§ 1. Вина и состав преступления

По вопросу о месте вины в составе преступления высказаны три основные точки зрения Одни ученые отождествляют вину с субъективной стороной преступления, другие полагают, что вина — более широкое понятие, чем субъективная сторона преступления, которая входит в вину наряду с объективными обстоятельствами совершения преступления, третьи считают вину одним из признаков субъективной стороны преступления, куда она входит наряду с мотивом и целью

Первая точка зрения наиболее последовательно отстаивалась и наиболее глубоко аргументировалась П. С. Дагелем, утверждавшим, что «вина представляет собой внутреннюю, субъективную сторону преступления, психическое отношение субъекта к своему общественно опасному деянию и его последствию, выраженное в преступлении»1 По его мнению, «точка зрения, согласно которой субъективная сторона преступления не исчерпывается виной, а включает в себя наряду с виной мотив и цель преступления, основана, на смешении субъективной стороны преступления (вины) и признаков состава преступления, характеризующих эту субъективную сторону (умысел, неосторожность, мотив, цель, аффект, заведомосгь и др ), а также на смешении понятий содержания и формы вины»2

Несмотря на кажущуюся   обоснованность, эта позиция недо-таточно убедительна в теоретическом отношении и неприемле-а — в практическом

Во первых, отождествление вины с субъективной стороной преступления не соответствует законодательному определению вины Согласно ст 3 Основ, лицо считается виновным, если оно совершило общественно опасное деяние умышленно или неосторожно Следовательно, закон рассматривает вину как родовое понятие умысла и неосторожности и никаких других психологических моментов в понятие вины не включает Как показал анализ психологического содержания умысла и неосторожности, ни

1                       Дагель П. С Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном . праве/ДТравоведение — 1969 — № 1. — С 78

2                   Дагель П   С   Понятие вины в советском уголовном праве//Материалы XIII научной конференции ДВГУ Часть IV —Владивосток, 1968 —С 123

79

в интеллектуальном, ни в волевом их элементах нет места ни для цели, ни для мотива. Поэтому последние, не являясь компонентами умысла и неосторожности, не проникают в содержание вины в качестве ее составных частей. Законодатель включает в содержание вины и ее отдельных форм лишь сознание и волю, не оставляя места для мотива, цели и иных признаков, характеризующих психическую активность субъекта в связи с совершением преступления. Не случайно и уголовно-процессуальное законодательство рассматривает виновность и мотивы преступления как самостоятельные правовые явления, подлежащие раздельному доказыванию (п. 2 ст. 68 УПК РСФСР).

Во-вторых, в критикуемой трактовке вина представляет собой недостаточно конкретное понятие как в плане ее юридической характеристики, так и в плане ее психологического содержания Разрывая понятие вины и характеризующих ее признаков состава, П. С. Дагель в различных работах давал неодинаковый перечень таких признаков. Зато примечательно, что этот перечень обычно завершается словами, «и др.» (как в приведенной выше цитате), «и некоторые другие»3, «и т.д.»4. Что кроется за подобными обобщениями, остается неясным. Включение в вину мотива, цели, эмоций и других психологических признаков, круг которых точно не определен, вносит путаницу в решение вопроса о форме вины и лишает эти признаки их самостоятельного значения как признаков субъективной стороны, хотя законодатель нередко придает им это значение.

В-третьих, рассматриваемая концепция логически непоследовательна. Перечисляя признаки состава, характеризующие вину, П. С. Дагель ставил мотив и цель на один уровень с умыслом и неосторожностью, рассматривал их как явления одного порядка. Но при анализе вины, т е содержания умысла и неосторожности, он ставил мотив и цель в один ряд уже не с умыслом и неосторожностью, а с сознанием и волей5. Таким образом, получается, что в одном случае мотив и цель рассматриваются как признаки, характеризующие вину наряду с умыслом и неосторожностью, а в другом «являются элементами самого психического отношения субъекта, элементами самого умысла»6.

В-четвертых, изложенная позиция характеризуется недопустимым, с точки зрения марксистско-ленинской философии, отрывом формы от содержания. По мнению автора, форма вины определяется соотношением лишь сознания и воли, а «остальные психологические элементы. . на форму вины не влияют, хотя и входят в содержание вины»7. Таким образом, «форма вины, следовательно, уже, чем ее содержание»8. Получается парадокс: с одной сто-

3                  Дагель П. С. Вина и состав преступления//Материалы III Дальневосточной межвузовской зональной конференции. — Владивосток, 1968. — С. 85.

4                   Дагель Л. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 41, 42, 59 и др.

6 Дагель П. С. Понятие вины в советском уголовном праве — С 125

6                    Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 83.

7                  Дагель П. С. Понятие вины в советском уголовном праве — С 126

8                   Дагель П. С. Содержание, форма и сущность вины.... — С. 81.

80

. роны, форма не вмещает всего содержания, слишком узка для него, а с другой стороны, признается существование «бесформенно-_ го» содержания где-то (неизвестно — где) вне формы. щ     В-пятых, с точки зрения психологии сомнительно включение в содержание вины таких психологических категорий, как мотив, цель, аффект, заведомость, эмоции, поскольку они не являются элементами   психического отношения виновного   к   преступному деянию.

Заведомость — это не самостоятельный элемент психической деятельности человека, а способ указания в законе на то, что субъект достоверно знает о наличии тех или иных обстоятельств

Аффект тоже не является элементом психического отношения, он представляет определенное психическое состояние, юридическое значение которого ограничено рамками ст.ст 104, ПО и п 5 ст. 38 УК РСФСР.

Эмоции также представляют собой не элемент психического отношения, а особые психические переживания, которые могут испытываться до, во время или после совершения преступления и либо не иметь, либо по воле законодателя иметь определенное юридическое значение. Эмоции содержат скорее социальную, нежели юридическую характеристику и относятся больше к субъекту правонарушения, чем к самому правонарушению. Поэтому их следует считать не юридическим признаком субъективной стороны, а социальным признаком, характеризующим личность виновного.

Элементами психического отношения к деянию нет оснований признавать и такие признаки, как мотив и цель. Мотив есть обусловленное определенными потребностями осознанное побуждение, стимулирующее субъекта к волевой деятельности. Он не входит ни в интеллектуальную, ни в волевую часть психического отношения лица к деянию и его последствиям, хотя и связан с ними. Цель представляет собой идеальную мысленную модель будущего результата, к достижению которого стремится субъект. Она также не является элементом психического отношения к этому результату. Мотивы и цели составляют базу, на которой рождается вина. Как элементы психической деятельности лица в связи с совершением преступления, т. е. как преступные мотивы и цели, они трансформируются из непреступных мотивов и целей и в этом смысле имеют допреступное происхождение. Этого нельзя сказать о вине, которая не существует до и вне преступления. Как психическое отношение лица к деянию вина возникает и проявляется лишь в момент1 совершения преступления. Рождаясь на базе уже существующих мотивов и целей, она не включает их в себя как составные элементы. Мотив и цель не входят bi содержание вины, а формируют такое психическое отношение лица к деянию, в котором проявляется сущность вины.

Изложенные соображения   делают неприемлемым   отождест-. вление вины с субъективной стороной преступления, ибо в такой трактовке психологическое содержание вины расплывается в не-

81

) I

определенно широкой массе психологических признаков и теряет свое значение конкретного юридического понятия

Своеобразную концепцию випы выдвинул Ю А Демидов, по мнеьию которого, вина «не может сводиться к какому-либо это мечту преступления, хотя бы к умыслу и неосторожности, или к деянию, взятому с его объективной стороны Она равно выража ется как в объективной, так и в субъективной стороне преступ ления»9  Возражая против переоценки как субъективной, так и объективной стороны преступления, ученый утверждал, что «содержание вины необходимо видеть в совершении преступает- 7 конкретным лицом, в единстве объективных и с} бъективных стоятельств, в которых выразитагь вина— отридател1 ное cti шение лица к ценностям социалист веко*о общества»10

Сходный взгляд на вину выражает и след\тощсе мнение «R на, составляющая субъективную с.орону преступного деяния, од новременно выступает как целостнач характеристика арестуйте ния во всех его существенных для ответственности отношениях Эти свойства вины и делают ее необходимым и достаточным ос нованием уголовной ответственности, в равной мере противош ложным как объективному, так и абстрактно субъективному вме нению»11   Из приведенного высказывания явно прослеживает ? стремление автора рассматривать вину в двух качествах  и как субъективную сторону преступления, и как основание уголовно i ответственности  Во втором качестве автор рассматривает вит iак «целостную характеристик} преступления»

Отдельные ученые из числа тех, кто подчеркивает специфичес кую юридическую природу «деяния, содержащего признаки прес тупления, не представляющего большой общественной опасности» приходят к выводу, что «понятие умысла и неосторожности и по нятие вины отнюдь не однозначны», что умысел и неосторожност являются элементами субъективной стороны преступления, а ви на обосновывает уголовную ответственность   При этом, го их мнению, вина является признаком преступления, но не входит в число признаков «деяния, содержаще1 о признаки преступления не представляющего большой общественной опасности»12

Попутно следует заметить, что противопоставление преступле ния и деяния, содержащего признаки преступления, не представ ляющего большой общественной опасности, является неоправдан ным   Это противопоставление связано с изменением редакции ст 43 Основ, внесенным Указом Президиума Верховного Совета СССР ог 13 августа 1981 года  Из того, что законодатель заме нил слова «лицо, совершившее преступление, не представляющей большой общественной опасности» выражением «лицо, совершив

9                  Демидов Ю А Социальная ценность и оценка в уголовном праве — М 1975 — С 114

10                  Там же — С 117—118

11                      Злобин Г А Виновное вменение в историческом аспекте//Уголовное пра во в борьбе с преступностью — М, 1981 — С 23

12                   Ной И С Новое в трактовке основных уголовно правовых понятий//Со ветское государство и право — 1982 — № 7 — С 91—98

82

I

шее деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности» (ч 3 ст 43 Основ), не-которые \ченые делают вывод, что в уголовном законодательстве вь*делен ноаый вид правонарушения — уголовный проступок, который занижает промежуточное почожение между преступлением и административным проступков13 Однако для подобного вывода нет достаточных оснований Ст 160 Конституции СССР имеет в виду процессуальный порядок признания лица виновным в совер шении преступления А Указ Президиума Верховного Совеп СССР от 13 августа 1981 г в первую очередь имел задачу привес ти уголовно правовую терминологию в соответствие со ст 160 Конституции Поэтому в Основах уголовно наказуемые деяния ха рактеризуются на досудебных стадиях уголовного процесса как «деяния, содержащие признаки преступления» (например, ч ч 1 и 3 ст 43 Основ), а на судебных стадиях процесса, где вопрос о ви новности решается по существу, те же деяния именуются преступлениями (например, ч 3 ст 10, ч 2 ст 43 Основ) Это в равной мере относится и к преступлениям, не представляющим большой общественной опасности, и ко всем прочим преступлениям Следовательно, не отвергая самой идеи выделения уголовных проступков в самостоятельный вид уголовно наказуемых деяний, нужно признать, что в действующем уголовном законодательстве эта идея пока еще не реализована

Возвращаясь к вопросу о соотношении вины с субъективной стороной преступления, следует отметить  из приведенных высказываний вытекает, «то их авторы не считают вину составным эле-меч-oj! субъективной стороны преступления, а, наоборот, полагают, что вина включает в себя субъективную и объективную сторону преступления и все другие «существенные для ответственности» свойства совершенного преступления, в которых выражается отрицательное отношение субъекта к ценностям социалисти ческого общества  Подобное понимание вины по сути возрождает концепцию    «двух    вин»,    которая    в    свое    время    была отвергнута сгветст ой правовой наукой и судебной практикой как несостоятельная Отождествление вины с фактом совершения прсс туплеьия означает объективирование вины, лишение ее конкрет ной определенности, а значит, и функции юридичесю'о признака состава преступления  Такое понимание противоречило бы и позиции законодателя, который считает установление факта совер Шеиич общественно опасного деяния подсудимые недостаточным Для признания его виновным в совершении этого преступления (п п 3 и 4 ст 303 УПК РСФСР)

Анализ изложенных концепций вины ч^азывает неплодотворность попыток уйти от понимания вины как родового понятия 5 мысла и неосторожности   Для того, чтобы правильнее понять

13 См Ной И С Указ статья, Кригер Г А Кузнецова Н Ф Новое } о ловное законодательство и его научно практическое значение — С 72—79, Дубинин Т Т Состав освобождения от уголовной ответственности//Советское государство и право — 1984 — № 1 — С 79—83

83

соотношение между виной и субъективной стороной преступления, необходимо определить роль мотива и цели в субъективной стороне преступления.

Исследование психологического содержания вины  (умысла и неосторожности) показало, что в ней нет места для цели и мотива. Значит, названные признаки, характеризующие психическую деятельность виновного в связи с совершением преступления, могут входить в субъективную сторону преступления не   ч е р е i умысел и неосторожность, а наряду с ними. Следовательно, моти^ и цель являются не составными частями вины, а самостоятельны ми признаками субъективной стороны преступления. Вопросу с психологическом содержании и юридическом значении мотива ъ цели посвящены несколько монографий, научных статей, разделы, главы  и параграфы в монографиях, посвященных другим проб лемам, а также в учебниках уголовного права. Поэтому здесь исследуются только вопросы о месте и роли мотива и цели в субъ ективной стороне преступления, сб их юридическом значении v сочетании с различными формами вины.

В статье «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» Фридрих Энгельс писал- «В истории общества дейст вуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемо? цели»14. Основываясь на марксистско-ленинской философии, со ветская психология также учит, что всякие «действия человека исходят из определенных  мотивов и  направлены  на определенные цели...  Мотивы — это то, что побуждает человека к постановке тех или других целей»15..

Исходя из приведенных положений марксистско-ленинской фи лософии и советской психологии, некоторые юристы высказали мнение, что «обусловленность каждого действия мотивом относится не только к умышленным действиям (и неправильны поэтому попытки связывать мотив только с умыслом), но и к неосторожным»16. По мнению Л. И. Романовой, «признавая волевой характер преступной неосторожности, мы не можем отрицать и наличие мотивов и целей в неосторожных преступлениях»17. Д. П. Котов также считает, что обязательным признаком неосторожных1 преступлений является цель, которая «всегда является идеальным образом желаемого будущего результата, к которому стремится преступник, совершая общественно опасное деяние»18.

14                  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — Т. 21. — С. 306.

15                     Теплое Б. Психология. — М., 1946 — С. 164.

16                    Утевский Б. С. Указ. соч. — С. 149.

17                   Романова Л. И. Проблема предупреждения неосторожных преступлений в плане социального развития коллектива//Проблемы борьбы с преступностью в условиях научно-технической революции. Тематич. сборник. Т. 175. — Владивосток, 1976 — С. 188.

18                   Котов Д. П. Цель и целеполагание   в   неосторожных   преступлениях// Проблемы борьбы с преступностью .. Т. 175. — С. 47

84

Разумеется, и при умышленных, и при неосторожных преступлениях действия человека имеют волевой характер. Однако нельзя не видеть качественного различия в волевом содержании умысла и неосторожности, а также в мотивационной окраске действий, 1 совершаемых, с одной стороны, при умышленных, а с другой стороны, при неосторожных преступлениях. Поэтому криминалисты, считающие мотив и цель присущими не только умышленным, но и неосторожным преступлениям, вынуждены сопровождать свое мнение оговорками, что «в неосторожных преступлениях мотив и цель не оказывают влияния на квалификацию преступлений»19 либо что «в неосторожных преступлениях мотив относится не к последствиям, а к действию или бездействию»20.

Учитывая качественное различие в мотивировке поведения при совершении преступлений! с умыслом и по неосторожности, некоторые ученые придерживаются своеобразной концепции мотивов в неосторожных преступлениях Считая мотивы признаком субъективной стороны не только умышленных, но и неосторожных преступлений, они подчеркивают, что мотивы в неосторожных преступлениях имеют другую природу по сравнению с мотивами умышленных преступлений Якобы по своему характеру «это уже мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее рассчитанного преступления»21. Следовательно, по мнению сторонников данной концепции, в уголовном праве следует различать мотивы преступления и мотивы поведения, объективно приведшего к наступлению общественно опасных последствий.

Критикуя изложенную концепцию мотивов в неосторожных преступлениях, П. С Дагель утверждал, что «общественно опасное поведение, приведшее к преступному результату, это и есть преступление ,а его мотивы — это мотивы преступления»22. Однако этот тезис недостаточно обоснован.

Во-первых, из правильного положения о том, что общественно пасное поведение в сочетании с преступным результатом образует неосторожное преступление, вовсе не вытекает, что и общественно опасное поведение без наступления преступного результата тоже является неосторожным преступлением

Во-вторых, в уголовном праве следует иметь в виду только преступные мотивы, те. мотивы лишь преступного, а не всякого поведения. Мотивы являются преступными лишь в тех

19                     Куриное Б. А, Научные   основы   квалификации   преступлений  — М, 1976 — С 135

20                   Брайнин Я- М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. — М., 1963 — С. 233. См также: Дагель П. С. Проблемы вины .. Автореф. дис.... докт. юрид. наук. — С. 28; Квашис В Е Теоретические основы профилактики неосторожных преступлений — С. 56

21                        Курс советского уголовного права. Т. 1   — ЛГУ, 1968 — С  442  См танже: Мелконян X. Г. Указ статья//Личность преступника и уголовная ответственность. — С. 56.

п Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч — С 190

85

случаях, когда ими охватываются действия (бездействие), нося шие преступный характер резависимо от наступления конкретных последствий, либо ими охватываются одновременно и действия и общественно опасные последствия, входящие в объективную сто рсну преступления  Поэтому мотивами, преступления нельзя счи тать такие побуждения, которыми не охватываются общественно опасные последствия, то есть признак, придающий данному поступку уголовно-правовое значение  В обратном не убеждает ь ссылка на п 2 ст 88 УПК РСФСР, якобы обязывающий доьазы-вать мотивы преступления по любому уголовному делу, в том числе и по делам о неосторожных преступлениях Для сравнения можно указать на п 4 этой же статьи УПК, который требует ус танавливать характер и размер ущерба, причиненного преступле нием Однако ни следствие, ни суд не выясняют ->того вопроса п * делам, не связанным с причинением имущественного, физического либо иного обозначенного в законе вреда Точно так же требова ние доказывать наличие определенного ъотива следует распрост ранять только на дела о преступлениях, состав которых включает конкретный мотив  Неосторожные преступления к такой катею рии не относятся

Концепция мотивов общественно опасного г оведения в 1геосто рожных преступлениях уязвима с другой стороны, а не с той, с которой ока критиковалась П, С Дагелем  Дело в том, что по ведение, составляющее «асть объективной стороны неосторожных преступлений, само по себе, без наступления указанных в законе последствий, не является общественно опасным в уголовно пра вовом смысле Ею мотивы — это мошвы просто поведения, а не общественно опасного деяния, поэтому они не могут признаваться мотивами неосторожных преступлений  Мотивов в уголовно-пра вовом понимании в неосторожных преступлениях вообще че су ществует  Это, правда, пе исключает в ряде случаев постановки вопроса о мотивах нарушения тех или иных профессиональных либо житейских норм предосторожности, но не в плане выяснения признаков субъективной стороны преступления, а в плане уста новлеття степени опасности неосторожного преступления и характеристики личности виновного

Итак, вина, мотив и цель — это составные элементы субъектив ней стороны преступления Между виной и прочими элементами субъективной стороны существует тесная связь, не исключающая, однако, самост сдельного юридического значения каждого отдель ного признака В отличие от вины, представляющей необходимый признак состава любого преступления, мотив и цель характеризуют субъективную сторону только умышленных преступлений, входя в нее в качестве обязательных или квалифицирующих признаков либо в качестве обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность