III

Случай аренды предприятия, где применяется «источник повышенной опасности», часто привлекал внимание судебной практики в первой главной фазе развития Советского государства. В настоящее время, во второй главной фазе развития нашего государства, этот случай аренды в судебной практике не встречается. Ликвидирована вовсе категория частных предпринимателей, арендовавших в период нэпа небольшие государственные предприятия. Во второй главной фазе развития нашего государства, в условиях построенного социализма, возможны случаи найма автомашин, найма государственных предприятий кооперативными организациями. Впрочем, случаи аренды государственных предприятий кооперацией довольно редки. Кооперативные организации в настоящее время настолько мощны, что, как правило, имеют собственные предприятия и арендуют чаще лишь строения, помещения и т. д.

Пленум Верховного суда РСФСР в своем разъяснении от 18 мая 1925 г. по иску Страховой к Ситникову, Начинкину и др. сделал попытку обосновать солидарную ответственность собственника и арендатора по ст. 404 ГК в случае аренды предприятия, «являющегося источником повышенной опасности» 1.

Пленум указывал в этом постановлении:

«Принимая во внимание, что в данном деле отношения сторон (увечье на паровой мельнице) должны обсуждаться по ст. 404 Гражданского кодекса, что XIII отдел Гражданского кодекса основывает ответственность за вред не на вине2 и что посему, в особенности по ст. 404 Гражданского кодекса, нельзя освободить от солидарной ответственности частного владельца «источника повышенной опасности» в случае сдачи им этого источника в платное или бесплатное пользование другого лица по арендному или иного рода договору, определение Граждан-

1  «Еженедельник Советской юстиции» 1925 г. № 24.

2  На этой формулировке мы останавливались уже у гл. первой. Она противоречит закону (ст. 403 ГК) и стирает грань между ст. 403 ГК и ст. 404 ГК; в ст. 404 ГК ответственность за причинение вреда построена действительно не на начале вины.

ской кассационной коллегии от 1/1У 1925 г. отменить и передать дело на новое рассмотрение...». Отмененное Пленумом определение Гражданской кассационной коллегии Верховного суда исходило из того положения, что арендодатель передает арендатору по договору владение «источником повышенной опасности», что поэтому и ответственность по ст. 404 ГК возлагается в таких случаях только на арендатора.

Прежде всего следует остановиться на центральном вопросе, затронутом в приведенном постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 18 мая 1925г. Речь шла о недопустимости освобождения частного владельца предприятия или машины от обязанности возместить вред по ст. 404 ГК и в тех случаях, когда предприятие, машина были переданы по любому договору во временное владение другого лица.

Мы думаем, что вывод Верховного суда был обоснован, поскольку речь шла об аренде машины одним гражданином у другого. В других же случаях правило о солидарной ответственности не имеет под собой почвы.

При решении этого вопроса нельзя отрываться от цели, которую преследует ст. 404 ГК, и от тех возможностей, которые налицо для осуществления этой цели в определенных условиях. В гл. первой мы пришли к выводу, что основная цель, преследуемая ст. 404 ГК, заключается в том, чтобы свести к нулю число несчастных случаев на производстве и на транспорте. Средства, которыми законодатель пользуется для достижения этой цели, не могут здесь ограничиваться обычным для советского гражданского права началом возложения ответственности на виновное лицо. Ответственность по ст. 404 ГК возлагается не на виновное лицо, а на то лицо, которое фактически эксплуатирует или должно эксплуатировать вещь, работа которой рассматривается как «источник повышенной опасности». Нормы о по выше н-н о и ответственности, как мы знаем, не говорят о возложении ответственности на собственника машины, причинившей вред. Напротив, по ст. 404 ГК и по сходным с нею нормам суды возлагают ответственность на лицо, эксплуатировавшее вредоносную вещь, а также на лицо, которое виновно уступило свое владение этой вещью другому лицу, хотя на такую уступку права не имело.

Сделав это отступление, перейдем теперь к случаям аренды вещей, которые применяются в деятельности, именуемой «источником повышенной опасности». Прежде всего особо нужно рассмотреть те случаи, где арендодатель не слагает с себя по договору ни надзора за эксплуатацией, ни владения вещью, сданной в арендное пользование. Чаще всего такое положение встречается, впрочем, не в связи с договором аренды, а в связи с безвозмездной уступкой владения и пользования: собственник автомашины дает знакомому прокатиться на своем автомобиле, не оформляя передачи пользования, или собственник автомашины, оставаясь

сам в машине, позволяет другому лицу управлять этой машиной 1. Такие случаи, по нашему мнению, могут вызывать меньше всего сомнений. Оба лица — и первое, и второе — в равной степени выступают здесь как владельцы машины в смысле ст. 404 ГК. Именно поэтому оба эти лица и должны солидарно отвечать перед лицом, потерпевшим от «источника повышенной опасности».

По делу гр-на Ч. (1949 г.) было установлено, что увечье потерпевшему было причинено трамваем на линии, которая находилась одновременно в пользовании двух трамвайных депо. Не удалось, однако, установить, которому из двух пользователей принадлежал вагон трамвая, причинивший вред потерпевшему. Народный суд возложил ответственность по возмещению вреда на оба дето в половинной доле на каждое депо. В своем определении по этому делу суд второй инстанции, отклоняя жалобу, писал, между прочим: «Материалами дела установлено, что несчастный случай произошел от трамвая (такой-то линии), что видно из акта госпиталя и свидетельских показаний. В силу ст. 404 ГК ответчики обязаны нести материальную ответственность как владельцы «источника повышенной опасности». По этому делу вызывает сомнение распределение суммы присужденного возмещения между ответчиками пополам, вместо ожидаемого установления солидарной ответственности. Поскольку владение в смысле ст. 404 ГК было налицо, а порядок совместного использования линии не позволял разграничить указанное владение, возможно было, с нашей точки зрения, только солидарное удовлетворение иска. Нельзя здесь рассуждать таким образом, что оба депо одинаково виновны (в том, что не разграничили своего владения), а потому они и отвечать должны в равных долях. Совместное причинение вреда, которое признано судом по этому делу, даже и при отягчающем моменте виновности могло повлечь за собой только солидарную ответственность — в силу ст. 408 ГК. Если же суд пришел бы к выводу, что совместное причинение вреда обоими депо не установлено, то должно было последовать полное отклонение иска в отношении одного из депо. Нельзя было удовлетворить иск в отношении того депо, вагон которого не причинил вреда потерпевшему.

Дело гр-на Ч. представляет для нас интерес в связи с вопросом о понятии владения «источником повышенной опасности». Это владение в решении по делу гр-на Ч. выступает как эксплуатация предприятия от своего имени. Если эта эксплуатация не раздельна, то и ответственность не может быть раздельной, — она должна быть солидарной в отношении потерпевшего. Последующие регрессные отношения между двумя владельцами одного

1 Мы предполагаем здесь правомерность передачи пользования, в частности водительские права у получающего автомашину. В противном случае обычную ответственность по ст. 404 ГК, независимую от момента вины, отягчает еще и виновность.

«источника повышенной опасности» потерпевшего касаться не могут. Это положение, по нашему мнению, пригодно и при решении вопроса об ответственности арендодателя и арендатора предприятия, механизма, когда владение арендодателя не устранено вполне.

Возможно ли, однако, применить то же решение к тем случаям, когда договор аренды устраняет владение собственника? Если речь идет, например, о передаче автомашины в длительное пользование одной социалистической организацией другой (на началах аренды или по другому основанию), то обыкновенно шофер прежнего владельца не обслуживает автомашину. Управление и обслуживание арендованной автомашины всецело начинает осуществлять новый владелец.

Нет оснований полагать, что социалистическая организация-арендатор хуже сможет осуществлять эксплуатацию машины, чем это делала другая социалистическая организация-арендодатель до передачи машины в чужое владение и пользование. Нельзя забывать, что и в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 18 мая 1925 г. речь шла о невозможности освободить от ответственности частного владельца «источника повышенной опасности» в случае передачи им владения другому лицу по арендному или другому договору. Поэтому в отношениях между социалистическими организациями нужно, по нашему мнению, считать, что передача владения по договору переносит ответственность за действие «источника повышенной опасности» на нового владельца, например на арендатора 1.

Не лишена интереса в связи с рассматриваемым вопросом статья Б. Комарова, обобщающая судебную практику по делам о возмещении вреда в колхозах 2. К сожалению, выводы, сделанные самим автором, недостаточно четко им отграничены от выводов, сделанных судебными органами.

При этом нужно отметить, что Б. Комаров не проводит надлежащего различия между условиями ответственности по ст. 403 и по ст. 404 ГК.

«Судебная практика, — пишет Б. Комаров, — при определении ответственности по ст.ст. 403 и 404 ГК исходила из доказанной вины и установленной противоправности действия лица, причинившего вред» 3. Как известно, ст. 404 ГК строит ответственность независимо от начала вины, а ст. 403 ГК не требует доказательства вины. Статья 403 ГК предполагает, что лицо, причинившее

1 С иными обстоятельствами суд встретился по делу гр-на Б., которое мы привели выше (ч. вторая настоящей главы). Как мы указали, ответственность по этому делу была возложена на фабрику, на балансе которой машина состояла, я не на хозяйственный отдел, который машина обслуживала (по договору подряда). Указанное решение основано на том, что машина обслуживала хозяйственный отдел под управлением шофера фабрики.

2  Б. Комаров, Возмещение вреда в колхозах «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 9—14.

3  Там же, стр. 12.

вред, виновно, если не опровергнуто предположение о виновности. Нас интересуют, однако, не эти общие соображения Б. Комарова, а судебная практика по колхозным делам о причинении вреда «источником повышенной опасности». По этому поводу Б. Комаров сообщает: «Если вред причинен трактористом-колхозником при работе на тракторе, принадлежащем МТС, то в этом случае мы имеем совместную вину сторон. В силу ст. 408 ГК колхоз и МТС должны отвечать за вред перед потерпевшим солидарно» 1. С нашей точки зрения, здесь, прежде всего, неправильно смешение вопросов вины и причинной связи.

За вред, причиненный при эксплуатации трактора, комбайна, молотилки, ответственность устанавливается судами всегда по ст. 404 ГК 2. Следовательно, и без вины работников здесь возможна ответственность за причинение вреда. Считая правильным установление в таких случаях солидарной ответственности МТС и колхоза, Б. Комаров ссылается на «совместную вину» лиц, причинивших вред, и одновременно на ст. 408 ГК. Однако ст. 408 ГК говорит не о совместном виновном причинении вреда и тем более не о «совместной вине», а о всяком совместном причинения вреда (виновном или невиновном), за которое закон установил гражданскую ответственность.

По нашему мнению, нет оснований для солидарной ответственности МТС и колхоза, когда вред причинен трактором МТС, находившемся под управлением тракториста — члена колхоза. Тракторист выступает здесь как работник МТС и от нее получает назначение и задание. Отвечать по ст. 404 ГК за вред, причиненный машиной, должна в таких случаях только сама МТС.

Говорить о солидарной ответственности МТС и колхоза за причинение вреда можно и должно только тогда, когда вред был действительно совместно причинен действиями обеих организаций. Таковы, например, встретившиеся в судебной практике случаи, когда вред возникал вследствие столкновения машины МТС с машиной колхоза, когда авария с машиной МТС зависела отчасти от небрежной починки моста через овраг, произведенной бригадой колхоза, и т. д. Б. Комаров, напротив, настаивает на со-

1  Б. Комаров, Возмещение вреда в колхозах «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 12. Подчеркнуто мной.—Б. А.

2  См., например, определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 31 июля 1943 г. по делу Михеева—Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., стр. 182 — 183.

Таково было и директивное указание Пленума Верховного суда СССР, данное в постановлении от 14 августа 1942 г. № 14/М/16/У «О судебной практике по гражданским колхозным делам» {п. 12) — см. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924 — 1944 гг., М., 1948, стр. 170. Здесь тракторы прямо названы машинами, «работа которых представляет источник повышенной опасности». Позиция Верховного суда СССР в этом вопросе не изменилась и в более позднее время — см. постановление Пленума Верховного суда СССР от 5 мая 1950 г. № 9/8/У. «О судебной практике по гражданским колхозным делам», п. 10.

лидарности ответственности МТС и колхоза во всех тех случаях, когда работники колхоза соприкасаются с деятельностью МТС.

«Суды, — пишет Б. Комаров, — иногда становятся на путь долевой ответственности колхоза и МТС. Колхознику оторвало ногу при снятии резервуара с горючим на складе МТС. Суд устанавливает ответственность МТС в сумме 500 руб. единовременно и -10 трудодней с колхоза ежемесячно».

Можно согласиться с Б. Комаровым в том отношении, что установление в данном случае долевой ответственности — МТС и колхоза — представляется неправильным. Но, повидимому, нельзя согласиться здесь и с установлением солидарной ответственности. Судя по обстоятельствам дела, «источник повышенной опасности» — складское предприятие МТС — не находился под управлением или под контролем колхоза. Следовательно, считать колхоз владельцем предприятия, являющегося «источником повышенной опасности» наряду с МТС, невозможно. Но если так, то ответственность колхоза по ст. 404 ГК здесь не обоснована 1.

В своей статье, посвященной возмещению вреда в колхозах, М. О. Бару также затронул важную проблему ответственности МТС и колхоза за действие применяемых на работах «источников повышенной опасности» 2.

«Смысл ст. 404 ГК, — пишет М. О. Бару, — заключается в ответственности лиц и предприятий, коим «источник повышенной опасности» принадлежит. Отсюда следует сделать вывод об ответственности за причиненный вред не колхоза, а МТС, которой принадлежат машины (трактор, комбайн и т. п.)».

Однако установление такой ответственности, по мнению М. О. Бару, нецелесообразно. «В такой абсолютной и категорической форме, — замечает М. О. Бару, — этот вывод представляется нам не совсем правильным. Нельзя рассматривать «источник повышенной опасности» в статическом состоянии только с точки зрения его принадлежности тому или иному лицу или предприятию. При использовании машин, принадлежащих МТС, достигается хозяйственная цель колхоза, для которого работа и производится».

Можно присоединиться к мнению М. О. Бару в том отношении, что «источник повышенной опасности» не следует рассматривать только статически, т. е. только то лицо признавать ответственным по ст. 404 ГК, которое является собственником соответствующей машины или держит эту машину на своем балансе. Необходимо

1 Мы не касаемся здесь другой ошибки в этом решении: присуждение возмещения вреда в трудоднях не допускается. В п. 12 постановления Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по гражданским колхозным делам» от 14 августа 1942 г. № 14/М/У. прямо оговорено: «Подлежащий возмещению ущерб присуждается в виде определенных периодических платежей натуральных или денежных, но не в виде трудодней» (см. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924—1944 гг., М., 1946, стр. 170).

2 М. О. Бару. Возмещение вреда в колхозах, «Ученые записки Харьковского юридического института», 1969, стр. 70—89.

учитывать динамический момент, момент эксплуатации. Здесь, однако, кончается наша солидарность с приведенным взглядом М. О. Бару. Дело в том, что МТС выполняет работы для колхоза по договору, условия которого должны соответствовать нормам типового договора. Типовой договор МТС с колхозом, имеющий силу закона как в прежних своих редакциях, так и в ныне действующей, возлагает на МТС обязанность своими тракторами, сельскохозяйственными машинами и орудиями производства производить сельскохозяйственные работы. Обязанность осуществлять технический надзор за работой своих машин всегда лежит на МТС. Поэтому, если МТС аккуратно исполняет договор, заключенный с колхозом, как это имеет место в подавляющем числе случаев, то МТС, осуществляя надзор за эксплуатацией своих машин, не перестает быть их владельцем в смысле ст. 404 ГК. Когда же МТС перестает осуществлять такой надзор, она тем самым нарушает договор. Однако нарушение договора не может привести к сложению ответственности по ст. 404 ГК.

Мы не можем согласиться и с конечным выводом М. О. Бару в рассматриваемом вопросе: он предлагал возлагать ответственность солидарно на МТС и на колхоз ввиду того, что машины применяются как в интересах колхоза, так и в интересах МТС.

Прежде всего, по закону солидарная ответственность возникает не в связи с моментом «интереса», а в связи с моментом совместного причинения вреда (ст. 408 ГК). Далее, судебная практика, обобщенная в упомянутых постановлениях Пленума Верховного суда СССР по гражданским колхозным делам 1942 и 1950 гг., вовсе не стала на путь установления солидарной ответственности МТС и колхоза в рассмотренном положении. Установление такой солидарной ответственности едва ли повысит реальность возмещения вреда, понесенного потерпевшим. Присуждение возмещения с одной МТС создает уже полную реальность возмещения причиненного вреда. Вместе с тем, с нашей точки зрения, есть основание опасаться, что установление в рассматриваемых случаях солидарной ответственности МТС и колхоза может привести к обезличке в ответственности: в результате регрессных исков расходы по возмещению вреда обе организации всегда будут нести в равных долях.

Рассматриваемый нами вопрос о первоначальном и производном владении машинами, работа которых считается «источником повышенной опасности», в украинской судебной практике возник уже в 1923 году. В определении от 3 августа 1923 г. по делу Екатерины Добродень Верховный суд УССР писал: «Ответственность за причинение вреда сельскохозяйственной машиной лежит солидарно как на лице, для которого машина работает, так и на частном владельце машины, сдающим ее на прокат» 1. Здесь

1  «Практика Найвищого суду УРСР в справах покаличних» 1923—1929гг., Харьков, 1930, стр. 36—87.

категорически — и для своего времени правильно — решен был вопрос именно о частном владельце машины (о собственнике ее). Речь шла о кулаке, извлекавшем прибыль из проката своей машины. Нельзя ни на минуту забывать, что дело Добродень решалось в первой главной фазе развития Советского государства, в период ограничения и вытеснения кулачества в деревне.

В 1928 году по делу Перцева с Боровым Верховный суд УССР подчеркнул смысл понятия «владения» в ст. 404 ГК.

«Владельцем с/х молотилки, — писал Верховный суд в определении от 29 марта 1929 г., — было сельскохозяйственное Нерубайское т-во, которое обслуживало молотилку своей наемной рабочей силой, в том числе рабочей силой потерпевшего; только то обстоятельство, что молотилка обмолачивала в с/х дворе гр-на Негинова его урожай, в данном деле не могло служить суду основанием для возложения ответственности за несчастный случай и на гр-на Негинова» 1. Негинов не был владельцем «источника повышенной опасности», поэтому он и не должен отвечать. Одно лишь обстоятельство, что обмолот производился для Негинова и в его дворе, не имеет значения, поскольку молотилку обслуживали работники сельскохозяйственного, товарищества. В этом деле отсутствовал момент выгоды кулака-эксплуататора от проката молотилки. Негинов не должен был контролировать технику безопасности в товариществе. За отсутствием момента владения машиной отпала ответственность Негинова по ст. 404 ГК. За отсутствием вины в поведении Негинова отпала и ответственность по ст. 403 ГК. Вместе с тем в деле Негинова нельзя квалифицировать отношения сельскохозяйственного товарищества и самого Негинова как отношения между собственником и лицом, взявшим молотилку на прокат: товарищество выступало здесь как подрядчик, а Негинов — как заказчик 2.

Несомненно, что рассмотренная позиция судебных органов в вопросе об ответственности за вред, причиняемый машиной, переданной в пользование другого лица, объяснялась именно классовым подходом. Суды считали виновным поведением со стороны кулака, если он передавал в пользование свою машину за вознаграждение, часто весьма тяжелое для лица, пользовавшегося кулацкой машиной, и при этом не осуществлял контроля, не обеспечивал безопасности работ на своей машине. Было безразлично, в какой правовой одежде выступал кулак-эксплуататор, являлся ли он подрядчиком или наймодателем. Здесь выступал момент неправомерного виновного самоустранения от владения «источником повышенной опасности».

Эти соображения не применимы, разумеется, к правоотношениям между МТС и колхозом.

1  «Практика Найвищого суду УРСР в справах покаличних» 1923—1929гг., Харьков, 1930, стр. 36—37.

2  Опубликованный материал не дает оснований считать, что Негинов был членом товарищества.

М. О. Бару правильно указывает, что договор МТС с колхозом не может «освободить МТС от ответственности» за вред, причиненный машинами МТС»1. Но вместе с тем не может возникнуть и ответственность колхоза за вред, причиненный машиной МТС, находящейся под ее надзором.

Постановления Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по гражданским колхозным делам» вовсе не предлагали и не предлагают устанавливать солидарную ответственность МТС и колхоза во всех случаях причинения вреда машиной, двигателем и т. п. В п. 12 постановления Пленума Верховного суда СССР от 5 мая 1950 г. «О судебной практике по гражданским колхозным делам» сказано: «За увечье, причиненное колхознику машинами и двигателями, деятельность которых представляет источник повышенной опасности для окружающих, ответственность причинившего вред перед потерпевшим определяется по ст. 404 ГК РСФСР и соответствующим статьям гражданских кодексов других союзных республик и возлагается на учреждение, предприятие или организацию, являющиеся владельцами машин и двигателей». Эта формулировка по существу не отличается от прежнего указания Пленума Верховного суда, данного в постановлении от 14 апреля 1942 г. по той же категории дел.

Значит, солидарная ответственность МТС и колхоза за вред, причиненный машиной (например, трактором), может возникнуть только в том случае, когда обе организации в момент несчастного случая осуществляли владение данной машиной.

Вообще говоря, от обстоятельств конкретного дела зависит решение этого вопроса об осуществлении владения.

Однако в отношениях между МТС и колхозом нормы типового договора являются императивными 2, и МТС всегда обязана осуществлять владение своими машинами. Поэтому за вред, причиненный машиной МТС, работающей для колхоза, ответственность по ст. 404 ГК может нести только сама МТС, а не колхоз. Поэтому мы иначе, чем М. О. Бару, подходим к оценке судебного решения по делу Акилины Поповой с Харьковской МТС, которое изложено в той же статье М. О. Бару 3.

Муж истицы Поповой работал в качестве сцепщика. Во время работы он попал под трактор и был задавлен насмерть. Возмещение вреда иждивенцам было возложено судом только на колхоз.

По нашему мнению, это решение неправильно не потому, что суд не возложил солидарной ответственности на колхоз и МТС (как думает М. О. Бару), а потому, что ответственность была

1  «Ученые записки Харьковского юридического института», 1939, стр. 78.

2  См. А. А. Рускол, Договорные отношения МТС с колхозами, М., 1949, стр. 21, 54—55, 59—60; «Колхозное право», учебник для юридических вузов, под ред. проф. Н. Д. Казанцева и доц. А. А. Рускола, М., 1950, стр. 28—129.

3  «Ученые записки Харьковского юридического института», 1939, стр. 78.

возложена на колхоз, а не только на МТС, которой принадлежал трактор и которая назначила тракториста.

В практике народных судов имеются другие случаи, когда по делу о причинении вреда машиной МТС иск удовлетворяется только против колхоза, если он единолично осуществлял владение «источником повышенной опасности». Эти решения не учитывают императивность норм договоров МТС с колхозом, не допускающих передачи владения машиной МТС, выполняющей работы для колхозов.

Разрешая в 1947 году дело по иску гр-ки Ф. к сельскохозяйственной артели и МТС, один из народных судов Украинской ССР установил следующие обстоятельства 1. Гр-ка Ф., служащая учреждения, была направлена в колхоз на уборочные работы. Ей была поручена работа на механической молотилке, — она подавала снопы в барабан. По роду выполняемой работы истице пришлось находиться на полке, прикрепленном наглухо к молотилке на высоте 2—2,5 м от земли.

Чтобы предотвратить падание снопов вниз, между полком и скирдой была положена лестница. В связи с дрожанием молотилки к концу рабочего дня лестница настолько сместилась, что упала и падая увлекла за собой Ф. В результате падения Ф. получила ушибы и проболела несколько месяцев.

Иск потерпевшей был удовлетворен судом только в отношении МТС, хотя молотьба фактически администрировалась только самой с.-х. артелью. Суд учел, что обязанность наблюдения за безопасностью работы лежала в данном случае на МТС.