§ 1. Сознание как элемент умысла

Ст. 8 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик характеризует умысел как такое психическое отношение, при котором виновное лицо «сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его оощественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление эт#х последствий». Очерченными в законе границами и должны определяться рамки исследования психологического содержания умысла.

Попытки определить предметное содержание интеллектуального и волевого элементов умысла предпринимались еще в дореволюционной науке уголовного права. Так, например, д  п  Чебышев-Дмитриев писал: «Как воля главным образом относится к действию, так знание главнейшим образом относится к последствию»1 По мнению Н. Д. Сергеевского, «субъективная Виновность» имеет место, если лицо «действительно понимало свойства совершаемого действительно предусматривало или предвидело последствия действительно сознавало запрещение закона и действительно имело возможность принять это запрещение в руководство своей деятельностью^. Э. Я. Немировскйи ограничивал умысел сферой сознания которую называл преступным настроением и в Wodvio включал-' 1) знание обстоятельств, т которых слагается объектавнаТ^

18Ш -

 Права    Лекции. - С-Пб,  К ЛеКЦ1!ЯМ- Часть Общая.

10

рона преступления; 2) предвидение последствий, хотя бы в форме возможности их наступления; 3) представление о способе наступления последствий; 4) сознание противоправности деяния3.

Следует, однако, отметить, что попытки отдельных русских криминалистов определить предметное содержание умысла не могли привести к глубокой разработке этого вопроса, ибо они не опирались на материальное понятие преступления, не содержали исследования социальных свойств отдельных признаков преступного деяния, не учитывали диалектики соотношения сознания и воли человека.

Вопрос о предметном содержании умысла как одной из форм вины подвергся достаточно глубокому исследованию только в советской юридической науке, особенно в последние два десятилетия. Советские ученые разрабатывали вопросы вины и ее форм на основе марксистско-ленинской теории отражения, учитывая последние достижения в области психологической науки.

В советской теории уголовного права общепризнано положение: «Содержание умысла является нечем иным, как определенным отражением психикой виновного объективных свойств совершаемого общественно опасного деяния»4. В соответствии с этим положением «содержание умысла определяется совокупностью тех фактических обстоятельств, объективных признаков преступления, имеющих значение для квалификации преступления и индивидуализации ответственности преступника, которые отражаются сознанием виновного, охватываются его умыслом»5.

Следовательно, предметом сознания как элемента умысла являются прежде всего те фактические обстоятельства, из которых складывается общественно опасное деяние. Но в то же время «умысел — понятие с социальным содержанием, ввиду чего сознание одних только фактических элементов не может обосновать ответственности лица за умышленное преступление»6. Умысел представляет собой отражение в психике человека важнейших фактических и социальных свойств преступного деяния. Поскольку же главным социальным признаком такого деяния, определяющим его материальное содержание, является общественная опасность, то в содержание умысла прежде всего входит сознание общественно опасного характера деяния. Из этого вытекает, что предметом сознания при умысле являются, во-первых, фактическое содержание совершаемого деяния и, во-вторых, его социальное значение. Правда, в законодательном определении умысла говорится

3                   Немировский Э. Я. Основные начала уголовного права. — Одесса  1917 •— С. 271—272.

4                    Демидов Ю. А. Предметное содержание умысла по советскому уголовному праву//Труды ВШ МООП — М„ 1965. — № 12.— С. 27—28.

5                    Дагель П. С, Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление.— Воронеж, 1974. — С. 83. См. также: Дагель П. С. Понятие вины в советском уголовном праве//Материалы XIII научной конференции ДВГУ — Ч. 4. — Владивосток, 1968. —С. 125.

6                   Никифоров Б. С- Об умысле по действующему законодательству//Совет-ское государство и право.— 1965. — № 6. — С. 30.

11

только о сознании общественно опасного характера совершаемого действия или бездействия и не упоминается о сознании фактического содержания деяния. Но «общественная опасность — это не какой-то самостоятельный элемент деяния, лежащий вне его фактических признаков, а свойство деяния в целом, образуемое всеми его объективными признаками. Поэтому сознание общественной опасности сводится к сознанию социальных свойств фактических признаков деяния»7.

Общественно опасным является лишь такое деяние, которое по своим объективным фактическим свойствам способно причинить вред определенным общественным отношениям, охраняемым законом, т. е. посягает на определенный объект. Эта объективная направленность на определенный объект является одним из критериев общественной опасности деяния и, безусловно, должна охватываться сознанием лица, действующего умышленно. Поэтому нельзя согласиться с мнением, будто при умысле объект преступления может и не охватываться сознанием виновного8, ибо, не понимая направленности деяния на определенный объект, субъект не мог бы сознавать и его социальную вредность. Разумеется, осознание лицом объекта преступления не равнозначно знанию его юридической определенности. Субъект умышленного преступления может не знать точно, на какой непосредственный объект посягает его деяние, но он должен сознавать, что причиняет вред охраняемым уголовным законом интересам государства, общества или отдельных граждан. Так, похищая личное имущество, перевозимое в контейнере по железной дороге, виновный действует умышленно независимо от того, считает ли он объектом своего преступления государственную или личную собственность. Намеренно причиняя легкие телесные повреждения при совершении хулиганских действий, субъект действует умышленно независимо от того, считает ли он основным объектом посягательства здоровье потерпевшего или общественный порядок. Определяющим является то, что виновный понимает характер совершаемого деяния и в общих чертах сознает, на какую сферу общественных отношений оно посягает.

Отражение (хотя бы в общих чертах) объекта преступления в психике умышленно действующего лица необходимо для осознания этим лицом общественно опасного характера деяния. Но такому осознанию еще больше способствует понимание социального значения всех фактических свойств совершаемого действия или бездействия. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми учеными, которые, исходя из буквального толкования ст. 8 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, толкуют непозволительно узко признак сознания общественно опасного характера деяния и считают, что отношение субъекта к таким признакам, как место, время, способ, обстановка совершения престул-

7                    Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 85.,

8                   Демидов Ю. А. Умысел и его виды по советскому уголовному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук — М., 1964.— С. 8.

12

ленияит. п., не охватывается интеллектуальным элементом умысла9. При этом они упускают из виду, что перечисленные факультативные признаки при включении их в объективную сторону конкретного преступления содержат дополнительную характеристику признака действия или бездействия, становятся индивидуальными фактическими признаками именно действия (бездействия). И в этом качестве их сознание является необходимым компонентом умысла и полностью охватывается формулировкой «сознание общественно опасного характера деяния». Так, например, грабитель сознает не только факт изъятия чужого имущества, но и то, что это имущество похищается им открытым спосо.бо м. Сознанием же мародера охватывается не только факт похищения вещей у убитых или раненых, но и то, что это деяние совершается им на поле сражения, т. е. в определенной обстановке. В обоих этих случаях речь идет о сознании виновным дополнительных признаков действия, признаков, которые придают этим действиям новые социальные свойства и существенно влияют на степень общественной опасности деяния. Касаясь предметного содержания умысла, один из исследователей отмечал, что. «фактические обстоятельства, охватываемые умыслом, могут относиться к общественно опасному действию (или бездействию) и к его общественно опасным последствиям»10. Поэтому способ, время, место, обстановка и другие обстоятельства, включенные в объективную сторону состава конкретного преступления и являющиеся качественной характеристикой деяния, безусловно, являются предметом сознания при умысле.

Сознание признаков, характеризующих самого субъекта, не входит в содержание умысла. Правда, отдельные юристы включают в предмет сознания при умысле и признаки субъекта, имея в виду только признаки специального субъекта, поскольку они «неразрывно связаны с лежащими на субъекте специальными обязанностями»11. Но с такой позицией трудно согласиться. Во-первых, она не соответствует законодательному определению умысла. Во-вторых, нелогично исключать из умысла сознание обязательных признаков, характеризующих субъекта, и включать в него сознание лишь факультативных признаков. В-третьих, объективную характеристику общественно опасного деяния составляют не сами специальные признаки, характеризующие субъекта, а характер специальных обязанностей, нарушенных виновным. Поэтому в содержание умысла входит и сознание факта нарушения лицом своих специальных обязанностей, которое представляет составную часть сознания общественно опасного характера деяния в целом.

Большие разногласия вызывает среди юристов вопрос о том,

является ли элементом умысла сознание противоправности деяния.

ь Догель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 23—24.

10                  Демидов Ю. А. Указ. статья//Труды ВШ МООП. — С. 29.

11                      Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С 84 См. также: Демидов 10. А. Указ автореф. — С. 9.

13

Большинство дореволюционных русских ученых давали поло жителышй ответ на этот вопрос12. Буржуазная правовая наука была не в состоянии выработать материальное понятие преступления, поэтому ученые не имели возможности строить понятие умысла на основе психического отношения к главному, материальному, признаку преступного деяния — к его общественной опасности Уголовная противоправность объявлялась основным признаком преступления и занимала главное место в предметном содержании умысла Но и советские ученые неоднозначно решают вопрос о включении в умысел сознания противоправности деяния, хотя на-iae уголовное право с первых лет своего существования опирается на материальное понятие преступления Некоторые ученые отождествляют сознание противоправности деяния с сознанием его общественной опасности13, другие возражают против включения в содержание умысла сознания противоправности деяния14, третьи, наоборот, считают его элементом умысла15. Различие во мнениях но этому вопросу характерно не только для криминалистов, но и для цивилистов

В обоснование своей позиции противники включения в умысел сознания противоправности деяния приводят следующие аргументы

Во-первых, «противоправность есть юридическое выражение общественной опасности Поэтому всякое противоправное деяние в советском праве общественно опасно, но не каждое общественно опасное деяние является обязательно противоправным»16

Во-вторых, уголовная противоправность «определяется волей государства, тогда как общественная опасность есть объективно

12                    См, напр   Таганцев Н С  Курс русскою уголовно!о права Часть Об щая Кн 1  Вып 2 —С Пб, 1878 —С 13, 22, он же Русское уголовное праго Лекции   иасть  Общая   Т   1   VL..JJ   2 — С Пб,   1902 — С   589,   Кистякоо-ский А   Ф   Элементарный учебник общего уголовного права  Часть Общая Изд   3 —Киев, 1891 —С   408, Сергеевский Н  Д  Указ   соч — С   219, 260, Немировский Э Я Указ соч — С 294

13                     См , напр   Шаргородский М Д  Вина и наказание в советском угопов ном праве —М, 1945 —С   6, Пиошковский А А  Учение о престутенш — М, 1961 —С 352—357

14                    См   Маньковский Б  С  Проблема отве!сгвенности в условном право  — М, J949 —С   109, Утевский Б  С  Вина в советском уючовном праве —М, 1950 —С  226, Брайнин Я М  Неюторые вопросы учения о составе преступ ления в советс-сом уюловьом праве//Ученые записки юридическою факультета Киевского госуниверситета   Вып  4 — 1950 — С   72, Дагель П  С  Проблемы вины в советском уюловном праве   Автореф   дис    докт   юрид   наук - Л, 1969 —С   14, Демидов 10  А   Сознание общественной опасности деяния как признак умышленного рреступления//Труды ВЮЗИ Т 8 —1967 —С 216—217

15                      См, напр    Чельцов М   А   Спорные вопросы учения о преступлены!// Социалистическая законность —1947 —№4 —С  8, Герцензон А  А  Уголов ное право — М, 1948 —С  332, Макашвили В Г  Вина и сознание противо-правности//Методичеекие   материалы   ВЮЗИ    Вып   2—1948—С   90—100, Стручков Н Установление судом субъективной стороны состава преступления / Советская юстиция — 1963 — № 20 — С 11, Волков Б С Проб тема в^ч   и уюловная ответственность—Казань, 1965 —С  26—27, Самощенко И  Соии альная сущность вины   по   советскому праву//Советскач юстиция — 1967 — № 5 —С 10

15 Курс советского уголовного права Т  1  ЛГУ, 1968 —С 413—414

14

существующее свойство деяния»17. А поскольку вина —это отражение именно объективных свойств деяния, то сознание противоправности не входит в содержание умысла.

В-третьих, для признания преступления умышленным вовсе не требуется, чтобы субъект сознавал его запрещенность законом, поскольку сознание противоправности не включено з законодательное определение умысла и никто не может оправдываться ссылкой на незнание закона.

Приведенные аргументы являются недостаточным основанием для отрицания сознания противоправности деяния как элемента умысла.

Во-первых, вряд ли правильно утверждение, что не каждое общественно опасное деяние является противоправным. Если это суждение рассматривать в плоскости уголовного права, то можно говорить не о любой общественной опасности, а только о такой ее степени, которая присуща преступлению. А поскольку всякое деяние, обладающее уголовно-правовой степенью общественной опасности, предусмотрено уголовным законом, следует признать, что любое общественно опасное (в уголовно-правовом смысле) деяние является противоправным. Этого факта не колеблют и ссылки на общественно опасные деяния, совершенные невменяемыми или не достигшими возраста уголовной ответственности. Такие деяния не составляют предмета уголовно-правового регулирования в плане уголовной ответственности, они хотя и опасны в житейском смысле, но не обладают признаком общественной опасности, да и вообще ни одним признаком преступления, так как не представляют посягательства на систему общественных отношений.

Далее. Утверждение, что уголовная противоправность определяется волей законодателя, не вызывает сомнений. Но этим вовсе не исключается объективный характер противоправности. Криминализация деяния есть лишь способ отражения в праве объективно существующей общественной опасности. С момента установления уголовной ответственности за то или иное деяние его противоправность также превращается в объективный признак этого деяния. И наряду с общественной опасностью он может входить в предметное содержание умысла.

Сознание противоправности нельзя отождествлять с сознанием запрещенное™ деяния конкретной правовой нормой. Для наличия умысла не требуется ни знание юридической квалификации деяния, ни знание размера наказания, установленного за его совершение, ни понимание тех «соображений политики борьбы с преступностью, которые учитывались законодателем при криминализации деяния»18. Сознание противоправности означает понимание того, что деяние в принципе противоречит социалистическому правопорядку, находящемуся в полном соответствии с нормами коммунистической нравственности и социалистического общежития, противоре-

17                    Демидов Ю. А. Указ. статья//Труды ВЮЗИ — 1967.— С. 217.

18                    Там же.

15

чит системе уголовного законодательства. Именно в этом смысле противоправность деяния сознается умышленно действующим лицом на основе понимания общественной опасности этого деяния. Следует согласиться с тем, что «осознание нарушителем общественно вредного характера своего поведения означает вместе с тем и осознание его противоправности»19.

Непрочность позиции противников включения сознания противоправности деяния в содержание умысла вынуждает их делать существенные отступления от исходного тезиса. Так, Б. С. Утев-ский, не считая сознание противоправности обязательным элементом умысла, тем не менее признавал, что умышленно действующее лицо чаще всего сознает факт запрещенности совершаемого деяния законом20. Другие ученые допускают, что сознание противоправности деяния может превращаться в обязательный элемент умысла, хотя и ограничивают такую возможность лишь случаями, когда указание на правовую сторону деяния включается в диспозицию конкретной нормы уголовного права21. Они имеют в виду такие статьи УК, в которых говорится о заведомо незаконном характере деяния (например, ст.ст. 177, 178 УК РСФСР). Но ведь противоправность деяния может быть очевидной и в тех случаях, когда в законодательном описании преступления не содержится прямого указания на незаконность действия или бездействия. Например, в ст. 176 УК РСФСР говорится не о заведомо незаконном привлечении лица к уголовной ответственности, а о привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности, т. е. признак заведомости относится не к правовой характеристике действий. Однако различие в законодательном описании преступлений, предусмотренных в ст. 176 и, например, в ст. 178 УК, сути дела не меняет. И в том и в другом случае противоправность действий очевидна. На незаконный характер действия или бездействия законодатель указывает при описании относительно небольшого числа преступлений, однако противоправность умышленно совершаемого деяния очевидна в подавляющем большинстве случаев (например, при совершении любого корыстного преступления, при посягательстве на личность, на порядок управления, на общественный порядок и пр.), а в остальных случаях она может быть осознана без особых умственных усилий виновного.

До принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик противоправность не была включена законодателем в число необходимых признаков преступления. Это не позволяло рассматривать сознание противоправности как обязательный элемент умысла. Но действующее законодательство относит к пре-

19                     Самощенко И. Указ.   статья//Советская   юстиция. — 1967. — № 5. — С. 10. См. также: Стручков Н.   Указ.   статья//Советская юстиция. — 1963 — № 20. —С. 11.

20                   См.: Утевский Б. С. Указ. соч. — С. 226—229; Левицкий Г. А. Квалификация преступлений. — М., 1981, — С. 34.

21                      См.: Дагель П. С. Уголовная ответственность и проблема воли//Совет-ское   государство   и   право. — 1966. — № 8. — С. 140;   Демидов Ю. А. Указ. статья//Труды ВШ МООП. — С. 29.

16

отуплениям только те деяния, которые предусмотрены уголовным законом, т. е. являются уголовно-противоправными. А поскольку вина — это отражение в психике субъекта всех важнейших свойств преступного деяния, то в ее содержание входит и определенное психическое отношение к такому признаку, как противоправность, При умысле это отношение состоит в сознании противоправности деяния. В нашей стране значительно возросли правосознание и правовая культура трудящихся, ведется широкая пропаганда правовых знаний среди населения, освещаются материалы судебной практики, в учебных заведениях введено обучение основам знаний о государстве и праве. Все это делает доступной практически любому гражданину оценку преступления как деяния, противоречащего советскому правопорядку, как деяния противоправного.

Суммируя все изложенное, можно сделать вывод, что предметом сознания как элемента умысла является:

1)                               общественная опасность деяния, т. е. характеристика объекта преступления (хотя бы в общих чертах), а также фактическое содержание и социальные свойства всех составных элементов действия или бездействия;

2)                                противоправность совершаемого деяния, т. е. его противоречие советскому социалистическому правопорядку, системе советского законодательства.