2. Воззрения буржуазного правоведения на «трансформацию» собственности

Основной тезис теоретической концепции «трансформации» капиталистической собственности исходит из утверждения, что развитие. акционерных и других обществ, объединяющих капиталы, в условиях технического прогресса в высокоразвитых капиталистических странах вызвало преобразование системы отношений собственности и самой системы хозяйства. Поэтому власть, основанная на собственности, якобы перешла из рук акционеров в руки менеджеров, составляющих так называемую «техноструктуру». Последние будто бы способны независимо от капитала и капиталистов осуществлять полномочия собственников в общественных интересах.

По мнению буржуазных авторов, в современных условиях развития капитализма, которые характеризуются на-

67

учно-технической революцией и дальнейшей монополизацией производства, тенденция перехода экономической и политической власти от собственников к менеджерам продолжает усиливаться. Дж. К. Гэлбрейт на примере гигантских акционерных обществ описывает этот «процесс» очень наглядно и подробно. По Гэлбрейту, властные полномочия перешли от собственников к «техноструктуре» потому, что собственники современного крупного промышленного предприятия больше не располагают требуемыми специальными знаниями. Поэтому на таком предприятии дела решают только те, кто этими знаниями обладает, т. е. лица, принадлежащие к «техноструктуре». В их обязанности входит принятие решений по всем вопросам производства, включая и вопросы применения средств производства. Положение «техноструктуры» укрепляется еще и тем, что укрупнение предприятий, рост капитала акционерных обществ и связанное с этим увеличение числа акционеров ведут к постоянному уменьшению средней доли отдельного акционера в совокупном имуществе акционерного общества, а тем самым ко все большему сокращению его возможности оказывать влияние на деятельность компании и ее органов. Поэтому и такой важный орган компании, как наблюдательный совет, якобы признает, что его власть происходит от менеджеров, а не от акционеров5. «На самом высоком уровне развития, — говорит Гэлбрейт, — примером которого служат компании «Дженерал моторе», «Дженерал электрик», «Шелл», «Юнилевер», ИБМ, до тех пор пока фирма делает деньги, власть техноструктуры всесильна. Власть собственников капитала, т. е. держателей акций, равна нулю»8.

С точки зрения этой буржуазной концепции акционерная форма собственности приводит к глубоким изменениям в самом субъективном праве собственности. Согласно В. Фридману, любое исследование права собственности, касающееся современных форм капиталистической предпринимательской деятельности, должно исходить из того, что право собственности распалось на право извлекать пользу и право контроля. Обе эти стороны субъективного права собственности были слиты и в полном объеме осуществлялись самим собственником только в условиях простого товарного производства, когда собственность еще была связана с властью над людьми. В условиях же нынешнего капитализма, когда предприятия акционерных и других обществ господствуют во всей сфере промышленности и торговли, ситуация стала, по утверждению В. Фрид-

68

мана, совершенно иной. Титул собственности отделился от прав контроля, и в современной промышленной организации сами собственники в основном больше не осуществляют свои правомочия. Фридман закончил рассмотрение преобразований субъективного права собственности в условиях современной капиталистической компании следующим утверждением, весьма примечательным с точки зрения нашего анализа: «Правомочия, которые раньше были неизбежно связаны с собственностью, ныне большей частью перешли к тем, которые — не будучи обязательно собственниками- способны управлять и контролировать массу акционеров или пайщиков вследствие раздробления собственности, пассивности (большинства акционеров), ловких манипуляций, централизации технического и административно-технического контроля в руках руководства фирмы или же комбинации всех этих факторов»7.

И даже когда буржуазная правовая наука исследует проблематику собственности под другим углом зрения и в связи с общим преобразованием функций собственности в условиях современного капитализма, она всегда подчеркивает возрастающее значение отделения полномочий собственника от собственности и от собственников крупного предприятия. По словам Зендлера, в последнее время исчезает такое право собственности, которое собственник мог реализовать своими личными усилиями и под свою ответственность. Прежнее состояние сегодня еще встречается только на мелких и средних предприятиях. «На крупных же предприятиях, играющих экономически самую главную роль, — говорит он, — это право собственности предпринимателей совершенно расщепилось между вкладчиками, в большинстве своем анонимными, с одной стороны, и руководством предприятия в лице так называемых менеджеров- с другой. Личные усилия, которые связывали предпринимателя в ходе работы с принадлежащими ему средствами производства и которые, несомненно, имели также легитимирующую функцию (т. е. обосновывали и оправдывали его право собственности. — Ред.), перешли, таким образом, от собственника к другому кругу лиц»8. Поэтому, как писал Э. Штейн, из права собственности якобы также «исчез специфический собственнический интерес»9.

На этой основе буржуазные теоретики создают свои конструкции, согласно которым распорядительно-управленческие полномочия менеджеров относительно средств производства являются производными не от права собственности. Власть менеджеров якобы имеет другое обоснование,

69

вытекающее главным образом из собственных усилий и успехов. Что же касается вопроса, в чьем интересе осуществляют менеджеры свою власть, то такие теоретики утверждают, что полномочия менеджеров реализуются в акционерных обществах в интересах всех участников процесса труда, а на общесоциальном уровне — в интересах всех слоев населения. Согласно Гэлбрейту, интерес менеджеров при осуществлении ими своей власти в акционерных обществах направлен на достижение процветания, ибо только так они могут самоутвердиться и защитить свое положение. Проводя в жизнь эти основные цели и осуществляя свою власть, менеджеры якобы приносят пользу всем заинтересованным в процветании: акционерам, рабочим, государству и обществу10.

С таким же мнением выступает и Фогель. Он утверждает, что руководители компании (менеджеры) обязываются блюсти не только «интересы акционеров, но и долгосрочные интересы компании, интересы ее кредиторов, благо ее работников и всего общества»11.

Функция этих теоретических конструкций состоит прежде всего в апологии капиталистической системы отношений собственности и, следовательно, всей капиталистической общественной системы. Они должны уверить трудящихся самих капиталистических стран в том, что современный капитализм качественно преобразился и частная собственность больше не носит эксплуататорского характера, что она служит всем слоям капиталистического общества, а значит, и трудящимся. Это относится также — и прежде — всего — к выводу о том, что одновременно с развитием в акционерных обществах тенденции отделения права собственности от полномочий управления и контроля исчезает социальная значимость права собственности на средства производства. Собственность как самостоятельный институт отступает на задний план и якобы теряет значение. Так, П. Ф. Друкер утверждал, что само право собственности сегодня больше уже не важно, что перевес теперь на стороне контроля, отделенного от права собственности и независимого от него12.

. Буржуазные теоретики утверждают, что весь строй отношений частной собственности на средства производства сошел на нет и теперь только кажется, что капиталистическая система покоится на частной собственности. Берле говорил, что, хотя и остается впечатление, будто американская система основана на частной собственности, оно не соответствует действительности, ибо масса промышленной

70

собственности является не более частной, чем место в метро. «Коллективизм» становится реальностью, так как две трети американских предприятий якобы уже не частные, а коллективные13.

Из того факта, что новые формы собственности (т. е. собственность акционерных обществ) стали преобладающими, Г. Ринк делает вывод, что произошло качественное преобразование всей экономической системы. По его утверждению, «та противоположность между капитализмом и социализмом, о которой писал К- Маркс», теперь утратила актуальность. В Федеративной Республике Германии эта противоположность относится к прошедшей эпохе. «Собственность на средства производства перестала быть, большой проблемой, тем более, что уровень дохода теперь не зависит от собственности. В середине XX века получили развитие новые формы собственности. Акционерные общества с десятками тысяч акционеров (у компании ФЕБА, например, 1200 тыс. акционеров) владеют частью средств производства… Поэтому право собственности на средства производства больше не имеет значения»14.

Острие этих теоретических конструкций направлено прежде всего против основного положения марксистско-ленинского учения о неизбежности обобществления средств производства путем революционной экспроприации капиталистов. Рассуждения о том, что при современном капитализме значение собственности обесценивается, должны создавать видимость, будто стало излишним решать проблему собственности путем экспроприации капиталистов, как это предлагают марксисты. По представлениям буржуазных теоретиков, существование капиталистической собственности и основанной на этом эксплуатации рабочего класса классом капиталистов больше не является будто бы главной проблемой нынешнего капитализма. Так, Гэлбрейт—насколько он вообще касается проблемы существования эксплуатации в условиях современного капитализма — придает ей другое содержание и ограничивает ее сферой мелких предприятий. Он приходит к абсурдному выводу о том, что неограниченная эксплуатация может происходить только на предприятии, состоящем из одного человека, где она в определенной мере является «самоэксплуатацией»15.

В соответствии с логикой подобных рассуждений упразднение капиталистической собственности не изменило бы положения рабочего класса, и потому рабочему классу необходимо якобы принять во внимание иные решения. Проблема экономической власти должна быть решена, но совсем

71

другим способом, независимо от собственности. Эти мысли Ринк выражает следующим образом: «Место отныне устаревшей марксистской постановки вопроса (о собственности) сегодня заняли две иные проблемы: напряженное противоречие между свободой предпринимательства и государственным управлением и борьба организованных социальных групп за увеличение своей доли общественного продукта. Таковы проблемы нашего времени»16. Так требование о революционной экспроприации капиталистов заменяется двумя другими требованиями, направленными на «реформирование» капиталистической системы и не только не представляющими опасности для капиталистических производственных отношений, но, напротив, ведущими к укреплению структуры капиталистического господства. В этом и состоит главный смысл и цель таких фиктивных теоретических конструкций, которыми пытаются доказать, что революционное обобществление в современных условиях развития капитализма якобы объективно не может вести к устранению основного зла существующего общественного строя. Одновременно предлагаются решения, полезные для капитализма и во многом нереалистичные (контроль за слиянием компаний, надзор за злоупотреблениями, «справедливое распределение» общественного продукта и т. д.).

В конечном счете за подобными теоретическими конструкциями скрывается желание отвлечь рабочий класс и других трудящихся от борьбы за изменение существующих производственных отношений, притупить их классовое сознание и революционную активность.

Теоретическая концепция «трансформации» собственности посредством новых правовых форм объединения капиталов имеет и другую цель — идеологически повлиять на трудящихся социалистических стран, на социалистическую науку. Буржуазная наука и пропаганда используют, в частности, концепцию конвергенции, или синтеза, социализма и капитализма, пытаясь доказывать, что в обеих общественных системах протекает примерно одинаковый процесс отделения экономической власти от собственности, который, по сути дела, вызывает и одинаковые последствия. Для этого пускается в ход утверждение, что власть менеджеров превосходит власть собственников, независимо от того, кто эти собственники — частные лица или же государство17.

Менеджеры в крупном капиталистическом предприятии, пишет Ринк, «имеют в основном те же самые задачи и образ мыслей, как и директора народных предприятий в ГДР

72

или в других народных демократиях18. Буржуазные теоретики, исходя из несущественных формально-юридических и технических критериев, игнорируя основополагающие различия обеих общественных систем, пытаются создать впечатление, что социалистическое хозяйственное руководство и капиталистический менеджмент имеют одинаковое содержание и одинаковые задачи. Но именно в различной социально-экономической сущности социалистической и капиталистической собственности выражается в концентрированном виде непреодолимая противоположность между социализмом и капитализмом. Из> разных отношений собственности проистекают, естественно, и коренные различия в деятельности капиталистических менеджеров и социалистических хозяйственных руководителей.