§ 2.

Приступая к рассмотрению изучаемого нами института, с точки зрения политических постулатов, указанных выше, необходимо остановиться, прежде всего, на вопросе о порядке объявления исключительного положения. Не подлежит никакому сомнению, что законодательный порядок его объявления наиболее соответствует природе правового государства. Этот порядок, - более, чем какой либо иной, - обеспечивает действительную исключительность исключительного положения. Как бы точно закон ни определил то понятие крайней необходимости, которым оправдывается введение исключительного положения, во всяком случае, констатирование такой необходимости является делом субъективной оценки переживаемых страною событий. Народное представительство, коллективный разум страны, способней правительства эти события правильно оценить; оно способней уже потому, что для него вопрос о защите государства не осложняется вопросом о самозащите.

Несмотря на всю теоретическую бесспорность приведенного рассуждения, необходимо, однако, сделать одну, весьма существенную, оговорку.

Как уже указано выше, и в тех государствах, в которых de jure исключительное положение не может быть вводимо иначе, как в законодательном порядке, de facto оно вводится нередко правительственною властью. Понятно почему: законодательный порядок объявления исключительного положения уже потому не всегда возможен, что палата не всегда находится в сборе. Не трудно себе представить такое стечение обстоятельств, при котором правительство bona fide оказывается вынужденным, не ожидая решения палат, объявить своею властью исключительное положение. Будучи неправомерным, такой акт правительства является, однако, необходимым. Но в таком случае естественно возникает вопрос: почему эта необходимость игнорируется законодателем? Не является ли исключительное положение, объявленное правительством вопреки конституции, еще большей угрозой правопорядку, чем исключительное положение, основанное на конституции? Допустим ли, вообще, такой порядок, при котором правительство для того, чтобы спасти конституцию, может оказаться вынужденным ее нарушить?

Конечно, объявляя, вопреки конституции, исключительное положение, правительство берет на себя всецело ответственность за действие, являющееся, по существу, неправомерным. Мы имеем в виду юридическую ответственность: министерство, нарушившее конституцию, может быть отдано под суд палатой народных представителей. Является ли, однако, такая ответственность в достаточной степени реальной? Как известно, в современных государствах - и парламентарных и дуалистических - юридическая ответственность министров существует не в действительности, а на бумаге. В парламентарных государствах она фиктивна потому, что de facto ее упраздняет политическая ответственность; в дуалистических - потому, что она не организована конституцией.

Министерство, объявившее вопреки конституции исключительное положение, несет в парламентарных государствах политическую ответственность пред парламентом. Оно не будет предано суду, но вотум недоверия заставить его выйти в отставку. Оно может обойтись без индемнитетного билля; без вотума доверия оно обойтись не может.

Но в государствах дуалистических?

И в Пруссии, и в России министерство ответственно пред монархом, никакой ответственности пред парламентом оно не несет. Нужно ли доказывать, что при таких условиях всякое нарушение конституции правительством является серьезной опасностью, угрожающей государственному строю. Политическая необходимость - понятие относительное. Если конституция должна быть нарушена, когда это необходимо для государства, - она будет нарушена, когда это желательно для правительства.

Таким образом, de lege ferenda, мы приходим к следующему выводу.

Вполне целесообразно, - а в дуалистических государствах безусловно необходимо, предоставление конституцией правительственной власти права объявления исключительного положения чрезвычайным указом. Когда парламент в сборе, исключительное положение вводится законодательным актом. Во время перерыва между сессиями или легислатурами парламента, оно вводится актом правительственной власти. По созыве палат, в определенный конституцией срок, оно должно быть предложено на утверждение парламента. Принятое палатами исключительное положение становится законом.

Наряду с чрезвычайным указом, исключительному указу в конституции не может и не должно быть места. Объявленное исключительным указом исключительное положение утрачивает свой провизорный характер. Не только с точки зрения догмы, но и с точки зрения политики права, ст. 15-ая русских основных законов несовместима с основными началами «обновленного строя», возвещенными манифестом 17 октября. Эта статья - дамоклов меч, висящий на волоске усмотрения над гражданской свободой.