Глава 9 Собственность и справедливость

Собственность стоит в ряду таких ранее возникших понятий, как имущество (имение), богатство (живот), как бы просвечи-ваюших через собственность, и хотя в современном, в том числе юридическом, словоупотреблении они используются нередко как синонимы, архаичные значения более древних понятий сказываются на собственности, и это влияние на ее восприятие особенно важно, поскольку в нем преобладают предрассудки, ощущения, т.е. нерациональные, а значит, и ускользающие от анализа черты.

Исторически первый пласт наиболее важных понятий, которые мы можем отнести к имуществу, связан с распределением и участием в распределении, каковы, например, счастье, доля, подчеркивающие близость к распределяющему источнику.

Распределяющая функция была, безусловно, важнейшей, сохраняющей жизнь, "Славянское Богъ легко может быть выведено из того же значения корня bhag, именно из значения делить"'.

«"Bhaga имеет двойное значение ~ "распределенного благосостояния" и "бога, который его распределяет"»2. Связь слов "счастье", "доля" со значением участия в распределении, конечно, не вызывает сомнений, как там же указано.

Следующие значения, прежде всего "богатство" (с корнем "бог"), мы поэтому не можем отделить от удачного участия в распределении, а источник богатства, следовательно, не в обмене, а именно в хорошей доле (во всех смыслах этого слова), хотя несомненно, что богатство в известных нам этических

Потебия А.А. Слово и миф, М„ 1989. С. 473. Вернадский Г.В. Киевская Русь. С. 59.

оценках воспринимается как нарушение правильных, справедливых механизмов.

Наиболее серьезным основанием восприятия собственности как источника несправедливости оставалась многие века именно угроза физической гибели социума, существующего на пределе исчерпания жизненных ресурсов, допустившего неравномерное распределение жизненных благ; соответственно и идеология справедливости наиболее комфортно чувствовала себя в^фере распределения.

Но как только богатство вышло за пределы предметов первейшей необходимости, стало выступать, по словам средневекового автора, в совокупности "орудий суетного тщеславия – золота, серебра, чистокровных скакунов, бобрового или куньего меха, тяга к которым доводит нас до безумия"', осуждение собственности утратило свой непосредственно спасительный смысл и стало все чаще отождествляться с идеологией не столько имущественного, сколько социального, юридического равенства, которая в конечном счете привела к внешне парадоксальному выводу равенства (юридического) в неравенстве (имущественном),

На самом деле, конечно, движение идей не было столь однонаправленным. В эпохи кризисов, потрясений мощные атавизмы принудительного распределения всегда неизбежно оживают и без особых усилий сметают хрупкую ограду собственности.

При этом столь же сокрушительный удар (точнее – тот же самый удар) наносится по товарному обороту, в бесстрастном равенстве которого в спокойные времена собственность находила нередко укрытие и оправдание.

Еще меньше от этого удара может защитить отсылка к самоценности и неприкосновенности личности.

Перед лицом натиска, черпающего свой эсхатологический пафос в торжестве разрушения, остаются лишь доводы крайнего, последнего смысла. Русской философией, никогда не чуждой отечественной эсхатологической традиции, они изложены так; "Процесс развития мучительно медленный, и в нем неизбежны стороны, обидные своей прозаичностью и мелочностью", но "должен до конца совершиться нейтральный прогресс очеловечения человечества, элементарного освобожде-

' Дюби Ж. Европа в средние века. С. 35. В известной нам истории богатство чаше всего и выступает как излишества.

ния человеческих сил"; "задача истории – в творческой победе над источником зла, а не в благополучии. Для свободы выбора человечество должно: 1) стать на ноги, укрепить свою человеческую стихию и 2) увидеть царство правды и царство лжи, конечную форму обетовании добра и обетовании зла. Первое условие достигается нейтральным гуманистическим прогрессом, элементарным освобождением человечества"',

Соответственно и "задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он до времени не превратился в ад"2.

Только на этой почве "нейтрального гуманистического прогресса и элементарного освобождения человечества" мы можем уверенно утверждать, что собственность не зло, а если и не конечное добро, то во всяком случае путь к добру и иного пути не найдено.

Нейтральность собственности, играющей, конечно, одну из центральных ролей в становлении человечества на ноги, делает излишним и, пожалуй, неверным всякий пафос при изложении основ ее возникновения и' бытия, но такой пафос становится оправданным, когда речь идет о противостоянии попыткам упразднения собственности и права, значит, попыткам не допустить "элементарного освобождения" человека.

Установленная так самоценность собственности позволяет вернуться к справедливости уже в этих рамках. Многозначность и многофункциональность справедливости, без сомнения, требуют таких уточнений.

Повышенная нагрузка на категорию справедливости собственности возникает на почве неполной урегулированности средствами позитивного права, отягощенной, конечно, и правовым нигилизмом, стремящимся противопоставить справедливость праву даже в собственно юридических рамках. Но если собственность – понятие юридическое, причем самоценное, ' как право, то справедливой будет любая собственность, полученная по праву.

Конструктивность категории "справедливость" применительно к собственности может обнаружиться, следовательно, лишь на почве неурегулированности.

' Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 175–176. Этому подходу очень созвучно высказанное М- Мамардашвили предположение. что, по мысли Канта, в мире вообще не было никогда истинно

морального действия,

2 Соловьев В. С. Оправдание добра. С. 454.

147

В нашем законодательстве о собственности обнаруживается несколько таких не вполне определенных позитивным правом областей, которым и посвящены отдельные главы этой

книги.

Если попытаться обобщить действие проявления справедливости, то можно заметить, например, что является несправедливым отобрание вещи у собственника помимо его воли иначе как по суду; справедливо, что доходы, приносимые вещью, поступают собственнику. Более детальное рассмотрение механизма действия принципа справедливости собственности затрагивает уже суть самой проблемы, оставленной без достаточного внимания позитивным правом.