, Турция,

Югославия и др.). Это полномочие неоднозначно по своему

характеру в отдельных странах. В одних оно может рассматри-

ваться как одна из гарантий свободы образования и деятельно-

сти политических партий (например, в Словакии, Чехии, где кон-

ституционные суды проверяют конституционность решений о рос-

пуске или приостановлении деятельности политических партий,

которые вынесены иными государственными органами), в других,

напротив, речь идет об ограничении свободы объединений, о при-

влечении к ответственности политических партий, нарушающих

конституцию. В этом случае к исключительной компетенции кон-

ституционного суда отнесено установление конституционности или

антиконституционности политической партии. <Антиконституцион-

ность партии становится признаком правонарушения> (*1) и влечет ее

роспуск (Румыния, Молдова и др.). Конституция Армении

наделяет Конституционный суд полномочием <выносить решения о

приостановлении или запрещении деятельности партии> (п. 9

ст. 100).

Основания ответственности политической партии определяются

конституцией, устанавливающей определенные ограничения свобо-

ды объединения (например, ст. 21 Основного закона ФРГ, ст. 37

конституции Румынии). Круг субъектов, обладающих правом об-

ращения в орган конституционного правосудия, определяется за-

коном о нем и обычно весьма ограничен (например, в Германии это

бундестаг, федеральное правительство и правительства земель, в

Румынии - председатели палат парламента, действующие на ос-

нове решений палат, и правительство). Специфическую форму кон-

троля над политическими партиями предусматривают конституции

Югославии и Словении. Здесь Конституционный суд проверяет со-

ответствие актов, принимаемых политическими партиями, консти-

туции и законам. Согласно ст. 68 закона о Конституционном суде

Словении 1994 г. (*2). Конституционный суд отменяет акты политиче-

ских партий, противоречащие конституции.

Конституция РФ и федеральный конституционный закон 1994 г.

лишили Конституционный суд полномочия решать вопрос о кон-

ституционности политических партий, которым он обладал по Кон-

ституции РСФСР 1978 г. Вместе с тем конституции ряда респуб-

лик в составе Российской Федерации предоставляют своим орга-

нам конституционного правосудия такое полномочие (Башкорто-

стан, Ингушетия, Якутия), а некоторые - и право отмены актов

(**1) Государственное право Германии. С. 307.

(**2) Uradni list Republike Slovenije. Ljubljana, 1994. S. 15.

-210-

политических партий и иных общественных объединений (Север-

ная Осетия-Алания, Тыва). Согласно ст. 134 конституции Ба-

шкортостана 1993 г. Конституционный суд решает вопросы об

антиконституционности политических партий, ограничении их

деятельности, запрещении и роспуске, ст. 95 конституции Север-

ной Осетии - Алании 1994 г. устанавливает, что Комитет кон-

ституционного надзора решает вопрос о соответствии конституции

актов общественных объединений, носящих нормативный харак-

тер (*1).

Представляется, что все эти положения противоречат Консти-

туции РФ, которая относит к исключительному ведению федера-

ции регулирование прав и свобод человека и гражданина (п. <в>

ст. 71), а следовательно, и принятие федеральных законов об об-

щественных объединениях и политических партиях. Последние

устанавливают порядок роспуска и приостановления деятельно-

сти политических партий и иных общественных объединений, ни-

чего общего не имеющий с приведенными конституционными по-

ложениями. Все вопросы, касающиеся ответственности общест-

венных объединений за нарушение конституции и законов, ре-

шаются не органами конституционного правосудия, а судебными

органами общей юрисдикции.

Рассмотренные полномочия органов конституционного право-

судия носят, как нетрудно убедиться, предметный характер. На-

ряду с ними во многих странах в их компетенцию включается

полномочие особого рода - консультативное. Орган конститу-

ционного правосудия консультирует, как правило, главу государ-

ства по различным конституционно-правовым вопросам. Это пол-

номочие присуще главным образом органам конституционного

правосудия в странах с американской моделью при всех ее моди-

фикациях (Бангладеш, Австралия, Индия, Канада, Финляндия

и др.). Глава государства может обратиться в Верховный суд

с ходатайством дать заключение по любому <вопросу права или

факта>, имеющего, по его мнению, <публичное значение> (ст. 143

конституции Индии). Такое заключение <отличается от обычного

судебного решения Верховного суда в том смысле, что между

двумя сторонами нет гражданского спора>, и оно <не является

обязательным для самого правительства и не подлежит испол-

нению, как решение Верховного суда> (*2).

В странах с европейской моделью орган конституционного

правосудия не обладает консультативными полномочиями, за ис-

ключением Конституционного совета Франции и специализиро-

ванных органов в ряде франкоязычных стран Африки. Однако

(**1) См.: Конституции республик в составе Российской Федерации (сборник

документов). М., 1995.

(**2) Басу Д. Указ. работа. С. 433.

-211-

здесь консультативное полномочие этих органов очень ограниче-

но: они могут давать свое мнение (avis) по запросам президента

только в точно определенных законом случаях. Во Франции это

относится к организации референдума и применению президентом

исключительных полномочий, предусмотренных ст. 16 конститу-

ции. <Вне этих случаев Конституционный совет отказывался да-

вать свои мнения> (*1). Мнения Конституционного совета носят чисто

консультативный характер - они юридически необязательны для

президента. Например, в 1962 г. президент не принял во внима-

ние отрицательное мнение совета по поводу возможности исполь-

зовать ст. II (о референдуме) для пересмотра конституции (*2).

В ряде франкоязычных стран Африки, в целом следующих

французской модели, имеются определенные различия. Напри-

мер, в Гвинее до назначения президентом референдума по зако-

нопроекту требуется получить мнение Верховного суда о соответ-

ствии его конституции, причем оно является обязательным: если

суд признает законопроект несоответствующим конституции, пре-

зидент не может вынести его на референдум (ст. 45 конституции).

Согласно ст. 112 конституции Мадагаскара публичные власти мо-

гут обратиться в Конституционный суд с просьбой дать свое за-

ключение о конституционности любого проекта декрета (во Фран-

ции такое заключение дает Государственный совет). В ряде аф-

риканских государств обязательная консультация органа консти-

туционного правосудия предусмотрена только в одном случае -

при применении президентом исключительных полномочий (Га-

бон, Мавритания).

Независимо от особенностей законодательного регулирования

в тех или иных странах роль органов конституционного правосу-

дия как высших юридических советников главы государства на

практике весьма незначительна. Например, в Индии с 1950 по

1981 гг. президент только семь раз запрашивал мнение Верхов-

ного суда (*3), во Франции за период 1958-1991 гг. Конституционный

совет дал 35 заключений по вопросам организации референдума

и одно - по применению президентом исключительных полномо-

чий (*4). Тем не менее придание органу конституционного правосудия

консультативного полномочия (особенно при требовании обяза-

тельной консультации по ряду важных конституционных вопро-

сов) представляется целесообразным. Даваемые им заключения

не являются юридически обязательными для запрашивающего

органа, однако они могут служить дополнительной гарантией со-

блюдения конституционной законности.

(**1) Favoreu L., Philip L. Le consei! constitutionnel. P. 36.

(**2) Cм.: Крутоголов M. А. Конституционный совет Франции С. 171.

(**3) Cм.: Басу Д. Указ. работа. С. 433.

(**4) Favoreu L., Philip L. Le conseil constitutionnel. P. 38--39.

-212-

 4. Контроль за конституционностью нормативно-правовых актов

Рассмотренные полномочия органов конституционного право-

судия составляют важный элемент их компетенции. Они связаны

с контролем за соблюдением конституции в процессе ее примене-

ния. Однако, как уже неоднократно отмечалось, при всем значе-

нии этих полномочий главной функцией органов конституционно-

го правосудия является осуществление контроля за соблюдением

конституции в процессе правотворчества путем проверки норма-

тивно-правовых актов с точки зрения их соответствия ей (в неко-

торых странах также законам, общепризнанным принципам

международного права и международным договорам). Конститу-

ционный контроль над правом, образно говоря, это стержень всех

иных полномочий органов конституционного правосудия, идет ли

речь о защите основных прав и свобод, разрешении споров о ком-

петенции и т. д" ибо предметом соответствующих процедур в

большинстве случаев являются нормативные акты.

Если в целом защита конституции может осуществляться и

другими государственными органами, то обеспечение ее верховен-

ства как главного источника права - исключительная прерога-

тива органов конституционного правосудия. Именно в этом со-

стоит их главная задача, что подчеркивается в современном кон-

ституционном законодательстве. <Конституционный суд, - гово-

рится в законе Испании о нем, - обеспечивает верховенство кон-

ституции путем признания конституционности актов> (ст. 27).

<Только Верховный суд, - гласит ст. 175 конституции Египта,-

осуществляет судебный контроль за конституционностью законов

и постановлений>. Российский закон 1994 г. определяет Конститу-

ционный суд как орган судебного конституционного контроля,

обеспечивающий <верховенство и прямое действие конституции

(ст. 1).

В тех странах, где конституционный контроль осуществляют

суды общей юрисдикции, конституционное законодательство не

содержит столь четких положений. В некоторых <старых> консти-

туциях (например, США, Скандинавских стран) вообще не упо-

минается о праве судов осуществлять конституционный контроль.

Но и современные конституции ряда развивающихся стран, где

действует модифицированная американская модель, также умал-

чивают об этом полномочии. Оно выводится из права верховных

судов рассматривать и решать все вопросы, связанные с толкова-

нием и применением конституции, защитой прав и свобод, спора-

ми о компетенции, а также из ограничительных конституционных

положений в отношении тех или иных государственных органов

(главным образом парламента). Типичным примером является

конституция Индии, в которой <нет четкого положения, уполно-

-213-

мочивающего суды объявлять законы неконституционными>. Она

<установила в этом отношении определенные ограничения для

каждого органа, и любое нарушение таких ограничений делает

закон недействительным. Именно суды призваны решать, было

или не было нарушено любое конституционное ограничение> (*1).

Вместе с тем следует подчеркнуть, что большинство современных

конституций, воспринявших в том или ином виде американскую

модель конституционного правосудия, достаточно четко опреде-

ляют полномочие судов общей юрисдикции по осуществлению

конституционного контроля (Бразилия, Япония, Филиппины и др.).

Конституционный контроль, осуществляемый органами консти-

туционного правосудия в отдельных странах, имеет свою специфи-

ку, различаясь по объекту, видам и формам, процедуре, правовым

последствиям. В доктрине и на практике сложились различные под-

ходы, определяющие правовое регулирование всех этих вопросов.

Объектом конституционного контроля являются виды норматив-

ных актов, подпадающих под юрисдикцию органов конституционно-

го правосудия. В зависимости от широты круга этих актов разли-

чают универсальный и ограниченный конституционный контроль.

Для первого характерно отсутствие каких-либо ограничений

объекта, то есть под юрисдикцию органа конституционного пра-

восудия подпадают всё виды нормативных актов (законы, акты

главы государства, исполнительной власти, органов местного

управления и самоуправления). При втором объект контроля ог-

раничен точным определением законодательством видов правовых

актов. Подобное ограничение может быть большим или меньшим

по объему. Так, в ряде стран объектом конституционного контроля

могут быть немногочисленные виды актов: законы, регламенты па-

лат парламента, международные договоры (например, Франция,

Кот-де Ивуар, Марокко, в Казахстане вообще только законы и

международные договоры), в других государствах наряду с зако-

нами включаются акты, имеющие силу закона (Италия, Испания),

в третьих - все виды актов центральных органов исполнительной

власти (например, в Словакии - постановления правительства,

общеобязательные акты министров, в России - нормативные акты

президента и правительства РФ).

Традиционно считалось, что универсальный контроль присущ

американской модели, а ограниченный - европейской. Однако в

настоящее время такое различие не столь определенно, ибо все бо-

лее заметной становится тенденция к расширению объекта консти-

туционного контроля, осуществляемого специализированными ор-

ганами правосудия. В некоторых странах этот контроль прибли-

жается к универсальному (Австрия, Португалия, Польша, Герма-

ния). Так, согласно  13 закона Германии о ФКС последний прове-

(**1) Басу Д. Указ. работа. С. 433.

-214-

ряет конституционность <права> (как федерального, так и земель).

В Польше Конституционный трибунал проверяет на соответствие

конституции законодательные акты, нормативные акты высших и

центральных органов государственной администрации и других

высших и центральных государственных органов (ст. 1 закона

1985 г.). Объектом контроля становятся нормативные акты местных

органов управления и самоуправления (Словакия, Словения, Че-

хия), акты специализированных органов (таких, например, как

экономический и социальный совет, совет по коммуникациям в ря-

де африканских стран).

Подобное расширение объекта конституционного контроля,

осуществляемого специализированными органами конституцион-

ного правосудия, некоторые авторы считают нецелесообразным по

практическим соображениям: отнесение к компетенции этих орга-

нов дел, которые могут быть решены в ходе обычного судопроиз-

водства, и как следствие - перегруженность. <Уже из этих сооб-

ражений представляется целесообразным ограничить его (консти-

туционного суда. - Авт.) компетенцию проверкой только высших

нормативных актов, законов> (*1). Однако, как мы видели, его объек-

том становятся все более многочисленные виды нормативных ак-

тов, в том числе - и это имеет особо важное значение - делеги-

рованное законодательство. В целом европейская модель при всех

имеющихся различиях в отдельных странах сближается, если

иметь в виду объект конституционного контроля, с американской (*2).

Свои особенности имеет правовое регулирование контрольного

полномочия органов конституционного правосудия в федератив-

ных и сложных унитарных государствах. Здесь конституционный

контроль призван обеспечить также и территориальное верховен-

ство конституции. В федеративных государствах его объектом яв-

ляется не только федеральное законодательство, но и законода-

тельство субъектов федерации, что вытекает из важнейшего прин-

ципа федерализма - верховенства федерального законодательст-

ва. Например, в США - это <клаузула верховенства>, закрепляе-

мая ст. 6 конституции, на основе которой были расширены масш-

табы конституционного контроля, осуществляемого всеми судами,

в том числе и Верховным судом над законодательством штатов.

В России принцип верховенства федерального законодательства

закреплен в ст.ст. 15 и 76 Конституции, в соответствии с чем к

компетенции Конституционного суда отнесено разрешение дел о

соответствии Конституции РФ конституций республик, уставов,

а также законов и иных нормативных актов субъектов федерации

по вопросам, относящимся к исключительной компетенции феде-

(**1) Современный немецкий конституционализм. С. 25.

(**2) Подробнее об этом см.: Cappeletti М. The Judicial Process in Comparative

Perspective. Oxford, 1989. P. 52-53.

-215-

рации и совместной компетенции федерации и ее субъектов, дого-

воров между органами государственной власти субъектов (п. <б>,

<в> ст. 125).

В тех федеративных государствах, где субъекты федерации

имеют свои органы конституционного правосудия, последние, как

правило, могут проверять только собственное законодательство,

как, например, в Германии (однако в США суды штатов могут рас-

сматривать и дела о конституционности федеральных законов, но

окончательной инстанцией является федеральный Верховный суд).

Неоднозначно этот вопрос решается конституциями ряда респуб-

лик в составе Российской Федерации. В ряде республик органы

конституционного правосудия осуществляют конституционный

контроль только в отношении собственного законодательства,

то есть за соответствием его республиканской конституции (на-

пример, Башкортостан, Бурятия, Карелия, Ингушетия). В Даге-

стане Конституционный суд дает заключения о соответствии кон-

ституции республики законов и иных нормативных актов Россий-

ской Федерации по вопросам, отнесенным к совместному ведению

республики и федерации (ст. 113). Нормативные акты или их от-

дельные положения, признанные неконституционными, утрачи-

вают силу. Еще дальше идет конституция Республики Саха (Яку-

тия), устанавливая в ст. 101, что Конституционный суд дает за-

ключения о соответствии законов и иных нормативных актов Фе-

деративному договору и Конституции РФ. Указанные положения

подрывают принцип верховенства федерального законодательст-

ва, предоставляя право органам конституционного правосудия

субъектов федерации отменять федеральные законы, что является

исключительной компетенцией Конституционного суда Россий-

ской Федерации.

В сложных унитарных государствах органы конституционного

правосудия осуществляют контроль за законодательством авто-

номных образований (Италия, Испания, Португалия). Согласно

ст. 27 закона Испании о Конституционном суде последний может

объявить неконституционными законы, распоряжения и акты,

имеющие силу закона, региональных автономных объединений, а

также регламенты их законодательных собраний.

Гарантом территориального верховенства конституции высту-

пают органы конституционного правосудия и в ряде простых уни-

тарных государств. В одних - это полномочие прямо отнесено

к их компетенции, как, например, в Словакии (согласно ст. 125

конституции объектом контроля могут быть общеобязательные

правовые предписания местных органов государственного управ-

ления и постановления местных органов территориального само-

управления). В других - оно вытекает из полномочия рассмат-

ривать споры о компетенции между центральными государствен-

ными органами и органами местного самоуправления (Болгария).

-216-

Каковы бы ни были масштабы конституционного контроля, и

при универсальном, и при ограниченном контроле главным его

объектом являются законы. При этом, однако, возникает важная

теоретическая и практическая проблема - все ли виды законов

могут быть объектом конституционного контроля? В некоторых

странах конституции исключают из юрисдикции органов консти-

туционного правосудия определенные виды законов или актов,

имеющих силу закона. Так, в Турции к ним относятся законы,

принятые в период образования республики, декреты, имеющие

силу закона, изданные в период чрезвычайного и военного поло-

жения (ст.ст. 174 и 148 конституции 1982 г.) (*1). Подобное ограни-

чение лишает Конституционный суд <возможности контролиро-

вать акты, потенциально представляющие наибольшую опасность

для конституционного строя и прав граждан> (*2).^ Но наиболее

спорным в теоретическом отношении и неоднозначно решаемым

судебной практикой является вопрос о двух видах законов -

конституционных и референдарных (то есть принятых на референ-

думе).

На первый взгляд, конституционные законы, вносящие изме-

нения и дополнения в действующую конституцию, логически не

могут быть объектом конституционного контроля, ибо исключена

возможность их проверки на конституционность. В данном случае

единственным предметом проверки может быть соблюдение преду-

смотренной конституцией процедуры принятия конституционного

закона, то есть формальный контроль (например, Верховный суд

США применил такой формальный контроль в отношении 19-й по-

правки о предоставлении избирательных прав женщинам). Кон-

ституция Шри-Ланки предусматривает возможность лишь фор-

мального контроля над конституционным законом. Верховный суд

решает единственный вопрос - требуется ли одобрение консти-

туционного билля на референдуме согласно ст. 83 (ст. 120).

Однако, как уже отмечалось, для современного конституцио-

нализма характерна тенденция к ограничению учредительной вла-

сти парламента по содержанию, времени и обстоятельствам. В

тех странах, где такие ограничения установлены, принятие кон-

ституционного закона, который их нарушает, также может быть

основанием для рассмотрения его органом конституционного пра-

восудия по содержанию. Конституция РФ устанавливает, что в

ее рамках гл. 1, 2 и 9 не могут быть предметом пересмотра. Сле-

довательно, если теоретически представить возможность приня-

тия закона, вносящего изменение в положения этих глав, то такой

закон может быть оспорен в Конституционном суде. Но и закон,

вносящий изменения в другие статьи конституции, также может

(**1) Constitutions of the Countries of the World. Turkey. N.Y., 1983.

(**2) Gai-licki L. Op. cit. S. 235.

-217-

быть проверен на конституционность, что следует из положения

ч. 2 ст. 16, гласящей, что <никакие другие положения настоящей

Конституции не могут противоречить основам конституционного

строя Российской Федерации>. Следовательно, любая поправка,

вносящая изменение в положения гл. 3-8 и противоречащая по-

ложениям гл. 1, может быть признана неконституционной.

Вместе с тем в доктрине и судебной практике ряда стран рас-

сматриваемой группы проблема <неконституционности конститу-

ционных законов> остается дискуссионной (Австрия, Италия, Ис-

пания, Франция и др.). Речь идет о различных подходах к огра-

ничению учредительной власти, ее пределах. Установлены лп эти

пределы только соответствующими конституционными нормами

или также конституционными принципами <надпозитивного> ха-

рактера? В зависимости от ответа решается и вопрос о возмож-

ности признания органом конституционного правосудия некон-

ституционности конституционного закона. В некоторых странах

(Австрия, Испания, Норвегия, Португалия, Италия) конституци-

онная доктрина и суды признают существование принципов, кото-

рые прямо не зафиксированы в конституции, но выводятся из все-

го ее содержания и духа. Эти принципы не могут быть отменены

или изменены и, следовательно, конституционный закон, направ-

ленный на их отмену или изменение или не соответствующий им,

должен быть признан недействительным. Наиболее четко эта по-

зиция, как уже отмечалось, сформулирована в известном реше-

нии № 11466 Конституционного суда Италии (1988 г.). Верховный

суд Норвегии также признает существование неписаных норм и

конституционных принципов, которые <могут служить основой для

конституционного контроля (*1).

Таким образом, конституционный закон, выходящий за преде-

лы учредительной власти, установленные как конституционными

нормами, так и <высшими> принципами, подпадает под юрисдик-

цию органа конституционного правосудия.

Иную позицию в этом вопросе занимает Конституционный со-

вет Франции. Согласно конституции 1958 г. учредительная власть,

осуществляемая народом (конституционный референдум) и кон-

грессом парламента, ограничена лишь положением ст. 89 (респуб-

ликанская форма правления не может быть предметом пересмот-

ра). Вне этих пределов учредительная власть, по мнению Консти-

туционного совета, высказанному в ряде решений, является <су-

веренной: она может отменить, изменить или дополнить любое

положение, имеющее конституционную ценность> (*2). Следователь-

но, <ничто не мешает внести в текст конституции новые положе-

ния, которые отходят от какого-либо принципа или нормы, имею-

(**1) Le controle juridictionnel des lois. P. 253.

(**2) Favoreu L.. Philip L. Les grandes decisions. P. 824.

-218-

щих конституционную ценность> (*1). Кроме того, Конституционный

совет в решении 1962 г. и ряде последующих признал себя неком-

петентным рассматривать конституционный закон, принятый на

референдуме(*2). Однако до 1992 г. оставался открытым вопрос о

том, может ли конституционный закон, принятый конгрессом,

быть предметом не формального, а материального конституцион-

ного контроля. Он имел чисто теоретическое значение, ибо не бы-

ло ни одного обращения в Конституционный совет, оспаривавшее

такой закон. Анализируя конституционные положения и ордонанс

1958 г., М. А. Крутоголов пришел к выводу, что гипотезу о воз-

можности рассмотрения Конституционным советом конституцион-

ного закона, принятого конгрессом парламента, <исключать, ви-

димо, не следует> (*3). Такую гипотезу подтвердило решение Консти-

туционного совета от 22 сентября 1992 г., в котором говорится о

суверенности учредительной власти, но <в пределах, установлен-

ных конституционными положениями>. Толкуя это решение, неко-

торые французские конституционалисты делают вывод о том, что

оно открывает возможность оспаривання в Конституционном со-

вете конституционных законов, принятых конгрессом парламента,

по содержанию (*4).

Аналогичная проблема <неконституционности конституцион-

ных законов> возникла и в тех странах, конституции которых не

предусматривают ограничения учредительной власти парламента.

Примером может служить практика Верховного суда Индии. В

1951 г. в решении по делу Shankari Prasad v. Union of India он

признал, что конституционность любой поправки не может ста-

виться под сомнение (*5). Однако в деле Golak Sath v. State of India

(1967 г.) суд пересмотрел это решение, указав, в частности, что

положение ст. 13 конституции, запрещающее парламенту прини-

мать законы, отменяющие или ограничивающие основные права,

распространяется и на конституционные законы (*6). В 1973 г. в ре-

шении по делу Kasavananda Bharati v. State of India Верховный

суд сформулировал положение о том, что парламент не может

<изменять основную структуру конституции> (*7). Аналогичную пози-

цию он занял и в 1980 г. по делу Minerva Mills Ltd. v. Union of

India, признав недействительным конституционный закон, объяв-

ляющий неограниченность учредительной власти парламента. При

этом суд указал, что конституционный контроль, осуществляемый

судами, является одной из <основополагающих черт индийской

(**1) Favoreu L" Philip L. Les grandes decisions. P. 7.

(**2) Ibid. P. 186.

(**3) Крутоголов М. А. Конституционный совет Франции. С. 109.

(**4) Favoreu L" Philip L. Les grandes decisions, P. 825.

(**5) Subranamiani N. Case Law on Indian Constitution. Madrass, 1974.

(**6) ibid.

(**7) ibid.

-219-

конституционной системы>, и его нельзя упразднить даже путем

изменения конституции (*1).

Подобная позиция Верховного суда Индии была отвергнута

федеральным судом Малайзии. <Оказались безуспешными по-

пытки принудить суд принять доктрину подразумеваемого огра-

ничения в целях ослабить право парламента изменять конститу-

цию> (*2). В то же время она была поддержана Верховным судом

Бангладеш, который в 1989 г. признал один из конституционных

законов недействительным (*3).

Таким образом, по вопросу о контроле за конституционностью

конституционных законов в современной доктрине и практике су-

ществуют две позиции. Тем не менее можно утверждать, что все

более заметной становится тенденция к признанию права органов

конституционного правосудия осуществлять такой контроль. Од-

ним из подтверждений этого являются положения румынского за-

кона о Конституционном суде, предусматривающие обязательное

представление инициаторами пересмотра конституции проекта

конституционного закона в суд (ст. 13). Последний обязан в тече-

ние 10 дней принять решение о конституционности законопроекта,

без которого он не может быть внесен в парламент (ст. 37). Ана-

логичные положения предусматривает и конституция Молдовы

(ст.ст. 135,141).

Другой вид законов, в отношении которого возникает вопрос

о возможности оспаривания их конституционности - это рефе-

рендарные законы. Естественно, речь идет не о формальном кон-

троле, который может осуществляться органом конституционного

правосудия, если ему предоставлено право контролировать прове-

дение референдумов (соблюдение условий и процедуры), а о ма-

териальном. Здесь следует различать два случая. Если конститу-

ция устанавливает ограничения предмета референдума, то рефе-

рендарный закон, принятый в нарушение этих ограничений, мо-

жет и должен подлежать юрисдикции органов конституционного

правосудия. Сложнее обстоит дело в тех случаях, когда консти-

туция не предусматривает таких ограничений. И здесь многое за-

висит от позиции органа конституционного правосудия. В этом

отношении представляет интерес позиция, занятая Конституцион-

ным советом Франции. В решениях 1962 и 1992 гг. Совет, толкуя

конституцию, пришел к выводу, что референдарные законы лю-

бых видов не могут быть предметом конституционного контроля.

В частности, он мотивировал свою позицию тем, что понятие <за-

кон>, используемое ст. 61, относится к законам, принятым парла-

ментом, а не к законам, принятым народом на референдуме, ко-

(**1) Public Law in India. P. 297.

(**2) The Constitutions of Malaysia. Its Development. P. 392.

(**3) Constitutions of the Countries of the World. Bangladesh. N.Y., 1989. P. IV.

-220-

торый является <прямым выражением национального суверени-

тета>. Кроме того, по духу конституции Совет является <регуля-

тором деятельности публичных властей>, а референдум не состав-

ляет часть этой деятельности (*1).

В целях устранения каких-либо сомнений относительно воз-

можности органа конституционного правосудия осуществлять кон-

троль над референдарными законами вопрос этот должен быть

урегулирован в законодательном порядке, как это сделано в Азер-

байджане и Сирии. Так, в Сирии законом о Верховном конституци-

онном суде ему запрещено <рассматривать закон, вынесенный

президентом на референдум и получивший одобрение народа>

(ст. 145) (*2).

В значительной группе стран объектом конституционного кон-

троля являются парламентские регламенты. Впервые они были

включены в юрисдикцию Конституционного совета Франции кон-

ституцией 1958 г. (ст. 61), что было <частью общего стремления

создать во Франции систему рационализированного парламента-

ризма> (*3). Аналогичное положение содержат большинство конститу-

ций франкоязычных стран Африки (в некоторых, например, в Бе-

нине, Габоне, к парламентским регламентам добавлены регла-

менты экономического и социального совета и других консульта-

тивных органов), конституции Молдовы, Румынии, Венгрии. Со-

гласно закону Испании о Конституционном суде неконституцион-

ными могут быть объявлены регламенты Генеральных кортесов,

их палат, регламенты законодательных собраний региональных

автономных объединений (ст. 27).

Несомненно, что установление конституционного контроля над

регламентом парламента ограничивает его традиционную преро-

гативу самостоятельно решать вопросы своей внутренней органи-

зации и порядка деятельности. Вместе с тем такой контроль мо-

жет способствовать соблюдению парламентом конституционной

законности при решении им организационных и процедурных во-

просов, а также служить гарантией прав как парламента в целом,

так и его членов. Французские юристы, анализируя, например,

соответствующую практику Конституционного совета, отмечают,

что он, с одной стороны, значительно способствовал подчинению

парламента правилам <рационализированного парламентариз-

ма>, а с другой - <защищал права собраний в их отношениях с

правительством и индивидуальные права парламентариев в отно-

шениях с органами парламента и, в частности, права меньшин-

ства> (*4).

В тех федеративных государствах, где одним из источников

конституционного права являются внутригосударственные (феде-

(**1) Favoreu L., Philip L. Les grandes decisions. P. 183.

(**2) Аль Джарида ар Расмия. Дамаск, 1973.

(**3) Крутоголов М. А. Конституционный совет Франции. С. 132.

(**4) Favoreu L., Philip L. Le conseil constitutionnel. P. 56.

-221-

ративные) договоры, они также относятся к объектам конститу-

ционного контроля. Согласно, например, п. <в> ч. 2 ст. 125 Кон-

ституции РФ Конституционный суд разрешает дела о соответствии

федеральной конституции договоров между органами государствен-

ной власти федерации и органами государственной власти ее субъ-

ектов, а также договоров между органами государственной вла-

сти субъектов федерации. Однако на практике осуществление та-

кого контроля может столкнуться с рядом трудностей, происте-

кающих из регламентации компетенции органов конституционного

правосудия в некоторых республиках. Вполне оправдано, когда к

компетенции этих органов отнесен контроль за соответствием рес-

публиканской конституции договоров и соглашений между респуб-

ликанскими органами государственной власти и государственными

органами других субъектов федерации. Другое дело, когда конт-

роль устанавливается над договорами между органами государст-

венной власти республики и органами государственной власти фе-

дерации (Башкортостан, Дагестан). По существу в данном случае

такие договоры становятся объектом двойного контроля - с одной

стороны, Конституционного суда РФ, проверяющего их соответст-

вие федеральной конституции, с другой - республиканского орга-

на конституционного правосудия, проверяющего их соответствие

конституции республики. В результате может возникнуть ситуа-

ция, когда договор будет признан соответствующим (не соответст-

вующим) Конституции РФ и в то же время не соответствующим

(соответствующим) - республиканской. Во избежание этого было

бы целесообразно признать договоры между органами государст-

венной власти федерации и органами государственной власти субъ-

ектов федерации исключительным объектом контроля, осуществ-

ляемого Конституционным судом РФ.

Во все большем числе стран объектом конституционного конт-

роля становятся международные договоры (Австрия, Албания,

Болгария, Венгрия, Испания, Литва, Португалия, Россия, Арме-

ния, Казахстан, Молдова, Узбекистан и др.). Тем самым орган

конституционного правосудия обеспечивает верховенство консти-

туции по отношению не только к источникам национального, но и

международного права. Однако, как уже отмечалось, в условиях

происходящих интеграционных процессов все более широкое при-

знание получает принцип примата международного права над

национальным, в том числе и конституционным. В этой связи про-

блема конституционного контроля над международными догово-

рами значительно усложняется и находит неоднозначное решение

в доктрине и практике органов конституционного правосудия от-

дельных стран. Не вдаваясь в детали, отметим, что контролю над

конституционностью международных договоров присущ ряд осо-

бенностей. Во-первых, по общему правилу, его объектом являют-

-222-

ся не ратифицированные договоры, а их проекты (лишь в немно-

гих странах, например, в Португалии, Кабо-Верде могут быть ос-

порены уже вступившие в силу международные договоры, но, как

предусматривается ст. 277 конституции Португалии, признание

таких договоров неконституционными не препятствует примене-

нию их положений при условии, что эти положения применяются

другой стороной и не нарушают основные принципы конституции).

Во-вторых, признание международного договора не соответствую-

щим конституции влечет изменение не договора, а самой консти-

туции (например, во Франции, Казахстане, Молдове, Испании).

Примером может служить решение Конституционного совета

Франции от 9 апреля 1992 г. о несоответствии ряда статей Мааст-

рихтского договора о Европейском союзе конституции, что обу-

словило принятие конгрессом парламента в июне 1992 г. консти-

туционного закона, который дополнил ее текст новой главой <Ев-

ропейский союз (*1).

В ряде стран конституция предусматривает определенную

связь между контролем над международными договорами и нор-

мативными актами (Венгрия, Болгария, Словения). Так, Консти-

туционный суд Болгарии выносит решения о соответствии между-

народных договоров конституции и в то же время о соответствии

этим договорам и общепризнанным нормам международного пра-

ва законов (ст. 149). В этом положении, в частности, находит от-

ражение принцип примата международного права.

В этой связи следует сказать об упоминавшейся выше тенден-

ции к превалированию актов наднациональных организаций над

законодательством государств-членов. Применительно к консти-

туционному контролю верховенство европейского права приводит

к тому, что действительность национальных нормативных актов

может быть оспорена по причине их несоответствия не только

конституции, но и нормам европейского права. Кроме того, приме-

нение европейского права в государствах-членах не может быть

оспорено по причине их несоответствия национальной конститу-

ции.

Включение рассмотренных видов нормативных актов, как на-

циональных, так и международных, в контрольную юрисдикцию

органов конституционного правосудия позволяет им осуществлять

свою главную функцию - обеспечивать верховенство конституции

во всех его аспектах.

Один из важнейших вопросов, относящихся к процедуре кон-

ституционного контроля, касается определения круга субъектов,

обладающих правом обращения в орган конституционного право-

судия с ходатайством о проверке конституционности норматив-

ных актов. Его законодательное регулирование в отдельных стра-

(**1) Favoreu L" Philip L. Les grandes decisions. P. 799-800.

-223-

нах имеет свою специфику, что обусловливается такими фактора-

ми, как объем общей компетенции органа конституционного пра-

восудия, объем его полномочия по проверке конституционности

нормативных актов (их круг и виды), формы и виды конститу-

ционного контроля. В целом, однако, современное законодатель-

ство предусматривает следующие виды субъектов инициативы

конституционного контроля: высшие органы государства (глава

государства, правительство, парламент), государственные органы

политико-административных единиц (субъектов федерации, авто-

номных образований), суды и другие правоохранительные органы

(генеральный прокурор, министерство юстиции), омбудсмен, юри-

дические и физические лица. В некоторых странах к ним отнесе-

ны общественные объединения (например, в Бразилии и Слове-

нии - национальные профессиональные организации).

В одних странах круг указанных субъектов весьма широк (Ав-

стрия, Бразилия, Португалия, Польша, Россия). Так, в Португа-

лии это президент республики, премьер-министр, министры, пред-

седатель парламента, парламентские группы и группы депутатов,

региональные законодательные собрания, их председатели, груп-

пы депутатов, председатели региональных правительств, суды,

генеральный прокурор, физические и юридические лица. Соглас-

но ст. 84 федерального конституционного закона РФ правом на

обращение в Конституционный суд с запросом о проверке консти-

туционности нормативных актов органов государственной власти

и договоров между ними обладают президент РФ, правительство,

Совет Федерации, Государственная Дума, 1/5 членов этих палат,

Высший арбитражный суд, Верховный суд, органы законодатель-

ной и исполнительной власти субъектов федерации. Кроме того,

это право предоставлено суду любой инстанции, который при

рассмотрении дела придет к выводу о несоответствии конституции

закона, примененного или подлежащего применению в деле

(ст. 101). Аналогичным правом обладают граждане, их объедине-

ния в отношении закона, нарушающего их конституционные пра-

ва и свободы (ст. 96).

В другой группе стран круг субъектов, имеющих право возбуж-

дать процедуру конституционного контроля, значительно уже,

включает, как правило, лишь высшие государственные органы, да

и то не все (например, в Шри-Ланке - это президент, в Сирии -

президент и 1/4 депутатов парламента). В странах с классиче-

ской или модифицированной американской моделью конститу-

ционного правосудия субъектами права инициативы конститу-

ционного контроля являются исключительно юридические и физи-

ческие лица (правда, в последнем случае право обращения предо-

ставляется и некоторым государственным органам, например, ом-

будсмену в Намибии и Папуа-Новой Гвинее, главе государства

-224-

в Индии, Малайзии - но только в порядке консультации). В дан-

ном случае решающую роль играет применяемый здесь вид кон-

ституционного контроля, а именно конкретный контроль.

Говоря о субъектах инициативы права конституционного кон-

троля, следует подчеркнуть значение предоставления этого пра-

ва депутатам парламента. Тем самым обеспечиваются права пар-

ламентской оппозиции, ее возможность повлиять па судьбу зако-

на, принятого большинством. Кроме того, поскольку, как показы-

вает практика законодательной деятельности современного пар-

ламента, подавляющее большинство законов принимаются по

инициативе правительства, у последнего, естественно, нет причин

для их оспаривания. В этом отношении характерен пример Фран-

ции и ряда франкоязычных стран Африки. До конституционной

реформы 1974 г., когда правом обращения в Конституционный со-

вет Франции обладали только президент, премьер-министр и пред-

седатели палат, Совет в среднем принимал менее одного решения

в год. Однако с 1974 по 1991 гг., когда этим правом начали поль-

зоваться группы парламентариев (60 депутатов или 60 сенато-

ров), Конституционный совет принял по их инициативе 220 реше-

ний (*1). Во франкоязычных странах Африки до конца 80-х - начала

90-х годов право обращения в орган конституционного правосу-

дия, как правило, предоставлялось только президенту. При одно-

партийной системе и монополизации правительством законода-

тельной инициативы нет необходимости <задавать вопрос, почему

глава государства не использовал свою прерогативу> (*2).  Новые де-

мократические конституции, принятые в этих странах, предостав-

ляют право обращения в орган конституционного правосудия

группам депутатов (например, 1/10 депутатов парламента в Га-

боне и Сенегале, 1/2 в Гвинее). При утверждении реальной мно-

гопартийной системы это положение позволит парламентской оп-

позиции оспаривать правительственные законопроекты.

В целом для большинства стран с европейской моделью кон-

ституционного правосудия характерно закрепление такой гаран-

тии прав парламентской оппозиции (в России по закону 1991 г.

право инициативы конституционного контроля предоставлялось

каждому народному депутату, а по законодательству 1994 г. -

1/5 членов каждой палаты).

Одним из спорных вопросов, касающихся субъектов конститу-

ционного контроля, является предоставление органу конституци-

онного правосудия права по собственной инициативе возбуждать

процедуру проверки нормативных актов, что предусмотрено зако-

нодательством сравнительно небольшой группы стран (например,

(**1) Favoreu L., Philip L. Le conseil constitutionnel. P. 28.

(**2) Ngom B. I`arbitrage dune democratic en Afrique. Cow supreme du Senegal.

P., 1988. P. 82.

-225-

Албания, Австрия, Бенин, Габон, Польша, СРЮ, Узбекистан). При

этом в одних странах такая инициатива распространяется на все

виды нормативных актов (Албания, Польша, СРЮ), в других -

ограничивается определенными их видами, установленными зако-

ном (например, в Бенине, Мали и Габоне - законопроекты, нару-

шающие публичные права и свободы).

Представляется, что предоставление органу конституционного

правосудия права по собственной инициативе осуществлять консти-

туционный контроль таит в себе угрозу втягивания его в политику.

Об этом, в частности, свидетельствует опыт деятельности россий-

ского Конституционного суда в период 1991-1993 гг., когда он об-

ладал таким правом (отменено Конституцией РФ 1993 г.) Харак-

терно, что содержавшееся первоначально в законопроекте о кон-

ституционном пересмотре 1974 г. предложение предоставить Кон-

ституционному совету Франции право по собственной инициа-

тиве рассматривать <законы, которые могут наносить ущерб пуб-

личным свободам>, было отвергнуто из-за опасения, что это мо-

жет привести к установлению <правления судей> (*1).

Наконец, во многих странах законодательство проводит диф-

ференциацию субъектов права инициативы конституционного кон-

троля в зависимости от вида нормативных актов, форм и видов

контроля. Применительно, например, к актам это означает, что

определенные их виды могут быть оспорены не любым, а только

указанным в законе субъектом.

В зависимости от времени осуществления различают две фор-

мы конституционного контроля: предварительный (превентивный)

и последующий (репрессивный). Первый - это проверка кон-

ституционности нормативного акта до его принятия, промульгации

или вступления в силу, второй - проверка конституционности уже

действующего нормативного акта.

Каждая из указанных форм имеет свои достоинства и недо-

статки. К достоинствам предварительного контроля можно отне-

сти прежде всего то, что он позволяет предотвратить принятие

неконституционного правового акта. Кроме того, он способствует

стабильности законодательства, устраняя проблему отмены нор-

мативных актов, изданных на основе признанного неконституцион-

ным правового акта. Его основной недостаток (особенно приме-

нительно к законам) заключается в том, что он дает возможность

органу конституционного правосудия вмешиваться в законода-

тельную работу парламента, а это грозит его чрезмерной полити-

зацией. Если предварительный контроль применяется в качестве

единственной формы, то это исключает возможность признания

нормативного акта недействительным по причине его неконститу-

ционности, выявившейся в процессе правоприменительной дея-

(**1) Крутоголов М. А. Конституционный совет Франции. С. 33.

-226-

тельности или при существенном изменении условий, в которых

он был принят и которые могут придать ему неконституционный

характер.

Недостатки предварительного контроля являются достоинства-

ми последующего контроля, и наоборот. Главное преимущество

последующего контроля заключается в том, что не вмешиваясь

непосредственно в процесс правотворчества, орган конституцион-

ного правосудия получает возможность проверять конституцион-

ность нормативного акта, с учетом практики его применения суда-

ми и органами управления. А это имеет особенно важное значе-

ние в сфере защиты конституционных прав и свобод.

Соотношение двух форм конституционного контроля в законо-

дательстве и на практике, в деятельности органов конституционно-

го правосудия может быть весьма различным. Классической аме-

риканской модели предварительный контроль неизвестен (за

исключением Финляндии). В ограниченной степени он применяет-

ся в странах, где эта модель модернизирована (Индия, Малай-

зия, Намибия, Папуа-Новая Гвинея, Фиджи). Но в большинстве

случаев речь идет о консультативном контроле, осуществляемом

по запросу главы государства о конституционности некоторых за-

конопроектов.

Европейской модели в большинстве стран в целом присущ по-

следующий контроль. Предварительный контроль здесь приме-

няется очень ограниченно, главным образом в трех случаях: в от-

ношении не вступивших в силу международных договоров (на-

пример, Болгария, Венгрия, Россия), что предотвращает коллизии

между национальным и международным правом, в отношении не-

которых видов нормативных актов (так, в Италии это приня-

тые областными собраниями законы до их промульгации): при

спорах о законодательной компетенции, когда их предметом явля-

ются законодательные акты (например, в Австрии между фе-

дерацией и ее субъектами). Исключение составляет конституци-

онный контроль в сравнительно небольшой группе стран с евро-

пейской моделью конституционного правосудия (Франция, Бур-

кина-Фасо, Гвинея, Кот-де Ивуар, Мавритания). Здесь предва-

рительный контроль является единственно применяемой формой.

При этом он осуществляется преимущественно до промульгации

президентом закона, принятого парламентом (на стадии рассмот-

рения законопроекта только в спорах о законодательной компе-

тенции между парламентом и правительством). Предварительный

контроль существует также в Шри-Ланке. Иране. Так, конститу-

ция Шри-Ланки запрещает последующий контроль: <Когда билль

становится законом, то ни один суд или трибунал не рассматри-

вает, не объявляет или ставит под сомнение действительность та-

кого акта по любым основаниям> (ст. 80).

-227-

Конституция Казахстана 1995 г., заимствовав многие черты

французской модели конституционного контроля, также преду-

сматривает преимущественно предварительный контроль (Кон-

ституционный совет рассматривает до подписания президентом

принятые парламентом законы на их соответствие конституции -

ст. 72). В то же время, в отличие от Франции, она предусматри-

вает в ограниченной степени и последующий контроль, а именно

в отношении нормативных актов, касающихся прав человека и

гражданина. Согласно ст. 78, если суд усмотрит, что нормативный

акт, подлежащий применению, ущемляет конституционные права

и свободы, он обязан обратиться в Конституционный совет с пред-

ставлением о признании этого акта неконституционным.

Вместе с тем следует отметить тенденцию к широкому приме-

нению обеих форм конституционного контроля при различных его

моделях (Бенин, Конго, Мадагаскар, Габон, Ирландия, Сирия,

Португалия, Румыния, Сейшельские Острова). В Румынии, на-

пример, Конституционный суд решает вопрос о конституционно-

сти законов до их промульгации, регламентов палат парламента

до их применения, а также вступивших в силу законов и ордо-

нансов в порядке процедуры возражения (по запросу суда, рас-

сматривающего конкретное дело). В Португалии суды общей

юрисдикции осуществляют последующий контроль, а Конститу-

ционный суд применяет обе формы.

Характером предварительного и последующего контроля пре-

допределен круг субъектов, инициирующих применение той или

иной формы. Так, субъектами предварительного контроля, по об-

щему правилу, не могут быть физические и юридические лица.

Редкие исключения лишь подтверждают это правило (например,

в Шри-Ланке любой гражданин может подать в Верховный суд

заявление о проверке конституционности билля не позднее недели

со дня включения его в повестку дня парламента). Последующий

контроль может быть инициирован любым из субъектов, преду-

смотренных законом. При этом, как правило, устанавливается

их дифференциация в зависимости от видов нормативных актов и

последующего конституционного контроля.

Существуют два вида конституционного контроля: абстракт-

ный и конкретный. Абстрактный контроль - это рассмотре-

ние органом конституционного правосудия вопроса о консти-

туционности нормативного акта безотносительно к какому-ли-

бо конкретному делу, конкретному интересу, подлежащему су-

дебной защите. Поводом для такого рассмотрения являются лю-

бые сомнения в конституционности нормативного акта, вопрос о

чем ставится в общей форме (абстрактно). Конкретный конт-

роль - это рассмотрение органом конституционного правосудия

вопроса о конституционности нормативного акта, возникшего в

-228-

связи с судебным разбирательством конкретного дела, предметом

которого является защита конкретных интересов.

Субъектами абстрактного конституционного контроля, по об-

щему правилу, выступают государственные органы и должност-

ные лица (включая депутатов парламента). Однако в ряде стран

право возбуждения процедуры абстрактного контроля предостав-

ляется также гражданам и их объединениям (например, Брази-

лия, Малайзия, Пакистан). В Бразилии согласно конституции

любой гражданин может в порядке <народного действия> (аcао

popular) обратиться в суд с заявлением об аннулировании акта,

который наносит ущерб общественному достоянию, окружающей

среде или национальному культурному наследию (ст. 5). <Народ-

ное действие> не имеет в виду только проблемы неконституцион-

ности, но, естественно, может быть использовано и против некон-

ституционных актов по указанным вопросам. Кроме того, ассо-

циация адвокатов и национальные профсоюзные организации мо-

гут ставить вопрос о неконституционности любого нормативного

акта (ст. 103). В Малайзии любое лицо, считающее, что феде-

ральный парламент или легислатура штата вышли за пределы

своей компетенции, приняв тот или иной закон, может в судебном

порядке оспаривать его конституционность (правда, за первые

20 лет своей деятельности федеральный Верховный суд не рас-

смотрел ни одного дела о конституционности закона по этому ос-

нованию) (*1). Субъектами конкретного контроля являются преиму-

щественно физические и юридические лица, реже - государствен-

ные органы (главным образом суды).

Применение этих видов конституционного контроля, как и двух

его рассмотренных форм, в законодательстве и на практике раз-

лично. Классической американской модели свойствен только

конкретный контроль, осуществляемый всеми судами общей юрис-

дикции в процессе рассмотрения уголовных и гражданских дел.

В ограниченной степени абстрактный контроль осуществляется

при модифицированной модели (главным образом в связи с вве-

дением института омбудсмена).

Для европейской и смешанной моделей (за исключением Фран-

ции и ряда франкоязычных стран Африки, где применяется толь-

ко абстрактный контроль) характерно сочетание в той или иной

пропорции абстрактного и конкретного контроля. При этом кон-

кретный контроль имеет здесь, на наш взгляд, две разновидности.

Наиболее распространенным является контроль, осуществляемый

в соответствии с правилом, согласно которому суд, придя при рас-

смотрении конкретного дела к выводу, что подлежащая примене-

нию норма не соответствует конституции, приостанавливает судо-

производство и направляет запрос о ее конституционности в орган

(**1) The Constitution of Malaysia. Its Development. P. 249.

-229-

конституционного правосудия. Он делает это по собственной ини-

циативе или по требованию одной из сторон. Это правило закреп-

ляется и Конституцией РФ: Конституционный суд <по запросам

судов проверяет конституционность закона, примененного или

подлежащего применению в конкретном деле> (ч. 4 ст. 125). Вто-

рая разновидность - это проверка конституционности норматив-

ного акта в порядке конституционной жалобы или <ампаро>. Отли-

чие ее состоит в том, что вопрос о конституционности норматив-

ного акта является первичным, а не субсидиарным, возникающим

в связи с рассмотрением неконституционного по своей природе

дела. На этом основании данную процедуру обычно рассматри-

вают как особую и не относят к конкретному контролю. Однако

она относится к нему хотя бы уже потому, что речь идет о защи-

те конкретных интересов, а именно - субъективных прав индиви-

дуального лица, группы граждан или их объединений. Именно

в этом смысле такой контроль может рассматриваться как кон-

кретный.

Сочетание абстрактного и конкретного контроля является наи-

более оптимальным решением проблемы конституционного конт-

роля, ибо позволяет органу конституционного правосудия <сохра-

нять правильные пропорции между защитой прав граждан и за-

щитой непротиворечивости правовой системы> (в том числе вер-

ховенства конституции. - Авт.) (*1). Следовательно, оно содействует

повышению эффективности его деятельности по решению двух

основных задач конституционной юстиции. В то же время прак-

тика конституционных судов ряда европейских стран (особенно

Австрии, Германии, Италии) свидетельствует о том, что все боль-

ший удельный вес в ней занимает рассмотрение дел в порядке кон-

кретного контроля. Так, в ФРГ из всех решений, принятых ФКС за

период 1953-1984 гг., только 82 было принято в порядке абстракт-

ного контроля, а 2200 - конкретного (плюс решения по конститу-

ционным жалобам), в Италии за период 1948-1976 гг. - соот-

ветственно 406 и 5761 (*2).

В зависимости от того, представляется нормативный акт в ор-

ган конституционного правосудия по предписанию закона или по

воле субъекта, обладающего правом инициативы, различают обя-

зательный и факультативный конституционный контроль. В подав-

ляющем большинстве государств применяется только факульта-

тивный контроль. Лишь во Франции и франкоязычных странах

Африки существует и обязательный контроль в отношении органи-

ческих законов и парламентских регламентов, в Румынии - в от-

ношении конституционных законопроектов (в Иране согласно

ст. 94 конституции все законы, принятые меджлисом, подлежат

(**1) Garliciti L. Ор. cit. S. 234.

(**2) Ibid. S. 317-318.

-230-

направлению в Совет стражей для проверки их соответствия

принципам конституции и ислама).

Решения органов конституционного правосудия по вопросу о

соответствии нормативного акта конституции различаются по

своей правовой природе и правовым последствиям. Правовая при-

рода этих решений как источников права рассмотрена выше, поэ-

тому здесь мы остановимся лишь на вопросе об их правовых по-

следствиях. Прежде всего следует отметить, что решения могут

иметь различную юридическую силу.

Во-первых, если орган конституционного правосудия прини-

мает решение в порядке осуществления своей консультативной

функции, то оно не является юридически обязательным ни для

субъекта, обратившегося с запросом о конституционности норма-

тивного акта, ни для всех других государственных органов (в том

числе и судов) или юридических и физических лиц. По мнению

Д. Басу, главная польза консультативных решений Верховного

суда Индии <состоит в том, чтобы содействовать правительству в

получении авторитетного мнения относительно обоснованности

законодательного акта, прежде чем он будет принят> (*1).

Во-вторых, во всех иных случаях решения органов конститу-

ционного правосудия являются постановляющими, то есть имеют

юридически обязательный характер. Однако существует принци-

пиальное различие между двумя основными моделями конститу-

ционного правосудия. Решения судов общей юрисдикции обяза-

тельны только для сторон в конкретном деле о проверке конститу-

ционности правового акта (inter partes). Вместе с тем в странах

общего права решения высшей судебной инстанции (верховного су-

да) обязательны для всех нижестоящих судов (основное правило

прецедентного права stare desises). Это положение закрепляется

конституциями большинства стран, где существует классическая

американская модель или ее различные модификации. Од-

нако оно не распространяется на собственные решения верховно-

го суда, которые могут быть им пересмотрены. <Верховный суд, -

сказано в ст. 137 конституции Индии, - имеет право пересмот-

реть вынесенное им любое решение или изданный приказ>. Это

обосновывается в одном из решений Верховного суда следующим

образом: <В конституции Индии нет ничего, что препятствовало

бы суду отойти от прежнего решения, если он будет убежден в

его ошибочности и губительных последствиях для общественных

интересов> (*2). Конституции и судебная практика в развивающихся

странах следуют практике Верховного суда США, которая свиде-

тельствует об отказе от принципа незыблемости судебного преце-

дента(*3). В этом смысле решение носит относительный харак-

(**1) Басу Д. Указ. работа. С. 433.

(**2) Subramaniani N. Ор. cit. P. 151.

(**3) См.: Жидкое О. А. Указ. работа. С. 108-109.

-231-

тер. Оно является относительным и потому, что признание норма-

тивного акта неконституционным, хотя и делает его недействи-

тельным, не влечет за собой его формальную отмену. Это может

сделать только издавший его государственный орган.

В странах с европейской и смешанной моделями решения спе-

циализированных органов конституционного правосудия всегда

являются общеобязательными (erga omnes), то есть распростра-

няются на все государственные органы, должностных лиц, юриди-

ческих и физических лиц. <Решения Конституционного суда Рос-

сийской Федерации обязательны на всей территории Российской

Федерации для всех представительных, исполнительных и судеб-

ных органов государственной власти, органов местного самоуп-

равления, предприятий, учреждений, организаций, должностных

лиц, граждан и их объединений> (ст. 6 закона 1994 г.). Они яв-

ляются безусловными, ибо окончательны и не подлежат обжало-

ванию, а в случае признания нормативного акта неконституцион-

ным отменяют его, что четко формулируется законодательством.

Однако указанное различие в характере и правовых последст-

виях решений органов конституционного правосудия не так уж

велико на практике, если речь идет о странах с давними и проч-

ными традициями правовой государственности. Так, в США, Ка-

наде или Норвегии, где решения верховных судов не являются

общеобязательными и не могут отменять неконституционный акт,

последний не будет применяться государственными органами и

прежде всего судами. Говоря, например, о Норвегии, норвежский

юрист Э. Смис отмечает, что <правительственные власти обычно

делают все необходимые выводы из решений Верховного суда...

Это означает, что практические последствия судебного конститу-

ционного контроля в двух системах (то есть американской и евро-

пейской. - Авт.) не столь различны, как можно было бы ожидать,

исходя из формальных последствий inter partes и erga omnes> (*1).

Наиболее значимую политико-правовую проблему при осуще-

ствлении конституционного контроля представляют отношения,

складывающиеся между парламентом и органом конституционного

правосудия в связи с признанием последним неконституционности

закона. По существу, в этом случае возникает конфликтная ситуа-

ция, разрешение которой по-разному регулируется законодатель-

ством отдельных стран. По общему правилу парламент не мо-

жет отменять решения органа конституционного правосудия. Иск-

лючение составляют лишь немногие страны, где парламенту пре-

доставлено такое право (Намибия, Польша, Румыния, Эквадор,

Эфиопия). Конституция Намибии, например, устанавливает, что

решения Верховного суда обязательны для нижестоящих судов,

если они не отменены самим судом или <актом парламента, при-

(**1) The Role of the Constitution in Changing Society. P. 182.

-232-

нятым в надлежащем порядке> (ст. 80). В Польше, Румынии и

Эфиопии решения органов конституционного правосудия о некон-

ституционности законов (а в Эфиопии - и о толковании консти-

туции, и вообще по всем <конституционным спорам>) не являются

окончательными. Они должны представляться на утверждение

парламента (Румыния) или нижней палаты (сейм в Польше), ко-

торые могут квалифицированным большинством в 2/3 либо утвер-

дить их, либо отклонить (ст. 145 конституции Румынии, ст. 7 за-

кона о Конституционном трибунале Польши). Согласно ст. 84 кон-

ституции Эфиопии Совет конституционных расследований обла-

дает судебными полномочиями, но его решения становятся окон-

чательными только после утверждения их Федеральным советом

(орган, представляющий интересы <наций, национальностей и на-

родов> Эфиопии, правовой статус которого во многом сходен со

статусом бундесрата Германии).

Таким образом, в этих трех странах орган конституционного

правосудия наделяется лишь правом отлагательного вето в отно-

шении закона, что, естественно, значительно снижает эффектив-

ность судебного конституционного контроля. Аналогичные поло-

жения предусматривают конституции Португалии и Кабо-Верде

в отношении международных договоров до их ратификации (со-

гласно ст. 277 конституции Португалии решение Конституцион-

ного суда о неконституционности международного договора мо-

жет быть отклонено 2/3 голосов Национального собрания).

В Монголии и Казахстане правом вето в отношении решений

органов конституционного правосудия обладают высшие государ-

ственные органы - соответственно парламент и президент. Так,

в Монголии суд конституционного надзора представляет свои за-

ключения о конституционности нормативных актов и междуна-

родных договоров на рассмотрение Великого государственного

хурала. Бели Хурал не одобряет эти заключения, то суд повтор-

но рассматривает дело и принимает окончательное решение (ст. 66

конституции и ст. 21 закона об организации суда конституцион-

ного надзора). Конституция Казахстана идет еще дальше: соглас-

но ст. 73 президент может внести свои возражения на решение

Конституционного совета, которые преодолеваются 2/3 голосов от

общего числа его членов. При непреодолении возражений прези-

дента решение Конституционного совета считается непринятым.

В Иране, где применяется только предварительный контроль

за конституционностью законов до их промульгации, в случае

спора между меджлисом и Советом стражей по поводу соответст-

вия закона принципам конституции и ислама президент учреж-

дает специальный совет для разрешения этого спора (*1).

(**1) Chronical of Parliamentary Elections and Development. T. XXV. Geneva.

1991. P. 16.

-233-

Хотя в подавляющем большинстве стран парламент не может

отменить решение органа конституционного правосудия о некон-

ституционности закона, у него как органа учредительной и зако-

нодательной власти есть возможность обойти это решение без

формальной отмены. Он может сделать это прежде всего путем

изменения самой конституции, в результате чего устраняется не-

соответствие закона ее положениям. Например, конгресс США че-

тыре раза прибегал к такому способу, принимая конституционные

поправки, фактически отменявшие решения Верховного суда о

неконституционности законов (*1). Широко применялся этот способ

в ряде африканских стран, где до начала 90-х годов в условиях

однопартийной системы процедура пересмотра конституции не

представляла особой сложности. Так, в Сенегале Национальное

собрание неоднократно прибегало к пересмотру конституции с

тем, чтобы принять законы, признанные Верховным судом не соот-

ветствующими ей. Как отмечает в этой связи Б. Нгом, <подмена

обычного закона конституционным может значительно ограничить

конституционный контроль> (*2). Впрочем, в иных условиях процесс

пересмотра конституции бывает длительным и сложным. К тому

же в ряде государств органы конституционного правосудия еще

более усложняют его, стремясь ограничить учредительную власть

парламента, о чем уже говорилось.

Теоретически парламент может повторно принять закон, при-

знанный неконституционным. В этой связи представляется целе-

сообразным положение ст. 79 закона о Конституционном суде

РФ, согласно которому <юридическая сила постановления о при-

знании акта неконституционным не может быть преодолена по-

вторным принятием этого же акта>.

Таким образом, наиболее адекватной реакцией парламента на

решение органа конституционного правосудия о признании зако-

на неконституционным должно быть приведение закона или от-

дельных его положений в соответствие с конституцией.

Законодательству и практике некоторых стран известны реше-

ния о так называемой временной конституционности норматив-

ного акта (Германия, ЮАР). Установив несоответствие акта кон-

ституции, орган конституционного правосудия не объявляет его

недействительным, а предлагает парламенту (или другому органу)

устранить в определенный им срок это несоответствие. В против-

ном случае нормативный акт считается недействительным (со-

гласно ст. 98 конституции ЮАР Конституционный суд, найдя, что

закон или какое-либо его положение не соответствуют конститу-

ции, может в <интересах справедливости и хорошего управления

потребовать от парламента или другой компетентной власти ис-

(**1) См.: Жидкое О. А. Указ. работа. С. 168.

(**2) Ngom В. Ор. cit P. 108-109.

-234-

править в течение установленного срока дефект закона или поло-

жения, которые остаются в силе до исправления или истечения

этого срока>). Как решения о временной конституционности мо-

гут рассматриваться и те, в которых признается конституцион-

ность нормативного акта при условии его <надлежащего толко-

вания> (некоторые решения Верховного суда США). Иными сло-

вами, признается, что хотя нормативный акт формально является

конституционным, но в нем заложена возможность стать некон-

ституционным в процессе применения. В таком решении обычно

указывается, при каком толковании акт будет соответствовать

конституции, а при каком нарушать ее.

Важное значение для поддержания стабильности правопоряд-

ка имеет вопрос о том, с какого момента теряет юридическую си-

лу нормативный акт, признанный органом конституционного пра-

восудия неконституционным.  Современному законодательству

о конституционной юстиции известны три варианта его решения.

Нормативный акт объявляется недействительным: с момента его

принятия, с момента опубликования решения, с определенной да-

ты в будущем, указанной в решении. Не вдаваясь в рассмотрение

соответствующего регулирования в отдельных странах, отметим

лишь, что особенно широко используется второй вариант как наи-

более отвечающий задаче поддержания стабильности правопо-

рядка.

Признание недействительности нормативного акта с момента

его принятия неизбежно ведет к необходимости пересмотра всех

судебных и административных решений, принятых на его основе,

что затрагивает прежде всего интересы и права индивидов. Та-

кой пересмотр оправдан только в определенных случаях, в част-

ности, в уголовных делах, что прямо предусматривается законо-

дательством (например, согласно ст. 49 закона 1973 г. Египта не-

конституционный нормативный акт теряет юридическую силу со

дня, следующего за днем опубликования решения. Однако если

оно относится к уголовно-правовой норме, то все обвинительные

приговоры, вынесенные в соответствии с пей, отменяются). Ана-

логичную позицию занимает и российский законодатель: в законе

1994 г. говорится, что решения судов и иных органов, основанные

на актах, признанных неконституционными, должны быть пере-

смотрены в установленных федеральным законом случаях (ст. 79).

Осуществляя конституционный контроль, органы конститу-

ционного правосудия обеспечивают  верховенство   конститу-

ции. Действуя в качестве <негативного законодателя>, они устра-

няют из правовой системы нормативные акты, противоречащие

основному закону. При этом, как показывает практика, главным

объектом конституционного контроля являются не столько зако-

ны, принимаемые парламентом, сколько акты исполнительной

власти и прежде всего делегированное законодательство. И это

-235-

вполне объяснимо, ибо именно акты исполнительной власти об-

разуют основной правовой массив в современном государстве и

представляют наибольшую угрозу конституционным правам и

свободам человека. Приводимые в литературе данные о незначи-

тельном числе решений, касающихся конституционности законов,

отнюдь не свидетельствуют о малой активности тех или иных

органов конституционного правосудия. В этой связи представ-

ляется лишенным оснований вывод, к которому приходят некото-

рые зарубежные авторы, о превращении <контроля за конститу-

ционностью законов в контроль за применением законов> (*1), исходя

из практики конституционных судов, где применяются процедуры

конституционной жалобы или <ампаро> либо конкретный контроль

в собственном смысле слова (Италия, Испания, Германия).

Как мы видели, предметом этих процедур являются преиму-

щественно нормативные акты, конституционность которых оспа-

ривается. Таким образом, речь идет не об <отклонении> органов

от их первоначальной функции конституционного правосудия, как

утверждает, например, Л. Фаворо, а о ее расширении. Именно

в этом состоит основная тенденция развития современного инсти-

тута судебного конституционного контроля.

(**1) Favoreu L. Ор. dt. P. 30.

-236-