1. КОНТРАФАКЦИЯ

Согласно ст. 425 Уголовного кодекса, «любое издание литературных, музыкальных произведений, рисунков, картин или любой другой продукции в виде печатного произведения или гравюры целиком или частично в нарушение законов и нормативных актов, касающихся собственности авторов, является контрафакцией, всякая контрафакция — преступление».

С другой стороны, согласно ст. 426 того же кодекса, считается правонарушением любое воспроизведение, представление или распространение любыми средствами творческого произведения в нарушение авторских прав в том виде, как они определяются и регламентируются законом.

В свете этих актов контрафакция является, если не исключительно, то в основном, нарушением имущественных прав автора, за исключением права следования, за которым признается особый режим.

Материальный признак. Материальный признак правонарушения состоит в воспроизведении произведения без разрешения автора и, в определенных случаях, его правопреемников.

Моральный признак. Согласно судебной практике, добросовестность, которая может освободить от ответственности, не презюмируется, она должна быть доказана. Другими словами, в судебной практике существует презумпция недобросовестности. Контрафактор обязан знать, что воспроизведенное или публично представленное им произведение пользуется защитой по закону об охране литературной и художественной собственности.

Однако в законе от 11 марта 1957 г. ничего не сказано по поводу морального признака правонарушения, что нисколько не смутило представителей судебной практики, которые еще при действии прежнего законодательства утверждали, что «не существует презумпции добросовестности обвиняемого и она должна быть доказана» (Crim.,!" mai 1940 ,04, 1941, 1, 116; 23 mars 1955, Bull.

293

crim., n° 259, p. 469; 25 mars 1957, RIDA, 1958, XVIII, р. 189) и что «преступление, связанное с контрафакцией, если установлена материальная сторона дела, заключает в себе, если нет подтверждения противного, доказательство того, что нарушение было совершено с умыслом» (Crim., 8 déc. 1954, Bull. crim., n° 377, p. 654;

19 mars 1957, ibid., n° 260, р. 465). Первоначально Кассационный суд не ссылался на презумпцию, однако потом окончательно признал, что речь шла о «презумпции недобросовестности» (Crim., 12 févr. 1969, Bull. crim., n° 72, p. 177). За этим последовали решения судебных инстанций, рассматривающих дело по существу (Trib. corn., Paris, 22 avril 1971, JCP, 1972, II, 17003). В практике Кассационного суда был случай, когда для того, чтобы отклонить жалобу на решение о порядке апелляции о вынесении приговора без предварительного установления фактов недобросовестности, была сделана попытка найти достаточно доказательств недобросовестности, в то время как следовало ограничиться напоминанием принципа, согласно которому существует презумпция недобросовестности (Civ. I, 30 avril 1970, Bull. civ., I, n° 145, р. 117).

Презумпция недобросовестности не является неопровержимой. Обвиняемый может избежать приговора, доказав свою добросовестность, вследствие чего немедленно исчезает субъективный элемент правонарушения.

На практике лишь фактическая ошибка может позволить доказать добросовестность, опровергнуть презумпцию. Но, разумеется, не все фактические ошибки могут быть приняты во внимание. С другой стороны, следует отметить, что оправдательный приговор не мешает гражданскому суду вынести решение о возмещении убытков (Civ., 20 déc. 1949, D., 1951, 73, note H. Desbois).

Посягательство на право воспроизведения. Противоправное воспроизведение может выражаться в различных способах: графическое, репрографическое, кинематографическое, механическое, в виде записи на магнитную ленту, фотографическое...

Но контрафакция может иметь место, даже если лицо, совершившее ее, не осуществляло какого-либо воспроизведения. Например, передача в кинопрокат копий фильмов, которые были специально изъяты из обращения для дальнейшего их уничтожения, рассматривается как переиздание и является достаточной для того, чтобы охарактеризовать данное действие как контрафакцию, даже 294

если фильм не был показан публике (Crim., 20 oct. 1977, RlDA,ayr. 1978, р. 115).

Нет необходимости, чтобы воспроизведение осуществлялось в нескольких экземплярах. Воспроизведения в одном-единственном экземпляре вполне достаточно, чтобы охарактеризовать его как контрафакцию.

С другой стороны, воспроизведение может быть полным или частичным (Civ. I, 20 mai 1980, Bull. civ., l, n° 154; TGI Paris. 20 oct. 1980, RIDA, 1981, n° 107, p. 182).

Понятие «воспроизведение» подразумевает, что это была не просто имитация методов и стиля автора, а копия произведения (Paris, 9 juin 1973, D., 1973, somm. 99).

Посягательство на право представления. Статья 426 Уголовного кодекса устанавливает также, что незаконное воспроизведение или распространение произведения без согласия автора является контрафакцией.

Чтобы определить правонарушение, следует сослаться прежде всего на ст. 27 закона от 11 марта 1957 г., которая формулирует понятие права на представление, затем на ст. 41, перечисляющую случаи, когда представление произведения может осуществляться без разрешения его автора. Таким образом, следует считать незаконным воспроизведением любое представление, осуществленное без согласия автора и не подпадающее ни под один из случаев, предусмотренных ст. 41.

Что касается определения лица, совершившего контрафакцию, и обладателя права на предъявление иска, то здесь соблюдаются те же правила, как и в случае посягательства на право воспроизведения. Точно так же обстоят дела с моральным признаком правонарушения.

Следует, впрочем, отметить, что представление доказательств в данном случае значительно облетается в связи с порядком, предусмотренным ст. 75 закона, в которой сказано, что помимо протоколов офицеров или агентов судебной полиции доказательство факта представления, какого бы то ни было исполнения или распространения может исходить от представителя, назначенного профессиональными авторскими организациями с согласия министра культуры и приведенного к присяге по форме, предусмотренной в соответствии с регламентом публичной администрации. Речь идет о декрете № 58-319 от 22 марта 1958 г. (JO, 27 mars 1958).

295

Посягательство на моральное право. Встает также конкретный вопрос о том, является ли нарушение морального права автора составным элементом контрафакции. Нам кажется, что этот вопрос остается открытым. На самом деле, в позиции судебной практики нет определенности, а теоретики не проявляют единодушия.

Конечно, постановления Парижского суда (4 апреля 1960 г., см. выше) и последующая судебная практика, по мнению некоторых толкователей, развивают то же направление. По этому поводу можно сослаться на некоторые решения (Amiens, 21 févr. 1963, Rev. trim. dr. com., 1964, 786, obs. H. Desbois; Aix, 21 oct. 1964, Rev. trim. dr. com., 1966, 936; Paris, 25 janv. 1968, RIDA, juillet 1968, p. 174). Но указанная судебная практика далеко не убедительна по той простой причине, что во всех цитировавшихся делах спор либо относится одновременно к имущественному и моральному праву автора, либо речь идет о нарушении морального права автора, но истец не требует ни ареста имущества, ни уголовного преследования. Поэтому требуется осторожность при оценке подлинного значения подобной судебной практики.

В доктрине мнения разделились по вопросу о том, влечет ли нарушение морального права автора уголовные санкции. Р. Плэзан (JCP, 1959, II, 11319) и Р. Саватье (JCP, 1957, I, 1398) считают, что нарушение морального права не может повлечь уголовные санкции. В то же самое время А. Дебуа (op. cit., n° 743 s.) отвечает на этот вопрос положительно. Действительно, толкуя ст. 426 Уголовного кодекса, этот выдающийся автор делает вывод о том, что общий характер данной нормы («нарушение авторских прав в том виде, в каком они определяются и регламентируются законом» ) позволяет применять уголовно-правовые санкции в случае нарушения морального права автора, совершенного без какого-либо посягательства на имущественные права.

М. Франсон (op. cit., p. 176) полагает, что «достаточно неопределенный характер некоторых правомочий морального права (например, права на уважение) не будет соответствовать духу основного правила уголовного права относительно законности правонарушений и наказаний».

Можно согласиться с Р. Плэзаном (указанное замечание) в том, что преступление в отношении имущест-

296

венных прав автора четко ограничивается ст. 426 Уголовного кодекса, которая имеет в виду «воспроизведение, представление или распространение». Несомненно, некоторым покажется возмутительным то, что само основание авторских прав, в данном случае моральное право, не пользуется защитой уголовного права. Но если его очертания «туманны», то было бы слишком рискованно применять уголовные санкции за данное нарушение, которое в некотором смысле остается «неуловимым».

Правонарушитель. Правонарушителем считается лицо, которое осуществило незаконное воспроизведение или представление произведения. Чаще всего это третье лицо, хотя и необязательно. Случается, что после уступки своего права на воспроизведение произведения сам автор занимается незаконным воспроизведением (см. выше).

Обладатель права на предъявление иска. Только обладатель авторского права может предъявлять иск о контрафакции, то есть сам автор, его правопреемники, цессионарии прав на использование произведения.

Впрочем, ст. 65 закона разрешает должным образом созданным организациям профессиональной защиты предъявлять иск в судебные инстанции, исходя из их статуса: речь идет об авторских обществах, профсоюзах авторов в Национальном литературном центре.

Напротив, исключительный цессионарии права на продажу произведения во Франции не может обосновывать свой иск положениями закона от 11 марта 1957 г. (Paris, 1976, D„ 1977, 516, note P. Greffe).