§ 1. Судебная деятельность по применению уголовно-правовых санкций как объект комплексного изучения

Известно, что в сфере судебной деятельности по применению уголовно-правовых санкций наблюдаются резкие и устойчивые рассогласования (противоречия, несовпадения) между необходимой (желаемой) и существующей карательной практикой. Устранение этих проблемных ситуаций упирается в явную недостаточность наличного теоретического знания для определения путей, методов и средств совершенствования карательной практики. В этой связи проблема применения уголовно-правовых санкций, включая назначение наказания, обоснованно относится к числу актуальных и недостаточно разработанных'. Ни в масштабе страны, ни в рамках регионов наиболее желаемое и объективно возможное состояние карательной практики не планируется ни на пятилетнюю, ни на более отдаленную перспективу, хотя в принципе такого рода планирование не только возможно, но и, для того чтобы избежать в этой сфере стихийности и обеспечить управляемость, целесообразно. Недостатком проводившихся исследований являлось также недоведение их до прикладного уровня, на котором теоретическая информация преобразовывалась бы в конкретные выводы и рекомендации, могущие непосредственно, без дополнительной научной обработки использоваться в судебной практике. Следует, наконец, отметить, что многие исследования как по охвату подлежащих изучению элементов, так и по структуре общего подхода к отражению, оцен-

1 Кудрявцев В. Н. О наиболее важных направлениях исследований в области уголовного права.— В кн.: Материалы обсуждения теоретических вопросов советского уголовного права и Комментария УК РСФСР 1971 года. М, 1973, с. 18; -Клочков В. Основные направления научных исследований.— «Социалистическая законность», 1974, № 5, с. 13—14; Курлянд-с к и и В. И., Гальперин И. М. Об основных направлениях научных исследований в области уголовного права.— «Вопросы борьбы с преступностью», вып. 20. М., 1974, "с. 55—56.

65

ке и преобразованию объекта были ориентированы односторонне,  т.  е.  не  имели  комплексного  характера.

Ввиду запрета нарушать или разглашать тайну совещательной комнаты (ст. 302 УПК РСФСР) судебная деятельность относится к числу эмпирически не наблюдаемых объектов, т. е. является «черным ящиком». Поэтому первостепенное значение приобретает выявление и качественное описание объективных и субъективных условий, в которых она осуществляется. Иным путем проникнуть в механизм судебной деятельности, вскрыть ее содержание и интерпретировать результаты не представляется возможным.

Судебная деятельность по применению уголовно-правовых санкций носит сознательный характер и осуществляется в определенных объективных условиях. К объективным условиям относятся те не зависящие от воли и сознания судей обстоятельства (факторы), под детерминирующим воздействием которых происходит процесс подготовки, принятия и реализации решения о применении уголовно-правовой санкции. Сознательный характер придается судебной деятельности субъективным фактором, в рамках которого наиболее важную роль призвано выполнять судейское правосознание, перерабатывающее входную и в значительной мере предопределяющее выходную информацию. Поэтому, несколько упрощая ситуацию, субъективный фактор можно свести к судейскому правосознанию.

Среди объективных условий, отражаемых судейским правосознанием и детерминирующих судебную деятельность, наибольшую значимость имеют законодательные требования, относящиеся к институту применения уголовно-правовых санкций (ст. ст. 20—56 УК РСФСР). В свою очередь среди этих требований следует особо выделить положения: 1) о целях наказания, 2) о видах и размерах подлежащих применению уголовно-правовых санкций, 3) об учете характера и степени общественной опасности деяния и 4) об учете личности виновного. Наряду с законодательными требованиями на судебную деятельность могут (должны) влиять такие относительно самостоятельные (хотя и зависимые или даже подчиненные по отношению к законодательным требованиям) факторы, как: 1) политические и управленческие решения по вопросам применения уголовно-правовых санкций; 2) правосознание населения в части, выражающей общественное мнение о карательной практике и должном ее состоянии; 3) объективные условия, обеспечивающие эффективность превентивного воздействия уголовно-правовых санкций.

К политическим решениям следует отнести положения Программы КПСС, решения партийных съездов, постановления ЦК КПСС и другие партийные документы, в том числе совместные партийно-государственные постановления, касающиеся орга-

66

низации, функционирования и развития СВП вообще, уголовно-судебного звена в особенности. Политические решения выполняют в отношении судебной деятельности две основные функции: 1) являясь политико-идеологической основой развития (изменения) уголовного законодательства, они способствуют правильному пониманию социально-политической сущности принятых в соответствии с ними законодательных положений; 2) обеспечивают общую идейно-политическую ориентацию правоприменительной деятельности в рамках неизменного законодательства. К управленческим решениям следует отнести руководящие постановления высших судебных инстанций, выражающие их позицию по вопросам применения уголовно-правовых санкций, а также устойчивые тенденции по этим же вопросам в кассаци-.онной и надзорной практике.

Правосознание населения относится к числу объективных правоприменительных факторов ввиду того, что: 1) удовлетворение общественного правосознания является одной из целей наказания; 2) воспитание общественного правосознания — одним из принципов его назначения. Поэтому судебная деятельность должна осуществляться, ориентируясь на наличное правосознание населения, но вместе с тем несколько опережать его, т. е. способствовать преодолению в нем пережиточных (отсталых) установок и внедрению более прогрессивных. Неизбежно влияют на судебную деятельность и данные об организации исполнения уголовно-правовых санкций, обеспечивающей наряду с другими факторами их институциональную эффективность. Например, известные судьям существенные дефекты практики исполнения отдельных видов уголовно-правовых санкций могут приводить к сокращению масштабов применения последних, и наоборот. Таким образом, совершенствование условий эффективности — важное средство изменения в желательном направлении карательной практики.

Поскольку состояние будущей преступности предопределяется ее причинами, то в число объективных условий судебной деятельности следует включить субъективные причины преступного поведения, т. е. тот элемент криминогенного комплекса, который находится в пределах досягаемости уголовно-правовых санкций. На входе в судебную деятельность — это личность обвиняемого, на выходе — личность осужденного. Совокупность прогнозируемых, планируемых или полученных положительных изменений в будущей преступности образует предупредительный эффект как важную, хотя и не единственную, характеристику результатов судебной деятельности. Поскольку невозможно осуществлять воздействие на то или иное социальное явление изолированно, не производя соответствующих изменений в состоянии других социальных явлений, процессов и институтов, то и судебную деятельность нельзя представлять себе как замкнутую систему, изменяющую лишь параметры будущей преступ-

67

ности и не оказывающую противоречивого влияния на общественную жизнь и ее основные сферы.

Кроме того, обоснованные оценки прошлой и будущей преступности и состояния карательной практики, а также правильное понимание объективных условий, детерминирующих судебную деятельность, немыслимы без обращения к тем процессам, которые протекают в основных сферах жизни общества. Именно эти сферы — экономическая, политическая, духовная — выступают в качестве конечных правообразующих и соответственно правоприменительных факторов. Благодаря сведению входных и выходных факторов к изменениям, которые происходят в экономической, политической и духовной сферах, возникает возможность сопоставления «цены» судебной деятельности с предупредительным эффектом, определения общесоциальной эффективности этой деятельности посредством соизмерения произведенных общественных затрат и побочных издержек с полученными положительными социальными результатами. А именно такой подход является господствующим в философской, социологической и экономической литературе и представляется наиболее перспективным для уголовно-правовых исследований. Вычленение конечных правообразующих (правоприменительных) факторов создает также предпосылки для правильной интерпретации законодательных требований и управленческих решений, для обоснованного определения путей и средств совершенствования правосознания населения и условий, обеспечивающих эффективность уголовно-правовых санкций.

Комплексность при изучении судебной деятельности не исчерпывается выявлением и описанием совокупности детерминирующих эту деятельность объективных и субъективных условий, а дополнительно включает в себя, как отмечалось в главе первой, отражение, оценку и теоретическое преобразование всех факторов через призму многоцелевой методологической схемы. Только в этом случае окажется возможным выявить в сфере судебной деятельности проблемные ситуации, сформулировать исследовательские гипотезы, сконструировать идеальную модель карательной практики и решить множество других теоретических задач. Подобного рода исследовательская операция предполагает не только членение на составляющие самого объекта, но и рассмотрение выделенных фрагментов под различными углами зрения. «Мысленный образ изучаемого объекта,— отмечается в методологической литературе,— при помощи логических средств расчленяется на множество частей, элементов и связей. В результате этого расчленения социолог должен получить такие мысленные абстракции, которые можно подвергнуть эмпирической интерпретации»2.

2Рабочая  книга социолога. Под ред. Г. В. Осипова. М., 1976, с. 133.

68

Объект институционального воздействия уголовно-правовых санкций — субъективные причины преступного поведения, т. е. совокупность отрицательных (криминогенных) личностных свойств, способных самостоятельно или в сочетании с внешними криминогенными факторами детерминировать в будущем преступное поведение. Институциональный подход к исследованию и решению вопросов уголовно-судебной борьбы с преступностью и призван обеспечить максимально высокий уровень достижения целей частного и общего предупреждения преступлений посредством наиболее оптимального совмещения этих целей с объективными возможностями институциональных средств.

Для достижения частнопредупредительной цели применяемая уголовно-правовая санкция должна быть способна исключить, затруднить, уменьшить и т. д. вероятность совершения осужденным нового посягательства, сходного с прежним по своим криминологическим свойствам. Это обеспечивается тремя основными средствами, в полном объеме или частично, в большей или меньшей степени присущими всем мерам уголовно-правового воздействия: 1) устрашением осужденного карательными элементами наказания; 2) установлением за образом жизни и поведением осужденного специального контроля, призванного, в частности, создать у него представление о неотвратимости более суровой ответственности в случае нового вступления в конфликт с уголовным законом; 3) изменением социального статуса осужденного и на этой основе лишением или ограничением его объективной возможности совершить новое преступление, сходное с прежним по своей криминологической природе.

Набор и характер частнопредупредительных средств воздействия на осужденного зависят прежде всего от внутреннего содержания уголовно-правовой санкции. Так, лишение свободы обладает полным их набором в наиболее выраженной форме. Увольнение от должности не сопровождается установлением специального контроля, а передача на поруки, напротив, сводится к нему и т. д. Но при практическом применении уголовно-правовых санкций их частнопредупредительные потенции зависят также и от состояния объекта воздействия, т. е. личности виновного, от положения осужденного в системе общественных отношений, на которые он посягал, от объективных условий, обеспечивающих институциональную эффективность мер уголовно-правового воздействия. Иначе говоря, целесообразность применения той или иной санкции зависит не только от ее внутреннего содержания, но и от ряда обстоятельств внешнего порядка. Если институциональное совмещение целевого и ресурсного аспектов производится без учета названных обстоятельств, то оно будет неизбежно ориентироваться на уголовно-правовые санкции с наиболее полными и ярко выраженными частнопреду-предительными потенциями. Естественно, что такой подход связан с максимализацией затрат карательных средств и не спосо-

69

бен обеспечить принятия рациональных и гуманистических решений.

Типологизации преступников по характеру и степени криминальной зараженности и вытекающей из нее общественной опасности в советской криминологической и уголовно-правовой литературе уделяется значительное внимание3, хотя разработка этой проблемы еще далека от совершенства и завершенности. Сложность проблемы заключается в трудностях определения интегра-тивного показателя криминальной зараженности, в результате чего существующие классификации строятся односторонне, при ориентации на какой-либо один признак, отнюдь не адекватно отражающий общественную опасность личности. Так, например, какими бы важными детерминантами поведения ни выступали потребности, классификация в соответствии с ними корыстных преступников не может быть признана универсальной и исчерпывающей. Ввиду недостаточной определенности понятия «антиобщественная установка» нельзя в полной мере удовлетвориться классификацией лиц, совершивших преступления, по характеру и глубине этого психологического феномена. Совсем не учитывается также и то обстоятельство, что общественная опасность личности преступника зависит не только от ее криминальной зараженности, но и, скажем, от социального статуса (например, при совершении преступлений, связанных с использованием должностного положения). В таких случаях изменение социального статуса — наиболее надежное средство уменьшения общественной опасности личности.

Общепредупредительная функция уголовно-правовых санкций заключается, как известно, в устрашении лиц, склонных к совершению преступлений определенного типа, угрозой применения к ним правового принуждения карательного характера, сходного с тем, которому был подвергнут осужденный. При прочих равных условиях, в том числе при обеспечении неотвратимости ответственности и информированности потенциальных правонарушителей о существующей карательной практике, общепредупредительный эффект судебной деятельности тем выше, чем суровее уголовная реррессия, и наоборот. Следует, однако, предостеречь от переоценки общепредупредительных потенций уголовно-правовых санкций вообще, их зависимости от ксуровости воздействия в особенности. Проведенные в последние годы исследования (Д. О. Хан-Магомедов, А. И. Марцев) эмпирически подтвердили правильность сформулированного еще Ч. Беккариа и одобрительно цитировавшегося классиками марксизма положения о том, то предупредительная сила наказания зависит не столько от его суровости, сколько от неотвратимости.

3 Филимонов В. Д. 1) Общественная опасность личности преступника' Томск. 1970; 2) Общественная опасность личности отдельных категорий преступников и ее уголовно-правовое значение. Томск, 1973.

70

Повышение эффективности как частного, так и общего предупреждения преступлений может обеспечиваться по нескольким направлениям и не зависит только и исключительно от ужесточения уголовной репрессии. Так, частнопредупредительные потенции уголовно-правовых санкций, не связанных с лишением свободы, могут быть существенно повышены за счет усиления специального контроля за образом жизни и поведением осужденных. Для повышения эффективности общего предупреждения далеко не исчерпаны такие резервы, как обеспечение неотвратимости ответственности и улучшение информированности потенциальных правонарушителей о существующей карательной практике.

При институциональном совмещении целевого и ресурсного аспектов карательная практика может коррелироваться с состоянием преступности или причинами преступного поведения. Чаще всего показатели профессионально-целевой результативности (эффективности) судебной деятельности пытаются усматривать в уровнях рецидивной и первичной преступности или, точнее говоря, связывать со статистическими данными о состоянии преступности. Такой подход представляется нам ошибочным, а критика его сторонников — обоснованной4. Статистика преступности особенно непригодна для оценки эффективности правоприменительной деятельности. И не только потому, что состояние преступности зависит от совокупности объективных и субъективных условий, среди которых средствам уголовно-правового воздействия принадлежит весьма скромное место, но и по ряду других причин. Во-первых, данные уголовной статистики отражают в основном количественные показатели преступности и почти не содержат качественных. Во-вторых, уголовная статистика далеко не адекватно отражает реальную картину преступности даже с количественной стороны. В-третьих, результативность наказаний, связанных с исправительно-трудовым воздействием (а они в структуре карательной практики занимают центральное место), во многом зависит не от суда, а от органов, ведающих их исполнением. Следует, наконец, иметь в виду, что к оценке институциональной эффективности санкции, назначенной по конкретному уголовному делу, суммарные данные об уровнях рецидивной и первичной преступности вообще не имеют непосредственного отношения. Сказанное ке означает, что нет никаких других показателей, которые можно было бы использовать при оценке вклада судебной деятельности в обеспечение профессионально-целевой результативности уголовно-правовых санкций. Достаточно надежным и наиболее обоснованным показателем может служить институциональная целесообразность как реальная возможность (способность) санкции обеспечить

4К а р п е ц   И. И. Современные проблемы уголовного права и крнминогии М.,    1976,    с.    143-144,    164-166.

71

в конкретном случае (случаях) охрану социалистических общественных отношений посредством частного и общего предупреждения преступлений.

Использование в качестве показателя потенциальной, а не реализованной возможности достижения превентивных целей предпочтительнее по следующим соображениям: 1) благодаря такому подходу вывод об институциональной эффективности назначенной уголовно-правовой санкции суд делает на основе учета конкретных объективных и субъективных условий, существующих на момент рассмотрения дела, освобождаясь, таким образом, от необходимости предугадывать изменение этих условий в процессе исполнения наказания и после его отбытия; 2) поскольку проверка обоснованности приговора в кассационном и надзорном порядке производится до фактического достижения наказанием превентивных целей, то соответствующие судебные инстанции могут строить свои оценки лишь на представлении о потенциальной, а не фактической результативности примененной уголовно-пр'авовой санкции.

Понятие социально-политической рациональности судебной деятельности по применению уголовно-правовых санкций как одного из ее принципов не относится к числу теоретически разработанных или, тем более, внедренных в практику. Не будет преувеличением сказать, что оно впервые вводится в научный оборот юриспруденции, а потому, нуждаясь в наполнении кон кретнЫм содержанием, не может быть определено достаточно исчерпывающе.

Ни один социальный институт, в какой бы сфере общественной жизни он не функционировал, не должен игнорировать общие цели, стоящие перед социальной системой на том или ином этапе; в их достижение он должен вносить пусть скромный, но непременный вклад, посредством активного участия в реализации соответствующих целей или же путем максимально возможного сокращения негативных влияний на этот процесс.

Состояние карательной практики противоречиво влияет на решение таких важнейших общесоциальных задач современного этапа развития социалистического общества, как рост материального благосостояния, культурного уровня и сознательности ^населения, а также, если обратиться к политической сфере, на дальнейшее совершенствование социалистической демократии. Поэтому система уголовной юстиции должна отчитываться перед обществом не только за результаты, достигнутые ею в охране от преступных посягательств социалистического правопорядка, но и за отношение к названным интегративным задачам. В своем стремлении к объективно возможному и наиболее желаемому уровню достижения институциональных целей системе уголовной юстиции следует учитывать общесоциальные ресурсы (экономические средства, людские резервы), которые могут быть выделены на борьбу с преступностью без существенного ущерба для

72

решения других, не менее значимых социальных задач, а также, что не менее важно, те отрицательные экономические, политические и идеологические изменения, которые происходят в результате сугубо или преимущественно институциональной ориентации в практике применения уголовного законодательства. Конкретно-социологический подход к исследованию и решению вопросов применения уголовно-правовых санкций представляет собой прежде всего и главным образом изучение и учет того, как именно уголовная репрессия (в целом или в конкретном случае) отражается на экономической, политической (в том числе управленческой) и духовной жизни общества (как на макро-, так и на микроуровне). И если карательная практика приходит в такое состояние, при котором положительные результаты оказываются полученными за счет явно превышающих их ценность экономических средств, трудовых затрат, политических и нравственно-культурных издержек, то ее нельзя признать обладающей признаком социально-политической рациональности.

В соответствии с принципом экономической рациональности уголовно-правовые санкции можно разделить на три группы: экономически выгодные (например, штраф, исправительные работы), экономически нейтральные (например, условное осуждение, общественное порицание) и экономически не выгодные (например, лишение свободы, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью). Конечно, отнесение той или иной санкции к одной из названных групп в достаточной степени условно, так как окончательное суждение по этому поводу можно сделать лишь после совмещения внутреннего содержания и типичных экономических последствий применения санкций с классифицированным по тому же экономическому признаку типом личности правонарушителя (так, лишение свободы может оказаться и экономически выгодным, если оно применяется к тунеядствующим преступникам). Но для первоначальной ориентировки пригодна и классификация, исходящая лишь из типичных экономических последствий применения соответствующей санкции и отвлекающаяся от имеющихся отклонений, пренебрегающая отступлениями от общего правила как несущественными.

Далее следует осуществить классификацию уголовно-правовых санкций в соответствии с принципом политической рациональности, прежде всего таким его проявлением, как социалистический демократизм. Здесь, очевидно, также можно выделить условно три группы санкций: 1) наиболее демократичные (например, передача виновного на поруки или передача дела в товарищеский суд, условное осуждение с передачей осужденного общественности для перевоспитания и исправления), 2) недостаточно демократичные (например, условное осуждение к лишению свободы с обязательным привлечением к труду)

73

и 3) наименее демократичные (например, лишение свободы). Поскольку в развитом социалистическом обществе наблюдаются возрастающая роль убеждения и социального контроля в системе социального управления и интенсификация процессов демократизации в политической сфере, то с точки зрения политической рациональности должны иметь преимущество те меры уголовно-правового воздействия, в реализации которых активно участвуют трудовые коллективы и общественные организации по месту жительства и в содержании доминирует убеждение и воспитание, а не принуждение и устрашение.

Последней по порядку, но не по значению, является крнкрет-но-социологическая классификация уголовно-правовых санкций в зависимости от заложенных в них возможностей обеспечивать удовлетворение общественного правосознания. Ранжирование санкций по этому основанию, естественно, не может быть осуществлено умозрительно, сугубо логическим путем. Данная классификация зависит от состояния правосознания населения, о г остроты, с которой оно реагирует на соответствующие виды преступлений и те или иные типы преступников. Исследования_ подобного рода в нашей стране лишь начаты.

Правосознание населения — относительно самостоятельный правоприменительный фактор, не совпадающий по содержанию с профессиональным судейским правосознанием. В результате исследования, проведенного в Польше, установлено, что судейское правосознание отличается повышенной нетерпимостью (ригоризмом) к правонарушениям и правонарушителям5. Вместе с тем выявлены существенные расхождения между общими, или абстрактными, оценками населением карательной практики и оценками конкретных судебных приговоров. Вторые значительно терпимее первых. В зависимости от отношения населения к тем или иным уголовно-правовым санкциям первоначально их можно классифицировать на санкции с высокой, средней и низкой степенью одобрения общественным'правосознанием. В отличие от ранее рассмотренных классификаций здесь должно производиться наложение санкции не на субъективные причины преступного поведения, не на перспективную экономическую ценность личности и т. д., а на отражение и оценку общественным правосознанием всех обстоятельств дела.

Прошло немногим более десяти лет с тех пор, как термин «аксиология» и его производные стали употребляться в советском обществоведении в позитивном плане, а не в связи с критикой одного из направлений буржуазной философии. Хотя и ныне еще высказываются сомнения относительно возможностей аксиологического освоения действительности6, подавляю-

5              Подгурецкий   А.  Очерк социологии  права. М.,   1974,  с.  298—299.

6              См.,   например,   выступление   болгарского   философа   П.   Гиндева   при

обсуждении   доклада   В-   Добриянова.— «Вопросы   философии»,   1976,   №   3,

с.  142.

74

щее большинство советских обществоведов, а также философов и социологов других социалистических стран7 признают необходимость и важность рассмотрения всех социальных проблем, политических и управленческих решений через призму марксистско-ленинской ценностной системы, теоретическую основу которой составляет учение о социалистическом гуманизме.

Аксиологический аспект комплексного подхода призван обеспечить согласование судебной деятельности по применению уголовно-правовых санкций с теми общественными потребностями, развитие и удовлетворение которых способствует дальнейшему прогрессу нашего общества с точки зрения его духовного возвышения и достижения конечной цели («самоцели») — свободного и всестороннего развития личности. , Если сущность аксиологического подхода перенести на область судебной деятельности, то можно, очевидно, сказать, что аксиологические требования соблюдены тогда, когда уголовно-правовая санкция (или карательная практика в целом) способствует гуманистическому по характеру воспитанию общественного правосознания, с одной стороны, исправлению и перевоспитанию осужденного (осужденных) — с другой. Показатели социалистической гума-нистичности судебной деятельности многочисленны. На начальном этапе эмпирического обследования можно ограничиться коэффициентом судимости, индексом жесткости уголовной репрессии, удельным весом санкций, наиболее суровых по своей карательной сущности (смертная казнь, лишение свободы), обеспечением соразмерности между суровостью санкции и тяжестью преступления (распределяющий аспект социалистической справедливости), смягчением ответственности при наличии фактического основания (социалистическая гуманность).