§ 8.   Устность

Устность процесса есть словесный способ разбора дел. С одной стороны, это проявление очности судопроизводства, которая, в свой черед, обеспечивает равен­ство сторон. Когда стороны сходятся в процессе лицом к лицу, совершенно есте­ственно, что устная форма — самый скорый и удобный способ для их общения. С другой стороны, устность процесса затрудняет одностороннюю и тайную пода­чу суду материала той или другой из сторон, так как ее процессуальный соперник тут же получает возможность отреагировать на всякого рода нарушения и иска­жения истины. В таких условиях суду легче сохранить объективность и независи­мость. Принцип устности действует в полную силу в судебных стадиях процесса, однако, и на предварительном расследовании он проявляет себя при рассмотре­нии судьей вопросов, требующих судебного контроля (ч. 2 ст. 29 УПК). Содержа­ние принципа устности состоит в следующем.

Согласно принципу устности суд заслушивает показания подсудимого, по­

терпевшего, свидетелей, заключение эксперта. При этом предполагается, что все

личные доказательства, т. е. сведения, имеющие своим источником людей, долж­

ны быть предъявлены суду в словесной форме. Поэтому протоколы следственных

действий, заключения экспертов, иные документы должны быть зачитаны (огла­

шены) в судебном заседании.

Однако принцип устности не удовлетворяется лишь устным оглашением до­

кументов, имеющихся в материалах уголовного дела. В силу этого принципа до­

казательственные сведения в уголовном процессе должны, по возможности, исхо­

дить непосредственно «из уст» источника доказательства, а не из документа, пусть

и оглашенного устно, но сохраняющего письменную форму. Здесь принцип уст­

ности смыкается с принципом непосредственности исследования доказательств,

обеспечивая его. действие. Впрочем, из названного правила могут быть исключе­

ния. Так, не будет отступлением от принципа устности прочтение в суде протоко­

лов, где записаны ранее данные на предварительном или судебном следствии по­

казания подозреваемого, обвиняемого, свидетеля и потерпевшего, однако, при

соблюдении ряда обязательных условий (ч. 3 ст. 281), одним из которых является

то, что до такого прочтения лицо (при рассмотрении дела с его участием), должно

быть устно допрошено в данном судебном заседании (более подробно см. об этом § 3 гл. 21 учебника). Что касается письменного заключения эксперта, полученно­го на предварительном расследовании, то в соответствии с ч, 2 ст. 285 оно должно быть оглашено полностью или частично стороной, которая ходатайствовала о его оглашении, либо судом. То есть письменное заключение эксперта, данное на пред­варительном расследовании, оглашается лишь факультативно — если об этом хо­датайствует сторона или посчитает необходимым сделать суд. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что согласно ч. 1 ст. 240 заключение эксперта ввиду принципа устности судебного разбирательства должно быть обязательно заслу­шано, наряду с показаниями подсудимого, потерпевшего и свидетелей, что, оче­видно, относится лишь к заключениям экспертов, данным непосредственно в ходе судебного разбирательства (ст. 283). Сопоставление положений ст. 285 и 240 за­ставляет прийти к выводу о том, что общим правилом закон считает проведение экспертизы именно в судебном разбирательстве, а оглашение заключений, дан­ных на предварительном следствии, допускается лишь по мерс необходимости, в целях оценки заключений судебных.

То же самое относится, на наш взгляд, к протоколам других предварительных следственных действий и иных документов. Они допускаются для прочтения, но лишь по ходатайству сторон и по особому определению (постановлению) суда. Об­щим правилом должно стать проведение в судебном заседании таких действий, как осмотр местности или помещения (ст. 287), следственный эксперимент (ст. 288), предъявление для опознания новых объектов (ст. 289), освидетельствование (ст. 290), когда для этого имеется фактическая возможность. При этом оглашение протоко­лов аналогичных следственных действий, ранее проведенных на предварительном расследовании, практически имеет смысл лишь для восполнения деталей, кото­рые могли быть забыты со времени предварительного расследования. Для иных следственных и процессуальных действий, которые, как правило, невозможно повторить в судебном следствии, — речь идет о задержании, обыске, выемке, опознании объектов, уже подвергавшихся опознанию на предварительном рас­следовании, — вопрос должен решаться иначе. Хотя протоколы этих действий, составленные на предварительном расследовании, как правило, приходится ог­лашать в суде, принцип устности требует сопроводить их исследование допросом участвовавших в их проведении лиц (например, понятых и т. д.). Это необходимо, чтобы обеспечить сторонам и суду возможность эффективно проверить достовер­ность полученных результатов и законность использованных процедур.

Особый интерес представляют с точки зрения соблюдения принципов устно­сти и непосредственности официальные документы (нормативные, распоряди­тельные, справочно-удостоверительные, контрольные и информационные). Дело в том, что сведения, удостоверенные или изложенные в этих документах, юриди­чески исходят не от физических лиц, а от государственных органов, должностных лиц и организаций, которые допрошены быть не могут. И если те, издавая доку­мент, не вышли за пределы своей правоспособности, то их следует считать первоис­точниками данных, а сами такие документы допустимо рассматривать как первона­чальные доказательства. В подобных случаях можно ограничиться оглашением названных документов в судебном заседании без допроса лиц, их подписавших, хотя, конечно, при необходимости допрос и не исключен.

В состязательном процессе могут фигурировать и предметные (вещественные) доказательства. Принцип устности так же, как и принцип непосредственности, тре­бует допросить, когда это практически доступно, лицо, представившее предмет либо принимавшее участие в его обнаружении, изъятии или создании, относитель­но названных обстоятельств. Один лишь осмотр сторонами предмета не обеспечи­вает им равных возможностей для состязания, так как без человека и его словесных пояснений предмет может быть недостаточно информативен; доказательством он может стать лишь в пределах правовой системы «предмет—человек». За ее преде­лами свойства предмета не могут являться вещественными доказательствами (бо­лее подробно об этом см. § 4 гл. 7). Это, впрочем, не означает, что можно удовлетво­риться, например, лишь устным пересказом свидетелем содержания документа — вещественного доказательства, так как устное изложение в данном случае было бы заменой исследования самого предметного первоначального доказательства. Ис­ключение может быть допущено только тогда, когда представление оригинала фи­зически невозможно или вызывает значительные трудности. «Так, — пишет анг­лийский правовед Р. Уолкер, — надписи на стенах и могильных плитах обычно передаются устно, хотя однажды могильную плиту представили на обозрение Па­латы лордов».1

Согласно ч. 3 ст. 240 приговор суда может быть основан лишь на тех доказа­тельствах, которые были исследованы в судебном заседании. Как мы могли убе­диться, такое исследование производится в устной форме. Это значит, что доказа­тельства, не заслушанные и не оглашенные в судебном заседании не могут быть использованы при постановлении приговора или иного итогового судебного ре­шения.