§ 4. Ревность

В свое время Вольтер отмечал, что «бурная ревность совершает более преступлений, чем корысть и честолюбие» 18. В настоящее время так сказать о ревности уже нельзя, она не имеет такого криминогенного значения, как это было, скажем, во времена Вольтера. В общей структуре преступных проявлений ревность занимает более скромное место по сравнению с наиболее распространенными мотивами совершения преступлений. Сфера действия ревности ограничена главным образом преступлениями против личности, а также иными посягательствами, сопровождающимися причинением того или иного ущерба потерпевшему. Но даже в структуре этих преступлений ревность — менее распространенный мотив совершения преступлений, чем, скажем, месть, хулиганские побуждения и т. д. Так, в структуре умышленных убийств преступления из ревности занимают примерно 12—14% 19. Однако это не исключает тон большой опасности, которую таит в себе ревность как стимул, толкающий людей на совершение тяжких преступлений.

Опасность ревности заключена в самом существе этого мотива, в его социально-психологическом содержании. Ревность, независимо от того, вызвана ли она действительными или ложными основаниями, всегда олицетворяет сомнение, боязнь потери какого-то блага (расположения, внимания, любви, дружбы и т. д.) и связанное с этим стремление любыми средствами удержать это благо, одному пользоваться вниманием, расположением другого лица. На эту особенность ревности указывал еще Декарт. «Ревность,— писал Декарт,—■ есть вид страха при желании сохранить за собой обладание каким-либо благом» 2и. Спиноза также отмечал, что «ревность есть забота о том, чтобы одному наслаждаться достигнутым и удержать его»21. Аналогичную оценку ревности давал Бальзак. Он писал: «Чувство ревности у мужчин, по-видимому, столь же необъяснимо, как и чувство страха.

Быть может, впрочем, что проявление страха в любви и представляет собой ревность. В таком случае ревнивец на самом деле сомневается не в своей жене, а в себе самом» 22.

Боязнь потери какого-то блага и вызванное этим стремление во что бы то ни стало сохраниib за собой это благо, удержать объект ревности нередко приводит к совершению общественно опасных действий, в том числе тягчайших преступлений против личности — убийству.

Нужно, однако, отметить, что не все криминалисты разделяют такое понимание ревности. Возражения, которые в связи с этим приводятся, сводятся к следующему.

Полагают, что с точки зрения подобного понимания ревности невозможно объяснить такое престугление, как убийство: благо, которое лицо  намеревается  удержать  посредством  совершения

59

преступления в этом случае не только не остается у него, но и вообще утрачивается 23. На это можно ответить следующее. В случаях совершения убийства специфические особенности ревности, связанные со стремлением одному пользоваться вниманием, расположением другого лица, выражаются наиболее ярко и приобретают крайние формы. Наглядной иллюстрацией этому могут служить многочисленные примеры, описанные в художественной литературе. Достаточно вспомнить Отелло из одноименной драмы Шекспира, Арбенина из произведения М. Ю. Лермонтова «Маскарад» или Карандышсва из пьесы А. Н. Островского «Бесприданница». В основе поведения этих лиц лежат безмерный эгоизм, беспредельное себялюбие, стремление во что бы то ни стало сохранить за собой право обладания любимым существом. К примеру, Карандышев из пьесы А. Н. Островского «Бесприданница» после того, как ему не удалось уговорить Ларису, решается на убийство ее, сказав при этом: «Так не доставайся же никому!»24

Одним из самых сложных и спорных вопросов в характеристике ревности является вопрос о ее нравегвенно-этической стороне, морально-этическом содержании.

Можно ли считать ревность низменным побуждением? Или, наоборот, это возвышенный, общественно полезный мотив, «симптом неравнодушия, свидетельство сильных страстей и живых человеческих чувств»? 25 Или это чувство носит нейтральный характер, и оценка его зависит от конкретной жизненной ситуации, нравственно-этической оценки действий, вызванных этим мотивом? Вот вопросы, которые обычно возникают, когда речь заходят о ревности как мотиве поведения. Эти вопросы носят не риторический характер. В праве они имеют самое непосредственное практическое значение, поскольку с ними связана проблема ответственности за преступления, совершаемые на почве ревности, в частности, определение вины и общественной опасности этих преступлений, индивидуализация наказания и профилактика указанных деяний. Но эти вопросы волнуют не только юристов. Мимо них по существу не проходит ни один исследователь, кто пытается проникнуть в тайну человеческих отношений, особенно отношений, возникающих между полами.

Следует отметить, что расхождения и противоречия в оценке мотива ревности часто проистекают из-за того, что в это понятие вкладывается различное содержание. Иногда ревность отождествляется с иными человеческими чувствами, которыми обычно сопровождаются отношения между полами. Между тем переживания ревности хотя и связаны с любовными чувствами, однако имеют иное содержание.

Несомненно, ревность весьма сложное социально-психологическое явление, и на вес эти вопросы однозначно ответить нельзя. Вряд ли здесь поможет и практика опросов населения, к которой прибегают иногда для выяснения мнения людей на этот счет.

Для того, чтобы дать правильную морально-этическую оценку ревности,   необходимо   выяснить  происхождение  ревности,  ее

60

социально-психологическое содержание и роль в человеческих отношениях, определить те обстоятельства, которые питает ревность.

Ревность нельзя считать чисто биологическим явлением, гюч-вившимся, подобно инстинкту, с момента рождения челове!,а. Возникновение чувства ревности, ее эволюцию нельзя рассматривать в отрыве от семейных и собС1венническнх отношений, в отрыве от развития общества. Ф. Энгельс писал, что ревность — эта «чувство, развившееся относительно поздно, можно считать твердо установленным... Ведь взаимная терпимость. . отсутствие ревности были первым условием для образования... крупных и долговечных групп, в среде которых только и могло совершиться превращение животного в человека»26.

Возникновение частной собственности повлекло за собой появление новых семейных отношений, изменение характера и содержания этих отношений. По существу произошло перенесение собственнических отношений на близких лю left. И поэтому не случайно, что в характеристике ревности немало общих черт, которые роднят ее с собственническими устремлениями.

Питательной основой ревности является боязнь потери какого-то блага, и, как следствие этого, стремление во что бы то чи стало удержать то благо, которое вызывает это чувство. Для ее возникновения не имеет значения, вызвано ли это чувство действительными или ложными основаниями27 Обычно условиями возникновения ревности являе1ся измена пли неразделенная любовь. Но нередко питательной средой ревности выступают сомнения в верности, любви, дружбе и т. д. Именно в сомнениях зреет злоба, негодование, ненависть, которые и придают ревности особую динамичность и стремительность. Во всех случаях в ревности выражается обида, недовольство действиями потерпевшего, его поведением, отношением к виновному лицу, чувство исключительного права на внимание, расположение, любовь. Иначе говоря, в основе ревности лежит раздраженное ложное тщеславие, доведенное порой злобой и негодованием до болезненного состоянья. Поэтому ревность выступает всегда как неприязненное чувство, она олицетворяет эгоизм в отношениях между людьми, где она, по существу, является выражением собственнических отношений, перенесенных на близких людей. Не случайно К. Маркс говорил, что ревнивец — прежде всего частный собственник.

Несомненно, чувство ревности, как уже отмечалось,— явление с точки зрения его социально-психологического содержания весьма сложное. В переживания ревности вплетаются многообразные чувства и побуждения: симптомы неравнодушия и любви, чувство обиды и неюдования, досады и гнева, но все эти чувства и побуждения имеют подчиненное значение. На первый план здесь выступает уязвленное самолюбие, раздраженное ложное тщеславие.

Иногда утверждается, что опасна не ревность сама по себе, а те негативные формы, в которых она проявляется. «Страшна

61

не ревность — страшны крайние и дикие формы ее проявления. Страшны и опасны. Страдать от неразделенной любви, от сомнения в своем совершенстве — горько, но и прекрасно. Расправляться с тем, кто тебя не любит, мстить за свои муки, за неуверенность в себе, за свои несбывшиеся надежды — преступно и мерзко» 29. По этому поводу нужно сказать следующее.

Ревность тем и знаменита, что она не просто свидетельствует о страданиях от неразделенной любви (в этом случае вообще нет ревности), а выражает стремление удержать «неразделенную любовь», и не только с помощью мелкой тирании, как это чаще всего бывает, но и любыми средствами, в том числе и такими, которые связаны с тягчайшими посягательствами на личность. Другими словами, ревность, поскольку она выражается вовне, всегда сопровождается какими-то претензиями к объекту ревности, ограничением прав и свобод другого лица. Если переживания от неразделенной любви не находят своего выражения вовне, они не являются предметом ни моральной, ни тем более правовой оценки. Ревность, с которой имеет дело уголовное право, именно тем и отличается, что она всегда связана с дикими формами ее проявления.

Интерес к ревности в праве не беспределен. Ревность интересует судебную практику постольку (и в таком объеме), поскольку (и в каком объеме) это необходимо для разрешения вопросов уголовной ответственности за преступления, совершенные на почве указанных побуждений, в частности, для индивидуализации уголовной ответственности и наказания, для установления обстоятельств, способствующих совершению преступления, предупреждению и профилактике этих преступлений, иначе говоря,— в таком объеме, в каком это состояние обусловило поведение виновного лица и нашло свое конкретное выражение в совершенном преступлении.

Форма проявления ревности, как и основания ее возникновения, могут быть разными, и, следовательно, неодинаковой может быть степень низменного содержания ревности. Ревность ревности рознь. Достаточно сравнить ревность Отелло из одноименной трагедии Шекспира и ревность Арбенина из произведения М. Ю. Лермонтова «Маскарад» или ревность Дмитрия Карамазова из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».

Ф. М. Достоевский говорит следующее по этому поводу: «Ревность! «Отелло не ревнив, но доверчив»,— заметил Пушкин, и уже одно это замечание свидетельствует о необычайной глубине великого поэта. У Отелло просто разможжена душа, и помутилось все мировоззрение его, потому что погиб его идеал. Но Отелло не станет прятаться, шпионить, подглядывать: он доверчив... Не таков истинный ревнивец. Невозможно даже представить себе всего позора и нравственного падения, с которыми способен ужиться ревнивец без всяких угрызений совести. Отел то не мог бы ни за что примириться с изменой — не простить не мог бы, а примириться — хотя душа его незлобива и невинна... Не то с иа-

62

стоящим ревнивцем: трудно представить себе с чем может ужиться и примириться и что может простить иной ревнивец. Ревнивцы-то скорее всех и прощают, и это знают все женщины» 30.

Большое значение в оценке ревности имеет поведение лица, вызвавшего ревность. Ревность в какой-то мере может быть извиняема поведением потерпевшего, особенно если поведение последнего носит глубоко аморальный характер, существенно затрагивает интересы лица, его честь и достоинство. Такая ревность^ видимо, не должна рассматриваться как обстоятельство, отягчающее ответственность.

Судебная практика свидетельствует, что ревность, особенно когда она вызвана действительными основаниями, например, изменой одного из супругов, служит непосредственной причиной возникновения сильного душевного волнения (аффекта), в состоянии которого лицо совершает тяжкое преступление — убийство,, телесное повреждение и т. д.

Тот факт, что ревность может у отдельных лиц вызвать состояние сильного душевного волнения, настолько очевиден, что он никем не оспаривается. Систематическое нарастание интенсивности напряжения в определенных условиях, особенно когда имеются обстоятельства, подтверждающие сомнение (например, измена) может привести в состояние исключительно сильного нервного возбуждения, при котором лицо не только утрачивает контроль над своими действиями, но и не всегда отчетливо сознает характер своих действий. Очевидно, что само по себе такое состояние не должно рассматриваться как обстоятельство, дающее основание для смягчения уголовной ответственности, ибо оно обусловлено не столько объективными обстоятельствами, сколько индивидуальными свойствами и особенностями личности. Иное решение привело бы не только к нежелательным последствиям, но и противоречило бы оценке ревности как низменного побуждения.

Особую сложность в судебной практике вызывают те случаи совершения преступления из ревности, когда состояние сильного душевного волнения (аффект ревности) вызывается аморальным поведением потерпевшего. Например, муж решается на убийство жены, застигнутой им в ситуации, не вызывающей сомнений; или в ответ на вызывающе-аморальное поведение одного из супругов другой из них причиняет ему тяжкие телесные повреждения. Квалификация подобных случаев зависит от оценки поведения потерпевшего, послужившего основанием для возникновения состояния сильного душевного волнения.

Как известно, советское уголовное право признает состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения при убийстве или телесном повреждении смягчающим вину обстоятельством при условии, если это состояние было вызвано насилием, тяжким оскорблением или иными противозаконными действиями потерпевшего, существенно затрагивающими интересы виновного или его близких. В связи с этим возникает вопрос, можяо ли подобную измену, если следствием ее явилось убийство или телесное повреж-

63

дение, расценивать как тяжкое оскорбление и в соответствии с этим квалифицировать такое преступление как совершенное при смягчающих обстоятельствах? Зависит ли эта оценка от характера ревности как низменного побуждения или характер ревности не влияет на оценку поведения виновного?

Разумеется, в определении морально-этической оценки совершенного общественно опасного деяния мы не можем отвлекаться от морально-этической оценки мотива, который вызвал это деяние к жизни. Однако оценка степени низменного содержания мотива во многом зависит от обстоятельств, которые вызвали его к жизни. Особенно это относится к тем мотивам, основанием возникновения которых является поведение другого лица.

К числу таких мотивов относится, в частности, месть и ревность. Чем выше степень аморального и противоправного поведения потерпевшего, явившегося основанием для возникновения ревности и мести, тем, по общему правилу, ниже степень низменного содержания этих мотивов.

С этой точки зрения измена одного из супругов, несомненно, является обстоятельством, которое не может не учитываться при оценке мотива ревности и совершенного под его влиянием общественно опасного деяния.

Но может ли такая измена рассматриваться как тяжкое оскорбление, предусмотренное ст.ст. 104 и 110 УК РСФСР,—-это зависит от конкретных условий, в которых она совершается. На этот вопрос однозначно ответить нельзя. Если эта измена совершается в форме, унижающей честь и достоинство другого лица или сопровождается обстоятельствами, унижающими его честь и достоинство, то она должна рассматриваться как тяжкое оскорбление и совершенное на его основе преступление должно квалифицироваться при наличии указанных в законе признаков, по ст.ст. 104 и ПО УК РСФСР.

У. был признан виновным в умышленном убийстве своей жены У-вой и покушении на убийство Ч., совершенные на почве ревности при следующих обстоятельствах. У. застал свою жену и гр-на Ч. в бане в момент нахождения их в интимных отношениях. Ч. убежал, а У-ва отказалась идти домой, так как находилась в нетрезвом состоянии. У. несколько раз приходил в баню, звал жену домой, но та отказывалась идти. Около 24.00 час. У. вновь пришел туда, и, увидев, что в помещении вместе с женой опять находится Ч., нанес последнему столовым ножом два удара в грудь, а затем тем же ножом нанес три удара в грудь жене, которая от полученных повреждений тут же скончалась, а жизнь Ч. благодаря своевременной медицинской помощи была спасена.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР переквалифицировала действия У. по ст. 104 и ст.ст. 15— 104 УК РСФСР. Она отметила, что вывод суда о том, что У. в период совершения преступления не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, был сделан без надлежащей оценки обстоятельств, предшествовавших преступлению. У. пока-

64

зал, на суде, что он был возмущен, застав жену с Ч. В течение вечера он неоднократно приходил за женой, но она отказывалась идти домой. Застав жену вторично с Ч., он не помнит, как выхватил нож и ударил им Ч., затем жену. При этих условиях, отмечает Коллегия, следует признать, что У. совершил убийство жены и покушение на убийство Ч. «в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного поведением потерпевших, тяжко оскорбивших достоинство виновного» 31.

Как уже было отмечено, для признания ревности мотивом совершения преступления не имеет значения, вызвана ли ревность действительными или ложными основаниями. Ревность, не имеющая оснований в действительности, так называемая безмотивная ревность, бывает не менее значительна, чем ревность, вызванная действительными основаниями. Однако данное обстоятельство нельзя игнорировать. Оно можег иметь определенное уголовно-правовое и криминологическое значение. Отсутствие оснований для ревности — нередко верное основание для вмешательства врача-психиатра. Судебная практика знает немало случаев, когда ревность носила патологический характер (бред ревности и другие формы ее проявления). «..Болезненная ревность интимно связана с искажением взаимоотношений между людьми, что порождает тяжелые конфликты семейного и общественного плана»32. Лицо, совершившее преступление в гаком состоянии, признается невменяемым.

Ревность, не имеющая реальных оснований, а являющаяся результатом чрезмерной подозрительности, по своему внешнему проявлению сближается с хулиганскими мотивами. Поэтому в судебной практике возникает немало вопросов, связанных с отграничением преступлений, совершенных на почве ревности, от преступлений из хулиганских побуждений.

Отличие этих преступлений следует искать в содержании и характере тех побуждений, с которыми виновный связывает совершение преступления.

Ревность всегда питается сомнениями в любви, дружбе. В ней выражается боязнь потерять расположение другого лица и стремление удержать это расположение. Эта специфика ревности накладывает свой отпечаток и на поведение лица, особенно до совершения им преступления. В этом случае, желая сохранить достигнутое во взаимоотношениях, лицо стремится изменить свое поведение. Иное содержание побудительных мотивов и иная форма поведения в случае совершения преступления на почве хулиганских побуждений. Не имея вовне сколько-нибудь видимой причины и проистекая всецело из разнузданного эгоизма, хулиганский мотив выражает исключительно стремление как-то проявить себя, чаще всего показать свою силу, удаль, пренебрежение к законам и правилам общежития, другим людям, обществу. В этом случае у лица отсутствует стремление изменить свое поведение, чтобы добиться внимания, расположения потерпевшей. Основой такого поведения выступает принцип «так хочется».

5    Н-902                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                       66

Поэтому в каждом конкретном случае нужно установить, с каким стремлением связывал свое поведение виновный, совершая преступление. Наряду с другими обстоятельствами, немаловажное значение в решении этого вопроса могут иметь характер взаимоотношений между виновным и потерпевшим (потерпевшей), продолжительность их взаимоотношений, непосредственный повод, послуживший основанием для возникновения намерения совершить преступление.

Только всесторонний учет всех обстоятельств совершения преступления даст возможность сделать правильный вывод о действительных мотивах, которыми руководствовался виновный в своем поведении.