§ 2. ПРЕДМЕТНОЕ СОДЕРЖАНИЕ НЕОСТОРОЖНОЙ ВИНЫ В ФОРМАЛЬНЫХ СОСТАВАХ

1. Если в материальных составах содержание неостор°жнои вины представлено наиболее полно, то при формальных составах (или как иногда они именуются — при «составах абстрактной опасности»), наоборот, — оно представлено весьма узко.

На первый взгляд, даже самое возможность конструирования неосторожности в формальных составах можно ставить под

99

сомнение. Это объясняется тем, что действующее законодательство раскрывает понятие неосторожности только в терминах отношения виновного к последствиям своих действий, в то время, как реальное причинение конкретного результата или создание конкретной опасности вообще не является необходимым признаком формальных составов21. Вместе с тем в советском уголовном законодательстве содержаться, хотя и в небольшом количестве, формальные составы, допускающие неосторожную вину. Они предусмотрены, например, ч. I ст. 246, ч. I ст. 247, ч. 4 ст. 252, п. а) ст. 257, п. а) ст. 273, п. а) ст. 274, п. а) ст. 275, п. а) ст. 276 и другими статьями УК ГССР (соответствующими статьями УК других союзных -республик).

Описание неосторожной вины в терминах психического отношения субъекта к последствиям своего деяния, при сущестно-вании в уголовных кодексах формальных составов, предполагающих неосторожную вину, в юридической литературе последних лет рассматривается как пробел закона (И. Г. Филанов-ский) или своего рода несоответствие между положениями Общей и Особенной частей Уголовного права (Г. А. Злобин, Б. С. „Никифоров). Исходя из этого, многие ученые решительно выступают за перестройку законодательного определения неосторожности с тем, чтобы его можно было применять как к материальным, так и к формальным составам. В частности предла-. гается, чтобы в определении неосторожности специально было указано на допустимость неосторожного психического отноше-,ния к самому общественно опасному деянию (или к общественной опасности деяния). Причем если одни авторы ограничи-. .ваются более или менее общими формулировками22, то другие .предлагают даже соответствующую редакцию ст. 9 Основ23.

Мы полагаем, что, когда формы вины закон раскрывает в

21 Из этого некоторые авторы делают категорический вывод, что ответственность за неосторожность возможна только при наступлении результата. См. В. А. В л а д и м и р о в, В. Ф.Кириченко, Ю. И. Ляпунов, Советское уголовное право. Общая часть, М„ 1968, стр. 54; Уголовное право. Часть Общая, М.., 1966, стр. 187; Советское уголовное право. Часть Особенная, М., 1965, стр. 53—55; В. А. С ер е б р я к о в а, К вопросу об ответственности за неосторожное лишение жизни по советскому уголовному праву, «Советское государство и право», 1961, № 3, стр. 118—119; Юридический справочник для населения, М., '1968, стр. 233, и др.

22                 См. Г. А. 3 л о б и н, В. С. Н и к и ф о р о в, Умысел и его формы, М, 1972, стр. 189; И. Г. Филановский, Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению, Л., 1970, стр. 150.

23                    См. П. С. Д are ль, Указ. соч., стр. 101.

Ш                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        -

терминах психического отношения виновного исключительно к последствиям своих действий, в этом нельзя усматривать пробел закона и не следует делать вывода, что законодатель не урегулировал вопрос вины в отношении формальных составов.

В материальных составах фактические обстоятельства преступления представлены наиболее полно; последствие в таких составах является замыкающим звеном всей объективной стороны. Поэтому, связывая характеристику форм вины именно с последствием преступления, _законодатель общим образом г>дрр-^елил^то, во-первых, психическое отношение к любым д а л ь-_ нейшим событиям не может относиться к вине; во-вторых, психическое отношение к результату распространяется и прор-ц_ир_Хется на все предшествующие звенья развитии при-OJe]Q^ Этим на примере результа-

тивных деликтов, которые являются наиболее завершенной и типичной конструкцией состава, законодатель наметил контуры, в пределах которых следует вменять в вину различные объективные обстоятельства, и вместе с тем предложил наиболее наглядную схему, по которой конструируется всякая вика.

Однако представляется невозможным, и к тому же далеко не необходимым, чтобы закон указал на характер психического отношения применительно к преступлениям различных законодательных конструкций. В противном случае пришлось бы определение форм вины специально давать в законе не только для формальных составов, «о и для деликтов совершенно разных конструкций. Почему бы не требовать, например, специального определения форм вины для деликтов конкретной опасности, предполагающих s качестве замыкающего звена объективной стороны создание реальной возможности наступления вреда и имеющих в этом отношении значительную специфику, или же для усеченных деликтов намерения24 типа ст. 152 УК ГССР (ст. 146 УК РСФСР — разбой), в которых специфика субъективной стороны определяется требованием психического отношения к объективным обстоятельствам, находящимся за пределами состава? Однако никто даже из наиболее критически настроенных авторов к существующим законодательным опреде-

24 Термин «усеченный состав» в литературе иногда употребляется для обозначения формальных составов (см. И. Г. Ф и л а н о в с к и и, Указ. раб., стр. 1;48). Однако между ними существенная разница. В формальных составах между объемом объективной и субъективной сторон существует полная пропорция. Они представляют своего рода «половинку» материальных составов. В усеченных же составах, усечена лишь объективная сторона преступления, а вина распространяется и на последствия, находящиеся вне рамок состава.

101

лениям форм вины этого не требует. И это понятно, ибо тогда кодекс превратился бы в своего рода учебник уголовного права.

Поэтому нам кажется, что основная задача заключается не в перестройке законодательного понятия форм вины, а прежде всего в рациональном истолковании уже существующих положений уголовного права. Как мы полагаем, эти положения дают достаточный материал для применения законодательных формул вины   к формальным составам.

2. Основополагающим положением советского уголовного права признано то, что любое преступление, как бы оно ни было конструировано в законе, предполагает вину в форме умысла или неосторожности. Это положение в полной мере касается и формальных деликтов, которые составляют довольно высокий* процент общего числа предусмотренных в кодексах составов. С другой стор_рны, в законодательных определениях умысла и неосторожности, как мы увидели, содержится общая характеристика соответствующих форм вины. Остается тщательно проверить, действительно ли формальные составы не укладываются в рамки этих определений?

Приступая, к анализу этого вопроса с точки зрения вины неосторожной следует оговориться, что в дальнейшем речь будет идти исключительно о небрежности, ибо ..самонадеянность при формальных деликтах логически исключается. Если субъект совершает общественно опасное деяние и сознает это, он не может, хотя бы легкомысленно, рассчитывать, что предотвратит такое деяние, или рассчитывать, что его деяние перестанет быть опасным. При формальных составах опасность представляет наиболее общий, абстрактный признак деяния в различных его проявлениях. Она выступает как имманентное свойство деяния. Поэтому сознание ее не оставляет места для какого-либо предположения, что при наличии определенных обстоятельств (на которые можно было бы рассчитывать в результативных преступлениях) фактическая сторона деяния в какой-то момент лишится своего неотъемлемого социального свойства.

Иначе обстоит дело с небрежностью.

В законодательных терминах небрежность означает    н е-

п р е~д виден и~е_дохл&дствии Л£яндя__шщ. долженствовании и

возможности их предвидендд^Но_с_г1Сихологической__хйнки аре--ния непредвидекие какого-либ.й„о.жидаемого изменения во__внеш^. нем мире — это то же самое, что предва"ритёльное~1Гё~о с о з к а_-н и е фактшз^одю£ялыдш1ал1.-б4здщ^

видение» и ,..,<<нрпгп'}нание,ч'а-._^=_Х-уд:.ь.^Е£рмины однопорядковаю^-н-'Разница ме1жду_л^ущ_ заклюта                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              .из

этих

 упо^р^

102

даемому), а BTopjjj^^jnipjHMjiHHTeAbHo к Настоящему (уже происходящему ).                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             ~~~      -—-----——                                                                                                                                                  ~

Следовательно, если вообще можно говорить о неосторожности в формальных~Бс^аЖа1сГ^го~прйд'ёт"Ся.....оперир"онатБ~псгняти—

"ёмПЬ'с о з н"а"н"ия"~'В частности, поскольку объективная гтпрпна таких сдс.т.а-5Рд.„1!£Л£ЁДполаГ£<е-т ни п"^Д£Д£твий1_н^ причинной связи,_то неосторожность, видимо, придется как~~н е о с о з нТПГйГёГ   самого   общественно

 опасно-

го   деяния   при возможности и долженствовании   его осо-

знання^_

То, что человек может действовать без осознания того, -;то он совершает, давно известно. Об этом неоднократно приходилось говорить выше25. Основываясь на данных современной психологии, мы попытались также показать, что при соответствующих объективных и субъективных условиях человек имеет реальную возможность действовать через осознание своего отношения к происходящему26. Поэтому единственно, что нам остается сделать, это выяснить, может ли закон вообще обязывать граждан, чтобы они сознавали свои действия. Иначе неосторожность в отношении самого общественного опасного деяния невозможно будет обосновать, ибо она предполагает не всякое неосознание или непредвидение, а лишь такое, которое имело место при долженствовании (и далее, возможности) этого.

Анализ материальных составов позволяет утвердительно ответить на поставленный вопрос. Правда, в таких составах обязанность предвидения по тексту ст. 9 Основ относится к последствиям, но, требуя предвидения последствий, закон, очевидно, требует проведения всех необходимых психических операций, которые обеспечили бы такое предвидение. Если предвидеть последствия нельзя было без осознания самого начального звена объективной стороны, т. е. деяния, то предполагается, что лицо обязано было действовать через осознание самого деяния.

К такому же выводу можно прийти применительно к формальным составам. Законодательным мотивом запрещения некоторых деяний, независимо от дальнейших их последствий, обычно бывает то, что эти деяния обладают свойством легко перерасти в конкретный вред. Но с точки зрения объективной общественной опасности безразлично — будет ли такое деяние совершено сознательно или неосознанно. Поэтому если онтологическая природа предусмотренного формальным составом деяния

25                  См. §!, гл. 2.

26                  См. §2, гл. 3.

103

позволяет совершить его неосознанно и закон не оговаривает, что запрет касается только сознательного совершения деяния, то сам факт его запрещения следует истолковать в том смысле, что преступлением является как сознательное, так и неосознанное его совершение. Из этого следует, что при соприкосновении с определенными сферами деятельности граждане обязаны осознанно направлять свои действия, дабы не оказаться в конфликте с требованиями правопорядка.

Как правило, такая обязанность возлагается на граждан социальными нормами неуголовно-правового характера и касается таких сфер деятельности, которые регулируются соответствующими нормами. В УК ГССР, например, все формальные деликты неосторожности предполагают неосознанное нарушение каких-либо специальных правил.

Если такое уяснение смысла закона признать удовлетворительным, тогда окажется, что к формальным составам, допускающим в принципе ответственность за неосторожность, при-ложимы все психологические и социально-нормативные элементы, из которых слагается законодательная формула неосторожной вины. Ими являются: н,ерсозняиие (непредяидрнир), занность осознания (

осознания (предвиденияУ. .Специфика заключается,^^RP r том, что в~своеи~~совокупности все эти элементы относятся исключи^ тельдо к общественно опасному деянию. Для того, чтобы смело сделать такой вывод, следует исходить из диалектического понимания преступления, как такого единства объективных и субъективных признаков, при котором субъективная сторона преступления охватывает совокупность необходимых объективных признаков состава. В формальных составах объективная сторона преступления представлена в виде одного единственного необходимого признака — общественно опасного деяния. Поэтому в них содержание неосторожной вины могут составить фактические и социальные элементы только этого деяния. В этом смысле как с объективной, так и с субъективной стороны формальные составы представляют своего рода «половинку» материального состава.