1. Ситуация на рынке труда в РФ (тендерный аспект)

Происходящая в Российской Федерации трансформация общества неоднозначно отразилась

на положении обоих полов.

С одной стороны, происходит падение производства (более чем вдвое к 90-му году) и его

теневизация (по оценкам, от 40 до 70% ВВП); снижение спроса на труд и массовая безработица

(ищут работу и готовы приступить к ней 10% экономически активного населений); девальвация и

без того низкой цены рабочей силы (реальная заработная плата в конце текущего десятилетия

составила треть от его начала); постоянно растущая бедность, в том числе и работающих людей,

которым мало платят (в среднем за 1999 г. - 60 долл. в месяц), задерживают начисленное (на 1

октября 2000 г. невыплаты составляют 39 млрд руб. или 40% месячного фонда заработной платы),

выдают в натуре или «в конвертах» (примерно 20% от всего причитающегося) и пр. С другой

стороны, продолжается процесс выстраивания новых экономических отношений и механизмов

под идею личной экономической активности, разнообразия форм собственности и занятости,

задачу самообеспечения человека и его семьи.

К сожалению, пока преобладает негативная результирующая указанных тенденций,

включающая консервирование традиционализма в гендерно ориентированных отношениях.

Особенно это заметно на рынке труда, сформированном в переходный период как явно

сегментированный по полу.

Здесь социально слабый пол пострадал больше мужчин. На сегодня женщины составляют

большинство вытесненных из производства - из общего числа в 12 млн. человек вытесненных из

экономики за 1991 - 1998 гг. 8 млн. составляют женщины155, хотя справедливости ради скажем,

что с 1995 г. рост численности безработных мужчин опережает женские показатели и в чем-то они

оказались более дезориентированными, чем «слабый пол». Но и на таком фоне женщины остаются

лидерами в зарегистрированной безработице (70% за 1999 г.) в связи с ее хронизацией - в России

мужчины трудоустраиваются быстрее, чем женщины. По данным службы занятости, доля тех, кто

трудоустраивается более года среди последних вдвое выше.

И дальнейшее для них весьма проблемно. По обследованиям 255 городов, почти 35%

менеджеров предприятий планируют принять на работу «только мужчин», 50% руководителей

органов государственного управления и юстиции - «в основном мужчин», 60% в сфере финансов -

«только мужчин и в основном мужчин». Видимо, политика и законодательство в области труда и

занятости должна отреагировать на эти тенденции, возможно, в форме квотирования по полу

массовых увольнений, адаптирования для женщин правительственных программ общественных

работ, поощрения развития «третьего», некоммерческого сектора, социальных услуг, расширение

инвестиций и человеческий капитал в виде вложений в учреждения просвещения,

здравоохранения и социального обслуживания, которые, как водится, в основном предоставляет

рабочие места женщинам156.

Однако и среди еще имеющих сейчас оплаченное рабочее место женщины опережают

мужчин по вынужденной неполной занятости. По статистике за 1998 г. отработавших в неделю

менее 30 часов среди женщин было 14,7%, а у мужчин - 7,6%157. Конечно, здесь имеют значение

особенности законодательно установленного режима времени для некоторых категорий, где

большинство кадров женщины (образование, медицина), а также добровольная неполная занятость

по семейным обстоятельствам,, но все же работниц чаще отправляют в административные отпуска

и другие неоплачиваемые перерывы. У них больше увольнений в связи с высвобождением, по-

прежнему  велик  страх  перед  безработицей,   много  случаев   (до  40%)   ущемления   прав   и

1 СО

интересов.

В целом реформа с ее приватизацией государственной собственности в целях версификации

интересов экономических субъектов не привела к появлению альтернативных форм труда,

которые свидетельствовали бы о перестройке сущности отношений в этой сфере. Это во многом

объясняет затянувшийся на годы процесс пересмотра Трудового кодекса, в котором нет ярко

выраженной общественной потребности. Через 9 лет реформы всего 6% женщин и 8% мужчин

работают не по найму, в том числе только 0,6% женщин и  1,2% мужчин выступают как

работодатели, остальные, как и в прежние времена, вынуждены, чтобы жить, продавать (прямо

скажем, недорого и дешевле, чем прежде) свою рабочую силу. А среди работодателей женщины

составляют всего 30% (при общем показателе в занятых - 48%), в основном в малом бизнесе,

поскольку в крупном они почти не представлены. Тем самым не приходится говорить о каком-то

значительном изменении экономического, прежде всего, социально-трудового положения

женщины.

Более того, в профессиональной сфере оно заметно ухудшилось. Их не стало в сфере

квалифицированного труда, где женщинами были исторически завоеваны определенные позиции:

на должностях рядовых и среднеуровневых управленцев на предприятиях, в инженерно-

конструкторском корпусе, в науке, в приборостроении, электронике. Под нож пошла

отечественная текстильная промышленность, где средний разряд рабочего (ткачихи и

прядильщицы) был сравним со сложностью труда в машиностроении, а также отечественное

приборостроение, электроника, часовое производство. Женщин оставили там, где они пока не

могут быть заменены мужчинами, хотя процесс замещения уже начался (в финансовых

учреждениях, структурах федерального управления, в информатике, городском

электротранспорте, в связи, в некоторых секторах торговли и т.п.). Женский труд, ранее

наполовину сосредоточенный в сфере реального производства (в промышленности прежде всего)

оказался наиболее востребованным в сфере обслуживания (главным образом, торговля, а также

сервис, жилищно-коммунальное хозяйство), где наблюдается не только относительный, но и

абсолютный прирост занятости. В то же время социально-культурные отрасли, в которых доля

женского труда внешне возросла, только сохраняют прежнюю численность, а безусловный рекорд

сокращений интеллектуальных занятий поставили наука и проектное дело. Таким образом,

произошло усиление сегрегации в сферах профессиональной занятости женщин. Многочисленные

обследования конкретных фирм показывают, что новые хозяева меняют многое (ассортимент,

взаимоотношения, финансовые потоки), но не традиционное разделение труда по полу. Даже на

успешно приспособившихся к рынку предприятиях женщины, как правило, - штамповщицы,

упаковщицы, секретарши, мужчины - слесари, ремонтники, менеджеры.

Как и 10 - 15 лет назад, качественная структура женской рабочей силы значительно

отличается от мужской. Подавляющая часть женщин сконцентрирована в ограниченном

количестве отраслей и профессий и на сравнительно низких должностных уровнях, они в большей

степени заняты ручным и малоквалифицированным трудом, неоправданно много женщин

работает на тяжелых физических работах и в производствах с тяжелыми и вредными условиями

труда. На этом фоне островом благополучия кажется появление в России современных зон

занятости, в которых женщины сумели отвоевать себе место в конкуренции с мужчинами

(риэлтеры и дилеры, страховщики, специалисты по информатике, рекламе) или были допущены

туда по необходимости (публичная политика, профессиональная армия).

Объективная потребность в оплачиваемом занятии для женщины, без вклада которой в

семейный бюджет сегодня не прожить, реализовалась в виде мощного сегмента неформальной

занятости на рынке труда: по расчетам, это не менее 5-6 млн. женщин (20% к численности в

легальном секторе), которые получают более или менее регулярно свой доход, зачастую

полукриминальным способом. Получили распространение срочные контракты, договоры подряда

и т.п., но в них преобладают мужчины. К счастью, пока девять десятых ныне официально

работающих женщин, регулярно обследуемых органами статистики, все еще трудятся в условиях

постоянного найма на полный день.

Вообще женщины в период безоглядной ломки сложившихся правил поведения оказались

менее криминализированной частью общества, включая трудовой сектор экономики. Они больше,

чем мужчины, тяготеют к законопослушному работодателю, представленному, как правило,

государственным или государственно-акционерным крупным предприятием, где можно

рассчитывать на соблюдение норм социальной защиты. Поэтому они больше заинтересованы в

сохранении определенного уровня государственного регулирования, реализуемого через

функционирование системы трудового права.

И это желание справедливо, ибо все исследования неформального, «серого» рынка

показывают, что женщина в условиях тамошнего бесправия является объектом самой

бессовестной эксплуатации не только трудовой, но и морально-этической и сексуальной. У

«неформалов» господство, главенство мужчины-хозяина является абсолютным и по сути

воспроизводит доцивилизованную роль женщины как объекта, а не субъекта отношений, что

выступает даже не как патриархат, а как рабовладение.

Но чем объяснить, что при всех тендерных перекосах периода реформ в России, тем не менее

до настоящего времени сохранились значительные по мировым стандартам масштабы женской

занятости (в возрасте 15-72 лет - 55%)? Причина - не только в истории страны, технологической

структуре производства, уровне производительности общественного труда, но и в необычайной

дешевизне женской рабочей силы, обученной и квалифицированной.

Еще в СССР, централизованная тарифная политика, хотя официально и устанавливала

единые по полу тарифы, но фактически отдавала предпочтение оплате труда в мужских отраслях -

тяжелой промышленности, на строительно-монтажных работах, на транспорте. Отсюда хуже

оплачиваемыми оказались отрасли с так называемой меньшей народнохозяйственной

значимостью - легкая, пищевая, образование, здравоохранение с преимущественно женской

занятостью. В пользу мужчин фактически выплачивались надбавки за тяжесть работ, районные

коэффициенты на Севере, доплаты за сверхурочные, на которых реже использовались женщины,

перегруженные домашним хозяйством. В пользу мужчин складывалась также и должностная

иерархия и, следовательно, иерархия заработков. Сегодня эта разница официально по заработной

плате составляет, по данным статистики, 30%, а неофициально, по данным опросов ВЦИОМ - до

45 - 50%. Причем во многом указанное различие объясняется не факторами оценки труда

(женщины действительно отстают в квалификации, у них меньший стаж и т.п.), но факторами

реальной дискриминации (сложившейся прежде пирамидой отраслевых зарплат, монополией

государства на размер минимума оплаты, сознательной недоплатой в бюджетных учреждениях и

т.п.).

Учитывая подобные причины, формируемые макрополитикой государства, следует с особым

вниманием отнестись к тендерной оценке промышленной политики, направленной в основном на

развитие добывающих отраслей (где женщине либо нет места, либо женский труд прямо запрещен

по его условиям), противопоставить ей меры по стимулированию отечественной легкой,

текстильной и пищевой промышленности (кредиты, налоги, таможенные пошлины,

государственные инвестиции) и меры в области малого предпринимательства, в котором очень

заинтересованы женщины. В антидискриминационных целях следовало бы расширить систему

государственной поддержки, включая правовые ее аспекты, профессиональное обучение женщин,

особенно в первичном его звене, где они отстают, и системы повышения квалификации,

потребность в котором у женщин выше, чем у мужчин из-за перерывов на материнство. Надо,

наконец, задействовать законодательно существующие правовые акты о продвижении женщин в

государственной службе и попытаться применить их для других организаций.

Что касается сложившейся дифференциации в заработной плате по полу, то ее исследование

важно не только с точки зрения констатации причин живучести дискриминации женского труда,

дающей явную экономию работодателю. Не менее важен и вывод с собственно тендерных

позиций, касающийся того, как строятся экономические взаимоотношения в переходной

экономике на уровне разнополых индивидуумов. При общем низком уровне жизни и цены

рабочей силы в РФ труд мужчин все же оценивается так, что позволяет ему содержать себя и

семью на более достойном в нищей стране уровне, а труд женщин, как правило, ориентирован

только на собственный прожиточный минимум, нередко без учета иждивенца. Так, в августе 2000

г. при прожиточном минимуме трудоспособного в 1300 руб. в месяц работа учительницы,

воспитательницы, медсестры, ткачихи, штамповщицы, упаковщицы, лаборантки, уборщицы

позволяла всего лишь не умереть с голоду, если ты не живешь в семье, где истинным кормильцем

является мужчина. Весьма действенный способ консервации обществом и государством реального

неравноправия по полу!

Исходя из социо-половой значимости проблем оплаты труда, необходимо специально

рассмотреть действующую модель движения минимальной заработной платы, которая должна

быть освобождена от функции нормирования социальных выплат и ориентирована на рыночные

закономерности. Определенная перестройка ожидается в системе оплаты бюджетников, - во всех

этих направлениях законодательства, несомненно, присутствует сильная тендерная составляющая

в пользу женщин.

Безусловно, регулирование трудовых отношений в целом и отношений найма в особенности

в наш переходный период не может не испытывать давления во многом изменившегося характера

рынка труда, что, в свою очередь, получает отражение в новациях трудового законодательства по

сумме факторов. Вместо обязательности труда и гарантии полной занятости для трудоспособных

лиц обоего пола - свободный выбор занятий, естественно, на фоне конкуренции; вместо

планируемой заработной платы как доли участия в национальном доходе - цена рабочей силы,

отражающая ваш личный успех (или неуспех) в продаже своей главной собственности - рабочей

силы и т.п.

Отсюда, настоятельная потребность в пересмотре трудового законодательства, особенно

основополагающего его акта - Кодекса законов о труде - объективно ограничена переходной

стадией экономики и известным консерватизмом трудового права, имеющего ярко выраженную

социальную компоненту. Поэтому нам ближе идея не полного «перетряхивания» КЗоТа, а его

скорее адаптирования, в том числе с учетом социо-половой компоненты.