II

Что же такое представляет собой владение в смысле ст. 404 ГК?

Для того чтобы отвечать по ст. 404 ГК, достаточно «осуществлять эксплуатацию» машины, средства транспорта и т. п. Таков тезис, который можно извлечь из нашей судебной практики.

Но уже здесь нужно сделать оговорку: под эксплуатацией «источника повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК судебная практика не разумеет технического управления. Признак эксплуатации, отличающий ее от технического управления, нередко сводят к требованию, чтобы управление осуществлялось в собственном интересе, в широком смысле непосредственной выгоды, личного удобства. Устройство бесплатной экскурсии на автомашинах не может быть названо деятельностью в своем интересе. Тем не менее собственник автомашины отвечает за причинение вреда в таком случае по

ст. 404 ГК, наряду с организацией, заказавшей автомашины для экскурсии 1.

Правильнее, однако, сказать, что по идее ст. 404 ГК отвечать за вред, причиненный «источником повышенной опасности», должно лицо, которое эксплуатирует этот источник от своего имени (хотя бы и не в своем интересе, а в общественном интересе или в интересе другого лица).

Владение в смысле ст. 404 ГК — это владение не только собственника, не только владение госоргана, имеющего машину на своем балансе, но и производное владение, т. е. владение арендатора, подрядчика.

Понятие владения в смысле ст. 404 ГК вызвало некоторые затруднения в нашей судебной практике. Выше мы отметили, что позиция судебной практики в этом вопросе сводится в общем к тому, что производное владение не устраняет ответственности собственника за действие «источника повышенной опасности». Ответственность собственника и владельца в таком случае устанавливается по правилу ст. 408 ГК, т. е. солидарная.

Эта линия, однако, не вполне выдержана в самой судебной практике; кроме того, она вызывает сомнения как в смысле ее опоры — закона, так и в смысле ее целесообразности. Начнем с обзора судебной практики.

Прежде всего, нужно упомянуть старое постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г. по иску Озорина к Стройтехпромлесу, Ленинградскому Монетному Двору и гр-ну Дубинину о вознаграждении за увечье 2.

Это постановление исходит из двух принципов. Один из них — принцип внедоговорной природы ответственности за причинение вреда жизни или здоровью работника, хотя бы это причинение находилось в связи с выполнением работы по трудовому договору. Другой принцип — это принцип совместной ответственности заказчика и подрядчика за вред, причиненный работнику подрядчика «источником повышенной опасности» в связи с выполнением работ для заказчика. Второй принцип рассматривается Верховным судом РСФСР как следствие первого.

«На основании ст. 139 КЗоТ,—говорится в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г., — все предприятия и вообще владельцы источников повышенной опасности должны принимать необходимые меры к предупреждению несчастных случаев, согласно обязательных постановлений НКТ. Эти меры имеют в виду не только интересы самих рабочих, но и других лиц, не состоящих в трудовых отношениях с предприя-

1  См. «Советская юстиция» 1938 г. № 10 (дело Грушина).

2  «Еженедельник Советской юстиции» 1926 г. № 20.

На той же позиции стоит и определение ГКК Верховного суда РСФСР от 11 августа 1926 г. (см. «Еженедельник Советской юстиции» 1926 г. № 14, стр. 437).

тием, например, лиц, которые случайно могут оказаться на месте работы.

Ответственность за несоблюдение указанных мер, повлекшая за собой несчастный случай, не есть ответственность, вытекающая специально из трудового договора, а ответственность за причинение вреда данным предприятием, основанная непосредственно на законе и исходящая из принципа профессионального риска (ст. ст. 403 и 404 ГК)» 1.

Мы не останавливаемся здесь на ошибочности попытки внедрить в советское гражданское право принцип «профессионального риска» и на порочности обоснования ответственности по ст. 403 ГК вне начала вины. Этих вопросов мы коснулись ранее, в гл. первой. Но в приведенном рассуждении Пленума Верховного суда РСФСР центр тяжести лежит не в изложении «теории риска» и не во взглядах на основании ответственности по ст. 403 ГК.

Центральным моментом в постановлении от 19 апреля 1926 г. является высказанное Верховным судом РСФСР мнение о природе ответственности за нарушение правил по технике безопасности. Верховный суд РСФСР подчеркивал, что обязанность соблюдать правила по технике безопасности покоится не на договоре, что ответственность за нарушение этой обязанности, если тем самым причинен вред, есть внедоговорная гражданская ответственность.

Это мнение, на наш взгляд, правильно. Хотя причинение вреда работнику на работе и есть вместе с тем всегда нарушение трудового договора, но моменты внедоговорные здесь явно перевешивают, тем более, что законодатель поместил ст. 413 ГК в раздел о внедоговорных обязательствах. Не считаться с этим нельзя. В частности, только грубая неосторожность потерпевшего работника может здесь учитываться, а не всякая неосторожность, как в области договорных отношений. Однако на чем основано одновременное признание ответственности перед потерпевшим как собственника предприятия, являющегося «источником повышенной опасности», так и владельца, имеющего производное от собственника право? Ведь во внедоговорных отношениях должно учитываться только фактическое положение, в частности фактическое владение.

Пленум Верховного суда РСФСР в указанном постановлении от 19 апреля 1926 г. писал по этому поводу следующее:

«Соответственно этому (т. е. внедоговорной природе ответственности за нарушение правил по технике безопасности. — Б. А.) в области техники безопасности закон не предусматривает права предприятий перелагать ответственность на

1 Аналогичным образом предлагал урегулировать вопрос и НКТ СССР в своем циркуляре от 30 апреля 1926 г. № 139/353 («Известия НКТ СССР» 1926 г. № 26). См. сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, М., 1927, стр. 61, примечание.

кого бы то ни было в отличие от обязанностей по трудовому договору, относительно которых во второй части ст. 32 КЗоТ установлено, что подрядчики отвечают по заключенным ими договорам самостоятельно.

Таким образом, при сдаче подряда на производство работ в пределах какого-либо предприятия, последнее не освобождается от обязанности наблюдения за техникой безопасности при производстве работ» 1.

Следует полностью согласиться с тем, что каждое предприятие обязано, независимо от его договорных отношений с другим предприятием, соблюдать правила по технике безопасности для того, чтобы создать безопасные условия работы своим рабочим и служащим и третьим лицам, которых Верховный суд, следуя терминологии ст. 404 ГК, называет окружающими лицами. Нельзя, однако, не видеть некоторой неувязки этого положения с тем выводом, который из него сделан в постановлении от 19 апреля 1926 г.

Администрация каждого предприятия обязана соблюдать правила техники безопасности на своем предприятии, т. е. там, где данная администрация является хозяином. Едва ли при этом можно понимать предприятие в узко-территориальном смысле.

В позднейшем документе, исходившем от Верховного суда РСФСР, — в «Инструктивном письме ГКК Верховного суда РСФСР о судебной практике по увечным делам» (1930 г.),— снова был поставлен вопрос об ответственности заказчика и подрядчика. «Не всеми судами, — писала Гражданская кассационная коллегия, — усвоены указания Верховного суда о том, что надзор за безопасностью производимых подрядным способом работ лежит как на предприятии, сдавшем подряд, так и на подрядчике, и в случае увечья оба они отвечают солидарно перед потерпевшим» 2.

Казалось бы, что в этой директиве судебным органам должно быть просто повторено правило, предложенное в постановлении

1 В постановлении НКТ Азербайджанской ССР от 16 июня 1925 г. № 49 «Об ответственности подрядчиков и правлений трудовых артелей, работающих по договору подряда, за несчастный случай» было указано: «(1) В случае сдачи с подряда производства работ отдельным подрядчикам и трудовым артелям, ответственными за соблюдение технических правил безопасности и за надзор за производством работ являются те представители администрации предприятий, кои являются ответственными в случае производства работ самим предприятием. (2) Ответственность эта может быть перенесена на подрядчика или правление трудовой артели, работающей по договору подряда, лишь в том случае, если соответствующий пункт договора подряда о таком переносе ответственности был согласован с профсоюзом и санкционирован отделом охраны труда НКТ» (см. Сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, М., 1927, стр. 79). Таким образом, точка зрения, оспариваемая в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР 19 апреля 1926 г., по мнению Нарком труда Азербайджанской ССР, не была лишена оснований.

2 «Судебная практика РСФСР» 1931 г. № 2, стр. 1—6.

Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г. Однако пример из судебной практики, приведенный Гражданской кассационной коллегией Верховного суда РСФСР в 1930 году, заставляет сделать несколько иной вывод. Гражданская кассационная коллегия писала: «На одном из промпредприятий производилась подрядным способом проводка электричества. Рабочий той организации, которая приняла на себя эту проводку, уходя оставил провода не изолированными, и вследствие этого получила тяжелое увечье работница предприятия, сдавшего подряд. Суд удовлетворил иск только с предприятия-подрядчика, освободив другое предприятие от ответственности, хотя это последнее также обязано иметь надзор за производством такого рода опасных работ в своих зданиях» 1.

Необычно широкая формулировка ответственности заказчика (независимо от каких-либо условий), данная в 1926 году, была значительно сужена в 1930 году. Оказывается, что заказчик продолжает оставаться ответственным по ст. 404 ГК не просто по своему положению заказчика, а потому, что работа производится в его здании, управление которым не перешло к подрядчику. Заключительная часть высказывания Гражданской кассационной коллегии не совсем соответствует идее приведенного ею примера. Вот эта заключительная часть: «То обстоятельство, что в договорах подряда обязанность иметь технический надзор возлагается часто только на подрядчика, имеет значение, как указывал Верховный суд в постановлении 19 апреля 1926 г., только для внутренних расчетов между этими предприятиями, но перед увечными и страхкассой они отвечают солидарно».

Здесь явно недостает упоминания о том, что значение договора, указанное Кассационной коллегией, только тогда ограничивается регулированием расчетов самих сторон, когда работы производятся в хозяйстве на территориях, контролируемых заказчиком, например в его здании. Ведь в сущности момент сохранения заказчиком владения «источником повышенной опасности», а не что-либо иное привел Гражданскую кассационную коллегию в 1930 году к его обобщению. В практике 20—30-х годов мы не знаем ни одного решения, которое возлагало бы на заказчика ответственность по ст. 404 ГК в таком случае, когда подрядная работа (с применением «источника повышенной опасности») производилась для заказчика на территории, в хозяйстве самого подрядчика.

Нужно, конечно, учесть, что ответственность заказчика, не устраняемая ответственностью подрядчика, направлена на защиту интересов потерпевшего. Сопряженная ответственность двух лиц за вред, причиненный «источником повышенной опасности», несомненно увеличивает базу для взыскания сумм в возмещение вреда. Для потерпевших это имело особенное значение

1  Подчеркнуто мною. — Б. А.

в первой главной фазе развития нашего государства, когда подрядчиками иногда являлись и частные предприниматели, а заказчиками — почти всегда социалистические организации, несоизмеримо более мощные и устойчивые, чем их контрагенты.

Не так обстоит дело теперь, во второй главной фазе развития нашего государства, в которой частный предприниматель, применяющий машины, отошел в область предания. Едва ли можно говорить о преимуществах для потерпевшего получить возмещение вреда от госоргана-заказчика в сравнении с получением возмещения от такого же госоргана-подрядчика.

Если не говорить о тех случаях, когда подрядчик производит сравнительно мелкие работы, не создавая на территории предприятия-заказчика своей, так сказать, автономной зоны, подрядчик выступает в отношении «источника повышенной опасности» как самостоятельный деятель, как хозяин. Таково положение не только тогда, когда подрядчик производит работы на территории своего предприятия, но и тогда, когда подрядчик полновластно администрирует часть территории другого предприятия — предприятия-заказчика.

В недавнее время вопрос о соотношении ответственности заказчика и подрядчика за вред, причиненный потерпевшему «источником повышенной опасности» при производстве работ для заказчика, был снова рассмотрен уже Верховным судом СССР. С нашей точки зрения, положения, выдвинутые при этом, имеют несомненные преимущества в сравнении с прежней линией судебной практики: они соответствуют обстановке, создавшейся в условиях построенного социализма; они теоретически более выдержаны, чем позиции постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г.

В определении от 31 июля 1943 г. Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по делу гр-ки Алексанян с тбилисским заводом по интересующему нас вопросу говорится: «Соображение о том, что несчастный случай с Амаяком Алексаняном произошел на строительстве, производившемся подрядным способом трестом «Саккаромысла», имеет существенное значение для дела, так как основания ответственности обеих организаций различны: если гибель Алексаняна имела место на новом строительстве и не находится в связи с выполнением погибшим обязанностей по трудовому договору, заключенному с заводом, то надлежащим ответчиком по делу должен быть признан трест-строитель и дело подлежит разрешению на основании ст. 404 ГК» 1.

Здесь, следовательно, центр тяжести вопроса передвинут. Речь в 1943 году идет уже не о том, в пределах или вне пределов определенного предприятия применялся «источник повы-

1  Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., М., 1948, стр. 184—185.

шенной опасности», а о том, что строительство производилось подрядным способом, что подрядчик является самостоятельным хозяйствующим лицом, не подчиненным заказчику, и обязан выполнять лишь законные требования заказчика, вытекающие из договора. Естественно, что при таком положении заказчик, социалистическое предприятие, не может «сэкономить» на затратах по технике безопасности и вообще не может препятствовать подрядчику провести в жизнь все те широкие и действенные мероприятия, которые советское трудовое право предписывает для избежания несчастных случаев при производстве работ данного рода. Подрядчик является полным хозяином и специалистом в этой области. Он — и только он — должен нести поэтому гражданскую внедоговорную ответственность перед потерпевшими. Подрядчик, а не кто-либо другой, выступает здесь как владелец «источника повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК.

О солидарной ответственности двух госорганов — заказчика и подрядчика — нет и речи. В определении по делу Алексанян заказчик, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР, должен отвечать (и при том по ст. 413 ГК) в том случае, «если... Алексанян погиб в связи с выполнением обязанностей по трудовому договору с заводом, являющимся его страхователем». Верховный суд СССР с полным основанием отбрасывает здесь все соображения, высказанные Верховным судом РСФСР в 1926 году о том, что заказчик обязан следить за состоянием техники безопасности на предприятии подрядчика, что переложить эту обязанность на своего контрагента заказчик не может.

В определении по делу Алексанян учтено было владение подрядчика в смысле ст. 404 ГК и отсутствие владения у заказчика в том же смысле. Встречаются случаи, в которых положение складывается совсем иначе. Заказчик сам эксплуатирует от своего имени «источник повышенной опасности», а подрядчик от исполнения роли владельца «источника повышенной опасности» устранен. Именно так часто обстоит дело при производстве промыслово-кооперативными артелями погрузочных и разгрузочных работ на основании подрядных договоров с организациями-заказчиками.

Остановимся на одном типичном деле этой категории. Некто Б. состоял членом промысловой кооперативной артели. Эта артель заключила договор подряда с хозяйственным отделом одного главного управления на производство погрузочных и разгрузочных работ. По условиям договора сторон ответственность за несчастные случаи возлагалась на заказчика. Погрузка и выгрузка производилась с автомашин, которые заказчик (хозяйственный отдел) получал в пользование от третьих лиц.

Грузчики — члены упомянутой артели — нагружали машина товаром, садились затем в эти же машины и сопровождали грузы до места их назначения, где производилась заключитель-

ная, разгрузочная операция. Все функции по управлению операцией, начиная с погрузки и кончая выгрузкой, осуществлялись агентами владельцев автомашин — обувных предприятий. Грузчик Б. потерпел увечье во время одной из поездок, совершавшихся в указанном порядке на грузовике обувной фабрики.

Народный суд, разрешавший это дело (в 1949 г.), удовлетворил иск потерпевшего Б. в отношении обувной фабрики. Артель же и хозяйственный отдел были освобождены от ответственности по иску.

Суд второй инстанции признал решение правильным, отметив:

в своем определении, что решение «подлежит оставлению в силе, как вынесенное в соответствии со ст. 404 ГК». Жалоба признана неосновательной, так как «машина принадлежала фабрике и как владелец источника повышенной опасности фабрика должна нести ответственность».

Основанием для освобождения от ответственности промыслово-кооперативной артели послужило то соображение, что фактически «источник повышенной опасности» находился не в ее эксплуатации, а не то обстоятельство, что договор сторон (т. е. договор артели с хозяйственным отделом) снимал с артели ответственность за несчастные случаи и возлагал эту ответственность на заказчика. Тот же самый момент фактического владения был ключевым и для решения вопроса об ответственности хозяйственного отдела. Фабрика это учитывала и поэтому в своей жалобе особенно подчеркивала, что «автомашина была предоставлена для перевозки грузов в полное распоряжение хозяйственного отдела».

Автомашина действительно совершала поездки по заданиям «Главобуви», но оставалась под управлением шофера фабрики. Это последнее обстоятельство и образовывало состав владения «источником повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК. В таком положении сторона в договоре не перестает быть владельцем «источника повышенной опасности», а поэтому несет ответственность за причинение этим источником вреда третьим лицам. Поэтому жалоба фабрики была отклонена судом второй инстанции.

Приведенное решение по делу гр-на Б. перекликается с одним из ранних определений Гражданской кассационной коллегии Верховного суда РСФСР от 12 мая 1925 г. по делу Полякова 1. «Заказчик не предоставил возчикам покатов для разгрузки бочек, вследствие чего один из возчиков, перенося бочку на спине, поскользнулся и упал». По этому соображению ответственность перед потерпевшим была возложена не на подрядчика, работник которого пострадал, а на заказчика, в сферу деятельности которого и по договору и фактически входили меро-

1  «Практика Верховного суда РСФСР по гражданским трудовым делам» 1925 г. № 17.

приятия по технике безопасности при выполнении работ. Определение это тем более относится к интересующему нас вопросу, что погрузочно-разгрузочные работы в нашей судебной практике принято рассматривать как предприятие, сопряженное с повышенной ответственностью по ст. 404 ГК. Решение же вопроса по моменту фактического владения (в смысле ст. 404 ГК) явно выступает и в этом случае.

По делу Мкртычян с издательством «Большевистская путевка» и с автоинспекцией Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР дала новое уточнение понятия владения в смысле ст. 404 ГК 1. Народный суд возложил обязанность возмещения вреда, причиненного вдове гр-на Мкрты-чяна, погибшего при аварии с автомашиной, на издательство, с правом регресса последнего к автоинспекции.

Работник автоинспекции был допущен к рулю шофером издательства при отсутствии соответствующего договора между издательством и автоинспекцией. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда Грузинской ССР, рассматривая дело по жалобе издательства, не посчиталась с моментом владения в смысле ст. 449 ГК Грузинской ССР (соответствует ст. 404 ГК РСФСР), отменила решение народного суда и даже прекратила производством дело, предложив потерпевшей предъявить иск к «непосредственным виновникам» 2.

Не так подошла к вопросу Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР. Определением своим от 12 апреля 1944 г. она отменила определение Судебной коллегии Верховного суда Грузинской ССР, оставив в силе решение народного суда г. Тбилиси. В этом деле для нас интересно устранение ответственности автоинспекции.

Издательство не доказало, что оно правомерно передало свои функции по владению автомашиной автоинспекции. При таком положении суд вправе был считать владельцем «источника повышенной опасности» именно издательство, на балансе которого числилась автомашина.

Не должно смущать «предоставление» права регресса издательству в отношении автоинспекции. Как известно, суд не создает новых гражданских прав для сторон. Оговорку о том, что иск удовлетворен «с правом регресса к автоинспекции», можно и должно понимать только 1) как напоминание ответчику (издательству), что он вправе и обязан довести урегулирование

1  Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 12 апреля 1944 г. № 159—Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1944 г., М., 1949, стр. 239—240.

2  Вопрос об ответственности рабочих и служащих за вред, причиненный «источником повышенной опасности», находившимся под их управлением, рассмотрен в п. IV.

При описанном положении прекращать дело производством вторая инстанция не имела права. Такое прекращение дела лишало суд первой инстанции (и истца) возможности заменить ненадлежащего ответчика надлежащим.

взаимоотношений с автоинспекцией до конца, 2) как указание, что вступление в силу решения по делу Мкртычяна вовсе не закрывает пути для предъявления издательством требований к автоинспекции.

Таким образом, и в рассмотренном только что деле гр-ки Мкртычян лицо, ответственное за автомашину, выявлено не по моменту права собственности, а по моменту владения. Владение «источником повышенной опасности», по мнению суда, не прекращается в результате неправомерной передачи пользования другому лицу.