§ 3.4. Система наказаний в санкциях уголовно-правовых норм и в правоприменительной практике

1. Кара составляет сущность уголовно-правового воздействия, оказываемого государством на лицо, совершившее преступление, и, соответственно, сущность уголовно-правовых санкций, устанавливаемых государством в законе за конкретные преступления. И в этом своем качестве кара находит свое проявление в содержании санкций уголовно-правовых норм и составляющих их мер уголовно-правового воздействия. Одновременно она предстает и как одна из целей реализации уголовно-правовых санкций и содержащихся в них мер уголовно-правового воздействия. Иными словами, кара воплощается в санкциях уголовно-правовых норм и составляющих их содержание мерах уголовно-правового воздействия, через указанные санкции и меры она реализуется, а в качестве цели уголовно-правового воздействия служит целесообразному и целенаправленному их применению на практике во имя обеспечения социальной справедливости. 

Кара предполагает негативную оценку (осуждение, порицание) совершённого преступления и личности виновного, причем оценку справедливую и неотвратимую. Чтобы постичь каждое лицо, виновное в совершении преступления, кара (все ее отмеченные свойства) должна получить свое полноценное воплощение в уголовно-правовых санкциях. От того, насколько полноценна система мер уголовно-правового воздействия и насколько адекватно ее возможности используются в уголовно-правовых санкциях, зависит эффективность реализации целей и принципов уголовно-правового воздействия.

В «Словаре иностранных слов» термин «санкция» определяется в четырех аспектах: производный от латинского «sanctio» - «строжайшее постановление», этот термин означает, во-первых, утверждение высшей инстанцией какого-либо акта – «санкционирование», придающее ему правовую силу; во-вторых, часть правовой нормы, статьи закона, в которой указываются правовые последствия нарушения данного закона; в-третьих, в международном праве – меры воздействия (экономические, финансовые, военные) против государств, нарушивших международные договоры; в-четвертых, одобрение, разрешение. (404, с. 442).

Предметом настоящего исследования являются уголовно-правовые санкции во втором из отмеченных выше значении. Под санкцией в уголовном праве принято понимать «часть статьи Особенной части УК, которая определяет вид и размер наказания за данное преступление». (376, с. 60; 307, с. 95; 466, с. 38).

Однако, по нашим представлениям, это лишь один из аспектов понятия санкции в уголовном праве. Мы полагаем, что следует различать понятия санкции уголовно-правовой нормы и санкции статьи уголовного закона. Вторая является формой выражения первой, точно так же как уголовный закон является формой выражения уголовного права, а статья уголовного закона – формой выражения уголовно-правовой нормы.

В самом общем виде, санкция уголовно-правовой нормы – это часть нормы уголовного права, определяющая меру уголовно-правового воздействия как последствие совершения преступления, а санкция статьи закона – это часть статьи УК, определяющая вид и размер наказания.

Санкция уголовно-правовой нормы наличествует всегда, поскольку «право есть ничто» без соответствующего государственного обеспечения, по определению не может быть правовой нормы, не обеспеченной санкцией (реакцией государства в форме осуждения, порицания, государственного принуждения).

Санкция всегда неизменно сопровождает диспозицию правовой нормы, обеспечивая ее исполнение принудительной силой государства. Однако при текстуальном выражении нормы права в законе по соображениям юридической техники санкция может быть указана в одной и той же статье закона, что и диспозиция, но может быть помещена в другой статье того же закона или даже в статьях другого закона, в таких случаях она как бы «рассредоточивается» по разным статьям закона или даже нескольких законов и приобретает, как и диспозиция, «ссылочный» или даже «бланкетный» характер. В таких случаях складывается ошибочное впечатление, будто соответствующая норма права не имеет санкции. На самом деле санкция у уголовно-правовой нормы имеется всегда, только в некоторых статьях закона она не выражена, она находится «в другом месте».

Статьи уголовного закона, в тексте которых санкции не указаны, фактически обеспечиваются соответствующими санкциями содержащихся в них уголовно-правовых норм. Санкции уголовно-правовых норм в таких статьях присутствуют «незримо», обеспечивая их применение силой государственного принуждения.

Таким образом, санкция уголовно-правовой нормы – это обязательный, атрибутивный элемент ее логической структуры, наряду с гипотезой и диспозицией, санкция же статьи закона – не обязательный элемент статьи закона. В этом первое различие рассматриваемых видов уголовно-правовых санкций.

Еще одно различие между понятиями санкций уголовно-правовых норм и санкций статей УК состоит в том, что первое предполагает все предусмотренные уголовным законом неблагоприятные для виновного последствия совершения преступления – комплекс различных мер уголовно-правового воздействия, которые в принципе могут быть при соответствующих условиях применены к лицу, совершившему преступление. Это не только наказание, непосредственно предусмотренное в санкции статьи УК, но и условное осуждение, привлечение к уголовной ответственности с освобождением от наказания, кара «в чистом виде» - порицание в форме освобождения от уголовной ответственности, принудительные меры воспитательного воздействия, помещение в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение для несовершеннолетних, возможность применения которых презюмируется в нормах Общей части УК. Эти меры, как уже отмечалось выше, являются атрибутивными признаками всех уголовно-правовых норм, одни из них могут быть непосредственно выражены в статьях Особенной части уголовного закона, как, например, меры уголовного наказания, другие присутствуют в каждой из указанных статей «незримо».

 Второе понятие включает в себя только конкретные меры уголовного наказания, непосредственно представленные в статьях Особенной части Уголовного кодекса.

По аналогии с тем, как конкретные составы преступлений слагаются не только из признаков, указанных непосредственно в диспозициях соответствующих статей УК, но и из положений его Общей части (а также из положений Особенной части, на которые ссылаются ссылочные диспозиции, а также положений иных нормативных актов, к которым отсылают бланкетные диспозиции), сходным образом и санкции уголовно-правовых норм, в отличие от санкций статей УК, включают не только меры наказания, непосредственно указанные в санкциях соответствующих статей Особенной части УК, но и иные меры уголовно-правового воздействия, которые в принципе могут быть назначены и фактически весьма часто назначаются взамен уголовного наказания, реально конкурируя с последним. Например, условное осуждение судами общей юрисдикции в 1997 – 2001 гг. ежегодно применялось в отношении соответственно: 54,2 % - 51,3 – 57,0 – 53,1 – 54, 9 %% осужденных. (См.: Приложения, табл. № 8).

Соответственно, следует признать, что правовое регулирование уголовно-правовых санкций осуществляется не только нормами Особенной части УК, но также и положениями его Общей части: о целях наказания, условиях и порядке назначения конкретных видов наказания (ст.ст. 43-59 УК), об общих началах назначения наказания и назначении наказания в т. н. «специальных» случаях (глава 10 УК), об условиях и порядке освобождения от уголовной ответственности и наказания (раздел 4 УК), об особенностях уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних (раздел 5 УК) и др. Правовое регулирование применения уголовно-правовых санкций осуществляется также положениями, содержащимися в примечаниях к статьям Особенной части УК, предусматривающими условия освобождения от уголовной ответственности виновных в связи с их деятельным раскаянием (ст.ст. 126, 204 - 206, 208, 222, 223, 228, 275, 276 и др.).

Таким образом, понятие «санкция нормы права» шире, богаче по содержанию понятия «санкция статьи закона».

В связи с отмеченными различиями рассматриваемых понятий, нередко возникают проблемы установления их соотношения. Суд при назначении наказания непосредственно руководствуется соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса - как ее гипотезой и диспозицией, так и санкцией, при этом, согласно ст. 60 УК РФ, суд должен учитывать и иные положения закона (в том числе и отмеченные выше в отношении санкций) и за лаконичными структурой и содержанием статьи закона видеть действительную волю законодателя, смысл и содержание уголовно-правовой нормы как в части диспозиции, так и в части санкции.

Указание ч. 1 ст. 60 УК о том, что при назначении наказания суд должен  учитывать не только пределы санкций статей Особенной части УК, но и положения его Общей части, предполагает, на наш взгляд, возможность избрания в отношении виновного при наличии соответствующих законных оснований любых наиболее целесообразных мер уголовно-правового воздействия, предусмотренных как в Особенной, так и в Общей части Уголовного кодекса. Иными словами, указанные меры фактически должны рассматриваться как составляющие санкций уголовно-правовых норм и применяться в соответствующих случаях, хотя бы в санкциях статей Особенной части УК эти меры прямо не предусматривались. Фактически речь идет о том, что санкции статей уголовного закона следует толковать расширительно и за предусмотренными в них мерами наказания видеть возможность применения и иных мер, которые суд вправе назначить на основе норм Общей части УК. Поскольку, как указывалось выше, санкция может содержать меры, не выраженные текстуально.

Исходя из всего изложенного, более правильным нам представляется следующее «дуалистическое» определение уголовно-правовой санкции. Под уголовно-правовой санкцией следует понимать, с одной стороны, санкцию уголовно-правовой нормы - необходимую часть (элемент) уголовно-правовой нормы, содержащую указания о мерах уголовно-правового воздействия, которые в соответствии с законом могут быть применены в отношении лица, виновного в совершении преступления, предусмотренного диспозицией данной уголовно-правовой нормы, с другой стороны, санкцию статьи уголовного закона - часть статьи Уголовного кодекса, содержащую наказание за предусмотренное данной статьей преступление.

В силу недостаточной исследованности проблемы уголовно-правовых санкций и особенностей законодательно-технического конструирования уголовного закона, санкции уголовно-правовых норм, будучи как по своему объему, так и по содержанию более «насыщенными», чем санкции статей уголовного закона, не получая адекватного отражения в законодательстве, остаются «в тени» и не играют присущей им важной роли в уголовном праве.

Так, в уголовном праве принято считать, что именно санкция статьи уголовного закона, обусловленная характером и степенью общественной опасности преступлений, за совершение которых она предусмотрена, отражает своим содержанием и степенью строгости характер и степень опасности данного вида преступлений, поэтому именно по ее характеру и размеру судят об опасности преступлений соответствующего вида.

Санкция уголовно-правовой нормы таким свойством не обладает, поскольку не имеет столь же четкого и однозначного формализованного выражения и привязки к конкретным видам преступлений. Зато она предоставляет значительно более широкие возможности для дифференциации уголовно-правового воздействия на виновных, и фактически именно она должна выступать мерилом опасности преступления и, соответственно, действительной основой негативной, справедливой и неотвратимой оценки преступлений соответствующего вида и преступников, их совершающих.

Содержащая определенные в соответствии с этой оценкой указания о характере и пределах уголовно-правового воздействия на лиц, виновных в совершении данного вида преступлений, санкция уголовно-правовой нормы фактически (а санкция статьи Особенной части УК формально) выражает тем самым потенциальную меру кары, т. е. меру осуждения, порицания государством преступлений соответствующего вида и лиц, их совершающих. И в этом своем качестве (и в указанном соотношении) уголовно-правовая санкция служит основой справедливого и неотвратимого уголовно-правового воздействия на лиц, виновных в совершении преступления, ориентиром, выставленным законодателем в помощь правоприменительным органам и гарантией прав подсудимых на основе сложившихся в обществе (и опосредованных правосознанием законодателя) на данном этапе исторического развития представлений о наиболее рациональных и нравственно допустимых приемах и средствах борьбы с преступлениями соответствующих видов.

Руководствуясь такими ориентирами, органы правосудия конкретизируют кару по ее характеру и форме выражения применительно к конкретным проявлениям тех или иных видов преступлений.

2. В юридической литературе принято различать санкции абсолютно-неопределенные, абсолютно-определенные, относительно-определенные с их разновидностями (с указанием обоих пределов или только одного из них); выделяют также санкции альтернативные и безальтернативные, а также кумулятивные – содержащие кроме основного наказания также дополнительное. Л.Л. Кругликов, например, выделяет шестнадцать «теоретически мыслимых конструкций» санкций. (См.: 227, с. 125-129; 140, с. 138-139). История показывает примеры использования в нормотворчестве различных вариантов санкций.

В Уголовном кодексе Российской Федерации все санкции относительно-определенные, большинство из них (55,3 %) альтернативные, достаточно широко используются также  кумулятивные санкции (29,2 %).

Следует иметь в виду, что это всё виды классификации санкций статей уголовного закона, но не санкций уголовно-правовых норм. Деление санкций на виды по степени их определенности может иметь место лишь при их формальном выражении в законе. Что касается альтернативности санкций, то безальтернативных санкций уголовно-правовых норм в принципе не существует, поскольку у суда всегда имеется возможность выбора меры уголовно-правового воздействия. С этих же позиций можно констатировать, что подавляющее большинство санкций уголовно-правовых норм являются кумулятивными, поскольку дополнительные наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и лишения воинского или специального звания могут назначаться по усмотрению суда и при отсутствии упоминаний о них в санкции статьи закона. 

Юридические санкции, разновидностью которых являются санкции уголовно-правовые, делят также на штрафные (меры ответственности) и правовостановительные (меры защиты). Первые являются по своей сути карой за содеянное, они заключаются в возложении на правонарушите­ля определенных предусмотренных законом правоограничений, соразмерных содеянному, и применяются лишь в отношении виновного в совершении правонарушения, в особом порядке и специально уполномоченным на то государственным органом. Вторые направлены на восстановление нарушенного состояния, на устранение вреда, воз­никшего в результате неправомерного поведения. Такой вред мо­жет быть причинен и невиновным поведением.

Уголовно-правовые санкции - это разновидность штрафных санкций (мер ответствeннocти). При формулировании уголовно-правовых кумулятивных санкций соединяются только штрафные санкции, одна из которых определяется в качестве основной меры, другая (другие) в качестве дополнительной, причем последняя может быть обязательной для применения или не обязательной. (Подробнее об этом см.: 479, с. 97-100).

Уголовно-правовые санкции могут быть классифицированы и по иным основаниям – в зависимости от целей исследования и задач классификации. В частности, представляет интерес предложенная П.П. Осиповым классификация санкций в зависимости от: а) их экономической рациональности - на экономически выгодные, экономически нейтральные и экономически невыгодные; б) их политической рациональности - на наиболее демократичные, недостаточно демократичные и наименее демократичные; в) заложенных в них возможностей обеспечивать удовлетворение общественного правосознания - на санкции с высокой, средней и низкой степенью одобрения их общественным правосознанием. (см.: 205, с. 73-74; 123, с.75-80).

На наш взгляд, по данным основаниям могут быть классифицированы как санкции уголовно-правовых норм, так и санкции статей уголовного закона.

3. Перед санкциями в уголовном праве стоят те же рассмотренные выше цели, что и перед уголовно-правовым воздействием в целом. Эти цели обусловливают характер, содержание и пределы применения не только уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия, но и санкций уголовно-правовых норм. Санкция уголовно-правовой нормы не просто является «средством реализации» целей уголовно-правового воздействия, как иногда утверждается в специальной литературе, она содержит средства реализации поставленных целей, выступает в качестве «аккумулятора» таких средств (мер наказания и иных мер уголовно-правового характера), но и включает в себя законодательно установленные правила их применения в конкретных случаях.

Функциональное назначение каждой отдельной санкции, системы санкций в целом, как и всего комплекса мер уголовно-правового воздействия в целом - обеспечить возможность справедливой, неотвратимой и эффективной кары виновного, оказание на него обусловленного особенностями конкретного случая карательного, воспитательного и предупредительного воздействия.

Чтобы выполнить это свое предназначение, санкции должны обладать соответствующими необходимыми для этого возможностями.

Система санкций представляется нам составной частью (и одновременно способом реализации) системы наказаний и всего комплекса мер уголовно-правового воздействия, а последние - необходимыми предпосылками построения системы санкций уголовно-правовых норм. Вне системы санкций не могут применяться наказания и иные меры уголовно-правового воздействия, не может функционировать система мер уголовно-правового воздействия. Нормы закона, регулирующие построение и применение системы наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия, как уже отмечалось, имеют значение и для построения и применения уголовно-правовых санкций, и наоборот, нормы, определяющие построение и применение уголовно-правовых санкций, относятся к сфере правового регулирования всего комплекса мер уголовно-правового воздействия в целом, в значительной мере определяют его (комплекса) пригодность, оптимальность, эффективность и другие свойства.

Две эти системы – система мер уголовно-правового воздействия и система уголовно-правовых санкций взаимно дополняют друг друга и направлены на достижение общих целей. Они обладают и сходными, отмеченными выше применительно к системе наказаний свойствами: многообразием составляющих их мер уголовно-правового воздействия, относительной упорядоченностью комплекса этих мер, их исчерпывающей определенностью в законе, обязательностью и функциональностью.

Уголовно-правовые санкции должны быть в состоянии обеспечить реализацию целей и принципов уголовно-правового воздействия: они должны быть целесообразны, обоснованны, соответствовать требованиям законности, справедливости, гуманизма, равенства граждан перед законом и др.

4. В какой мере установленная Уголовным кодексом Российской Федерации 1996 г. система санкций и их практическое применение отвечают изложенным выше идеальным представлениям о такой системе? Анализ уголовного законодательства и практики его применения с указанной точки зрения показывает следующее.

Уголовный кодекс РФ имеет (на 1 декабря 2002 г.) в Особенной части 265 статей, содержащих санкции (ст.ст. 105-360, кроме ст. 331). Для сравнения: УК РСФСР 1960 г. на 13 июня 1996 г. включал 335 статей, из которых 271 статья располагалась в Особенной части и предусматривала санкции.

Всего санкций в УК РФ - 563 (100 %), все они относительно определенные. Из них 250 (44,4 %) содержат только один вид основного наказания, т. е. являются безальтернативными. Все остальные санкции - альтернативные (55,6 %), при этом 92 санкции (16,3 %) содержат два альтернативных вида наказания, 152 (27,0 %) - три вида наказания, 54 (9,7 %) - четыре вида наказания, 15 (2,7 %) - пять видов наказания.

Кумулятивных санкций - 165 (29,2 % всех санкций УК). Из них 85 (51,5 %) содержат дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Это 15,1 %  всех санкций УК. При этом в 27 санкциях этот вид наказания установлен как обязательный, в 58 - как факультативный. Конфискация имущества предусматривается в 49 санкциях, это 29,7 % кумулятивных санкций (8,7 % общего количества санкций УК). В 14 санкциях это дополнительное наказание установлено как обязательное и в 35 - как факультативное. В 31 санкции содержится дополнительный штраф, это 18,8 % всех кумулятивных санкций (5,5 % от общего числа санкций УК), при этом в 13 санкциях его назначение является обязательным, в 18 - факультативным. (См.: Приложения, табл. № 2).

Основные наказания в санкциях представлены следующим образом:

штраф содержится в 217 санкциях (38,5 % всех санкций УК);

лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью - в 33 санкциях (5,9 %);

обязательные работы - в 68 санкциях (12,1 %);

исправительные работы - в 98 санкциях - (17,4 %);

ограничение по военной службе - в 20 санкциях (3,6 %);

ограничение свободы - в 86 санкциях (15,3 %);

арест - в 144 санкциях (25,9 %);

содержание в дисциплинарной воинской части - в 23 санкциях (4,1 %);

лишение свободы на определенный срок - в 483 санкциях (85,8 %);

пожизненное лишение свободы - в 5 санкциях (0,9 %);

смертная казнь - в 5 санкциях (0,9 %). (См.: Приложения, табл. № 1).

Насколько обоснованны установленные в законе соотношения видов санкций и удельный вес различных видов наказания  в санкциях - важная и актуальная проблема, нуждающаяся в исследовании в том числе и в сравнении с прежним уголовном законодательством на основании данных судебной практики по применению нового законодательства.

Из 267 статей УК, содержащих указания на санкции: 74 (27,7 %) не имеют деления на части, поскольку включают лишь одну уголовно-правовую норму, все иные статьи структурированы на части, при этом 103 статьи (38,6 %) имеют две части, 72 (27,0 %) - три части, 17 (6,5 %) включают четыре части и одна статья 228 (0,4 %) - состоит из пяти частей. Соответственно, из 563 санкций, содержащихся в действующем УК, 265 (47,1 %) установлены за основной состав преступления, остальные 298 (52,9 %) - за квалифицированные (190) и особо квалифицированные (108) составы преступлений.

Таким образом, наиболее распространенным основным видом  наказания и в новом Уголовном кодексе остается лишение свободы на определенный срок, которое предусматривается в 475 санкциях (85,6 % всех санкций УК).

При этом в 246 санкциях (что составляет 50,9 % санкций с лишением свободы или 43,7 % общего числа санкций УК) этот вид наказания не имеет альтернатив, а еще в 55 санкциях (9,9 % общего числа санкций УК) в качестве альтернативы лишению свободы установлены виды наказания, которые лишь числятся в санкциях, поскольку для их применения не созданы необходимые условия. Это наказания в виде обязательных работ, ареста и ограничения свободы. Поэтому фактически в 299 санкциях (53,1 % всех санкций) лишение свободы является единственным, подлежащим реальному применению за совершенное преступление. Не случайно поэтому и судебная практика показывает относительно высокий удельный вес лишения свободы в системе наказаний: около трети осужденных ежегодно. (См.: Приложения, табл. № 7 и № 8).

Подобная ситуация имела место и в ранее действовавшем законодательстве и основанной на нем практике, и она критиковалась в теории. При этом признавалось ненормальным, в частности, то, что безальтернативное наказание в виде лишения свободы довольно широко использовалось в санкциях за нетяжкие преступления. (См.: 2, с. 117-119).

Очевидно, можно признать более или менее обоснованным такое решение применительно к санкциям за тяжкие и особо тяжкие преступления - при установлении лишения свободы на срок свыше пяти лет. Но действующий УК, как и УК РСФСР 1960 г., нередко предусматривает безальтернативное лишение свободы за преступления, не являющиеся тяжкими: ст.ст. 106; 107, ч. 2; 117, ч. 1; 120, ч. 1, 2; 122, ч. 2, 4; 123, ч. 3; 124, ч. 2; 233; 342, ч. 2, 3; и др. статьи УК. Всего таких санкций, предусмотренных за нетяжкие преступления - 85 (15,3 %), к этому следует прибавить еще 55 санкций «временно безальтернативных».

То есть, 25,2 % санкций в УК РФ содержат безальтернативное лишение свободы за нетяжкие (небольшой и средней тяжести) преступления. Дополнил сноской  1: С  учетом изменений, внесенных в ст. 15 УК ФЗ от 9 марта 2002 г № 25-ФЗ, эти цифры еще более значительны. При этом в ряде случаев - за преступления небольшой тяжести (ст.ст. 233; 342,ч. 3; 114, ч.ч. 1, 2 и др. ст. УК). К сожалению, рекомендации ученых о предельно осторожном использовании такого рода санкций, сведении их к минимуму, (2, с. 117-119;  357, с. 149-151) не возымели действия. Проблема остается актуальной. 

 Представление о составе альтернативных санкций статей Особенной части УК РФ можно получить из анализа таблицы № 5. (См.: Приложения). Анализ данных, приведенных в таблице, показывает, что из 563 санкций статей УК 1996 г. лишь 313 (55,6 %) являются альтернативными. Это не много. Тем более, как указывалось выше, еще 55 санкций являются временно безальтернативными фактически.

В числе альтернативных санкций подавляющее большинство - 228 (72,8 %) - это санкции, включающие лишение свободы. Г.Л. Кригер применительно к УК РСФСР 1960 г. (по состоянию на 1 января 1988 г.) отмечала 156 таких санкций и даже эту цифру считала чрезмерной. При этом она насчитала 14 различных видов сочетаний лишения свободы с иными видами наказания, лишь некоторые из них она признавала удачными. (2, с. 118-119).

В ныне действующем УК мы насчитали 33 различных варианта санкций, в которых лишение свободы предусмотрено в альтернативе с другими видами наказания. Наиболее распространенными являются сочетания лишения свободы: со штрафом (в 61 санкции), с ограничением свободы и арестом (в 33 санкциях), с ограничением свободы (в 20 санкциях), со штрафом и арестом (в 18 санкциях), со штрафом и ограничением свободы (в 14 санкциях).

Только 85 альтернативных санкций (27,2%), «обходятся» без лишения свободы. Однако чаще всего (50 санкций) это сочетание ареста - разновидности лишения свободы - с более мягкими видами наказания: штрафом, обязательными работами и исправительными работами (17 санкций), штрафом и исправительными работами (14 санкций), другими наказаниями. (См.: Приложения, табл. № 5).

Еще в 8 санкциях другая разновидность лишения свободы - содержание в дисциплинарной воинской части - предусматривается в альтернативе с ограничением по военной службе (4 санкции), ограничением по военной службе или арестом (3 санкции) или только арестом (1 санкция). В двух санкциях ограничение свободы предусматривается с иными, более мягкими видами наказания.

О том, насколько удачны те или иные сочетания мер наказания, судить пока преждевременно, большинство их еще никак себя не проявило. Только судебная практика может дать ответ на этот вопрос.

Вместе с тем, выскажем мнение, что обосновать указанное количество вариантов таких сочетаний с точки зрения их целесообразности вряд ли возможно, не трудно предположить, что не все они выдержат испытание практикой. В частности, вряд ли принципам современной уголовной политики отвечает положение, когда только 24 санкции из 563 (4,3%) содержат наказания, не связанные с лишением или ограничением свободы осужденного. 

5. По своему содержанию и возможностям система санкций в обновленном Уголовном кодексе в большей мере, чем в прежнем уголовном законодательстве, соответствует целям и принципам уголовно-правового воздействия. В частности, более полно и последовательно в УК 1996 г. - и при структурировании его Особенной части на разделы и главы, и при установлении взаимного расположения последних, и при конструировании санкций за конкретные составы преступлений непосредственно в статьях УК, соблюдено требование отражения в санкциях характера и степени общественной опасности преступлений.

Вместе с тем, и в обновленном УК РФ отмечаются определенные рассогласования между «должным» и «сущим», проявляющиеся в разных формах.

Прежде всего, как не без оснований указывается в уголовно-правовой литературе, законодатель не обеспечил в полной мере органическую взаимосвязь норм Общей и Особенной части Уголовного кодекса, необходимую для дифференциации уголовной ответственности. Это касается ряда уголовно-правовых норм и институтов.

Так, иногда отдельные виды наказаний устанавливаются в санкциях без достаточных оснований. К таким случаям, по нашему мнению, относится установление конфискации имущества в ч. 2 ст. 238 УК, лишения свободы – в санкциях ст.ст. 231, 232, 233, 234, ч. 1, 241, 242, 243, 246, 312 ч.ч. 1, 2; 322, ч. 1; 329 УК. Иногда определенные виды наказаний отсутствуют в санкциях при наличии в них необходимости – ст.ст. 117, 128, 137, ч . 2; 138, ч. 2; 139, ч. 3; 241-244, 246, 312, ч.ч. 1, 2 УК. За многие экологические преступления (например, ст.ст. 249-262 УК) целесообразнее был бы более высокий штраф, установленные за эти виды наказания исправительные работы слабы, в указанных санкциях они даже слабее, чем штраф.

Анализ судебной практики показывает, что в некоторых случаях имеет место «скопление» назначаемых судами наказаний  у одной из границ относительно-определенной санкции, что может означать необоснованность установленных пределов санкции либо неправильность, «неадекватность» судебной практики, либо и то, и другое одновременно. Так, значительное количество случаев назначения наказания ниже низшего предела по ряду статей нового УК РФ может служить показателем завышенного нижнего предела санкций за соответствующие виды преступлений. В этом плане заслуживают, на наш взгляд, внимания ст.ст. 131, ч. 3; 209, ч. 2; 230 ч.ч. 1, 3 УК. О завышенном верхнем пределе санкций могут свидетельствовать данные о применении наказаний за следующие виды преступлений: 117, ч. 2; 136, ч. 2; 230, ч. 1; 231, 321, ч.ч. 1, 2; 322, ч. 1 УК.

Вопрос об обоснованности широких пределов уголовно-правовых санкций в теории уголовного права решается неоднозначно. Одни авторы выступают за расширение пределов санкций и, соответственно, пределов судейского усмотрения при назначении меры наказания виновному, другие – напротив, за ограничение указанных пределов. Следует, по нашему мнению, согласиться с Г.Л. Кригер, которая утверждает применительно к лишению свободы, что «установление широкого диапазона между максимальными и минимальными сроками стирает грань между преступлениями существенно различной степени общественной опасности, расширяет использование судами лишения свободы, когда можно было бы применить иные меры. Вместе с тем узкие рамки лишения свободы сковывают правосознание судей, затрудняют осуществление справедливой индивидуализации наказания». (2, с. 114). Поэтому очень важно выработать оптимальные – обоснованные пределы уголовно-правовых санкций.

В УК РФ 1996 г. проблема пределов относительно-определенных санкций решена более обоснованно, нежели это имело место в прежнем Уголовном кодексе, за что последний и подвергался обоснованной критике со стороны ученых. (См., напр.: 2, с.112-115;  479, с. 87; и др.). В новом УК несколько уменьшен «размах» санкций по большинству статей, отмечается «некоторое сужение пределов судебного усмотрения при рассмотрении уголовных дел». (469, с. 26-27). Но, вместе с тем, проблемы еще имеются и в этом плане.

Пределы санкций, в особенности верхние, в значительной мере определяются пределами использования законодателем наиболее распространенного и в санкциях, и на практике вида наказания - лишения свободы. Пределы лишения свободы в санкциях различны, представления об этом можно получить из таблицы № 4. (См.: Приложения).

Из анализа данных, приведенных в этой таблице, следует, что и в новом УК  имеются примеры как необоснованно широких, так и необоснованно узких пределов санкций. В частности, к числу чрезмерно широких мы бы отнесли санкции следующих статей УК: 105, ч. 1 - от 6 до 15 лет лишения свободы; 105, ч. 2 - от 8 до 20 лет лишения свободы; 126, ч. 3 - от 5 до 15 лет лишения свободы; 152, ч. 3 - от 5 до 15 лет лишения свободы; 190 - до 8 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой; 205, ч. 3 - от 10 до 20 лет лишения свободы; 206, ч. 3 - от 8 до 20 лет лишения свободы; 209, ч. 3 - от 12 до 20 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой; 210, ч. 3 - от 10 до 20 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой; 220, ч. 2 - до пяти лет ограничения свободы или до 10 лет лишения свободы; 356, ч.ч. 1, 2 - соответственно, до 20 лет и от 10 до 20 лет лишения свободы.

Как указывают Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов, установление относительно-определенных санкций с большим интервалом между нижним и верхним пределами и к тому же допускающих многоступенчатую альтернативную замену наказаний, создает условия для нарушения принципов равенства и справедливости. «При таком подходе правосудие по соответствующей категории дел будет оставаться весьма уязвимым для подкупа заинтересованной стороной». (469, с. 38-39).

Необоснованно узкой, по нашему мнению, является санкция ч. 2 ст. 127 УК, предусматривающая наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 5 лет за незаконное лишение свободы, совершенное при квалифицирующих признаках. Таких признаков немало – целых семь: группа лиц по предварительному сговору, неоднократность и т. д., что уже само по себе должно побуждать к установлению достаточно широких пределов санкции.

В ряде статей УК может быть отмечен необоснованно низкий максимальный предел санкции: ст.ст. 108; 109; 114, ч.ч.1,2; 124, ч. 2; 165, ч. 2; 177; 178; 179; 185; 191, ч. 1; 193; 195; 200; 202, ч. 1; 209, ч. 1; 210, ч. 1; 220, ч. 1; 250; 252, ч. 1; 342, ч. 2 УК.

В.В. Мальцев считает недостаточным максимум санкций, установленных за терроризм в ст. 205 УК. Автор предлагает в порядке исключения установить за это преступление наказание до тридцати лет лишения свободы с уче­том того, что «общественная опасность терроризма оп­ределяется тем, что при этом деянии совершаются убийства многих людей». (265, с. 106-107).

На наш взгляд, с такой позицией согласиться нельзя. Как обоснованно указывает В. Минская, приведенное утверждение автора неверно. Общественная опас­ность терроризма «выражается в устрашении тер­рором, насилием, запугиванием чем-нибудь, в поддержании постоянного страха. Если при терроризме совершаются убийства, то их следует квалифицировать по совокупнос­ти преступлений и в соответствии со ст. 69 УК может быть назначено лишение свободы до 25 лет. Нет необхо­димости изменять систему наказаний и принципы их назна­чения. Тем более, что наступление даже такого послед­ствия, как причинение смерти человеку по неосторожности, закон связывает с повышением наказания в виде лишения свободы на срок от 10 до 20 лет, т.е. нижний предел нака­зания даже выше, чем за умышленное убийство при отягча­ющих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 предусматривает на­казание от 8 до 20 лет лишения свободы». (288). 

В некоторых статьях установлен необоснованно низкий минимальный предел санкции: ст.ст. 111, ч.ч. 2, 3, 4; 122, ч.ч. 3,4; 123, ч. 3; 126, ч. 3; 150, ч. 2; 151, ч. 1; 204, ч. 4; 253; 313, ч. 2; 335, ч.ч. 2, 3; 337, ч. 4; 338, ч. 1; 340, ч. 2 УК.

В некоторых случаях санкции разных статей, а иногда и санкции частей одной и той же статьи не согласованы между собой. К примеру, ч. 1 и ч. 2 ст. 220;  ч. 2 и ч. 3 ст. 222; ч. 1 и ч. 2 ст. 223; ч. 1 и ч. 2 ст. 318; ст. ст. 126 и 127; ч. 1 ст. 338 и ст. 337 УК.  Сравнение санкций статей 327 и 3271 УК показывает, что в первой из указанных статей за подделку, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков (ч. 1 и ч. 2 ст. 327) установлено более строгое наказание, чем за их использование (ч. 3 ст. 327), во второй же статье – наоборот, изготовление, сбыт поддельных марок акцизного, специальных марок или знаков соответствия, защищенных от подделок (ч. 1 ст. 3271 УК) наказывается менее строго, чем их использование (ч. 2 ст. 3271 УК).

Вряд ли можно признать согласованными и санкции статей 349, ч. 2; 350, ч. 2; 351 и 352 УК. Согласно ч. 2 ст. 349 УК, нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, повлекшее по неосторожности смерть человека, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Нарушение же правил вождения или эксплуатации машин, повлекшее по неосторожности смерть человека, на основании ч. 2 ст. 350 УК влечет наказание в виде лишения на срок от двух до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового. Также не согласованы и части третьи указанных статей: за одинаковые последствия – в виде неосторожного причинения смерти двум или более лицам по ч. 3 ст. 349 УК предусмотрено лишение свободы на срок до десяти лет, а по ч. 3 ст. 350 УК – от четырех до десяти лет. На наш взгляд, неправильно полагать, что второе преступление является более тяжким, чем первое.

Еще более контрастируют с рассмотренными санкциями санкции статей, предусматривающих ответственность за нарушение правил полетов или подготовки к ним (ст. 351 УК) и за нарушение правил кораблевождения (ст. 352 УК), повлекшие по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, наказание в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет. Сравнение санкций этих статей с санкциями ч. 3 ст. 349 и ч. 3 ст. 350 УК показывает, что законодатель практически нивелирует разницу в последствиях в виде причинения смерти одному человеку и смерти двум или более лицам. Получается как в известном высказывании: «смерть одного человека – трагедия, смерть многих – статистика»!?

Конечно, на размер санкции оказывают влияние не только последствия преступления, но и другие признаки состава преступления, однако, представляется, что влияние последних применительно к рассматриваемым преступлениям не сопоставимо с влиянием последствий, именно последствия являются решающим фактором, определяющим интенсивность пенализации рассматриваемых преступлений.

Также не всегда понятно решение законодателя, согласно которому в подавляющем большинстве случаев он устанавливает унифицированные санкции за сходные последствия, и вдруг в некоторых случаях отступает от установленного им же алгоритма. В частности, в большинстве статей УК нарушение определенных правил, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц, наказывается лишением свободы на срок до 10 лет (например, ст.ст. 263, ч. 3; 264, ч. 3; 266, ч. 3 и др.), но в некоторых случаях – на срок до 8 лет (например, ст. 268, ч. 3 и др.), а в ст. 293 УК причинение должностным лицом вследствие своей халатности смерти двум или более лицам вообще может квалифицироваться лишь как «иные тяжкие последствия», за которые предусмотрено максимум 5 лет лишения свободы. 

Представляется, что санкции статей Особенной части УК, устанавливаемые за нарушение определенных правил, повлекшее смерть людей (ст.ст. 215, ч. 2; 216, 217-219, 235, ч. 2;  236, ч. 2; 250, ч. 3; 253, ч. 3 и др.) должны быть согласованы с санкциями за соответствующие преступления против жизни – ст. 109 УК, а в случае наступления последствий в виде вреда здоровью – соответственно, с санкцией ст. 118 УК.

В. Минская отмечает несогласованность санкций некоторых статей Особенной части УК, предусматривающих ответственность за совершение преступлений против личности, например, санкций ст.ст. 118,  ч.ч. 1, 2 и 109 ч.ч. 1, 2; 105, ч. 1 и ч. 2; 105, ч. 1 и 111, ч. 4 УК.  (288).

Санкции за коммерческие преступления, совершаемые из корыстных или иных личных побуждений, должны быть никак не меньшими (а возможно и большими), чем санкции за преступления против собственности – кражу, мошенничество, присвоение и т. д., поскольку во многих случаях эти преступления имеют одинаковую природу с хищениями, а последствия их совершения зачастую более тяжки, чем при хищениях. Однако это имеет место не всегда.

Санкции статей 208-210 УК, предусматривающие ответственность за организацию различных преступных организаций и участие в них, должны быть согласованы с санкциями статей об ответственности за убийство, разбой, незаконный оборот оружия, наркотиков и некоторых других. Это также имеет место не всегда.

Сохраняются некоторые проблемы в законодательном решении вопросов сочетаемости основных и дополнительных видов наказаний в санкциях статей Особенной части УК. В частности, в санкции ст. 155 УК дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью предусматривается в сочетании с основными наказаниями в виде штрафа от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда, исправительных работ до одного года и ареста до четырех месяцев. Примерно такая же ситуация в ч. 3 ст. 183, ч. 2 ст. 260, ст. 271 УК. В ч. 2 ст. 238 УК конфискация имущества установлена в дополнение к штрафу в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда, ограничению свободы до трех лет и лишению свободы на срок до шести лет. Во всех этих – наиболее очевидных, а также во многих других случаях сохраняется высокая вероятность назначения дополнительного наказания более строгого, нежели мера основного наказания, что не отвечает принципу оптимального сочетания основных и дополнительных наказаний и логике соотношения их ролей в реализации целей наказания.

Представляется, что предотвращению такого рода проблем способствовало бы принятие нашего предложения о законодательном закреплении в уголовном законе или хотя бы отражения в руководящих разъяснениях высшего судебного органа страны правил оптимального сочетания основных и дополнительных наказаний: что однородные наказания не могут назначаться в виде основного и дополнительного одновременно, и что мера дополнительного наказания не может быть более строгой, чем мера основного наказания. (230, с. 55-59). ???

Как досадное недоразумение следует рассматривать установление в ч. 3 ст. 183 и ч. 3 ст. 2821 УК дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет, тогда как срок этого дополнительного наказания, согласно ст. 47 УК, не может превышать трех лет.

При общей последовательной направленности нового УК на обеспечение конституционного принципа равенства граждан перед законом, в литературе отмечается некоторая противоречивость реализации данного принципа в законе и на практике. (См. об этом: 447, с.86-88; 247, т. 1, с. 71).

На практике принцип равенства граждан перед уголовным законом в нашей стране нарушается очень часто. В силу особенностей новейшей истории России, сложностей переживаемого страной переходного периода и в целом невысоким уровнем общей и правовой культуры населения, во многих случаях на решение вопроса о привлечении виновного к уголовной ответственности оказывают решающее влияние занимаемое им служебного положение, имущественное состояние, кумовство, сложившаяся система «блата». Об этом свидетельствуют многочисленные факты, приводимые в средствах массовой информации, данные анализа материалов следственно–судебной практики о многочисленных не вполне обоснованных отказах в возбуждении уголовных дел или об их прекращении с формулировкой за отсутствием состава или события преступления в отношении «определенных» лиц», данные о непостановке на учет заявлений граждан о преступлениях, сильно заниженная статистика регистрации экономических преступлений, совершенных частными предпринимателями и т. п. (См. об этом: 247, т. 1, с. 73).

6. Рассогласования в законодательстве негативно отражаются и на применении уголовно-правовых санкций в судебной практике.

Более 20 лет назад П.П. Осипов отмечал , что «в сфере судебной деятельности по применению уголовно-правовых санкций наблюдаются резкие и устойчивые рассогласования (противоречия, несовпадения) между необходимой (желаемой) и существующей карательной практикой». (205, с. 65). При этом автор предпринял попытку спрогнозировать основные тенденции развития карательной практики в стране на перспективу на основе знания общих закономерностей, действовавших в нашем обществе в тот период. По его мнению, в карательной практике должны были бы наблюдаться, образуя идеальную гипотетическую модель, следующие тенденции:

постепенное сокращение (в абсолютных и относительных величинах) населения, ежегодно подвергаемого уголовно-правовым санкциям;

изменение в структуре карательной практики соотношения между лишением свободы и иными, более мягкими наказаниями в пользу последних;

вытеснение кратких сроков лишения свободы ввиду их низкой эффективности и нерациональности и возможности их замены более эффективными и рациональными мерами воздействия;

увеличение индекса жесткости лишения свободы ввиду его применения преимущественно за тяжкие преступления и к рецидивистам, упорно не встающим на путь исправления;

общее уменьшение индекса жесткости судебной репрессии. (Там же, с. 81-82).

Основаниями для таких прогнозов автора послужили его предположения о сокращении в процессе развития социализма общих причин преступности и совершенствовании микросреды обитания личности, ведущих к «отмиранию»  преступности и уменьшению количества преступников; о решительном усилении криминологического предупреждения преступлений в системе воздействия на преступность; о постепенной декриминализации человеческого поведения по мере упрочения социалистического строя; об уменьшении общественной опасности совершаемых преступлений и обусловленной этим политикой КПСС по постепенной замене мер уголовного наказания мерами общественного воздействия и воспитания, увеличении роли и возможностей общественности в воспитании осужденных и т. п.; а также о законодательном расширении оснований для применения наказаний, не связанных с лишением свободы, привлечении к административной ответственности взамен уго­ловной и т. д. (Там же).

Указанные тенденции карательной практики, по мысли автора, должны явиться свидетельством (и отражением) повышения ее рациональности и гуманистичности при сохранении достаточно высокой степени институциональной эффективности. Наличие противоположных тенденций станет отражением существования проблемных ситуаций. (Там же, с. 82).

Анализ официальных данных Министерства юстиции РФ о применении уголовных наказаний судами общей юрисдикции в 1997-2001 г.г. (форма № 10.1) показывает следующее. (См.: Приложения, табл. № 8 и № 16)).

В 1997 году судами общей юрисдикции Российской Федерации было осуждено 1.013.431 человек, в 1998 г. – на 57.620 человек больше (всего – 1.071.051 человек), в 1999 г. – больше еще на 152.204 человек. В 2001 г. число осужденных по сравнению с 1997 г. увеличилось на 230.780 человек, что не может не беспокоить, особенно если учесть, что численность населения России в эти годы не росла, а сокращалась.

В сравнении с предыдущими годами, общее число осужденных в 1997 г. нарушило общую тенденцию последних девяти лет (с 1988 г.) к ежегодному росту числа осужденных, однако в последующие годы эта тенденция вновь проявляется.

Сократилось количество осужденных за такие преступления, как: присвоение или растрата вверенного имущества, нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, а также по делам частного обвинения. Несколько увеличилось число осужденных за следующие виды преступлений: причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, изнасилования, грабеж, разбой, вымогательство, мошенничество, иные преступления в сфере экономики, экологические преступления, хулиганство, преступления против лиц, осуществляющих правосудие и предварительное расследование и против других представителей власти, незаконные действия с наркотическими и психотропными средствами, незаконные действия с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами.

Для выявления тенденций карательной практики последних лет важно сопоставить данные о судимости с данными о количестве совершенных (зарегистрированных) преступлений, ибо, если судимость сокращается при росте числа преступлений - вряд ли такую тенденцию можно признать благоприятной.

Так, по данным официальной статистики, в 1997 году было зарегистрировано 2.397.311 преступлений, выявлено лиц, совершивших преступления – 1.372.161 чел., осуждено в указанном году 1013431 человек (73,9 % выявленных лиц). (При этом следует, конечно, иметь в виду, что в числе осужденных в 1997 г. значительную долю составляют лица, совершившие преступления в прошлые годы, а какая-то часть выявленных лиц будет осуждена в следующем году).

В сравнении с предыдущими годами число зарегистрированных преступлений в 1997 г. также нарушает тенденцию последних девяти лет перед этим (с 1987 г.) к росту их числа -  преступлений зарегистрировано на 8,7 % меньше, чем в 1996 г. и на 13,2 % меньше, чем в 1992 г. 

Примерно такие же тенденции характеризуют статистику количества лиц, выявленных за совершение преступлений: в 1997 г. их выявлено меньше, чем за три предшествующие года. Также прервана тенденция роста их числа, развивавшаяся с 1990 г. (См.: Приложения, табл. № 11,  № 12 и № 13).

Однако и по этим данным судить о том, благоприятны ли тенденции в карательной практике государства в последние годы еще затруднительно, ибо первое из объяснений причин указанных тенденций - они являются следствием реформы уголовного законодательства - изменений в криминализации и пенализации деяний.

Показателем уровня карательной практики государства может служить статистика, показывающая структуру преступности и судимости в последние годы за отдельные виды преступлений, прежде всего за наиболее тяжкие и наиболее распространенные.

Так, по ст. 105 УК РФ за убийство в 1997 г. было осуждено 17.770 человек – на 733 человека меньше, чем в 1996 г., но уже в 1998 г. – 18593 человека, т. е. больше, чем в указанные годы. В 1999 г. за это преступление осуждено 18746 человек, причем по части первой несколько меньше, чем в предыдущие два года, но по ч. 2 – больше. По данным за 2001 г. заметен рост числа убийств, квалифицируемых по обеим частям ст. 105 УК: 14855 осужденных по ч. 1 (рост в сравнении с 1997 г. более чем на полторы тысячи человек) и 7303 осужденных по ч. 2 этой статьи УК (рост более чем в полтора раза).

За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по ст. 111 УК в 1997 г. осуждено 32524 человека, в 1998 г. – 31897, что несколько меньше, чем в последние годы перед этим (в 1994 г., например, осуждено по указанной статье 34472, в 1996 г. - 32866 человек). В 1999 г. этот показатель изменился незначительно, но в 2001 г. по указанной статье осуждено уже 38504 человека, что выше, чем в предшествующие годы и  почти на шесть тысяч (18,4 %) осужденных больше, чем в 1997 г.

Резко увеличилась судимость за преступления, связанные с наркотиками (ст.ст. 228-233 УК): в 1997 г. за эти преступления осуждено 65266 чел., в 1998 г. – 101.429, в 1999 г. – 108290, в 2001 г. - 126858, что заметно больше, чем в предшествующие годы  (в 1989 г., например - 4660  чел., в 1996 г. – 45675 чел.). Таким образом, с 1989 г. по 2001 г. число осужденных по указанным статьям УК возросло более чем в 27 раз.

Неуклонно растет число лиц, осужденных за совершение разбойных нападений (ст. 162 УК): 1970 г. - 7037 человек; 1988 г. - 17062; 1996 г. - 20069; 1997 г. - 21209; 1998 г. – 24005; 1999 г. – 26796; 2001 г. – 30068 (на 41,8 % больше, чем в 1997 г.). (См.: Приложения, табл. № 8).

Для сравнения структура судимости по наиболее распространенным преступлениям за 1996 г. дана в таблице № 13. (См.: Приложения).

Важным для определения уровня карательной практики государства является определение структуры наказуемости осужденных лиц - удельный вес различных видов наказаний в судебной практике в целом и по отдельным видам преступлений.

Из 13 предусмотренных новым УК видов наказаний применялись реально лишь 6 (с учетом, что речь идет лишь о наказаниях, назначавшихся судами общей юрисдикции).

Структура наказуемости лиц, осужденных за совершение преступлений судами общей юрисдикции в 1997 - 2001 г.г. выглядит следующим образом: (см.: Приложения, табл. № 8)

лишение свободы было назначено в отношении 30,7 % осужденных в 1997 г., 32,2 % осужденных в 1998 г. и 29,5 % осужденных в 2001 г.

штраф – соответственно, в отношении 7,8 % - 5,6 % - 6,0 % осужденных;

исправительные работы – в отношении 6,9 % - 5,0 % - 5,0 % осужденных;

исключительная мера наказания - смертная казнь – в отношении соответственно 0,01 % (106 чел.) осужденных в 1997 г. и 0,01 % (116 чел.) - в 1998 г.;

пожизненное лишение свободы – в отношении соответственно 9 – 55 - 128 человек.

Серьезнейшую «конкуренцию» системе наказаний составляет условное осуждение: эта мера была применена в отношении 54,2 % осужденных в 1997 г., 51,3 % осужденных в 1998 г., 57,0 % осужденных в 1999 г. и 54,9 % осужденных в 2001 г.

Освобождение от наказания по амнистии и другим предусмотренным законом основаниям было применено судами в отношении 0,4 % осужденных в 1997 г., 5,9 % осужденных в 1998 г. и 4,5 % осужденных в 2001 г.

Обращают на себя внимание некоторые характерные закономерности наказуемости отдельных видов преступлений в практике судов общей юрисдикции РФ:

1) Наиболее распространенным видом наказания остается лишение свободы на определенный срок, назначавшееся судами общей юрисдикции в отношении почти каждого третьего осужденного.

В количественном отношении число осужденных с применением этого вида наказания впечатляет: в 1997 г. оно было назначено 310.986 осужденным, в 1998 г. – 344.835, что меньше, чем в 1995 г. и 1996 г., но больше, чем в течение десяти лет до этого. В 1999 –2000 г.г. наблюдался ощутимый рост числа осужденных к лишению свободы (388.799 человек в 1999 г. и 198007 человек в первом полугодии 2000 г.), однако в 2001 г. соответствующие цифры заметно ниже – 367.469.

Удельный вес наказания в виде лишения свободы в 1997 г. (30,7 %) был заметно ниже, чем в предшествующие годы (например, в 1926 г. он составлял 40,2 %, в 1986 г. - 38,4 %, в 1992 г. - 36,5 % осужденных). В 1998 –2000 г.г. указанный показатель несколько возрос по сравнению с предшествующим годом и составил соответственно по годам 32,2 – 31,8 – 32,2 %%, но в 2001 г. он вновь снизился – до 29,5 %. И это вряд ли является случайностью, уголовная политика государства в последние годы направлена на ограничение применения лишения свободы случаями действительной необходимости именно в этой мере наказания. 

По разным видам преступлений удельный вес лишения свободы существенно разнится - например, если по ст. 157 УК лишение свободы было применено в отношении лишь 1,6 % осужденных за 1997 г., 0,2 % - за 1998 г. и 0,1 % - за 2001 г., то по ч. 2 ст. 105 УК - в отношении соответственно 92,9 - 96,2 - 97,8 %% осужденных.

2) Сравнительно редкое применение других видов наказаний: из тринадцати их видов, предусмотренных в Уголовном кодексе РФ, применяются лишь шесть, из которых большинство (кроме лишения свободы и за отдельные виды преступлений также штрафа) также применяется редко.

3) Весьма высокий (пожалуй, даже чрезмерно высокий) удельный вес условного осуждения в системе применяемых на практике мер уголовно-правового воздействия: 54,2 % в 1997 г., 51,3 % в 1998 г. и 54,9 % в 2001 г. Во многом это обусловлено разрывом, образовавшимся в системе наказаний между лишением свободы и наказаниями, не связанными с лишением или ограничением свободы, вследствие отсрочки введения в действие наказаний в виде обязательных работ, ареста и ограничения свободы. Однако, по-видимому, это только одна из причин.

Анализ ситуации с применением условного осуждения за отдельные виды преступлений показывает, что только данной причиной высокий удельный вес условного осуждения объяснить невозможно.

Так, например, удельный вес условного осуждения за присвоение или растрату чужого имущества по ч. 2 ст. 160 УК составил  77,7 % в 1997 г. и 76,8 % в 2001 г.; за нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств по ч.1 ст. 264 УК - 84,3 % в 1997 г. и 60,8 % в 2001 г. Но особенно удивителен высокий удельный вес условного осуждения, применяемого за совершение таких опасных преступлений, как, например, получение взятки: по ч.ч. 1 и 2 ст. 290 УК оно было применено в отношении 64,6 % осужденных в 1997 г. и 68,5 % - в 2001 г.; а также вымогательство, совершенное при отягчающих обстоятельствах: по ч. 2 ст. 163 УК условное осуждение было применено в отношении 49,5 % осужденных в 1997 г. и 56,5 % в 2001 г. 

4) Объем назначения смертной казни сведен к минимуму: в 1997 г. эта исключительная мера наказания была назначена 106 осужденным (0,01 % осужденных), в 1998 г. – 116 осужденным и лишь за убийство при квалифицирующих признаках по ч. 2 ст. 105 УК РФ, в прежние годы эта мера назначалась относительно чаще: в 1986 г. – 225, в 1992 г. - 159, в 1996 г. - 153 осужденным.

5) Изменилось и соотношение различных сроков лишения свободы в целом и по отдельным видам преступлений. (См.: Приложения, табл. № 6 и № 7).

6) Вызывает недоумение структура наказуемости некоторых тяжких и особо тяжких преступлений, таких, в частности, как получение и дача взятки, организация и участие в незаконных вооруженных формированиях, бандитских и иных преступных организациях, незаконные действия и нарушение правил обращения с наркотическими и психотропными средствами, незаконные действия и нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами и др. (См.: Приложения, табл. № 8 и № 7).

Н.Ф. Кузнецова применительно к прежнему законодательству и практике его применения отмечала очень высокий уровень латентной, то есть ненаказанной преступности, в том числе и искусственной в виде нерегистрации преступлений и невозбуждения уголовных дел. По ее данным, в 90-х годах органами МВД РФ регистрировалось около 3 млн. преступлений. В действительности их совершалось от 9 до 12 миллионов. Наибольшую латентность имели такие опасные преступления, как взяточничество (до 98%), корыстные злоупотребления служебным положением, присвоение вверенного имущества, а в последние годы также убийства. Большая латентность в неосторожной преступности, прежде всего в экологических преступлениях, автотранспортных, нарушениях техники безопасности.

«В 1996 г., например, за взяточничество было осуждено всего 1243 человека, из них за получе­ние взятки - 703 лица, остальные - за дачу взятки. Складывается странная судебная практика: острота борьбы с коррупцией приходится на взяткодателей, а не взяткополучателей. За получение взятки с квалифицирующими признаками, то есть группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, сопряженное с вымогательством взятки либо в крупном размере осуждено лишь 325 человек, и половина из них приговорена к наказанию, не связанному с лишением свободы. Между тем ч. 2 ст. 173 УК 1960 г. предусматривала за такое преступление наказание от пяти до пятнадцати лет лишения свободы с конфискацией имущества. Осужденных за особо тяжкое взяточничество, то есть получение взятки должностным лицом, занимающим ответственное положение, либо ранее судившимся за взяточничество, либо получившим взятку в особо крупном размере, оказалось всего 97 человек, из которых каждый четвертый осужден к наказанию, не связанному с лишением свободы. Санкция по ч. З ст. 173 - лишение свободы от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества». (240, с. 18-19).

По новому Уголовному кодексу ситуация если изменилась, то не намного, а в какую сторону – можно отчасти судить по следующим данным.

Например, по данным О. Ильина, с 1993  по 1997 г. количество зарегистрированных фактов взяточничества (как получения, так и дачи) неуклонно увеличивалось, однако число выявленных лиц, получивших или давших взятку, менялось незначительно (заметный рост этого показателя отмечался только в 1994 и 1996 гг.). При этом количество выявленных лиц, совершивших преступление, более чем в два раза превышало число осужденных за взяточничество. Число осужденных за преступление в 1997 году выросло по сравнению с 1993 г. на 26 %, но осталось практически на уровне 1994 года. (159, с. 45-46).

По данным официальной статистики, общее число осужденных за взяточничество по статье 290 УК - всего 790 человек (!!?) в 1997 г., 712 (!!?) - в 1998 г. и 1029 – в 2001 г.; из них к лишению свободы осуждены лишь 35,1 % в 1997 г., 37,8 % в 1998 г. и 22,4 % в 2001 г., а осуждены условно в 1997 г. – 59,5 %, в 1998 г. – 54,5 %; в 2001 г. - 62,8 %, причем сроки лишения свободы назначались чаще всего «щадящие» - по ч. 4 ст. 290, например, в 1997 г. нет ни одного наказания выше 8 лет, в 2001 г. – ни одного наказания выше 10 лет (тогда как санкция предусматривает от 7 до 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества),  а 77,5%  осужденных к лишению свободы в 1997 г. и  68,3 % в 2001 г. назначено лишение свободы на сроки не выше 5 лет. (См.: Приложения, табл. № 7).

За получение взятки по ч.ч. 1 и 2 ст. 290 УК 28% виновных в 1997 г., 24,3 % в 1998 г. и 12,8 % в 2001 г. приговорены к лишению свободы; 6,9% в 1997 г., 11,2 % в 1998 г. и 9,6 % - к штрафу; 0,4% в 1997 г., 0,4 % в 1998 г. и 1,0 % в 2001 г. - к  исправительным работам; 64,6% (!) в 1997 г., 63,8 % (!) в 1998 г. и 68,5 (!!!) в 2001 г. - осуждены условно. 

За получение взятки при особо отягчающих признаках по ч. 3 данной статьи двое (40%) в 1997 г., четыре человека (50 %) в 1998 г. и лишь один человек (16,7 %) в 2001 г. приговорены к лишению свободы. Трое (60%) в 1997 г., четверо (50%) в 1998 г. и четверо (66,6 %) в 2001 г. – осуждены условно.

По ч. 4 этой же статьи - 51,7% в 1997 г., 62,1 % в 1998 г. и 41,3 % в 2001 г.  осуждены к лишению свободы, а 47,4% (!) в 1997 г., 37,5 % в 1998 г. (!) и 51,5 (!!!) % в 2001 г. – осуждены условно. Двоим в 1997 г., одному в 1998 г. и пятерым в 2001 г.   назначены исправительные работы. Притом, что минимальное наказание в санкции ч. 3 указанной статьи составляет пять, а по ч. 4 - семь лет лишения свободы.

Сходная картина - в практике назначения наказаний за дачу взятки по ст. 291 УК.

В связи с изложенным вызывает недоумение то обстоятельство, что Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 6 от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» никак не отреагировал на отмеченную ситуацию. Надо ли полагать, что высший судебный орган страны находит ее правильной ?

Нельзя не согласиться с Н.Ф. Кузнецовой: «Что-то неладное происходит в нашем судейском корпусе. Верховному Суду РФ давно пора проанализировать карательную практику по тяжким и особо тяжким преступлениям и сделать должные выводы. Понятно, что общая превенция нормы о взяточничестве при почти стопроцентной латентности и странном либерализме судов, сколько бы законов о борьбе с коррупцией ни принималось, срабатывать не будет, ее профилактическая функция будет нулевой». К сожалению, сбывается прогноз автора о том, что: «лучшие намерения законодателя будут заблокированы практикой неприменения ст. 290, особенно в отношении высокопоставленных должностных лиц, которые давно и успешно используют «телефонное право». Элитно-властная преступность сегодня реальность. Наносимый ею ущерб национальной экономической, социальной, политической безопасности России ждет своего отнюдь не только журналистского расследования». (240, с. 19-20; см. также: 159, с. 45-48).

Речь идет именно об угрозе национальной безопасности нашей страны. По данным специалистов, только экономические потери России от коррупции, основной составляющей которой является взяточничество, составляют от 10 до 20 миллиардов долларов в год, только «мелкие предприниматели тратят по всей стране на взятки чиновникам минимум 500 миллионов долларов в месяц»! (378, с. 6, 11). Социальные и политические последствия этого опаснейшего явления не поддаются исчислению...

 Вряд ли можно признать справедливым спрос с организаторов и участников незаконных вооруженных формирований, банд и иных преступных организаций: по ст.ст. 208-210 УК в 1997 г. осуждены всего 232 человека, из них лишь 81,9 % - к лишению свободы (причем двое - на срок до 1 года и 6 человек - до 3 лет), десятерым (4,3%) были назначены исправительные работы (!!?),  четверо (1,7%) - отделались штрафом (!!?), а 28 виновных (12,1%) - осуждены условно (!??). В 1998 г. осуждены еще меньше –168 человек, из которых 85,1 % к лишению свободы (65,1 % - на сроки от восьми до 15 лет), 13,7 % - условно, двое – к исправительным работам. В 2001 г. по указанным статьям осуждены всего 293 человека, из них 83,6 % - к лишению свободы (четверо из них - на срок до 1 года, трое – до двух лет и 9 - до 3 лет), одному были назначены исправительные работы, одному штраф, пятнадцать человек осуждены условно и тридцать один – освобожден от наказания.

Требует критического анализа практика применения наказаний за такие опасные и распространенные деяния, как незаконные действия с наркотическими и психотропными средствами и нарушение правил обращения с ними, ответственность за которые предусмотрена ст.ст. 228-233 УК РФ. Лишение свободы за эти преступления в 1997 г. было назначено лишь 30 % , в 1998 г. – 34 %, в 2001 г. – 37 % осужденных. При этом одной трети осужденных к этому наказанию в 1997 г. и каждому пятому в 2001 г. оно было назначено на срок до 1 года,  а девяти из десяти в 1997 г. и троим из четверых в 2001 г. - на срок не свыше 5 лет.

Между тем санкции по этим статьям довольно высоки: по ч. 2 ст.  228 УК - до 7 лет лишения свободы, по ч. 3 данной статьи - до 10 лет, по ч. 4 - до 15 лет лишения свободы. Также высоки санкции ст. 229 УК: по ч. 1 - до 7 лет, по ч. 2 - до 10 лет, по ч. 3 - до 15 лет лишения свободы. Превышают пятилетний рубеж и санкции ч. 2 ст. 231 и ч. 2 ст. 232 УК РФ.

Примерно такая же картина вырисовывается и в практике применения наказаний за незаконные действия и нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами (ст.ст. 222-226 УК). Такая практика вряд ли может быть признана удовлетворительной - в особенности за наиболее опасные из этих преступлений - хищение и вымогательство указанных предметов.

Статья 226 УК, предусматривающая ответственность за это преступление, в ч. 1 содержит санкцию в виде лишения свободы от 3 до 7 лет, в ч. 2 - от 5 до 10 лет, в ч. 3 - от 5 до 12 лет с факультативной конфискацией имущества, в ч. 4 - от 8 до 15 лет с обязательной конфискацией имущества. Между тем лишение свободы по этой статье в 1997 г. назначено лишь четырем из десяти осужденных, причем в подавляющем большинстве случаев (87,3 %) срок этого наказания не превышает 5 лет и лишь четверым (3,1%) назначено наказание в пределах от 8 до 10 лет. При этом 57,6% осужденных наказание назначено условно и 1,6% - в виде исправительных работ).  (См.: Приложения, табл. № 6, № 7 и № 8). В 2001 г. лишение свободы по этой статье назначено 58,9 % осужденных, 39 % осуждены условно.

Подобная же практика складывается в отношении контрабанды, совершенной при отягчающих обстоятельствах (ч.ч. 2-4 ст. 188 УК): лишь 44,9 % осужденных в 1997 г. и 23,6 % осужденных в 2001 г. было назначено лишение свободы, из них 99,1 % в 1997 г. и 90,4 % в 2001 г. - на срок не более 8 лет. Между тем в санкции ч. 3 указанной статьи предусмотрено лишение свободы до 10 лет с факультативной конфискацией имущества, а по ч. 4 - до 12 лет с обязательной конфискацией.

Нуждается в критическом анализе с указанных позиций также практика назначения наказаний по ст.ст. 163, 164, 166, 186, 187 УК и др.  

7. Конечно, абстрактно судить о карательной практике только по данным статистики, и на этом основании делать выводы о необоснованности судебных приговоров, было бы неправильно, необходимо обязательное и внимательное изучение и материалов конкретных уголовных дел. Однако и данные судебной статистики, в которых емко и наглядно представлены результаты деятельности всех судов страны - важный и, на наш взгляд, весьма репрезентативный показатель состояния судебной практики в целом. Совершенно очевидно, и в этом убеждает изучение материалов следственно-судебной практики, что в каких-то случаях (в каком-то количестве случаев) оправдано применение к виновным и сравнительно мягких мер воздействия. Однако уже само по себе большое количество таких случаев, в особенности за тяжкие преступления, вызывает опасение, что исключение может стать правилом. Тем более, что практически каждодневно достоянием гласности становятся все новые случаи «ухода» от ответственности лиц, виновных в совершении преступлений. (См., напр.: 439, с. 4; 478, с. 8; 209, с. 6-7). Это подтверждает и внимательное изучение конкретных уголовных дел.

Возвращаясь к приведенным выше прогнозам П.П. Осипова, следует, с учетом всего вышеизложенного, констатировать, что по большей части его прогнозы не оправдались. Жизнь, как известно, повернулась совершенно неожиданной стороной. Кардинальные изменения социально-экономического строя России в конце ХХ столетия, породившие многочисленные и серьезнейшие экономические, социальные, политические, духовно-нравственные и иные проблемы, привели к неожиданным процессам в сфере криминальной и, соответственно, в карательной политике государства.

Остались не реализованы такие «ожидания» П.П. Осипова, как сокращение населения, ежегодно подвергаемого уголовно-правовым санкциям и уменьшение индекса жесткости судебной репрессии. Как отмечают специалисты, «по количеству лиц, находящихся в местах заключения, в расчете на 100 тысяч населения Россия стоит в числе первых в мире», число россиян, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, сегодня примерно такое же, как во всем СССР к началу 90-х. (См.: 154, с. 2).

Не произошло ожидавшегося сокращения общих причин преступности и совершенствования микросреды обитания личности, которые должны были привести к «отмиранию» преступности и уменьшению количества преступников. Не получилось решительного усиления криминологического предупреждения преступлений, как и заметной декриминализации человеческого поведения. Нет никаких оснований говорить об уменьшении общественной опасности совершаемых преступлений и, соответственно, нет оснований для постепенной замены мер уголовного наказания мерами общественного воздействия и воспитания, увеличении роли и возможностей общественности в воспитании осужденных.

Вместе с тем, демократизация общественной жизни, расширение гласности, большая открытость общества создали предпосылки для совершенствования уголовного законодательства и карательной практики государства на демократических началах в соответствии с мировыми демократическими стандартами. Это обусловило реализацию прогнозировавшегося П.П. Осиповым законодательного расширения оснований для применения наказаний, не связанных с лишением свободы, и связанной с таким расширением тенденции некоторого сокращения применения лишения свободы за счет более широкого применения более мягких мер наказания, а также тенденции постепенного вытеснения кратких сроков лишения свободы ввиду их низкой эффективности и нерациональности.

Причины существования отмеченных выше и других проблемных ситуаций в практике применения мер уголовно-правового воздействия по-прежнему многообразны, они носят как объективный, так и субъективный характер.

Первопричинами изменений карательной политики и карательной практики государства - конечными правообразующими и правоприменительными факторами (205, с. 68) являются, как известно, процессы, протекающие в основных сферах жизни общества —экономической, политической и духовной. Эти процессы лежат в основе объективных и субъективных причин «второго уровня», непосредственно определяющих характер и содержание законодательных решений и правоприменительной практики.

Такими первопричинами проблемных ситуаций в сфере карательной практики в современных условиях являются, прежде всего, отмеченные выше кардинальные изменения социально-экономического строя России и порожденные этим серьезнейшие экономические, социальные, политические, духовно-нравственные и иные проблемы, определяющие и характер и остроту криминогенной ситуации в стране, и, соответственно, карательную политику и практику государства. Резкое и сильное социально расслоение прежде более или менее однородного общества, рост безработицы, снижение государственного и общественного контроля над производством и распределением, во многом корыстная приватизация общественной и государственной собственности – все эти и многие другие причины породили значительный рост преступности, появление новых и более опасных ее форм. Соответствующие изменения претерпевает и государственная карательная политика и карательная практика России.

К числу объективных причин «второго уровня», лежащих в основе отмеченных выше проблемных ситуаций, относится, в частности, определенное несовершенство законодательства, прежде всего отмечавшихся выше норм, регулирующих применение уголовно-правовых санкций, а также порядок и условия применения отдельных мер уголовно-правового воздействия. Другими такого уровня причинами являются – можно и в этом согласиться с П.П. Осиповым:

политические и управленческие решения по вопросам применения уголовно-правовых санкций (в частности, руководящие постановления высших судебных инстанций страны);

правосознание населения в части, выражающей общественное мнение о карательной практике и должном ее состоянии;

объективные условия, обеспечивающие эффективность превентивного воздействия уголовно-правовых санкций, к которым относятся данные об организации исполнения уголовно-правовых санкций, «например, известные судьям существенные дефекты практики исполнения отдельных видов уголовно-правовых санкций могут приводить к сокращению масштабов применения последних, и наоборот;

субъективные причины преступного поведения, которые находятся в пределах досягаемости уголовно-правовых санкций – свойства личности преступника. (Там же, с. 66-67).

К субъективным причинам «второго уровня», определяющим существование указанных проблемных ситуаций, следует отнести дефекты судейского правосознания (как отмечал П.П. Осипов - прежде всего его сугубо или преимущественно профессионально-целевая ориентация), обусловленные недостатками профессионального обучения, большой профессиональной и иной занятостью, затрудняющей повышение квалификации, отсутствием юридической литературы по прикладным проблемам применения уголовно - правовых санкций и т. д. (Там же, с. 86).

 В основе конкретных проблемных ситуаций, проявляющихся в карательной практике современного государства, лежат те же причины, которые отмечались П.П. Осиповым четверть века назад.

Так, усиление индекса жесткости судебной репрессии и ухудшении структуры карательной практики причинно обусловлено негативными изменениями отмеченных выше общих объективных и субъективных правоприменительных факторов, которые нашли отражение, в частности: а) в расширении законодательной криминализации человеческого поведения; б) расширительном толковании составов наиболее распространенных преступлений; в) сокращении масштабов применения мер общественного воздействия и воспитания; г) росте преступности и, соответственно, увеличении числа ежегодно выявляемых преступников, повышении коэффициента раскрываемости преступлений и т. д. (Там же, с. 83-84).

Все еще значительный, несмотря на прилагаемые усилия, удельный вес лишения свободы в структуре применяемых судами наказаний вызывается: а) высоким уровнем преступлений, за которые закон предусматривает только лишение свободы; б) наличием среди подсудимых значительного числа лиц, ресоциализация которых невозможна или затруднена с помощью иных мер уголовно-правового воздействия; в) отсутствием в предусмотренной уголовным законодательством системе мер уголовно-правового воздействия и, соответственно, в уголовно-правовых санкциях, реальных альтернатив лишению свободы; г) более высокой, по сравнению с другими уголовно-правовыми санкциями, профессионально-целевой результативностью лишения свободы; д) односторонней институциональной ориентацией судей и недоразвитием в их правосознании социально-политических и аксиологических компонентов; е) требованиями общественного правосознания.

Напротив, относительно низкий удельный вес исправительных работ обусловлен: а) низкой профессионально-целевой результативностью этого вида наказания; б) неспособностью этой меры обеспечить достаточно высокую степень достижения цели кары, удовлетворения общественного правосознания; в) небольшим удельным весом преступлений, за совершение которых по закону могут применяться исправительные работы; г) постепенным замещением исправительных работ иными мерами уголовно-правового воздействия, не связанными с лишением свободы; д) невыполнением или ненадлежащим выполнением трудовыми коллективами функций воспитания и социального контроля в отношении лиц, осужденных к исправительным работам; е) недооценкой судьями исправительных работ. (Там же, с. 84).

Очень высокий удельный вес условного осуждения также имеет свои объяснения, он, по нашему мнению, явился следствием следующих основных причин:

а) усилением в действующем уголовном законодательстве карательного содержания этой меры уголовно-правового воздействия, в условиях отсутствия других серьезных альтернатив лишению свободы, объективно превратившем эту меру в реальную альтернативу лишению свободы;

б) фактическим отсутствием других серьезных альтернатив лишению свободы при наличии объективно существующей потребности в ограничении применения лишения свободы и официально провозглашаемой направленности карательной политики на экономию мер репрессии;

в) наличием значительной количественно категории осужденных, в отношении которых наиболее целесообразной мерой уголовно-правового воздействия при всех условиях является именно условное осуждение;

г) ошибочным применением условного осуждения в отношении осужденных, для исправления которых эта мера недостаточна; (См. об этом, напр.: 478, с. 8).

д) легально не доказанным, но имеющим по вполне обоснованным предположениям значительное распространение, использованием этой меры в качестве формы фактически незаконного и необоснованного освобождения от уголовного наказания «нужных людей», попавших в «неприятную ситуацию». (См. об этом, напр.: 439, с.4).

Соответственно, изменение характера карательной практики в желательном для общества направлении предполагает устранение или нейтрализацию указанных и иных причин существования отмеченных проблемных ситуаций, учет и возможное воздействие как на объективные условия, определяющие эффективность уголовно-правового воздействия, так и на правосознание судей и населения в целом.

Не преследуя цели дать всеобъемлющий ответ на эти вопросы, констатируем, что ряд мер в этом направлении нами предлагается в данной работе.

8. С точки зрения совершенствования системы уголовно–правовых санкций в отечественном законодательстве представляют интерес опыт и некоторые особенности конструирования санкций в уголовном законодательстве некоторых зарубежных демократических государств.

В частности, в английском уголовном праве предусматриваются санкции как относительно-определенные, так и абсолютно-определенные (смертная казнь, пожизненное тюремное заключение). При этом в относительно-определенных санкциях указывается лишь их верхний предел, нижним пределом санкции суд не связан. Подавляющее большинство санкций являются альтернативными, хотя, например, за умышленное убийство установлено безальтернативное пожизненное лишение свободы. Английское уголовное законодательство не признает деления наказаний на основные и дополнительные, но это не исключает возможности одновременного назначения нескольких видов наказаний, например, тюремного заключения и штрафа, однако в результате этого ни одно из совместно назначаемых наказаний не становится дополнительным наказанием. Английские суды имеют весьма широкие пределы субъективного усмотрения, в том числе и при определении меры наказания виновному. (230, с.138-139;  247, т. 2, с. 345).

В статьях Особенной части УК Франции 1992 г., как  и в английском уголовном законодательстве, определяются только верхние пределы санкций, вследствие чего санкции приобретают вид абсолютно–определенных. Например, согласно ст. 221-1 УК за применение в отношении какого-либо лица пыток или актов жестокости установлено наказание пятнадцатью годами заточения, согласно ст. 225-5 УК сводничество наказывается пятью годами тюремного заключения и штрафом в миллион франков, и т. д. (319, с. 62, 90 и др.).  Однако в Общей части УК (например, в ст.ст. 132-18, 132-19, 132-20) предусматриваются возможности суда по назначению указанных в санкциях наказаний в меньших размерах. (Там же, с. 32-33).

Санкции многих статей французского УК являются альтернативными, содержащими несколько взаимозаменяемых мер наказания. Суд может с учетом обстоятельств дела по своему усмотрению назначить любое из предусмотренных в санкции наказаний или несколько их одновременно. Французское законодательство предусматривает широкие возможности назначения одновременно нескольких основных видов наказаний, однако это не меняет их юридической природы, совместно назначаемые наказания не превращаются в дополнительные.

Характерной чертой Уголовного кодекса Франции является положение, согласно которому в санкциях статей его Особенной части, предусматривающих уголовную ответственность за конкретные преступления, устанавливаются только основные наказания. Дополнительные же наказания в санкциях не указываются, их перечни даются отдельно в конце каждой главы применительно к целым группам преступных деяний. Например: ст.ст. 221-8, 221-9, 221-10 , 222-44, 222-45 и др. ст. УК.

УК Испании 1995 г. (232, с. 51 и след.) конструирует санкции исключительно как относительно-определенные. Например, согласно ч. 1 ст. 143 УК тот, кто довел до самоубийства другого человека, наказывается лишением свободы на срок от четырех до восьми лет.

Альтернативные санкции за совершение преступлений предусматриваются в относительно редких случаях. Например, по ст. 282 УК «наказываются тюремным заключением на срок от шести месяцев до одного года или штрафом на сумму от шести до восемнадцати месячных заработных плат производители или продавцы, которые в своих офертах или рекламе товаров и услуг дадут ложные указания или неправильные их характеристики так, что это может повлечь причинение тяжкого и очевидного вреда потребителям, независимо от того наказания, которое может быть назначено за совершение другого преступления». Относительно выше удельный вес альтернативных санкций за совершение уголовно наказуемых проступков (см., напр.: ст.ст. 617, 618, 623 УК).

Весьма распространенными в УК Испании являются санкции, содержащие указания суду относительно учета в рамках санкции различных обстоятельств – смягчающих или отягчающих наказание, характеризующих особенности ответственности соучастников преступления или лиц, совершивших неоконченное преступление. Так, например, согласно ст. 141 УК подстрекательство, сговор и предложение совершить убийство, наказывается на одну или две ступени ниже наказаний, предусмотренных в статьях за убийство. Нередко законодатель, не устанавливая самостоятельных санкций за квалифицированные или привилегированные составы преступления, дифференцирует ответственность посредством указания в санкции о необходимости при соответствующих условиях назначать наказание «ближе к верхнему» или, напротив, «ближе к нижнему» пределу санкции, предусмотренной за соответствующий основной состав преступления. Например, согласно ст. 196 УК, лицу, в чьи профессиональные обязанности входит оказание медицинской помощи, отказавшему в предоставлении своих услуг, что поставило в серьезную опасность здоровье  потерпевших, назначается наказание, предусмотренное в предыдущей статье (195) – в виде штрафа от трех до двенадцати месячных заработных плат – «ближе к его верхнему пределу». 

 УК Испании предусматривает деление наказаний на основные и дополнительные, причем как те, так и другие непосредственно указываются в санкциях статей Особенной части за конкретные преступления. Например, согласно ст. 160 УК: «использование генной инженерии для производства биологического оружия или оружия массового поражения, наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет с лишением права на занятие данным видом деятельности». Согласно ст. 521 УК, если виновный в совершении преступления против основных конституционных прав и свобод граждан, является представителем власти, должностным лицом или государственным служащим, дополнительно назначается мера полного признания несоответствующим должности на срок от десяти до пятнадцати лет.