20. О БЛАГОДАРНОСТИ

Нет сомнения — человечество найдет пути, ведущие к обновлению, углублению и окрылению своей культуры. Но для этого оно должно научиться благодарности и на ней строить свою духовную жизнь.

Современное нам человечество не ценит того, что ему дается; не видит своего естественного и духовного богат­ства; не извлекает из своего внутреннего мира того, что в нем заложено. Оно ценит не внутреннюю силу духа, а внешнюю власть — техническую и государственную. Оно хочет не творить, создавать и совершенствовать, а владеть, распоряжаться и наслаждаться. И поэтому ему все­гда мало и всего мало: оно вечно считает свои «убытки» и ропщет. Оно одержимо жадностью и завистью и о бла­годарности не знает ничего.

И вот каждый из нас должен прежде всего научиться благодарности.

Стоит нам только раскрыть наше духовное око и при­смотреться к жизни — и мы увидим, что каждое мгнове­ние как бы испытывает нас, созрели ли мы для благодар­ности и умеем ли мы благодарить. И тот, кто выдержива­ет это испытание, тот оказывается человеком будущего: он призван творить новый мир и его культуру, он уже носит их в себе, он творческий человек; а тот, кто не выдержи­вает этого испытания, тот одержим духовною слепотою и завистью, он носит в себе разложение гибнущей куль­туры, он человек отживающего прошлого. Вот критерий духовности, вот закон и мера, о которых мало кто думает, но по которым необходимо различать лю­дей.

Как только человек откроет свое духовное око и вос­примет окружающую его вселенную, — сквозь эту же­стокую кору повседневности и примелькавшейся, привыч­ной, омертвевшей пошлости, — так он откроет великое множество даров, окружающих его отовсюду. Обычно мы принимаем эти дары самоуверенно и равнодушно, как не­что само собою разумеющееся, как наш «экзистенцминимум», причитающийся нам; кажется, что все это рассы­пается в мире «так, между прочим», «ниоткуда» и ника­кого особенного значения не имеет. Мы измеряем эти дары мерою нашей личной пользы и ропщем, и негодуем, если что-нибудь нас не удовлетворяет или нам не подхо­дит... Мы проходим через жизнь, как властные и самодо­вольные хозяева, которые имеют полное право заметить и не обратить внимания, принять и отвергнуть, одобрить и пожурить, воспользоваться и забыть. Мы выбираем нужное и полезное, мы предпочитаем удобное и прият­ное, — и оставляет прочее без внимания. Как небла­годарные наследники, мы совершенно не думаем о Том, Кто оставил нам это жизненное богатство и Кто вложил в каждый самомалейший дар следы Своего Духа.

Как только мы откроем наше духовное око, так мы увидим везде и повсюду целое богатство таких даров, данных нам не для жизненного использования или зло­употребления, а для изучения, истолкования, изумле­ния и радования. Мы разучились дивоваться на эти ис­тинные чудеса Божий, мы проходим мимо них с камен­ным и холодным сердцем и если кто-нибудь дивуется на их таинственную божественность, то мы пытаемся разо­чаровать и «успокоить» его при помощи механически-плоских «объяснений» — и считаем это признаком нашей «образованности» и «просвещенности». Но это и свиде­тельствует о нашей духовной «декадентности» и бесплод­ности; и еще о нашей завистливости и неблагодарности. Ибо, в самом деле, кто, получив некий богатый дар, на­чинает злоупотреблять им в бессердечии, тот лишен чув­ства благодарности; он отвечает на щедрость — черство­стью и на благость — пренебрежением и это обличает в нем завистника. А зависть делает его слепым.

Мир полон чудес Божьих — вот древняя мудрость, ко­торая не увянет во веки веков. Никакие научные исследо­вания и открытия не отнимут у нее ничего; они только возобновят и подтвердят ее с новою силою. Так было, так и будет. Никакое наблюдение не лишит богосоздан-ного чуда его глубины и значительности; никакое мышле­ние, познание и объяснение не погасит его необъясненной таинственности. Мы просыпаемся к бытию и жизни — и видим себя окруженными этими дарами, как бы включен­ными или врощенными в них: пространство, время, живая материя, душевные способности, духовные силы. Мы живем всю жизнь в 'этих дарах, ими, из них; мы творим в них новое и можем создать из них дивное и значительное; мы на­слаждаемся ими и тогда, когда злоупотребляем ими; а когда мы покидаем эту жизнь, то иногда уходим с чувст­вом, что нам было дано бесконечное богатство и что мы сделали из него слишком мало.

Какой драгоценный дар иметь собственное, лично-осо­бенное, единственное в своем род#, покорно-непослушное тело, всю жизнь прислушиваться к нему, чтобы овладеть его таинственными законами и подчинить их законам ду­ха! Какое драгоценное право — превратить его в верный символ своей духовности, и наконец, когда оно впадает в изнеможение, покинуть его для лучшей, более свобод­ной и духовной жизни!

А этот изумительный дар Божий, именуемый про­странством, с его светом и тенью, с его прерывно-непрерывным наполнением, с его бесконечными звездными да­лями, с его богатством форм и красок, со всеми радостя­ми движения и относительного покоя, с творческими перспективами в искусстве! Сколько созерцания, сколько тайн, сколько мудрости!

А дивный дар времени — с неисследимым началом и неведомым концом... Всего один кратчайший, светлый миг длительности, скользящий из будущего в прошлое, пожизненно непреходящий, раскрывающий нам сразу две перспективы — утрачиваемого богатства в прошедшем и обетованного богатства в будущем... Великое русло мгно­вений, которое мы можем заполнить творческим трудом, любовью, богосозерцанием, молитвой и красотой и по ко­торому мы в действительности то проносимся в страс­тях и злодеяниях, то влачимся в пошлых развлече­ниях...

А это неисчерпаемое богатство природы, — в ее орга­ническом единстве, в ее сокровенной закономерности, в ее покое и в ее бурях, в ее благостной готовности слу­жить человеку, показывать ему свою красоту, открывать ему свою разумность и тихо принять его покинутые останки...

Каждый дар дивен и драгоценен, каждый указывает человеку его задачи и его никогда не заполнимые перс­пективы. Каждый говорит нам о сокровенной благости, мудрости и любви к человеку; каждый зовет его к истин­ному счастью.

Да, это — счастье: властвовать над своим телом и над своею душою, строить и крепить свой характер, ко­пить духовные богатства, совершенствовать свои духов­ные акты. Это счастье — творчески работать, создавать в мире новую красоту, отдавать свое вдохновение и свои усилия на создание Божьей ткани в мироздании. Это счастье — вести общение с людьми, вчувствуясь в их жизнь и постигая ее смысл; отдавать им свое лучшее и принимать их дары; прощать им и получать от них про­щение; иметь отца и мать и самому делаться отцом или матерью; иметь верных друзей; отстаивать свою родину и служить своему народу. Это счастье — любить и быть любимым; это чудо — обмениваться взглядом любви и выражать любимой женщине полноту своего чувства — целостно и нежно. Это счастье — воспринимать веяние духа и одухотворять свою душу и жизнь. Это счастье — переживать молитву, исследовательскую очевидность, со­вестный акт, художественное созерцание, истинную поли­тическую свободу и служить водворению справедливости на земле.

Но высшее счастье состоит в том, чтобы находить в собственном сердце Божий луч, следовать ему и молитве и в делах, постигать его во всем и повсюду и открывать другим людям доступ к нему.

И вот когда наше духовное око отверзается, видит эти дары во всей их драгоценности и неисчерпаемости и когда сердце наше ощущает скрытую за ними благость и любовь, — то приходит час нашего ответа на все узрен­ное и полученное. И если мы не отвечаем молитвою бла­годарения, то мы оказываемся недостойными этих даров. Но при этом мы уже не можем оправдываться нашей прежней слепотой. Если наше сердце не отозвалось, не вострепетало и не загорелось, если оно не преисполни­лось благодарности, то это означает, что оно ожесточи­лось в черствой зависти.

Что такое благодарность? Это ответ живого, любяще­го сердца на оказанное ему благодеяние. Оно отвечает любовью на любовь, радостью на доброту, излучением на свет и тепло, верным служением на дарованную благо­дать. Благодарность не нуждается в словесных изъявле­ниях и иногда бывает лучше, чтобы человек переживал и проявлял ее бессловесно. Благодарность не есть и про­стое признание чужого благодеяния; ибо озлобленное сердце сопровождает такое признание чувством обиды, унижения или даже жаждою мести. Нет, настоящая бла­годарность есть радость и любовь и в дальнейшем — по­требность ответить добром на добро. Эта радость вспы­хивает сама, свободно, невынужденно и ведет за собою любовь — свободную, искреннюю. Человек приемлет дар — и радуется не только полученному дару, но и доб­роте дарящего. Его любви и Его бытию и наконец тому, что эта доброта пробуждает любовь в душе самого ода­ренного. Дар есть зов, взывающий к доброму ответу. Дар есть луч, требующий ответного излучения. Он об­ращается сразу — и к сердцу, и к воле. Воля принимает решения; она желает ответить и начинает действо­вать; и это действие обновляет жизнь любовью и доб­ротою.

Когда человек видит перед собою неисчерпаемые да­ры Божий, то в нем очень скоро возникает чувство, что он никогда не сможет ответить сполна на эту неисчерпае­мую благость. Чем дольше, чем постояннее он погружа­ется в созерцание этих даров, тем увереннее он читает повсюду символические письмена Всевышнего и тем силь­нее становится в нем чувство, что он никогда не сумеет ни прочесть их до конца, ни воздать Господу достойную благодарность и хвалу. Сколько гениальных естествоис­пытателей носили в себе это чувство в течение всей жиз­ни, и все они знали о том, что «достаточного» ответа они не имеют!..*

И в самом деле, чем мы можем ответить великому Подателю этих даров? Какая благодарность соответство­вала бы Его благости?.. Поэтому правы те, кто, проведя свою жизнь в созерцании и благодарении, завершают ее молитвою: «прости мне, Господи, что я не сумел достойно возблагодарить Тебя за дары Твои, что не хватило у ме­ня любви и радости для того, чтобы любить Тебя превы­ше всего и радоваться на Твои создания»...

Так отверстое око духа воспринимает дары Творца;

так истинная благодарность поставляет нас в луч Божий и возводит нас к созерцанию Его. Каждый миг жизни ис­пытывает человеческое сердце, способно ли оно к благо­дарению, созрело ли оно для благодарности; ибо каждый миг несет ему дары, из коих благостно излучается вер­ховная мудрость и любовь. Поэтому глубочайший смысл благодарности состоит в том, что она открывает человеку доступ к Богу: ибо она есть не что иное, как воспламене­ние личного огня, отвечающего на зов вечного отеческого пламени из средоточия вселенной.

Так религиозная благодарность очищает душу от за­висти и ненависти. И будущее человечества принадлежит именно благодарным сердцам.

Нет сомнения — человечество найдет пути, ведущие к обновлению, углублению и окрылению своей культуры. Но для этого оно должно научиться благодарности и на ней строить свою духовную жизнь.

Современное нам человечество не ценит того, что ему дается; не видит своего естественного и духовного богат­ства; не извлекает из своего внутреннего мира того, что в нем заложено. Оно ценит не внутреннюю силу духа, а внешнюю власть — техническую и государственную. Оно хочет не творить, создавать и совершенствовать, а владеть, распоряжаться и наслаждаться. И поэтому ему все­гда мало и всего мало: оно вечно считает свои «убытки» и ропщет. Оно одержимо жадностью и завистью и о бла­годарности не знает ничего.

И вот каждый из нас должен прежде всего научиться благодарности.

Стоит нам только раскрыть наше духовное око и при­смотреться к жизни — и мы увидим, что каждое мгнове­ние как бы испытывает нас, созрели ли мы для благодар­ности и умеем ли мы благодарить. И тот, кто выдержива­ет это испытание, тот оказывается человеком будущего: он призван творить новый мир и его культуру, он уже носит их в себе, он творческий человек; а тот, кто не выдержи­вает этого испытания, тот одержим духовною слепотою и завистью, он носит в себе разложение гибнущей куль­туры, он человек отживающего прошлого. Вот критерий духовности, вот закон и мера, о которых мало кто думает, но по которым необходимо различать лю­дей.

Как только человек откроет свое духовное око и вос­примет окружающую его вселенную, — сквозь эту же­стокую кору повседневности и примелькавшейся, привыч­ной, омертвевшей пошлости, — так он откроет великое множество даров, окружающих его отовсюду. Обычно мы принимаем эти дары самоуверенно и равнодушно, как не­что само собою разумеющееся, как наш «экзистенцминимум», причитающийся нам; кажется, что все это рассы­пается в мире «так, между прочим», «ниоткуда» и ника­кого особенного значения не имеет. Мы измеряем эти дары мерою нашей личной пользы и ропщем, и негодуем, если что-нибудь нас не удовлетворяет или нам не подхо­дит... Мы проходим через жизнь, как властные и самодо­вольные хозяева, которые имеют полное право заметить и не обратить внимания, принять и отвергнуть, одобрить и пожурить, воспользоваться и забыть. Мы выбираем нужное и полезное, мы предпочитаем удобное и прият­ное, — и оставляет прочее без внимания. Как небла­годарные наследники, мы совершенно не думаем о Том, Кто оставил нам это жизненное богатство и Кто вложил в каждый самомалейший дар следы Своего Духа.

Как только мы откроем наше духовное око, так мы увидим везде и повсюду целое богатство таких даров, данных нам не для жизненного использования или зло­употребления, а для изучения, истолкования, изумле­ния и радования. Мы разучились дивоваться на эти ис­тинные чудеса Божий, мы проходим мимо них с камен­ным и холодным сердцем и если кто-нибудь дивуется на их таинственную божественность, то мы пытаемся разо­чаровать и «успокоить» его при помощи механически-плоских «объяснений» — и считаем это признаком нашей «образованности» и «просвещенности». Но это и свиде­тельствует о нашей духовной «декадентности» и бесплод­ности; и еще о нашей завистливости и неблагодарности. Ибо, в самом деле, кто, получив некий богатый дар, на­чинает злоупотреблять им в бессердечии, тот лишен чув­ства благодарности; он отвечает на щедрость — черство­стью и на благость — пренебрежением и это обличает в нем завистника. А зависть делает его слепым.

Мир полон чудес Божьих — вот древняя мудрость, ко­торая не увянет во веки веков. Никакие научные исследо­вания и открытия не отнимут у нее ничего; они только возобновят и подтвердят ее с новою силою. Так было, так и будет. Никакое наблюдение не лишит богосоздан-ного чуда его глубины и значительности; никакое мышле­ние, познание и объяснение не погасит его необъясненной таинственности. Мы просыпаемся к бытию и жизни — и видим себя окруженными этими дарами, как бы включен­ными или врощенными в них: пространство, время, живая материя, душевные способности, духовные силы. Мы живем всю жизнь в 'этих дарах, ими, из них; мы творим в них новое и можем создать из них дивное и значительное; мы на­слаждаемся ими и тогда, когда злоупотребляем ими; а когда мы покидаем эту жизнь, то иногда уходим с чувст­вом, что нам было дано бесконечное богатство и что мы сделали из него слишком мало.

Какой драгоценный дар иметь собственное, лично-осо­бенное, единственное в своем род#, покорно-непослушное тело, всю жизнь прислушиваться к нему, чтобы овладеть его таинственными законами и подчинить их законам ду­ха! Какое драгоценное право — превратить его в верный символ своей духовности, и наконец, когда оно впадает в изнеможение, покинуть его для лучшей, более свобод­ной и духовной жизни!

А этот изумительный дар Божий, именуемый про­странством, с его светом и тенью, с его прерывно-непрерывным наполнением, с его бесконечными звездными да­лями, с его богатством форм и красок, со всеми радостя­ми движения и относительного покоя, с творческими перспективами в искусстве! Сколько созерцания, сколько тайн, сколько мудрости!

А дивный дар времени — с неисследимым началом и неведомым концом... Всего один кратчайший, светлый миг длительности, скользящий из будущего в прошлое, пожизненно непреходящий, раскрывающий нам сразу две перспективы — утрачиваемого богатства в прошедшем и обетованного богатства в будущем... Великое русло мгно­вений, которое мы можем заполнить творческим трудом, любовью, богосозерцанием, молитвой и красотой и по ко­торому мы в действительности то проносимся в страс­тях и злодеяниях, то влачимся в пошлых развлече­ниях...

А это неисчерпаемое богатство природы, — в ее орга­ническом единстве, в ее сокровенной закономерности, в ее покое и в ее бурях, в ее благостной готовности слу­жить человеку, показывать ему свою красоту, открывать ему свою разумность и тихо принять его покинутые останки...

Каждый дар дивен и драгоценен, каждый указывает человеку его задачи и его никогда не заполнимые перс­пективы. Каждый говорит нам о сокровенной благости, мудрости и любви к человеку; каждый зовет его к истин­ному счастью.

Да, это — счастье: властвовать над своим телом и над своею душою, строить и крепить свой характер, ко­пить духовные богатства, совершенствовать свои духов­ные акты. Это счастье — творчески работать, создавать в мире новую красоту, отдавать свое вдохновение и свои усилия на создание Божьей ткани в мироздании. Это счастье — вести общение с людьми, вчувствуясь в их жизнь и постигая ее смысл; отдавать им свое лучшее и принимать их дары; прощать им и получать от них про­щение; иметь отца и мать и самому делаться отцом или матерью; иметь верных друзей; отстаивать свою родину и служить своему народу. Это счастье — любить и быть любимым; это чудо — обмениваться взглядом любви и выражать любимой женщине полноту своего чувства — целостно и нежно. Это счастье — воспринимать веяние духа и одухотворять свою душу и жизнь. Это счастье — переживать молитву, исследовательскую очевидность, со­вестный акт, художественное созерцание, истинную поли­тическую свободу и служить водворению справедливости на земле.

Но высшее счастье состоит в том, чтобы находить в собственном сердце Божий луч, следовать ему и молитве и в делах, постигать его во всем и повсюду и открывать другим людям доступ к нему.

И вот когда наше духовное око отверзается, видит эти дары во всей их драгоценности и неисчерпаемости и когда сердце наше ощущает скрытую за ними благость и любовь, — то приходит час нашего ответа на все узрен­ное и полученное. И если мы не отвечаем молитвою бла­годарения, то мы оказываемся недостойными этих даров. Но при этом мы уже не можем оправдываться нашей прежней слепотой. Если наше сердце не отозвалось, не вострепетало и не загорелось, если оно не преисполни­лось благодарности, то это означает, что оно ожесточи­лось в черствой зависти.

Что такое благодарность? Это ответ живого, любяще­го сердца на оказанное ему благодеяние. Оно отвечает любовью на любовь, радостью на доброту, излучением на свет и тепло, верным служением на дарованную благо­дать. Благодарность не нуждается в словесных изъявле­ниях и иногда бывает лучше, чтобы человек переживал и проявлял ее бессловесно. Благодарность не есть и про­стое признание чужого благодеяния; ибо озлобленное сердце сопровождает такое признание чувством обиды, унижения или даже жаждою мести. Нет, настоящая бла­годарность есть радость и любовь и в дальнейшем — по­требность ответить добром на добро. Эта радость вспы­хивает сама, свободно, невынужденно и ведет за собою любовь — свободную, искреннюю. Человек приемлет дар — и радуется не только полученному дару, но и доб­роте дарящего. Его любви и Его бытию и наконец тому, что эта доброта пробуждает любовь в душе самого ода­ренного. Дар есть зов, взывающий к доброму ответу. Дар есть луч, требующий ответного излучения. Он об­ращается сразу — и к сердцу, и к воле. Воля принимает решения; она желает ответить и начинает действо­вать; и это действие обновляет жизнь любовью и доб­ротою.

Когда человек видит перед собою неисчерпаемые да­ры Божий, то в нем очень скоро возникает чувство, что он никогда не сможет ответить сполна на эту неисчерпае­мую благость. Чем дольше, чем постояннее он погружа­ется в созерцание этих даров, тем увереннее он читает повсюду символические письмена Всевышнего и тем силь­нее становится в нем чувство, что он никогда не сумеет ни прочесть их до конца, ни воздать Господу достойную благодарность и хвалу. Сколько гениальных естествоис­пытателей носили в себе это чувство в течение всей жиз­ни, и все они знали о том, что «достаточного» ответа они не имеют!..*

И в самом деле, чем мы можем ответить великому Подателю этих даров? Какая благодарность соответство­вала бы Его благости?.. Поэтому правы те, кто, проведя свою жизнь в созерцании и благодарении, завершают ее молитвою: «прости мне, Господи, что я не сумел достойно возблагодарить Тебя за дары Твои, что не хватило у ме­ня любви и радости для того, чтобы любить Тебя превы­ше всего и радоваться на Твои создания»...

Так отверстое око духа воспринимает дары Творца;

так истинная благодарность поставляет нас в луч Божий и возводит нас к созерцанию Его. Каждый миг жизни ис­пытывает человеческое сердце, способно ли оно к благо­дарению, созрело ли оно для благодарности; ибо каждый миг несет ему дары, из коих благостно излучается вер­ховная мудрость и любовь. Поэтому глубочайший смысл благодарности состоит в том, что она открывает человеку доступ к Богу: ибо она есть не что иное, как воспламене­ние личного огня, отвечающего на зов вечного отеческого пламени из средоточия вселенной.

Так религиозная благодарность очищает душу от за­висти и ненависти. И будущее человечества принадлежит именно благодарным сердцам.