Глава 7. ПОНЯТИЕ ВИНЫ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ
В решениях XIX съезда Коммунистической партии Советского Союза содержится директива о'б укреплении режима экономии .как важнейшего рычага дальнейшего подъема народного хозяйства и как важнейшего условия создания внутрихозяйственных 'накоплений и правильного использования накопленных средств.
Выполнение этой директивы зависит от качества работы наших предприятий, учреждений и организаций и от умения их'руководителей использовать имеющиеся у них хозяйственные возможности, а также от дальнейшего укрепления хозяйственного расчета и повышения рентабельности социалистических предприятий. Вместе с другими приемами рационального ведения производства (учет закона стоимости, исчисление себестоимости продукции, ценообразование и т. д.) эти меры могут служить, по выражению И. В. Сталина, «хорошей практической школой, которая ускоряет рост наших хозяйственных кадров
1 Ст. 36 Постановления ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1937 г. «О сохранении жилищного фонда и улучшении жилищного хозяйства в городах» (СЗ СССР, 1937, № 69, ст. 314).
2 См. «Судебная практика Верховного суда СССР», 1944, вып. 1, стр. 10;
«Судебная практика Верховного суда СССР», 1946, вып. IV, стр. 16—18. См. также А. Я. Вышинский, Судебные речи, М., 1938. Выступление по делу о гибели парохода «Советский Азербайджан».
201
и превращение их в настоящих руководителей социалистического производства на нынешнем этапе развития» 1.
Подчеркивая со всей силой необходимость укрепления хозрасчета и повышения рентабельности наших предприятии, И. В. Сталин говорил: «Рентабельность отдельных предприятий и отраслей производства имеет громадное значение с точки зрения развития нашего производства. Она должна быть учитываема как при планировании строительства, так и при планировании производства. Это — азбука нашей хозяйственной деятельности на нынешнем этапе развития» 2.
Решения XIX съезда КПСС и указания И. В. Сталина вооружают советских юристов знанием законов современной общественной жизни. Руководствуясь этими решениями и указаниями, советские юристы обязаны решить ряд важных и актуальных вопросов теории государства и 'права.
К числу этих важных и актуальных вопросов относится проблема ответственности советских предприятий, учреждений и организаций за результаты своей хозяйственной деятельности и, в особенности, проблема оснований этой ответственности.
Правильное разрешение этой проблемы во многом способствовало бы дальнейшему улучшению работы социалистических хозяйственных органов, последовательному осуществлению принципов хозяйственного расчета, укреплению 'государственной дисциплины.
Проблема ответственности советских юридических лиц является специфически гражданско-правовой. Она не занимает советское уголовное право, поскольку последнее не знает ответственности юридических лиц. Лица, совершившие преступление «от имени» или через посредство юридических лиц, отвечают в уголовном порядке персонально и независимо от той организации (предприятия, учреждения), в которой они состоят или работают. Наоборот, гражданская ответственность юридических лиц, по общему правилу, не совпадает с уголовной (либо дисциплинарной и административной) ответственностью их руководителей и других должностных лиц: за выпуск и сбыт недоброкачественной, некомплектной и нестандартной продукции по ч. 1 ст. 128-а УК РСФСР могут быть осуждены директор либо лица административно-технического персонала данного предприятия (главный инженер и начальник отдела технического контроля), однако перед покупателем этой продукции в граж-данско-правовом порядке будет отвечать предприятие как юридическое лицо.
' И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 20. 2 Т а м же, стр. 56.
Нет сомнений, что общие основания гражданско-правовой ответственности граждан и юридических лиц в советских социалистических условиях являются в 'принципе одинаковыми. Это в полной мере относится и к вине как субъективному основанию гражданско-правовой ответственности юридических лиц. Подтверждением этому служит тот факт, что советский Гражданский кодекс и все последующее гражданское законодательство, регулируя договорную и деликтную ответственность, по общему правилу, не выделяют юридических лиц, а говорят об основаниях ответственности всех участников советского гражданского оборота одновременно. Отсюда вытекает, что субъективным основанием ответственности юридических лиц за совершение гражданских правонарушений служит их вина.
Несмотря на очевидность этого положения, оно требует тщательной расшифровки. Самым трудным при этом является вопрос о содержании вины юридических лиц, а значит и вопрос о воле юридических лиц, а также о воле их органов и лиц, составляющих коллектив юридического лица, т. е., в конечном счете, вопрос о соотношении коллективной и индивидуальной воли '.
Успешное разрешение этого вопроса возможно только после определения места и роли юридических лиц в системе советского социалистического общества.
Каково же место и какова роль советских юридических лиц? Юридические лица в СССР представляют собой сложную и, вместе с тем, стройную систему, структура и назначение которой предопределены всем общественным и 'государственным строем социализма и служат ему.
Эта система в корне отличается от структуры и назначения юридических лиц в буржуазном обществе, где юридические лица призваны обслуживать частнособственнические интересы эксплуататорского государства и монополистического капитала. Во главе системы юридических лиц в СССР стоит Советское государство как единый и единственный субъект права государственной социалистической собственности — всенародного до-
' Приступая к анализму проблемы соотношения индивидуальной и коллективной воли, мы должны отметить, что эта проблема не получила •всестороннего освещения в нашей литературе (и особенно в литературе по общей психологии). Из последующего краткого обзора различных мнений советских цивилистов по данному вопросу нетрудно увидеть, что вопрос о соотношении индивидуальной и коллективной воли (применительно к проблеме оснований ответственности советских юридических лиц) не получил достаточно развернутой разработки также и в специальной циви-листической литературе. Это обстоятельство обязывает нас подойти к освещению даниого вопроса с особой осторожностью. Поэтому мы с самого начала оговариваемся, что все сказанное ниже о соотношении индивидуальной и коллективной воли, в свете субъективных оснований гражданско-правовой ответственности советских юридических лиц, может рассматриваться лишь как попытка, которая не претендует иа исчерпывающее освещение данной проблемы.
203
стояния. «Владелец средств производства — государство,— учит И. В. Сталин, — при передаче их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства, а наоборот, полностью сохраняет его», а «...директора предприятий, получившие от государства средства производства, не только не становятся их собственниками, а наоборот, утверждаются как уполномоченные советского государства по использованию средств производства, согласно .планов, преподанных государством» '.
Советское государство как субъект имущественных прав выступает в гражданском обороте двояко: либо непосредственно в качестве казны (как внутри страны, так и вне ее — б качестве контрагента международных торговых и иных хозяйственных связей), либо через посредство своих органов. Наличие таких органов, через которые государство управляет единым фондом общенародного имущества и всей хозяйственной и культурной жизнью страны, свидетельствует о единстве государственной собственности и о единстве воли Советского государства. Это единство не нарушается относительной хозяйственной и оперативной самостоятельностью указанных органов как в отношении самого государства, так и в отношении их друг к другу и к другим участникам гражданского оборота. Наоборот, «государство также живет и действует, проявляется в своем органе, не сливаясь, однако, с ним, подобно тому, как общее проявляется в отдельном и целое в части, хотя общее не тождественно отдельному и целое части» 2.
Система советских юридических лиц не исчерпывается, однако, одними государственными органами — хозрасчетными предприятиями и бюджетными учреждениями. Она дополняется различными и еще более многочисленными кооперативно-колхозными и общественными организациями, обладающими определенным имуществом и выступающими в качестве самостоятельных субъектов гражданского права. Эти организации представляют вторую форму общественной социалистической собственности — собственность отдельных кооперативов и колхозов, собственность общественных организаций. За юридической личностью всех этих организаций стоит объединяемая ими масса членов этих организаций. Это не означает, конечно, что деятельность кооперативных и общественных организаций происходит в отрыве от государства и его органов. Советское государство руководит всей (в том числе и хозяйственной) деятельностью кооперативно-колхозных и общественных организаций, направляя ее на осуществление единой цели — построение коммунизма в нашей стране. Вся хозяйственная деятельность госу-
* И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 52.
2 С. Н. Б р а т у с ь. Юридические лица в советском гражданском праве, М., 1947, стр. 115.
204
дарственных и общественных юридических лиц в СССР обусловливается, таким образом, единством двух форм общественной социалистической собственности. Как и вся хозяйственная жизнь в СССР, эта деятельность определяется и направляется государственным народнохозяйственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости и усиления обороноспособности нашей страны.
Социалистические предприятия, учреждения и организации, выступая в советском гражданском обороте в качестве полноценных субъектов гражданского права, обладают определенными правовыми признаками, которые в своей совокупности составляют содержание понятия юридического лица. К таким признакам принято относить: 1) организационное единство, определяемое законом, уставом или положением; 2) имущественную обособленность, выражающуюся в наличии определенного имущества (собственного либо выделенного и закрепленного из общего государственного фонда); 3) имущественную ответственность перед другими участниками гражданского оборота за свою хозяйственную деятельность 1.
Отсутствие хотя бы одного из этих признаков, как правило, лишает организацию, предприятие и учреждение правосубъект-ности и тем самым не дает им права именоваться юридическими лицами.
Внутренняя структура и внутренний имущественный режим советских юридических лиц могут быть самыми разнообразными (например, промыслово-кооперативная артель располагает собственным имуществом и управляется коллегиально, государственное предприятие владеет, пользуется и распоряжается выделенным ему из общегосударственного фонда имуществом и управляется единолично и т.д.). Они зависят от роли, которую играют те или иные организации, предприятия и учреждения в общей системе народного хозяйства нашей страны, и от места, какое они занимают в этой системе.
Нельзя не отметить, что для гражданского оборота, в котором участвуют 'советские юридические лица, их внутренняя структура (определенное организационное единство) и внутренний имущественный режим (имущественная обособленность), хотя и имеют решающее значение для формирования их право-субъектности, но являются скорее лишь необходимыми предпосылками этой правосубъектности.
В ином свете выглядит третий признак советских юридических лиц — их имущественная ответственность за свою хозяйственную деятельность перед другими участниками советского гражданского оборота. Именно через этот признак наиболее
' Мы не останавливаемся здесь н'а отдельных советских авторах, ие-•сколько иначе конструирующих основные признаки юридического лица.
205
полно раскрывается вся специфичность той или иной организации (предприятия, учреждения) как субъекта гражданского права, специфичность, отличающая ее от других организаций ('предприятий, учреждений), не являющихся юридическими лицами. Это особенно четко подчеркивает ст. 13 Гражданского кодекса, определяющая, что юридическими лицами признаются у нас такие общественные образования (предприятия, учреждения и организации), которые могут, как таковые, приобретать права по имуществу, вступать в обязательства, искать и отвечать на суде.
Другими словами, правосубъектность юридического лица (и, прежде всего, такие ее признаки, как организационное единство и имущественная обособленность) проявляется во вне именно через имущественную ответственность юридического лица. «Самостоятельная и исключительная имущественная ответственность, — пишет С. Н. Братусь, — является хотя и вторичным (производным), но более глубоким признаком, чем все остальные признаки, входящие в содержание понятия юридического лица. Этот признак свидетельствует о завершении развития юридической личности общественного образования» х.
Говоря о признаках юридического лица, мы отвлекаемся от того большого разнообразия конкретных форм внутренней структуры и имущественной обособленности, которое так характерно для советских юридических лиц. Мы не касаемся также пределов имущественной ответственности юридических лиц, каковые также различны: государственные учреждения отвечают в пределах сметы и специальных ассигнований, государственные предприятия — в пределах оборотных средств, кооперативно-колхозные и общественные организации отвечают всем собственным имуществом. Обращаясь к проблеме имущественной ответственности советских юридических лиц, мы можем без ущерба для дела упустить эти конкретные особенности различ-
' С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, 1947, стр. 151. В другой работе («Субъекты гражданского права», 1950) С. Н. Рратусь несколько смягчает это утверждение и, говоря об имущественной ответственности как признаке правосубъектности, рассматривает этот признак не как «более глубокий», а как «не менее существенный», чем все остальные признаки (стр. 138).' Не умаляя значения всех трех признаков юридического лица, мы считаем, что сущность правосубъектности может быть раскрыта лишь в том случае, если все эти признаки будут рассматриваться в их единстве и взаимодействии, и вместе с тем, находим, что признак имущественной ответственности служит, как уже отмечено, тем критерием, через который раскрывается правосубъект-яость юридического лица, т. е. служит той «лакмусовой бумажкой», которая проявляет правосубъектность. В практике судебно-арбитражных органов признак имущественной ответственности обычно стоит в центре внимания: разрешая вопрос об ответственности юридического лица за совершенные правонарушения, суд и арбитраж интересуются прежде всего тем, способно ли данное общественное образование отвечать за свою хозяйственную деятельность перед другими участниками гражданского оборота или нет?
206
ных юридических лиц, выяснив лишь принципы имущественной ответственности, независимо от того, как эти принципы реализуются в каждом отдельном случае.
Итак, все советские юридические лица материально отвечают за результаты своей хозяйственной деятельности перед другими участниками советского гражданского оборота.
За что же отвечают советские юридические лица? И каковы основания этой ответственности?
Ответ на первый вопрос не представляет затруднений. Юридические лица, как и граждане, отвечают перед другими юридическими лицами и гражданами за правонарушения, т. е. за нарушения личных и имущественных прав других лиц, охраняе-мых 'советским законом. Конкретно они отвечают за нарушение договорных обязательств и за причинение внедоговорного ущерба. Общие принципы этой договорной и деликтной ответственности являются одинаковыми как для граждан, так и для юридических лиц.
Значительно большие трудности представляет ответ на второй вопрос — об основаниях ответственности юридических лиц. Мы уже отмечали выше, что основания гражданско-правовой ответственности за совершение правонарушений могут быть выведены из элементов этих правонарушений. Понятие элемента гражданского правонарушения и понятие основания гражданской ответственности совпадают друг с другом. Такими элементами правонарушения, а вместе с тем и основаниями гражданско-правовой ответственности являются: противоправное действие (бездействие), причинение вреда, необходимая причинная связь между действием (бездействием) и вредом и, наконец, вина причинителя.
Распространяются ли эти основания гражданско-правовой ответственности на юридические лица? Могут ли эти основания ответственности быть в то же время и элементами гражданских правонарушений, совершаемых юридическими лицами?
Мы отвечаем на эти вопросы утвердительно. Правонарушение, совершенное юридическим лицом, состоит из тех же элементов, что и правонарушение гражданина. Юридическое лицо, как и гражданин, отвечает за правонарушение, как правило, только тогда, когда будет установлено, что оно действовало (бездействовало) неправомерно, что оно своим неправомерным действием (бездействием) причинило ущерб другому, что его неправомерные действия (бездействия) состоят в объективно-необходимой причинной связи с наступившим вредом, и, что, наконец, его действия виновны, т. е. совершены умышленно или неосторожно.
Понятно, что действовать может не только отдельное лицо, но и известный коллектив, т. е. определенная организация, учреждение, предприятие: кооператив, колхоз, спортивное добровольное общество, университет, фабрика, завод, трест. Больше
207
того, организованные действия коллектива являются более эффективными, чем единоличные действия отдельного человека.
Совершая определенные действия (например, возводя строение, изготовляя партию товара, реализуя государственный заем, производя лесонасаждение и т. п.), организация, учреждение и предприятие определенным образом проявляют свою волю. Их воля — есть воля коллектива, которую организуют органы этого коллектива, возглавляющие и направляющие его деятельность для достижения поставленной цели.
Что представляет собой коллективная воля? Можно ли рассматривать ее как простую сумму индивидуальных воль членов (или участников) данного коллектива? Очевидно нельзя. Несмотря на то, что воля коллектива создается также людьми, как членами (участниками) его, и не может быть оторвана от них, ее нельзя сводить к .простой совокупности 'воль индивидуумов. Будучи объективно выраженной во вне, воля коллектива приобретает затем самостоятельный и относительно независимый характер по отношению к воле отдельных членов данного коллектива. Если общее собрание колхоза решит построить мост, а затем правление колхоза организует работу по строительству этого моста, то отдельные члены колхоза должны будут подчиниться воле собрания и принять участие в строительстве, хотя бы их личные стремления и расходились в данном случае с волей коллектива.
В марксистской цивилистической литературе вопрос о соотношении коллективной и индивидуальной воль впервые поставлен С. Н. Братусем. Он рассматривает этот вопрос сначала в более широком плане и говорит о сущности и значении волевого момента в праве в целом (общегосударственная воля как источник образования юридических норм, с одной стороны, и индивидуальная воля как источник образования правоотношений, с другой). Касаясь связей и различий между индивидуальной и общественной волей, С. Н. Братусь отмечает: «Общеклассовая или общенародная воля, получающая свое выражение в юридических нормах, не может быть сведена к сумме индивидуальных воль» 1. Он поясняет далее, что воля класса (как и всякая иная общественная воля) всегда есть нечто качественно отличное от индивидуальных воль членов данного класса, хотя в конечном счете и опирается на те элементы в этих волях, которые, возможно, только в зародыше отражают классовые потребности и интересы 2.
' С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, М., 1947, стр. 15.
2 См. также: М. П. Кар ев а, Право и нравственность в социалистическом обществе, М., 1951, стр. 107—110; Н. Г. Александров, Юридическая норма и правоотношение, М., 1947, стр. 8.
208
Сославшись на известные положения Маркса и Энгельса о том, что «господствующие индивиды», выражая волю своего класса в виде закона, делают ее в то же время независимой от личного произвола, и подчеркнув решающую роль Коммунистической партии в формировании воли советского народа, С. Н. Братусь переходит затем к анализу субъекта права и субъективных прав. С. Н. Братусь приходит к выводу, что объективная воля (воля класса или воля всего народа) определяет собой как индивидуальную волю, так и коллективную волю юридических лиц. «То, что дозволено субъекту права юридической нормой, — пишет он, — есть одна из сторон поведения, предусмотренная государственным авторитетом, притом поведения, имманентного данному строю общественных отношений. Это поведение для одних есть правомочие, для других — обязанность. Всякое субъективное право есть определенная мера поведения» 1.
Не вдаваясь в анализ последующих рассуждений С. Н. Бра-туся, мы подчеркнем лишь основную идею автора о значении и учете волевого момента при рассмотрении объективного и субъективного права — идею, проходящую красной нитью через всю его работу и являющуюся несомненно правильной.
Интересные и ценные высказывания о значении воли в праве содержатся в работах А. В. Бенедиктова, посвященных праву государственной социалистической собственности и юридическим лицам в СССР. Эти высказывания во многих случаях перекликаются с соображениями С. Н. Братуся.
А. В. Венедиктов определяет юридическое лицо как «коллек-тив трудящихся, осуществляющий предусмотренные законом, административным актом или уставом задачи, имеющий урегулированную в том же порядке организацию, обладающий на том или ином праве и в той или иной мере обособленным имуществом и выступающий в гражданском обороте от своего имени в качестве самостоятельного (особого) носителя гражданских прав и обязанностей»2.
Известно, что определение советского юридического лица как коллектива трудящихся распространяется А. В. Бенедиктовым не только на кооперативно-колхозные и общественные организации (где наличие коллектива бесспорно), но также и на государственные предприятия и учреждения. Исходя из основного положения о социалистическом государстве, как едином и единственном субъекте права государственной социалистической собственности, он определяет социалистический государственный орган, как «организованный государством, возглавляемый его ответственным руководителем коллектив рабочих
1 С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, М., 1947, стр. 34.
2 А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собственность, М., 1948, стр. 657.
и служащих, на который социалистическое государство возложило выполнение определенных государственных задач (административных, хозяйственных или социально-культурных) и в непосредственное оперативное управление которого оно выделило для этой цели соответствующую часть единого фонда государственной собственности» 1.
Из этого определения вытекает, что за государственными предприятиями и учреждениями как юридическими лицами стоят: во-первых, само социалистическое государство, весь советский народ как единый и единственный собственник всего фонда государственной собственности, и, во-вторых, возглавляемый ответственным руководителем коллектив рабочих и служащих, осуществляющий возложенные на него государством задачи и непосредственно управляющий определенной частью единого фонда государственной собственности. «В этом, — говорит А. В. Венедиктов, — выражается как единство всего фонда государственной социалистической собственности, так и обособленность отдельных его частей, единство всей системы управления государственной социалистической собственностью и необходимая оперативная самостоятельность отдельных звеньев этой системы (не только хозрасчетных, но и бюджетных).
Только такое решение вопроса позволяет раскрыть сущность государственного юридического лица во всей его полноте» 2.
Анализируя советские юридические лица, главным образом с точки зрения различных форм общественной социалистической собственности (государственной и кооперативно-колхозной), А. В. Венедиктов не оставляет без внимания и волевые моменты, имеющие важное значение как в процессе образования юридических лиц, так и в процессе всей последующей их оперативной деятельности. На примере заключения коллективных договоров между предприятиями и профессиональными организациями, А. В. Венедиктов показывает, как два различных коллектива (государственный и профсоюзный) по-разному выражают свою волю в процессе заключения коллективного договора. «Заключая коллективный договор, — пишет А. В. Венедиктов, — от имени госпредприятия, директор последнего выражает волю социалистического государства, ибо именно через него эта воля доводится до возглавляемого им коллектива рабочих и служащих как органа социалистического госу-
' А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собственность, М., 1948, стр. 664—665.
2 Т а м же, стр. 666.
Такие же по существу взгляды на государственное юридическое лицо развивает С. Н. 'Братусь. Он оспаривает (а затем уточняет) лишь некоторые положения А. В. Бенедиктова (главным образом, по вопросу владения, пользования и распоряжения имуществом, находящимся в управлении государственного органа), которые мы в данном случае оставляем в стороне. См. «Субъекты гражданского права», 1950, стр. 104—113.
210
дарства; фабрично-заводской комитет же, заключая коллективный договор от имени профессиональной организации, выражает волю этой организации как коллектива профессионально-организованных рабочих и служащих данного госпредприятия» 1.
Приведенные выше высказывания отдельных советских цивилистов о роли волевых моментов в гражданском праве убеждают нас в том, что анализ соотношения индивидуальной и коллективной воли, а, вместе с тем, и анализ понятия вины и ответственности советских юридических лиц, не может быть осуществлен в отрыве от общей проблемы соотношения свободы воли и необходимости, которая в условиях социалистического общества находит новое разрешение.
И. В. Сталин, подвергая критике соображения некоторых товарищей, отрицавших объективный характер законов науки, особенно законов политической экономии при социализме, показал, что эти товарищи глубоко ошибаются, потому что они смешивают законы науки, отражающие объективные процессы в природе и обществе, происходящие независимо от воли людей, с законами, которые издаются правительствами, создаются по воле людей и имеют лишь юридическую силу. А смешивать их никак нельзя. «Марксизм понимает законы науки, — все равно идет ли речь о законах естествознания или о законах
' А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собственность, М., 1948, стр. 666. Как видим, эта точка зрения на государственное юридическое лицо не исключает единоначалия как важнейшего принципа управления государственным хозяйством в СССР и не снимает различии между государственной и колхозной (групповой) собственностью. Критических замечаний по этому поводу в адрес А. 'В. Бенедиктова и С. Н. Бра-туся (передовая статья журнала «Советское государство и право» № 10 аа 1952 г., стр. 17) мы не разделяем.
Мы считаем неубедительными также возражения против охарактеризованной выше концепции государственного юридического лица (как возглавляемого ответственным руководителем коллектива рабочих и служащих, осуществляющего возложенные на него советским государством задачи) тех цивилистов (С. И. Аскназий, А. В. Карасе, Д. М. Генкин, Я. Ф. Миколенко и др.), которые полагают, что эта концепция подрывает единство фонда государственной социалистической собственности и приводит к «расщеплению» этого фонда. Нам представляется, что вопрос о пра-восубъектности государственных юридических лиц (и, в особенности, вопрос об их ответственности за результаты своей хозяйственной деятельности перед другими участниками советского гражданского оборота) должен решаться раздельно от общего вопроса о праве государственной социалистической собственности, так как в объем правоспособности государственных юридических лиц право собственности на управляемое ими имущество не входит: государственные юридические лица не являются собственниками этого имущества; единым и единственным субъектом права государственной социалистической собственности является Советское государство.
211
политической экономии, — как отражение объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или отменить их. Тем более они не могут сформировать или создавать новые законы науки» 1.
Переходя далее непосредственно к проблеме соотношения свободы и необходимости и обращаясь к известной формуле Энгельса о свободе как «познанной необходимости», И. В. Сталин показывает, что люди могут познать объективные законы («необходимость») и применять их вполне сознательно в интересах общества.
В свете проблемы свободы воли и необходимости становится ясным то исходное положение, что вся хозяйственная жизнь в СССР обусловлена объективными законами общественной жизни социализма. Но эти объективные законы познаны Советским государством и применяются им вполне сознательно в интересах всего социалистического общества. Именно в этом познании объективных законов и раскрывается свобода воли Советского государства.
Общегосударственная воля направляет всю хозяйственную жизнь в СССР и в том числе деятельность юридических лиц. Однако юридические лица не являются автоматами, лишенными собственной воли, и механическими исполнителями предписаний государства. В действительности дело обстоит не так. Определяя и направляя деятельность советских предприятий, учреждений и организаций, наше государство и Коммунистическая партия как ведущая и руководящая сила советского общества, указывают им лишь главные пути, следуя которыми, они дадут максимум пользы делу социалистического строительства. Вместе с тем, деятельность советских юридических лиц организуется так, что у них остается большое поле для инициативы и оперативно-хозяйственной самостоятельности во всей своей работе. Другими словами, советские юридические лица располагают своей собственной свободной волей, которая, как коллективная воля юридического лица, не противопоставляется государственной (общенародной) воле, а вытекает из нее, конкретизирует и реализует ее. Советские юридические Лица действуют, следовательно, свободно, так как они познали
'И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 4. Это положение И. В. Сталина об объективных экономических законах развития общества вскрывает глубокую ошибочность субъективно-идеалистических взглядов некоторых советских юристов и, в частности, А. В. Бенедиктова и С. Н. Братуся, которые некритически заимствовали у советских экономистов распространенную формулу о «преобразованном» законе стоимости и связывали с ней учение о хозрасчете как главном методе управления народным хозяйством в СССР, а государственное планирование рассматривали как основной закон развития социалистической экономики.
212
необходимость именно такой деятельности, которая служит делу строительства коммунизма в нашей стране1.
Эти общие положения о воле советских юридических лиц могут явиться отправным пунктом для анализа проблемы ответственности юридических лиц и особенно для анализа оснований этой ответственности.
Раз воля советских юридических лиц относительно свободна, раз всю свою деятельность они осуществляют, хотя и под контролем и руководством Советского государства, но в пределах предоставленной им самостоятельности и независимости (не только кооперативно-колхозные и иные общественные организации, но и государственные предприятия отвечают по своим долгам независимо от государства, его казны—ст. 19 ГК), то вполне закономерно заключить, что юридические лица в советском гражданском праве могут отвечать за результаты своей плохой деятельности не только по объективным, но и по субъективным основаниям. Это значит, что юридические лица могут быть привлечены к гражданской ответственности перед другими участниками гражданского оборота (т. е. также перед юридическими лицами либо гражданами), когда их действия причинили ущерб другим не только противоправно, но и виновно, т. е. благодаря умыслу или неосторожности 2.
В чем же может выразиться вина юридического лица?
На этот вопрос нельзя дать односложного ответа. Конкретно вина юридических лиц может выразиться в самых разнообразных проявлениях, которые можно установить и проанализировать лишь в связи с отдельными правонарушениями 3.
1 На это обращает внимание С. Н. Братусь, когда критикует и, вмес-ке с тем, уточняет положение А. В. Бенедиктова, согласно которому за государственным юридическим лицом стоят два коллектива: возглавляемый ответственным руководителем коллектив трудящихся и само социалистическое государство, как всенародный коллектив. С. Н. Братусь рассматривает оба эти коллектива в их единстве, которое, однако, не исключает их относительной самостоятельности в отношениях друг с другом. Он пишет: «Но так как первый коллектив является частью второго, более обширного коллектива, действующего в лице вышестоящих по отношению к данному предприятию или учреждению органов, полномочия директора в конечном счете основаны на воле всенародного организованного коллектива—социалистического государства» (С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, стр. 108).
2 В условиях социалистического гражданского оборота не имеют места такие правонарушения, которые бы совершались юридическими лицами по умыслу и тем более по прямому умыслу. Основная масса правонарушений советских юридических лиц совершается у нас по небрежности и в редких случаях по косвенному умыслу. Поэтому в дальнейшем имеется в виду главным образом неосторожная вина юридических лиц.
3 Мы не касаемся специально проблемы ответственности государственных учреждений за имущественный ущерб, причиненный должностными лицами—в порядке ст. 407 ГК. См. об этом: Е. А. Ф л е и ш и ц, Ответственность госорганов за имущественный вред, причиняемый должностными лицами, М., 1948; Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения, М., 1951, стр. 113—130; X. И. Ш в а р ц, Значение вины вобя-
213
Прежде чем остановиться на этих конкретных проявлениях виновности юридических лиц, необходимо определить понятие вины советских юридических лиц.
Понятие вины советского юридического лица теснейшим образом связано с характером его воли и действий.
В наиболее общей форме можно сказать, что воля и действия юридического лица состоят из воли и действий его членов (участников), а также из воли и действий его органов.
Как отмечалось, воля и деятельность юридического лица не могут быть сведены к простой сумме воль и действий лиц, его составляющих, и лиц, им управляющих. Деятельность юридического лица хотя и составляется из индивидуальных волевых действий, но не сводится к ним механически. Она представляет собою новое качество, существенно отличающееся от своих слагаемых. Организованная деятельность юридического лица представляет собою силу, более эффективную, чем сумма тех сил, которые составляют ее.
«Подобно тому,— писал Маркс,— как сила нападения эскадрона кавалерии или сила сопротивления полка пехоты существенно отличны от суммы тех сил нападения и сопротивления, которые способны развить отдельные кавалеристы и пехотинцы, точно так же и механическая сумма сил отдельных рабочих отлична от той общественной силы, которая развивается, когда много рук участвуют одновременно в выполнении одной и той же нераздельной операции...» 1.
Советское социалистическое государство, создавая либо разрешая образование тех или иных организаций, предприятий и учреждений как юридических лиц, всегда имеет в виду, что их организованная имущественная деятельность будет обращена на пользу дела социалистического строительства, на пользу всего 'народа. Практика советского гражданского оборота свидетельствует о том, как наши юридические лица умело направляют 'свою волю на достижение поставленных перед ними целей, аккуратно выполняют трудные государственные задания, преодолевая на пути все и всякие препятствия. Каждый производственный успех предприятия — это итог большого творческого труда коллектива. Роль наших организаций и их руководителей стала у нас решающей, исключительной. Однако, у нас есть еще случаи (и с ними нередко сталкиваются наши судебные и арбитражные органы), когда отдельные предприятия, учреждения и организации не справляются со своими задачами, не могут организовать своих усилий, не проявляют необходимого умения и желания преодолеть стоящие перед ними
зательствах из причинения вреда, М., 1939, стр. 56—64; М. М. Агарков, Обязательства из причинения вреда, жур. «Проблемы социалистического права», 1939, № 1, стр. 54—65; К вопросу о договорной ответственности, сб. «Вопросы советского гражданского права», 1945, стр. 147—150. 1 К. Маркс, Капитал, т. 1, М.. 1949, стр. 332.
214
трудности, не обнаруживают нужной воли к труду, готовности работать по-новому, решимости выполнить план 1.
Словом, некоторые наши организации, предприятия и учреждения и их руководители (органы) оказываются неспособными по-настоящему мобилизовать свою волю на выполнение поставленных перед ними Коммунистической партией и государством задач, ссылаясь в свое оправдание на так называемые «объективные условия», не понимая того, что роль этих «объективных условий» свелась у нас к минимуму, и что «ответственность за наши прорывы и недостатки в работе ложится отныне на девять десятых не на «объективные» условия, а на нас самих, и только на нас» 2.
Эти указания И. В. Сталина служат ключом к правильному решению проблемы гражданско-правовой ответственности советских юридических лиц (как и всей проблемы ответственности в советском праве) и, в особенности, проблемы оснований этой ответственности. Без всестороннего учета субъективных факторов в жизни нашей страны эту проблему решить нельзя. Всякие же разговоры о роли и значении этих субъективных факторов (применительно к решению проблемы оснований гражданско-правовой ответственности юридических лиц) окажутся беспредметными, если мы не перейдем от них к практическому учету субъективных моментов ответственности, т. е. к оценке субъективного отношения юридического лица к своей хозяйственной деятельности и ее результатам. Это особенно ясно стало сейчас, когда наша страна, весь советский народ осуществляет грандиозную программу коммунистического строительства ^ и когда все наши силы направлены на успешное выполнение этой программы. «Необходимо обеспечить строжайшую государственную дисциплину в области выполнения народнохозяйственных планов,—говорил яа XIX съезде КПСС М. 3. Сабуров,— руководствуясь при этом указаниями Партии и Правительства о том, что выполнение государственного плана является безусловной обязанностью каждого предприятия» 8.
Сторонники принципа причинения в советском договорном праве строят ответственность предприятий, учреждений и организаций на одних объективных основаниях (противоправное неисполнение договоров, объективная причинная связь между неисполнением и причиненным ущербом) без учета субъективного момента этой ответственности, т. е. без учета того,— виновно или невиновно причинен тот или иной ущерб. Для них важен сам факт неисполнения договора (недопоставка товара, нарушение сроков строительства, порча продукции). Они рас-
1 См. И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 381.
2 Т а м же, стр. 514.
3 М. 3. Сабуров, Доклад на XIX съезде ВКП(б) о директивах XIX съезда партии по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951— 1955 гг., Госполитиздат. 1952.
215
сматривают наши хозяйственные органы и другие юридические лица как некие отвлеченные хозяйственные «единицы», которым достаточно дать плановое задание либо заключить с ними договор, как дальнейшее его выполнение произойдет само собой.
Такой обезличенный подход к нашим социалистическим предприятиям, учреждениям и организациям ничего общего не имеет с организационными принципами марксизма-ленинизма. Он не учитывает живой творческой деятельности людей, осуществляющих функции данного юридического лица, а также деятельности руководителей, организующих его работу, и их персональную, личную ответственность за порученные задания. Касаясь этой персональной ответственности, В. И. Ленин указывал, что «коллегиальное обсуждение и решение всех вопросов управления в советских учреждениях должно сопровождаться установлением самой точной ответственности каждого из состоящих на любой советской должности лиц за выполнение определенных, ясно и недвусмысленно очерченных, заданий и практических работ» 1. В отношении различных юридических лиц эта «персональная» гражданско-правовая ответственность руководителей и членов (или других участников, например, рабочих и служащих) понимается, конечно, не в прямом смысле. Имущественно отвечают не сами руководители (либо члены или другие участники данного юридического лица, если они выполняли определенные действия в пределах своих служебных обязанностей), а те предприятия, учреждения и организации, в которых они работают.
Этим, однако, ни в коей мере не нарушается принцип виновной ответственности. Предприятие виновно — говорим мы — но виновность предприятия есть виновность лиц, его составляющих, а также лиц, организующих его деятельность. Если оказывается, что исполнение договора нарушено либо кому-то причинен другой ущерб — дело суда и арбитража найти конкретных виновников неисполнения либо деликта и возложить от-.ветственность на юридическое лицо.
Следовательно, виновность юридического лица складывается из провинностей лиц, составляющих юридическое лицо и организующих его деятельность. Но виновность юридического лица не представляет собой простой суммы индивидуальных провинностей. Подобно тому, как коллективная воля юридического лица не сводится механически к сумме индивидуальных воль, а представляет собой новое качество, так и вина предприятия, учреждения и организации качественно отлична от своих слагаемых. Это особая вина коллектива, так как психологическим содержанием ее служит порочная воля (и сознание) участников этого коллектива, а не отдельных индивидуумов, осуще-
' В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 326.
ствляющих свою деятельность независимо от коллектива либо вне связи со своими служебными обязанностями 1.
Может случиться и так, что эти участники коллектива как юридического лица объединены между собой общей противоправной и вредной деятельностью, противной нашему общественному строю и гражданскому правопорядку.
Пример: Дмитровская трикотажная фабрика, Московской области, выпустила партию детских трикотажных изделий и отгрузила ее в адрес Киевпромторга. По прибытии в Киев вся партия товара была забракована и отправлена фабрике обратно, в связи с чем Киевпромторг обратился в Госарбитраж с иском о взыскании с фабрики уплаченной суммы по счету-фактуре, транспортных расходов, связанных с возвращением товара, и штрафа за поставку недоброкачественного товара — согласно договору. В процессе рассмотрения данного дела в Госарбитраже выяснилось, что дефекты трикотажных изделий были настолько существенными, что их нельзя объяснить простым недосмотром контролеров и браковщиков — о нарушении обязательных требований по качеству не могли не знать не только-рабочие и мастера, но и начальник цеха и дирекция завода, ответственные за качество продукции. В погоне за количественными показателями выполнения плана они сознательно пошли на совершенно недопустимое снижение качества продукции, на нарушение условий договора поставки.
Удовлетворяя данный иск, Госарбитраж тем самым осудил противоправные и виновные действия фабрики. И это осуждение (отрицательная государственная оценка данного гражданского правонарушения) касается не только одного объективного факта поставки недоброкачественного товара, но и субъективного отношения фабрики к этому факту. Если бы арбитраж установил, что в поставке недоброкачественного товара фабрика невиновна (например, порча товара произошла в пути его следования от «случайных» причин), он освободил бы фабрику от штрафной ответственности, разрешив лишь вопрос о том, кто должен нести на себе последствия данного казуса. Другими словами, решая вопрос об ответственности юридических лиц за совершение различных правонарушений, наши судебные и арбитражные органы никогда не упускают из поля своего зрения субъективную сторону этих правонарушений, т. е. психическое отношение конкретных лиц к своим противоправным действиям
1 О. С. Иоффе приводит следующий пример: Четыре гуртовщика конторы «Заготскот» перегоняли скот из Новгорода в Ленинград. Во времг перегона один из гуртовщиков в целях завладения деньгами, находившимися у другого гуртовщика, совершил на последнего нападение и причинил ему увечье. Хотя причинение ущерба и было совершено нападавшим вовремя выполнения порученной ему работы, его нельзя рассматривать как виновное действие юридического лица (конторы «Заготскот»), так как в нем не выражается деятельность этого юридического лица («Обязательства по возмещению вреда», Л., 1952, стр. 41).
217
я их вредным последствиям, независимо от того, являются ли эти лица работниками органа юридического лица (его руководителями) либо же рядовыми членами (или рабочими и служащими) данной организации, учреждения, предприятия. Руководители наших предприятий и рядовые рабочие и служащие являются у нас членами единого производственного коллектива, идейно и организационно связанными и кровно заинтересованными в осуществлении общей задачи — улучшение производства'.
В связи с изложенным необходимо выяснить весьма важный вопрос: чьи же действия могут быть признаны действиями юридического лица, т. е. действия каких конкретных лиц могут рассматриваться как противоправные (а затем и как виновные) действия предприятий, учреждений и организаций?
Ответ на этот вопрос может быть предложен в трех вариантах. К виновным действиям юридического лица относятся:
1) только действия его органов;
2) помимо действий органов также действия различных представителей юридического лица;
3) помимо действий органов и представителей также действия членов или других участников (рабочих и служащих) юридического лица.
Какой же из этих трех возможных вариантов следует признать правильным?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо уточнить понятия органа, представителя и члена (либо участника) юридического лица 2.
Начнем с понятия органа и пределов ответственности юридического лица за его действия 3.
Известно, что орган всякого юридического лица выражает его дееспособность, т. е. способность действовать — совершать
•определенные акты, посредством которых юридическое лицо
' См. И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 27.
2 Под участниками юридического лица мы подразумеваем рабочих и служащих в отличие от членов общественных и кооперативно-колхозных
•организаций.
Что же касается членов общественных и кооперативно-колхозных организаций, то практически в -•>том случае имеются в виду главным образом члены производственных кооперативов, так как рядовые члены общественных организаций и, в особенности, рядовые члены потребительских кооперативов обычно не принимают непосредственного участия в хозяйственной жизни данных организаций. Их деятельность (в том числе виновная) может иметь место лишь в тех случаях, когда они участвуют в работе своих организаций, в частности, по поручению этих организаций.
3 Слово орган употребляется здесь, конечно, в ином смысле, чем тогда, когда говорят о государственных юридических лицах как органах Советского государства (госорганах, хозорганах).
218
приобретает известные гражданские права и осуществляет соответствующие гражданские обязанности. Органами юридического лица могут быть только люди либо группы людей: директор предприятия, глава учреждения, общее собрание артели, правление артели, его председатель и т. д. Органы юридического лица, совершая известные действия от имени, за счет и в интересах юридического лица, выполняют его волю. Это не значит, что орган юридического лица не имеет своей собственной воли — она обусловлена волей юридического лица, но не сводится к ней: осуществляя определенные действия от имени юридического лица, орган осуществляет его волю не автоматически, а творчески, проявляя в то же время и свою волю. Так, директора заводов «как уполномоченные советского государства по использованию средств производства, согласно планов, преподанных государством» ', заключая, например, договор с ремонтной организацией о побелке фасада здания конторы завода, выражают этим волю государства и завода, но вместе с тем и свою волю. В пределах предоставленных директору правомочий (ремонт находящихся в ведении завода зданий) он может организовать ремонт весной или осенью; заключить договор с данной ремонтной организацией или с другой; договориться с подрядчиком выкрасить фасад в белый либо другой цвет; израсходовать на ремонт 1000 руб., а возможно и 500 руб., если представляется возможность сэкономить на ремонте, и т. д.
Отвечает ли юридическое лицо за действия своих органов? На этот вопрос надо ответить положительно, так как действия органа являются действиями юридического лица, поскольку они совершены от его имени, за его счет и в его интересах. Однако если эти действия совершены органом с нарушением компетенции, юридическое лицо не может быть признано ответственным за действия своего органа. «Компетенция органа,— пишет С. Н. Братусь,— не является его субъективным правом. Правомочия, которые принадлежат органу,— это правомочия самого юридического лица»2. Поэтому действия органа порождают соответствующие гражданские права и обязанности не органа, а юридического лица. Если же эти действия органа выходят за пределы его правомочий (компетенции), юридическое лицо не отвечает за их последствия.
Такая безответственность юридического лица, естественно, не может иметь места, когда орган совершает другие противоправные действия в пределах своей компетенции. Так, например, если директор завода (см. приведенный выше случай) не выполнит условий договора и не произведет своевременного расчета с ремонтной организацией либо его действия приведут к простою в ее работе, то вина директора будет в этом случае
1 И. Ст а л и н, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 52.
2 С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, М., 1950, стр. 201.
219
виной завода, и за виновное нарушение договорных обязательств будет отвечать в гражданском порядке не директор, а завод как юридическое лицо.
Эти положения можно распространить и на область деликт -ных обязательств: если по вине директора предприятия не осуществлены необходимые меры по технике безопасности,. в результате чего имело место увечье рабочего, предприятие ответит за причиненный ущерб. «В этом случае,— как правильно указывает С. Н. Братусь,— вина органа, если она является условием ответственности, рассматривается как вина самого юридического лица» '.
Так разрешается вопрос о пределах ответственности юридического лица за виновные действия его органа.
Несколько иначе разрешается вопрос об ответственности юридических лиц за виновные действия своих представителей.
Согласно ст. 16 ГК «юридические лица участвуют в гражданском обороте и вступают в сделки через посредство своих органов или через своих представителей». Действия представителей характеризуются, однако, рядом особенностей, которыми они отличаются от действий органа юридического лица. Эти особенности заключаются не только в том, что орган действует на основе Устава или Положения о юридическом лице, а представитель — на основании доверенности. Представитель, хотя и выступает в гражданском обороте от имени, за счет и в интересах юридического лица, но по отношению к нему выступает как «самостоятельный правовой субъект» 2.
Это утверждение С. Н. Братуся нуждается в уточнении. Дело в том, что понятие представитель в применении к деятельности советских юридических лиц оказывается отнюдь не едино. Становится ясным, что обычное понятие поверенного далеко не исчерпывает сейчас понятия представителя юридического лица. В качестве представителя юридического лица могут выступать не только лица, имеющие доверенность от органа юридического лица (юрисконсульт, начальник филиала в т. д.), но и другие «представители администрации», выполняющие определенные управленческие функции (бригадир, начальник цеха, отдела и т. д.). Все эти лица действуют как представители органа (администрации) юридического лица и являются должностными лицами, т. е. лицами, организующими деятельность подчиненных им в известном отношении людей — участников (рабочих и служащих) юридического лица. Практически бывает очень трудно отграничить этих «представителей администрации» от рядовых рабочих и служащих. Это можно сделать только применительно к условиям данной организации (учреждения, предприятия) с учетом конкретных особенностей ее управления.
' С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, М., 1950, стр. 205-2 Т а м же.
220
В этой связи, естественно, возникает вопрос: отвечает ли юридическое лицо перед другими участниками гражданского оборота за виновную деятельность всех этих представителей? Иными словами: рассматриваются ли виной юридического лица провинности отдельных его представителей?
М. М. Агарков отвечал на этот вопрос отрицательно. Он полагал, что, хотя юридические лица и отвечают перед другими за вину своих представителей (он имеет в виду «поверенных»), но отвечают в этом случае не как за собственную вину, а как за «чужую» в порядке ч. 2, ст. 119 ГК1.
С такой точкой зрения согласиться нельзя. Действия различных представителей юридического лица (если, конечно, они совершены на основании и в пределах полномочий) связаны с правами и обязанностями не их самих, а юридического лица в целом. Все их действия следует поэтому рассматривать как действия юридического лица (или точнее, как известное «продолжение» деятельности органа юридического лица, его администрации) . Отсюда вытекает, что их индивидуальные провинности правильнее относить к собственной вине юридического лица, а его ответственность за своих представителей рассматривать как ответственность за собственную, а не за «чужую» вину2.
Такова одна категория представителей юридического лица, но к числу представителей (в широком смысле этого слова) могут быть отнесены также и другие лица, «на коих в силу закона или поручения должника возложено выполнение обязательства» 3. В своей деятельности эти лица не связаны доверенностью (либо другим односторонним полномочием) юридического лица. Они связаны с ним иначе, например, договорным обязательством (субподрядчики, субпоставщики и т. д.).
Деятельность этой группы «представителей» юридического лица существенно отличается от деятельности первой их группы. Тот факт, что юридическое лицо отвечает перед контрагентами за виновное неисполнение договорных обязательств своими должниками (субподрядчиками, субпоставщиками), еще совсем не означает что вина этих «субдолжников» может быть
' М. М. Агарков, К вопросу о договорной ответственности, сб. «Вопросы советского гражданского права», М., 1945, стр. 128. Это положение автора увязывается с его общей концепцией по данному вопросу, согласно которой юридическое лицо также отвечает за вину своих органов не как за собственную вину, а как за «чужую» вину на основании ст. 119 ГК, ч. 2 (там же, стр. 131). Хотя в другом месте автор признает, что действия органа должны рассматриваться «как действия самого юридического лица» (стр. 147).
2 О представительстве по советскому гражданскому праву см.:
В. А. Р я с е н ц е в, Основания представительства в советском гражданском праве, «Ученые записки ВИЮН», 1948, стр. 46—59; его же, Понятие и юридическая природа полномочия представителя в гражданском праве, «Методические материалы ВЮЗИ», вып. 2, 1948, стр. 3—11.
' Ст. 119 ГК, ч. 2.
221
приравнена к вине самого юридического лица. Ответственность юридического лица в этом случае правильнее рассматривать как ответственность за «чужую» вину. «Чужой» для данного юридического лица эта вина будет потому, что действия «субдолжников» не входят в сферу непосредственной деятельности данного юридического лица '.
Совершенно иначе складываются отношения юридического лица с первой группой представителей: несмотря на то, что эти представители действуют по доверенности (либо по другому полномочию), однако все их действия связаны с правами и обязанностями не их самих, а того юридического лица, которое они представляют.
Таким образом, виновными в отношении данного юридического лица могут быть признаны только действия таких его представителей, которые действуют в пределах его полномочий. Вина этих представителей может рассматриваться поэтому как вина представляемого ими юридического лица. В отличие от ответственности юридического лица за «чужую» вину по ст. 119 ГК, ч. 2 здесь имеет место ответственность юридического лица за собственную вину.
Так решается вопрос об ответственности юридического лица за виновные действия его представителей.
Так же решается вопрос об ответственности юридического лица за действия своих членов либо участников (рабочих и служащих). За действия этих лиц (осуществляемые в пределах служебных обязанностей) юридическое лицо отвечает, как за свои собственные. Следовательно, вина этих лиц может рассматриваться так же, как собственная вина юридического лица 2.
Ответственность юридического лица за виновные действия своих членов (участников) было бы 'неправильно сводить к
1 Ответственность за «чужую» вину не является отступлением от принципа виновной ответственности. Как правильно указывал М. М. Агарков, институт ответственности за «чужую» вину является в данном случае фактически лишь «юридико-техническим» способом возложения ответственности на действительного виновника, каковой в конечном счете ответит перед своим должником в порядке его регрессного требования (М. М. А г а р-к о в, К вопросу о договорной ответственности, сб. «Вопросы советского гражданского права», 1945, стр. 130).
2 Ответственность юридического лица за виновные действия рабочих и служащих, как и в первых двух случаях (ответственность юридического лица за виновные действия органа и за виновные действия «поверенных»), М. М. А г а р к о в рассматривал, как ответственность за «чужую» вину (там же). Такая конструкция вины юридических лиц кажется, по меньшей мере, странной. Если даже оставить без внимания принципиальные возражения против этой точки зрения и иметь в виду чисто практическую сторону дела, то совершенно невозможно представить такие случаи, когда директор советского предприятия заявил бы на суде или в арбитраже, что, например, в отгрузке некомплектной продукции покупателю виновато не предприятие, а рабочие сборочного цеха. Таких случаев не знает наша действительность. Да и сами советские рабочие и служащие никогда не считают то предприятие, на котором они работают, «чужим».
222
случаям ответственности юридического лица за виновные действия своих органов, когда они выразились в неудачном выборе работников (си1ра ш еП^епсю) либо в недостаточном контроле за их деятельностью (си1ра т сиз1осНепсю). В данном случае речь идет об ответственности юридического лица за такие виновные действия его членов (участников), когда вины органа может и не быть.
Вопрос о том, какие действия членов (участников) юридического лица могут быть отнесены к действиям этого юридического лица (в том числе и « его виновным действиям), не находит единодушного разрешения в нашей литературе.
Изложенная выше точка зрения на вину юридического лица как на совокупность провинностей его членов (участников) соответствует позиции А. В. Бенедиктова и С. Н. Братуся, которые исходят из положения, что юридическое лицо является организованным коллективом людей, независимо от того, действуют ли эти люди в качестве членов юридического лица (если это кооперативно-колхозная или общественная организация) или же в качестве рабочих и служащих (если это государственное предприятие либо учреждение). Необходимым условием ответственности юридического лица является поэтому вина конкретного исполнителя как члена либо участника юридического лица, т. е. его виновные действия (бездействия) в связи с выполнением возложенных на него обязанностей. «Работник,— пишет С. Н. Братусь,— при выполнении своих обязанностей не противостоит юридическому лицу в качестве отличного от'него субъекта права: из суммирования служебных действий рабочих и служащих или действий членов, связанных с осуществлением их членских обязанностей, и возникает деятельность юридического лица как целого и его ответственность за вред, причиненный членами и работниками, действующими в этом качестве, а не в качестве частных лиц. Ответственность юридического лица в этом случае является ответственностью не за чужие, а за свои действия» '.
Другие авторы решают этот вопрос иначе. Так, Р. О. Хал-фина полагает, что «если при наличии надлежащей организации деятельности юридического лица вред причинен в результате неправомерного поведения конкретного исполнителя,'ви^. на этого исполнителя является его индивидуальной виной и не может служить основанием для ответственности юридического лица» 2.
'С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, М., 1950, стр. 211—212; см. также 3. И. Ш кун дин. Советское гражданское право, М., 1950, стр. 267; Е. А. Ф л е и ш и ц, Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения, М., 1951, стр. 101—103, 110—112.
2 Цит. по С. Н. Братусь, указ. выше соч., стр. 211.
22}
Понятие вины юридического лица Р. О. Халфина связывает при этом с понятием «организации деятельности» юридического лица: поскольку его задачей является организация определенной деятельности, а положительной обязанностью — именно такая организация (исключающая неправомерное причинение вреда другим лицам), то невыполнение этой обязанности и составляет «собственную вину юридического лица».
Возражая против этой точки зрения, исходящей из отрицания теории юридического лица как коллектива, С. Н. Братусь правильно указывает, что задачей юридического лица является не только организация определенной деятельности, но и самая эта деятельность1. Поэтому юридическое лицо должно отвечать не только за вред, вытекающий из невыполнения обязанностей правильной организации его деятельности, но и за вред, вытекающий из этой деятельности. А это значит, что юридическое лицо будет нести ответственность и за вред, причиненный конкретным исполнителем при осуществлении им служебных обязанностей, если даже деятельность его и была надлежащим образом организована2.
Нетрудно видеть, что соображения Р. О. Халфиной мало отличаются от указанной выше точки зрения, согласно которой вина юридического лица сводится только к вине его органов, выражающейся в ненадлежащем «выборе и 'надзоре» за рабочими и служащими данного юридического лица.
Такая точка зрения должна быть признана несостоятельной, как чрезмерно сужающая понятие вины советского юридического лица и необоснованно ограничивающая его ответственность 3.
1 На это же обращает внимание во всех своих позднейших работах А. В. Венедиктов (см., например, его статью «О государственной собственности в СССР и организации управления ею», жур. «Советское государство и право», 1951, № 2, стр. 46).
2 См. С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, 1950, стр. 211-212.
3 Наиболее последовательно отрицаемую нами точку зрения выражал М.М.Агарков применительно к деликтной ответственности юридических лиц. Он писал: «При договорной ответственности... ответственность за чужую вину является общим правилом (ст. 119). При внедоговорной ответственности закон такого общего правила не знает. Ст. 403 говорит об ответственности самого причинившего вред. Она имеет в виду как физическое, так и юридическое лицо. Однако на юридическое лицо ответственность по ст. 403 может быть возложена лишь за вину его органов. Действия органа рассматриваются как действия самого юридического лица. Если вред причинен рабочим или служащим юридического лица при исполнении ими служебных обязанностей, то юридическое лицо отвечает лишь за свою (своих органов) вину при выборе и надзоре (си1ра 1п еЦ^епйо е1 ш сиэ1о-<иегк1о). Так смотрит на этот вопрос и судебная практика» («К вопросу о договорной ответственности», сб. «Вопросы советского гражданского права», 1945, стр. 147). В подтверждение своего вывода он приводит определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по делу Самредского ОРС'а с Госбанком («Сб. постановлений Пленума и опре-
224
Правильное определение понятия вины юридического лица может быть дано только в том случае, если действия юридического лица (в том числе его противоправные и виновные) будут рассматриваться как такие, которые исходят от лиц, организующих его деятельность, и от лиц, входящих в его состав, т. е. как действия его органов, так и его членов (участников). Это вполне соответствует уже изложенному выше положению, что психологическим содержанием вины юридического лица является порочная воля и сознание всех этих лиц. Порочность волн и сознания этих лиц может выразиться как в намеренном
делений коллегий Верховного суда СССР за 1938-—1939 гг.», М., 1940, стр. 158).
Мы не согласны ни с разрешением данного вопроса, ни с трактовкой приведенного в его подтверждение примера из судебной практики. В этом вопросе мы солидаризируемся с Л. А. Лунцем, который правильно указывает: «Если стать на эту точку зрения, то всякий случай вины юридического лица был бы сведен к ответственности за «чужую вину» (за вину руководителей или служащих этого юридического лица) и для ответственности юридического лица за собственную вину не осталось бы места. К такому выводу должны притти сторонники того взгляда, что юридическое лицо вообще не обладает дееспособностью» («Общее учение об обязательстве», стр. 352).
Мы согласны также с иной трактовкой приведенного М. М. Агарковым примера из практики, которую дает Л. А. Лунц. Не оспаривая решения по данному делу по существу, Л. А. Лунц справедливо указывает на неудачную формулировку определения судебной коллегии Верховного суда СССР по данному делу. В определении указано: «Банк как наниматель отвечает за выбор своих служащих, а равно за их действия, совершенные ими в пределах их компетенции». Здесь налицо непоследовательность, на которую указывает Л. А. Лунц, говоря: «Здесь, таким образом, правильно подчеркивается, что ответственность юридического лица за собственную вину всегда принимает форму ответственности его за упущения своих служащих». Но совершенно излишне указание об ответственности банка «за выбор» своих служащих. «Если ответственность, за неправильные действия кассира, — пишет далее Л. А. Лунц, — имеет своей предпосылкой вину «за выбор служащего», то банк мог бы освободиться от этой ответственности, доказав, что при назначении на должность данного кассира были соблюдены все предписанные для этих случаев меры предосторожности; доказать отсутствие какой-либо вины администрации банка «при выборе» данного служащего в огромном большинстве случаев будет весьма легко, и если бы такие доказательства могли освободить банк от ответственности, то получилась бы та безответственность банка за нарушение его служащими банковских правил, которую в изложенном решении стремился предотвратить Верховный суд» (там же, стр. 353). Имея в виду такого рода опасность (неоправданное ограничение ответственности юридических лиц), Верховный суд и обязал банк возместить причиненный ущерб, хотя и применил в данном случае принцип «смешанной вины». См. в связи с этим определения судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР: по иску Казахской конторы «Заготконь» к Джамбульскому отделению Госбанка («Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1943 г.», М., 1948, стр. 212—213); по иску коллектива театра «Миниатюр» к Молотовскому обкому профсоюза рабочих леса и сплава («Судебная практика Верховного суда СССР», 1945, вып. 1, стр. 29); по иску Исакадзе к Боржомской городской аптеке («Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1940 г.», М., 1941, стр. 225).
нарушении ими своих служебных обязанностей (умышленное причинение ущерба), так и в недопустимо пассивном отношении к своим обязанностям, результатом которого явилось неосторожное причинение ущерба '.
Говоря о вине юридического лица как о совокупности индивидуальных провинностей органа и членов (участников) юридического лица, следует подчеркнуть, что вина одного из них не обязательно должна быть связана во всех случаях с виной другого. Практически это может создать следующие ситуации, при каждой из которых вина юридического лица будет налицо.
1. Вина органа есть, но нет вины членов (участников) юридического лица (например, по распоряжению директора завода был пущен в производство непригодный полуфабрикат, в результате чего изготовленная партия товара была покупателем забракована).
2. Вины органа нет, но есть вина членов (участников) юридического лица (например, продавец хозрасчетного магазина отпускает покупателю недоброкачественный товар, причем дирекцию магазина нельзя обвинить в данном случае ни в плохом выборе, ни в недостаточном контроле за работником, так как недоброкачественность товара обнаружилась только в момент его продажи, а продавец работает безупречно в магазине в течение нескольких лет).
3. Вина органа и вина члена (участника) юридического лица совпадают (например, продажа недоброкачественного товара стала возможной только потому, что дирекция магазина, вопреки существующему положению, 'не организовала надлежащего контроля над деятельностью продавцов).
Отсюда можно сделать вывод, что юридическое лицо может быть признано невиновным только в том случае, если докажет невиновность своего органа и: своих членов (участников), т. е. только тогда, когда будет установлено, что противоправное действие (бездействие) юридического лица и последовавший за ним ущерб явились результатом таких обстоятельств, которые ни орган, ни члены (участники) юридического лица предотвратить не могли (казус).
1 Мы не выделяем здесь вины представителей юридических лиц, т. с. лиц, действующих по специальным полномочиям юридического лица. Действия этих лиц, в том числе и виновные, в одних случаях могут относиться к виновным действиям органа (администрации) юридического лица (например, действия начальника цеха или филиала), в других—к действиям его рабочих и служащих (например, действия юрисконсульта). Учитывая это, мы будем говорить в дальнейшем лишь об органах и членах (участниках) юридического лица, провинности которых и составляют вину юридического лица, помня при этом, что вина юридического лица не сводится к простой сумме индивидуальных провинностей всех этих лиц, а представляет особую вину коллектива, поскольку психологическим содержанием ее служит порочная воля (и сознание) членов и других участников этого коллектива, а не отдельных индивидуумов, осуществляющих свою деятельность независимо от коллектива либо вне связи со своими служебными обязанностями.
226
В советскую судебную и арбитражную терминологию прочно вошли слова: «вина предприятия», «вина колхоза» и т. п. Говоря о вине юридического лица, наши судебно-арби-тражные органы, хотя и имеют 'в виду при этом виновные действия его органов или виновные действия его участников (иначе невозможно было бы выяснить причины ущерба), однако при окончательном разрешении вопроса об ответственности юридического лица не всегда указывают в своих решениях на эти действия. Правда, практически такое указание иногда не вызывается необходимостью.
Примером этого может служить решение по иску Писку-новой о возмещении вреда в связи с увечьем на производстве. В определении судебной коллегии Верховного суда СССР по данному делу записано: «Как установлено материалами дела, несчастный случай с Пискуновой произошел вследствие того, что станок, .мимо которого она проходила, не был огражден, а возле станка был очень узкий проход, в связи с чем платье ее было захвачено в станок и втянуло ее руку .в машину». И далее: «Анализируя причины несчастного случая, народный суд имел основания для признания вины предприятия и возложения в порядке ст. 413 ГК ответственности за причиненный ущерб» '.
Неограждение станка и неправильная его установка могли явиться следствием непредусмотрительности дирекции завода (начальника цеха, бригадира) либо же результатом халатности отдельных рабочих и служащих (не выполнивших предписания администрации об ограждении .станка или о переносе его и другое место). Между тем, суд не указал в своем решении конкретных виновников этого случая: предприятие виновно, а поэтому и обязано ответить за причиненный ущерб — указывается в решении. Вопрос о том, кто же виноват в причинении ущерба, может стать перед судом лишь в дальнейшем, когда предприятие возбудит регрессный иск к конкретным виновникам нанесенного ущерба.
В этой связи нельзя не коснуться вопроса о соотношении вины юридического лица и вины рабочих (служащих), отвечающих перед юридическим лицом в порядке регрессных требований. С первого взгляда может показаться, что в подобных случаях одна и та же вина обсуждается судом дважды: в первом случае суд установит вину рабочего (служащего) и расценит ее как вину предприятия, а во втором случае (при регрессе) будет рассматривать вину рабочего (служащего) как провинность перед предприятием, возбудившим регрессный иск.
Однако здесь речь идет о различной вине: в первом случае — о вине коллектива, во втором — об индивидуальной вине. ————-—— ^
1 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1949, № 10, стр. 25—26. 227
Отношения по регрессному требованию ни в какой мере не нарушают конструкции вины юридического лица как вины коллектива, так как последняя, хотя и слагается из индивидуальных провинностей органов и участников юридического лица, но не сводится к ним, не растворяется в них, а поэтому и не исключает индивидуальной вины и ответственности участников юридического лица перед коллективом.
Это положение лучше всего можно проанализировать на примерах, когда оно нарушается. Некоторые судебные органы, установив наличие вины рабочего или служащего, освобождают юридическое лицо от ответственности и возлагают ответственность за вред на конкретного виновника, минуя юридическое лицо. В результате, юридическое лицо перестает быть ответчиком по делу, и необходимость в регрессном иске к рабочему (служащему) отпадает.
Такая «прямолинейность» в практике рассмотрения гражданских дел получает резкое осуждение в высших судебных инстанциях, так как она, во-первых, искажает смысл граждан-ско-правовой ответственности советских юридических лиц и характер их вины и, во-вторых, извращает принципы материальной ответственности рабочих и служащих перед предприятием ', подменяя их принципами гражданско-право-выми2.
Подобные ошибки особенно часто имеют место в делах об убытках от ненадлежащего хранения переданного юридическому лицу имущества.
Гр. Чиладзе сдал в артель «Агордзинеби» две кровати для никелировки. Кровати принял работник артели Джугели и выдал квитанцию за своей подписью. Впоследствии эти кровати .пропали, в связи с чем Чиладзе предъявил иск к артели и к Джугели о взыскании стоимости кроватей.
Народный суд освободил артель от ответственности (представитель ее даже не присутствовал в судебном заседании), а стоимость кроватей взыскал с Джугели.
Судебная коллегия Верховного суда Грузинской ССР решение Народного суда оставила в силе.
Иначе подошла к решению данного дела судебная коллегия Верховного суда СССР. Отменив состоявшееся решение, коллегия вполне правильно поставила окончательное разрешение данного дела в зависимость от двух обстоятельств:
«Если Джугели действовал в пределах своих прав и обязанностей как должностное лицо, ответственность должна быть возложена на артель в соответствии с постановлением Пленума Верховного суда СССР от 10 июня 1943 г., и, если будет установлена вина Джугели, артель имеет право на предъявление к-нему иска в порядке регресса.
Ст. ст. 83—83-6 КЗОТ РСФСР. Ст. 403 ГК.
Если Джугели принял от истца Чиладзе кровати не в связи с исполнением служебных обязанностей, в этом случае следует признать только личную ответственность Джугели» 1.
Аналогичным образом разрешено дело по иску Чернецкого о взыскании стоимости часов, сданных в ремонт часовой мастерской. Часы были приняты мастером Чайка и были разбиты затем учеником мастерской Грицек.
Народный суд 2-го участка г. Поти возложил ответственность за порчу часов на Чайку и Грицек, а часовую мастерскую от ответственности освободил. Судебная коллегия Верховного суда Грузинской ССР решение Народного суда оставила в силе.
Судебная коллегия Верховного суда СССР разрешение данного дела признала неправильным и дала следующие указания:
«Суд не выяснил, кто именно взял в починку часы Чернецкого: мастерская или Чайка. Между тем, это обстоятельство имеет существенное значение для правильного разрешения дела, так как, если подрядчиком является мастерская, то она и несет перед Чернецким ответственность за целость и сохранность переданных ей часов, а Чайка и Грицек, как работники мастерской, несут ответственность только перед мастерской на основании Кодекса законов о труде. Если же часы были взяты в починку самим Чайкой, то он, как подрядчик, лично несет имущественную ответственность за целость часов... в порядке ст. 222 ГК, т. е. в силу заключенного между сторонами договора подряда» 2.
Такова практика советских судебных органов 3.
Отсюда можно сделать некоторые дополнительные выводы о соотношении коллективной и индивидуальной вины. Выше указывалось, что вина юридического лица слагается из провинностей его органов и участников, но не сводится к ним, так как представляет собой новое качество — вину коллектива, за которую несет ответственность юридическое лицо. Однако ответственность юридического лица не исключает ответственности конкретных виновников перед юридическим лицом в порядке
' «Судебная практика Верховного суда СССР», 1947, № 3, стр. 18.
2 «Сб. ностановлений Пленума и определений коллегии Верховного суда СССР за 1944 г.», М., 1948, стр. 245—246; см. также дело по иску Тер-Гри-горян к детской консультации («Сб. постановлении Пленума и определений коллегии Верховного суда СССР за 1943 г.», М., 1948, стр. 175); дело по иску Матинян к Чилингаряну (там же, стр. 180—181); дело по иску Сухумского консервного завода к Хлыстунову (там же, стр. 181—182); дело по иску Сванидзе к артели «Мкеравта Коммуни» (там же, стр. 182); дело по иску Андрианова к Эглит («Судебная практика Верховного суда СССР», 1946, № 3, стр. 23—24); дело по иску Воейковой к домоуправлению и Изотовой («Судебная практика Верховного суда СССР», 1947, № 7, стр. 15—16).
3 Такова же практика советских арбитражных органов, которые возлагают ответственность только на юридические лица, а о наиболее серьезных проявлениях виновности должностных лиц сообщают соответствующим организациям.
229
регресса: ответив за свою вину перед потерпевшим, юридическое лицо может затем переложить эту ответственность на отдельных лиц, что в наших условиях регулируется особыми нормами. Отношения по регрессному иску не изменяют, таким образом, характера гражданско-правовой вины юридических лиц.
*
Против положительного разрешения вопроса о вине как субъективном основании ответственности советских юридических лиц (особенно за неисполнение договорных обязательств) в литературе по советскому гражданскому праву выдвинуто много возражений.
Главным мотивом этих возражений обычно служит то, что принцип виновной ответственности социалистических предприятий, учреждений и организаций может, якобы, привести к снижению ответственности за результаты их хозяйственной деятельности, нарушить выполнение ими договорных обязательств, а следовательно, и выполнение народнохозяйственного плана. С точки зрения сторонников этой концепции, ответственность за исполнение договорных обязательств должна быть построена только на объективных ее основаниях (факт неправомерного нарушения договора, последовавший затем ущерб и причинная связь между этими фактами). Что же касается субъективного основания ответственности (т. е. вины юридического лица), то оно не должно приниматься во внимание. Иными словами, в договорных отношениях между социалистическими предприятиями, учреждениями и организациями должна быть установлена более строгая ответственность должника, которая обеспечивала бы реальное исполнение договора, а вместе с тем и плана. Речь идет, таким образом, об исключении вины из числа оснований ответственности в отношениях между социалистическими хозяйственными органами.
В литературе последних лет наиболее четко сформулировал эту точку зрения Л. И. Картужанский: «Является ли условием ответственности за убытки наличие вины на стороне невыполнившего свои обязательства контрагента?» — ставит он вопрос и дает на него отрицательный ответ 1.
По мнению Л. И. Картужанского, отрицательное разрешение этого вопроса вытекает из известного постановления СНК СССР от 19 декабря 1933 г. «О заключении договоров на 1934 год»2, коим установлена недопустимость включения в договоры между хозяйственными органами условий об ограничении ответственности поставщиков по каким-либо иным причинам, кроме утвержденных планов перевозок. «Смысл этой пра-
* Л. И. К а р т у ж а н с к и и, Ответственность за исполнение договоров в социалистическом хозяйстве, «Вестник Ленинградского университета», 1950, № 4, стр. 105.
2 СЗ СССР, 1933, № 73, ст. 445.
230
вительственной директивы заключается в том,—пишет Л. И. Картужанский,—что ею подтверждается в категорической форме принцип реальности договора. При таких условиях всякое неисполнение договора, опосредствующего плановые обязательства, всегда недопустимо, будет ли это неисполнение по объему, по сроку, по качеству и т. д. И .потому право требовать возмещение не связано с доказыванием вины в положительном или отрицательном смысле» 1.
«Ценность» этих высказываний автора заключается только в одном: он открыто выразил давно существующую в среде некоторой части советских цивилистов оппозицию к вине.
По существу же такая концепция совершенно неправильна. Здесь смешивается реальное исполнение договорных обязательств между хозорганами и материальная ответственность хозорганов за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств.
Постановление СНК СССР от 19 декабря 1933 г. предусматривает имущественную ответственность неисправных контрагентов в виде уплаты штрафных санкций и возмещения убытков и особо оговаривает, что «уплата пени, неустойки, штрафа и возмещение убытков не освобождает сторону, уплатившую их, от исполнения договора». В этом выражен один из основных принципов советского договорного права — принцип реального исполнения договора, 'поскольку каждое неисполнение либо ненадлежащее исполнение договора прямо или косвенно отражается на выполнении народнохозяйственного плана.
Таким образом, ответственность неисправного контрагента состоит прежде всего в том, что он обязан так или иначе реально (в натуре) выполнить договор. Предположим, что поставщик поставил недоброкачественную продукцию, которая была затем забракована. Поставщика обяжут заменить негодную продукцию доброкачественной. Эта обязанность поставщика вытекает из ст. 19 'постановления СНК СССР от 19 декабря 1933 г. Отсюда ясно, что обязанность реального исполнения договора не ставится у нас иногда в зависимость от виновности либо невиновности контрагента. Наш закон устанавливает, что хотя контрагент и не виновен в ненадлежащем исполнении договора, но интересы народнохозяйственного плана требуют, чтобы он его все же реально выполнил (если для этого есть, конечно, необходимые объективные условия или, как указано в ст. 119 ГК, если «доставление имущества того же рода не стало объективно невозможным»).
Следовательно, вопрос о реальном исполнении договора может разрешаться иногда не по принципу вины, а по принципу бе^.^псвнон ответственности 2.
' Л. И. К а р ту ж а некий, Указ. статья, стр. 105. 2- О реальном исполнении договорных обязательств по советскому праву см. И. Б. Н о в н ц к я и, Реальное исполнение обязательств, «Труды научной
231
Однако вопрос о реальном исполнении договорных обязательств социалистическими предприятиями, учреждениями и организациями является только частью общей проблемы ответственности советских юридических лиц. В основном же эта проблема решается, исходя из принципа виновной ответственности.
Предположим, что хозяйственный орган привлекается к гражданско-правовой ответственности за просрочку поставки товара либо за поставку недоброкачественной продукции, которая вследствие этого была уценена и реализована. Вопрос о реальном исполнении договора в данном случае уже не ставится (товар, хотя и с просрочкой, но поставлен, продукция, хотя и уценена, но принята и реализована). Вместе с тем неисправный поставщик обязан ответить перед покупателем за нарушение условий договора (уплатить штрафные санкции, возместить убытки). Каковы основания этой ответственности? Могут ли они быть ('как и при реальном исполнении договора) только объективными (противоправное нарушение договора, причинение ущерба, причинная связь между неисполнением и ущербом)? Обязан ли суд (арбитраж), решая вопрос об ответственности неисправного должника, принять в этих случаях во внимание только эти объективные моменты, либо же должен учесть и виновность должника?
Л. И. Картужанский считает, что при разрешении вопроса об ответственности советских юридических лиц суд (арбитраж) должен всегда -принимать во внимание только объективные обстоятельства, так как «право требовать возмещения не связано с доказыванием вины в положительном или отрицательном смысле».
Такое решение вопроса не находит оснований в советском законодательстве. Оно прямо противоречит ст. 118 ГК и всем другим законодательным актам о договорных связях между социалистическими организациями (в частности, постановлению СНК СССР от 19 декабря 1933 г.). Л. И. Картужанский необоснованно распространяет на данные случаи принцип безвиновной ответственности (ч. I, ст. 119 ГК), т. е. превращает исключение, установленное в этой статье, в общее правило2.
сессии ВИЮН 1—6 июля 1946 г.», М., 1948, стр. 143—171; его же, Участие кредитора в исполнении договорного обязательства, жур. «Советское государство и право», 1947, № 7; А. В. В е н еди к т о в, Договорная дисциплина в промышленности, Л., 1935; М. М. А г а р к о в. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940; 3. И. Ш к ундин, Обязательство поставки товаров в советском праве, М., 1948; И. Б. Новицкий н Л. А. Лун ц, Общее учение об обязательстве, А^., 1950, стр. 292—299.
2 Об ограниченности сферы применения ст. 119, ч. I ГК в договорных отношениях между социалистическими организациями см. О. С. Иоффе, Значение вины в советском гражданском праве, «Ученые записки Ленинградского университета», № 129, 1951, стр. 159—160. Мы, однако, не согласны с его выводом о том, что принцип безчиновной ответственности, выраженный в ст. 119, ч. I, ГК, «вообще неприемлем для социалистического гражданского права». Практика договорных связей хозорганов опровергает этот вывод.
9Ч9
Такое решение вопроса исходит из ошибочного отождествления общегосударственных и хозрасчетных интересов советских хозяйственных органов. Между тем, несмотря на единство этих интересов, их ни в коем случае нельзя смешивать. Учитывая различия между ними, советское договорное право по-разному решает и вопрос об основаниях ответственности: а) за неисполнение договора в натуре и б) за всякое другое неисполнение договорных обязательств, когда оно наносит ущерб интересам данного хозоргана. В последнем случае (просрочка, нарушение условий по качеству и т. д.) было бы неправильно решать вопрос об ответственности хозоргана (юридического лица), исходя только 'из объективных оснований. В хозрасчете проявляется самостоятельность юридического лица, его собственная воля. Отсюда понятно, что и отвечать оно должно, по общему правилу, только за последствия своих свободных волевых действий.
В этой связи требуется уточнить понятие реального исполнения договора. Л. И. Картужанский подводит под понятие реального исполнения договора не только исполнение договора в натуре (поставка партии товара, возведение строения и т. д.), но и всякие другие обязательства, вытекающие из договора (по срокам, качеству и т. д.). Этим безгранично расширяется понятие реального исполнения. Между тем, принцип реального исполнения характеризуется другими чертами я прежде всего невозможностью замены реального исполнения договора (в натуре) номинальным, т. е. невозможностью откупиться от реального исполнения штрафными санкциями и 'возмещением убытков. В этом заключается принципиальное отличие советского договорного права от буржуазного, где уплата штрафных санкций и возмещение убытков, по общему правилу, освобождает должника от реального исполнения договора.
Штрафные санкции и возмещение убытков служат у нас стимулирующим фактором к реальному исполнению договора, но не являются самоцелью.
Однако ответственность контрагента не ограничивается этим односложным правилом. Иногда реальное исполнение теряет смысл (для кредитора) либо отменяется по указанию регулирующих органов, либо же оказывается невозможным по другим причинам. Во всех этих случаях, т. е. за пределами собственно реального исполнения, остается еще широкое поле ответственности должника за иные обязательства по договору, когда о реальном исполнении его речь уже не идет. Ответственность советских юридических лиц за подобные нарушения договорных обязательств построена у нас не только на объективных, но и на субъективных основаниях.
На наш взгляд, Л. И. Картужанский неправильно понимает реальное исполнение договора, смешивает его с общим принципом договорной ответственности и, подменяя один принцип другим, приходит к совершенно необоснованным выводам о
233
неприменимости виновной ответственности к договорным отношениям между социалистическими организациями.
Л. И. Картужанский и другие советские цивилисты, возражающие против принципа вины в договорных отношениях между социалистическими организациями, недооценивают воспитательного значения этого принципа. Аргументация этих цивиля-стов в пользу безвиновной ответственности весьма примитивна. Они исходят из реальности нашего народнохозяйственного плана, его объективной выполнимости и пытаются рассматривать наши хозяйственные органы как некие автоматы, которым достаточно дать плановое задание, и оно будет выполнено само по себе. Поскольку наш план реален, то «неисполнение плана и вытекающих из него плановых (соответственно договорных) обязательств,— пишет Л. И. Картужанский,— всегда предполагается виновным» '.
Подобная «аргументация» не выдерживает критики. Она исходит из недооценки роли субъективных факторов в выполнении народнохозяйственного плана, т. е. роли волевых усилий наших организаций, учреждений и предприятий и их руководителей в преодолении трудностей. Тот факт, что наш народнохозяйственный план (и заключенные на его основе договоры между социалистическими организациями) реален, вовсе не означает, что он выполняется автоматически.
Совсем иначе учил нас понимать реальность нашего плана И. В. 'Сталин. Он указывал, что наша производственная программа «реальна хотя бы потому, что у нас есть налицо все необходимые условия для ее осуществления... Ее выполнение зависит теперь исключительно от нас самих, от нашего умения и нашего желания использовать имеющиеся у нас богатейшие возможности» 2.
Как видим, И. В. Сталин прямо указывал на единство объективных и субъективных предпосылок выполнения плана и особо подчеркивал значение субъективного фактора в выполнении плана, т. е. значение нашего умения и желания использовать имеющиеся у нас богатейшие возможности для его выполнения.
Советские социалистические юридические лица всей своей деятельностью показали умение выполнять все возлагаемые на них задания. Однако у нас есть еще и такие организации,
1 Л. И. Картужанский, Указ. статья, стр. 105. Вызывают недоумение последние слова автора о том, что невыполнение договорных обязательств «всегда предполагается виновным». Одно из двух: либо автор, после того как он несколькими строками выше разделался с принципом вины в советском договорном праве, решил опровергнуть самого себя и заговорил о презумпции виновности неисправного контрагента (этот принцип, как известно, лежит у нас в основе института договорной ответственности, поскольку неаккуратный контрагент предполагается виновным в неисполнении, пока не докажет невиновность), либо же автор не понимает смысла презумпции невиновности в советском гражданском праве и говорит о ней. как о неопровержимой презумпции, неизвестной нашему праву. 2 И. Стал и н, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 382.
234
учреждения и предприятия, которые не всегда справляются со своими задачами. Это случается, как правило, тогда, когда эти организации и их руководители не проявляют необходимого умения и желания использовать имеющиеся в их распоряжении возможности, т. е. когда они пассивны 'в преодолении встретившихся трудностей.
Наши судебные и арбитражные органы часто встречаются с подобными случаями. Любое гражданское дело о плохом выполнении обязательств юридическим лицом вскрывает самые отвратительные черты в характере отдельных хозяйственников и администраторов, руководителей и отдельных рядовых рабочих и служащих: косность, рутину, очковтирательство, погоню за количественными показателями выполнения плана в ущерб качеству продукции, попытки создать незаконные резервы, растранжиривание государственных и общественных средств, стремления переложить ответственность за промахи и недостатки в своей работе на других либо на различные «объективные» обстоятельства и тем избежать ответственности и т. д. и т. п. О таких работниках говорил Н. С. Хрущев на XIX съезде Коммунистической партии, которые на словах выражают свое согласие с партийными и государственными директивами, а на деле кладут их под сукно, равнодушно относятся к порученному делу, мало проявляют заботы и энергии, чтобы обеспечить успешное выполнение поставленных задач. «Таких работников не тревожит то, что решения Партии и Правительства на порученном им участке выполняются неудовлетворительно. Они работают с прохладцей, без энергии, не проявляют инициативы и настойчивости. То, что можно с успехом сделать сегодня, такие работники откладывают «на завтра» и нередко живое дело топят в бумажной волоките» '.
На XIX съезде КПСС было особо 'подчеркнуто, что среди части партийных, советских, хозяйственных и других наших работников все еще слаба партийная и государственная дисциплина, и что в составе 'наших кадров имеется немало работников, которые формально относятся к решениям партии и правительства, не проявляют активности и настойчивости в борьбе за проведение их 'в жизнь, не беспокоятся о том, что дела у них идут плохо н что интересам страны наносится огромный ущерб.
Такие и подобные им отрицательные явления объясняются влиянием пережитков капитализма на психологию советских людей. Эти пережитки не отмирают сами собою, они очень живучи, могут расти и против них надо вести решительную борьбу, искоренять самым беспощадным образом.
Об этом же говорили в своих выступлениях многие делегаты съезда. На конкретных примерах из нашей жизни они по-
_ ' Н. С. X р у щ ев, Доклад XIX съезду партии об изменениях в Уставе ВК.Щ6), Госполитиздат, 1953, стр. 12.
казали, что такого рода факты являются результатом отставания сознания людей от экономических условий их жизни. Задача заключается в том, чтобы это отставание преодолеть в максимально короткий срок.
Советское социалистическое гражданское право ведет энергичную и эффективную борьбу с пережитками 'капитализма. Разрешая вопрос об ответственности юридического лица, советские судебные и арбитражные органы вскрывают подобные случаи в деятельности отдельных организаций и тем способствуют их предотвращению в дальнейшем, подтягиванию отстающих организаций до уровня передовых.
Совершенно очевидно, что практическое осуществление этой воспитательной функции советского гражданского права возможно только тогда, когда ответственность наших предприятий, учреждений и организаций (как договорная, так и деликтная) будет построена, как правило, не только на одних объективных, но и на субъективных основаниях. Изучение судебной и арбитражной практики привело нас к выводу, что советский суд и арбитраж твердо придерживаются этого правила '.
' Яркими примерами того, как наши судебные и арбитражные органы строго проводят принцип виновной отвественности, могут служить следующие дела': дело по иску Владивостокского рабкоопа к Госбанку (жур. «Советская юстиция», 1939, № 12, стр. 70); дело по иску Быкова к заводу (жур. «Советская юстиция», 1940, № 9, стр. 37); дело по иску Межевовз к Выксунскому металлургическому заводу (Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1942 г., М., 1947, стр. 111);
дело по иску Тер-Григорян к детской консультации' (Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1943г., М., 1948, стр. 175); дело по иску Пащенко к гостиннице «Интурист» (там. же, стр. 175—176); дело по иску Сарычева к парикмахерской (там же, стр. 176—177); дело по иску Сухумского консервного завода к Хлыстунову (там же, стр. 181—182); дело по иску Заготзерно к управлению Камского речного пароходства (Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1944 г., М., 1948, стр. 311); дело по иску колхоза «Кзыл-Ту» к Омарову и Малаеву (из практики Прокуратуры СССР по надзору за соблюдением законности, февраль 1951 г.); дело по иску колхоза «Дружба» к Смилгину и др. (там же, март 1951 г.); Определение ГСК ВС СССР от 6 января 1951 г., по делу № 36/1305; Определение ГСК ВС СССР от 4 июня 1952 г. по делу № 03/486 по иску Шубина к заводу. См. также следующие, наиболее характерные решения Союзного Госарбитража; по делу Монтажтехдетали об убытках от недопоставки строительных материалов и деталей (жур. «Арбитраж», 1937, № 16); по делу треста Ком-мунзнергостроя об убытках от недопоставки строительных материалов (там же); по делу Треста теплосилового оборудования об убытках от поставки недоброкачественного оборудования (там же); по делу треста столовых об убытках от поставки недоброкачественных машин (жур. «Арбитраж», 1938, № 8); по делу Новороссийского цементного завода об убытках от смешения разных сортов продукции (там же); по делу треста «Лесбу.м-машина» об убытках от поставки недоброкачественного оборудования (жур. «Арбитраж», 1939, № 11); по делу «Грузлесдерева» об убытках от просрочки в поставке сырья (жур. «Арбитраж», 1940, № 2); по делу Главлен-хлоппрома и Ленинградского торгового порта об убытках от гибели хлопкг> (жур. «Арбитраж», 1940, № 5—6, стр. 28—29).
236
«все книги «к разделу «содержание Глав: 17 Главы: < 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17.