Тема семинара: Духовные основы и динамика российской цивилизации

 Докладчик Б.Ерасов

Присутствовали:

Члены-учредители:А.Ахиезер, Г.Гольц, А.Давыдов, Е.Туркатенко, И.Гр.Яковенко.

Участники:Т.Алексеева, Д.Белюк, Ф.Бенвенути (Болонский ун-т), И.Беседин, В.Брун-Цеховой, В.Васин, Ю.Вешнинский, А.Вишневский, Б.Ерасов, И.Катагощина, И.Клямкин, Н.Козлова, Н.Коршунова, Л.Куликов, А.Левинтов, Ю.Липец, С.Лурье, А.Мосейко, Ю.Л.Пивоваров, Н.Рогалина, Р.Рывкина, С.Сергеева, А.Фадин, В.Чертихин, Н.Шульгин, И.А.Яковенко.

   Б.Ерасов:  Россия постоянно предстает во  всех  зрелых

содержательных  концепциях как  противоречивое  сочетание

разнородных   элементов   разного   уровня.    Этническая

разнородность  дополняет внутреннюю  бинарность  культуры

всякого этноса, которую с разных сторон  выявляли К.Леви-

Стросс и другие исследователи мифологической культуры. На

русском  материале  этот  принцип  хорошо   раскрыт  А.С.

Ахиезером,  который пишет о первичном  характере  русской

народной  культуры.  Важным  фактором  разнообразия  было

взаимодействие с другими народами Евразии в тех  ареалах,

где  обосновалось русское население и  где   имели  место

смешение и взаимная культурная адаптация.

   Формирование   русской   национальной    культуры   на

протяжении веков проходило в русле преодоления этнической

рыхлости  и  разобщенности, но  в  условиях  интенсивного

воздействия   извне.  Это  последнее  не  только   носило

собственно  культурный характер, но и  принимало  нередко

экстремальные  формы,  подвергая  русский  народ   угрозе

вытеснения  и рассеяния. Общим механизмом консолидации  и

защиты общества являются государство и религия.

   Важнейшая    социологическая    характеристика    того

религиозного  порядка,  который  утвердился   в   России,

относится не к содержанию религиозного учения, а к  месту

церкви   в  общей  социокультурной  системе.  На   западе

результатом  развития цивилизации стало отделение  единой

церкви   от  множества  центров  государственной  власти.

Автокефальный   статус   различных   церквей   восточного

христианства  означал  не только  независимость  друг  от

друга,  но и их зависимость от государства,  выступавшего

в качестве гаранта веры. Чем сильнее была организационная

зависимость  церкви,   тем крепче  религиозное   сознание

держалось  за  независимость "священного предания".

   Антиномичность   русской   культуры   имеет    сложный

структурный  и диахронный характер: соединение  Запада  и

Востока,  наслоение различных этнических  и  региональных

культурных типов, временных компонентов, конфессиональных

общностей.    В   историософской   литературе    русского

"серебряного   века"  (представленной  Н.   Лосским,   И.

Ильиным,  Г.  Федотовым, Н. Бердяевым  и  др.)  устоялось

представление    о    России   как   о    противоречивом,

антиномичном,       дуальном      социокультурном       и

социополитическом   образовании,   подверженном    острым

внутренним  конфликтам и расколам -  в  том  числе  между

Западом  и Востоком, культурой высокой и народной,  между

ценностями  "всеединства" и крайнего сепаратизма  и  т.д.

Анализ социокультурных проявлений такой антиномичности  в

русской  истории и культуре содержится в недавних работах

А.С.Ахиезера, Б.Г.Капустина, И.В.Кондакова, Ю.М.Лотмана и

других авторов.

   Рассмотрение зрелых и устойчивых цивилизаций  убеждает

нас в том, что при всей дифференцированности и внутренней

противоречивости  их духовным системам  был  присущ  либо

некоторый   формативный  принцип,  как  в   исламе,  либо

устойчивое структурное распределение ценностей по  сферам

бытия,  как в Китае, или по социокультурным компонентам —

кастам,  как  в  Индии. Цивилизация утверждает  некоторую

соразмерность,   формирует   системность   и  нормативную

срединность,   а  тем  самым  выполняет  и  интегрирующую

функцию,    соединяя   воедино   различные    этнические,

социальные и политические аспекты.

   Этого  цивилизационного  качества  оказалась  лишенной

Россия.  Смешение,  переплетение и  наложение  не  только

противоречивых,   но   и   взаимоисключающих   ориентаций

пронизывало  всю ее культурную жизнь, раздирая  страну  и

по   сословиям   и  классам, и по  конфессиям,  сектам  и

субкультурам,   и   по   крайним  ориентациям   -   между

славянофилами и западниками, "двумя культурами",  "отцами

и детьми", "консерваторами" и "революционерами", "белыми"

и  "красными",  "демократами" и  "патриотами"  и  т.д.  В

последние два века выявилось огромное противоречие  между

государственным  единством  и  потребностью  общества   в

развитии,  то есть модернизации. Государство,  основанное

на  принципе державности, в значительной степени замещало

собственно    цивилизационные   основы   регуляции,    не

получившие     в    России    системного    формирования.

Бюрократическая   империя  была   заменой   и   носителем

нормативного   и  иерархического  порядка,  объединявшего

разнородный  конгломерат социальных,  конфессиональных  и

культурных  образований, столь  несхожих  в  своих  типах

устроения,  ориентациях и менталитете.  Поэтому  "отмена"

Державы выявляет отсутствие устойчивых, то есть духовно и

институционально  сложившихся,  механизмов  интеграции  и

стабилизации общественных отношений, что лишает  общество

и перспектив устойчивого развития. Этот непредусмотренный

результат  соединения духовной оппозиции  с  политической

волей   привел   к  срыву  функционирования   не   только

этатистских, но и цивилизационных структур.

   Державная   политика  властей   дополнялась   поисками

общих,    универсализующих   принципов    и    ценностных

ориентаций,     которые   преодолевали   бы     дробность

социокультурного    конгломерата.    Существовало     две

соперничающие парадигмы универсализующей духовности.

   Первая  состояла  в  распространении русской  культуры

как  носительницы просвещения,  рационализма и гуманизма,

как  средства  вовлечения  человека  в  круг  современных

цивилизованных  отношений.  Русская  культура выступала в

роли  наднациональной. Ее носителями  был  русский  язык,

служивший  одновременно и официальным языком государства,

и     средством     межнационального     общения.     Это

"совместительство"  имело  и  отрицательные  последствия,

придав культуре официальный характер,  возлагающий на нее

ответственность  за  политику русификации  и  ограничения

"инородных" культур.

   Однако    присущее   русской   культуре    напряженное

стремление  к  социальной   справедливости   и    идеалам

просвещения    делало  ее  носительницей  гуманистических

принципов   и   духовной  заступницей  всех   людей   без

национальных  или религиозных различий.  Конечно,  такого

рода  цивилизующая функция способствовала ее  превращению

в  постоянного противника  власти,  в ее острого критика,

предъявлявшего власти суровые требования.

   Вторая    парадигма   основывалась   на    утверждении

православия  как "всечеловеческой" религии,   воплощающей

всеобщие   принципы  любви  и братства.  Это  православие

должно было не только отделиться от самодержавной власти,

но  и  подчинить  ее  себе, придав ей духовный  характер.

Яркое воплощение  эта тенденция получила  в   учении  В.

Соловьева, творчестве Ф. Достоевского и других мыслителей

России.

   Однако  ни  тот, ни другой путь не стали  и  не  могли

стать    основой     для     универсальной    духовности.

Привязанность православия к самодержавию и  слабость  его

реформаторских    начал   снижали   его   прозелитические

потенции.

   Государство   в силу своей принудительности  не  могло

стать  устойчивой основой органического взаимодействия  и

единения       различных      народов.       Политическая

авторитарность  не  способна  была  создать  общепринятый

нормативный порядок. Авторитарный строй царской России не

допускал  оформления  отдельного,  автономного  от   него

социокультурного   начала,  что   является   существенной

характеристикой всякой зрелой цивилизации.

   Гетерогенность   культурных   укладов   на    огромном

пространстве  Евразии, отсутствие сложившейся  органичной

цивилизационной  структуры,  отделенной  от  государства,

стали    причиной    того,   что    модернизация    здесь

сопровождалась  катаклизмами,  превосходящими   крайности

других    азиатских   революций.   Результатом    распада

государства    стало    возникновение     разрушительного

локализма, по сравнению с которым померкли все  остальные

угрозы.   Под  угрозу  было  поставлено  само  сохранение

развитых форм "цивилизованной жизни".

   Исторически   коммунизм  при  всех  его  издержках   и

губительных крайностях был не только той реальной  силой,

которая  установила единую Державу, но и  социокультурной

системой цивилизационного порядка. Важнейшая функция этой

системы    —   утверждение   политико-идеологической    и

общекультурной интеграции общества, лишенного достаточных

внутренних основ для саморегуляции, при неустойчивости  и

крайней  противоречивости  ее  цивилизационных  структур.

Советская  Россия  отнюдь  не сводилась  к  "тоталитарной

госпартсистеме".   Она   была   еще    и    "становящейся

цивилизацией нового типа". Глубокий телеологический смысл

коммунистической системы состоял в том,  что  она  давала

крупномасштабное  разрешение как  раз  тех  противоречий,

которые  не в состоянии была разрешить ни царская Россия,

ни  вошедшие в ее состав сопредельные азиатские культуры.

Сверхсистема "Второго мира" в самодержавном или советском

вариантах соединяла Запад и Восток и обеспечивала условия

для  совместного проживания народов, относящихся к  столь

различным цивилизациям.

   Геополитический  распад Российской державы  в  1917  -

1919,  а  затем  СССР  в  1991 -  1993  годы  имел  своим

последствием    нарастающие   процессы    архаизации    и

варваризации    геокультурного   пространства    Евразии.

Архаизация  означает  прежде  всего  опрощение  общества,

уменьшение степени сложности его основных социообразующих

структур и оживление первичных типов социальности, прежде

всего  этнической. Она может иметь и позитивный характер,

уменьшая  издержки   поддержания слишком  обременительных

структур    (в    том    числе   дезиндустриализация    и

дезурбанизация).  Варваризация — процесс  отчуждения   от

развитых   центров  цивилизации периферийных   народов  и

ареалов.  Как в начале, так и в конце века эта архаизация

имеет    несколько    измерений:   политическое     через

воссоздание  авторитарных или полудеспотических  режимов,

социальное  - через воспроизводство и усиление  локальных

кастовых  и  клановых  структур,  цивилизационное   через

разрушение  общих  духовных  и  институциональных   основ

интеграции  разнородного населения и ревайвал этнического

разделения.

   "Отмена"  СССР  и  прекращение  деятельности   прежней

госпартсистемы создают второй раз за столетие напряженную

неопределенность на огромном пространстве Евразии. Распад

единой  госпартсистемы неизбежно приводит  к  реставрации

прежних  форм  социальной регуляции  -  или  же  выявляет

отсутствие    устойчивых    механизмов    интеграции    и

стабилизации общественных отношений.

   "Этническое возрождение", увязываемое  с  политическим

самоопределением,     предстает      как      реставрация

сепаратистских модусов бытия, значение которых к концу ХХ

века  во  многом исчерпалось и требует введения  сложного

корректирующего   механизма,  отнюдь   не   сводимого   к

"миротворческим силам".

   Наряду  с архаизацией (вопреки А.Тойнби) происходит  и

частичная   модернизация  геополитической  обстановки   и

цивилизационных принципов, что придает еще одно измерение

дуальности складывающихся структур. Геокультурный  размах

и разнородность постсоветского пространства делают модели

рыночной и правовой регуляции еще менее эффективными, чем

в   более   локальных   незападных  обществах.   Обширные

пространства    Евразии   оказываются    ввергнутыми    в

напряженное   соперничество  между   различными   формами

локализма разного уровня.

   Осужденная  во многих декларациях "мнимая общность"  -

единый  советский  народ  - замещается  конгломератом  из

множества   этнических  единиц.  Важной  функцией   новых

суверенных  этнократий становится обеспечение  привилегий

"своего" этноса и ограничение прав "инородного" населения

через    репрессивную   правовую   и   культурно-языковую

политику,  нацеленную  на  "этническую  чистку".   Прямым

результатом   таких  процессов  "самоопределения"   стали

крупномасштабные  потоки  переселенцев   и   перемещенных

людей.

   Следует  преодолеть  часто встречающийся  инверсионный

монизм,  в соответствии с которым мир из "двухсистемного"

стал   одномерным,  "мироцелостным",  так  как   "мировая

техногенная    цивилизация"    и    мировая    капсистема

окончательно  возобладали и для остального  мира  история

закончилась, хотя он еще может некоторое время находиться

в  "переходном"  или  "промежуточном" состоянии,  занимая

различные   места   в   этом  неравномерно   развитом   и

иерархически устроенном мире. Цивилизационный механизм  —

основа  крупномасштабного плюрализма мирового сообщества,

никогда  не  сводившегося  к  единой  миросистеме.   Этот

механизм сохранит свое значение и в будущем, каковы бы ни

были   трансформации  постиндустриального   общества.   И

Россия,  постоянно занимающая как бы промежуточное  место

между   Западом  и  восточными  цивилизациями,   остается

представителем и воплощением этого разнообразия.

   При этом следует учесть опыт двух направлений изучения

цивилизаций.  Во-первых, цивилизация рассматривается  как

общность, основанная на социокультурной системе,  имеющей

в  себе "центральный принцип" или "большую идею", которые

и формируют Большую традицию - предмет изучения историков

мировых   религий   и   культур.  Этот   подход   получил

классическое  выражение  в работах  Н.  Данилевского,  О.

Шпенглера,  А.Тойнби, Д. Нидэма, С.  Эйзенштадта.  Второе

направление    рассматривает   цивилизации    как    сеть

социокультурных  отношений между  различными  группами  и

общностями разного уровня и функциональной принадлежности

(М.Сингер, Н.Элиас, Ф. Бродель, Р. Уилкинсон).

   Собственно  цивилизационное обустройство России  может

быть   осуществлено  лишь  во  взаимодействии  с  другими

цивилизациями Запада и Востока как в рамках гипотетичного

евразийского  региона,  так  и  в  глобальных  масштабах.

Россия  - не единственный носитель евразийского единства.

Устранение  России  в этом качестве способно  повлечь  за

собой  появление  других претендентов с  крупномасштабным

разделением  сфер  влияния между разными геополитическими

блоками   (Турция,   Иран  и  т.п.)  и   цивилизационными

регионами ( ислам, Китай, АТР).

   Отнюдь  не  столкновение цивилизаций угрожает  мировым

отношениям,    а    именно   ослабление   цивилизационных

принципов,    чему   способствует   Запад,   утверждающий

приоритет   своей  системы.  А  это  ведет  к  разрушению

инаковых цивилизационных регуляторов.

   И.А.Яковенко: В чем разница между "сетью отношений"  и

тем, что описывается категорией "гражданское общество"?

   А.Давыдов: То, что Вы описываете как "сеть отношений",

можно интерпретировать и как классическое бюрократическое

государство,  то  есть  то, что мы  имели  при  советской

власти.  Была  иерархия,  общий центр,  который  это  всё

регулировал.

   Б.Ерасов:   Модель   "сети  отношений"   в   науке   о

цивилизациях разрабатывается на материале Индии и  Китая.

Элементы гражданского общества были внесены в эти  страны

только  в  колониальный период, но  они  до  сих  пор  не

реализованы.   Гражданское  общество  -   самоорганизация

граждан  как  индивидов.  "Сеть отношений"  не  исключает

самоорганизации    граждан,   но   прежде    всего    это

самоорганизация групп. Здесь мы в какой-то степени выходим

на  проблематику соборности. Она тоже представляет  собой

сеть  отношений,  в  рамках которой  все  участники,  все

ячейки  сохраняют свою индивидуальность,  сохраняют  свою

локально-ячеистую  структуру.  Япония  -  не  гражданское

общество,   но  это  современное,  хорошо  сформированное

постиндустриальное,  информативное общество,  сохраняющее

ячеистую структуру: семья, клан, корпорация и т.д. Россия

может  воспринять  многие элементы такого  рода  ячеистой

структуры.

   А.Давыдов:  У  Вас  прозвучало замечание,  что  крест-

распятие  -  это  снятие  противоречия  между  любовью  и

смертью. Это символика или это имеет реальные измерения?

   Б.Ерасов:  Есть  и другие способы, например  почитание

Мадонны.  Однако художественная культура была  проникнута

именно   этим   высшим   символом  снятия   такого   рода

противоречия. В русской культуре это тоже присутствовало,

но  в  размытом  виде, потому что церковь  воспринималась

прежде   всего  как  институт,  а  не  как  путь  личного

спасения. Поклонялись в значительной степени иконам, а не

кресту как распятию.

   И.Гр.Яковенко:   Мне   близка  мысль   об   этнической

гетерогенности. Из нее вытекают многие вещи. Суждение  об

одновременном   присутствии   в   русской   культуре    и

языческого, и раннехристианского, и имперского, и  других

пластов тоже мне близко. Я различаю два типа культур:  1)

синтетические   культуры  (в  них  произошел   синтез   в

собственном, гегелевском смысле слова, возникла некоторая

целостность);    2)   агрегатные   культуры    (некоторые

компоненты   вошли  в  единство,  но  оно   не   является

синтетическим). К агрегатным культурам относится в первую

очередь Россия; Латинская Америка, я думаю, также несет в

себе   элементы   агрегатности.  В  таких  агрегированных

целостностях   не  происходит  изживания   предшествующих

стадиальных состояний культуры, там они наслаиваются одно

на  другое  и при внимательном анализе можно увидеть  всю

стадиальную историю культур этих обществ.

   В  русской  культуре не существует "третьего","третьей

зоны". В докладе не прозвучало, что исток этого явления -

манихейская доминанта русской ментальности.

   Тезис  о  государстве как земещении  цивилизации.  Это

что,  некий  особый цивилизационный тип? Или  же  это  не

цивилизация?  Как мне представляется,  тот  факт,  что  в

России  государство замещает цивилизацию, есть  выражение

определенной  цивилизационной типологии. Не выстраивается

та цивилизация, которая может в меньшей степени опираться

на  государство, и государство вынуждено  брать  на  себя

цивилизационные функции. Но трудно сказать: действительно

ли   вынуждено?   Тем  самым  оно  мешает   формироваться

обществу.

   Я  убежден,  что  невычленение автономной  личности  в

рамках  российской культуры связано, с одной  стороны,  с

тем,   что  это  периферийная  цивилизация,  относительно

молодая, она не прошла два-три цикла, с другой стороны, с

самой  природой  православия. В нем было  конституировано

такое   положение   -   в  самом  идеале,   в   идеологии

православия,   -   которое   препятствовало   становлению

автономного человека.

   Р.Рывкина:   Мне  понравилась  идея  о   наложении   и

взаимодействии черт разных цивилизаций в России - "Разные

России".  И,  насколько я поняла,  выделение  таких  трех

фундаментальных вещей, как "наложение", "сохранение  черт

предшествующих цивилизаций в последующих"  и  "деформация

одними цивилизациями других" - это фундаментальная  идея,

которая   может  как  инструмент  работать   сегодня   на

современность,   на  современный  анализ.   Это   сильный

методологический подход.

   Наука о цивилизации чрезвычайно абстрактна. Она должна

иметь  свои  временные  и пространственные  рамки.  Очень

трудно без этого вести какой бы то ни было разговор о чем-

либо   конкретном.  Непонятно,  каково  место   науки   о

цивилизации и каков ее предмет.

   Вопрос   об   этнической   гетерогенности   для   меня

чрезвычайно спорен. В России 85% этнических русских.  Это

ведь    чрезвычайно   однородный   этнос.   Сила   этноса

определяется его способностью адаптировать другие  этносы.

Российская   этничность  обладает  большой  адаптационной

способностью.  Евреи,  немцы,  исламские  народы  -   они

адаптированы.  В  России 130 этносов  -  но  что  это  за

этносы?

   Здесь у нас огромный дефицит социологического подхода.

Необходимо обращение к субъекту процесса. Социологический

подход  может дополнить цивилизационную науку. Что  такое

русские,   или   россияне,  как  этническое   ядро?   Это

социологический  субъект,  который  прошел  за  эти   три

четверти    века   две   цивилизации   -   советскую    и

постсоветскую.  И советская цивилизация не  отброшена,  ее

несут в себе многие. А сейчас этот субъект гонят в другую

цивилизацию - капиталистическую. Мы живем сегодня в  двух

цивилизациях. И понять это можно только путем обращения к

субъекту,  к его ценностям. Чтобы разрабатывать  науку  о

цивилизации,   необходимо  научиться  изучать   глубинные

ценности  сегодняшнего субъекта,  социума.  Тогда   можно

будет  сказать, например, что коллективизм  как  ценность

сегодня  отброшен, но он сидит в коже.  Нельзя  описывать

цивилизацию вне времени и пространства.

   А.Вишневский: Мы используем некоторые понятия, которые

совершенно  не определены, а на них держится всё  здание.

Это  цивилизация, культура, этнос. Что такое этнос? Этого

никто  не  знает. Вы говорите о русским  этносе?  Что  Вы

имеете  в  виду?  Вы  можете  иметь  в  виду  русских   в

современном   понимании,   которые   раньше    назывались

великороссами.  А  сто лет назад под русскими  имелось  в

виду, очевидно, нечто другое - все три восточнославянских

народа.

   Многие   говорят   о  своеобразии  русской   культуры,

духовности,  цивилизации и т.д. Но, как и  в  сегодняшнем

докладе,  этот тезис развивается вне сравнения с  другими

культурами,  цивилизациями, этносами.  Говоря  о  высоких

духовных    ориентациях   православия,    Вы    как    бы

подразумеваете,    что    другие   конфессии,    допустим

католицизм,  не  имеют высоких духовных  устремлений.  Но

если нет сравнения, из чего вытекает особость? У вас  это

звучит как постулат, не требующий доказательств.

   Идет  сравнение этой цивилизации с какими-то  другими.

Но  они  ведь  имеют  разный возраст.  Возраст  культуры,

цивилизации   -  это  очень  важное  обстоятельство.   Вы

сказали, что Константин на 1000 лет продлил существование

Византии.  Но  ведь  были какие-то исторические  причины.

Почему  произошел  всё-таки  раскол  Римской  империи  на

западную   и  восточную?  Были  объективные  исторические

основания,  а  не  просто чье-то желание.  Действительно,

когда   cформировалось  то,  что  Вы  называете   русской

цивилизацией, западноевропейская цивилизация существовала

уже   тысячу  лет.  Это  имеет  большое  значение.  Когда

упоминается  такая особенность русской  цивилизации,  как

община,  то  надо  помнить, что с  точки  зрения  римских

авторов  германцы  в  Европе, которые  тогда  тоже  имели

общину, были чем-то странным, может быть, их тоже   "умом

не   понять"  было  и  т.п.  Если  выбросить  эту  строну

контекста  из рассуждения, то оно как бы облегчается,  но

если ее ввести - усложняется.

   Вы  говорили,  что  той системе противоречий,  которые

существовали в русской цивилизации, соответствовал  тезис

"единство и борьба противоположностей". Проблема особости

своей  цивилизации по отношению к западной возникла  там,

где возник этот тезис - у Гегеля и у Маркса. Там были  те

же  самые  проблемы. И славянофилы просто  принесли  свое

немецкое   воспитание,   свои  взгляды,   воспринятые   в

Германии,  где  эти  воззрения  возникли  по  исторически

понятным причинам.

   Известна  мысль  Н.Бора: глубокое  утверждение  -  это

такое утверждение, противоположное которому тоже является

глубоким.  Это  важное  методологическое  указание:  если

некто  претендует  на то, что его точка зрения  абсолютно

верна, а противоположная абсолютно неверна, он тем  самым

как  бы соглашается с тем, что его точка зрения банальна.

Если  он  претендует на то, что его точка зрения глубока,

то   он  должен  принять  глубину  противоположной  точки

зрения.

   В  этом  смысле,  мне кажется, мы должны  отнестись  с

равным  уважением  и к позиции западников,  и  к  позиции

славянофилов  и  в  начальном их споре,  и  во  всех  его

продолжениях.  Но  надо  крайне  осторожно  относиться  к

попыткам синтеза этих точек зрения, каковым, в частности,

пыталось быть евразийство, которое сейчас как бы получает

свою новую жизнь.

   Что  касается   "сетевого общества". В 20-е  годы  это

было  всеобщее  поветрие.  Бердяев  считал,  что  будущая

Россия  должна  быть Россией корпораций.  Так  считал  не

только  Бердяев  и  не  только в  отношении  России.  Так

считали  К.Аденауэр в отношении Германии, Б.Муссолини  по

поводу  Италии.  Так же считал и В.Ленин.  Кооперация,  о

которой  он  писал,  это, конечно, и колхозы,  но  это  и

организация всех людей в корпорации. Если мы сейчас будем

как бы возрождать эти проекты, нужно оглядываться на этот

опыт  и  не делать вид, что это что-то новое. Может  быть

Россия,  как и Германия, Италия, действительно  не  может

жить  вне корпоративного государства, вне вообще сильного

государства.  Но  я ставлю под сомнение  идею,  что  есть

какие-то  гештальты, которые тянутся  через  всю  историю

страны,  общества,  культуры и т.д.  Из  истории  ничего,

никакой этап развития государства выбросить нельзя.

   Бердяев  говорил,  что он видит жизнь,  как  она  есть

сейчас,  но не умеет видеть исторических переходов,  и  в

этом,  писал он, "я очень русский человек", последователь

Достоевского.   Это   самокритичное  замечание   отражает

самокритику всего серебряного века, его ограниченность. И

это надо учитывать и преодолевать.

   А.Левинтов:  Доклад  хорош  уже  тем,  что   позволяет

размышлять, стимулирует размышления слушателей.

   Мне не совсем понятен упор на цивилизационные вопросы.

Для меня цивилизации - это некие декорации жизни, которые

меняются довольно  часто  и совершенно  не  обязательно  в

связи с политическими мотивами, перестройкой, переходом к

рынку   или  к  какой-то  другой  экономике.  Как  пример

цивилизационных изменений приведу некоторые  очевидности:

исчезли   дворники,  исчезли  в  городах  русские   бани,

керосиновые лавки, пивные, чайные, кладбищенские ограды и

другие   цивилизационные  декорации.  Сейчас   мы   видим

лоточную  торговлю, торговлю с рук -  это  наше  явление,

никакого отношения не имеющее к западной цивилизации.

   Мы   переживаем  этап  эзотерического  развития  нашей

культуры  и  очень  не  хотелось  бы,  чтобы  этот   этап

затянулся.

   На  вестернизацию нашей цивилизации существуют жесткие

ограничения,  не  только  природно-географические,  но  и

прежде всего - ментальные и этические. Мы инфраструктурно

стали  здорово  отставать  и,  по-видимому,  отстали  уже

навсегда.

   А.Ахиезер: В социальной инфраструктуре?

   А.Левинтов:      Инфраструктура     захватывает      и

технологические  явления.  Грубо  говоря,  наша  окружная

автодорога   не   имеет  ничего  общего  с  автомобильной

инфраструктурой Запада - и по организации движения, а  не

только по покрытиям и разметке дорог.

   Сейчас  просматривается (и этого хотелось бы) уход  от

монотонности   культурного,  социального  и   этнического

российского  пространства за счет регионализации  страны,

за  счет того, что регионы становятся на путь образной  и

культурной автономии.

   А.Давыдов: Доклад основательный и вне всякого сомнения

полезный.  Чувствуется, что докладчик является  одним  из

лидеров этого направления исследования.

   Вы ограничились фактически одной фразой о нравственных

ценностях.   "Культура   России  является   интегрирующим

началом". Какие нравственные ценности лежат в основе этой

культуры?   У Вас получается, что ничего, кроме  ценности

государства,  в  основе интеграции  нет.  Может  быть,  я

ошибаюсь,  но  я  сегодня не услышал, когда  речь  шла  о

понятии    "русская   культура"   с   ее   уникальностью,

духовностью, центростремительностью и т.д., о каких-то ее

ценностях,    кроме   государства.   Оно   -   заменитель

цивилизации.  Это  понятие является у  Вас  центральным  в

конструктивной,  прогностической  части  доклада.   Когда

дается  такое базисное понятие, его надо описать, выявить

его  внутреннюю структуру, провести аналогии. Они были  -

Китай,   Индия.  Но  китайское  государство  существовало

четыре тысячи лет до того, как оно начало впитывать какие-

то элементы западной культуры. Появились рыночные начала.

А что изменилось в этом китайском государстве, почему оно

именно  сегодня  стало иным, позволившим  впитать  в  эту

культуру, в этот социум западные нравственные начала.

   Идет   не   только   вестернизации   Востока,   но   и

ориентализация Запада. Видимо, основа какая-то под  этими

двумя  встречными потоками есть. В Вашем сборнике  кто-то

из   авторов  говорил  о  том,  что  одним  из  критериев

продуктивности  культуры  является  то,   можем   ли   мы

зафиксировать | в ней какую-то почку, которую эта  культура

привила к другой культуре или нет. Восток прививает  свою

почку  на  Западе. Мы можем говорить о японских  трудовых

отношениях,  мы можем говорить о том, что группа,  семья,

клан  - это понятие связанное с рынком и демократическими

свободами  проникает  на  Запад. Какая-то  ориентализация

Запада  на  этой основе происходит. Западная  почка  тоже

прививается   на   Востоке,  но  на   основе   личностных

ценностей.

   А  какую  почку  привила Россия  в  мировую  культуру?

Семейно-клановую, индивидуалистическую,  личностную?  Все

эти  вопросы  упираются в одно: что же  это  за  ценность

такая, "государство - заменитель цивилизации"?

   Вы  говорите,  что  государство и  церковь  в  истории

России всегда были интеграторами. А так ли это? Если  они

не  интегрировали  людей на основе каких-то  нравственных

ценностей, а только на основе "работать под себя", то всё

здание построено на песке, и если не сразу, то постепенно

оно  должно  развалиться. Если же в  этом  интеграционном

процессе      существуют     другие,     общечеловеческие

гуманистические  ценности,  -  тогда  можно  говорить   о

реальной  интеграции. Если этого нет, то нет  и  реальной

интеграции.

   Г.Гольц: Картина особенностей и своеобразия России,  в

том   числе   стараниями  сегодняшнего  докладчика,   уже

выстраивается.  Но  что  дальше?  Где  механизм,  который

выстраивает  это  своеобразие?  Если  бы  мы  знали  этот

механизм, мы знали бы, что делать дальше.

   Я   много   занимался  оценкой  накопления  культурных

ценностей,   интеллектуального   потенциала.    Важнейший

показатель  здесь  -  количество  публикаций.  Я   изучал

динамику  книг, статей за каждый год - с  1703   по  1995

год.   Прослеживаются  очень  интересные  закономерности:

каждый  раз, когда потенциал общества выходил на  мировые

рубежи,   сразу   же   происходил   спад.   Общество   не

воспринимает подъема и выхода на мировой уровень.  Значит

в  недрах  общества  существует  какой-то  очень  сильный

механизм,  препятствующий объединению русской культуры  с

мировой. И в этом надо разобраться.

   Ю.Вешнинский:  Россия  всегда была  бедна,  и  заменой

оплаты почти любого труда было либо духовное служение  на

уровне  ценностей личности или той группы, к которой  она

принадлежала,  либо  насилие.  Один  из  моих   приятелей

говорил,   что  мы  обречены  на  духовность,   так   как

материально  нам  ничего не светит. Сейчас,  когда  перед

нами  зашелестели зеленые купюры, мы вдруг  увидели,  что

нередко интеллигентные люди в борьбе за презренный металл

ведут   себя  очень  не  интеллигентно.  Стоит  подумать,

насколько добровольна была наша духовность?

   А.Ахиезер:  Доклад, мне кажется, делался в расчете  на

то,  что  присутствующие  читали  работы  докладчика.  Он

создал   развернутую  концепцию  цивилизации  вообще   и

концепцию русской цивилизации.

   Важнейший    момент   доклада   посвящен    механизмам

интеграции   российской   цивилизации.   Эта    важнейшая

проблема,  которая стоит и перед теорией  цивилизации,  и

перед  Россией  как таковой. Мы поставлены перед  фактом,

что у нас все интеграторы разбалансированы и мы оказались

перед угрозой развала общества.

   Сегодня  звучали  упреки докладчику, что  понятия,  им

используемые,  недостаточно  конкретны.  Эти  упреки   не

совсем  справедливы.  Конкретность  всегда  относительна.

Задача  научного сообщества, научного доклада, состоит  в

том,  чтобы, решая любую проблему, найти оптимальную меру

конкретности   -   абстрактности.  Докладчик   пользуется

абстрактными понятиями. Они абстрактны в двух отношениях:

с  одной  стороны,  он  не повторил все  те  определения,

которые  были  сделаны им раньше и до него,  а  с  другой

стороны,  эти понятия требуют социологической проработки.

Но невозможно сразу исследовать, двигаться мыслью на всех

уровнях   одновременно.   Конкретизация   -   бесконечный

процесс.   Абстракции,  которые  формулирует   докладчик,

создают   методологическую   базу   для   социологических

исследований, для дальнейшей конкретизации.

   В  нашей литературе вопрос об интеграторах российского

общества  должным  образом  не исследован.  Что  является

интеграторами   цивилизации?  На   этот   вопрос   трудно

ответить,  потому  что мы не очень хорошо  понимаем,  что

такое  цивилизация?  Докладчик пошел по  естественному  в

таких  случаях пути. Он просто назвал некоторые  элементы

общества,  которые, по его мнению, могут  рассматриваться

как  интеграторы: религия, культура в целом, государство,

церковь,  территория и т.д. Но - почему Россия  время  от

времени разваливается, какие интеграторы работают  плохо,

а  какие  вообще не работают? Я считаю, что  единственным

действенным интеграторам может быть только культура.

   Культура - некоторое основание, программирующее каждую

личность,  которая эту культуру осваивает,  на  некоторую

совместную   деятельность,   в   частности,   в    рамках

цивилизации,   в  рамках  общества.  Родившись,   человек

начинает  осваивать исторически имеющуюся  культуру  -  в

семье, племени, обществе. И очевидно, что в этой культуре

есть  некоторая нацеленность, некоторые ценности,  нормы,

которые программируют его на совместное с другими  людьми

обеспечение единства в разных масштабах. Тем  самым  люди

воспроизводят  институты,  системы  отношений,  культуру.

Культура   не   существует  как  идеальная  модель,   она

постоянно    институционализируется,    превращается    в

социальные отношения, в частности в форме государства.

   Мне   кажется,   что   говоря  о   многообразии   форм

интеграции,  докладчик  четко  сформулировал  одну  очень

важную  мысль:  цивилизация  -  это  синтетическая  форма

интеграции.  Здесь, однако, остается неясным  соотношение

между  обществом  и цивилизацией. Возникает  вопрос,  что

дает   теория   цивилизации   для   понимания   механизма

интеграции  общества? Мне кажется, что общество  в  самом

широком  понимании  устроено так, что культура  постоянно

выдает   какие-то  мутации.  Люди,  чтобы  жить,   должны

объединяться. Они цепляются за эти мутации,  ищут  в  них

нравственную  основу интеграции, чтобы выжить.  Массовыми

интеграторами  могут  быть  массовые  идеи  -  и  великие

религии, и сумасшедшие идеи. Наверное, цивилизации -  это

какие-то  социальные формы, которые создаются  на  основе

j`jhu-то  культурных  мутаций. Но  проблема  в  том,  что

99,99%   этих   мутаций  могут  быть  нефункциональнымми,

утопичными.  Б.Ерасов писал в одной из своих статей,  что

культура,  лежащая  в  основе  цивилизации,  меняется  на

протяжении  жизни  этой цивилизации.  Поэтому  постоянное

желание   вернуться  к  истокам  -  это  вечная  проблема

человечества. К истокам вернуться невозможно, потому  что

между   цивилизацией  и  культурой  постоянно  существует

несогласованность.  Сила Запада в  том,  что  там  сумели

создать  механизм преодоления конфликта  между  созданной

ими  цивилизацией и изменющейся культурой. Человек Запада

работает  над  постоянным преодолением  этого  конфликта.

Постоянно  существуют культурные мутации  -  и  хиппи,  и

массовая   культура.  Все  формы  творчества  бросают   в

общество  новые и новые инновации. У нас, в  России,  нет

достаточно масштабного механизма преодоления противоречия

между  культурой и цивилизацией. Впрочем,  есть  механизм

катастроф.  Россия  периодически  переживает  катастрофы,

потому  что  она  сидит  на старых, архаичных  культурных

интеграторах.  Тех  интеграторах,  которые   годились   в

племени,   в патриархальной семье, в крайнем случае  -  в

чисто традиционном обществе . И то - кое-как.

   Сейчас  человечество  переходит к  постиндустриальному

обществу.  Проблема интеграторов должна выйти  на  первый

план  в  общественной науке. Этим интегратором  не  может

быть   государство,  так  как  оно   само   нуждается   в

соотвествующих   культурных  программах  воспроизводства.

Недостаточность этих массовых культурных программ  делает

загадкой  само  существование государства в  России.  Эту

загадку сформулировал Н.Бердяев. Он задал вопрос:  как  в

таком  обществе  (под "такое" он имел в виду  общество  с

догосударственным     сознанием)     могло     возникнуть

государство?  На этот вопрос наша наука  пока  не  смогла

дать  ответа. Возможен такой ответ: как бы мы ни понимали

государство,  следует помнить, что оно должно  иметь  под

собой   тоже   какую-то  культуру,   субкультуру.   Любой

социальный  институт  может  функционировать,  если  есть

какая-то субкультура, на которую он опирается, на  основе

которой он воспроизводится.

   Проблема,   поднятая   сегодняшним   докладом,   имеет

множество  подпроблем, которые должны  решаться  на  пути

анализа   элементов,  выделенных  докладчиком.  Как   мне

представляется,    плодотворная    разработка    проблемы

интеграторов   должна  включать   в   себя   попытку   их

определения  друг через друга. Например, как  государство

определяется через культуру, как православие определяется

через  специфику русской культуры? На эти вопросы  боятся

отвечать, потому что получится, что русская культура  это

одно,  а  православие - ее особая форма, которая содержит

архаичные   интеграторы,  не  работающие  в   современном

обществе.

   Докладчик  сформулировал идею, что у нас не происходит

синтез, который и является цивилизационной интеграцией, и

что  мы стоим перед мощными силами дезинтеграции, которые

могут  быть сформулированы и чисто социально. Важна мысль

и  о том, что дезинтеграция вызывается рыхлостью русского

этноса.  Это  понятие, может быть, не очень  научное,  но

ясное. То есть этот этнос как целое слабо нацелен на свою

интеграцию.  Мне  кажется, докладчик сделал  существенный

вклад   в  саму  проблематику  нашего  семинара.  Будущие

доклады   должны  акцентировать  внимание  на   специфике

общности  и  различий социальной и культурной  интеграции

цивилизации, общества, государства, одновременно  пытаясь

разобраться  в  соотношении между  этими  явлениями.  Без

серьезного  анализа  этого клубка проблем  мы  не  сможем

углублять  наше понимание механизмов динамики российского

общества.

   В.Васин:   Я  думаю,  что  следует  сместить  изучение

интеграторов  российского общества ближе  к  интеграторам

мирового  процесса, значение которых возрастает с  каждым

днем.

   А.Фадин:  Какое  значение для предмета Вашего  анализа

имеет    динамика    техносферы?    Насколько    меняются

фундаментальные основы жизни цивилизации в зависимости от

количества телевизоров, видеомагнитофонов, автомобилей на

тысячу  населения?  Какое  значение  для  фундаментальных

основ  организации жизни имели  переезд людей в отдельные

квартиры,   использование  канализации,   горячей   воды,

телефона,  компьютеризация и  т.д.  Но  самое  главное  -

понять  значение мировой информационной революции.  После

нее   говорить   о   сколь-либо  фиксированных   границах

цивилизации   становится  сложно,  по  крайней   мере   в

урбанизированных и информатизированных обществах.

   Б.Ерасов:  Существует  много расхождений,  но  тем  не

менее существует поле для взаимопонимания по поводу того,

что  такое  культура,  что такое цивилизация,  что  такое

этнос,   что   такое  нация.   Семантическое   замечание:

цивилизация и культура - это одно и то же, если речь идет

о  высокой  культуре.  Существует  культурно-исторический

подход к теории цивилизаций, обоснованный Данилевским.

   Мной   написан  труд  объемом  38  листов  -   "Теория

цивилизаций",  но  он пока не издан. Сейчас  я  составляю

антологию  объемом  40  листов  в  2-х  томах  по  теории

цивилизаций. Дискуссии возникают то здесь, то там, но нет

ощущения, что происходит накопление этой теории.

   Важный   компонент  теории  цивилизаций  -   структура

цивилизации.     Важнейший  вопрос:   на   чем   основана

интегративная   функция  цивилизации?   На   нравственных

ценностях или на чем-то другом? Я затрагивал эту проблему

в  социологическом плане, но не в плане  аксиологическом.

Цивилизация - это всеобщность. Она формируется  какими-то

нормами,    которые   выходят   за   пределы   локальных,

этнических, сословных, персональных и так далее  культур,

- тем, что задается высокими ценностями, и тем, на основе

чего  складывается  нормативная культура.  Религия  здесь

выступает не в собственно религиозном понимании слова,  а

в   более   широком.  Что  такое  ислам,   индуизм?   Это

социокультурные структуры цивилизаций. А  православие  не

выдерживает   этой   нагрузки.  Еще  один   интегративный

компонент  - это смыслы, смыслообразования. Чем  задается

цивилизация? Единством смыслов. Универсализующие смыслы -

это какие-то высшие, сакральные смыслы в каждой культуре.

H  институты  (или  сети отношений) -  либо  церковь  как

институт  средневековых  классических  цивилизаций,  либо

государство  как  замена  и дополнение  (оно  никогда  не

является  собственно  цивилизационным).  Цивилизация   не

сводится   к  государственным  структурам,  не   является

государственным  образованием.  Государство  -   кореллят

цивилизации,  цивилизация  находится  с  государственными

структурами   в   сложных,   противоречивых   отношениях,

специфичных для каждого региона. Она не очерчена  какими-

то  географическими  границами. Чем более  высоко  развита

цивилизация,  тем меньше ее географическая привязанность.

Она  универсальна,  но  имеет  свои  центры,  свой  ареал

распространения,   но   не  имеет  геополитического   или

государственного региона.

   Относительно      соотношения     интегративных      и

модернизаторских аспектов. Интегративная  функция  всегда

соотносится  с функцией дифференциации. Дифференциация  -

это  богатство  отношений,  разделение  труда,  города  и

деревни,  образование срединной культуры и  т.д.  и  т.д.

Цивилизация  порождает  богатство отношений,  творчество,

мутации. Эти две функции - дифференциации и интеграции  -

находятся     в     очень    отчетливом     противоречии,

зафиксированном во всех специальных региональных науках -

исламоведении,   индологии  и   т.д.   Это   противоречие

выступает   и  как  противоречие  между  потребностью   в

развитии,  ответа  на  вызов и  потребностью  поддержания

единства.  Цивилизация распадается тогда,  когда  она  не

справляется   с   необходимостью   развития.   В    своем

классическом  цивилизации виде всегда отдает предпочтение

интегративной функции. Проблема решается за счет того или

иного срыва. В Западной цивилизации эта возможность вышла

на  другие  рубежи.  Она приобрела  принципиально  другой

модус   существования,  другую  форму  всеобщности.   Это

товарно-денежные и правовые отношения,  а  также  деление

универсальной  цивилизации на  национальные  культуры.  В

остальных  регионах земного шара национальные культуры  в

зрелом  виде  не сложились. Существует этнос,  существуют

цивилизации,   существуют  зачаточные  нации.   Нации   в

полноценном  виде  существуют только в  регионе  Западной

цивилизации.  Поэтому  там возник капитализм,  который  в

классическом    своем    виде,    до    приближения     к

постиндустриальному     обществу,     всегда     является

национальным капитализмом. Россия эту дилемму не  решила,

а это необходимо для обеспечения выживания. А выживание -

это  прежде  всего  интеграция. Без этого  все  остальные

проблемы не решаются.

   А.Давыдов:  А  почему невозможно выживание  на  основе

дезинтеграции?

   Б.Ерасов: Дезинтеграция означает взаимное уничтожение.

Западная    цивилизация    существует    как    результат

дезинтеграции западно-христианской цивилизации, она нашла

другой  модус универсальности: товарно-денежные отношения

в   сочетании   с  правовыми  и  с  четким  делением   на

национальные  культуры,  которые являются  очень  сильным

интегративным  механизмом. На  Востоке,  включая  Россию,

национальные  культуры  в  зрелом  виде  не   существуют.

Поэтому,  когда  распадается государство,  а  цивилизация

оказывается неорганичной, общество распадается на этносы.

   Теория  модернизации всегда подразумевает хотя бы  два

компонента:  развитие  и единство,  единство  и  усиление

многообразия. Без этого возникает взрыв, хаос   и  откат.

Поэтому   полноценная  модернизация   носит   структурной

характер, когда сохраняется ее самобытность - культурная,

религиозная   (Египет,  Индия),  сохраняется  способность

поддержания    некоторой   внутренней   связующей    сети

отношений.

   Вклад  России в мировую цивилизацию, ее особенность  -

ее двойственность, дуальность. Но эта проблема не решена.

Дуальность  зафиксирована во всей русской  художественной

литературе,  во всей публицистике, в истории,  философии.

Зафиксирована  также и попытка решения этой  проблемы  на

философском  уровне. Но он пока-что не дает  практических

рекомендаций. Дуальность - это не тупиковость.

   По  поводу  постиндустриальной эпохи и информационного

периода.  При  всех  недостатках  и  сложностях,  которые

переживает Россия, наступление информационного общества в

какой-то степени может облегчить процесс устроения  нашей

с    вами    цивилизации.   Постиндустриальное   общество

обеспечивает выживаемость, стимулирует разнообразие.  Оно

может  пользоваться  сохранившимися элементами  архаичных

культур  (индийские резервации, австралийские  аборигены,

сибирские  северные народы), включая всё то многообразие,

которое  дает российская раздвоенность, гетерогенность  и

противоречивость.  Наш  шанс в  этом  плане  -  не  самый

маленький.  Возможность  соединения  многообразия  и  тех

неорганических   накоплений,   которые   мы   имеем,    с

информационными  технологиями,  механизмами,  культурными

установками  - дает нам шанс на успешный выход  из  наших

сложностей.

 Докладчик Б.Ерасов

Присутствовали:

Члены-учредители:А.Ахиезер, Г.Гольц, А.Давыдов, Е.Туркатенко, И.Гр.Яковенко.

Участники:Т.Алексеева, Д.Белюк, Ф.Бенвенути (Болонский ун-т), И.Беседин, В.Брун-Цеховой, В.Васин, Ю.Вешнинский, А.Вишневский, Б.Ерасов, И.Катагощина, И.Клямкин, Н.Козлова, Н.Коршунова, Л.Куликов, А.Левинтов, Ю.Липец, С.Лурье, А.Мосейко, Ю.Л.Пивоваров, Н.Рогалина, Р.Рывкина, С.Сергеева, А.Фадин, В.Чертихин, Н.Шульгин, И.А.Яковенко.

   Б.Ерасов:  Россия постоянно предстает во  всех  зрелых

содержательных  концепциях как  противоречивое  сочетание

разнородных   элементов   разного   уровня.    Этническая

разнородность  дополняет внутреннюю  бинарность  культуры

всякого этноса, которую с разных сторон  выявляли К.Леви-

Стросс и другие исследователи мифологической культуры. На

русском  материале  этот  принцип  хорошо   раскрыт  А.С.

Ахиезером,  который пишет о первичном  характере  русской

народной  культуры.  Важным  фактором  разнообразия  было

взаимодействие с другими народами Евразии в тех  ареалах,

где  обосновалось русское население и  где   имели  место

смешение и взаимная культурная адаптация.

   Формирование   русской   национальной    культуры   на

протяжении веков проходило в русле преодоления этнической

рыхлости  и  разобщенности, но  в  условиях  интенсивного

воздействия   извне.  Это  последнее  не  только   носило

собственно  культурный характер, но и  принимало  нередко

экстремальные  формы,  подвергая  русский  народ   угрозе

вытеснения  и рассеяния. Общим механизмом консолидации  и

защиты общества являются государство и религия.

   Важнейшая    социологическая    характеристика    того

религиозного  порядка,  который  утвердился   в   России,

относится не к содержанию религиозного учения, а к  месту

церкви   в  общей  социокультурной  системе.  На   западе

результатом  развития цивилизации стало отделение  единой

церкви   от  множества  центров  государственной  власти.

Автокефальный   статус   различных   церквей   восточного

христианства  означал  не только  независимость  друг  от

друга,  но и их зависимость от государства,  выступавшего

в качестве гаранта веры. Чем сильнее была организационная

зависимость  церкви,   тем крепче  религиозное   сознание

держалось  за  независимость "священного предания".

   Антиномичность   русской   культуры   имеет    сложный

структурный  и диахронный характер: соединение  Запада  и

Востока,  наслоение различных этнических  и  региональных

культурных типов, временных компонентов, конфессиональных

общностей.    В   историософской   литературе    русского

"серебряного   века"  (представленной  Н.   Лосским,   И.

Ильиным,  Г.  Федотовым, Н. Бердяевым  и  др.)  устоялось

представление    о    России   как   о    противоречивом,

антиномичном,       дуальном      социокультурном       и

социополитическом   образовании,   подверженном    острым

внутренним  конфликтам и расколам -  в  том  числе  между

Западом  и Востоком, культурой высокой и народной,  между

ценностями  "всеединства" и крайнего сепаратизма  и  т.д.

Анализ социокультурных проявлений такой антиномичности  в

русской  истории и культуре содержится в недавних работах

А.С.Ахиезера, Б.Г.Капустина, И.В.Кондакова, Ю.М.Лотмана и

других авторов.

   Рассмотрение зрелых и устойчивых цивилизаций  убеждает

нас в том, что при всей дифференцированности и внутренней

противоречивости  их духовным системам  был  присущ  либо

некоторый   формативный  принцип,  как  в   исламе,  либо

устойчивое структурное распределение ценностей по  сферам

бытия,  как в Китае, или по социокультурным компонентам —

кастам,  как  в  Индии. Цивилизация утверждает  некоторую

соразмерность,   формирует   системность   и  нормативную

срединность,   а  тем  самым  выполняет  и  интегрирующую

функцию,    соединяя   воедино   различные    этнические,

социальные и политические аспекты.

   Этого  цивилизационного  качества  оказалась  лишенной

Россия.  Смешение,  переплетение и  наложение  не  только

противоречивых,   но   и   взаимоисключающих   ориентаций

пронизывало  всю ее культурную жизнь, раздирая  страну  и

по   сословиям   и  классам, и по  конфессиям,  сектам  и

субкультурам,   и   по   крайним  ориентациям   -   между

славянофилами и западниками, "двумя культурами",  "отцами

и детьми", "консерваторами" и "революционерами", "белыми"

и  "красными",  "демократами" и  "патриотами"  и  т.д.  В

последние два века выявилось огромное противоречие  между

государственным  единством  и  потребностью  общества   в

развитии,  то есть модернизации. Государство,  основанное

на  принципе державности, в значительной степени замещало

собственно    цивилизационные   основы   регуляции,    не

получившие     в    России    системного    формирования.

Бюрократическая   империя  была   заменой   и   носителем

нормативного   и  иерархического  порядка,  объединявшего

разнородный  конгломерат социальных,  конфессиональных  и

культурных  образований, столь  несхожих  в  своих  типах

устроения,  ориентациях и менталитете.  Поэтому  "отмена"

Державы выявляет отсутствие устойчивых, то есть духовно и

институционально  сложившихся,  механизмов  интеграции  и

стабилизации общественных отношений, что лишает  общество

и перспектив устойчивого развития. Этот непредусмотренный

результат  соединения духовной оппозиции  с  политической

волей   привел   к  срыву  функционирования   не   только

этатистских, но и цивилизационных структур.

   Державная   политика  властей   дополнялась   поисками

общих,    универсализующих   принципов    и    ценностных

ориентаций,     которые   преодолевали   бы     дробность

социокультурного    конгломерата.    Существовало     две

соперничающие парадигмы универсализующей духовности.

   Первая  состояла  в  распространении русской  культуры

как  носительницы просвещения,  рационализма и гуманизма,

как  средства  вовлечения  человека  в  круг  современных

цивилизованных  отношений.  Русская  культура выступала в

роли  наднациональной. Ее носителями  был  русский  язык,

служивший  одновременно и официальным языком государства,

и     средством     межнационального     общения.     Это

"совместительство"  имело  и  отрицательные  последствия,

придав культуре официальный характер,  возлагающий на нее

ответственность  за  политику русификации  и  ограничения

"инородных" культур.

   Однако    присущее   русской   культуре    напряженное

стремление  к  социальной   справедливости   и    идеалам

просвещения    делало  ее  носительницей  гуманистических

принципов   и   духовной  заступницей  всех   людей   без

национальных  или религиозных различий.  Конечно,  такого

рода  цивилизующая функция способствовала ее  превращению

в  постоянного противника  власти,  в ее острого критика,

предъявлявшего власти суровые требования.

   Вторая    парадигма   основывалась   на    утверждении

православия  как "всечеловеческой" религии,   воплощающей

всеобщие   принципы  любви  и братства.  Это  православие

должно было не только отделиться от самодержавной власти,

но  и  подчинить  ее  себе, придав ей духовный  характер.

Яркое воплощение  эта тенденция получила  в   учении  В.

Соловьева, творчестве Ф. Достоевского и других мыслителей

России.

   Однако  ни  тот, ни другой путь не стали  и  не  могли

стать    основой     для     универсальной    духовности.

Привязанность православия к самодержавию и  слабость  его

реформаторских    начал   снижали   его   прозелитические

потенции.

   Государство   в силу своей принудительности  не  могло

стать  устойчивой основой органического взаимодействия  и

единения       различных      народов.       Политическая

авторитарность  не  способна  была  создать  общепринятый

нормативный порядок. Авторитарный строй царской России не

допускал  оформления  отдельного,  автономного  от   него

социокультурного   начала,  что   является   существенной

характеристикой всякой зрелой цивилизации.

   Гетерогенность   культурных   укладов   на    огромном

пространстве  Евразии, отсутствие сложившейся  органичной

цивилизационной  структуры,  отделенной  от  государства,

стали    причиной    того,   что    модернизация    здесь

сопровождалась  катаклизмами,  превосходящими   крайности

других    азиатских   революций.   Результатом    распада

государства    стало    возникновение     разрушительного

локализма, по сравнению с которым померкли все  остальные

угрозы.   Под  угрозу  было  поставлено  само  сохранение

развитых форм "цивилизованной жизни".

   Исторически   коммунизм  при  всех  его  издержках   и

губительных крайностях был не только той реальной  силой,

которая  установила единую Державу, но и  социокультурной

системой цивилизационного порядка. Важнейшая функция этой

системы    —   утверждение   политико-идеологической    и

общекультурной интеграции общества, лишенного достаточных

внутренних основ для саморегуляции, при неустойчивости  и

крайней  противоречивости  ее  цивилизационных  структур.

Советская  Россия  отнюдь  не сводилась  к  "тоталитарной

госпартсистеме".   Она   была   еще    и    "становящейся

цивилизацией нового типа". Глубокий телеологический смысл

коммунистической системы состоял в том,  что  она  давала

крупномасштабное  разрешение как  раз  тех  противоречий,

которые  не в состоянии была разрешить ни царская Россия,

ни  вошедшие в ее состав сопредельные азиатские культуры.

Сверхсистема "Второго мира" в самодержавном или советском

вариантах соединяла Запад и Восток и обеспечивала условия

для  совместного проживания народов, относящихся к  столь

различным цивилизациям.

   Геополитический  распад Российской державы  в  1917  -

1919,  а  затем  СССР  в  1991 -  1993  годы  имел  своим

последствием    нарастающие   процессы    архаизации    и

варваризации    геокультурного   пространства    Евразии.

Архаизация  означает  прежде  всего  опрощение  общества,

уменьшение степени сложности его основных социообразующих

структур и оживление первичных типов социальности, прежде

всего  этнической. Она может иметь и позитивный характер,

уменьшая  издержки   поддержания слишком  обременительных

структур    (в    том    числе   дезиндустриализация    и

дезурбанизация).  Варваризация — процесс  отчуждения   от

развитых   центров  цивилизации периферийных   народов  и

ареалов.  Как в начале, так и в конце века эта архаизация

имеет    несколько    измерений:   политическое     через

воссоздание  авторитарных или полудеспотических  режимов,

социальное  - через воспроизводство и усиление  локальных

кастовых  и  клановых  структур,  цивилизационное   через

разрушение  общих  духовных  и  институциональных   основ

интеграции  разнородного населения и ревайвал этнического

разделения.

   "Отмена"  СССР  и  прекращение  деятельности   прежней

госпартсистемы создают второй раз за столетие напряженную

неопределенность на огромном пространстве Евразии. Распад

единой  госпартсистемы неизбежно приводит  к  реставрации

прежних  форм  социальной регуляции  -  или  же  выявляет

отсутствие    устойчивых    механизмов    интеграции    и

стабилизации общественных отношений.

   "Этническое возрождение", увязываемое  с  политическим

самоопределением,     предстает      как      реставрация

сепаратистских модусов бытия, значение которых к концу ХХ

века  во  многом исчерпалось и требует введения  сложного

корректирующего   механизма,  отнюдь   не   сводимого   к

"миротворческим силам".

   Наряду  с архаизацией (вопреки А.Тойнби) происходит  и

частичная   модернизация  геополитической  обстановки   и

цивилизационных принципов, что придает еще одно измерение

дуальности складывающихся структур. Геокультурный  размах

и разнородность постсоветского пространства делают модели

рыночной и правовой регуляции еще менее эффективными, чем

в   более   локальных   незападных  обществах.   Обширные

пространства    Евразии   оказываются    ввергнутыми    в

напряженное   соперничество  между   различными   формами

локализма разного уровня.

   Осужденная  во многих декларациях "мнимая общность"  -

единый  советский  народ  - замещается  конгломератом  из

множества   этнических  единиц.  Важной  функцией   новых

суверенных  этнократий становится обеспечение  привилегий

"своего" этноса и ограничение прав "инородного" населения

через    репрессивную   правовую   и   культурно-языковую

политику,  нацеленную  на  "этническую  чистку".   Прямым

результатом   таких  процессов  "самоопределения"   стали

крупномасштабные  потоки  переселенцев   и   перемещенных

людей.

   Следует  преодолеть  часто встречающийся  инверсионный

монизм,  в соответствии с которым мир из "двухсистемного"

стал   одномерным,  "мироцелостным",  так  как   "мировая

техногенная    цивилизация"    и    мировая    капсистема

окончательно  возобладали и для остального  мира  история

закончилась, хотя он еще может некоторое время находиться

в  "переходном"  или  "промежуточном" состоянии,  занимая

различные   места   в   этом  неравномерно   развитом   и

иерархически устроенном мире. Цивилизационный механизм  —

основа  крупномасштабного плюрализма мирового сообщества,

никогда  не  сводившегося  к  единой  миросистеме.   Этот

механизм сохранит свое значение и в будущем, каковы бы ни

были   трансформации  постиндустриального   общества.   И

Россия,  постоянно занимающая как бы промежуточное  место

между   Западом  и  восточными  цивилизациями,   остается

представителем и воплощением этого разнообразия.

   При этом следует учесть опыт двух направлений изучения

цивилизаций.  Во-первых, цивилизация рассматривается  как

общность, основанная на социокультурной системе,  имеющей

в  себе "центральный принцип" или "большую идею", которые

и формируют Большую традицию - предмет изучения историков

мировых   религий   и   культур.  Этот   подход   получил

классическое  выражение  в работах  Н.  Данилевского,  О.

Шпенглера,  А.Тойнби, Д. Нидэма, С.  Эйзенштадта.  Второе

направление    рассматривает   цивилизации    как    сеть

социокультурных  отношений между  различными  группами  и

общностями разного уровня и функциональной принадлежности

(М.Сингер, Н.Элиас, Ф. Бродель, Р. Уилкинсон).

   Собственно  цивилизационное обустройство России  может

быть   осуществлено  лишь  во  взаимодействии  с  другими

цивилизациями Запада и Востока как в рамках гипотетичного

евразийского  региона,  так  и  в  глобальных  масштабах.

Россия  - не единственный носитель евразийского единства.

Устранение  России  в этом качестве способно  повлечь  за

собой  появление  других претендентов с  крупномасштабным

разделением  сфер  влияния между разными геополитическими

блоками   (Турция,   Иран  и  т.п.)  и   цивилизационными

регионами ( ислам, Китай, АТР).

   Отнюдь  не  столкновение цивилизаций угрожает  мировым

отношениям,    а    именно   ослабление   цивилизационных

принципов,    чему   способствует   Запад,   утверждающий

приоритет   своей  системы.  А  это  ведет  к  разрушению

инаковых цивилизационных регуляторов.

   И.А.Яковенко: В чем разница между "сетью отношений"  и

тем, что описывается категорией "гражданское общество"?

   А.Давыдов: То, что Вы описываете как "сеть отношений",

можно интерпретировать и как классическое бюрократическое

государство,  то  есть  то, что мы  имели  при  советской

власти.  Была  иерархия,  общий центр,  который  это  всё

регулировал.

   Б.Ерасов:   Модель   "сети  отношений"   в   науке   о

цивилизациях разрабатывается на материале Индии и  Китая.

Элементы гражданского общества были внесены в эти  страны

только  в  колониальный период, но  они  до  сих  пор  не

реализованы.   Гражданское  общество  -   самоорганизация

граждан  как  индивидов.  "Сеть отношений"  не  исключает

самоорганизации    граждан,   но   прежде    всего    это

самоорганизация групп. Здесь мы в какой-то степени выходим

на  проблематику соборности. Она тоже представляет  собой

сеть  отношений,  в  рамках которой  все  участники,  все

ячейки  сохраняют свою индивидуальность,  сохраняют  свою

локально-ячеистую  структуру.  Япония  -  не  гражданское

общество,   но  это  современное,  хорошо  сформированное

постиндустриальное,  информативное общество,  сохраняющее

ячеистую структуру: семья, клан, корпорация и т.д. Россия

может  воспринять  многие элементы такого  рода  ячеистой

структуры.

   А.Давыдов:  У  Вас  прозвучало замечание,  что  крест-

распятие  -  это  снятие  противоречия  между  любовью  и

смертью. Это символика или это имеет реальные измерения?

   Б.Ерасов:  Есть  и другие способы, например  почитание

Мадонны.  Однако художественная культура была  проникнута

именно   этим   высшим   символом  снятия   такого   рода

противоречия. В русской культуре это тоже присутствовало,

но  в  размытом  виде, потому что церковь  воспринималась

прежде   всего  как  институт,  а  не  как  путь  личного

спасения. Поклонялись в значительной степени иконам, а не

кресту как распятию.

   И.Гр.Яковенко:   Мне   близка  мысль   об   этнической

гетерогенности. Из нее вытекают многие вещи. Суждение  об

одновременном   присутствии   в   русской   культуре    и

языческого, и раннехристианского, и имперского, и  других

пластов тоже мне близко. Я различаю два типа культур:  1)

синтетические   культуры  (в  них  произошел   синтез   в

собственном, гегелевском смысле слова, возникла некоторая

целостность);    2)   агрегатные   культуры    (некоторые

компоненты   вошли  в  единство,  но  оно   не   является

синтетическим). К агрегатным культурам относится в первую

очередь Россия; Латинская Америка, я думаю, также несет в

себе   элементы   агрегатности.  В  таких  агрегированных

целостностях   не  происходит  изживания   предшествующих

стадиальных состояний культуры, там они наслаиваются одно

на  другое  и при внимательном анализе можно увидеть  всю

стадиальную историю культур этих обществ.

   В  русской  культуре не существует "третьего","третьей

зоны". В докладе не прозвучало, что исток этого явления -

манихейская доминанта русской ментальности.

   Тезис  о  государстве как земещении  цивилизации.  Это

что,  некий  особый цивилизационный тип? Или  же  это  не

цивилизация?  Как мне представляется,  тот  факт,  что  в

России  государство замещает цивилизацию, есть  выражение

определенной  цивилизационной типологии. Не выстраивается

та цивилизация, которая может в меньшей степени опираться

на  государство, и государство вынуждено  брать  на  себя

цивилизационные функции. Но трудно сказать: действительно

ли   вынуждено?   Тем  самым  оно  мешает   формироваться

обществу.

   Я  убежден,  что  невычленение автономной  личности  в

рамках  российской культуры связано, с одной  стороны,  с

тем,   что  это  периферийная  цивилизация,  относительно

молодая, она не прошла два-три цикла, с другой стороны, с

самой  природой  православия. В нем было  конституировано

такое   положение   -   в  самом  идеале,   в   идеологии

православия,   -   которое   препятствовало   становлению

автономного человека.

   Р.Рывкина:   Мне  понравилась  идея  о   наложении   и

взаимодействии черт разных цивилизаций в России - "Разные

России".  И,  насколько я поняла,  выделение  таких  трех

фундаментальных вещей, как "наложение", "сохранение  черт

предшествующих цивилизаций в последующих"  и  "деформация

одними цивилизациями других" - это фундаментальная  идея,

которая   может  как  инструмент  работать   сегодня   на

современность,   на  современный  анализ.   Это   сильный

методологический подход.

   Наука о цивилизации чрезвычайно абстрактна. Она должна

иметь  свои  временные  и пространственные  рамки.  Очень

трудно без этого вести какой бы то ни было разговор о чем-

либо   конкретном.  Непонятно,  каково  место   науки   о

цивилизации и каков ее предмет.

   Вопрос   об   этнической   гетерогенности   для   меня

чрезвычайно спорен. В России 85% этнических русских.  Это

ведь    чрезвычайно   однородный   этнос.   Сила   этноса

определяется его способностью адаптировать другие  этносы.

Российская   этничность  обладает  большой  адаптационной

способностью.  Евреи,  немцы,  исламские  народы  -   они

адаптированы.  В  России 130 этносов  -  но  что  это  за

этносы?

   Здесь у нас огромный дефицит социологического подхода.

Необходимо обращение к субъекту процесса. Социологический

подход  может дополнить цивилизационную науку. Что  такое

русские,   или   россияне,  как  этническое   ядро?   Это

социологический  субъект,  который  прошел  за  эти   три

четверти    века   две   цивилизации   -   советскую    и

постсоветскую.  И советская цивилизация не  отброшена,  ее

несут в себе многие. А сейчас этот субъект гонят в другую

цивилизацию - капиталистическую. Мы живем сегодня в  двух

цивилизациях. И понять это можно только путем обращения к

субъекту,  к его ценностям. Чтобы разрабатывать  науку  о

цивилизации,   необходимо  научиться  изучать   глубинные

ценности  сегодняшнего субъекта,  социума.  Тогда   можно

будет  сказать, например, что коллективизм  как  ценность

сегодня  отброшен, но он сидит в коже.  Нельзя  описывать

цивилизацию вне времени и пространства.

   А.Вишневский: Мы используем некоторые понятия, которые

совершенно  не определены, а на них держится всё  здание.

Это  цивилизация, культура, этнос. Что такое этнос? Этого

никто  не  знает. Вы говорите о русским  этносе?  Что  Вы

имеете  в  виду?  Вы  можете  иметь  в  виду  русских   в

современном   понимании,   которые   раньше    назывались

великороссами.  А  сто лет назад под русскими  имелось  в

виду, очевидно, нечто другое - все три восточнославянских

народа.

   Многие   говорят   о  своеобразии  русской   культуры,

духовности,  цивилизации и т.д. Но, как и  в  сегодняшнем

докладе,  этот тезис развивается вне сравнения с  другими

культурами,  цивилизациями, этносами.  Говоря  о  высоких

духовных    ориентациях   православия,    Вы    как    бы

подразумеваете,    что    другие   конфессии,    допустим

католицизм,  не  имеют высоких духовных  устремлений.  Но

если нет сравнения, из чего вытекает особость? У вас  это

звучит как постулат, не требующий доказательств.

   Идет  сравнение этой цивилизации с какими-то  другими.

Но  они  ведь  имеют  разный возраст.  Возраст  культуры,

цивилизации   -  это  очень  важное  обстоятельство.   Вы

сказали, что Константин на 1000 лет продлил существование

Византии.  Но  ведь  были какие-то исторические  причины.

Почему  произошел  всё-таки  раскол  Римской  империи  на

западную   и  восточную?  Были  объективные  исторические

основания,  а  не  просто чье-то желание.  Действительно,

когда   cформировалось  то,  что  Вы  называете   русской

цивилизацией, западноевропейская цивилизация существовала

уже   тысячу  лет.  Это  имеет  большое  значение.  Когда

упоминается  такая особенность русской  цивилизации,  как

община,  то  надо  помнить, что с  точки  зрения  римских

авторов  германцы  в  Европе, которые  тогда  тоже  имели

общину, были чем-то странным, может быть, их тоже   "умом

не   понять"  было  и  т.п.  Если  выбросить  эту  строну

контекста  из рассуждения, то оно как бы облегчается,  но

если ее ввести - усложняется.

   Вы  говорили,  что  той системе противоречий,  которые

существовали в русской цивилизации, соответствовал  тезис

"единство и борьба противоположностей". Проблема особости

своей  цивилизации по отношению к западной возникла  там,

где возник этот тезис - у Гегеля и у Маркса. Там были  те

же  самые  проблемы. И славянофилы просто  принесли  свое

немецкое   воспитание,   свои  взгляды,   воспринятые   в

Германии,  где  эти  воззрения  возникли  по  исторически

понятным причинам.

   Известна  мысль  Н.Бора: глубокое  утверждение  -  это

такое утверждение, противоположное которому тоже является

глубоким.  Это  важное  методологическое  указание:  если

некто  претендует  на то, что его точка зрения  абсолютно

верна, а противоположная абсолютно неверна, он тем  самым

как  бы соглашается с тем, что его точка зрения банальна.

Если  он  претендует на то, что его точка зрения глубока,

то   он  должен  принять  глубину  противоположной  точки

зрения.

   В  этом  смысле,  мне кажется, мы должны  отнестись  с

равным  уважением  и к позиции западников,  и  к  позиции

славянофилов  и  в  начальном их споре,  и  во  всех  его

продолжениях.  Но  надо  крайне  осторожно  относиться  к

попыткам синтеза этих точек зрения, каковым, в частности,

пыталось быть евразийство, которое сейчас как бы получает

свою новую жизнь.

   Что  касается   "сетевого общества". В 20-е  годы  это

было  всеобщее  поветрие.  Бердяев  считал,  что  будущая

Россия  должна  быть Россией корпораций.  Так  считал  не

только  Бердяев  и  не  только в  отношении  России.  Так

считали  К.Аденауэр в отношении Германии, Б.Муссолини  по

поводу  Италии.  Так же считал и В.Ленин.  Кооперация,  о

которой  он  писал,  это, конечно, и колхозы,  но  это  и

организация всех людей в корпорации. Если мы сейчас будем

как бы возрождать эти проекты, нужно оглядываться на этот

опыт  и  не делать вид, что это что-то новое. Может  быть

Россия,  как и Германия, Италия, действительно  не  может

жить  вне корпоративного государства, вне вообще сильного

государства.  Но  я ставлю под сомнение  идею,  что  есть

какие-то  гештальты, которые тянутся  через  всю  историю

страны,  общества,  культуры и т.д.  Из  истории  ничего,

никакой этап развития государства выбросить нельзя.

   Бердяев  говорил,  что он видит жизнь,  как  она  есть

сейчас,  но не умеет видеть исторических переходов,  и  в

этом,  писал он, "я очень русский человек", последователь

Достоевского.   Это   самокритичное  замечание   отражает

самокритику всего серебряного века, его ограниченность. И

это надо учитывать и преодолевать.

   А.Левинтов:  Доклад  хорош  уже  тем,  что   позволяет

размышлять, стимулирует размышления слушателей.

   Мне не совсем понятен упор на цивилизационные вопросы.

Для меня цивилизации - это некие декорации жизни, которые

меняются довольно  часто  и совершенно  не  обязательно  в

связи с политическими мотивами, перестройкой, переходом к

рынку   или  к  какой-то  другой  экономике.  Как  пример

цивилизационных изменений приведу некоторые  очевидности:

исчезли   дворники,  исчезли  в  городах  русские   бани,

керосиновые лавки, пивные, чайные, кладбищенские ограды и

другие   цивилизационные  декорации.  Сейчас   мы   видим

лоточную  торговлю, торговлю с рук -  это  наше  явление,

никакого отношения не имеющее к западной цивилизации.

   Мы   переживаем  этап  эзотерического  развития  нашей

культуры  и  очень  не  хотелось  бы,  чтобы  этот   этап

затянулся.

   На  вестернизацию нашей цивилизации существуют жесткие

ограничения,  не  только  природно-географические,  но  и

прежде всего - ментальные и этические. Мы инфраструктурно

стали  здорово  отставать  и,  по-видимому,  отстали  уже

навсегда.

   А.Ахиезер: В социальной инфраструктуре?

   А.Левинтов:      Инфраструктура     захватывает      и

технологические  явления.  Грубо  говоря,  наша  окружная

автодорога   не   имеет  ничего  общего  с  автомобильной

инфраструктурой Запада - и по организации движения, а  не

только по покрытиям и разметке дорог.

   Сейчас  просматривается (и этого хотелось бы) уход  от

монотонности   культурного,  социального  и   этнического

российского  пространства за счет регионализации  страны,

за  счет того, что регионы становятся на путь образной  и

культурной автономии.

   А.Давыдов: Доклад основательный и вне всякого сомнения

полезный.  Чувствуется, что докладчик является  одним  из

лидеров этого направления исследования.

   Вы ограничились фактически одной фразой о нравственных

ценностях.   "Культура   России  является   интегрирующим

началом". Какие нравственные ценности лежат в основе этой

культуры?   У Вас получается, что ничего, кроме  ценности

государства,  в  основе интеграции  нет.  Может  быть,  я

ошибаюсь,  но  я  сегодня не услышал, когда  речь  шла  о

понятии    "русская   культура"   с   ее   уникальностью,

духовностью, центростремительностью и т.д., о каких-то ее

ценностях,    кроме   государства.   Оно   -   заменитель

цивилизации.  Это  понятие является у  Вас  центральным  в

конструктивной,  прогностической  части  доклада.   Когда

дается  такое базисное понятие, его надо описать, выявить

его  внутреннюю структуру, провести аналогии. Они были  -

Китай,   Индия.  Но  китайское  государство  существовало

четыре тысячи лет до того, как оно начало впитывать какие-

то элементы западной культуры. Появились рыночные начала.

А что изменилось в этом китайском государстве, почему оно

именно  сегодня  стало иным, позволившим  впитать  в  эту

культуру, в этот социум западные нравственные начала.

   Идет   не   только   вестернизации   Востока,   но   и

ориентализация Запада. Видимо, основа какая-то под  этими

двумя  встречными потоками есть. В Вашем сборнике  кто-то

из   авторов  говорил  о  том,  что  одним  из  критериев

продуктивности  культуры  является  то,   можем   ли   мы

зафиксировать | в ней какую-то почку, которую эта  культура

привила к другой культуре или нет. Восток прививает  свою

почку  на  Западе. Мы можем говорить о японских  трудовых

отношениях,  мы можем говорить о том, что группа,  семья,

клан  - это понятие связанное с рынком и демократическими

свободами  проникает  на  Запад. Какая-то  ориентализация

Запада  на  этой основе происходит. Западная  почка  тоже

прививается   на   Востоке,  но  на   основе   личностных

ценностей.

   А  какую  почку  привила Россия  в  мировую  культуру?

Семейно-клановую, индивидуалистическую,  личностную?  Все

эти  вопросы  упираются в одно: что же  это  за  ценность

такая, "государство - заменитель цивилизации"?

   Вы  говорите,  что  государство и  церковь  в  истории

России всегда были интеграторами. А так ли это? Если  они

не  интегрировали  людей на основе каких-то  нравственных

ценностей, а только на основе "работать под себя", то всё

здание построено на песке, и если не сразу, то постепенно

оно  должно  развалиться. Если же в  этом  интеграционном

процессе      существуют     другие,     общечеловеческие

гуманистические  ценности,  -  тогда  можно  говорить   о

реальной  интеграции. Если этого нет, то нет  и  реальной

интеграции.

   Г.Гольц: Картина особенностей и своеобразия России,  в

том   числе   стараниями  сегодняшнего  докладчика,   уже

выстраивается.  Но  что  дальше?  Где  механизм,  который

выстраивает  это  своеобразие?  Если  бы  мы  знали  этот

механизм, мы знали бы, что делать дальше.

   Я   много   занимался  оценкой  накопления  культурных

ценностей,   интеллектуального   потенциала.    Важнейший

показатель  здесь  -  количество  публикаций.  Я   изучал

динамику  книг, статей за каждый год - с  1703   по  1995

год.   Прослеживаются  очень  интересные  закономерности:

каждый  раз, когда потенциал общества выходил на  мировые

рубежи,   сразу   же   происходил   спад.   Общество   не

воспринимает подъема и выхода на мировой уровень.  Значит

в  недрах  общества  существует  какой-то  очень  сильный

механизм,  препятствующий объединению русской культуры  с

мировой. И в этом надо разобраться.

   Ю.Вешнинский:  Россия  всегда была  бедна,  и  заменой

оплаты почти любого труда было либо духовное служение  на

уровне  ценностей личности или той группы, к которой  она

принадлежала,  либо  насилие.  Один  из  моих   приятелей

говорил,   что  мы  обречены  на  духовность,   так   как

материально  нам  ничего не светит. Сейчас,  когда  перед

нами  зашелестели зеленые купюры, мы вдруг  увидели,  что

нередко интеллигентные люди в борьбе за презренный металл

ведут   себя  очень  не  интеллигентно.  Стоит  подумать,

насколько добровольна была наша духовность?

   А.Ахиезер:  Доклад, мне кажется, делался в расчете  на

то,  что  присутствующие  читали  работы  докладчика.  Он

создал   развернутую  концепцию  цивилизации  вообще   и

концепцию русской цивилизации.

   Важнейший    момент   доклада   посвящен    механизмам

интеграции   российской   цивилизации.   Эта    важнейшая

проблема,  которая стоит и перед теорией  цивилизации,  и

перед  Россией  как таковой. Мы поставлены перед  фактом,

что у нас все интеграторы разбалансированы и мы оказались

перед угрозой развала общества.

   Сегодня  звучали  упреки докладчику, что  понятия,  им

используемые,  недостаточно  конкретны.  Эти  упреки   не

совсем  справедливы.  Конкретность  всегда  относительна.

Задача  научного сообщества, научного доклада, состоит  в

том,  чтобы, решая любую проблему, найти оптимальную меру

конкретности   -   абстрактности.  Докладчик   пользуется

абстрактными понятиями. Они абстрактны в двух отношениях:

с  одной  стороны,  он  не повторил все  те  определения,

которые  были  сделаны им раньше и до него,  а  с  другой

стороны,  эти понятия требуют социологической проработки.

Но невозможно сразу исследовать, двигаться мыслью на всех

уровнях   одновременно.   Конкретизация   -   бесконечный

процесс.   Абстракции,  которые  формулирует   докладчик,

создают   методологическую   базу   для   социологических

исследований, для дальнейшей конкретизации.

   В  нашей литературе вопрос об интеграторах российского

общества  должным  образом  не исследован.  Что  является

интеграторами   цивилизации?  На   этот   вопрос   трудно

ответить,  потому  что мы не очень хорошо  понимаем,  что

такое  цивилизация?  Докладчик пошел по  естественному  в

таких  случаях пути. Он просто назвал некоторые  элементы

общества,  которые, по его мнению, могут  рассматриваться

как  интеграторы: религия, культура в целом, государство,

церковь,  территория и т.д. Но - почему Россия  время  от

времени разваливается, какие интеграторы работают  плохо,

а  какие  вообще не работают? Я считаю, что  единственным

действенным интеграторам может быть только культура.

   Культура - некоторое основание, программирующее каждую

личность,  которая эту культуру осваивает,  на  некоторую

совместную   деятельность,   в   частности,   в    рамках

цивилизации,   в  рамках  общества.  Родившись,   человек

начинает  осваивать исторически имеющуюся  культуру  -  в

семье, племени, обществе. И очевидно, что в этой культуре

есть  некоторая нацеленность, некоторые ценности,  нормы,

которые программируют его на совместное с другими  людьми

обеспечение единства в разных масштабах. Тем  самым  люди

воспроизводят  институты,  системы  отношений,  культуру.

Культура   не   существует  как  идеальная  модель,   она

постоянно    институционализируется,    превращается    в

социальные отношения, в частности в форме государства.

   Мне   кажется,   что   говоря  о   многообразии   форм

интеграции,  докладчик  четко  сформулировал  одну  очень

важную  мысль:  цивилизация  -  это  синтетическая  форма

интеграции.  Здесь, однако, остается неясным  соотношение

между  обществом  и цивилизацией. Возникает  вопрос,  что

дает   теория   цивилизации   для   понимания   механизма

интеграции  общества? Мне кажется, что общество  в  самом

широком  понимании  устроено так, что культура  постоянно

выдает   какие-то  мутации.  Люди,  чтобы  жить,   должны

объединяться. Они цепляются за эти мутации,  ищут  в  них

нравственную  основу интеграции, чтобы выжить.  Массовыми

интеграторами  могут  быть  массовые  идеи  -  и  великие

религии, и сумасшедшие идеи. Наверное, цивилизации -  это

какие-то  социальные формы, которые создаются  на  основе

j`jhu-то  культурных  мутаций. Но  проблема  в  том,  что

99,99%   этих   мутаций  могут  быть  нефункциональнымми,

утопичными.  Б.Ерасов писал в одной из своих статей,  что

культура,  лежащая  в  основе  цивилизации,  меняется  на

протяжении  жизни  этой цивилизации.  Поэтому  постоянное

желание   вернуться  к  истокам  -  это  вечная  проблема

человечества. К истокам вернуться невозможно, потому  что

между   цивилизацией  и  культурой  постоянно  существует

несогласованность.  Сила Запада в  том,  что  там  сумели

создать  механизм преодоления конфликта  между  созданной

ими  цивилизацией и изменющейся культурой. Человек Запада

работает  над  постоянным преодолением  этого  конфликта.

Постоянно  существуют культурные мутации  -  и  хиппи,  и

массовая   культура.  Все  формы  творчества  бросают   в

общество  новые и новые инновации. У нас, в  России,  нет

достаточно масштабного механизма преодоления противоречия

между  культурой и цивилизацией. Впрочем,  есть  механизм

катастроф.  Россия  периодически  переживает  катастрофы,

потому  что  она  сидит  на старых, архаичных  культурных

интеграторах.  Тех  интеграторах,  которые   годились   в

племени,   в патриархальной семье, в крайнем случае  -  в

чисто традиционном обществе . И то - кое-как.

   Сейчас  человечество  переходит к  постиндустриальному

обществу.  Проблема интеграторов должна выйти  на  первый

план  в  общественной науке. Этим интегратором  не  может

быть   государство,  так  как  оно   само   нуждается   в

соотвествующих   культурных  программах  воспроизводства.

Недостаточность этих массовых культурных программ  делает

загадкой  само  существование государства в  России.  Эту

загадку сформулировал Н.Бердяев. Он задал вопрос:  как  в

таком  обществе  (под "такое" он имел в виду  общество  с

догосударственным     сознанием)     могло     возникнуть

государство?  На этот вопрос наша наука  пока  не  смогла

дать  ответа. Возможен такой ответ: как бы мы ни понимали

государство,  следует помнить, что оно должно  иметь  под

собой   тоже   какую-то  культуру,   субкультуру.   Любой

социальный  институт  может  функционировать,  если  есть

какая-то субкультура, на которую он опирается, на  основе

которой он воспроизводится.

   Проблема,   поднятая   сегодняшним   докладом,   имеет

множество  подпроблем, которые должны  решаться  на  пути

анализа   элементов,  выделенных  докладчиком.  Как   мне

представляется,    плодотворная    разработка    проблемы

интеграторов   должна  включать   в   себя   попытку   их

определения  друг через друга. Например, как  государство

определяется через культуру, как православие определяется

через  специфику русской культуры? На эти вопросы  боятся

отвечать, потому что получится, что русская культура  это

одно,  а  православие - ее особая форма, которая содержит

архаичные   интеграторы,  не  работающие  в   современном

обществе.

   Докладчик  сформулировал идею, что у нас не происходит

синтез, который и является цивилизационной интеграцией, и

что  мы стоим перед мощными силами дезинтеграции, которые

могут  быть сформулированы и чисто социально. Важна мысль

и  о том, что дезинтеграция вызывается рыхлостью русского

этноса.  Это  понятие, может быть, не очень  научное,  но

ясное. То есть этот этнос как целое слабо нацелен на свою

интеграцию.  Мне  кажется, докладчик сделал  существенный

вклад   в  саму  проблематику  нашего  семинара.  Будущие

доклады   должны  акцентировать  внимание  на   специфике

общности  и  различий социальной и культурной  интеграции

цивилизации, общества, государства, одновременно  пытаясь

разобраться  в  соотношении между  этими  явлениями.  Без

серьезного  анализа  этого клубка проблем  мы  не  сможем

углублять  наше понимание механизмов динамики российского

общества.

   В.Васин:   Я  думаю,  что  следует  сместить  изучение

интеграторов  российского общества ближе  к  интеграторам

мирового  процесса, значение которых возрастает с  каждым

днем.

   А.Фадин:  Какое  значение для предмета Вашего  анализа

имеет    динамика    техносферы?    Насколько    меняются

фундаментальные основы жизни цивилизации в зависимости от

количества телевизоров, видеомагнитофонов, автомобилей на

тысячу  населения?  Какое  значение  для  фундаментальных

основ  организации жизни имели  переезд людей в отдельные

квартиры,   использование  канализации,   горячей   воды,

телефона,  компьютеризация и  т.д.  Но  самое  главное  -

понять  значение мировой информационной революции.  После

нее   говорить   о   сколь-либо  фиксированных   границах

цивилизации   становится  сложно,  по  крайней   мере   в

урбанизированных и информатизированных обществах.

   Б.Ерасов:  Существует  много расхождений,  но  тем  не

менее существует поле для взаимопонимания по поводу того,

что  такое  культура,  что такое цивилизация,  что  такое

этнос,   что   такое  нация.   Семантическое   замечание:

цивилизация и культура - это одно и то же, если речь идет

о  высокой  культуре.  Существует  культурно-исторический

подход к теории цивилизаций, обоснованный Данилевским.

   Мной   написан  труд  объемом  38  листов  -   "Теория

цивилизаций",  но  он пока не издан. Сейчас  я  составляю

антологию  объемом  40  листов  в  2-х  томах  по  теории

цивилизаций. Дискуссии возникают то здесь, то там, но нет

ощущения, что происходит накопление этой теории.

   Важный   компонент  теории  цивилизаций  -   структура

цивилизации.     Важнейший  вопрос:   на   чем   основана

интегративная   функция  цивилизации?   На   нравственных

ценностях или на чем-то другом? Я затрагивал эту проблему

в  социологическом плане, но не в плане  аксиологическом.

Цивилизация - это всеобщность. Она формируется  какими-то

нормами,    которые   выходят   за   пределы   локальных,

этнических, сословных, персональных и так далее  культур,

- тем, что задается высокими ценностями, и тем, на основе

чего  складывается  нормативная культура.  Религия  здесь

выступает не в собственно религиозном понимании слова,  а

в   более   широком.  Что  такое  ислам,   индуизм?   Это

социокультурные структуры цивилизаций. А  православие  не

выдерживает   этой   нагрузки.  Еще  один   интегративный

компонент  - это смыслы, смыслообразования. Чем  задается

цивилизация? Единством смыслов. Универсализующие смыслы -

это какие-то высшие, сакральные смыслы в каждой культуре.

H  институты  (или  сети отношений) -  либо  церковь  как

институт  средневековых  классических  цивилизаций,  либо

государство  как  замена  и дополнение  (оно  никогда  не

является  собственно  цивилизационным).  Цивилизация   не

сводится   к  государственным  структурам,  не   является

государственным  образованием.  Государство  -   кореллят

цивилизации,  цивилизация  находится  с  государственными

структурами   в   сложных,   противоречивых   отношениях,

специфичных для каждого региона. Она не очерчена  какими-

то  географическими  границами. Чем более  высоко  развита

цивилизация,  тем меньше ее географическая привязанность.

Она  универсальна,  но  имеет  свои  центры,  свой  ареал

распространения,   но   не  имеет  геополитического   или

государственного региона.

   Относительно      соотношения     интегративных      и

модернизаторских аспектов. Интегративная  функция  всегда

соотносится  с функцией дифференциации. Дифференциация  -

это  богатство  отношений,  разделение  труда,  города  и

деревни,  образование срединной культуры и  т.д.  и  т.д.

Цивилизация  порождает  богатство отношений,  творчество,

мутации. Эти две функции - дифференциации и интеграции  -

находятся     в     очень    отчетливом     противоречии,

зафиксированном во всех специальных региональных науках -

исламоведении,   индологии  и   т.д.   Это   противоречие

выступает   и  как  противоречие  между  потребностью   в

развитии,  ответа  на  вызов и  потребностью  поддержания

единства.  Цивилизация распадается тогда,  когда  она  не

справляется   с   необходимостью   развития.   В    своем

классическом  цивилизации виде всегда отдает предпочтение

интегративной функции. Проблема решается за счет того или

иного срыва. В Западной цивилизации эта возможность вышла

на  другие  рубежи.  Она приобрела  принципиально  другой

модус   существования,  другую  форму  всеобщности.   Это

товарно-денежные и правовые отношения,  а  также  деление

универсальной  цивилизации на  национальные  культуры.  В

остальных  регионах земного шара национальные культуры  в

зрелом  виде  не сложились. Существует этнос,  существуют

цивилизации,   существуют  зачаточные  нации.   Нации   в

полноценном  виде  существуют только в  регионе  Западной

цивилизации.  Поэтому  там возник капитализм,  который  в

классическом    своем    виде,    до    приближения     к

постиндустриальному     обществу,     всегда     является

национальным капитализмом. Россия эту дилемму не  решила,

а это необходимо для обеспечения выживания. А выживание -

это  прежде  всего  интеграция. Без этого  все  остальные

проблемы не решаются.

   А.Давыдов:  А  почему невозможно выживание  на  основе

дезинтеграции?

   Б.Ерасов: Дезинтеграция означает взаимное уничтожение.

Западная    цивилизация    существует    как    результат

дезинтеграции западно-христианской цивилизации, она нашла

другой  модус универсальности: товарно-денежные отношения

в   сочетании   с  правовыми  и  с  четким  делением   на

национальные  культуры,  которые являются  очень  сильным

интегративным  механизмом. На  Востоке,  включая  Россию,

национальные  культуры  в  зрелом  виде  не   существуют.

Поэтому,  когда  распадается государство,  а  цивилизация

оказывается неорганичной, общество распадается на этносы.

   Теория  модернизации всегда подразумевает хотя бы  два

компонента:  развитие  и единство,  единство  и  усиление

многообразия. Без этого возникает взрыв, хаос   и  откат.

Поэтому   полноценная  модернизация   носит   структурной

характер, когда сохраняется ее самобытность - культурная,

религиозная   (Египет,  Индия),  сохраняется  способность

поддержания    некоторой   внутренней   связующей    сети

отношений.

   Вклад  России в мировую цивилизацию, ее особенность  -

ее двойственность, дуальность. Но эта проблема не решена.

Дуальность  зафиксирована во всей русской  художественной

литературе,  во всей публицистике, в истории,  философии.

Зафиксирована  также и попытка решения этой  проблемы  на

философском  уровне. Но он пока-что не дает  практических

рекомендаций. Дуальность - это не тупиковость.

   По  поводу  постиндустриальной эпохи и информационного

периода.  При  всех  недостатках  и  сложностях,  которые

переживает Россия, наступление информационного общества в

какой-то степени может облегчить процесс устроения  нашей

с    вами    цивилизации.   Постиндустриальное   общество

обеспечивает выживаемость, стимулирует разнообразие.  Оно

может  пользоваться  сохранившимися элементами  архаичных

культур  (индийские резервации, австралийские  аборигены,

сибирские  северные народы), включая всё то многообразие,

которое  дает российская раздвоенность, гетерогенность  и

противоречивость.  Наш  шанс в  этом  плане  -  не  самый

маленький.  Возможность  соединения  многообразия  и  тех

неорганических   накоплений,   которые   мы   имеем,    с

информационными  технологиями,  механизмами,  культурными

установками  - дает нам шанс на успешный выход  из  наших

сложностей.