IV

Нет оснований останавливаться долее на порочных попытках истолковать вопрос о «непреодолимой силе» вопреки ясному смыслу советского закона. Эти попытки давно сданы в архив. В настоящее время они представляют интерес главным образом при изучении истории науки гражданского права в первой главной фазе развития Советского государства. Для теории советского гражданского права важно лишь извлечь урок из связи между безуспешностью решения конкретного вопроса (о понятии «непреодолимой силы») и порочной теорией ответственности за гражданское правонарушение (так называемой «теорией причинения»).

Корни путаницы в вопросе о «непреодолимой силе» теперь вполне раскрыты — они идут из недр лжеучения о непригодности понятия «вины» для советского гражданского права.

А. Я. Вышинский, разоблачая вредительскую деятельность в теории уголовного права врага народа Крыленко, писал: «Его вредительская теория заключалась в том, что он приписывал советскому уголовному праву отсутствие понятия вины, которое он подменял понятием вреда» 1.

В теории гражданского права «предложения» избавиться от понятия вины как основания ответственности были не менее вредны — даже и в тех случаях, когда эти предложения делались по недоразумению или с известными оговорками.

Такими были, например, высказывания Стучки: «Наш УК отказался от принципа вины, заменив его принципом социальной опасности. От принципа вины отказался и ГК, только менее решительно» 2.

Нужно, однако, подчеркнуть, что искажающие смысл советского закона «толкования» понятий вины и «непреодолимой

1 «Социалистическая законность» 1938 г. № 6, стр. 9.

2 «Революция права» 1929 г. № 2, стр. 148.

силы» вовсе не были господствующим мнением среди советских юристов, разрабатывающих проблемы социалистического права.

Уже в 20-х годах была сформулирована в основном правильная позиция в этих вопросах.

«Мне думается, — писал проф. М. Я. Пергамент, — что пора бы покончить с крикливой басней о принципе «причинения», якобы господствующем у нас..., взамен начала «виновности» или «вины» 1.

Большинство советских юристов придерживалось взгляда, что принцип ответственности за гражданское правонарушение по нашему гражданскому праву — это принцип вины, а ст. 404 ГК и сходные с ней нормы нашего гражданского права, иначе обосновывающие ответственность, представляют собой разумные изъятия из общего правила.

В соответствии с этой общей позицией уже в первые годы действия наших Гражданских кодексов наметилось в теории гражданского права разграничение простого случая, как случайного обстоятельства, которое хотя и причинило противоправно вред, но не может быть поставлено в вину, и «непреодолимой силы», как случая квалифицированного, лежащего за пределами понятия вины и простого случая.

Раньше других высказались в этом смысле И. Б. Новицкий (в 1921 году) 2, С. И. Аскназий (в 1925 году) 3, затем А. И. Штейнберг 4, В. М. Нечаев 5, М. Я. Пергамент 6. Однако И. Б. Новицкий, писавший свои «Очерки гражданского права» в 1921 году, естественно, не мог еще рассмотреть проблему простого и квалифицированного случая на материале Гражданского кодекса, появившегося лишь год спустя.

Что касается А. И. Штейнберга и В. М. Нечаева, то они обсуждали в основном не условия ответственности по ст. 404 ГК и не понятие «непреодолимой силы», а общие вопросы XIII раздела главы Гражданского кодекса об обязательствах.

М. Я. Пергамент в своей критической статье, появившейся в 1928 году и посвященной разбору всего комментария Гражданского кодекса, не имел возможности уделить много места вопросу о границах ответственности за гражданское правонарушение.

1 Статья М. Я. Пергамента о третьем издании (1927 г.). «Комментария ГК»—«Вестник Советской юстиции» 1928 г. № 15/16, стр. 121 — 122 (отдел библиографии).

2 И. Б. Новицкий, Очерки гражданского права, ч. II, Обязательственное право, М., 1921, стр. 151—160.

3 С. И. Аскназий, Вина и причинение в обязательствах но возмещению вреда, «Вестник Советской юстиции» 1925 г. № 20, стр. 776—780.

4 Отчет о докладе А. И. Штейнберга — «Об ответственности государства за убытки, причиненные неправильными действиями должностных лиц» — «Вестник Советской юстиции» 1926 г. № 21(79), стр. 855—856.

5 «Вестник Советской юстиции» 1928 г. № 15/16.

6 Там же.

Он подчеркнул, как мы видели, со всей решительностью ведущее положение начала вины в советском гражданском праве, а вместе с тем и субъективный характер той границы ответственности, которую называют простым случаем — «казусом».

Напротив, С. И. Аскназий затронул и специальные вопросы» связанные со ст. 404 ГК, и в частности вопрос о «непреодолимой силе». Исходя из положения, что по Гражданскому кодексу внедоговорная ответственность строится, как правило, по началу виновного, а не случайного причинения, С.И. Аскназий установил этим правильную предпосылку для объяснения различия в Гражданском кодексе простого «случая» (ст. 403 ГК) и «случая квалифицированного» (ст. 404 ГК). Однако, пионер в этом деле С. И. Аскназий не мог в то время (1925 год) дать совершенного решения вопроса. По мнению С. И. Аскназия, «действие так называемой непреодолимой силы» — это обстоятельство, отличное по своей природе от «случая». Если «случаем» считается обстоятельство, возникающее без вины ответственного лица, то «непреодолимая сила» — это «вредоносное явление, не могущее быть предотвратимым и совершенно не связанное с деятельностью данного предприятия».

Бросается в глаза, что это определение, приуроченное к ст. 404 ГК, не учитывает ст. 48 ГК, где нет речи ни о вредоносности, ни о деятельности предприятия. Впрочем, с последним, с деятельностью предприятия, не всегда приходится иметь дело и в связи со ст. 404 ГК — в тех, например, случаях, когда стоит вопрос об ответственности гражданина — владельца автомобиля или держателя дикого животного. Но эти недостатки определения, — чисто внешние и без труда устранимые. Нельзя, однако, закрывать глаза на коренные недостатки рассматриваемого определения «непреодолимой силы».

Если действие «непреодолимой силы» освобождает от ответственности, когда это действие причиняет вред вне всякой связи с деятельностью предприятия (или вне всякой связи с деятельностью ответственного лица вообще) то едва ли была надобность особо упоминать в законе о «непреодолимой силе».

Отсутствие причинной связи между вредом и фактором, за который отвечают, всегда устраняет самую идею об ответственности. Как известно, ст.78 Воздушного кодекса СССР возлагает ответственность на воздушно-транспортное предприятие даже в случае доказанного действия «непреодолимой силы». Несмотря на это, и по ст. 78 Воздушного кодекса СССР нет ответственности, если нет никакой связи между вредом и эксплуатацией воздушного судна.

Владелец предприятия, эксплуатация которого признана «источником повышенной опасности», отвечает в силу ст. 404 ГК за вред, причиненный этим источником. Если вред причинен не «источником повышенной опасности», а чем-то другим,

так что можно заявить: нет никакой связи с «источником повышенной опасности», — то не может быть и речи об ответственности по ст. 404 ГК. Для вывода об отсутствии ответственности за отсутствием причинной связи не нужно, излишне понятие «непреодолимой силы».

В судебной практике редки случаи предъявления исков о возмещении вреда при отсутствии причинной связи вреда с фактором, за который отвечают. Такие случаи могут встретиться, когда потерпевшему совсем не ясна обстановка, при которой он потерпел вред. Вопрос о «непреодолимой силе» в такого рода делах и не поднимается.

Гр-ка М., опекун иждивенца погибшей потерпевшей, основываясь на ст.ст. 404 и 409 ГК, предъявила иск к двум ответчикам — к троллейбусному парку и к фабрике. Народный суд (1949 г.) удовлетворил иск только в отношении троллейбусного парка. Иск же, предъявленный ко второму ответчику — фабрике, был отклонен судом, притом совершенно независимо от соображений о «непреодолимой силе». По делу было установлено, что «троллейбус объезжал стоявшую крытую грузовую автомашину — полуторатонку фабрики». Народный суд и Московский городской суд признали, что фабрика не может отвечать в данном случае по ст. 404 ГК, так как вред был причинен не ее автомашиной. «Смерть гр-ки М., — писал Московский городской суд в своем определении (1949 г.),—наступила не только в результате проявленной ею неосторожности, но и вследствие халатности, которая была проявлена со стороны работников троллейбуса». Причинная же связь с действием автомашины отсутствовала.

Судебная практика и в этом и в других аналогичных случаях строго различает «отсутствие причинной связи» и действие «непреодолимой силы» как различные по юридической природе составы фактов, устраняющих ответственность.

Значит, наука права тем более не может неправильно ставить знак равенства между разнородными понятиями.

Правильно искать ключ понятия «непреодолимой силы» в причинном отношении. В этом — несомненное достоинство построения С. И. Аскназия. Неправильно, с нашей точки зрения, отождествление «непреодолимой силы» с отсутствием причинной связи между вредом и фактором, за который отвечают.

Случай «непреодолимой силы» характерен тем, что причинная связь между «источником повышенной опасности» и возникшим вредом налицо, но вместе с тем другой необходимой причиной вреда оказывается именно то, что называют «непреодолимой силой».

На наш взгляд, не все обстоит благополучно в обсуждаемой работе С. И. Аскназия и с разграничением между «непреодолимой силой» и простым случаем — «казусом». Правильно раскрыв объективный смысл понятия «непреодолимой силы», также

правильно отнеся это понятие в плоскость отношении причинной связи, С. И. Аскназий различал и два случая неотвратимости вреда.

«Под невозможностью предотвращения вреда, — пишет в цитированной статье С. И. Аскназий, — следует понимать не только случаи возникновения вреда вследствие непреодолимой силы — тогда бы степень ответственности по ст. 403 оказалась бы одинаковой со степенью ответственности по ст. 404 и в существовании второй из них в нашем Кодексе не было бы надобности».

Если «непреодолимая сила», упоминаемая в ст. 404 ГК, — это случай объективной непредотвратимости вреда, то, очевидно, что простой случай, которого достаточно для освобождения от ответственности по ст. 403 ГК, — это случай только субъективной непредотвратимости вреда. Однако Аскназий в той же статье придает, невидимому, иное значение простому случаю, говоря, что «ущерб, причиненный в условиях объективной невозможности предвидеть таковой, а следовательно, и предотвратить его, считается случайным» 1.

Если в ст. 403 ГК имеется в виду объективная, а не субъективная невозможность предвидеть, а значит, и предотвратить вред, то напрасны все усилия отличить простой случай от того случая, когда вмешалось действие «непреодолимой силы». Объективно непредвидимо в конкретном виде только то, что объективно случайно 2.

Если суд устанавливает, например, что кондуктор, передавая одной рукой сигнальный железнодорожный жезл, не мог избежать падения с подножки вагона, не держась другой рукой за дверную решетку, то тем самым устанавливается только субъективная, а вовсе не объективная невозможность избежать вреда. Возможно, что другой кондуктор вполне справился бы с этой задачей. Но, поскольку суд интересовался вопросом о гражданской вине потерпевшего, он должен был судить и судил

1 С. И. Аскназий, Вина и причинение, в обязательствах по возмещению вреда, «Вестник Советской юстиции» 1925 г. № 20, стр. 778. Подчеркнуто мной. — Б. А.

2 Иначе, но без достаточного, по нашему мнению, обоснования, у Т. Л. Сергеевой: «...предвидеть случайные последствия, конечно, можно,— пишет она. Если бы Федулкин, видя, что мальчик, испугавшись его крика, неминуемо натолкнется в своем стремительном беге на препятствие, и, тем не менее, по своей халатности или желая отомстить не остановил его, то вполне возможна была бы его уголовная ответственность за фактически наступивший результат. Но в этом случае причинная связь имела бы место в силу его бездействия... (см. «Вопросы виновности и вины в практике Верховного суда СССР по уголовным делам», изд. Академии наук СССР, 1950, стр. 76). Нельзя возразить против вывода относительно возможной здесь уголовно-правовой, а может быть, и гражданско-правовой ответственности. Однако если Федулкин предвидел «неминуемые» конкретные последствия, то едва ли здесь можно говорить о предвидении случайных последствий. Если последствия были объективно случайны, то почему они названы «неминуемыми», т. е. необходимыми?

о субъективной, а не об объективной невозможности предотвратить вред 1.

Возможно, конечно, что определяя простой случай, С. И. Аскназий вкладывал не обычный смысл в выражение «объективная непредвидимость вреда». Возможно, что словом «объективный» С. И. Аскназий имел в виду только указать, что субъективная невозможность отвратить вред действительно («объективно») существовала. Последнее вполне увязывается со всей установкой, данной С. И. Аскназием в вопросе о «случае» и «непреодолимой силе». Но если это так, то нужно пожалеть о формулировке, в которую автор облек свою мысль. Ведь в таком случае именно и только формулировка помешала своевременно и по достоинству оценить шаг, сделанный С.И.Аскназием в теории «непреодолимой силы».