§ 2. ОБЩЕЕ СОСТОЯНИЕ ВОПРОСА В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ НАУКЕ УГОЛОВНОГО ПРАВА

1. Социалистическое уголовное право с первых лет своего существования рассматривает вину как реальное психическое явление, имеющее конкретное содержание12. Основным элементом вины признается психическое отношение преступника к совершенному им общественно опасному деянию и вредным последствиям этого деяния. Вместе с тем, так как предметом такого психического отношения являются факты, имеющие определенную социальную значимость, это психическое отношение всегда мыслится как нечто, неразрывно связанное с морально-политической оценкой действий субъекта. В частности, оно понимается как морально-предосудительное психическое отношение. Оценочный момент осуждения, который отмечался отдельными авторами как признак вины13, в советской юридической литературе более развернуто обосновал В. Г. Макашвили14.

Ныне оценочный момент в понятии вины выделяется многими представителями науки социалистического уголовного права15. Однако этот момент признается вторичным, производным от реального психического отношения. Иначе говоря, за основу берется положение, что морально-политическое осуждение не привносится извне, а что сам характер психического отношения обосновывает такое осуждение. Этим теория вины социалисти-

12                      См. А. А.  П и о н т к о в с к и и, Уголовное право   РСФСР,   Часть Общая, М., 1924, стр. 131.

13                        См. например, А. Н. Т р а й н и н, Учение о составе преступления, М., 1946, стр. 68; А. А. Герцензон, Уголовное право, Часть Общая, М., 1948, стр. 329.

14                          См. В.  Г. Макашвили, Вина  и сознание противоправности, Методические материалы ВЮЗИ, вып. 2, М., 1948, стр. 92; Его же, Уголовная ответственность за неосторожность, М., 1957, стр. 11.

15                  См. Б. С. М а н ь к о в с к и й, Проблема ответственности в уголовном праве, М.—Л., 1949, стр. 115; В. Ф. Кириченко, Значение ошибки по советскому уголовному праву, М., 1952, стр. 5, 22; И. Лекшас,   Вина как субъективная сторона преступного деяния, М., 1958, стр. 16; Т.. В. Церетели, К вопросу о понятии вины, «Мацне» («Вестник Отделения общественных наук АН ГССР»), 1960, № 1, стр. 128; А. А.   Пионтков-

25

ческого уголовного права коренным   образом   отличается    от

'      '      ■                                                                                                                                                                                                                                                                  5J                                                                                                                                                                                                                                                                           «                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   1 ft                                                                    "

идеалистической нормативной концепции  вины .

Советские теоретики исходят из того, что «установлением умысла или неосторожности в действиях лица, совершившего общественно опасное деяние, решается вопрос о его виновности»17. В науке и законодательстве в обобщенной форме указывается, в каких случаях и при наличии каких признаков умысел и неосторожность, будучи прежде всего явлениями психологическими, получают этико-юридическое значение, приобретают качество вины.

Органам юстиции остается лишь установить, соответствуют ли признаки субъективной стороны совершенного деяния тем признакам, которыми характеризуются в законе умысел и неосторожность как формы уголовно-правовой вины18.

Из сказанного не следует делать вывод, что теоретические или законодательные положения, касающиеся понятия вины и ее форм, являются раз и навсегда установленными. Будучи одной из центральных и сложных проблем, проблема вины в социалистическом уголовном праве является предметом постоянного обсуждения; законодательные положения о вине и ее формах также уточняются и совершенствуются19.

2. Как отмечалось, социалистическое уголовное право считает принципиально возможным рассматривать неосторожность как самостоятельную и полноценную форму вины. При этом исходным является марксистско-ленинское учение о свободе и необходимости, согласно которому все человеческие поступки детерминированы условиями окружающей действительности, но в пределах этой детерминированности у субъекта остаются до-

ек и и, Преступление, Курс советского уголовного пра:ва. Часть Общая, т. II, М., 1970, стр. 167; А. К. Вачейшвили, Субъективная сторона преступления в советском уголовном праве, Тбилиси, 1957, стр. 192 (на груз. яз.); А. Н. Т р а й н и н, Состав преступления по советскому уголовному праву, М., 1951, стр. 126—128, и др. Против выделения оценочного момента в понятии вины см. Я.М. Брайнин. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве, М., 1963, стр. 240.

16                       О нормативном понимании вины у некоторых советских авторов см. Курс советского уголовного права, Часть Общая, т. II, М., 1970, стр. 280—288.

17               Там же, стр. 267 — 268.

!8 Подробно см. П. С. Д а г е л ь, Р. И. Михеев, Установление субъективной стороны преступления, Владивосток, 1972.

[э См. Курс советского уголовного права. Часть общая, т. II, М., 1970, стр. 261; Т. В. Церетели, Развитие понятия вины в советском уголовном праве, «Советское право», 1967, №4, стр. 39 (на груз. яз.).

-26

статочно широкие возможности сознательно и целенаправленно определить свою волю по отношению к природе и обществ}'. В соответствии с этим учением предпосылкой нравственного и правового вменения признается возможность человека, совершившего общественно опасное деяние, действовать иначе, чем он действовал в данном конкретном случае .

Эта общая предпосылка вменения сохраняет свою силу и по отношению к случаям неосторожности, в том числе к таким, при которых субъект, причинивший вред по оплошности, вовсе не предвидел наступления вреда21. И в этих случаях при наличии определенных внешних и внутренних факторов субъект может оказать воздействие на течение собственных представлений и на направленность своего поведения с тем, чтобы предвидеть и предотвратить наступление вреда. Такая возможность рассматривается не как нуль в психической сфере индивида, а как совокупность определенных- условий, позволяющих реально изменить неблагоприятный исход поведения22. Однако раз такая реальная возможность не была использована, то это свидетельствует о специфическом отношении, о пренебрежительном, незаботливом отношении к интересам социалистического общества23. При таком подходе можно не только констатировать наличие определенного положительного психологического момента, но вместе с тем обосновать морально-политическую упреч-ность действующего субъекта, связать совершенное вредоносное деяние с внутренним миром данной личности и с системой ценностей, на которую она ориентирована. Указанный подход позволяет вскрыть идеологические и социальные корни неосторожной вины24. Наконец, таким путем намечаются точные гра-

20                См. В. Г. М а к а ш в и л и, Уголовная ответственность за неосторожность, М., 1957, стр. 76.

21                        См. В. Г. Макашвили, Вина и сознание противоправности, стр. 91; Его же, Уголовная ответственность за неосторожность, стр. 91; Уголовное право. Общая часть, М., 1948, стр. 345; Советское уголовное право. Общая часть, М., 1952, стр. 236; Б. С. Маньковский, Указ. соч., стр. 61—62; В. Ф. Кириченко. Указ. соч., стр. 28, 75; Курс советского уголовного права, т. II, М„ 1970, стр. 317 я др.                                                                                                                                                                                                                                                      i ■ .

22                    См. В. Г. М а к а ш в и л и, Вина и сознание противоправности, стр. 91; Его   же,   Уголовная ответственность за неосторожность, стр. 92; ■М. а я ь к о в с к и й, Указ. соч., стр. 61.

23                       См. Курс советского уголовного права, т. II, стр. 317—320.

24                     См. И. Лекшас, Указ. соч., стр. 69; П. С. Дате ль, Проблемы вины в советском уголовном праве, Ученые записки Дальневосточного го-

27

ницы, отделяющие неосторожную вину, с одной стороны, от невиновного причинения (casus), а с другой — от умысла как формы вины.

3. Такова в самых общих чертах господствующая в социалистической науке уголовного права концепция неосторожной вины. Вместе с тем существуют и другие точки зрения, которые или полностью расходятся с изложенным взглядом, или заметно отличаются от него. Так, следует отметить точку зрения М. А. Чельцова, который склонялся к отрицанию момента вины при преступной небрежности25. Такая позиция могла бы привести к объективному вменению, чуждому советскому уголовному праву. Поэтому она не нашла поддержки ни в науке, ни в судебной практике.

М. Д. Шаргородский не отрицал вину при неосторожности in expresis verbis, однако предложенная им конструкция небрежности логически предполагала в некоторых случаях допущение объективного вменения. Для небрежности М. Д. Шаргородский считал достаточным, чтобы субъект мог или должен был предвидеть наступление общественно опасных последствий26. Очевидно, долженствование предвидения без соответствующей субъективной возможности не может само по себе обосновать вину: на этом моменте основана другая предпосылка ответственности —• противоправный характер деяния. Кроме того, поскольку по конструкции М. Д. Шаргородского лицо может подлежать ответственности и в том случае, когда. оно могло, но не должно было предвидеть общественно опасные последствия своего деяния, постольку допускается вменение и таких последствий, предвидение и предотвращение которых не требовалось правопорядком. Таким образом, с одной стороны, допускается возможность ответственности без вины, а с другой — ответственности без противоправности.

По мнению А. С. Никифорова и Б. С. Утевского, сущность неосторожной вины заключается в сознательном пренебрежении субъектом лежащей на нем обязанностью напрячь свою волю и умственные способности так, чтобы получить фак-

сударственного университета, вып. 21, ч. I, Владивосток, 1968, стр. 174— 175; Его же, Причины неосторожных преступлений в СССР, «Советское государство и право», 1973, № 3, стр. 73.

25                           См. М. А. Ч е л ьц о в,  Спорные вопросы учения о преступлении, «Социалистическая законность», 1947, № 4, стр. 9.

26                             См. М. Д. Шаргородский, Преступления против   жизни   и здоровья, М., 1948, стр.198; Его же, Ответственность за преступления против личности, Л., 1953, стр. 38; Его же, Научный прогресс и уголовное право, «Советское государство и право», 1969, № 12, стр. 90.

28

тическую возможность предвидеть общественно опасные последствия27. По существу, к этому же сводится точка зрения 33. К- Райхера, Б. С. Волкова, Б. Я. Петелина, С. А. Тарару-хяна, В. Е. Квашиеа, Ш. Д. Махмудова и венгерского криминалиста М. Кадар, которые признают, что для неосторожности (небрежности) характерно психическое отношение (сознание, воля) к самому деянию, но отнюдь не к наступившим вредным последствиям28.

Ни одна из указанных точек зрения не находит поддержки в законодательстве, которое предполагает уголовную ответственность и за такие случаи неосторожности, когда нарушение нормы предосторожности (собственно деяние) осуществляется неосознанно (например, утрата документов, содержащих государственную тайну — ст. 77 УК ГССР). Кроме того, установление психического отношения к деянию недостаточно для решения вопроса, на каком основании вменяется субъекту наступивший вредный результат при выполнении так называемого материального деликта.

Перед принятием нового уголовного кодекса ГДР известный немецкий криминалист И. Лекшас высказался за то, чтобы сущность неосторожной вины усматривать в умышленном пренебрежении правовой обязанностью при неосторожном отношении к вредному результату29. Предложенная исключительно в плане de lege ferenda, эта конструкция имеет несомненное преимущество по сравнению с предыдущими: ,в ней ясно указано психическое отношение как к деянию, так и к вредному результату. Однако конструкция И. Лекшаса не совсем обосновано ограничивает сферу неосторожной вины случаями умышленного нарушения правового долга. Видимо, поэтому она не была воспринята УК ГДР (см. § 8 (2)).

27                См. А. С. Н и к и ф о р о в, Основные вопросы уголовной ответственности за преступление, совершенное   по небрежности,   Ученые   записки ВИЮН, Вып. I, M., 1955, стр. 150; Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, М., 1950, стр. 279—281.

28                             См. Научная дискуссия на юридическом   факультете,   «Вестник ЛГУ», 1951, №■ 9, стр. 97; Б. С. Волков, Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965, стр. 40, SM; Б. Петелин, Значение мотива и цели при неосторожном преступлении, «Советская юстиция», 1973, №7, стр. 8—9; М. Кадар, Неосторожная вина и ответственность за преступления, совершенные по неосторожности, Вопросы уголовного права стран народной демократии, М., 1963, стр. 258; С. А. Тар ар у хин, Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М., 197(4,   стр. 69—71; В Е. К в а ш и с, Ш. Д. Махмудов, Ответственность   за   неосторожность, Издательство «Ирфон», Душанбе, 1975, стр. 16—21.

29                  См. I. Lekschas, tJber die Strafwurdigkeit von  Fahrlassigkeitsver ■brechen, Berlin, 1958, S. 45—48.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             .                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        29

.-••■"Чь