Глава третья

ПОНЯТИЕ ПРИМЕНЕНИЯ УГОЛОВНОГО

ЗАКОНА

1. Применение закона — сложный процесс, выражаю­щийся в применении абстрактной нормы к конкретному случаю.

Реализация закона на практике сталкивается с труд­ностями, значительно усложняющими его применение. Таковы, например, те затруднения, которые возникают в связи с изменением социально-исторических условий времени применения закона. Правильное разрешение этого и некоторых других вопросов, связанных с приме­нением норм права, требует прежде всего выяснения самого понятия применения права.

Несмотря на большое значение этого вопроса для всех отраслей социалистического права, его теоретиче­ская разработка еще недостаточна, что не может ие сказываться отрицательно на повседневной практической деятельности органов, применяющих законы. Встречаю­щиеся в судебной практике случаи нарушения социали­стической законности находятся в прямой связи с не­правильным применением закона, что в ряде случаев является результатом плохого знания закона, непра­вильного его анализа и истолкования.

Вопрос о применении норм права недостаточно раз­работан и в советской уголовноправовой науке1.

1 Отдельные вопросы, связанные с применением уголовноправо-вых норм, освещены в работе А. А. Пионтковского «К ме­тодологии изучения действующего права» («Ученые записки ВИЮН», вып. VI, М, 1946); см. также М. А. Ш н е й д е р, Советское уголов­ное право. Часть Общая, М., 1955, стр. 49—54; А. С. Шляпочни­ков, Толкование советского уголовного закона, В. Н. Кудряв­цев,  Теоретические основы квалификации преступлений, Г. А. Л е-

Проведенная в 1954—1955 гг. дискуссия о примене­нии норм права выявила значительные расхождения среди советских юристов относительно понятия примене­ния права. Так, И. Е. Фарбер относит к применению права не только сам акт применения права, но и вопрос о значении актов применения права, о принципах и со­циально-политических результатах их применения1. Ши­рокий смысл в понятие применения норм права вклады­вал и Г. И. Федькин, который считал, что «понятие при­менения права должно охватывать все многообразие общественных явлений, связанных с практическим осу­ществлением норм советского права»2.

Недостатком этих определений является то, что поня­тие применения норм права растворяется в понятии реализации правовых норм и тем самым стираются гра­ни между этими понятиями. Применение норм права представляет собой самостоятельный процесс, хотя и связанный в конечном счете с их реализацией.

Применение норм права влечет возникновение, изме­нение или прекращение правовых отношений. Но при­менение норм права не следует смешивать с правоотно­шениями, которые представляют собой форму действия права, но не сам акт применения правовой нормы. О реализации нормы права можно говорить в том слу­чае, когда реализовалось правоотношение, т. е. когда субъекты правоотношения осуществили свои субъектив­ные права и выполнили свои обязанности.

Применение правовой нормы представляет собой сложный процесс, который слагается из нескольких ста­дий. Основным в этом процессе является подведение под норму права какого-либо факта или отношения, имею­щего юридическое значение. Такое понимание примене-

вицкий, Квалификация преступлений (Общие вопросы), «Право­ведение» 1962 г. № 1; М. Б л у м, Вопросы действия советского уголовного закона во времени («Ученые записки Латвийского госу­дарственного университета», Рига, 1962, т. 44, стр. 7—41); А. Б. С а-х а р о в, Ответственность за деяния, совершенные до вступления в силу нового Уголовного кодекса РСФСР («Социалистическая закон­ность» 1961 г. № 6).

1 «О применении норм советского социалистического права», «Советское государство и право» 1954 г. № 4, стр. 16; аналогичную точку зрения высказал П Е. Недбайло (см. «Советское государство и право» 1955 г. № 2, стр. 111).

<• «Советское государство и право»   1951 г. № 5, стр, 21,

91

I

ния нормы права мы «аходим у ряда авторов1. Наиболее четко оно сформулировало проф. С. И. Вильнянским, который определяет применение правовых норм как особый процесс, при котором уполномоченные на то органы власти (или в пределах предоставленных им полномочий органы общественных организаций) подво­дят конкретный факт под соответствующую норму права и из этого подведения делают соответствующий вывод, то есть принимают решение, имеющее обязательную силу2.

Это определение правильно подчеркивает целевой характер применения норм права, поскольку результа­том подведения конкретного жизненного факта под нор­му права всегда является принятие определенного реше­ния, имеющего обязательную силу. Так, подведение преступного деяния под соответствующую статью Уго­ловного кодекса—не самоцель, оно всегда имеет своей задачей определить состав данного преступления, в соот­ветствии с чем разрешить вопрос о возбуждении уголов­ного дела, о привлечении в качестве обвиняемого, об осуждении виновного и применении к нему наказания.

2. Суммируя сказанное о применении норм права применительно к уголовному закону, можно отметить следующее.

Понятие применения норм советского праза имеет в уголовном праве значение, тождественное в своих общих чертах с определением этого понятия, даваемым общей теорией советского права. В уголовном праве примене­ние уголовного закона также означает подведение кон­кретного факта под соответствующий уголовный закон и принятие соответствующего решения, имеющего обя­зательную силу. Вместе с тем необходимо отметить, что процесс применения уголовного закона не сводится исключительно к подведению преступного деяния как конкретного факта под тот или иной уголовный закон и применению на этом основании наказания. Таково, на­пример, применение статей Общей части.

1          А. И. Денисов,    Теория   государства    и   црава, М.,   1948,

стр. 471; М. П. К а р е в а,  С.  Ф.  Ке ч ек ь я н,   А. С. Ф е д о с е е в,

Г. И. Федькин,  Теория государства и права, М., 1955,  стр. 384;

М, А. Ш н е й д е р,  Советское уголовное   право. Часть  Общая, М.,.

1955, стр. 51.

2          С. И. В и л ьн я н с к и й, Применение норм советского социа­

листического   права.  Тезисы докладов.    Научная    конференция по

работам, выполненным в 1954 году, Харьков, 1955, стр. 23.

92

Но и в этих случаях имеет место подведение опреде­ленного факта под соответствующую статью Общей части, например, при освобождении от уголовной ответ­ственности с передачей на поруки (ст. 52 УК РСФСР). Применение уголовных законов, устанавливающих об­щие положения советского уголовного права, з большин­стве случаев связано с применением уголовных законов, устанавливающих уголовную ответственность за те или иные преступные деяния. При решении вопросов, связан­ных с привлечением к уголовной ответственности, уста­новлением состава преступления, назначением наказания и освобождением от наказания, неизменно приходится обращаться к общим положениям советского уголовного права, даже когда не приходится ссылаться на них не­посредственно. Поэтому применение уголовного закона отличается сложным характером. Одностороннее пони­мание этого процесса исключительно как процесса при­менения норм Особенной части уголовного права, про­текающего без учета соответствующих норм Общей части, приводит к серьезным просчетам и ошибкам в применении уголовного закона. Как будет показано дальше, основная масса недостатков при применении уголовных законов связана не столько с неправильным пониманием того или иного состава преступления, сколь­ко с неправильным или неглубоким пониманием общих положений советского уголовного права, его руководя­щих начал. В Общей части уголовных кодексов есть ряд статей, которые не применяются в установленном выше смысле. Например, ст. 1 УК РСФСР, определяющая задачи Уголовного кодекса, или ст. 3, определяющая основания уголовной ответственности, не применяются в том смысле, что под них непосредственно подводят тот или иной конкретный факт преступления. На основании этих статей нельзя принять конкретного решения по дан­ному факту. Однако из этого не следует, что эти статьи не участвуют в продеосе применения уголовных законов. Руководящими положениями, содержащимися в этих и некоторых других статьях Общей части уголовных ко­дексов, проникнут весь процесс применения уголовного закона.

Подведение конкретного преступного деяния под определенный уголовный закон и принятие на этой ос­нове   соответствующего  решения   составляет  основное

93

содержание процесса применения уголовного закона. Этот процесс включает в се-бя и квалификацию преступ­ления. Однако квалификация преступления и примене­ние уголовного закона — не тождестве«ные явления. «Квалификация преступления,— пишет проф. В. Н. Куд­рявцев,— является только частью процесса применения уголовноправовой нормы»1. С этим мнением следует безусловно согласиться. Вместе с тем необходимо отме­тить, что не всегда квалификация преступления — часть процесса применения уголовного закона, например, при научном анализе статей уголовного закона. Квалифика­ция преступления является частью этого процесса тогда, когда она становится основанием для принятия органом, применяющим закон, определенного решения. Поэтому квалификация преступления возможна в любой стадии уголовного процесса. Квалификация преступления может изменяться в связи с уточнением фактических обстоя­тельств совершенного преступления при расследован™ уголовного дела, при судебном разбирательстве или да­же после вынесения приговора при рассмотрении дела в кассационной инстанции либо в порядке надзора. Ква­лификация преступления во всех этих случаях выступает как составная часть процесса применения уголовного закона.

Согласно приведенному выше взгляду большинства советских теоретиков права с применением правовых норм связано возникновение, изменение и прекращение правовых отношений. В уголовном праве это положение, по нашему мнению, может быть принято лишь с неко­торыми поправками и уточнениями. Применение уголов­ного закона не всегда совпадает с начальным моментом возникновения уголовноправового отношения2. Соверше-

1          «Теоретические основы  квалификации  преступлений», стр. -13,

2          Эта позиция изложена в нашей работе   «Уголовная ответст­

венность и ее основание в советском уголовном праве»  (стр.  11—>

28). Изложенные в этой работе   взгляды   по   вопросу   о   времени

возникновения    уголовноправового    отношения   были   подвергнуты

критике в рецензии   на   нашу   работу   («Советское   государство и

право» 1964 г. № 9, стр. 159), Данную позицию рецензентов разде­

ляет и г-н М. Фридьев — автор рецензии на нашу работу, опубли­

кованной в журнале «Revue de    science criminelle  et de droit penal

compare», 1964, pp.   979—980.   См.   также В. И. Курляндский,

Уголовная ответственность  и меры общественного  воздействия, М.,

1965, стр. 19. Все это заставляет нас вернуться к данному вопросу.

94

ние преступления является тем фактом, который не авто­матически, а лишь при определенных условиях порож­дает уголовноправовое отношение. В опровержение этого положения обычно указывается, что преступление яв­ляется тем юридическим фактом, который автоматиче­ски ведет к возникновению уголовного правоотношения1. Это положение, к сожалению, больше постулируется, чем доказывается.

Преступление как факт реальной действительности не автоматически порождает уголовноправовое отноше­ние. Чтобы стать юридическим фактом и тем самым основанием уголовной ответственности, преступление как факт реальной действительности должно быть установ­лено, а его соответствие диспозиции уголовного закола надлежащим образом обосновано, прежде чем явить­ся основанием для привлечения лица к ответственно­сти. Только при этом условии преступление приобре­тает значение факта, порождающего уголовноправозое отношение.

Исходя из понимания всякого правоотношения, в том числе и уголовноправового отношения, как реальной связи между его субъектами, мы считаем, что о возник­новении последнего речь может идти лишь тогда, когда лицо привлечено в качестве обвиняемого и ему предъ­явлено обвинение в совершенном преступлении.

То обстоятельство, что вопрос о возникновении и реализации уголовноправового отношения сзязываегся с процессуальными действиями по привлечению лица в качестве обвиняемого, естественно вытекает из сущест­вующей тесной связи между установлением основания уголовной ответственности и привлечением лица в каче­стве обвиняемого, так как только с момента установле­ния этого основания становится возможным привлечение лица в качестве обвиняемого.

1 В. И. К у р'л я н деки й, Уголовная ответственность и меры общественного воздействия, стр. 19; А. А. П и о н тк о в с к и й, Правоотношения в уголовном праве («Правоведение» 1962 г. № 2, стр. 89); Н. Н. П о л я н с к и й, Вопросы теории советского уголов­ного процесса, М., 1956, стр. 258; О, С. Иоффе, М. Д. Ш а р г о-р О дек и и, Вопросы теории права, стр. 192, 215; П. С. Э л ь к и и д, Сущность советского уголовно-процессуального права, Л., 1963, стр. 19; В. М. Коган, Логико-юридическая структура советского уголовного закона, Алма-Ата, 1966, стр, 44.

95

Преступление и преступник, разумеется, объективно существуют уже в момент совершения преступления и независимо от того, будет ли преступление раскрыто, а лицо, его совершившее, изобличено, однако уголовно-правового отношения еще не существует до тех пор, пока такие отношения не возникнут фактически1. Возникают же они реально только тогда, когда компетентные орга­ны установят лицо, виновное в совершении преступления, и все обстоятельства, определяющие состав данного преступления. Таким образом, не наличие основания уголовной ответственности и не момент возникновения уголовноправового отношения, как это может казаться, ставится в зависимость от выполнения компетентными органами процессуальных действий по привлечению ли­ца к уголовной ответственности, а наоборот, лицо только тогда привлекается в качестве обвиняемого, когда в его действиях установлен состав преступления, т. е- когда налицо основание уголовной ответственности и появи­лись необходимые предпосылки для возникновения уголовноправового отношения.

Весьма спорен и тот взгляд, будто уголовно-процес­суальное отношение представляет собой лишь форму выявления уголовноправового отношения и что наличие последнего устанавливается окончательно лишь при­говором суда2. В обоснование этой точки зрения при­водится то соображение, что если лицо неправильно привлечено к уголовной ответственности, то уголовно-правовое отношение отсутствует, имеется лишь уголов­но-процессуальное отношение3. С таким взглядом нельзя согласиться потому, что уголовноправовое отношение создается самим фактом применения уголовного закона в связи с привлечением лица к уголовной ответственно'

1          Совершенно правильно пишет Е. А. Флейшиц, что правоотно­

шение— это ие только юридически, но и фактически существующее

отношение между его субъектами  («Соотношение правоспособности

и субъективных прав», «Вопросы общей теории советского права»,

стр. 259).

2          А. А. Пионтковский,  указ. работа, стр. 89—90. По мне­

нию А. А. Пионтковского, привлечение лица в качестве обвиняемого

создает лишь уголовно-процессуальное отношение.

3          Т а м   же.   В то же время   А. А.    Пионтковский пишет, что

«уголовно-процессуальные отношения возникают, существуют и раз­

виваются    лишь    в    связи    с    уголовноправовыми    отношениями»

(стр. 94).

96

сти. Правоотношение существует и в том случае, когда оно реализуется не в соответствии с примененным зако­ном, ибо только при наличии правоотношения, возник­шего в силу применения закона, лицо, обвиняемое в со­вершении преступления, может защищать свои субъек­тивные права.

Против этого положения обычно выдвигается тот довод, что в таких случаях субъективные права могут защищаться в рамках уголовно-процессуального отно­шения1. Однако если встать на точку зрения, что в слу­чаях неправильного применения уголовяого закона уголовноправовое отношение отсутствует, то надо при­знать, что не существует в таких случаях и уголовно-процессуального отношения, потому что, если уголовный закон применен неправильно, это значит, что и уголов­но-процессуальный закон применен неверно: если лицо, невиновное в совершении инкриминируемого ему пре­ступления, привлечено к уголовной ответственности по какой-либо статье Уголовного кодекса, то и постановле­ние следователя о привлечении этого лица в качестве обвиняемого как уголовно-процессуальный акт неза­конно. Следовательно, в этом случае отсутствует и уго­ловно-процессуальное отношение между лицом, незакон­но привлеченным к ответственности, и органом государ­ственной власти, осуществившим незаконное привлече­ние к уголовной ответственности. Но такой вывод явно противоречил бы тем реальным отношениям, которые фактически складываются в таких случаях между обви­няемым и соответствующим органом государственной власти в результате применения уголовных и уголовно-процессуальных законов.

Если к оценке существующей между уголовноправо-выми и уголовно-процессуальными отношениями связи подходить с точки зрения известного указания К. Марк­са о процессе как форме жизни материального права, то необходимо будет признать, что уголовно-процессуаль­ные отношени-я вообще не могут существовать без уго-ловноправовых отношений. И тогда вся концепция, рас-

1 На такой точке зрения стоит В. И. Курлянд,ский («Уголовная ответственность и меры общественного воздействия», стр. 29). Он полагает, что «уголовно-процессуальное отношение в гаком случае лишено материального основания, оно покоится на мнимом уголов-ноправовом отношении»,

7   Я. М    Брайнин        97

сматривающая уголовно-процессуальные отношения всего лишь как средство установления уголовноправовых отношений, лишается своей основы.

Можно согласиться с теми авторами, которые, как, например, П. С. Элькинд1, считают, что при своем воз­никновении уголовноправовые отношения не всегда отли­чаются достаточной определенностью и уточняются с помощью уголовно-процессуальных отношений, но нель­зя не видеть того, что уголовноправовые отношения суще­ствуют как реальные отношения между лицом, привле­каемым к ответственности, и органом, осуществляющим это привлечение.

Отрицание существования уголовноправового отноше­ния до момента установления его приговором суда ли­шает правовой определенности те отношения, которые фактически складываются между лицом, обвиняемым в совершении преступления, и органом власти, осуществ­ляющим уголовное преследование. Такая позиция не может быть воспринята нашей судебной практикой как конструктивная.

3. Один из дискуссионных вопросов, связанных с про­блемой применения правовых норм,— вопрос о том, кто применяет нормы права. Подавляющее большинство участников дискуссии 1954—1955 гг. о применении норм права высказались в том смысле, что только государст­венные органы и должностные лица применяют пра­во. Что касается общественных организаций и граж­дан, то они не применяют право, а лишь осуществляют его2.

По мнению других участников дискуссии, нормы со­ветского права применяются не только государственными органами и должностными лицами, но также обществен­ными организациями и отдельными гражданами3. Точка зрения о том, что нормы права применяются обществен­ными организациями и что применяемые ими меры об-

1          П.  С. Элькинд, указ. работа, стр. 19.

2          «Советское государство и право» 1955 г. N° 3, стр. 44—50.

3          П. Е. Н е д б а й л о,   О понятии   применения норм советского

права  («Советское   государство   и   право» 1955 г. № 2, стр. 111);

Г. И. Федькин,   Применяют   ли граждане   и    общественные ор­

ганизации    нормы    права     («Советское     государство     и     право»

1955 г. № 2, стр. 107); «Теория государства и права», М., 1962, стр.

441-442.

98

щественного воздействия носят правовой характер, раз­деляется рядом ученых1.

Существует также мнение о том, что в настоящее время применяются параллельно нормы права государ­ственными органами и органами общественности. По мнению авторов такого взгляда, товарищеские суды, рассматривая дела о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности, осуществляют не что иное, как применение норм уголовного права. Приме­няют нормы права, согласно этому взгляду, также кол­лективы трудящихся, которые берут на поруки лиц, совершивших незначительные правонарушения, или бе­рут под свой «онтроль условно осужденных2.

С таким мнением нельзя согласиться. Уголовные за­коны, относящиеся к передаче виновного на поруки или в товарищеский суд, применяются теми государствен­ными органами, о которых прямо указывается в соот­ветствующих статьях уголовно-процессуальных кодексов. Согласно ст. 51 УК РСФСР лицо может быть освобож­дено от уголовной ответственности и наказания с пере­дачей дела на рассмотрение товарищеского суда, если оно совершило малозначительное преступление, напри­мер умышленное легкое телесное повреждение или оскорбление.

В соответствии со ст. 7 УПК РСФСР передача в то­варищеский суд дела после его прекращения в уголов­ном порядке осуществляется судом, прокурором, а так­же следователем и органом дознания с согласия проку­рора. По совершенно очевидному смыслу этих статей они применяются только указанными государственными органами. Прежде всего они решают вопрос о возмож-

1          См., например, Б. Б. X а н г е л ь д ы е в,   Об основных направ­

лениях  деятельности товарищеских   судов   на   современном   этапе

(сб. «XXII съезд КПСС и вопросы государства   и   права», Сверд­

ловск,   1962,  стр.  485); Ю. М. Козлов, Ленинский принцип уча­

стия трудящихся в советском государственном управлении, М.., 1962,

стр. 175 и др.;  Н. А. Огурцов, К вопросу о правовой   природе

мер   общественного воздействия,   «Ученые записки Научно-исследо­

вательского института языка, литературы, истории и экономики при

Совете Министров Чувашской  АССР», вып. XXI, Чебоксары,   1961,

стр. 96 и др.

2          П. Е. Недбайло,   Применение   советских    правовых   норм,

стр. 130, 149, 150;   И.   Я.   Д ю р я г и н. О параллельном применении

норм  права органами общественности и госорганами   («Правоведе­

ние» 1964 г. № 4, стр. 122—123).

7*         99

'

ности передачи дела в товарищеский суд, а затем и осуществляют такую передачу. Деятельность товарище­ских судов осуществляется на основании правового акта ■— Положения о товарищеских судах, но сама дея­тельность этих судов не связана с применением право­вых норм. Не обладают непосредственной принудитель­ной силой и их решения. Так, при неисполнении решения товарищеского суда о возмещении ущерба, о наложении штрафа или ином имущественном взыскании председа­тель товарищеского суда направляет дело народному судье, который после проверки представленных материа­лов и законности решения выдает исполнительный лист для исполнения через судебного исполнителя (ст. 19 По­ложения о товарищеских судах РСФСР). Сказанное о товарищеских судах относится и к деятельности других общественных организаций, осуществляемой в соответ­ствии с некоторыми уголовными и уголовно-процессу­альными законами. Эта деятельность имеет свое основа­ние в указанных законах, но сама она правовой не яв­ляется. Не вносит в это положение никаких изменений и то обстоятельство, что с передачей уголовного дела в товарищеский суд совершенное деяние по-прежнему рассматривается как преступление1. В этом случае ме­няется характер ответственности. Уголовная ответствен­ность с присущим ей применением уголовного наказания отпадает и заменяется мерами общественного воздейст­вия, что совершенно не связано с применением уголов­ного закона.

Не применяют уголовных законов и отдельные граж­дане2. Советское уголовное право охраняет государст­венные, общественные и законные личные интересы со­ветских граждан от преступных посягательств. Охрана этих интересов составляет в первую очередь прерогативу государственных органов, которые осуществляют такую

1 По мнению некоторых авторов, это обстоятельство якобы под­тверждает, что товарищеские суды применяют нормы уголовного права (И. Я. Д ю р я г и н, О параллельном применении норм права органами общественности и госорганами («Правоведение» 1964 г. №4, стр. 123).

* П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, стр. 130, 166. Автор правильно подчеркивает, что нормы советского уголовного права требуют только судебного порядка их применения в строго  определенной процессуальной форме.

100

охрану и с помощью уголовных законов. Значительную роль в поддержании общественного порядка от любых правонарушений, в том числе и преступных, играют раз­личные общественные организации. В необходимых слу­чаях помощь государственным органам в охране обще­ственного порядка могут оказывать и отдельные граж­дане. В частности, это может выражаться в осуществле­нии гражданами права необходимой обороны. Лицо, прибегнувшее к необходимой обороне, осуществляет свое субъективное право на оборону, опирающееся на соот­ветствующий уголовный закон (ст. 13 Основ уголовного законодательства). Но обороняющийся не применяет эту норму. Ее применяет тот государственный орган (прокурор, следователь, суд), который решает вопрос, имелась ли необходимая оборона и соответствовали ли действия оборонявшегося условиям правомерности необ­ходимой обороны. Именно в этом состоит применение ст. 13 Основ уголовного законодательства.

Применение закона предполагает властные полномо­чия того, кто его применяет, и возможность применить в соответствующих случаях принуждение в целях реали­зации закона. Эти полномочия заключаются не только в реальной возможности привести закон в действие, но и в особом праве решать вопрос о соответствии закона тем отношениям или тем фактам, по поводу которых он применяется. Такими полномочиями отдельное лицо не обладает.

Если вопрос о применении норм права обществен­ными организациями и отдельными гражданами являет­ся в юридической литературе спорным, то по вопросу о государственных органах и должностных лицах как субъектах применения права разногласий между теоре­тиками не существует. Общепризнано, что государство непосредственно не применяет норм права, оно лишь устанавливает их. В связи с этим возникает вопрос, на­сколько правильно утверждение о том, что субъектом уголовноправовых отношений является само государство, а не управомоченные им органы власти или должност­ные лица. Такая постановка вопроса вытекает из того, что применение правовых норм связано с возникнове­нием, изменением и прекращением правоотношений. Если признается правильным, что нормы права приме­няются не государством, а органами государства и дол-

101

жностными лицами по управомочию государства, то из этого должен быть сделан вывод, что государство не мо­жет рассматриваться как субъект уголовно-правового отношения и что таким субъектом являются те государ­ственные органы и должностные лица, на которых госу­дарство возложило специальные функции по осущест­влению уголовного преследования.

Однако в уголовноправовой литературе по этому вопросу утвердилось иное мнение, разделяемое многими криминалистами, согласно которому субъектом уголов-ноправового отношения является само государство, а не государственные органы или должностные лица. В обоснование этого взгляда выдвигается главным образом тот довод, что, совершая преступление, винов­ный ставит себя в определенное отношение к государ-- ству и поэтому несет ответственность за последствия, возлагаемые уголовным законом на лицо, совершившее преступление1. Но с одинаковым успехом можно утверж­дать, что субъектом и уголовно-процессуальных отноше­ний является государство, поскольку и в одном и другом случае государство не вступает с преступником в непо­средственные отношения, а выступает и действует через свои органы2. То обстоятельство, что, например, суд выносит приговор не от своего имени, а от имени госу­дарства, говорит лишь о том, что суд действует по упра­вомочию государства. Вынесение приговора связано с применением судом как уголовноправовых, так и уголов­но-процессуальных норм. Вынесение приговора является

1          М.   С.  С г р о г о в и ч,  Курс  советского  уголовного   процесса,

М.,  1958, стр. 48;    А.   А.   П и о н т к о в с к и й,   Правоотношения в

уголовном   праве    («Правоведение»    1962   г.   №   2,   стр.    88—89);

Б. А. Галкин, Советский уголовно-процессуальный закон, М, 1962,

стр. 81.  По мнению Б. А. Галкина,  «государство является  субъек­

том уголовноправового отношения не в силу того, что оно издает

уголовные законы, а  по той  простой причине, что оно приводит  в

действие систему уголовных законов, осуществляя организационно-

практические меры по борьбе с преступностью  уголовчоправовыми

средствами».   Согласно  такой   точке  зрения    государство   должно

рассматриваться и как субъект уголовно-процессуальных отношений,

так как, осуществляя организационно-практические меры по борьбе

е преступностью, оно приводит в  действие систему не только уго­

ловных, но и уголовно-процессуальных законов.

2          А.    Л.   Р и в л и н,   Об уголовноправовых отношениях   («Пра­

воведение» 1959 г. № 2, стр. 107); Н. Н. Полянский, Вопросы

теории советского уголовного процесса, стр. 253.

102

одновременно актом реализации и уголозноправового и уголовно-процессуального отношения. Если быть после­довательным, то надо признать, что субъектом и уголов­но-процессуального отношения является государство именно потому, что суд выносит приговор от имени государства.

Проф. А. А. Пионтковский считает, что идея о нали­чии уголовноправового отношения между личностью и государством проводилась К. Марксом1. В подтвержде­ние этого положения А. А. Пионтковский приводит сле­дующие слова К. Маркса из его известной статьи «Деба­ты по поводу закона о краже леса».

«Может ли отношение между государством и обви­няемым изменяться вследствие недостатка средств у частного лица — у лесовладельца? У государства есть определенное право по отношению к обвиняемому, так как государство по отношению к данному индивиду вы­ступает как государство»2.

Если это высказывание рассматривать вне связи со всем тем, о чем говорится в названной статье, то может создаться впечатление, что К. Маркс рассматривал го­сударство   как   субъект   уголовноправового   отношения.

В действительности речь идет о другом. К. Маркс подвергает уничтожающей критике стремление прус­ского ландтага узаконить право помещиков самим судить тех, кто посягает на их интерес, т. е. судить собирателей валежника в принадлежащих помещикам лесах. Притязания помещиков на независимую от госу­дарства власть — это притязания на государственную власть.

«Публичное наказание..,—* говорил по этому поводу К. Маркс,— есть право государства, но такое право, ко­торое государство так же не может передать частным лицам, как не может   один   человек   уступить другому

• «Правоведение» 1962 г. № 2, стр. 88—89. Б. А. Талки и, Советский уголовно-процессуальный закон, стр. 99; В. И. К у р-ляндский, указ. работа, стр. 18. Вместе с тем В. И. Курлянд-ский считает, что функции государства, принадлежащие ему правя и обязанности осуществляют его органы и чго с этой точки зрения уголовноправовое отношение не составляет исключения. Согласно этому взгляду субъектами уголовноправового отношения являются одновременно  государство   и  уполномоченные  им   органы.

8 К.  Маркс   и  Ф.  Энгельс,  Соч., т. 1, стр. 137,

103

I

свою совесть»1. В данном случае государство действи­тельно мыслится как субъект уголовноправовых и одно­временно уголовно-процессуальных отношений, но лишь постольку, поскольку лесовладельцы претендуют на пол­ноту государственной власти в сфере отправления пра­восудия и стремятся, говоря словами К. Маркса, «похи­тить само государство»2. Когда речь идет о попытке похитить у государства его прерогативы и заменить правовые отношения отношениями, не основанными на праве, вопрос не может ставиться иначе, как он постав­лен К. Марксом. Но из этого не следует, что К. Маркс всегда и во всех случаях считал, что государство высту­пает непосредственно как субъект уголовноправовых отношений и что К. Маркс рассматривал отношение между государством и лицом, совершившим преступле­ние, как непосредственное отношение.

В цитированной статье проф. А. А. Пионтковского говорится о том, что государство не вступает с обвиняе­мым в отношения непосредственно, но устанавливает эти отношения через органы власти3. По сути это является косвенным признанием того, чго субъектом уголовно-правового отношения являются соответствующие госу­дарственные органы. Этому безусловно правильному по­ложению, однако, противоречит исходное положение ав­тора о том, что субъектом уголовноправового отношения является государство.

Уголовные, как и уголовно-процессуальные, законы применяются не государством, а его управомоченными органами. Применение и тех и других законов представ­ляет собой реализацию уголовноправовых и уголовно-процессуальных отношений. Учитывая указанную связь между применением уголовных и уголовно-процессуаль­ных законов и их реализацией в процессе установления соответствующих правоотношений, следует прийти к вы­воду, что субъектами уголовноправовых отношений, как и субъектами применения уголовных законов, являются государственные органы и должностные лица.

'К. Маркс  и  Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 150. 2 Т а м  же, стр. 151.

3А.   А.    Пионтковский,     Правоотношения    в    уголовном праве («Правоведение» 1962 г. № 2, сгр. 89).