IV. Нормативное и "насильственное" использование словосочетания. Рождение предположений

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 16
17 18

Что такое Предположение. . Наложение смыслов в словосочетании. .

Расширение валентной структуры слова. . Сталкивание друг с другом

противоречащих толкований и "подвешивание" смысла. . Комбинирование

"побочных смыслов" и заглядывание внутрь недоступной для наблюдения

ситуации. . Пучок расходящихся смыслов.

Особый поэтический язык Платонова строится, в основном, на двух

следующих принципах: во-первых, на примитивизме, с доведением до

минимума выразительных средств или, наоборот, с раздуванием избыточности

этого языка сверх всякой меры (тут уместны такие термины, как

.аграмматичность, солецизм, плеоназм.), и во-вторых, на сгущении смысла

(совмещение значений слов, .смысловая компрессия, контаминация.), часто

используется каламбур, пародия, обыгрывается первоначально серьезное

значение и привходящий смешной, .дурацкий. оттенок значения слова,

официальное и, так сказать, .уличное. наименование одного и того же.

В целом Платонов постоянно нарушает общепринятые нормы сочетаемости

слов. Если Хлебников творил свои неологизмы преимущественно на уровне

слова и морфемы, то Платонов . на уровне словосочетания. В работе Елены

Толстой-Сегал, посвященной творчеству Платонова, это было названо

"разрыхлением сочетаемости" слов, или "размыканием установившихся

синтагм"64.

Соответствующие данному приему названия . "чужеземный язык"

(Аристотель), "остранение" (Шкловский), "заумь", или "звездный язык"

(футуристы, обэриуты) . относятся, прежде всего, к явлению увеличения

многозначности и .многосмысленности. в поэтическом тексте. Так, по словам

Р. Якобсона, неоднозначность . вообще "внутренне присущее, неотчуждаемое

свойство любого направленного на самого себя сообщения, короче .

естественная и существенная особенность поэзии"65. Согласно В. Шкловскому,

"целью искусства является дать ощущение вещи, как видение, а не как

узнавание"; приемом искусства является "остранение" вещей и использование

затрудненной формы, увеличивающей трудность и долготу восприятия;

поскольку, вообще, "искусство есть способ пережить деланье вещи"66.

64 Толстая-Сегал Е. О связи низших уровней текста с высшими. (1973-1974) // Slavica

Hierosolymitana. Slavic studies of the Hebrew university. Vol. II, Hierusalem. 1978. С. 186, 193;

или в ее книге .Мирпослеконца.. М., 2002. С. 227-271.

Что такое Предположение

.Слова особенно сильны, когда они имеют два смысла, когда они

живые глаза для тайны и через слюду обыденного смысла просвечивает

второй смысл... .

(В. Хлебников).

.Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные

стороны, а не устремляется в одну официальную точку.

(О. Мандельштам. "Разговор о Данте").

Основным средством анализа платоновского языка для меня является

смысловой компонент с особым статусом . Предположение. Это элемент

понимания, т. е. (читательского) осмысления текста. Как правило,

Предположений в интересующем нас конкретном месте текста возникает

несколько. Вот еще и другие наименования того, что я называю этим словом:

"полагаемое, предполагаемое, подразумеваемое", "то, что имеется в виду";

"наведенное, индуцированное, вынуждаемое" значение; "косвенный,

побочный, неявный __________смысл"; "прагматическая импликация"; "коннотация,

обертон, оттенок значения", "умозаключение (на основании прочитанного)",

"угадываемый, предвосхищаемый смысл", "подразумевание".

При таком понимании Предположение, во всяком случае, противостоит

"пресуппозиции" (или "презумпции"). Я понимаю под Предположением не то,

что полагается Говорящим как очевидное (или что "само собой разумеется"), .

а то, что как раз поставлено под вопрос, выдвинуто в виде некоего спорного

пункта . именно в форме неочевидного (по крайней мере, для собеседника)

утверждения, того, что можно оспорить. В каком-то смысле, это совсем не

обязательная, но всегда возможная часть утверждения. В нем-то и состоит

основной вклад Говорящего в коммуникацию. Это выносится, пред-лагается

им на рассмотрение Слушателю, или пред-по-лагается для обдумывания и

совместного обсуждения, чтобы Слушатель мог бы как-то откликнуться .

согласиться, дополнить или же опровергнуть (отвергнуть для одного себя)

предполагаемое автором. (Это примерно то, что, по выражению бывшего

генсека М. С. Горбачева, "Тут нам подкидывают... ")

Хочется согласиться с разбором, начинающим книгу А. Л. Блинова67, где рассмотрена

ранняя работа Г. П. Грайса (1948)68 и остроумно отстаивается мысль, что укоренившийся в

науке, уже после Грайса, термин Meaning (со смыслом ’значение’), более точно следовало бы

переводить как подразумевание. То же вероятно можно было бы отнести и к еще более

раннему термину . Bedeutung . Г. Фреге, как и ко многим другим "зачаточным", но

перетолкованным в дальнейшем научным словоупотреблением понятиям науки.

Итак, Предположение можно сопоставить, с одной стороны, с

"импликатурой" Грайса и с импликацией, с "семантическим" или

"прагматическим" следствием (Падучева), с другой стороны, также и с

"коннотацией" (Иорданская, Мельчук) и "неустойчивым" компонентом

значения (Анна Зализняк), а также со "слабым" компонентом в толковании

слова или "несмелым" высказыванием (Апресян)69. Вместе с тем, тогда как все

перечисленные выше термины используются исследователями для толкования

значения отдельного слова (лексемы), для меня в термине Предположение

существенно его влияние на фрагменты понимания текста иного уровня, а

именно . уровня смысла . фразы, целостного высказывания или отдельной

предикации. (Хотя, конечно, при соответствующем контексте конкурирующие

между собой Предположения возникают (или "наводятся") у любого не до

конца определенного Целого в составе смысла, не обязательно фразы. Это

имеет прямое отношение к так называемой проблеме "герменевтического

круга", когда Целое нельзя понять иначе, как из его частей, а смысл частей

может быть понят только лишь из Целого.)

Содержательно, предположение . то, что, по моим (читательским)

представлениям, могло бы быть или должно было быть сказано, что

подразумевалось и, как я предполагаю, имелось в виду автором. Это некое

выводимое, неявное знание, всегда забегающее вперед, некая "накидываемая

на действительность" сетка (или "сачок"). Если угодно, можно сказать, что это

знание, "восходящее назад" . к восстановлению намерений автора. Но мы

приходим к тому или иному из конкурирующих предположений, конечно,

всегда опираясь на какие-то правила языка, общие или частные законы

коммуникации.

Иначе говоря, предположение . это смысл, явно не представленный в

тексте, не выраженный впрямую, на лексическом уровне. И тем не менее, это

смысл, имеющий в языке свое прямое, законное выражение, т. е. потенциально

вполне выразимый в словах (что я и буду всякий раз демонстрировать,

предлагая, сопоставляя рядом, одно или несколько тривиальных, так сказать,

вполне "законных" его выражений). Это, может быть, только мои (т. е.

читательские) предположения относительно смысла данного места, подчас

граничащие с догадкой; но все они вполне ординарны по форме выражения и

не претендуют на передачу той "поэтической функции", которую несет данное

место текста в настоящем целом произведения. Они являются лишь

"кустарными" и фрагментарными толкованиями того невыразимого Смысла,

который, как я догадываюсь, мог (или должен) наличествовать в исходном

тексте: в них гармония и интуиция творцов языка (каковыми выступают

Хлебников, Платонов или кто-то другой), поверена скучноватой "алгеброй" и разменяна на соображения "здравого смысла" . лингвиста или просто рядового

носителя языка.

Надо сказать, что в этом восстановлении "исходного" смысла поэтического

высказывания уже перестает "работать" критерий языковой правильности Ю.

Д. Апресяна. И дело совсем не в том, что для выражения данной мысли в языке

отсутствует "альтернативный способ, который воспринимался бы носителями

языка как более правильный" (Апресян Ю. Д. указ. соч. с. 609), но именно в

том, что таких, то есть вполне правильных альтернатив, стоящих за данным

текстом, имеется одновременно несколько, они между собой начинают

конкурировать, однако ни одна из них не исчерпывает мысль целиком: какое

бы то ни было более правильное языковое выражение в данном случае

невозможно (да и просто глупо) предлагать как единственное. (Как считал еще,

кажется, Шеллинг, истинный смысл авторского произведения должен быть

только в сознании его читателей.)

Итак, все предполагаемые смыслы (конкурирующие между собой варианты

осмысления) полноправно присутствуют в языке, имеясь "наготове", но в

тексте ни один из них не выражен автором впрямую, а только лишь намечен,

"наведен", "индуцирован" в читательским понимании. (Каждый их этих

смыслов обрастает чем-то вроде пропозициональных компонент толкования, в

смысле Анны Вежбицкой.) Скорее всего, именно такой . недоопределенный

смысл . вопреки тому, что когда-то заявлял на этот счет Л. Витгенштейн, с его

позитивистским задором . наиболее адекватен намерению автора поэтического

текста70.

Совокупность всех рождающихся Предположений можно назвать также

"колеблющимися признаками значения", "веером значений", "осцилляцией"

смысла, "мерцанием", или "мерцающим" смыслом71. Такой смысл как бы есть,

но его и нет. Он может порождаться либо трансформированными по

отношению к исходным в тексте частями речи, с видоизмененным набором

валентностей, что будет проиллюстрировано ниже, либо . вторичными

смыслами слова, обертонами, коннотациями и окказиональными значениями,

вовлекаемыми в толкование, как, например, в случае возникновения обратного

смысла при иронии, столь частой у Платонова. В результате, общий смысл

почти всякого толкуемого места можно представить как некий "расходящийся

пучок" прочтений.

Общая схема разбора примеров словоупотреблений Платонова, который

последует ниже, такова:

1. Сначала цитата в кавычках с выделенными в ней (и разбираемыми далее)

отступлениями от языковой нормы.

2. За ней по очереди усредненные составляющие смысла, собственно

предположения, с помощью которых (всех вместе, но и каждого в отдельности)

можно выразить общий смысл, т. е. нерасчлененный смысл, который мы,

читатели, вычитываем (или даже в-читываем) в платоновский текст. Каждому

из таких предположений смело можно было бы приписать какую-нибудь из

модальностей следующего типа:

возможно, вероятно, по-видимому, скорее всего, кажется, как будто, наверно; не

так ли? а вдруг? а что если? так, что ли? или все-таки не так? -

но, тем не менее, ниже (отчасти из экономии места) их модальность

специально не указывается и уже не доопределяется.

Итак, предположения следуют за разбираемой платоновской цитатой (они

будут снабжаться буквенными, цифровыми или буквенно-цифровыми

индексами). "Материальную" их основу составляют слова из исходного текста,

но все вместе предположение специально выделяется угловыми скобками .

вместе с дополнительными, вставными словами, требующимися, на взгляд

толкователя, для подходящего осмысления, то есть для читательского

"освоения" авторского поэтического смысла. Сами вставки могут быть

равными как слову, так и именной группе или же . чаще . целому

предложению.

Механизм порождения подобных вставок, вообще говоря, не может быть

описан формально. В общих чертах это замена, или трансформация исходного

текста на основании той или иной приходящей в голову аналогии, путем

восхождения к некому языковому "образцу" или "слову-модели" (термины М.

В. Панова72), иначе говоря . какому-то имеющемуся в языке нормальному

словосочетанию, синтаксически упорядоченному и .причесанному. по

сравнению с авторским нетрадиционным, .незаконным. словоупотреблением.

Неким объяснением употребления угловых скобок для обозначения предположений

может служить традиция выделения при помощи них конъектур в текстологии. Да и сам

термин предположение можно соотнести со словом конъектура . то есть 1. предположение,

догадка; 2. исправление или восстановление испорченного текста или расшифровка текста,

не поддающегося прочтению. Ср. с лат. conjectura . 1. ’соображение, предположение,

догадка’ (conjecturam facere . соображать, предполагать, догадываться на основании ч-л. ; от

conjecto . 1. ’сбрасывать, сносить в одно место’; 2. Перен. ’соображать, заключать,

догадываться’; conjectans . ’идущий наугад’); 2. ’толкование, предсказание, предвещание’73.

В отличие от текста в <угловых скобках>, отводимого для вставок описанного выше

типа, в [квадратных скобках] будет приводиться разного рода метаинформация .

метавысказывания по поводу собственного анализа.

3. И, наконец, в заключение может следовать (но, правда, полностью

приводится далеко не всегда) . собственно разбор порождаемого данной

языковой неправильностью эффекта, смысла или же мотива (в духе работ по "порождающей поэтике" А. К. Жолковского и Ю. К. Щеглова74), возникающего

из-за смещенного платоновского словоупотребления, т. е. та "идеология" или

особенности мировоззрения, которые возможно этому месту приписать.

Наложение смыслов в словосочетании

Ниже будут рассмотрены такие "насилия" Платонова над языком, которые

затрагивают употребление разного вида словосочетаний, в том числе

устойчивых оборотов речи, получивших в лингвистике название "лексических

функций" (ЛФ), т. е. выражающих ограниченный набор стандартных операций

(или действий человека) с предметом (или происходящих с ситуацией в

целом)75, например, таких, как:

доклад . прочитать (Oper1), катастрофа . произойти (Func0), выговор . объявить

(Oper1) или еще: получить (Oper2); факты . обнаруживаться (Func0), развод .

произойти (Func0) или: подать на (Oper1 или даже Labor?), забвение . забыть (Vo),

предать+Дат. (Oper1 или Labor?), или: приходить в+Вин. (Func2); капитуляция .

принудить к (CausLabor12 ?), завтрак . приготовить (Prepar1 ?) или: съесть (Real2 ?)

или же: кормить+Твор. п. Мн. ч. (Labor12 ?); насморк . подхватить (Oper1? или

Incep ?), плевки . наградить (кого)+Твор (Labor12 ?) или: терпеть+Вин. от

кого+Род. (Labor21 ?) итд. итп.

В этом перечислении вначале следовали сочетания, названия функций к которым подобрать

достаточно просто, а в конце . более "хитрые" с точки зрения подгонки их под теорию. В

подыскании обозначений для последних я следую примеру работы Т. Ройтера76, в которой

содержательное наименование функции в большинстве случаев предшествует ее чисто

"синтаксическому" имени (например, для ситуации "отчаяние" . функции MagnOper1

соответствует значение обезуметь от (Р), где "содержанием", по-моему, естественно должна

выступать Magn, а "синтаксисом" . Oper1).

Лексические сочетания, которые выступают в этих и подобных значениях

ЛФ, обычно считаются свободными (с большей или меньшей степенью

"свободы"). Они состоят из "заглавного" слова (того, от которого образуются

функции) и "вспомогательных", функциональных слов. Вообще говоря, можно

было бы исходить из допущения, что от всякого слова-ситуации должен

порождаться полный набор всех определенных в теории функций. В этом

подход И. А. Мельчука, как представляется, более унифицирующ и, так

сказать, "компьютерно-технологичен", чем традиционные (более

74 Предисловие к книге: Жолковский А. К. , Щеглов Ю. К. Поэтика выразительности //

Wiener Slawistischer Almanach. Sbd. 2 (1980). С. 7-17; Жолковский А. К."Обстоятельства

великолепия": об одной пастернаковской части речи. Инварианты и структура поэтического

текста: Пастернак // Возьми на радость. To honour Jeanne van der Eng-Liedmeier. Amsterdam.

1980. С. 157-160; 205-223; Жолковский А. К. Зощенко ХХI века, или поэтика недоверия //

Звезда. 1996. № 5. С. 191-204.

"человеческие") описания фразеологических единиц, следующие, например, В.

В. Виноградову, который различал, с одной стороны, фразеологические

сращения (в них сочетания смыслов составляющих слов немотивированны,

непроизводны и семантически неделимы: "мертвецки пьян; как ни в чем не

бывало"), а с другой стороны, фразеологические сочетания (когда слова в

несвободных сочетаниях допускают синонимические подстановки типа

"беспросыпный / беспробудный пьяница"). Но между этими последними .

условными полюсами . неизбежно появляются промежуточные типы, которые

Виноградов называл . фразеологическими единствами (для них еще есть

возможность вывести общий смысл из семантической связи частей: "намылить

голову, брать быка за бока и бить баклуши")77.

У Платонова вместо обычного (ожидаемого) вспомогательного слова

лексической функции (вспомогательного глагола в ее составе, далее . ЛФ-

глагола или ЛФ-слова) при главном по смыслу слове в словосочетании часто

стоит другое слово, т. е. как бы захваченное из чужого словосочетания (оно

является нормальным ЛФ-словом для какой-то другой ситуации). Это вносит в

смысл понимаемого целого совершенно посторонние и, казалось бы,

несвойственные исходному сочетанию оттенки, . таким образом смысл

посторонней ситуации оказывается тоже вовлеченным и как бы со-

присутствующим, накладываясь на смысл исходной.

Этот прием, анаколуф, или контаминация, отмечен одной исследовательницей как

основной у Платонова: "синтаксически происходит соединение частей различных

конструкций, семантически же имеет место взаимоналожение этих конструкций"78. Ранее ее

предшествовательницей было сформулирована вообще глобальная в этом смысле задача при

разборе платоновского текста: "вывести на поверхность полусознательную деятельность

читательского восприятия" (Толстая-Сегал Е. Указ. соч. С. 170).

Итак, после длинных предисловий на тему перейду, наконец, к конкретным

случаям характерных для Платонова отклонений от норм сочетаемости:

Чепурный нарвал цветов .для Клавдюши, которой мало владел, но тем более питал к

ней озабоченную нежность. (Ч).

Здесь совмещаются, по крайней мере, три смысла, каждый из которых в

отдельности нормально было бы выразить следующим образом:

а) <Чепурный питал некоторые чувства к Клавдюше> [именно:]

аа) <испытывал к ней нежность>

б) <проявлял о ней заботу / заботился>

в) <чувствовал озабоченность / был озабочен ее судьбой, поведением и проч. >.

Очевидно, что платоновское диковинное сочетание "питал озабоченную

нежность" надо понимать как результат совмещения, или склеивания воедино

по крайней мере указанных смыслов (а-в). Полнота при их перечислении нам почти никогда не гарантирована: к ним всегда можно добавить какое-то новое,

пришедшее на ум предположение. Общий смысл словосочетания предстает,

таким образом, как некое диффузное целое. Этого, на мой взгляд, и добивался

Платонов. Остается, конечно, вопрос о том, в каком соотношении между собой

находятся предполагаемые смыслы (а-в), какой из них более важен? Но для

каждого случая это надо рассматривать отдельно, поскольку общего алгоритма

здесь быть не может79. Я ограничусь простым перечислением предположений,

хоть и с минимальным упорядочиванием: впереди интуитивно более

очевидные, а к концу . наиболее спорные, прихотливые, зависящие от

контекста (для первых я буду пользоваться, как правило, словом

предположение, а для последних употреблять сочетание "побочный смысл").

Наиболее сомнительные варианты снабжаются еще знаком вопроса впереди.

Это говорит о том, что точность каждого из них относительно общего смысла

не может претендовать на абсолютность.

В академическом "Словаре современного русского литературного языка" (БАС) для

употребленного здесь Платоновым глагола "питать", кроме вряд ли применимых в данном

контексте четырех основных его значений, а именно:

(1) ’давать еду, пищу, кормить’, (2) ’служить пищей’, (3) ’доставлять средства к

существованию, содержать’, (4) ’снабжать вещами, необходимыми для функционирования

чего-либо’, . указаны более подходящие к данному случаю переносные значения: (5) Перен.

’способствовать, содействовать развитию, укреплению чего-либо’; (6) Устар. ’питать

намерение, замысел, идею’, ’вынашивать’; (7) Перен. ’испытывать по отношению к кому-

нибудь что-либо, какое-нибудь чувство’ . "Я питал особое пристрастие к театральным

сочинениям" (Аксаков); "В детстве и юности я почему-то питал страх к швейцарам и к

театральным капельдинерам" (Чехов).

Наиболее подходит к смыслу платоновской фразы, на мой взгляд,

последнее значение (7): на его основе и сделаны мои предположения (а-в). Но

сами по себе все указанные предположения вызваны только тем, что питать

нежность . ненормативное словоупотребление, выходящее за рамки обычной

сочетаемости. Можно считать, мне кажется, что также оттенки смысла,

наводимые остальными переносными значениями "питать" (т. е. 5 и 6, по

крайней мере), здесь тоже присутствуют, содержась где-то на периферии

общего для них смысла (а):

ааа) Чепурный ?-<способствовал, укреплял в себе / вынашивал, даже лелеял свою

нежность к Клавдюше>.

Достигаемый этим эффект . заставить наше понимание приостановиться,

замереть на непривычном словосочетании, а затем . совместить воедино

оттенки смысла, напрашивающиеся в качестве возможных предположений.

Другой пример:

.Вокруг Чевенгура и внутри него бродили пролетарии и прочие, отыскивая готовое

пропитание. в природе и в бывших усадьбах буржуев.... (Ч).

С существительным "пропитание" (’то что едят, пища’, согласно БАС)

нормально было бы употребить другой глагол . ср. (а) ниже, а при глаголе

"отыскивать" уместнее поставить другое имя (б):

а) <добывая пропитание>,

б) <отыскивая еду / припасы / пищу>.

Наиболее близкими к употребленному глаголу представляются такие

осмысления:

бб) <находя имеющуюся (кем-то припрятанную) пищу, например,

завалившиеся крошки / обнаруживая продукты / получая уже готовую пищу>.

Глагол "добывать" навязывал бы пониманию признак ’более активное

действие’, по сравнению с употребленным "отыскивать". Сравним:

а1) <добывать пищу . как добывать руду / огонь / деньги / победу>, но:

б1) <отыскивать пальто (среди чужих вещей на вешалке) / книгу (в шкафу, среди других

книг) / старые вещи>.

Чевенгурцы заняты скорее пассивным собирательством, а не активным

добыванием средств к существованию. Вот соответствующие этим глаголам

значения (здесь и далее под значениями может иметься в виду некоторая

релевантная для данного случая выборка из нескольких словарных

подзначений):

отыскивать . ’производя поиски, находить, обнаруживать’;

добывать . ’доставать, приобретать трудом, зарабатывать, получать путем производства’

(БАС). Ср. с тем, что, кроме этого, указывается у В. И. Даля: добывать . ’наживать,

промышлять, выручать, отыскивать и находить, ловить (добычу)’.

Различающий их здесь признак . ’более активное действие’ можно считать

именно той соссюровской "значимостью" (valeur, согласно терминологии

Соссюра80), на которую расходятся в данном случае значения этих двух

глаголов. В действительности же, подобных значимостей, разводящих смыслы

двух слов, может быть, конечно, намного больше, я указываю здесь только те,

которые, кажется, наиболее подходят к данному случаю, и им как бы

"высвечиваются".

Как писал А. Ф. Лосев, даже между двумя выделяемыми в словаре

значениями (например, значениями родительного падежа) всегда можно

отыскать третье . отличное от первого и от второго, а описываемые

традиционно как дискретные правила грамматики не дают еще того, что все

равно достигается не знанием правил, а только привычкой к языку, что

требуется, чтобы "уметь улавливать живую значимость языка"81.

Таким образом, в последней платоновской фразе сказано, что хотя

чевенгурские пролетарии, с одной стороны, по сути дела, вынуждены

’добывать себе пропитание’, но при этом способ их действий откровенно пассивен. Собственно говоря, он вообще никак не укладывается в смысл слова

"добывать": они просто отыскивают то, что было когда-то запасено другими

людьми ("ликвидированными", то есть "буржуями") и утилизируют это как

никому не нужное, отходы. Ведь, согласно анархическому коммунизму героев

Платонова,

в) <в природе всё и так уже имеется . готовым для нормального питания

любого живого существа, в том числе и человека>.

В результате основной смысл выраженного в деепричастном обороте

может быть понят как:

аб) <получая питание даром из природы>.

Платонов как бы подставляет вместо определенного слова, требующегося в

данном словосочетании, близкий к нему, но не точный его синоним.

Для подкрепления предположений, сделанных при толковании предыдущей

фразы, рассмотрим смещенное употребление сходного сочетания "добывать

корм" в следующем примере:

.Сами прочие ели лишь изредка: они добывали корм для угощения друг друга, но пища

уже редела в полях и прочие ходили до вечера в тоске своего и чужого голода. (Ч).

Тут стоят не на месте слова .корм. и .пища.. Ср. пища . ’то, что едят и пьют,

что служит для питания’ (БАС), а также пометка у слова корм . ’более о пище

животных’ (Даль). Вот какие в связи с этим рождаются предположения:

а) <люди добывали пищу только для угощения друг друга, а вовсе не для

себя, не для собственного пропитания, то есть как бы не взаправду>, или:

б) <будто задавали корм скотине>, при этом

аа) <еда может рассматриваться только как угощение . в качестве подарка

своему товарищу, а только для себя трудиться было бы стыдно>,

в) <заранее кем-то приготовленная пища (то есть уже стоящая на столе или

заполняющая собой все поля) попадалась реже, подходила к концу и начинался

голод и тоска>.

В словаре говорится, что слово еда обозначает "то, что едят в данный

момент", а слово "пища" употребляется, "когда речь идет о том, что едят

вообще, чем питаются". Оно уместно также в случае, когда речь идет об

"организации питания многих людей", и более других синонимов (еда-снедь-

яства) походит на термин . "в частности, в медицинском языке употребляется

только этот синоним"82. Отсюда следующие дополнительные идеи: добывание

еды в Чевенгуре походит на организацию общественного питания, а те, кого

кормят, представляются как неразумные существа, дети или даже как скотина.

То есть происходит снижение автором . и того, что служит питанием, и тех,

кого кормят.

[Дванов ожидал Гопнера] .наружи, не скрывая головы от дождя. (Ч).

Нормальнее сказать с другим глаголом:

а) <не накрывая / не пряча> голову от дождя,

б) <не укрываясь / не прячась от дождя под крышу>,

бб) <не обращая никакого внимания на дождь>.

У глагола "накрывать" . явно более подходящее для данной ситуации

значение . ’закрывать, покрывать что-л. чем-л., положенным сверху’, чем у

глагола .скрывать. (ср. : ’прятать, не давать возможности другим заметить ч. -

л. ; делать невидимым, недоступным кому-л., заслонять; утаивать, умалчивать,

не рассказывать о ч. -л. ’ БАС). Употребленное вместо более стандартных на

его месте слов (а-б), слово .скрывать. вовлекает в рассмотрение смыслы

иных, сдвинутых относительно исходного, синонимических рядов:

в) <не скрывая / не тая / не замалчивая каких-то фактов перед кем-то>.

Сравним здесь его смысл и с глаголом "утаивать" . ’сохранять в тайне,

скрывать (чувства, мысли); прятать; тайно присваивать’ (БАС), то есть, как

будто:

г) <не склоняя головы / не отступая перед кем-то>.

Конечно, и при употребленном, как у Платонова, .скрывать. вместо

.прятать. есть возможность понять всю фразу как ’спрятать голову’, но тогда

голова должна мыслиться, скорее, как уже отделенная от тела! Возникает

добавочный смысл, с помощью которого наше понимание выходит из

затруднительного положения, куда загоняет его платоновская фраза:

вв) <как бы не склоняя своей головы перед дождем>.

Здесь дождь, видимо, мыслится как какое-то живое существо, враждебное

человеку. Или еще:

гг) <не скрывая своих мыслей, взглядов, правды от кого-то>.

Получается так, будто голова не только часть тела человека, но одновременно и

что-то вроде "носителя" его ментальных установок (мыслей, соображений,

взглядов итп.), которые можно скрывать от других, механически "пряча", или

как-то стыдливо "засовывая" их себе в голову? Это своего рода перенос по

смежности, несколько странная синекдоха. (Обычным является замена "голова"

вместо ’мыслящий при ее помощи человек’, а здесь не так: "голова" . это как бы

’сами мысли данного человека’.)

[Пиюся стреляет в кадетов, появившихся в Чевенгуре:] .... Его выстрел раздался

огнем в померкшей тишине. (Ч).

Ситуацию, обозначаемую глаголом раздаваться, следует обозначить, согласно

номенклатуре лексических функций Мельчука, как IncepFunc0 или, если еще

более "содержательно", можно дать ей имя ManifIncepFunc0. Наиболее

обычным именем ситуации при ЛФ-глаголе "раздаваться" со значением

а) ’отдаваться, быть слышиму, звучать гулом, раскатами’ (Даль) . является

слово, обозначающее какой-то звук или непосредственно вызвавшую этот звук

причину. Так, раздаться может . выстрел, стук, скрежет, шорох, колокольный

звон, удар итп. Ср. все-таки чуть-чуть странно звучащую строчку Некрасова .В

лесу раздавался топор дровосека.... . то есть странную, по-видимому, именно

в силу величины допускаемого здесь пропуска, из-за непривычности

употребленной метонимии "топор" . для обозначения ’стука топором, слышимого ухом’. Более нейтральным было бы без метонимии: "В лесу

раздавались стук топора / удары топором".

Но у слова "раздаваться" есть еще одно, так сказать, .зрительное.,

значение (в словарях оно указывается как раз как основное):

б) ’становиться более широким, просторным; разделяясь на части и образуя между ними

свободное пространство, проход, расступаться’ (что соответствует подзначениям 1,2,3 у

третьего значения этого слова по (БАС), а также трем значениям, выделяемым для него в

(МАС). Иллюстрируют это следующие примеры: "... Лед снова треснул и широко раздался

подо мною" (Ляшко); "Брызнули волны, раздавшись под трупом... " (Жуковский) (МАС); У

Даля примеры более жизнеутверждающие: "Просторный сапог на ноге ссядется, а тесный

раздастся" (утешение сапожников); "Туман, облака, тучи раздались, месяц проглянул".

В рассмотренном выше звуковом значении у "раздаваться" почти не важна

была среда распространения звука от вызвавшего события (само собой

разумелось, что этой средой может быть только воздух). Зато имела важность,

на мой взгляд (хотя это и не записано в толкованиях словарей), внезапность

обнаружения слушателем доносящегося звука (а1)! Если внезапности нет,

следует употребить уже другие глаголы того же синонимического ряда:

"прозвучать / послышаться / донестись" или что-то подобное.

По-моему, данный признак ’внезапность обнаружения’ должен быть подведен под

категорию значимости для слова "раздаваться" в значении ’слышаться’ по сравнению со

значением ’распространяться в ширину’. На равных правах в эту значимость входит и

признак, дополнительно распределенный относительно первого:

(б1) ’равномерность и/или размеренность действия, идущего в стороны от

эпицентра к периферии’, ср. : "... Звон часов лишь однозвучный раздается в

тишине" (Пушкин). . Здесь уже нет внезапности обнаружения ситуации

говорящим, а наоборот, имеется идея ’равномерности и однообразия’.

Сам этот признак ’равномерная распределенность действия’ (б1), заменяющий собой

признак (а1), наводится, видимо, под давлением смысла слова "раздавать" и навязывается

семантикой этого производящего глагола: ’отдавать по частям, <сразу> нескольким, многим,

представлять в их распоряжение’ (БАС); или: ’наделять чем многих, давать каждому, делить

по частям, оделять’ . "Раздал всем, а сам ни с чем" (Даль).

Иначе говоря, оказывается, что смысл ’раздавать’ может просвечивать,

оставляя след в производном глаголе "раздаваться"! Т. е. удары могут

осмысливаться как

б2) ’раздаваемые, распределяемые, расходящиеся вокруг, в разных

направлениях, идущие от центра к периферии’ (как это наблюдается при

раздаче денег, листовок итп.) и возникает следующие признак: ’иррадиация,

оделение или наделение чем-то окружающих (стоящих вокруг)’.

При этом смысл внезапности обнаружения действия говорящим, как

сказано, пропадает . среда может, например, медленно поддаваться, расходясь

в стороны. Так, в зрительном значении "раздаваться" (б), проявляющемся,

например, во фразе: "Грязь от колес раздавалась в стороны", можно усмотреть

следующие дополнительные признаки: среда распространения действия .

нечто густое или сыпучее, вязкое, инертное; существенна также причина,

вызывающая само движение (это движущееся под воздействием какой-то силы тело). Сам же канал восприятия из слухового становится зрительным, и это

переводит действие в иной "модально-перцептивный регистр"83.

Но еще отличает "раздаваться" от других глаголов того же

синонимического ряда фиксация внимания слушателя на начальной точке

распространения звука (т. е. на том, откуда тот исходит), а не на конечной

точке, как для "слышаться" (к кому приходит, до кого доноситься, до какого

места достигает), и не на пространстве, им заполняемом . "звучать" (т. е.

где?)".

Кроме того, во фразе Платонова используется нестандартное сочетание

"раздался огнем", т. е. V+Sтв., характерное для зрительного значения

"раздаваться". Более привычно, конечно, было бы употребить в творительном

падеже такое дополнение, как, например: .раздался плечами вширь..

Вот и в следующих примерах творительный падеж имеет значение ’общей орудийности,

или внешнего проявления, результата происходящего превращения’: .просиял радугой /

рассыпался прахом / взвейтесь кострами., .обнаружил себя кашлем., .голос раздался

криком в тишине ночи / прозвучал громом среди ясного неба. (последними замечаниями я

обязан Анне Зализняк).

Итак, на мой взгляд, платоновское употребление "выстрел раздался огнем"

как бы пытается удержать в себе сразу три значения . звуковое, зрительное и

орудийное:

а) ’внезапно прозвучал, послышался’,

б) ’стал отчетливо виден, распространяясь из эпицентра к периферии’ и:

в) ’неожиданно обнаружил / проявил себя в виде огня’.

Другим примером (на употребление того же глагола раздаваться) могут

служить следующие слова Якова Титыча (попав в Чевенгур, он страдает

"ветрами и потоками", и под этим предлогом отказывается выходить из своего

дома):

.Я порочный человек, мой порок далеко раздается. (Ч).

Вообще-то "порок" не подводим ни под категорию звука, ни под то, что можно

"раздавать другим", ни под то, что может "распространяться" в зрительном

поле). Нормальнее было бы сказать:

а) <мой порок всем и так виден / всем известен / его легко обнаружить / он

проявляет себя в том-то и том-то>.

При этом обычными способами обозначения воздействия на средства

обоняния (запах, вонь), являются:

б) <распространяется вокруг / разносится по воздуху>: если глагол

"раздается" употреблен в этом значении, он имеет переносный смысл.

Если же представить, что герой хочет сказать, что его недуг проявляет себя

в специальных звуках, нормально выразить это так:

в) <характерные для моего порока звуки слишком хорошо слышны /

разносятся вокруг>.

(При последнем осмыслении в исходном примере следует признать

наличие эллипсиса со своеобразной метонимией: вместо "звуки раздаются" .

"порок раздается".)

В платоновском варианте, по-видимому, употребленные глагол и имя

должны служить для объединения одновременно вышеприведенных смыслов

а), б) и в) вместе:

абв) <соответствующие моему недугу звуки и запахи далеко

распространяются / широко расходятся во все стороны>.

(В исходном примере компоненты ’звуки и запахи’, а также

’распространяться, расходиться вокруг’ не выражены, а лишь

восстанавливаются читательским пониманием . через соответствующие

предположения.)

Еще один пример характерного платоновского употребления "раздаваться",

совмещающего звуковое и обонятельное значения:

.Она положила руки на стол и затем перенесла их на свои возмужавшие колени, не

сознавая лишних движений. Ее жизнь раздавалась кругом, как шум. Сербинов даже

прикрыл глаза, чтобы не потеряться в этой чужой комнате, наполненной

посторонним ему шумом и запахом. (Ч).

Расширение валентной структуры слова

О расширении валентной структуры слова уже писали84. Создается иногда

впечатление, что Платонов может заставить любую грамматическую форму

слова служить выражением смысла любой другой формы (это, кстати, было

провозглашено как принцип работы сходного с ним, но, правда, в иной области

искусства, мастера . Павла Филонова), в чем одна из бьющих в глаза

особенностей, отличающих Андрея Платонова от других писателей. Разберем

пример:

.Чиклин прошел мимо забора и погладил забвенные всеми тесины отвыкшей от

счастья рукой. (Ч).

Безусловно проще было бы сказать:

а) <погладил забытые/ позабытые всеми тесины забора>,

аа) <погладил тесины, оставленные всеми без внимания / обычно никем не

замечаемые / преданные забвению / находящиеся в пренебрежении>.

Слово "забвенный" может иметь при себе только объектный, но не субъектный актант.

Ведь, "забвенный" . это ’преданный забвению, оставленный или пребывающий в забвении’.

Ср. по БАС: "забвение" . 1) ’забывание чего-л., пренебрежение чем-л. ’, 2) ’состояние

забывшегося, забытье’: "Никто ее колен в забвеньи не целует" (Пушкин).

По-видимому, смещением употребления исходного слова в интерпретацию

этого места Платонов вовлекает такие альтернативные смыслы:

б) <герой погладил забор в самозабвении / забывшись / позабыв о себе>

или даже:

в) <прийдя от этого в состояние забытья>.

Рассмотренные в статье Марины Бобрик примеры "прохожие мимо, косарь травы, произнес

свое слово в окно", позволили исследовательнице даже сформулировать такой своеобразный

"закон сохранения смысла" у Платонова: "семантику нереализованных компонентов

конструкции принимают на себя наличные компоненты ее" (указ. соч. с. 171).

Сталкивание друг с другом противоречащих толкований и

"подвешивание" смысла

У Булгакова в "Мастере и Маргарите" в сцене допроса Иешуа Пилатом

используется образ "подвешивания" и "подвешенности" жизни человека за

нить, которую вольна поддерживать или оборвать некая всеведущая,

полновластная инстанция (бог-создатель, согласно Иешуа, или же рок, судьба,

несчастливая случайность, согласно скептическому мировоззрению Пилата).

Данный образ подвешенного положения по отношению к человеческой душе,

судьбе или жизни . вполне устойчивая древняя мифологическая конструкция.

Эту же емкую метафору можно использовать для обозначения приема,

которым пользуется Платонов, задерживая читательское внимание на тех

местах, где "результирующий" смысл однозначно не выводится из

прочитанного. В таких случаях автор именно как полновластный Создатель

держит в своей руке нити нашего понимания, тянущиеся к конкретному месту

текста. Вот примеры:

.Чиклин остановился в недоуменном помышлении. (К).

Слово "помышление <помыслы>" явно требует определенного аргумента (т. е.

заполнения валентности "содержания": о ком / о чем), а слово "недоуменное

<недоумение>" никак не может служить этим аргументом и вносит

неопределенность в чтение. Можно было бы, например, сказать:

а) <он остановился, в недоумении / недоумевая по поводу чего-то>,

аа) <остановился, задавая себе недоуменный вопрос / вопрос, выражающий

его крайнее недоумение>.

Согласно словарю, с одной стороны, "недоумение" . это ’сомнение, колебание, состояние

нерешительности вследствие непонимания, неясности’: "Мой иностранный выговор,

казалось, поразил всех: я видел на их лицах недоумение" (Одоевский). .Недоуменный. . это

’выражающий недоумение’, ’заключающий в себе недоумение (вопрос, взгляд)’ (БАС). То

есть, "недоумение" возникает по поводу чего-то, какого-то события.

С другой стороны, помышление . это ’мысль, дума, намерение’: "В тоске любовных

помышлений / И день и ночь проводит он" (Пушкин), "помышлять" . это ’думать, мечтать

размышлять о ч. -л., собираясь это сделать’. То есть "помышление" нацелено на конкретный

объект или ситуацию, относимые к будущему и никакие "помыслы / помышления /

намерения" сами по себе не могут выражать ’недоумение’ (тогда это уже какая-то "недомысль или недо-намерение"). И, обратно, "недоумение" не может выражать никаких

’помыслов’ или ’намерений’.

На этом месте и происходит "остановка нашего внимания": читатель не

знает, как это следует понимать. Это и есть характерное для Платонова

"подвешивание" смысла. При понимании сталкиваются друг с другом два (или

более) несовместимых и противоречащих друг другу варианта осмысления.

Платонов соединяет два слова с незаполненными валентностями, как бы

"закорачивая" их друг на друга. В результате получается не то (б) ?-

<помышления о своем собственном недоумении>, то ли (в) ?-<в недоумении от

своих собственных помыслов> или:

вв) <не зная не только то, что ему в данный момент предпринять, но и того,

на что надеяться в будущем>,

бб) <будучи побуждаем думать о чем-то неяcном для себя самого>,

Иначе говоря, имеются в виду <размышления человека, который находится

(пребывает) в недоумении>, но слово "помышления" выдает явно не

согласующийся с этим "волевой" оттенок значения.

Другой пример:

.Лишь одно чувство трогало Козлова по утрам . его сердце затруднялось биться, но

все же он надеялся жить в будущем хотя бы маленьким остатком сердца.... (К).

Возможные осмысления для этих "трогало" и "затруднялось":

а) <одно только чувство по-настоящему задевало / имело для него какое-то

значение / способно было его растрогать (он жил только надеждами на

будущее, а все остальное мало его интересовало)>;

б) <чувство страгивало его с места и заставляло двигаться вперед (ср.

восклицание "Трогай!"), а сердце не желало даже биться, оно как будто

чувствовало себя в затруднительном положении, отказывалось участвовать в

его жизни>;

в) <что-то (какие-то события) все-таки затрагивало / приводило в действие

его чувства, а они уже страгивали с места сердце при помощи надежды, иначе

даже сердцебиение его замедлялось>;

г) <надежда на будущее только слегка трогала Козлова (едва касалось его,

не давая ни удовлетворения и не пробуждая достаточной энергии для

продолжения жизни), поскольку надежду может дать только со-участие сердца

в жизни другого человека, а сердце Козлова все более слабело и истощалось от

своей тоски>.

В исходной фразе предположения (а-г) сливаются до неразличимости, и ее

результирующий смысл как бы "мерцает" между ними.

.Отец слез с деревянной старой кровати, на которой он спал еще с покойной

матерью всех своих сыновей.... (РП).

Нормально было бы:

а) <отец слез с кровати, на которой спал еще с покойной женой (со своей

женой, теперь уже покойной)>.

Если вместо словосочетания "жена Х-а" употребляется описательное

выражение "мать детей Х-а", это говорит о возможности какой-то импликатуры

(такого смысла, который автор почему-то не хочет выразить явно). Например,

фраза: "Разрешите вам представить: моя первая жена," . может

подразумевать, что в данный момент женщина уже не является женой

говорящего или что он женат на другой. Или когда человек говорит: "Это

мать его детей" (вместо "Это его жена"), то он, может быть, хочет выразить

этим, что Х и У больше не состоят в браке. Такие "наводящиеся" смыслы,

однако, не являются стопроцентными и вполне может оказаться так, что в

обоих случаях говорящий имел в виду выразить что-то иное (в первом случае

он мог просто пошутить, представляя так свою первую (и пока единственную)

жену, а во втором обратить внимание слушателя именно на .детородные., а не

.матримониальные. свойства человека). Так, может быть, и во фразе

Платонова из .Реки Потудань. имеется в виду, что в настоящий момент герой

(отец Никиты) просто не является мужем своей жены? Но этот смысл и так уже

избыточен, из-за употребленного здесь же слова "покойной". С другой стороны,

и указаний на то, что герой разводился с женой, в тексте также не содержится.

Таким образом, у Платонова вроде бы отсутствует какая-либо импликация или

подсказка, подходящая для того, чтобы смысл фразы сложился в законченное

целое в нашем читательском понимании. Общее целое фразы опять зияет в

каком-то провале или же "повисает" в воздухе. Впрочем, называть свою жену

.матерью. герой рассказа может как бы исходя из точки зрения детей . своих

упомянутых здесь .сыновей.. Он как бы еще и

б) <припоминает их всех, воскрешая в памяти их мать, свою жену>.

Ну, или же после переживания состояния "подвешенности" и недоумения

читатель может успокоиться на другом выводе . на том, что глагол "спал"

следует понимать в переносном значении, как:

в) <на этой самой кровати со своей покойной женой, как он помнил, он и

зачинал всех своих сыновей>.

Но смыслы б) и в) лежат где-то на периферии платоновской фразы.

Следующий пример:

... .Таракан его [Якова Титыча] ушел с окна и жил где-то в покоях предметов, он

почел за лучшее избрать забвение в тесноте теплых вещей вместо нагретой солнцем,

но слишком просторной, страшной земли за стеклом. (Ч).

Возможные осмысления:

а) <таракан жил в покое / т. е. очевидно чувствовал себя в безопасности,

скрытый со всех сторон предметами мебели от опасностей внешней жизни>;

б) <он жил в чьих-то (чужих) покоях>.

Возникает двоение смысла слов "покой-покои" . состояние покоя, отсутствие

какого бы то ни было движения или же: место сна и отдыха (БАС). Хотя

множественное число, вроде бы однозначно указывает, что здесь должно

иметься в виду второе, однако, исходя из здравого смысла, никакой из

"предметов" не может быть хозяином помещения, владеть собственным

"местом отдыха" (ср. с одной стороны, покои старой графини, а с другой,

приемный покой больницы), зато дальнейший контекст (именно то, что таракан

предпочел "забвение в тесноте вещей", т. е., иначе говоря,

в) <хочет сам забыться> или даже

г) <хочет, чтобы все остальные его забыли, оставили бы в покое> ) .

предлагает нам, уже вопреки грамматическому числу, иметь в виду более

абстрактное осмысление слова ("покой", а не "покои": Oper1(покой) =

"охранять / стеречь / оберегать / сохранять"; Caus1(покой) = "давать /

предоставлять" . в отличие от Loc(покои) = "жить / спать / находиться в".

Вернее, конечно, Платонов снова объединяет здесь оба (а то и все четыре)

осмысления.

Иногда читателю приходится особенно изощрять свое зрение, чтобы

осмыслить платоновский текст:

.Соня уже выросла за этот год, хотя и ела мало; ее волосы потемнели, тело

приобрело осторожность, и при ней становилось стыдно. (Ч).

Помимо тривиального толкования этого места:

а) <ее движения сделались как-то не по-детски осторожны, менее непосредственны и

откровенны>,

какие "побочные смыслы" накладываются на понимание данной фразы? На

мой взгляд, еще и следующие:

б) ?-<ее тело определенным образом изменилось, может быть, приобрело женские

формы, из-за чего временами даже становилось стыдно смотреть на нее>,

в) ?-<она сама стала как-то особенно стыдлива, стесняясь, по-видимому, как своего

тела, так и чужих (постыдных) взглядов на него>.

Смысл фразы в целом опять объединяет в себе осмысления (а-в).

Комбинирование "побочных смыслов" и заглядывание внутрь

недоступной для наблюдения ситуации

Некоторые парадоксы зрения у Платонова рассмотрены в интересной статье

Сусуму Нонака85. А вот еще один очень характерный пример:

.Город опускался за Двановым из его оглядывающихся глаз в свою долину, и

Александру жаль было тот одинокий Новохоперск, точно без него он стал еще более

беззащитным. (Ч).

Тут Дванов идет на вокзал, собираясь уехать из Новохоперска, но

вынужденный к отъезду против своей воли, в последний раз оглядывается на

город "одними глазами", желая, видимо, остаться в нем или, во всяком случае,

хотел бы сохранить его в своей памяти. Нарушены оказываются сразу многие

нормы сочетаемости, надо было бы сказать:

а) <город отражался в глазах Дванова / или: уходил из зоны видимости>,

б) <Дванов оглядывался / оборачивался назад и его глаза теряли город из

виду / он провожал город взглядом / его глаза следили за городом,

опускавшимся в долину / он стал упускать город из виду>. Или даже так:

аа) <город, располагавшийся / лежавший в долине, какое-то время еще

отражался в глазах Дванова, но постепенно опускался / исчезал из поля зрения,

занимая, как и все вокруг, собственное место в долине, по другую сторону

холма, или горы, по которой спускался идущий, вне видимого ему горизонта>.

Здесь платоновские "оглядывающиеся глаза" как бы отделяются от своего

обладателя (Дванова), точно оставаясь, застывая на месте, да и город,

опускающийся из глаз в (свою) долину, приобретает активность некого

самостоятельно субъекта. Кроме того, и

в) <сам глаз становится как бы равен долине, уходящей из поля зрения

Дванова (для города остается его долина, а для Дванова . то, что способно

отразиться в зеркале глаза>. Как будто

г) <город опускается вслед за Двановым, но уже по другую сторону холма,

они как бы расходятся по разные стороны, что герой фиксирует, время от

времени оглядываясь назад>86.

Еще пример. В нем описывается Сербинов, которого под конвоем доставляет в

Чевенгур Копенкин:

.Его лицо не имело страха предсмертного терпения, и выражало улыбку

любознательности. (Ч).

На самом деле, в языке нет таких словосочетаний, как ?-страх терпения, ?-

предсмертное терпение, ?-улыбка любознательности, . во всяком случае, они

звучат странно и останавливают на себе читательское внимание. (Это было

названо выше "подвешиванием" смысла.) Хотя, безусловно, в языке имеются

такие вполне "законные" словосочетания, на которые данные косвенно

указывают. Ниже я пытаюсь их перечислить вместе с теми побочными

смыслами, последовательными шагами для осмысления первоначальных

"подвешенных" сочетаний и их комбинаций, которые возникают при

осмыслении:

<предсмертные мучения (судороги) / предсмертное __________желание / предсмертная

агония>;

<проявлять, иметь терпение / обладать терпением / терпеливостью к боли /

демонстрировать безразличие / быть привычным к виду смерти>,

<смертный страх / страх смерти / страх перед смертью (предстоящих

мучений) / находиться в ожидании смерти / бояться страданий / терпеливо

86 Это место по содержанию неожиданно перекликается с записной книжкой Марины

Цветаевой (1923, Чехия): .Когда я уезжаю из города, мне кажется, что он кончается,

перестает быть. (...) # Не было ничего. Из ничего мной выколдовано. Пока держала глазам

. жило (росло). Отпустила . стоит (город, человек), каким я его в последнюю секунду видал.

Пребывает, а не продолжается. (Цветаева М. И. Записные книжки. М., 2002. С. 230-231).

Нечто сходное с этим переживанием, впрочем, можно найти и у других (в частности, и в

пришвинском дневнике).

ожидать смерти / претерпевать страдания / испытывать смертные муки>; но

также:

<улыбаться от радости / от счастья / проявлять любознательность /

выражать любопытство на лице / ?-любопытство, с каким человек может

ожидать собственной смерти>.

Платонов специально останавливает внимание, навязывая нам своими

царапающими, "корявыми" сочетаниями собственный взгляд на вещи, как бы

наталкивает нас на следующие необходимые исходные положения, а именно,

а) ?-<что смерть представляет собой некую самостоятельную ценность,

которую следует (и даже просто необходимо) вытерпеть, человек совершенно

напрасно боится ее>, а также

б) ?-<что любознательность человека даже перед лицом смерти может

проявлять себя в виде какой-то специфической улыбки, отличимой от улыбки

во всех остальных состояниях человека>.

Последние предположения можно было бы назвать и чем-то вроде

"идеологем", восстанавливаемых в мышлении платоновских героев. Это

специально платоновские воззрения на смерть. В пользу существования

подобного рода презумпций или "идеологем" в сознании его героев, да и

самого повествователя говорит также и следующий пример (из рассказа

Платонова "Размышления офицера"):

.Он скончался мгновенно, не привыкая к своей смерти страданием. .

Обычно можно <привыкнуть к виду (чужой) смерти>, но Платонов как бы

делает здесь и следующий шаг: если мы привыкаем к виду чужой, то почему

нельзя привыкнуть и . к своей собственной смерти? Он имеет в виду,

очевидно, то что <человек умирает в течение все своей жизни, множество раз>

и то что <страдание следует воспринимать просто как некое доступное всем

средство свыкнуться со своей собственной смертью, принять ее как

необходимость и выход>, как бы просто постепенно прививая его себе во все

возрастающих дозах . с помощью (многоразовой) прививки от смерти, вроде

прививки от кори или оспы.

Еще один, уже цитировавшийся пример:

.Дождь весь выпал, в воздухе настала тишина и земля пахла скопившейся в ней

томительной жизнью. (Ч).

Во-первых, обычно с неба "падают / выпадают / валят(ся) / летят", как

правило, какие-нибудь твердые частицы (хлопья, крупинки, осадки итп.), а для

дождя и его обычной субстанции, капель или струй, характерны такие

глаголы, как: а) <льются / капают / низвергаются / летят>. Во-вторых, то, что

данный процесс закончен или подходит к концу87, стандартно выражается

следующим образом: б) <дождь прошел / кончился>. В-третьих, для того чтобы

можно было сказать, что всё вещество (капли или струи дождя) израсходовано

и в месте его скопления (на небе в туче) ничего уже не осталось, придется

допустить в ситуации такого наблюдателя, который способен видеть ситуацию в целом, т. е. как бы заглянуть внутрь тучи. Платонов в приведенном примере

словно навязывает нам естественную для его мира, но, конечно, не

вписывающуюся ни в какое нормальное положение вещей точку зрения, будто

мы вслед за повествователем имеем возможность заглянуть в тучу и убедиться,

что в ней больше нет исходного вещества для дождя. Ср. обиходное: <весь

продукт (песок, мука, овес итд.) уже вышел>.

Пучок расходящихся смыслов

Если вернуться с образу Мандельштама (см. эпиграф выше), то его можно

иллюстрировать следующим примером из .Чевенгура.:

.Сейчас женщины сидели против взгляда чевенгурцев и гладили под одеждой

морщины лишней кожи на изношенных костях. Одна лишь Клавдюша была

достаточно удобной и пышной среди этих прихожанок Чевенгура, но к ней уже

обладал симпатией Прокофий. (Ч).

Вот как можно бы было привести платоновское сочетание в соответствие с

нормами языка:

а) <Прокофий обладал симпатией Клавдюши [здесь с перестановкой

актантов] / был ей симпатичен / имел у нее успех / владел ее сердцем> или:

б) <сама Клавдюша симпатизировала / отдавала предпочтение Прокофию>,

или:

в) <Прокофий питал симпатию / имел пристрастие / проявлял слабость к

Клавдюше / испытывал к ней влечение / она в его глазах обладала

привлекательностью> или:

г) <Прокофий обладал преимуществом перед всеми остальными в глазах

Клавдюши / имел (и заявлял на нее) свои права>, или даже

д) <пользовался такой же симпатией (у кого-то третьего), как сама

Клавдюша> и, наконец,

е) <он обладал ею как женщиной>.

Здесь смысл складывается как бы из некоторого "пересчета". Находясь в

подвешенном состоянии, читатель должен рассуждать примерно так: раз в

тексте не употреблено ни одно из нормальных нейтральных выражений (а, в),

то имеется в виду, может быть, что-то еще: либо конверсив первого (б), либо

несколько изысканное (г), либо можно предположить даже (д), или же весь

смысл сводится к тривиальному (е). То есть результирующий смысл

"осциллирует" и получается как некое умозаключение, происходящее как бы на

бессознательном уровне, но так и не доводимое до конца, остановленное где-то

на середине, когда отметены еще далеко не все конкурирующие осмысления

кроме одного-единственного, как полагалось бы при однозначном понимании,

и остается некое их множество. (Мы не всегда уверены в том, что его

исчерпали.) Это и есть то, что я называю "расходящимся пучком" смыслов.

Предпоследний пример: (тут речь идет о воспоминаниях детства Чиклина:)

.Солнце детства нагревало тогда пыль дорог, и своя жизнь была вечностью. среди

синей, смутной земли, которой Чиклин лишь начинал касаться босыми ногами. (К).

Упрощая эту фразу, можно истолковать ее с помощью следующих смыслов:

а) <в то время мальчик только лишь начинал жить / только начинал твердо

стоять на ногах / прочно вставал на ноги / делал только первые шаги>, и

б) <его будущая жизнь представала перед ним как некая вечность>;

в) <он подступал вплотную / вступал в непосредственный контакт с миром /

начинал касаться / трогать руками / пробовать / щупать / ощущать /

притрагиваться к настоящей, реальной жизни>;

г) <ребенок наконец начинал касаться земли т. е. может быть, просто

начинал доставать до пола, например, сидя за столом со взрослыми во время

еды>;

д) ?-<спускался на землю с заоблачных высот воображения, с которых

почти ничего из реального не видно / трудно разглядеть в подробностях

настоящую землю и всю жизнь на ней>.

Это еще один пример расходящейся последовательности смыслов, которую

можно назвать "пучком", или даже "ветвящимся деревом" наведенных,

индуцированных в нашем сознании осмыслений. Полагаю, что описанный

механизм понимания поэтического текста действует при восприятии текстов

любой природы . по крайней мере, понимание всегда включает в себя элемент

предположения.

Порождение причудливых платоновских .идеологем. можно проследить

также и на генитивных конструкциях. Почему, например, выделенное ниже

словосочетание звучит странно и кажется нам неправильным?

.... Горло [Козлова] клокотало, будто воздух дыхания проходил сквозь тяжелую,

темную кровь.... (К).

Употребляемое в обычной речи сочетание а) <вдыхаемый ртом / входящий

через рот воздух> было бы тут уместнее и проще для понимания. Вдыхать

можно и через рот, и через нос, к тому же вдыхать . и аромат, и запах чего-то.

Т. е. каждое из нормативно сочетающихся друг с другом слов имеет (должно

иметь), помимо своего соседа по словосочетанию, по крайней мере несколько

иных кандидатов на заполнение объектной валентности, и только потому не

оказывается избыточным (вдыхать ртом, вдыхать воздух). Но "дышать", т. е.

"<производить> дыхание" вообще можно только посредством "воздуха". Это

неотъемлемая характеристика дыхания: сам смысл ’воздух’ входит в смысл слов

"дышать / дыхание" так же, как то, что субъектом процесса очевидно должно

быть "живое существо", и так же как входит компонент ’воздух’ в смысл слов

"ветер, дым, ураган, сквозняк"; ср. "дышать" . ’вбирать и выпускать воздух’;

"ветер" . ’движущийся поток, струя воздуха’ (БАС). Это "презумптивные"

компоненты в составе значений данных слов. Тем самым в сочетании "воздух

дыхания" содержится некий плеоназм. Впрочем, аномальность данной

генитивной конструкции не только в этом. Вот если бы в процессе дыхания

всегда имелся налицо некий результат (или эпифеномен), то конструкцию с

генитивом употребить было бы возможно! Сравним выражения "пар дыхания" и "молекулы дыхания" (по типу "капли дождя / крупинки снега" итп.) . они

вполне естественны, например, когда на морозе дыхание становится видимо,

или когда частицы воздуха каким-то образом специально помечены и

исследователь в состоянии их наблюдать. Вот платоновское

словоупотребление и создает такую иллюзию, что повествователь способен

видеть, держа в поле зрения весь воздух, который входит и выходит из легких

человека, будто он контролирует этот процесс или даже буквально "видит

насквозь саму душу" человека. Здесь характерное для Платонова

опредмечивание, материализация метафоры.